"Книга Лунной Ночи" - читать интересную книгу автора (Дуэйн Диана)ГЛАВА 5Ходить по Пятой авеню и Сорок второй улице трудно всегда, даже в выходные дни: слишком много приезжих любителей поглазеть на витрины, слишком много туристов, и даже сделав «шаг вбок», кошке приходится пробираться между пешеходами очень осторожно. На Пятой авеню множество магазинов, торгующих электроникой и увешанных объявлениями «Мы закрываемся и все распродаем, скоро ничего не останется!»; однако если наивный прохожий, поверивший в свою удачу, вернется сюда через неделю, он обнаружит, что ничего не изменилось, и если ничего и не осталось, так только денег у него в кармане. Впрочем, к половине десятого вечера почти все магазины закрываются, и пешеходу, как двуногому, так и четвероногому, ничего не остается, как остановиться и полюбоваться изящным фасадом Нью-Йоркской публичной библиотеки, не рискуя, что на вас налетит прохожий или наедет автомобиль. Здание, являющееся одной из городских достопримечательностей, особенно красиво вечером в золотом свете фонарей. Четыре кошки осторожно перебрались на другую сторону улицы, воспользовавшись моментом, когда на светофоре загорелся желтый свет и движение в обе стороны прекратилось. Арху, задрав голову, остановился перед величественной лестницей и уставился на массивные фигуры львов, высеченные из розового мрамора. При всем его невежестве у него было достаточно сообразительности, чтобы узнать в них изображения своих родичей. – Кто это? – спросил Арху. – Боги, наши боги, – ответил ему Урруах. Рхиоу улыбнулась. – Это Сеф и Ххуау, – сказала она. – Львы – божества вчерашнего и сегодняшнего дня. Арху вытаращил глаза. – Они настоящие? Сааш слегка улыбнулась. – Если ты имеешь в виду, существуют ли они, – ответ будет утвердительный. Если хочешь знать, разгуливают ли в таком виде, – то отрицательный. Однако они именно такие – огромные, могучие… и хищные, каждый по-своему. Они охраняют границы между тем, что было, – с этим мы ничего не можем поделать, – и тем, что будет: на будущее мы можем влиять, но только тем, что делаем в настоящий момент. – Если, конечно, не говорить о сдвиге времени, – вмешался Урруах, – ведь тогда можно вернуться в прошлое и… – Урруах, – резко оборвала его Рхиоу, – пойди съешь что-нибудь или как-нибудь еще займи рот чем-то полезным, хорошо? – Арху она сказала: – Мы не манипулируем временем без разрешения Вечных Сил, но даже они относятся к такому очень осторожно. Ты можешь по оплошности уничтожить целый мир или даже вычеркнуть из реальности самого себя, и это еще хорошо: с собой ты можешь в этом случае захватить и всех, кто существовал или существует. Так что даже не помышляй о сдвиге времени. Ты обнаружишь, – добавила она, заметив на мордочке котенка самодовольное выражение «мы-еще-посмотрим», – что если спросишь о путешествиях во времени Шепчущую, она ничего тебе не откроет, как бы ты ни приставал. А если ты будешь настаивать, в ушах у тебя целые дни будет звенеть. Можешь не верить мне на слово – попробуй сам спросить… Самодовольства в Арху поубавилось, когда он посмотрел на Сааш и Урруаха: уж слишком много предвкушения было в улыбке кота. Рхиоу искоса взглянула на Сааш. – Сааш ответила ей насмешливым взглядом. – – – Если они – Вчера и Сегодня, то где Завтра? – спросил Арху. – Он невидим, – ответил Урруах. – Трудно создать изображение того, что еще не случилось. Но только Рехт здесь, не сомневайся. Когда имеешь дело с таким умелым хищником, его никогда не видишь, пока не окажется слишком поздно. Если пройдешь сквозь него, почувствуешь озноб: значит, он тут. Арху посмотрел на пустое пространство между двумя статуями и поежился. Да, все это ему, конечно, кажется довольно странным. Рхиоу озабоченно следила за котенком. Кошки стали подниматься по лестнице, уворачиваясь от покидающих здание эххифов. Арху боязливо шел сбоку, вплотную к пьедесталу фигуры Сефа. – – Дойдя до верхней площадки лестницы, Рхиоу задержалась, чтобы научить Арху проходить сквозь вращающуюся дверь с блестящими медными ручками. Оказавшись внутри, котенок замер, глядя на огромный вестибюль с расходящимися в стороны великолепными беломраморными лестницами. – Нам сюда, – сказала Рхиоу и повела остальных налево, под галерею второго этажа, мимо арки из зеленого травертина, ведущей в зал писателей. Свернув за угол, они оказались перед незаметной выкрашенной желтой краской дверью с надписью «Только для сотрудников»; рядом со стрелкой, указывающей вниз, значилось «Кафетерий». Арху начал принюхиваться. – Не питай иллюзий, – проворчал Урруах. – Это пахнет обедом, который уже давно съеден. Рхиоу услышала, как заурчало в животе у большого кота, и с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться. Поднявшись на задние лапы, она толкнула дверь: когда в библиотеке не было посетителей, ее не запирали. Дверь отворилась с привычным для Рхиоу скрипом, и кошки стали подниматься по лестнице на средний уровень стеллажей. Оказавшись на площадке, Арху подбежал к решетчатым перилам и заглянул вниз. – Ух ты, – вырвалось у него, – что это такое? – Знание, – ответила Рхиоу, встав с ним рядом и глядя на четыре этажа, заполненные книгами, уходящие вверх, и на три этажа, уходящие вниз. Рхиоу знала, что общая длина полок составляет четыре с половиной мили; между полками кое-где были видны трубы пневматической системы, по которой направлялись заказы. Несколько винтовых лестниц соединяли между собой разные уровни; по проходам были проложены рельсы для тележек, развозящих заказанные книги и возвращающих на место сданные. Здание было сконструировано гениально: огромная масса полок не давила на зрителя, хотя и поражала его воображение; пространство, в котором с легкостью поместился бы многоквартирный жилой дом, было использовано так, что ни один дюйм не пропадал даром. В центре помещения на том уровне, где сейчас находились кошки, располагалась большая комната с рабочими столами и прилавками, к которым подъезжали тележки с книгами. От общего читального зала ее отделяла резная деревянная стена с ячейками для заказанных книг. Сейчас закрывающие ее изнутри ставни были заперты: случалось, что эххифы разбивали стекла внешних окон читального зала и забирались внутрь, чтобы украсть старинные книги для продажи коллекционерам. Поэтому теперь самые редкие книги хранились в обитой деревом и забранной железной решеткой тюрьме отдела ценных поступлений на втором этаже, отделенные от общих стеллажей толстой бетонной стеной и охранной системой. Эхеф однажды сказал Рхиоу, что можно услышать, как по ночам книги перешептываются между собой сквозь решетки, как шуршат страницы пленниц, мечтающих о свободе. Рхиоу тогда так и не поняла, не разыгрывает ли ее старый кот. Маги никогда не лгут: слова для них – ценный инструмент, валюта, которую они не смеют обесценивать. Однако даже магия, благодаря которой от одного слова может зависеть судьба целого мира, оставляет место для юмора, а в глазах Эхефа был тогда такой озорной огонек… Рхиоу улыбнулась воспоминанию. – Сюда, – сказала она и повела остальных в центральную часть комнаты, где на столах стояло по два, а иногда и по три компьютера. Некоторые мониторы были включены и бросали вокруг мягкий синевато-белый свет. На одном из столов удобно разлегся, положив одну лапу на клавиатуру и задумчиво глядя на экран, старший маг Эхеф. Он без особого интереса оглядел пришедших; впрочем, когда ему на глаза попался Арху, сонное выражение покинуло его морду. Эхеф был вефесш, или, как называли такую окраску люди, голубым. На его круглой плоской физиономии сияли большие ярко-желтые глаза, выгодно подчеркивающие голубоватый оттенок бархатного меха. В глазах Эхефа скользили отражения мелькающих на экране образов, быстро сменяющихся страниц текста. – Все бесполезно, – тихо сказал он. – Даже магия бессильна против перегрузки линий. Телефонной компании следует что-то предпринять. Привет, Рхиоу, удачной тебе охоты. – Удачной охоты и тебе, старший, – ответила Рхиоу, усаживаясь. – Я все гадал, когда же вы выберетесь повидаться со мной. Как там, в Центральном парке, они завывают, Урруах? – Громко, – с усмешкой ответил тот. – Рад это слышать. Сааш, добра ли к тебе жизнь? Миниатюрная кошка уселась, оглянулась на Арху и немедленно принялась чесаться. – Жаловаться не на что, Эхеф. – Понятно. – Старый кот снова взглянул на Арху, поднялся, потянулся и спрыгнул со стола. – Я чую новую магию. Как тебя зовут, юноша? – Арху. Эхеф ткнулся носом ему в мордочку и принюхался. – Ага, буженина… Что ж, и тебе охотничьей удачи, Арху. Ты все еще голодный? Поймать мышку не желаешь? – Неужели здесь есть мыши? – Есть ли здесь мыши! Он еще спрашивает! – Эхеф оглянулся на остальных, словно прося помочь ему вынести подобную глупость. – Как будто в этом городе есть хоть одно здание, где не было бы мышей, крыс или тараканов! Мыши! Да их здесь сотни! Тысячи!.. Ну, некоторое количество, скажем так. – Хочу их ловить! Где они? Эхеф взглянул на Рхиоу. – Он совсем новичок, как я понимаю. Арху уже собрался кинуться прочь, когда обнаружил, что перед ним стоит Урруах с подозрительно внимательным и заинтересованным выражением на морде. – Когда ты находишься в чьих-то охотничьих угодьях, полагается сначала спросить разрешения поохотиться. – Раз тут мышей тысячи, с чего бы это? Хочу… – Ты должен спросить разрешения, юный торопыга, – прошипел Эхеф, оказавшийся, с поднятой для удара лапой, рядом с Урруахом. – Если ты этого не сделаешь, я выдеру всю шерсть у тебя из хвоста и запихаю в твою прожорливую глотку, понятно? Что за молодежь пошла, скажите на милость! Арху припал к полу, глядя на котов широко раскрытыми глазами. Рхиоу старательно сохраняла серьезное выражение на морде. Эхеф на первый взгляд мог казаться сытым преуспевающим котом, но любой, кто обладал жизненным опытом, по блеску в его глазах и мускулам под ухоженной шкуркой угадал бы, что детство он провел не в аристократической семье. Он вырос среди контрабандистов и торговцев наркотиками в районе Вест-Сайда, где крысы были размером с собак, собаки – размером с пони, а люди (в отличие от тех, кто жил в канализационных туннелях) охотно ели представителей Народа, если их удавалось поймать. – Пожалуйста, не рви его на части, – миролюбиво сказала Рхиоу. – Он не получил должного воспитания. Мы как раз занимаемся исправлением его манер. – Ну, – протянул Эхеф, – ему следует учиться прилежно, иначе кто-нибудь не такой терпеливый, как я, оторвет ему уши. Понял, Мистер Торопыга? – Он сделал такое быстрое движение, что Рхиоу, которая ожидала этого, еле уследила за его лапой, мелькнувшей совсем рядом с правым ухом котенка. Арху совсем прижал уши и распластался по полу, что оказалось для него удачно: Эхеф и не подумал втянуть когти. – Ладно, – сказал Эхеф, – раз уж Рхиоу за тебя просит, я буду снисходителен. Ты не виноват в том, что родился в сточной канаве, – многие из нас так начинали свою жизнь. Запомни, сказать ты должен следующее: «Окажи мне милость, разреши поохотиться в твоих угодьях». А я тебе отвечу: «Охоться, но не до последней жизни, потому что и добыча имеет своих богов». Ну, давай! Надувшись – из-за стеллажей доносился такой соблазнительный шорох и писк, – Арху пробормотал: – Окажи мне милость, разреши поохотиться в твоих угодьях… – Это была просьба? Ты с кем разговаривал – с полом? Ну-ка, еще раз. Арху хотел поморщиться, но заметил, как дернулась лапа Эхефа, и более разборчиво произнес: – Окажи мне милость, разреши поохотиться в твоих угодьях. – Хорошо, поймай себе на ужин мышку, здесь их полно, – я о том постоянно забочусь. Но не съедай всех, иначе я спущу с тебя шкуру, и никакой бог тебе не поможет. Отправляйся, чего ты ждешь? Разве ты не слышишь, как они там резвятся? Трахают друг друга, не иначе. Какая гадость этот мышиный секс! Арху торопливо шмыгнул за стеллажи. Рхиоу и остальные посмотрели ему вслед, потом уселись в кружок. – Спасибо, Эхеф, – сказала Рхиоу. – Мне очень жаль, что он вел себя так грубо. – Ах, не беспокойся! Все мы нуждаемся в хороших уроках, прежде чем станем достойны вылизывать друг другу уши. Я сам когда-то был таким. Он или научится, или погибнет. – Именно этого мы и пытаемся избежать… Сааш моргнула и развернула одно ухо так, чтобы лучше слышать шорох из-за стеллажей. – «Я о том постоянно забочусь», говоришь? Не сказала бы, что такое отношение делает честь профессионалу. – У меня не одна профессия, ты же знаешь. В тот день, когда я съем здесь последнюю мышь, служащие библиотеки решат, что кот им больше не нужен. – И кроме того, и добыча имеет своих богов, – сухо заметила Сааш. – Именно так. – Эхеф улегся поудобнее и вытянул передние лапы перед собой. – Но даже если не думать об этике, времена, понимаешь ли, изменились: больше не бывает работы на всю жизнь. Бюджет библиотеки урезают, и если служащие хотят покупать мне кошачий корм, им приходится делать это на свои деньги. Неприятная ситуация, и я тут ничего не могу поделать. Поэтому я забочусь о том, чтобы они считали меня полезным, а мне не приходилось тратить ради этого слишком много сил. Зачем мне отправляться на охоту куда-то, когда я могу обедать прямо здесь? Я каждый день приношу библиотекарям дохлых мышей, они приносят мне кошачий корм, и все довольны. Это оставляет мне достаточно времени для другой работы. Такой, например, как консультации… Кстати это мне напомнило вот о чем: почему ты, Рхиоу, не узнала сначала, буду ли я свободен? – Ты всегда свободен, – улыбнулась Рхиоу. – Ах, эта непочтительная молодежь! – Когда это я была с тобой непочтительна? Ты же и правда всегда свободен, сам знаешь. И обычно я всегда сначала узнаю о твоих планах, но сейчас у нас проблема. Уши Эхефа насторожились, когда из конца длинного прохода между полками донесся шум беготни. – Понятно. Впрочем, это явно не та проблема, которую, как я считал, ты захочешь обсудить. – Его усы дрогнули, кот сухо улыбнулся. – Я решил, что ты наконец сообразила, что делать с тем заклинанием. – Что? Ах с этим! – рассмеялась Рхиоу. – Нет, я все еще занята изысканиями, когда у меня бывает свободное время. Только теперь его становится все меньше. Приходится постоянно возиться с воротами… в этом-то и заключается проблема. – Хорошо. – Эхеф моргнул и отвернулся, потом сказал: – Я обычно накладываю на это помещение заклинание, которое не позволяет распространяться звукам. Я сейчас привел его в действие, котенок ничего не услышит. Расскажите мне о своих неприятностях. Рхиоу описала неисправность ворот и все безуспешные попытки ее устранить. Эхеф слушал ее, приняв позу, которую Рхиоу хорошо помнила по предыдущим разговорам со старым котом: передние лапы сложены калачиком, глаза полуприкрыты. Один или два раза он перебил Рхиоу, чтобы задать вопрос о технических деталях, касающихся структуры ворот. Наконец Эхеф открыл сначала один глаз, потом второй и оглянулся. Рхиоу оглянулась тоже. За стеллажами царила подозрительная тишина. – Не мог же он выбраться наружу? – спросила она. – Без посторонней помощи не мог. Или если не превратился в мышь, – сказал Эхеф, – чего, к счастью, он еще не умеет делать; впрочем, держу пари: скоро научится. Ладно, вернемся к нашим делам. Весьма печально, Рхи, но ты же не можешь не понимать, какое из всего этого вытекает логическое заключение. – Я не была уверена, – пробормотала кошка, – и хотела услышать еще чье-то мнение. – Ты надеялась, что я каким-то образом избавлю тебя от неприятной обязанности, – кривая усмешка сделала заметным, что один верхний клык у Эхефа сломан. – Ты ведь уже обсудила все с Сааш – иначе не стала бы отнимать у меня время, – и она не смогла назвать ничего на нашем уровне реальности, что могло бы вызвать такие неполадки. – Эхеф взглянул на Сааш, и та только огорченно взмахнула хвостом. – Таким образом, причина лежит глубже, на более близком к истокам, более древнем уровне: где-то на Нижней Стороне. Заключение Эхефа совпало с мнением самой Рхиоу, и это вовсе ее не обрадовало. Маги обычно оценивают вселенные по степени их удаленности от самой центральной из известных реальностей – той, отражениями которой в большей или меньшей степени являются все остальные и вокруг которой они расположены. За время своего существования эта наиболее древняя реальность имела много имен. Маги Народа называют ее Аухв – Очаг; маги-люди дали ей название Сердце Времен. Она – ядро всех вселенных, и некоторые считают ее семенем, из которого те выросли. Так это или нет, но миры, расположенные ближе к Очагу, обладают силой воздействия на другие, более удаленные. Древняя Нижняя Сторона, несомненно, располагалась гораздо ближе к центру по сравнению с миром, в котором вращается Земля, так что все, что происходило там, должно было рано или поздно случиться и здесь. И нарушение действия законов магии во вселенной, столь влияющей на течение событий, имело самые серьезные последствия для действенности заклинаний на Земле. – Ты хочешь сказать, – спросила Рхиоу, – что нечто влияет на структуру ворот на Нижней Стороне? Эхеф дернул хвостом. – Возможно. – Или некто меняет замки на воротах, – неожиданно сказала Сааш; на мордочке ее отразилось беспокойство. – Это было бы, пожалуй, меньшее из двух зол, – пробормотал Эхеф, – хотя ничего хорошего не происходит в любом случае. Ворота между мирами – основа жизни нашей планеты… хоть мир об этом и не подозревает. Если маги в густонаселенных районах – как, например, наш – должны будут тратить энергию на быстрое перемещение, у них не останется сил на более важное колдовство, они не смогут выполнять свой долг наилучшим образом, и результаты не замедлят сказаться. Кто-то должен без проволочек выяснить, в чем неполадка. – Эхеф взглянул на Рхиоу. – Проблему обнаружили вы, и вам известно, что это значит. Исправлять положение предстоит вам. – Это означает путешествие на Нижнюю Сторону, – тихо прошипела Рхиоу. – Хиоух! Ну так передай Вечным Силам, что им придется найти других нянек для малыша, пока мы будем делать то, что должны сделать. Арху проходит испытание, и он пока еще не понимает значения клятвы, которую дал, и мы не сможем учить его и одновременно бороться с неизвестным злом. Не можем мы и рисковать тем, что он по глупости помешает нам в самый важный момент. – Очень жаль, Рхи, – прервал ее Эхеф, – но от котенка вам не избавиться. Правило «кто обнаружил проблему, тот ее и решает» распространяется и на него. Должно быть, ваша команда может дать ему что-то такое, чего не могут дать другие маги: иначе он не оказался бы с вами. – Может быть, так и есть, – сказала Рхиоу, начиная сердиться, – но как насчет нашей команды? Как можем мы справиться со своей работой – работой особенно трудной и опасной, – если одновременно должны будем нянчиться с несмышленышем? Чего от него можно ожидать, неизвестно: иногда он ведет себя очень странно. Я никогда не знаю заранее, что он выкинет в следующий момент, даже когда его странности не проявляются. Почему члены моей команды должны подвергаться опасности из-за необходимости присматривать за стажером? Мы прошли свои испытания, мы опытные, хорошо подготовленные специалисты, необходимые для выполнения важной работы, – так почему наши нужды никого не волнуют? – Они волнуют те Силы, которые всегда за вами присматривают, – ответил Эхеф. – Ни одному магу не посылается задание, несовместимое с его нуждами. Задачи, которые ставятся перед командой, всегда требуют усилий всей команды… даже если самой команде это не сразу бывает понятно. Сейчас вы можете сомневаться в соответствии задания вашим силам – с каким магом этого иногда не случается? Только потом начинаешь иначе смотреть на вещи. – Вещи будут выглядеть очень даже иначе, если мы все погибнем, – тихо сказал Урруах. – Что ж, все мы рискуем, разве не так? Но ведь в городе даже улицу переходить опасно, вы же знаете. По крайней мере, если вы погибнете, выполняя свой долг, вы будете знать, что погибли не напрасно. Это больше, чем обычно выпадает представителю Народа или любому разумному существу. – Эхеф бросил взгляд на лестницу, ведущую на следующий уровень: оттуда снова доносились звуки погони. – Что касается котенка, то он почти наверняка необходим для разрешения вашей проблемы. Сами посудите: он едва достиг возраста, когда способен стать магом, – и в результате может оказаться обладателем особой силы. Вы же знаете, как это бывает с самыми юными магами: они не знают, что невозможно, а что – нет, и потому спокойно совершают невозможное. Мы ведь слишком быстро обнаруживаем границы своих возможностей. – Если остаемся в живых, чтобы их обнаружить, – сухо сказала Сааш. – Ну да… Я, например, не возлагал на тебя особых надежд, когда мы в первый раз встретились. Ты пугалась собственной тени! – Сааш поспешно отвела глаза. – А теперь только посмотри на себя! Как хорошо ты справилась вчера – не потеряла головы. Так не теряй ее и сейчас. Может быть, этот малыш и послан вам для того, чтобы напомнить о необходимости выдержки. Только заранее нельзя сказать, кто из вас ему необходим, чтобы его способности проявились. – Эхеф насмешливо взглянул на Урруаха. На морде Урруаха было ясно написано, что он считает слова старого кота шуткой; он прикрыл глаза и отвернулся. Рхиоу открыла было рот и тут же снова его закрыла, заметив, с каким выражением смотрит на них Эхеф – несколько раздраженно, но и очень озабоченно. – Рхиоу, – сказал Эхеф, – ты же знаешь, Силы не тратят энергии понапрасну – таков их принцип. Если ты обнаруживаешь проблему, предполагается, что ты ее и разрешишь. Тебе предстоит отправиться на Нижнюю Сторону, и я могу сказать одно: я рад, что такое выпало не мне. Рхиоу, как немного раньше Арху, только поморщилась. – Я надеялась, что ты предложишь другой выход. – Конечно, на твоем месте я тоже надеялся бы на это. Однако моя работа – дать тебе правильный совет, и ты знаешь не хуже меня, что такой совет – правильный. Подготовьтесь, и вперед! Осмотритесь, выясните, в чем дело… потом возвращайтесь и доложите мне. Откуда-то сверху снова донеслась мышиная возня. Эхеф сморщил нос. – Хотел бы я, чтобы они совокуплялись не так шумно, – буркнул он. – Как это делают коты, да? – не сдержала раздражения Рхиоу. – Ах, Рхи, я помогу вам всем, чем смогу, но мое присутствие там ничего не дало бы. Лишний участник пользы не принесет – напротив, может навредить. – А он? – Урруах дернул ухом в сторону стеллажей. – Уж он-то точно лишний. – Его послали вам Вечные Силы, а не я. Собираешься поспорить с тем невидимым типом, что торчит между двумя великанами у лестницы? Или с Прародительницей? Не советую. У нее наверняка есть свои резоны. – Да какой от него может быть прок? – Я разве похож на Храуа Молчаливую? Откуда мне знать? Отправляйся на Нижнюю Сторону, там все и выяснишь. Однако будь готов к неожиданностям. Несколько секунд кошки обдумывали услышанное. Потом Эхеф обратился к Урруаху: – Кстати, насчет котов. Ты собираешься на завтрашнюю репетицию? Сегодня вечером, как я слышал, ее отменили. – Ага, собираюсь. – С Рахивом ты знаком? – Да, я как-то раньше его видел. – Вот и хорошо. Встретишь его там – передай, что я нашел ответ на вопрос, который он мне задавал. Скажи ему, пусть заглянет сюда, когда это будет ему удобно. – Ладно. А сам-то ты что, не пойдешь? – Ах, всякие там человеческие штучки… Знаю, знаю: взаимовлияние культур и все такое прочее, да только в моем возрасте ни к чему это. Вы, молодежь, отправляйтесь туда и развлекайтесь, послушайте музыку, да и сами спойте. Урруах со снисходительным выражением, как и подобает коту в разговоре с ффейхом, который уже и забыл все прелести жизни, прикрыл глаза. Эхеф ухмыльнулся и стукнул Урруаха лапой с выпущенными когтями по уху, хоть и не так сильно, чтобы причинить вред. – Сотри-ка ты лапкой это выражение с мордочки, сынок. Я видел тебя, когда ты еще и не знал вовсе, где у тебя яйца, не говоря уж о том, сколько их. Мне есть на что тратить свободное время, не беспокойся. – Эхеф бросил раздраженный взгляд на компьютер. Рхиоу улыбнулась: все давно знали, чем занимается Эхеф, хотя тот и предпочитал не распространяться о своем новом хобби. Сама она была в курсе дела уже несколько лет – с тех пор, как в библиотеке установили первую компьютерную систему и назвали ее «Catnyp». – Мне казалось, что ты не интересуешься техникой, – пробормотала Сааш. – Ну, знаешь, такие вещи затягивают, – сказал Эхеф. – Ужасно затягивают. Однако у меня есть коллега-эххиф, которая занимается менее, скажем так, «видимыми» аспектами системы «Catnyp». Она вводит программы, необходимые для того, чтобы можно было работать с «Книгой Лунной Ночи» в онлайновом режиме. Рхиоу заморгала. «Книга Лунной Ночи» было самым древним человеческим названием для того, что маги-коты именовали «Взглядом Ока Рхоуа», – полного собрания заклинаний и описаний магических приемов; именно его части и нашептывала Храуа в момент нужды магам-новичкам. В разных странах люди по-разному называли Книгу: в переводе это чаще всего означало просто «знание». Маги-люди, получавшие от Вечных Сил информацию в виде текста или рисунков, а не слов, нашептываемых в ухо или в разум, часто носили с собой части Книги в виде небольших томиков, называя их «руководством». – Вот уж не думала, что такое возможно, – сказала Рхиоу. – Предмет невероятно сложен, да и как хранить информацию столь большого объема… – И все-таки программа работает, – сказал Эхеф, вскакивая на один из столов с компьютерным терминалом, – или по крайней мере начинает работать. Команды, проводящие тесты, возятся с ней уже несколько лет. Произошла некоторая задержка: как я понимаю, исходный жесткий диск с «Книгой» исчез, – но поисковики обнаружили его и вернули обратно. С тех пор работа идет успешно; программу делают в нескольких разных вариантах – для ноутбуков и органайзеров. Впрочем, это только первые результаты. Мы пытаемся сделать интерфейс несколько менее структурированным, более, так сказать, полагающимся на интуицию: чтобы ответ больше походил на то, что получаешь от Шепчущей, когда спрашиваешь совета. Рхиоу вспрыгнула на стол следом за Эхефом; Урруах и Сааш последовали ее примеру. – Мне приходилось видеть руководства, которыми пользуются эххифы, – сказала Сааш, усаживаясь и обвивая хвостом лапки. – Их размер меняется – информация появляется и исчезает в соответствии с потребностями мага. Как эта проблема решается в компьютерной версии Книги? – Сааш с интересом посмотрела на экран. – Ты меня об этом спрашиваешь? – пожал плечами Эхеф; по экрану, работающему в энергосберегающем режиме, летели падающие звезды… которые, однако, казались пугающе более настоящими, чем звезды на экране компьютера хозяев Рхиоу. – Это не по моей части. Миссис Даун говорит, что программа обладает метапроекциями в другие континуумы, хотя что это значит, я понятия не имею. – Эхеф протянул лапу, коснулся экрана, и звезды сменила чистая страница с изображением льва – эмблемы библиотеки. – Сенсорное управление, – заметила Рхиоу. – Здорово. – Ну, по крайней мере достаточно рационально. С какой стати мне было позволять эххифам использовать клавиатуру? При том количестве читателей, которые проходят через главный зал за месяц, ни одна клавиатура не выдержит. Правда, сенсорное управление ненамного лучше этого. – Он положил лапу на мышь и начал ее двигать. Урруах проследил глазами за лапой Эхефа. – Мне всегда было непонятно, почему эти штуки называются мышками. – У них есть хвосты, они тихонько щелкают, а если с ними как следует поразвлечься, ломаются, – так что все, по-моему, очевидно. – Нам – конечно, но людям? Эхеф взмахнул хвостом. – Ну, так или иначе, сейчас магам, знающим пароль, удобно получать информацию из текстового варианта Книги, когда они заходят в библиотеки, чтобы что-то проверить или уточнить детали. Позже, когда мы выловим всех блох, можно будет сделать ее общедоступной или даже поместить в Интернет или в ту сеть, которая придет ему на смену. – Ты хочешь сказать, в ту сеть, которую вы создадите, – сказала Рхиоу с легкой улыбкой. – Брось, Рхи, я не так честолюбив, – скромно сказал Эхеф. – С другой стороны, должен же кто-то помочь в таком большом деле. Эххифы ведь анархисты… Ох, а это еще зачем? – Эхеф потянулся к мыши. – Что там? – спросила Рхиоу, заглядывая на экран. В правом верхнем углу появился маленький символ – черточка с точкой снизу: то, что люди называют восклицательным знаком. Эхеф щелкнул клавишей мышки, и появилось еще одно окно, заполненное текстом. – Вот так всегда, – проворчал Эхеф. – Одна система накладывается на другую, и Шепчущая то шепчет, то посылает мне сообщения по электронной почте, а иногда и то, и другое одновременно. Попробуй тут разобраться! Хорошо, так что там? Рхиоу, как и остальные, вежливо отвернулась, но при этом не перестала гадать: каковы же отношения Эхефа с Вечными Силами и как он позволяет себе разговаривать в таком тоне с самой Храуа? – Ну, – сказал Эхеф, кончив читать, – ничего особенно серьезного. Рхи, в музее «Метрополитен» есть кое-что, на что тебе следует взглянуть. Они выставили некоторые экспонаты, которые раньше были в запасниках египетского отдела. Документы на древнем языке. Она сказала, чтобы ты обратила внимание на футляры, в которых хранятся палимпсесты. – На что именно? – Рхиоу насторожила уши, но сама ни слова от Шепчущей не услышала. – Она говорит, что ты сама поймешь, когда увидишь. Рхиоу добродушно пошевелила усами: случалось, что Шепчущая не гнушалась нагрузить вас некоторой лишней работой для вашего же блага. – Как странно, – сказала она, – получать от нее указания таким образом – в письменном виде. – Ф-ф, – фыркнул Эхев, – ты и представить себе не можешь, как странно все это выглядело, пока мы не разработали шрифт для Хаухаи. Технология! – Он произнес это слово, как ругательство, и чуть не начал плеваться. – Если я дознаюсь, кто из нас надоумил эххифов сделать колесо круглым, а не квадратным, я лично раскопаю его или ее последнюю могилу и надеру ему или ей уши… Ну вот и ты наконец! Хоть сколько-то мышей мне оставил? Живот стоявшего перед столом Арху стал значительно толще, чем был еще совсем недавно. Рхиоу поразилась: каким же тощим должен быть котенок, если один нормальный ужин может так изменить его фигуру. – Спасибо тебе, – сказал Арху и рыгнул. – Что ж, да пойдет тебе по воле Иау это на пользу, юный обжора, – весело сказал Эхеф. – Ох, ты мне напомнил, – сказал Арху и снова рыгнул. – Кто такая эта Иау, о которой вы все время талдычите? Рхиоу открыла рот, потом закрыла его и растерянно отвела глаза. К ее удивлению, Эхеф только криво улыбнулся. – Котеночек, в нашем деле так говорят: «Глупость можно сказать случайно, невежество бывает намеренным». За невежество можно поплатиться ушами. Единственное, что тебя спасает, – это что ты задаешь вопросы. Всегда обо всем спрашивай. Твои уши могут пострадать все равно, но ты по крайней мере останешься в живых. – Эхеф сурово взглянул на Рхиоу. – Пожалуй, тебе следует взять его с собой в Метрополитен. Если так пойдет и дальше, он может наткнуться на Прародительницу на улице, и уж тогда ему не сдобровать. Она терпелива, но сомневаюсь, что терпелива настолько. – Вряд ли это случится сегодня, – сказала Рхиоу. Эхеф, прищурившись, посмотрел на нее. – Ты полагаешь, что откладывать столь важное дело мудро? – Я всего лишь кошка, – ответила Рхиоу и зевнула, не скрывая усталости. – Позволь нам отдохнуть. Последние два дня были очень напряженными, а дальше будет еще хуже. Мы всем займемся… но сначала членам моей команды нужно выспаться, а еще мне нужен долгий и подробный разговор с Шепчущей до того, как мы отправимся на Нижнюю Сторону. Я хочу быть уверенной, что знаю все нужные заклинания, которые могут нас защитить. Ты ведь знаешь почему. – Да, – кивнул Эхеф. – Знаешь, я попрошу команду с Пенсильванского вокзала присмотреть за этими вашими открытыми воротами. Но все равно, как только вы немного отдохнете, разрешение этой проблемы остается вашей основной задачей. Вы нашли прекрасное временное решение, но сами понимаете – оно именно временное. Люди наверняка уже сейчас заменяют поврежденные рельсы. Сегодня к вечеру, самое позднее – к завтрашнему утру они все приведут в порядок, и если к тому времени ворота не станут работать нормально… Отправляйтесь по домам и выспитесь, а я тем временем организую помощь – и присмотр за воротами, и связь с вами: на случай, если вам, когда вы отправитесь на Нижнюю Сторону, что-то понадобится. – Спасибо, Эхеф, – сказала Рхиоу, – я ценю твое доброе отношение. Арху зевнул. – Что-то я устал, – сказал он. – Нельзя ли нам вернуться в то уютное логово? – Неплохая мысль, – кивнула Сааш. – Рхи, во сколько завтра встречаемся? – Сразу после полудня, пожалуй. Всех устраивает? Как ты на это смотришь, Урруах? – Я-то раньше встану: у меня же репетиция. Только сейчас, перед тем как лечь спать, я провожу вас троих. – Рыцарь, как и положено коту. Еще раз спасибо, Эхеф. – У нас общее дело, – ответил тот, снова усаживаясь на столе перед монитором. – Да будет вам во всем удача, маги. Кошки – кроме Арху – благодарно замурлыкали и двинулись к двери. Уже приближаясь ко входу в главный вестибюль, Арху спросил Рхиоу, не понижая голоса: – Чего это тебе нужны еще какие-то заклинания? Мы что, драться будем? Что вообще происходит? – Скоро узнаешь, – ответила ему Сааш. – Вот тогда-то твое испытание на самом деле и начнется. – Все и так очень похоже на испытание, – пробурчал Арху, переводя глаза с Сааш на Рхиоу. На Урруаха он не взглянул. Тот только ухмыльнулся. По пути домой кошки сделали крюк: Рхиоу хотела, чтобы Арху запомнил дорогу к дому ее хозяев. Можно было особенно не торопиться, поэтому они не спеша шли по Семьдесят первой улице; особенно наслаждалась прогулкой Рхиоу: она сдала вахту и могла урвать теперь минутку для того, чтобы понюхать розы. Точнее, понюхать и оценить деревья, воздух, машины, выросшие кое-где сорняки, цветы, помойные баки, а также представителей дикой природы в городе: белок, воробьев, ворон, не говоря уже об эххифах и хоуифф; прислушаться к скрипу и стуку над землей и под землей, к неясному эху и шепоту – рокоту моторов, визгу тормозов, шагам по асфальту, голосам, доносящимся из домов… И над всем этим – к тихому плеску воды и вздохам ветра (перепад температуры наконец-то родил ветер) и очень редко – к крику одного из принцев воздуха, которые в этой части света теперь по большей части занимались лишь охотой на голубей. Если забыть о клятве мага, требующей защищать всякую жизнь, то Рхиоу ничего против этого не имела: по ее личному мнению, голубей в городе развелось слишком много, и чем больше их хищники уничтожат, тем лучше. Вездесущие голуби слишком напоминали крыс, к тому же, к несчастью, снабженных крыльями. Впрочем, на улице, по которой они шли в настоящий момент, голубей не было: здесь шла Игра, а любой голубь, достаточно беспечный или глупый, чтобы опуститься на землю там, где играют в хауисс, сразу же становился ее частью – съедобной частью. Автомобили, люди и собаки, появляющиеся на улице, тоже участвовали в Игре, не подозревая об этом. Действительно, ничего такого, что навело бы какого-нибудь эххифа на мысль, будто в этом квартале между Первой и Второй авеню разворачивается действие, столь же древнее, как весь кошачий род, не происходило. Однако на кону стояли репутации, из многих окон за событиями следили внимательные глаза – их обладатели в силу обстоятельств не могли сейчас играть в хауисс сами, но это не мешало им проявлять страстный интерес. Рхиоу, как и остальные члены ее команды, давно сделала «шаг вбок» и теперь шла мимо игроков, задрав хвост. Так близко от дома никак не годилось разгуливать видимой: если кто-нибудь из соседей скажет Йайху или Хухе, что видел ее, неприятностей не оберешься. Да и вообще так легче было разминуться с многочисленными эххифами, вышедшими на вечернюю прогулку. – Эй ты, волшебница-ффейх! – раздался откуда-то сверху издевательский голос. – Все валяешься в одиночестве? Рхиоу только дернула усами и продолжала идти, даже не потрудившись оглянуться. Арху вздрогнул, а на мордах Сааш и Урруаха отразилось спокойное терпение: как еще можно реагировать на идиотскую выходку. – Если она такая вся из себя могущественная, – подхватил, как и можно было ожидать, второй дурашливый голос, – почему бы ей не отрастить себе такую штучку, благодаря которой рождаются котята, и не начать приносить настоящую пользу? Рхиоу продолжала идти, не обращая внимания на насмешки и даже заставив себя притвориться, будто все это просто забавно. По соседству с ней, как и по соседству с любым магом, жили кошки, знавшие о ее занятиях и находившие их или смешными, или отталкивающими; само понятие магии казалось им выдумкой или глупостью. Особенно по этой части отличались два избалованных и самоуверенных гималайца, гордящихся своей родословной; они жили в роскошных апартаментах на шестом этаже нового здания на углу. Они полагали, что Рхиоу – живое доказательство заговора кошек-простолюдинок против них, аристократов; дармоедка, возможно, предательница, и уж никак не подходящая кандидатура для продолжения рода. Рхиоу со своей стороны была уверена, что гималайцы просто страдают от скуки и невежества и в своем безделье только и нянчат высокомерие и недоброжелательство. – Не может она быть личностью, – продолжал злобный голос с явным расчетом, что его услышат, – если ни разу не приносила котят. – Да какой смысл их приносить, раз все равно не сможешь сказать, какой они породы, дорогая моя, – ответил второй. – Мяу… – не выдержала Рхиоу, продолжая идти. – Эх, хорошо бы напустить на них голодных блох, – прошептал шедший рядом Урруах. – Сразу бы небось забыли о своих выдуманных невзгодах. – Прошу тебя! Это было бы совершенно неэтично. – Но очень приятно. Только представь себе, как они начнут чесаться! – И дать им основание думать, будто их и в самом деле преследуют? Нет уж, пожалуйста! – Про себя Рхиоу подумала: – Пройдя примерно треть пути, команда остановилась. Рхиоу забежала на крыльцо многоквартирного дома и села, оглядываясь. Напротив, через улицу, виднелся ряд из пяти особняков, сохранивших сходство, несмотря на все позднейшие переделки. На этой стороне рядом с новым современным зданием тоже располагались два особняка из песчаника. На подоконнике первого этажа одного из них сидела миниатюрная кошка цвета молочного шоколада; поджав лапки и полуприкрыв золотистые глаза, она, казалось, смотрела в пустоту. Прямо напротив нее на крыльце особняка расположился грязный белый кот, пристально глядя на стену между двумя особняками. Если там кто-нибудь и прятался, ничего нельзя было разглядеть в тени, которую бросала густая завеса какого-то вьющегося растения. Рхиоу подождала, высматривая, не обнаружат ли себя другие игроки, но времени у нее не было, и через несколько секунд она отказалась от этого занятия. – Пошли, – сказала она и вместе с остальными двинулась к белому коту. Тот при их приближении оторвал взгляд от стены. Это был, конечно, Йафх: он, как всегда, занимал главенствующее положение в Игре в своем квартале. Рхиоу поднялась по ступеням и помедлила рядом с Йафхом. Протокол требовал, чтобы не участвующие в Игре спрашивали разрешения, прежде чем подойти слишком близко к выбранной игроком позиции: помешать ему видеть перемещения других игроков означало создать угрозу потери очков не только для данного игрока, но и вообще нарушить соотношение сил. Йафх сидел с безразличным видом, словно и не замечая кошки на подоконнике дома напротив. Когда появились Рхиоу и ее спутники, Йафх встал, потянулся и повернулся спиной к улице: этим жестом, понятным всем участвующим в хауисс, он заявлял о намерении временно выйти из игры, не жертвуя при этом достигнутым положением. – Привет, Рхиоу, – сказал он, подвинувшись, чтобы освободить для нее место на площадке. – Давно тебя не видел. – Дела, – ответила она, дружески обнюхивая Йафха, прежде чем сесть. – Прародительница! Откуда ты взял рыбу? – Из ресторана за углом, – ответил Йафх. – Такие замечательные рыбьи головы! Понять не могу, почему они сами их не съели. Эти эххифы совсем не имеют вкуса. Урруах! Как охота? – Неплохо, неплохо. – Сааш, и ты здесь! Нечасто приходится тебя видеть в здешних местах. Удачи тебе. А кто этот малыш? – Арху. – Тебе тоже удачи, сынок. Пришел посмотреть, как играют профессионалы? – Лучших нигде не найдешь, – вмешался Урруах, прежде чем Арху успел открыть рот. – Как идут дела в этом раунде? – Третий заход, двадцать восьмое перемещение, – ответил Йафх. – Равновесие несколько нарушилось. – Ты хочешь сказать, что не выигрываешь, как всегда? – Выигрываешь… Что за эххифское слово! Вот к следующей неделе станет ясно, как складывается ситуация. – Если хочешь понять Игру, – сказал Урруах Арху, – то перед тобой тот, к кому следует обратиться. – Я мало смыслю в Игре, – робко пробормотал Арху. Рхиоу посмотрела на него, гадая, откуда взялась неожиданная и такая уместная скромность. Может быть, на котенка произвели впечатление шрамы Йафха? – И неудивительно, – сказала она. – Я уже не один год слежу за Игрой, и то не могу сказать, что смыслю в чем-то, кроме основных правил. А вот Йафх мастер: чего он не знает о хауисс, того и знать не стоит. – Все, что тебе нужно знать, юный кот, – сказал Йафх, – это что хауисс – сражение, по крайней мере лучший его сохранившийся вариант. Все прочее – комментарии. – Но… Она говорит, что жизнь – это сражение, – сказал Арху. – Она? – переспросил Йафх. – Ах, Шепчущая, как говорят маги? Что ж, она, пожалуй, права. Но одно не подлежит сомнению: жизнь – это хауисс. – Только послушать этого энтузиаста! – сухо отозвалась Сааш. – Арху, не позволяй ему вешать тебе лапшу на уши. Для Йафха хауисс – еда, питье и сон. Если бы Игры не существовало, ему пришлось бы ее изобрести. – Не богохульствуй, – возразил Йафх, усаживаясь так, что стало ясно: изяществу позы он предпочитает удобство. – Чтобы изобрести нечто столь сложное, элегантное, хитрое, нужен бог. Вот ты скажи мне, юноша: кто, по-твоему, сейчас занимает самое выгодное положение? Арху растерянно огляделся. – Она, – сказал он, взмахом хвоста указывая на красивую коричневую кошку, неподвижно, как статуя, застывшую на стене между двумя зданиями. – И ты не так уж и ошибешься. Уж можно не сомневаться: Хмахиль при первой же возможности захватывает хорошее местечко. А вот почему оно хорошее? Арху еще раз оглядел улицу. – Потому что оттуда она может видеть всех остальных, – сказал он, – а сама видна не всем. Вон тот парень, например… – Аафхи. Верно. Только это еще не все. Вот смотри. Здесь шесть игроков – семь, считая меня, хоть сейчас я и не играю, а потому официально не должен учитываться, однако для анализа нужно не забывать и о занимаемом мной положении. Посмотри на всю ситуацию в целом. Смотри не на участников, а на их взаимоотношения. Не торопись и не глазей слишком откровенно. Йафх принялся умываться, как всегда, без всякого успеха: грязь, казалось, впиталась в его шкурку навечно, но по крайней мере он старался… Арху несколько секунд смотрел на улицу, потом сказал: – Вон там… Разве все они не целятся на пустое место на тротуаре? Между припаркованным такси и грузовиком? – Природный талант, – одобрительно сказал Йафх, оглядываясь на Рхиоу и Урруаха. – У малыша острый глаз. Ты правильно указал место, – обратился он к Арху. – Именно там Дерево, вокруг которого обвилась Змея, грызущая его корень… – Нет там никакого Дерева! Это же середина тротуара! – В духовном смысле – есть, – возразил Йафх. – Хауисс полностью строится вокруг Дерева, она – на самом деле все та же древняя битва; однако поскольку мы не можем метать молнии в Змею, как это делали Ааурх и Уррау, мы пользуемся в качестве оружия движением и скрытностью. Взгляд – та молния, которой мы поражаем, положение в игре – путь к победе. Каждый, кто видит противника, мог бы поразить его молнией, если бы имел ее в своем распоряжении. И всегда в центре внимания игроков находится Дерево. Арху озадаченно оглядел улицу еще раз. – Пожалуй, я в самом деле вижу… Йафх почесал лапой за ухом. – Хмахиль сейчас занимает одну из классических позиций – фоуархвех. На комментарии к ней только в последнем столетии были потрачены тысячи часов. Тебе потребовалась бы масса времени, чтобы понять даже самые основные из следствий, которые имеет эта позиция для Игры и которые могут возникнуть в течение ближайших часов или дней. Хмахиль выбрала тот вариант, который выбрал бы Великий Кот… – …Перед смертью, – перебил его Арху. Взгляд котенка был направлен в пустоту, голос постепенно становился безжизненным. – Ибо Змея восстала против него и поразила своим ядом, и Великий Кот пал с громким стоном, попытался встать, но не смог; и дыхание и тепло жизни быстро покинули его, а враг поднялся над его отравленным телом и кинулся на Ааурх Могучую. Величественна и ужасна их битва: моря покидают ложа свои, твердь разрывается на части, небеса льют огненный дождь… Йафх удивленно взглянул на Рхиоу. Урруах озабоченно смотрел на Арху, но тот не обращал ни на что внимания: он полностью сосредоточился на точке посередине улицы, где в настоящий момент шел человек, ведя на поводке хоуфф. Собачонка, увидев сидящих на крыльце кошек, начала лаять, но для Арху ее словно не существовало. – …И вот даже Ааурх Могучая стиснута кольцами Змеи, и раздавлена ими, и вот она пала, и сила ее не защитила мир. И увидела Иау, что Луна померкла, а Солнце затмилось со смертью прекрасной Ааурх, и поднялась она во всем своем величии и сказала: «Что сталось с моими детьми? Где Ааурх-Воительница, и где Саррах-Разрушительница, заблудшая, но дорогая мне? И что за участь постигла моего супруга, почему померк свет его глаз, без которого и мое собственное око подернулось мглой?» И собралась Иау с силами, и выступила, полная печали и гнева, и услышали все вещи на свете ее клич: «О Змея, предстань передо мной, ибо не закончена еще битва!» – Он хорошо образован, этого нельзя не признать, – сказал Рхиоу Йафх, озадаченно моргая. – У него самые лучшие учителя, – сухо ответил Урруах, все еще встревоженно глядя на Арху. – Ты все верно говоришь, юноша, – сказал Йафх Арху, когда тот вдруг резко выпрямился и стал ошалело озираться. – Тут вся суть хауисс, хоть и выраженная древними словами. Тема имеет бесконечно много вариаций, знаешь ли. Однако по слову Прародительницы те, кто был ей дорог, восстали из мертвых, хоть и не навсегда, как известно, и тогда битва началась снова… и длится до сих пор. – Йафх! – раздался оглушительный вопль с другой стороны улицы. – Ты будешь продолжать Игру? Ты на прежней позиции или нет? Странный звук заставил всех поморщиться. Рхиоу криво улыбнулась. Кричала Хмахиль; как ни мило и грациозно выглядела эта кошечка с почти человеческой улыбкой на мордочке, она была глуха, как пень, и Рхиоу часто удивлялась, как от ее пронзительного голоса не крошатся кирпичи. Рхиоу, как и многие другие маги, пыталась излечить ее глухоту, но повреждение слухового нерва не поддавалось никакому лечению. Рхиоу заподозрила, что в глухоте Хмахиль виноват даже не нерв, а менее обучаемые лимбические структуры мозга, которые так привыкли к глухоте, что уже не могли себе представить никаких других возможностей, а потому сопротивлялись или упрямо уничтожали любые улучшения работы нервов. В результате разговор с Хмахиль, хоть и бывал интересен по содержанию – кошечке хватало и знаний, и чувства юмора, – сильно напоминал общение с пожарной сиреной. – Ну вот, юноша, – сказал Йафх, – смотри внимательно. На Хмахиль всегда стоит посмотреть. Хорошо, хорошо, – завопил он, обращаясь к глухой кошке, – я в Игре. – Что? Йафх со вздохом повернулся к Хмахиль всем телом – этот сигнал был ей понятен. Арху завороженно смотрел на них, и Рхиоу воспользовалась возможностью поманить остальных на соседнюю ступеньку, где они не мешали бы другим игрокам. – Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила Рхиоу Сааш. – Денек сегодня выдался нелегкий, но ты кажешься более усталой, чем обычно. – Ну… В гараже водятся мыши, и я пыталась ловить их… – И что? Сааш с безнадежностью дернула ухом. – Ничего не вышло – как всегда. Как хорошо, что я живу в городе, где есть эххифы с консервными ножами, чтобы открыть банку с кормом. Живи я в деревне, я бы уже умерла с голоду. Рхиоу сочувственно посмотрела на Сааш. Та никогда не была охотницей; ей явно чего-то не хватало – то ли, как подозревала Рхиоу, остроты зрения, то ли главной в любой охоте способности определить момент, когда следует прыгнуть на добычу. Как бы то ни было, Рхиоу ситуация всегда казалась странной: ведь в технических вопросах Сааш была экспертом и точно определяла последовательность действий. – Так чем же дело кончилось? – Сегодня утром? Ничем. Я имею в виду, что я могла взорвать мышей, но помимо того, что погибло бы чрезмерное их количество, какая мне была бы польза? Эххифы в гараже просто решили бы, что мышей раздавила машина… Когда Арху освободится, я попрошу его помочь. Нужно ведь в конце концов производить на людей впечатление и подтверждать нашу полезность: иначе нам придется искать себе другое пристанище. – Ну, до такого не дойдет. Абад тебя любит, он не станет пытаться от тебя избавиться. – Верно, только не он там начальник. Я всегда слежу за тем, чтобы Джордж увидел нашу добычу. Рхиоу вздохнула. – Дай мне знать, если тебе понадобится помощь. Кошки сидели теперь на крыльце соседнего дома, чтобы не мешать Йафху. – Наш малыш все больше времени проводит в стране видений, – озабоченно глядя на Арху, сказал Урруах. – Вот и хорошо, – откликнулась Рхиоу. – Такова его магия… Похоже, он видит какие-то вещи, но старается этого избежать… Как раз стремление избегать видений меня тревожит больше. – Разве можно его за это упрекать? Не уверен, что мне самому захотелось бы, сидя на крыльце, вдруг перенестись в Начало Времен и увидеть древнюю битву! Сааш несколько секунд чесалась, потом принялась умываться. – Мне кажется, проблема в том, что пока он на самом деле почти не прибегает к магии. К заклинаниям, хочу я сказать. Он только, так сказать, внес свое имя в списки. – Да, – согласилась Рхиоу. – Все, что делалось, делалось для него другими. – Рхиоу насторожила уши и окружила себя тишиной. Будучи магом, вы быстро узнавали цену подобным моментам молчания: они часто оказывались необходимыми, Шепчущая иногда шептала очень тихо. – Ты права: я ни разу не видела, чтобы он творил заклинание, – по собственной инициативе. Ну да, он прошел сквозь дверь и научился делать «шаг вбок»… – Что касается физических возможностей, тут он хорошо справляется, – сказала Сааш. – Я больше беспокоюсь о другом – ведь девять десятых нашей работы касаются не физических явлений. – Существует множество стилей магии, – возразил Урруах. – По-моему, нужно дать ему больше свободы. Не каждый с первой же минуты начинает творить по полсотни заклинаний в день. – С тобой было именно так, – в один голос сказали Рхиоу и Сааш. – Не всем же быть такими, как я. Кошки переглянулись и молча вознесли за это благодарность Иау Прародительнице. – Тут не существует квот, – продолжал Урруах. – Да и испытания проходят не по расписанию. Все знают, что некоторым магам выпадают «сонные» испытания, которые длятся месяцы, а то и годы. Бывают повторные испытания, если не удается закончить первое. – У вселенной обычно не хватает времени на то, чтобы так возиться, – пробормотала Рхиоу. – Ты же знаешь, повторное испытание встречается так же редко, как функционирующие яйца у кастрированного кота. Меня просто немного смущает пассивность Арху, только и всего. – Он кот, – подмигнул Урруах. – Он из этого вырастет. На этот раз Рхиоу не стала смотреть на Сааш: все и так было ясно. Внутренним слухом она уловила тихий сдавленный стон. – Ты сегодня… – пробормотала она, – как бы сказать… В особенно мужском настроении. Приближается очередной приступ оххры? – Завтра вечером состоится большой концерт. Мне потребуется свободное время, Рхиоу. – Сколько угодно, ради милости Ааурх, – взмахнула она хвостом. – Если такое возможно, выведи гормоны из организма. Урруах ухмыльнулся, но тут же посерьезнел. – Может быть, проблема в том, что Арху еще не обнаружил, как много развлечений сулит магия, – сказал он, – и как это прикольно. – Откуда же ему, – ответила Сааш с несколько большей резкостью в голосе, чем она обычно себе позволяла, – ведь сразу после его первого опыта его чуть не растерзали крысы. – Должна признать, что Сааш права, – сказала Рхиоу. – Понукания тут не помогут. Пока он сам не почувствует, какое удовлетворение приносит магия, бесполезно это ему описывать. Если у него есть задатки хорошего мага, он обнаружит все для себя сам, как бы он потом ни описывал свои ощущения другим. – Что ж, надеюсь, «потом» у него будет – иначе самая тяжелая часть испытания может начаться, а у него в запасе еще не окажется ничего полезного. В этом случае… – Урруах защелкал зубами, как делают все кошки, увидев крысу или птичку, в предвкушении того движения челюстей, которое ломает жертве шею. – Посмотрим, что из него получится, – сказала Рхиоу и зевнула. – Ты возьмешь Арху с собой, Сааш? – Да. Нужно заняться мышами. – Верно. Тогда загляни ко мне утром, когда будешь готова, и я снова проведу его по нашему маршруту: покажу различия между воротами, познакомлю с расположением путей на верхнем уровне. – Рхиоу снова зевнула. – Милосердная Иау, как же тяжело работать днем! Я ведь ночное существо. Урруах, значит, договорились: ты завтра вечером свободен, но я хотела бы, чтобы в дневные часы, по крайней мере пока я не проснусь, ты был готов явиться по вызову. – Без проблем. Я, пожалуй, немного тут задержусь. Йафх прав: глядя на Хмахиль, многому можно научиться, – она замечательный стратег. – Хорошо. Я еще немного прогуляюсь и отправлюсь домой. Удачи вам обоим. – И тебе удачи, Рхи. Рхиоу спустилась с крыльца и, проходя мимо, бросила взгляд на Йафха и Арху. – Удачи в охоте, джентльмены. Я возвращаюсь домой. – Не хочешь остаться и увидеть эпическое сражение? – спросил Йафх. – Ты слишком много работаешь, Рхиоу. – Так можно говорить только в шутку, Йафх. Удачи, Арху. Увидимся утром. – Ладно, – ответил котенок; он все еще смотрел на то же пустое место посреди улицы, но уже с менее отстраненным выражением на морде. Что означает его задумчивость, Рхиоу не могла понять… но это, похоже, становилось правилом в ее жизни, когда дело касалось Арху. Попрощавшись с ними взмахом хвоста, Рхиоу направилась к своему дому. Откуда-то сверху снова донесся голос: – Ой, смотри, она все-таки решила, похоже, обзавестись той штучкой! – Какое это имеет значение… Даже если бы она знала, что делать с котом, разве найдет она действительно благородного производителя? Рхиоу почувствовала, что с нее хватит. Громко рассмеявшись, она ответила: – Уж не такого ли, как ты? – Рхиоу намеренно сделала так, чтобы ее голос разнесся по всей улице, как и голоса ее преследователей. – С пучком шерсти на одном конце и свалявшимся меховым ковриком на другом, с двадцатью фунтами жира посередине? Это считается «благородным производителем»? Должно быть, в Гималаях дела идут совсем уж плохо! По улице прокатился кошачий смех. На верхнем этаже наступило растерянное молчание, сменившееся злобным шипением и воем. Рхиоу завернула за угол и, слегка улыбаясь, по лестнице из струн поднялась к себе на балкон. Добравшись до дому, Рхиоу обнаружила, что Хуха уже легла спать, а Йайх сидит в большом кожаном кресле у потухшего камина и читает. Когда Рхиоу приоткрыла балконную дверь, Йайх вздрогнул от неожиданности и стал тереть глаза. – Вот и ты! Я уж гадал, увижу ли тебя сегодня. Рхиоу вздохнула. – Что ж поделать, – сказала она, – у всех нас иногда случаются длинные рабочие дни. – Она направилась к своей плошке, чтобы напиться. Йайх отложил книгу, поднялся и убрал плошку прямо из-под носа Рхиоу. – Эй! – Это пить нельзя – в воду попал кошачий корм. – Он стал наполнять посудину водой из-под крана. – Как будто мне сейчас не все равно! – пробурчала Рхиоу. – Знаешь, как после буженины пить хочется! Поставь плошку на место. – Вот, – сказал Йайх, – вот тебе свежая водичка. – Спасибо, – ответила Рхиоу и со вздохом удовлетворения начала лакать. – Твоя «мама», – тихо добавил Йайх, снова берясь за книгу, – совсем не следит, чтобы у тебя была свежая вода. – Моя «мама»… – не отрываясь от плошки, шепнула Рхиоу и слегка улыбнулась. Не было сомнений в том, что Йайх заметил, по противному человеческому выражению, что кошка скорее «мамина дочка», чем «папина»; он часто дразнил их по этому поводу – Хуху в разговорах, а Рхиоу в таких вот односторонних диалогах. По мнению Рхиоу, в этом не было вины хозяина: просто у него колени оказались не такие уютные, как у Хухи; Рхиоу всегда почему-то казалось, что у Йайха больше костей, чем положено человеку. К тому же, даже взяв кошку на руки, он через полминуты начинал вертеться: Йайх вечно куда-то должен был бежать – то на работу, то домой, то в лавку, а то и просто ради пробежки. Рхиоу Йайх нравился своей заботливостью. Что же делать, если он не такой мягкий, как Хуха; даже когда он ласково гладил Рхиоу, никогда не возникало такого чувства, будто он тоже мурлычет, и кошка и человек мурлычут в унисон. Напившись, Рхиоу подошла к хозяину, чтобы его поблагодарить. Она вспрыгнула к нему на колени и принялась перебирать лапками и мурлыкать. – Ох, ох, ОХ! Разве можно выпускать когти! – Прости, – сказала Рхиоу и свернулась калачиком, все еще мурлыча. – Ты посиди смирно, расслабься… Йайх погладил ее, пристраивая книгу на другом колене, под лампой. Некоторое время они так и сидели, и Рхиоу, закрыв глаза, наконец почувствовала восхитительный покой после всех треволнений дня. Сааш кратко сообщила, что, покинув игроков в хауисс, без проблем отправила Арху спать; котенок, судя по его виду, беспробудно проспит до рассвета. Урруах вел себя безупречно, к удивлению Сааш – и Рхиоу тоже. Все ли будет так хорошо, когда наступит завтра? Ответа на этот вопрос Рхиоу не знала. Как только стало ясно, что им всем предстоит отправиться на Нижнюю Сторону, она сразу же ощутила страх Сааш и Урруаха. Скрыть его друг от друга, проработав так долго в таком тесном контакте, было невозможно. Йайх вздохнул и отложил книгу. – Ох, – буркнула Рхиоу, – ты же собирался поставить рекорд? Просидеть спокойно целых тридцать секунд! – Ничего не помогло: Йайх поднял Рхиоу с колен, встал и осторожно опустил ее на то место, где только что сидел сам. – Спать хочется, – сказал он. – Сейчас, когда я доберусь до постели и твоя мама спросит «Она вернулась?», я смогу ответить «Да» и без помех улечься. Спокойной ночи, толстоватенькая киска. Рхиоу обреченно вздохнула и стала следить, как хозяин обходит квартиру, запирая замки и гася свет. Наконец он проскользнул в дверь спальни и тихо прикрыл ее за собой. Рхиоу осталась в кресле, лениво оглядывая комнату; слабый желтый свет – отсветы уличных фонарей – проникал сквозь жалюзи и ложился на пол узкими полосами. Рхиоу начала умываться, одновременно составляя в уме список заклинаний, которые могут пригодиться в их путешествии. Ей стало казаться, что голова ее плотно набита сведениями, которые ей удалось выклянчить у Шепчущей, и всеми теми заклинаниями, которые она хранила на всякий случай, – от способа делать воздух твердым до «исследовательского» заговора, который она помнила со времен своего испытания. Обычно Шепчущая не позволяла магам обладать слишком большими знаниями: она предпочитала, чтобы в случае нужды они обращались к ней. Тогда она любезно вкладывала им в голову весь необходимый материал. Однако была некоторая дополнительная страховка в том, чтобы иметь нужный инструмент наготове, произнося в уме все заклинание, кроме последнего слова. В темноте, когда никто не мог ее увидеть, Рхиоу позволила себе задрожать. Достаточно плохо было уже и то, что времени не удалось смягчить ее воспоминания о последнем путешествии туда всей командой; а теперь еще в голове ее звучал странно безжизненный голос Арху: «Это ничего не изменит. Оно все равно приближается». И что могли означать остальные его слова: «Оно приходило раньше. Один раз – чтобы осмотреться. Один раз – чтобы попробовать. Один раз – чтобы пожирать…» Рхиоу стала умываться, чтобы вернуть себе душевное равновесие, но это не помогло. Наконец она бросила бесполезное занятие, решив, что нужно не отворачиваться от проблемы, а повернуться к ней лицом. В прошлое путешествие на Нижнюю Сторону им пришлось плохо. Очень плохо. Несколько дней после возвращения Рхиоу была не в состоянии есть: стоило ей взять в рот пищу, и ее начинало рвать. В результате ее эххифы отнесли ее к ветеринару, где Рхиоу пришлось вытерпеть всевозможные унизительные процедуры – ведь не могла же она объявить истинную причину своего недомогания. Хозяева, так ничего и не узнав – обследование не выявило никаких физических нарушений, – забрали Рхиоу домой, и постепенно аппетит к ней вернулся. Однако ей не скоро удалось вернуть потерянный вес, и какими бы деликатесами Хуха и Йайх ни соблазняли ее, всякая еда казалась ей прахом. В то путешествие Рхиоу увидела Живущих Внизу, Древних, Мудрых, Детей Змеи… и что они делали друг с другом. Они были разумны – и это было самое ужасное. Когда-то они были властелинами мира. Однако в чем-то их постигла страшная неудача. Как любой маг в любом мире до самых окраин галактики, Рхиоу знала основополагающие факты. Вечные Силы под руководством Первой создавали миры. Каждая Сила шла своим путем, совершая деяния, которые, на ее взгляд, в наибольшей мере способствовали творению. Внезапно, однако, все резко изменилось: одна из Сил принесла в мир нечто, чего другие совсем не ожидали и совсем не хотели. Эта Сила изобрела энтропию; она породила смерть. В небесах разразилось сражение. Когда конфликт был разрешен, Одинокая Сила, как стали потом называть ее многие разумные виды, пылая яростью из-за того, что дары ее были отвергнуты, была изгнана во тьму. Однако избавиться от нее так просто оказалось невозможно: Одинокая Сила с самого начала участвовала в творении, она оставалась частью вселенной. После битвы некоторое время царило спокойствие; миры формировались, моря остывали, планеты обретали атмосферы. Медленно пробуждавшаяся на них жизнь проходила необходимые стадии развития, усложнялась, делалась разумной. Силы сначала успокоились: казалось, творение вселенной успешно завершено. Однако каждый вид, обретавший разум, оказывался перед выбором: нечто, имевшее обычно прекрасную внешность, предлагало первым представителям вида соблазнительный шанс. Если отбросить всю словесную шелуху, выбор бывал прост: следовать путем, который предначертали Силы-создатели, – или свернуть на тропу, ведущую к мудрости, силе, власти… стать подобными богам. Соблазн имел бесчисленное множество форм ловко подобранных так, чтобы быть привлекательным для каждого конкретного вида. Однако под всеми личинами, сколь бы прекрасны они ни были, всегда таилось одно: смерть. Одинокая Сила обращалась к одной разумной расе за другой, обманом завлекая их в ловушку: предлагая, снова и снова, отравленное яблоко, шкатулку, которую не следовало открывать. Многие виды поверили лживым обещаниям и приняли дар, чем обрекли себя навеки на энтропию и смерть. Некоторые виды приняли его лишь частично, вовремя поняли свою ошибку и отвергли приманку – с большим или меньшим успехом, ценой ужасных жертв, сходных с теми, что сопутствовали битвам начала времен. Были и такие разумные существа, которые благодаря мудрости или везению, а то и просто стечению обстоятельств не приняли отравленного дара… Результаты этого оказались таковы, что представители других видов часто отказываются им верить, – но даже на Земле есть создания, не знающие, что такое смерть. Рхиоу беспокойно завертелась в кресле. Народу, как и всем прочим разумным видам, был предложен выбор, и грехопадение совершилось. Впрочем, кошкам повезло больше, чем Мудрым. Когда-то это были могущественные существа, властвовавшие на Земле задолго до появления приматов или других млекопитающих. Одинокая Сила предложила им свой смертельный дар, пообещав, что их владычество будет длиться, пока светит Солнце. Рептилии – предки Мудрых – соблазнились тем, что посулила им огромная змея с темной чешуей. Некоторое время так все и было: гигантские ящеры владели миром, и никто не мог им противиться. Однако царство их, с точки зрения геологических эпох, было однодневкой: неожиданно небеса обрушили на ящеров смертельный удар. Планета столкнулась с кометой, хвост которой окружил ее пылевым облаком; к этому добавился еще и пепел, извергнутый бесчисленными вулканами, пробудившимися от удара ядра кометы. Солнце больше не светило. Ураганные ветры опустошали равнины, и гигантские ящеры почти полностью вымерли от голода, оплакивая свой неразумный выбор… и слыша в завываниях пыльных и снежных бурь жестокий смех обманувшей их Одинокой Силы. Конечно, погибли не все ящеры. Некоторые из них нашли убежище в других мирах, расположенных ближе к Очагу. Одним из таких миров и оказалась Нижняя Сторона. Глубоко под корнями Горы поселились последние из выживших потомков Мудрых. Там вскармливали они свой медленный холодный гнев на перемены, произошедшие с миром, которым они когда-то правили. Они возненавидели млекопитающих, считая их выскочками, незаслуженно унаследовавшими их былое утраченное величие. Для млекопитающих же чуждый разум рептилий, который в начале времен породил такую несравненную мудрость, теперь стал совершенно непонятным, предательским, опасным. Даже в некоторых древних легендах эххифов – в мифах о Дереве познания, о Змее, который говорил об извечной вражде млекопитающих и рептилий, – отразилась несчастная судьба ящеров. Вражда, несомненно, не угасала. Всего лишь немногим больше года назад Рхиоу вместе с Сааш и Урруахом пришлось в первый раз отправиться в пещеры у подножия Горы в поисках причины неполадок, постоянно случавшихся с воротами, находящимися на платформе Лексингтонской линии. Команда осмотрела «зеркальные» ворота в верхней пещере и обнаружила, что неисправность лежит глубже. Кошки стали медленно спускаться ниже; на то, чтобы добраться до нужного места, у них ушли целые сутки, так что им пришлось даже спать, мучаясь кошмарами, в каменных теснинах. В конце концов они нашли вторичную, «переходную» матрицу, место, где потоки энергии уходили в сплошной камень. Там же нашли они и Мудрых, ожидавших их у входа в пещеру, где находилась неисправная матрица. Разразилась битва, исход которой вовсе не был предрешен, несмотря на магическое могущество кошек. Рхиоу и ее спутники были вынуждены с сожалением (которого не испытывал, пожалуй, только Урруах) убить напавших на них рептилий; только тогда смогли они приступить к ремонту ворот. Причиной неисправности оказалось неуклюжее вмешательство ящеров в работу гиперструн, направляющих поток энергии сквозь камень: хотя эти «поводья» и были нематериальными, ходы, прорытые под определенными пересечениями, смещали их. Древние случайно или используя остатки прежних знаний сумели вычислить нужное место. К счастью, урон оказался не так уж велик, и команда Рхиоу смогла закрепить гиперструны и заполнить расплавленным камнем пустоты. Только тогда пустились они в обратный путь… …И обнаружили других ящеров, суетливых и трусливых, пожиравших тела тех, кто пал в сражении с кошками. Урруах кинулся на них и разогнал. Поспешно выбравшись на поверхность, кошки вернулись в свой собственный мир, но Рхиоу никак не могла забыть ужасное зрелище: разумные существа рвали на части представителей собственного вида, чтобы насытиться… Рхиоу снова поежилась, но тут же начала делать медленные глубокие вдохи, чтобы успокоиться. Рхиоу все рассказала. Вскоре то, в чем она могла нуждаться, стало разворачиваться перед ней: диаграммы заклинаний, сложные переплетения кругов и сфер с начертанными на них словами Речи – или на физической поверхности, или в уме Рхиоу. В результате долгой практики – да и из-за своих недюжинных способностей – Рхиоу предпочла второй вариант: она уже давно обнаружила, что диаграмма заклинания, сохраненная ее памятью, остается там вся, за исключением сигила – завершающего слова, Приводящего заклинание в действие. Что касается всего остального – слов, уравнений, описаний, инструкций, – она просто запоминала их. Как и представители других народов с богатой устной традицией, кошки имеют хорошую память. К тому же Рхиоу знала, что всегда может рассчитывать на подсказку: Шепчущая была рядом, готовая напомнить то, о чем забыла Рхиоу: такой способ передачи информации оказывался не менее надежным, чем книги эххифов. Можно было, конечно, взвалить на себя лишнюю ношу – загрузить свой разум ненужными заклинаниями, которые помешали бы быстро добраться до действительно необходимого, – так что нужно было уметь поддерживать равновесие и рационально «упаковывать» знания. Рхиоу выбрала несколько заклинаний, которые могли пригодиться для ремонта «заболевших» ворот – каждое соответствовало определенному «симптому», – а потом еще несколько. Особенно тщательно она обдумала те, которые использовались для самозащиты. С одной стороны, Древние, потерпев в прошлый раз такое сокрушительное поражение, не должны были представлять особой угрозы. Однако Рхиоу решила не слишком полагаться на это – хотя и было бы прекрасно, если бы такое предположение оправдалось. Рхиоу выбрала несколько очень разрушительных заклинаний, которые все же не должны были повлиять на чувствительную ткань поврежденных ворот; они действовали на молекулярные связи тканей без применения грубой силы – как скальпели, а не боевые топоры. Так Сааш разделалась с крысами – очень эффективно и безжалостно. Наконец Рхиоу обнаружила, что не может вспомнить больше ни о чем, что могло бы ей понадобиться. Знание нашло себе место в ее мозгу, образы и диаграммы закрепились там, откуда она могла быстро их извлечь. Рхиоу позволила себе расслабиться. Теперь уже можно было и уснуть; а утром обязательно нужно будет хорошо подкрепиться: отправляться в трудное путешествие голодной было бы просто глупостью. Рхиоу закрыла глаза, оглядывая все диаграммы заклинаний, собранные в ее оперативной памяти: светящийся ландшафт, испещренный словами. Другие заклинания, которыми она пользовалась недавно, лежали на этой ярко освещенной равнине в отдалении и выглядели неотчетливыми, словно слегка затянутыми туманом, – плод работы нескольких месяцев, колышущийся переливающийся ковер. Даже упомянутое Эхефом заклинание-«хобби» тоже было здесь, на самой границе видимости; она узнала его еще во время своего давнего испытания. Рхиоу вздохнула, чувствуя, что засыпает, и с благодарностью погрузилась в теплые объятия сна. Тепло окружало ее со всех сторон, но с одной стороны чувствовалось сильнее – как если бы она спала у камина, который ее эххифы иногда растапливали зимой. Шепчущая уже давно умолкла, и теперь Рхиоу ощущала лишь успокаивающее присутствие Молчаливой и ее пронизывающее все мурлыканье. – – – Воцарилось молчание, однако внушающая уверенность близость Вечных Сил, их тепло сохранились. Тусклое сияние заклинаний в уме Рхиоу поблекло, и она уснула. |
||
|