"Вечный человек" - читать интересную книгу автора (Диксон Гордон)

Глава четырнадцатая

В запечатанном чужом корабле царила абсолютная темнота, так что обычным зрением Джим ничего не видел. Он скорее ощущал все, но с такой ясностью, что в его разуме возникла картина не хуже, чем если бы корабль был освещен внутри.

Сразу стало ясно, почему корабли лааги всегда выглядели беременными. Второй член экипажа сидел не за первым, как у людей, а под ним. Между сиденьями не было никаких перегородок, и они были так близко, что даже люди могли бы протянуть руку вверх или вниз и обменяться рукопожатием с товарищем.

Но кто бы ни были пилот и стрелок этого корабля — если лааги разделяли обязанности членов экипажа именно так, — они давно погибли. Джим чувствовал, что в атмосфере корабля еще оставался кислород, но недостаточно, чтобы человеческое тело могло спокойно там находиться. Насколько он мог судить, атмосфера была насыщена серой, но какие еще вещества, слабее пахнущие, там присутствовали, он мог только гадать.

Места команды в корабле находились перед открытым пространством, разделенным на секции. Похоже, это были койки или складские помещения. Сиденья выглядели как чашечки на подставках, окруженные металлическими на вид кольцами. Подставки наклонялись вперед так, что чашечки находились в центре колец, параллельно полу.

Внутренняя сторона колец была утыкана легко узнаваемыми ручками, кнопками и рычажками. На самих чашечках находилось нечто невообразимое: что-то вроде стопки петлеобразных костяных или хрящевых колец диаметром от четверти до половины метра. Они были затянуты чем-то вроде темной тонкой кожи. Теперь, однако, эта кожа высохла и треснула, и сквозь щели виднелись петлеобразные кольца. Очень сложно было связать свисавшие с чашек остатки кожи с какой-либо мыслимой формой живого существа.

Приборы и панель управления, похоже, тоже не работали. На всякий случай Джим силой разума понажимал на кнопки и переключатели, как он это делал на «ИДруге», но ничего не произошло. Корабль был мертв, лишен энергии. Джиму осталось разгадывать смысл того, что он уже нашел, и еще чего-то неуловимого, что он мог и не заметить, будь он во плоти.

Это было странное внетелесное ощущение, отчасти отвращение, отчасти грусть, с долей отчаяния, как на кладбище. Как только он его заметил, оно стало расти, усиливаясь с шепота до крика в его разуме. В конце концов он попросту сбежал наружу, на поверхность корпуса корабля лаагов.

Там он наконец заметил, что Мэри зовет его.

— Джим! Ты меня слышишь, Джим? Джим, если ты меня слышишь, попробуй ответить...

Отчаяния в ее голосе не было, но он внезапно представил себе, каково ей оказаться одной на корабле, которым она не могла управлять, без всякого контакта с единственным живым существом, до которого она могла докричаться.

— Извини, Мэри, — отозвался он, — со мной все в порядке. Погоди, я сейчас вернусь...

Он перевел свое сознание по стержню через робота обратно в корабль. Мэри, показалось ему, была очень напряжена, хоть и говорила обычным ровным тоном.

— Джим, что случилось? Что там такое? Почему ты мне не отвечал?

— Извини, — повторил он. — Мне очень жаль. Я не заметил, что ты не перешла со мной. А почему, кстати, ты не перешла?

— Да я вроде бы перешла, — ответила она. — Я что-то почувствовала. Что-то ужасное. Но тебя было не дозваться.

— Там останки двух лаагов, — сказал Джим. — И они, и корабль давно мертвы. Я пошлю робота взломать их люк и сфотографировать все что можно. Потом мы отойдем, рассмотрим снимки и попробуем разобраться... — Он внезапно замолчал, а потом задумчиво протянул: — А почему, собственно, я с самого начала не послал туда робота? Это было бы куда разумнее, чем отрезать ленту и соединяться с тем кораблем.

Потом вдруг он опять прервал себя.

— Нет, я рад, что посмотрел сам. Там что-то есть, какое-то ощущение, которое не попадет ни на один снимок. Я думаю, это то, что чувствовали лааги... когда они умирали. Запись робота это не зафиксировала бы, и мы так никогда бы об этом не узнали. Ты ведь тоже что-то почувствовала?

— Да, что-то как будто меня коснулось, — подтвердила Мэри. — Но описать это я не могу.

— И я не могу, — сказал Джим, — но попробую. И ты попробуй. Давай сравним впечатления и посмотрим, не сможем ли мы их определить в человеческих терминах.

По ходу разговора он отправил робота на корабль лаагов. Этот робот на самом деле был инструментом для любых работ, одним из самых полезных на борту истребителя. Изначально его спроектировали просто для ремонта повреждений, если и пилот, и стрелок либо заняты боем не на жизнь, а на смерть, либо ранены и физически неспособны производить ремонт. У робота было коренастое бочкообразное туловище и множество гибких рук. Внутри туловища, кроме автономного двигателя, находились бесчисленные инструменты, которые робот мог прикрепить к одной из рук. Постепенно робот развился до такой степени, что мог решить любую проблему пилота или стрелка, от приготовления еды и питья до медицинской помощи при ранениях.

А еще члены экипажей находили с его помощью любые упавшие мелкие предметы, которые закатывались в уголки и закутки между приборами и оборудованием, которыми был плотно набит корабль.

Но Джим сейчас думал не об этом. Он чувствовал вину за то, что не отвечал Мэри, пока осматривал чужой корабль. От того, что она не жаловалась и даже не говорила об этом, только раз показав волнение, когда он вернулся на «ИДруг», было только хуже.

Он ждал, пока она укорит его, чтобы еще раз извиниться. Но понимала она причины его поступков или нет, винить его Мэри не собиралась. Джим чувствовал себя неуютно, будто он теперь был перед ней в долгу и не знал, как расплатиться.

С другой стороны, если Мэри решила, что он перед ней в долгу и теперь будет соглашаться с ее идеями... Он не дал себе развить эту мысль. Они с Мэри только начали нормально общаться, а он уже планировал возможный конфликт.

Робот вернулся на борт с готовыми записями, и Джим немедленно совершил прыжок на расстояние светового года от мертвого корабля.

— Слушай, — сказал он, — я не хотел тебя игнорировать там, на корабле лаагов. Меня просто захватили отличия их корабля от нашего. И потом, я еле тебя слышал снаружи корабля. Внутри я бы совсем тебя не расслышал.

— Это неважно, — откликнулась она. — Ты сумел что-нибудь сдвинуть в корабле?

— Нет, — сказал он. — Я попробовал только панель управления. Рычаги я сдвинуть сумел, но ничего не произошло. Кто знает, сколько этот корабль там простоял. Поймешь, что я имел в виду, когда посмотришь сделанные роботом снимки. Я уверен, что все двигатели и механизмы корабля не действуют давным-давно. То, что осталось от экипажа... сама увидишь снимки. Может, они уже несколько сотен лет мертвы.

— И другие лааги так и не пришли за кораблем? Мы довольно близко от их обитаемых планет, — заметила Мэри.

— Может, они не сумели его найти? Найти один корабль довольно сложно, даже если ты знаешь его положение с точностью до нескольких дистанций обзора приборов. Если этот корабль хоть на световой год в стороне от позиции, то шансы найти его...

Он замолчал, не закончив фразу.

— Мы его нашли, — сказала Мэри. — За сотню лет и они бы нашли, если бы захотели.

— Ну, мы его не нашли, — возразил Джим, — мы на него натолкнулись.

— Не цепляйся к мелочам, — сказала Мэри. — Мы искали корабли лаагов, а он почти на самом диаметре. Если мы наткнулись на него, спускаясь вниз по диаметру, то и они нашли бы его точно так же. На что эти лааги были похожи? Я знаю, мы посмотрим изображения, как только робот загрузит их в память и выведет на экран, но я хочу услышать твое мнение.

— Я не представляю, на что они были похожи, — сказал Джим с долей раздражения. — Я, знаешь ли, их не видел. Я их просто ощутил, как и все на корабле. Но они как будто обвалились сами в себя. У них, похоже, нет четкого скелета, как у нас. Вот посмотришь снимки и решишь сама. Робот, где снимки?

Робот ждал команды. Его первоочередная задача состояла в том, чтобы перенести содержимое своей памяти в корабельную, сравнив его с соответствующей информацией, уже находящейся там. Джим, таким образом, мог просто «вспомнить» то, что видел робот. Но Мэри, конечно, на это была не способна. Ей нужно было видеть снимки на экране.

Экран загорелся сразу после слов Джима.

Робот осветил объекты съемки своим наружным прожектором. Джим уже видел внутренности чужого корабля, и теперь эти странные формы и цвета в ярком белом свете казались ему кричащими. Снимки выглядели так, будто для развлекательного фильма выстроили декорацию того, что он видел.

Как и можно было предположить, исчезли кладбищенские тоска и отвращение, которые коснулись его сознания на корабле лаагов. Но что удивительно, исчезло и ощущение чего-то построенного и используемого инопланетянами. Кроме того, что это выглядело как декорация, создалось еще впечатление, что на снимках была просто другая модель истребителя, а построить ее вполне могли и люди.

В общем, на снимках все было куда менее интересно, чем он ожидал, так что охватившее Мэри возбуждение застало его врасплох.

— Джим, они мумифицировались! Как будто они здесь сотни лет!

Он не стал говорить: «Я тебе так и сказал». Внезапно Джим очень четко ощутил ее реакцию. Любопытство и зачарованность увиденным были столь сильны, что им подходил эпитет «жадные».

— Джим, — сказала она, — я должна все это проанализировать. Тебе придется управлять роботом вместо меня. Попроси его выдать на экран результаты проб газа внутри их корабля, потом пробы поверхностей, потом измерения и внутренний вид тел лаагов...

— Погоди, погоди, — сказал Джим, — какие пробы, какие измерения? Это же робот с истребителя...

— Этот робот был переделан, чтобы я могла его использовать для исследований. Просто сделай, как я прошу, Джим. Извини, но у нас не было времени предупредить тебя обо всех изменениях для облегчения моей работы. Значит так, сначала пробы...

Джим сделал, как она просила, а потом по её указаниям занялся расчетами на корабельном искусственном интеллекте по данным, которые она получила от робота. Робот, похоже, провел на корабле лаагов множество опытов, о которых Джим и не догадывался.

— Откуда ты могла знать, что мы наткнемся на брошенный лаагский корабль? — спросил он.

— Никто этого не знал. Мы просто переделали «ИДруга» так, чтобы я могла исследовать все, на что мы наткнемся. Подожди с вопросами, ладно? Я по уши в расчетах.

Он сдался и стал ждать, управляя кораблем и его отдельными частями согласно ее пожеланиям. Наконец она закончила свою работу.

— Ну, — сказала она, и Джим почувствовал удовлетворение в ее голосе, — выяснили мы много, но вопросов больше, чем ответов.

— Как всегда с лаагами, — кисло ответил Джим, но любопытство жгло его. — Что ты выяснила?

— Как я уже сказала, в основном появились новые вопросы, — ответила она. — Посмотри данные, я сейчас их тебе выдам, а на экране я могу показать тебе реконструкцию этих лаагов, как они, по-моему, выглядели при жизни.

Он с изумлением уставился на экран возле пилотского кресла.

— Вот так? — спросил он.

— Ну не совсем так, — ответила она. — Мы можем только гадать, как именно они используют зрение, обоняние и слух, и общаются ли они с помощью звуковых волн. Так что я не учитывала глаза, носы или рты, но все остальное я рассчитала на основе данных.

Фигура на экране больше всего напоминала стоящую торчком бочку, покрытую серой сморщенной кожей, как у слона. В двух точках наверху и двух внизу складки были особенно велики, и казалось, что у лаага кожи было вдвое больше, чем требовалось для покрытия туловища. В центре верхней части туловища находился маленький куполообразный выступ; это могла быть либо голова, либо просто скопление лишней кожи.

Бочкообразная фигура основанием упиралась в чашечку сиденья, окруженная кольцом с панелью управления. Джим не понимал, как лааг мог хотя бы дотянуться до панели, а тем более управлять кораблем, чтобы сражаться с противником вроде «ИДруга».

— Больше всего меня беспокоит... — сказала Мэри и умолкла. Он представил себе, как она хмуро глядит на экран, распрямляя дуги бровей. Эта вспышка воображения вызвала воспоминание о всей Мэри, какой он запомнил ее на Земле. Оживление совершенно меняло ее внешность, подумал Джим. Если бы она это поняла, то чаще проявляла бы свои эмоции, и ей и другим было бы от этого только лучше. Оживляясь, Мэри становилась привлекательной. Суровый невыразительный вид был, похоже, давным-давно выработан для защиты, а потом вошел в привычку. Теперь этот застывший облик не мешал ему воспринимать мысли Мэри, и Джим любовался внутренней ее сущностью, куда более теплой и человечной.

— Что тебя беспокоит? — спросил он.

— Аккуратность, — ответила она. Мэри дала Джиму новые указания по поводу экрана. Изображение серой бочки сменилось другим. Нечто поменьше сидело в чашке. Была видна стопка поддерживающих частей тела, костей и хрящей лаага. Все они выглядели как колеса, внутри разделенные на треугольные сегменты укрепляющими стержнями. В центре были колеса побольше, вверху и внизу стопки — колеса намного меньшего размера. Наверху возвышалось что-то вроде ермолки из того же материала — основа холмика, который, по мнению Джима, был головой лаага. Эта ермолка явно соответствовала человеческому черепу и защищала мозг.

— Понимаю, — сказал он. — Выглядит так, будто эти кости, или что это там такое, разложили для осмотра. Но кожа, кстати, болталась во все стороны.

— А как иначе? Ее раза в два больше, чем тела. Но расклад костей означает, что их усадили в том положении, в котором мы их нашли. Или они сами уселись, а если так, то почему?

— Не знаю, — признался Джим. — Но отсюда следует важный вопрос. Ты хоть что-то выяснила о причинах их смерти?

— Нет, — ответила Мэри и подчеркнула: — Абсолютно ничего.

— Этого я и боялся, — сказал Джим.

По его команде изображение исчезло с экрана и на нем стали возникать ряды конических трехмерных диаграмм.

— Что ты делаешь? — спросила Мэри.

— А сейчас уже мне придется попросить тебя помолчать и не мешать, — сказал Джим. — Я исследую разные возможности.

— Возможности чего? — заинтересовалась она.

Джим не ответил. Он был слишком занят, стараясь запомнить и испробовать все варианты задачи, которую он начал испытывать на экране. Больше Мэри его не беспокоила. Наконец он очистил экран.

— Может, объяснишь? — заметила Мэри.

— А, да, конечно, — ответил он. — Хотя объяснять особенно нечего. Я строил разные маршруты подхода, которые бы поставили этот корабль в его нынешнее положение. Единственный логичный вариант — это если они шли прямо вдоль диаметра, как и мы, вниз к центру галактики. Но если так, то почему они остановились именно здесь? Почему они умерли? Или их убили, а потом уже корабль остановился?

— Не понимаю, — сказала Мэри. — Убили? Кто их мог убить?

— В том-то и вопрос, — ответил Джим. — И знаешь, какой ответ приходит мне в голову? Если их убили, это сделал кто-то, находившийся ближе к центру галактики, поднимаясь по диаметру или стреляя чем-то в лаагов вверх по диаметру. Если это так, то в раю Рауля могут водиться настоящие змеи. Я даже представить себе не могу, кто мог остановить корабль, убить экипаж и оставить все нетронутым.

— Из этого можно вывести также, что лааги убиты вовсе не из центра галактики.

— Тогда почему они мертвы? Почему их корабль все еще здесь, а другие лааги не забрали его вместе с телами? У меня возникает неприятное ощущение, что где-то там за этим кораблем находится цивилизация, которая может прихлопнуть нас как муху и не любит незваных гостей. Так что я ищу способ, как обойти территорию такой цивилизации и не забираться слишком глубоко. Мне не хочется превратиться в такую же аккуратную стопку костей и кожи.

— Это-то у тебя как раз не получится, — сказала Мэри. — Наша кожа и кости на Земле ждут нашего возвращения, помнишь?

— Я просто так выразился, — ответил Джим. — Так или иначе, «ИДруга» могут убить, как и этот корабль. То есть его могут превратить в облачко атомов, и что тогда будет с нами? Рассеемся мы с газом или так и будем плавать среди звезд?

— Значит, ты хочешь сказать, — подытожила Мэри, — что ближе к центру галактики может быть опасно, и ты хочешь отойти от диаметра и осторожно прощупывать все возможные опасности.

— Верно. А начнем мы с поисков еще одного брошенного лаагского корабля, если такой найдется. Мы отойдем с позиции вровень с этим кораблем по отношению к диаметру и будем двигаться от диаметра, прощупывая приборами все впереди себя.

— Отлично, — ответила Мэри.

— Я серьезно, — сказал он.

— Я тоже, — отозвалась Мэри, и Джим осознал, что в ее тоне и вправду не было ничего саркастического. — Замечательная мысль, Джим.

— Ладно, — сказал Джим смущенно, — поехали!

Он начал сдвигать «ИДруга» с диаметра прыжками на расстояние обзора приборов, чтобы заранее увидеть любой другой корабль. Так прошло некоторое время.

— Черт! Смотри! — внезапно воскликнул он. — Там, на пределе видимости приборов, — похоже, еще один корабль.

Да, это был еще один корабль, точь-в-точь как тот, что они уже осмотрели: носом к центру галактики и без единого признака жизни. Когда они подошли на сотню метров. Джим послал к нему робота.

На принесенных роботом снимках не обнаружилось существенных отличий от того, что они видели на первом заброшенном корабле.

— Одно нам ясно, — заметила Мэри, разглядывая снимок на главном экране «ИДруга», — этот корабль погиб примерно тогда же, что и первый. Лааги у него на борту тоже превратились в кожу и кости.

— Может, они разлагаются быстрее людей, — сказал Джим. — За какое время человеческое тело превращается в кожу да кости?

— Не знаю. Зависит от условий, наверное, — ответила Мэри. — Но эти лааги умерли достаточно давно, так что все внутренние мягкие ткани, мышцы, связки, органы разложились и либо превратились в пыль, либо рассеялись в атмосфере корабля. Это очень долгий срок, разве что лааги, как ты предположил, разлагаются быстрее; но я так не думаю.

— Почему?

— Потому что пробы, взятые роботом, показывают окисление не только в остатках мягких тканей, но и в образцах металлов и других материалов с корабля. Это значит, что в их атмосфере есть кислород, как и в нашей, хотя сколько — сказать трудно. Давай пройдем подальше и посмотрим, не попадется ли нам корабль с менее разложившимися телами.

Джим мысленно вздрогнул.

— Мрачное занятие, — сказал он. В глубине души он отождествлял этих давно погибших лаагов с друзьями-пилотами, так и не вернувшимися домой.

Они двинулись в сторону и за сотню часов корабельного времени нашли еще семь лаагских кораблей. Все они смотрели носом в центр галактики, и во всех от экипажа остались только кожа и твердые ткани.

— И все они выстроены в ряд, — заметил Джим, — все на одном уровне и все смотрят в центр галактики. Не пойму, почему их всех убили на этом расстоянии от центра и почему мы идем вдоль них, то есть, по теории, забираемся на чужую территорию так же, как они, но никакой опасности или угрозы не чувствуем.

— Может, враг когда-то здесь был, но уже ушел, — сказала Мэри.

Джим заметил, что он постепенно выстраивает по памяти мысленный образ Мэри. Его воображение придало ей куда менее суровый вид. От этого их мысленные беседы стали гораздо приятнее. Он обнаружил, что не обижаться на этот мысленный образ было проще, чем на настоящую Мэри. Поэтому он отреагировал на это замечание с несравнимо большей терпимостью, чем если бы их настоящие тела были в «ИДруге».

— Тогда опять непонятно, почему лааги их не забрали, — сказал он.

— У них могла быть причина, не понятная людям, — ответила Мэри, — или даже понятная. Может, их оставили здесь в память о чем-то. О битве...

— Эти корабли и их экипажи погибли не в битве, — сказал Джим.

Не успел он закончить, как послышался вой сирены, предупреждающий о приближении врага. Он переключил экран, чтобы увидеть пространство у себя за спиной.

— Ой-ой-ой, — сказал Джим, но тон его был куда менее легкомысленным, чем восклицание.

Экраны показали пять ярких точек с ореолом, надвигающихся на «ИДруга» с разных сторон. Они образовывали полусферу на пределе обзора приборов вверх по спирали галактики. Полусферу с плоской открытой гранью по направлению к центру галактики.

— Лааги? — спросила Мэри.

— А кто еще? — Джим мрачно уставился на экран. — Я подумал, что они могут нас заметить, когда мы начали осматривать эти их погибшие корабли. Если ближе к центру есть враждебная цивилизация, то вряд ли они не следят за границей. Но я свалял дурака и недостаточно побеспокоился о наблюдателях. Я о них просто забыл — вот что одиночество в открытом космосе делает с бдительностью.

— И что ты будешь делать?

— Прыгну отсюда — сделаю длинный, длинный прыжок, — им потребуется лет десять, чтобы осмотреть все пространство, куда я мог уйти.

Лааги надвигались быстро, на обычных двигателях, но ускорение, очевидно, было на пределе возможностей пилотов. Через несколько минут они подойдут к «ИДругу». Вдруг он услышал, как Мэри что-то говорит.

— Мне очень жаль, Джим, — разобрал он. — Мне и правда ужасно жаль...