"Надежда победителя" - читать интересную книгу автора (Файнток Дэвид)20Вечером по дороге в столовую я признался Толливеру, что извинился перед кадетами. – Прекрасно, – прокомментировал он с обычным сарказмом. – Что ж тут прекрасного? – буркнул я. – Конечно, это лучше, чем то и дело на них рычать, но еще лучше, если ты будешь поддерживать между вами правильную дистанцию. Капитан не должен извиняться перед кадетами. – Тут особый случай, я должен был извиниться. Ошибки надо исправлять. Мы подошли к двери столовой. Толливер пропустил меня вперед, я вошел в огромный зал. Пятьсот кадетов встали как один. Я занял место за круглым офицерским столом и спросил: – А где лейтенант Бьен? – Улетела, сэр, – ответил Толливер. – Куда? Зачем? – В отпуск. На прошлой неделе я дал вам завизировать расписание отпусков, вы подписали его без возражений. После ужина я снова бродил по базе; встретил Сандру Экрит и Антона Тайера, зашел в служебное помещение, спустился по лестнице на самый нижний уровень, заставленный всякими машинами и агрегатами; миновал пункт управления гравитронами, охраняемый круглосуточно, зашел в зал управления термоядерной электростанцией. Дежурный техник, читавший журнал, вскочил и вытянулся по стойке «смирно». – Вольно, – разрешил я. – Чем могу быть полезен? – вежливо поинтересовался он. – Ничем. Что это? Пролитый кофе? Вытереть! – Есть, сэр. Дав нагоняй, я с чувством удовлетворения вернулся обратно, поднялся в свои апартаменты и лег спать. Прошло несколько дней. Вечером я просматривал в своем кабинете электронную почту. Сообщение из Портсмута гласило, что интендант Серенко сознался в воровстве и предан суду за хищение на сумму сто тысяч унидолларов. О родственной связи Серенко с сенатором Уиверном ничего не говорилось. Возможно, утаивание этого обстоятельства и было одним из пунктов договора между Уиверном и сенатором Боландом. Из Адмиралтейства сообщили, что мое предложение о создании автоматического корабля со встроенным ядерным зарядом и двигателем, генерирующим искаженные N-волны («кошачий концерт») передано, наконец, в инженерную группу. Приказано выполнить предварительную разработку этого важного проекта. Следующее сообщение: капитан Причер выздоровел и назначен церемониймейстером при адмирале Дагани. Командиром «Веллингтона» стал капитан Тенер, отец Адама. Сообщение от Эдди я перечитал дважды. Анни ест хорошо. Эдди нашел в сарае мой старый велосипед, отдал его Анни, себе тоже купил крепенькую двухколесную машину, и теперь они оба – Анни и Эдди – ежедневно катаются по городу, объезжают магазины и возвращаются домой с провиантом. Слава Тебе, Господи! Наконец с Анни все хорошо. В дверь постучался и робко заглянул Кил Дрю. – Разрешите? – Входи, – сказал я. В последние дни мне удалось рассеять страх кадетов передо мною и установить новую форму общения, непривычную как для меня, так и для них. – Что так поздно? – Я глянул на часы. – Не пора ли тебе в казарму? – Я не успел сделать домашнее задание. Разрешите я сделаю его у вас? – Разумеется. А почему ты не хочешь делать уроки в казарме? – Если хотите, пойду в казарму, сэр. Просто… – Он покраснел. – Понимаете, сэр, там не очень-то располагает к учебе обстановка. Не очень дружественная. Товарищи стали относиться к нам хуже с тех пор, как вы взяли нас к себе. Как я сразу об этом не догадался? Взяв их под свое крылышко, я настроил остальных кадетов против моих протеже. Впрочем, для них это лучше, чем отчисление из Академии. Я приготовил себе свежий кофе, снова начал просматривать файлы. Кил Дрю корпел над своим компьютером, беспрестанно ерзая на стуле, кладя под задницу то одну, то другую ногу. Наконец я не выдержал: – Тебе что, в сортир надо? – Нет, сэр. – Тогда хватит ерзать. – Я снова уткнулся в дисплей, начал делать заметки для памяти. Завтра надо поговорить с Толливером насчет нового интенданта, пусть найдет подходящего человека. Действовать обычным порядком нельзя. Если обратиться в отдел кадров Адмиралтейства, то капитан Хигби нарочно пришлет нам отпетого разгильдяя. Кил Дрю шумно вздохнул. – Что ты сидишь как на иголках?! – прикрикнул я. – Не шуми или выметайся отсюда! – Простите, сэр. – Бедняга начал лихорадочно собирать в коробку дискеты. – Отставить! – Ну почему я не выдерживаю ровный тон? Куда меня все время несет? Толливер прав, с кадетами надо быть ровнее. – Что с тобой, Кил? – Простите, сэр, но я никак не могу в это въехать. «Основы электротехники» – сплошные амперы, омы и ватты. – Этот предмет требует усидчивости, – с видом бывалого мудреца промолвил я. – Зачем офицерам вся эта чепуха? Автоматика в инженерном отделении корабля сама все делает. А сам инженер на что? – Кил осторожно взглянул на меня, пытаясь понять, не слишком ли грубо и прямолинейно он выражается при начальнике Академии. – Офицер должен быть всесторонне образованным человеком, Кил, – изрек я. – Я еще могу запомнить, что мощность измеряют ваттами, ток – амперами, а сопротивление – омами. Могу запомнить, что сопротивление обозначается буквой R, и прочие обозначения тоже. Но все эти формулы… Откуда они берутся? Я их никогда не выучу. – Выучишь, – улыбнулся я и отчеканил в рифму: – «Ток в квадрате множь на R, мощность – есть. Решил пример!» Повтори. Кил удивленно вылупился на меня, но повторил мнемонический стишок правильно. Греясь в лучах кадетского восхищения, я научил его еще нескольким запоминалкам. – Так и правда можно выучить формулы! Сэр, откуда вы все это знаете? Мы снова занялись каждый своим делом. Кил уже не шумел, не раздражал меня ерзаньем. Наконец он выключил компьютер, потянулся, улыбнулся. – Спасибо, сэр, ваши стишки очень мне помогли. Я тоже вроде бы испытал облегчение, словно сбросил несколько килограммов. Ну, точно! Гора с плеч свалилась! – Тогда беги в казарму, а то опоздаешь к отбою. – Я поднес чашку ко рту и вдруг пролил на рубашку кофе. – Черт! – Есть, сэр. – Кил как-то слишком уж резко встал и даже слегка подпрыгнул. – Ой! Взревела сирена тревоги, из динамика раздался голос: – ОТКЛЮЧИЛИСЬ ГРАВИТРОНЫ! ОТКЛЮЧИЛИСЬ ГРАВИТРОНЫ! Я схватил микрофон, загремел приказами: – Перекрыть коридоры! Надеть скафандры! Толливер, Торн, в кабинет начальника! Сила тяжести уменьшилась в шесть раз, я встал со стула и врезался головой в потолок, отскочил вниз, успел вцепиться в кресло. Кил Дрю наблюдал за моими маневрами с отвисшей челюстью. Первым ко мне в кабинет штетел Джефф Торн с озорным оскалом. – Отключили-таки! – ликовал он. – Молодцы! – Рот его растянулся до ушей. – Кто отключил? – оторопел я. – Гардемарины! Кто же еще?! Гардемаринам наконец удалось отключить гравитроны! Вот оно в чем дело! Я связался с пунктом управления гравитронами: – Пункт гравитронов! Пункт гравитронов! Ответьте! Никто не отвечал. Вошел Толливер, следом за ним сержант Кина Обуту. – Впервые! Впервые за долгие годы! – шумел Джефф. – Сумели! Мы не смогли, а они сумели! Кил Дрю заулыбался, я нахмурился. Пацан, салага еще, а понимает! – Кадет! В казарму! – приказал я. – Есть, сэр! – Он не пройдет, сэр, коридоры герметично перекрыты, – саркастически заметил Толливер. – Ладно, тогда… – Докладывает дежурный по гравитронам Сивер! – грянул из динамика голос разъяренного техника. – Я на электростанции. Вышел на секунду, а эти ублюдки отключили гравитроны, ввели в замок другой шифр и заперли дверь! Я не могу войти в пункт управления гравитронами! – Какого черты вы вышли из пункта?! – рявкнул я. – Да кадет пришел, набрехал, будто меня срочно вызывают в инженерное отделение! – Какой кадет? – Волосы длинные такие, белые, а брови густые-густые. А как зовут – не знаю. Думаете, я помню их, ваших кадетов? Они все на одно лицо! – Загримировался, наверно, – пробормотала Обуту. – У нас нет кадетов с длинными белыми волосами. – Сэр, – продолжал жаловаться из динамика техник, – даже если я попаду в чертов пункт, потребуется час, чтобы запустить эти хреновы гравитроны! – Открывайте дверь как хотите! – зарычал я. – Вызовите бригаду сварщиков! Что угодно! Но гравитроны должны быть запущены как можно скорее! – Я переключил связь на казармы. – Докладывает сержант Радс, сэр. У нас тут… – Знаю, черт бы их всех побрал! – Я бешено крутанулся к Торну, чуть не вылетев из кресла. – Торн! Найти поганцев! Выпороть! Выгнать! – Позвольте мне решить этот вопрос без излишней жесткости, сэр. – Выгнать! – бушевал я. – Пусть улетают домой! Нет! Оставить! Отдать негодяев под трибунал! – Поносившись по кабинету, я малость пришел в себя и заглох. – Это всего лишь детская шалость, сэр, – вступилась за «негодяев» Обуту. – Всего лишь? – Ничего себе, шалость. Из-за них я пролил на себя кофе! Из-за них я то и дело вылетаю из кресла! Наглые гардемарины! До чего наглые! Вот раньше, когда я был гардемарином, тогда… Джефф Торн хитро мне подмигнул. Наивный, думает, кадет Дрю ничего не замечает. Уголки мох губ слегка дернулись вверх. – Ладно, Торн, – согласился я, – делай с поганцами, что хочешь. – Может, у него хватит ума их выпороть. Гардемарины должны понять, что за удовольствия надо платить. Я повернулся к Толливеру: – Наверняка ночью в казармах будет кавардак, хаос, метание подушек или что-то похуже. Скажите сержантам, пусть не вмешиваются. В конце концов, за всю историю Академии это первый случай. Гардемаринам еще ни разу не удавалось добиться такого оглушительного успеха. Так не будем же омрачать кадетам их праздник. А вы, кадет Дрю, что лы-битесь, как дурачок?! Ничего смешного тут нет! Откуда во мне столько легкомысленности? Неужели во всем виновата чересчур слабая гравитация Луны? Ардвелл Кроссберн держался подчеркнуто официально. – Мне непонятна ваша снисходительная позиция по отношению к злостным вредителям, причинившим базе значительный материальный ущерб, – долдонил он тоном, слишком хорошо знакомым мне с прежних времен. До чего противно! Самоубийство лейтенанта Слика привело к кадровым перестановкам. Технические службы базы перешли в ведение Кроссберна. Теперь обойтись без него при обсуждении истории с гравитронами было нельзя. Я обвел взглядом своих офицеров, сидевших за длинным столом. Джефф Торн закатил глаза к потолку, у Толливера тоже физиономия была постная и весь вид откровенно скучный. – Пункт управления гравитронами был заблокирован. Нам пришлось вскрывать дверь автогеном, – монотонно гудел Кроссберн, – она безнадежно испорчена, а значит, придется потратить средства на новую дверь Странно, если не сказать подозрительно, выглядит то, что Торну не удалось найти вредителей. Я потрясен до глубины души. Дурак ты дурак, Кроссберн. Разве ты не заметил неестественную походку трех гардемаринов? Разве не догадался, кто и за что их выпорол? – И еще более подозрительно выглядит то обстоятельство, – гнул свое Кроссберн, – что начальник Академии всячески пытается замять… – Как вы смеете! – взвился с кресла я. – Вы собираетесь мне указывать?! – Нет, я не указываю, просто излагаю свое мнение. Я бы посоветовал вам уволить вредителей, пока Военно-Космическая комиссия ООН не пронюхала, как вы… Я хрястнул об стол свой карманный компьютер, брызнули осколки. – Мистер Кроссберн, собирайте вещички! – заорал я вне себя от ярости. – Прочь с базы! Убирайтесь отсюда сегодня же! – Но вверенные мне технические системы находятся здесь, в Фарсайде. А в Девоне мне нечего делать. – За системами присмотрит Джефф Торн! А вы убирайтесь не в Девон, а в Лунаполис! В отдел кадров к капитану Хигби! – Как прикажете объяснить ему ситуацию? Честно рассказать обо всем, что здесь произошло? – совсем обнаглел Кроссберн. – Убирайтесь, пока вас не вышвырнули силой! – Вы еще пожалеете, сэр. – Бросив на стол листки с речью, Кроссберн гордо удалился. Несколько секунд стояла гробовая тишина. – Я плохо разбираюсь в гравитронах и прочих системах, – посетовал Торн. – Найдешь учебник, изучишь! – проворчал я. – Зачем ему разбираться в гравитронах? Пусть охраняет их от гардемаринов, – съязвил Толливер. – Эдгар! – рявкнул я. – Ладно, обсудим другие дела. На следующей неделе с плановой годовой проверкой пожалует Военно-Космическая комиссия ООН. Разумеется, ее представители ожидают обычного в таких случаях шикарного приема. – Что вы имеете в виду? – Во-первых, их надо накормить до отвала деликатесами. – Придется кормить, – вздохнул я. Адмирала Дагани хватит инфаркт, если я плохо приму комиссию. – И поить, – добавил Толливер. – А вот спиртных напитков не надо. – Хорошо, сэр. Но сенаторы на трезвую голову урежут нам бюджет. – Перебьются без вина! – повысил я голос. – Джефф, хоть бы вы помогли мне убедить начальника, а то у него опять дурное настроение. Сэр, комиссия пробудет у нас всего неделю. Кстати, о размещении гостей… Предлагаю такой вариант: мистер Торн временно переселится ко мне, мисс Бьен – к гардемаринам, двух сенаторов подселим к начальнику. Керси тоже брал двух сенаторов. – Согласен, – буркнул я. Сенаторов-то немного, всего восемь штук, но с ними прилетит целая свита, ее тоже надо куда-то поселить. Значит, придется уплотнить техников. – В этом году только двое сенаторов приедут с семьями. За детьми присмотрят гардемарины. – Не надо детей. – Будьте благоразумны, сэр, вы же не можете приказывать сенаторам. – Кто здесь начальник?! – вспылил я. – Они тоже начальники, сэр. Или я ошибаюсь? Я бы тут же стер в порошок наглеца Толливера, но вовремя вмешался Джефф Торн: – Никаких возражений, сэр, пусть в моей квартире поживет какой-нибудь сенатор с семьей, зато комиссия будет довольна. Я мрачно уставился на свой разбитый компьютерик. И что меня так колбасит по пустякам? – Здесь не курорт для шайки развлекающихся политиканов с семьями! Проверка отменяется! – отрезал я. – Комиссия сама назначает и отменяет свои проверки, – парировал Толливер. – Пора идти на обед. – Хватит дерзить! Ну ладно, пусть приезжают, только никаких яств, пусть питаются, как все! – Есть, сэр, – устало бормотнул Толливер. – Все офицеры останутся в своих квартирах! – Хорошо, двух сенаторов поселим к вам, а остальных шестерых куда? – Восьмерых! Я не пущу к себе политиканов! – Пару мгновений я наслаждался его изумлением. – Кадетов из Кран-Холла отправим на орбитальную учебную станцию, для комиссии освободится сразу тридцать мест. – Комиссию – в казарму?! – ужаснулся Толливер. – Затолкать сенаторов, их детей и помощников как селедок в обиталище для кадетов?! – У нас не санаторий, а военная база! – отрезал я и гордой походкой направился к двери. К ужину я успокоился и засомневался в своей правоте, но менять решения не стал. Пусть политиканы потолкутся в казарме. Может, раньше смоются. И реже будут мне докучать. Эти их проверки за годы правления Керси превратились в увеселительные экскурсии. На всякий случай я предупредил Толливера, чтобы он не проболтался адмиралу Дагани о моем нововведении. Несколько дней я был поглощен канцелярщиной: сочинял характеристики на выпускников, подписывал хозяйственные и прочие бумаги, установил строгий порядок инвентаризации, чтобы таким, как Серенко, жилось менее вольготно. За день до прибытия высокой комиссии я выступил перед кадетами, отправляющимися на учебную станцию. Мне хотелось не столько запугать их, сколько предостеречь. Несчастных случаев больше не должно быть. Хватит с меня смерти кадета Эдвардса. Не уверен, что кадеты меня слушали, но смотрели на меня внимательно. Проводив их до шлюза, мы с Толливером на обратном пути обсуждали последние приготовления. – Эдгар, кто будет убирать казарму? – Два солдата под присмотром гардемарина Диего. Лучше бы за солдатами присматривал сержант Радс. Ну да черт с ним, с гардемарином. А может, зря я затеял этот цирк с казармой? Неприлично все-таки держать сенаторов в таких условиях. Но отменить приказ тоже нехорошо, подчиненные скажут: Сифорт колеблется. Начальник должен быть решительным. Утром в суете дел я на время забыл о комиссии, а опомнился лишь после обеда, когда эти шишки уже прибыли и менять что-либо было поздно. Я выстроил перед шлюзом всех своих офицеров, пышно поприветствовал незваных гостей, доверил Толливеру почетную миссию проводить важное стадо в загон и занялся своими делами, стараясь не думать о реакции оскорбленных сенаторов. Вечером по пути в столовую за мной увязался Кевин Арнвейл. – Добрый вечер, сэр. Сегодня на уроке тригонометрии мистер Стайс поставил мне «отлично». Можно ему сказать, что половина этой оценки заслуженно принадлежит вам? Оказывается, у пацана хорошо развито чувство юмора. Почему я раньше этого не замечал? – Спасибо, но лучше об этом не говорить, а то в следующем году я стану наполовину гардемарином, – сострил я. Кевин осветился довольной улыбкой. Бедный мальчик! Он так одинок, что всего одно доброе слово делает его счастливым. Хорошо, что я пригрел его под своим крылышком. – Сэр, а правду говорят, что вы сунули отца Робби Боланда в казарму? – А что? – Ничего, сэр. В казармах тоже можно… жить. Мы вошли в столовую. – Прошу садиться! – возвестил я на весь зал, изобразил приветливую улыбку и направился к длинному столу, за которым сидели мои гости и офицеры. – Добрый вечер. Извините, что из-за огромной занятости не смог проследить, как вы устроились. – Знаете, куда они нас поселили? – с негодованием завизжала на меня сенатор Дороти Уэйд. – Куда? – любезно поинтересовался я. – Ваш придурковатый лейтенант отвел нас в казарму! Толливер на противоположном торце стола делал вид, будто не слышит ее. Йохан Стриц закрыл рот салфеткой и затрясся в беззвучном смехе. До чего я дошел? Надо мной смеются кадеты! Кил Дрю ткнул Йохана в бок. Пожалуй, я зашел слишком уж далеко. Надо создать гостям достойные условия, поселить их в квартиры. Конечно, это доставит моим офицерам некоторые неудобства, но так это ж ведь всего на неделю. А свалить свою бестолковость можно на Толливера. – Простите, я был так занят, – залепетал я, – что не успел… – Ничего, мистер Сифорт, все мы иногда ошибаемся, – утешил меня сенатор Мимкин. – А душ!? – клокотала миссис Уэйд. – Убийственно! – Что с душем? – встревожился я. – Там грязно? – Нет, чисто, но кабинки такие маленькие, а главное, в них нет дверей! Какое варварство! Что я наделал?! Это надо исправить немедленно! – Миссис Уэйд, пожалуйста, не сердитесь, – затараторил я, – это самая обычная казарма, она ничем не хуже других. После ужина я сразу же… – Там могут жить только животные и трущобники! А мы – цивилизованные люди! В столовой воцарилась гробовая тишина. Оскорбленные кадеты и офицеры, затаив дыхания, ждали моего ответа. Я встал, чтобы ответ был слышен всем. – К сожалению, мэм, это военная база, и на ней нет квартир, к которым вы привыкли. – Что же сказать? В ушах звенел визг: «животные», «трущобники». Это о наших кадетах! Об офицерах! Все мы были кадетами, значит, я тоже животное. Или трущобник? – Из свободных помещений у нас есть только казарма Кран-Холл. В подобных казармах живут все кадеты Фарсайда, а те, что в Девоне, мечтают когда-нибудь сюда попасть. – Как же нам быть? – спросил сенатор Ричард Боланд. – Те, кто считает казарменные условия неприемлемыми, могут лететь обратно, шаттл ждет вас, а те, кто способен переночевать в казарме, могут остаться. – А как же проверка? – Я могу принять вас в Девоне, там в городе неподалеку от Академии есть фешенебельные отели. Извините, у меня много работы. – Я гордо развернулся и прошествовал к выходу. Плотно прикрыв дверь, отключив телефоны, я расхаживал по кабинету. Какого черта я опять не сдержался?! Какого черта снова проявил свой бешеный норов? Дагани сместит меня с должности этой же ночью, как только разъяренные сенаторы доведут его своими звонками до белого каления. Тем более после инцидента на борту «Веллингтона» Дагани только и ждет удобного случая, чтобы от меня избавиться. Лично мне наплевать на отставку, окунусь в тихую семейную жизнь с Анни. Обидно другое – пострадает Академия, пострадают кадеты. Стук в дверь. Вошла сержант Обуту. – Никого не принимаю! – рявкнул я. – Хорошо, сэр. – Кина удалилась. Я снова забегал по кабинету, яростно пнул стоявшее на пути кресло. Нет. ну это ж надо было нас так обозвать! «Животные»! «Трущобники»! Ну и что? Подумаешь, обозвали. Когда я был кадетом, и не такого наслушался. Снова стук в дверь. Я раскрыл рот, чтобы рявкнуть на сержанта, но вошел Йохан Стриц. – Простите, сэр, но вчера вы сказали, что я могу делать домашнее задание у вас в кабинете. – Прочь! Нет, отставить. Оставайся, делай свои уроки. – Я снова начал бегать туда-сюда. – Есть, сэр. – Йохан сел в кресло, достал свой ком-пьютерик. – Видели бы вы, сэр, как они уходили. – Делай уроки! – прикрикнул я. А может, Дагани отправит меня в отставку утром? Значит, ночью я еще имею право воспользоваться нашим шаттлом для полета в Девон, – Ладно, Йохан, рассказывай! – Та дурная старуха кричала… Ой! Простите, сэр. Миссис Уэйд громко называла вас солдафоном, авантюристом, садистом, неандертальцем и извращением, которому доставляет удовольствие мучить своих начальников. А сенатор Мимкин назвал вас моральным уродом и… В дверь стукнул и тут же влетел Джефф Торн. – Знаю, знаю, что ты никого не принимаешь, но дело очень серьезное, – затараторил он с ходу. – Пошли вы все к чертовой матери! – Это не для кадетских ушей, – покосился он на Стрица. – Говори при нем! – Есть, сэр. Сержант Ольвиро застукал двух своих подопечных кадетов во время… Как бы это приличней выразиться… Короче, они трахались. – Ну и что? – А то, что они из одной казармы! – Из одной?! – ужаснулся я. – Да, сэр. Таня Гувир и Чамберс. Их койки стоят рядом. Сержант послал их на порку ко мне, но я думаю, такой случай заслуживает разбирательства в этом кабинете. – Какие могут быть разбирательства! Выгнать обоих, и дело с концом! – Не слишком ли? Конечно, они поступили отвратительно, но… – Выгнать! – рявкнул я и грозно зыркнул на Стрица. – А ты что вылупился?! Кадет покорно уставился в свой компьютер. – Ладно, Джефф, – смягчился я, – делай с ними, что хочешь. Всыпь им так, чтоб неделю сидеть не могли! – Хорошо, сэр. – Джефф тут же выскочил, не дожидаясь, пока я передумаю. Не Академия, а сумасшедший дом! Гардемарины отключают гравитроны, кадеты трахают кадеток, бешеные сенаторши выскакивают из казарм и обзывают всех животными, начальник собирается в отставку, а в это время у него в кабинете сидит кадет, которого давно надо было выгнать за неуспеваемость, и делает вид, будто смотрит в компьютер. Полный порядок! Не совсем. Одно достижение у меня все-таки есть – избавился от Кроссберна. Как раз вовремя. Снова стук в дверь. Кина Обуту. – Сенатор Боланд хочет поговорить с вами, сэр… – Ладно, пусть подребезжит. – Я взял трубку. – Не по телефону, сэр. Сенатор здесь, сэр, в приемной. Обуту отступила в сторону, вошел Боланд. – Капитан, пять сенаторов проголосовали «за», а трое «против». Мы остаемся. Плакать мне или смеяться? То и другое одновременно? Я схватился за голову. Ну точно, сумасшедший дом. – Сенатор, видите ли… – Простите за грубость моей коллеги. – Сенатор плюхнулся в кресло, глянул мельком на Стрица и отвернулся, не обратив на него особого внимания. Наверно подумал, что кадеты с незапамятных времен делают уроки в кабинете начальника Академии. – Ничего, ее можно понять, – учтиво ответил я. – Новый начальник Академии предоставит комиссии другие условия. – Мы тоже беспокоимся, что Дагани может вас отстранить, поэтому мне поручили от имени всей комиссии связаться с ним и… – Можете позвонить ему из приемной. – Сейчас к адмиралу нелегко дозвониться, лучше я сделаю это завтра. – Боланд встал. – Еще раз простите, капитан. Эта выжившая из ума сучара… Кстати, помните, я вам говорил, что в детстве мечтал стать офицером. Похоже, вы предоставили мне возможность частично осуществить мечту. Что ж, пойду хлебну суровой армейской жизни. Не успел я придумать ответ, как сенатор уже скрылся за дверью. – Они тупее первогодок, сэр, – с жаром рассказывал мне на следующий день Йохан Стриц. – Мистер Мимкин никак не мог допетрить, как надевается скафандр! Кил объяснял ему час! Кил Дрю согласно кивал, я вяло улыбался. С рокового момента прибытия высокой комиссии прошло два дня. Похоже, в лице некоторых сенаторов я заимел смертельных врагов, а Йохан подружился с дочками-близняшками сенатора Рудольфе. Адмирал Дагани все еще не звонил мне, не устраивал разноса. – Сэр, поможете мне вечером разобраться с уставом? – робко спросил Кил. – Я бы обратился к мистеру Кину, но он занят с сенаторами. – Давай займемся этим прямо сейчас, – тяжко вздохнул я. Совсем обнаглели кадеты, чувствуют себя в моем кабинете, как дома. Но хуже другое – я привязываюсь к ним все больше и больше. |
||
|