Глава 10  Следствие ошибки

В тумане легко было разминуться, и именно это произошло с Бормоглотиком, Бубнилкой и Трюшей, когда, оставив на берегу ручья привязанного «Отважного Первопроходца», они пробирались вдоль рельсов, направляясь к реактору, где, как они думали, томились в плену Пупырь, Мумуня и лобастики. И именно в это время сбежавшие пленники находились в густом утреннем мареве всего в нескольких десятках метров от них, направляясь к Старому городу. Обе группы были совсем рядом настолько, что, не будь тумана, они непременно встретились бы.

Встреча могла бы состояться и завершилась бы обоюдной радостью, объятиями, но плотная предутренняя дымка поглощала силуэты и голоса. На минуту, когда мутантики были совсем рядом, почти на расстоянии вытянутой руки друг от друга, Бормоглотику показалось, что он слышит чьи-то голоса, и он даже различил несколько зыбких теней, но решил, что это карлики-часовые, охранявшие реактор, и прошептал Трюше и Бубнилке, чтобы те притаились и переждали.

Встрече не суждено было произойти, и маленькие мутантики прокрались через рельсы и уткнулись в ограду реактора. Красноглазых псов, которые неистовствовали за оградой всего несколько минут назад, уже не было: один из поваров, свежующих на кухне овцу на завтрак Карле и ее свите, выбросил во двор кишки и потроха, и голодные собаки, почуяв запах крови, сбежались к кухне со всех сторон.

Мутантики прошмыгнули между прутьями ограды и подкрались к глухой стене реактора, раздумывая, что им делать дальше. Туман все еще был густым, и стража пока не замечала их, однако все входы в реактор, в которые малыши могли пробраться, тщательно охранялись усиленными караулами по приказу Карлы.

– Я стану невидимой и проберусь внутрь! Потом как-нибудь отвлеку стражу, и вы проскочите за мной, – прошептала Трюша.

– Подожди немного, – Бубнилка удержала ее своей слабенькой ручкой. – Сюда кто-то идет. Давайте спрячемся и подслушаем.

Друзья прыгнули за гусеницу ржавевшего у стены огромного трактора и, присев на корточки, стали ждать, пока стража пройдет мимо.

В этот день очередь охранять двор выпала Обалдую, Жлобу и еще одному гундосому карлику по прозвищу Цыкающий Зуб, который не выговаривал почти все буквы, но при этом был очень болтлив.

– Фофадно, фефанифу фуфан, – пожаловался Цыкающий Зуб, перебрасывая копье из одной руки в другую и подпрыгивая на месте.

– Чего этот гундосый бормочет? – спросил Жлоб.

– Говорит: «Холодно, ненавижу туман», – перевел Обалдуй, знакомый с Цыкающим Зубом уже довольно давно и научившийся понимать его.

– Фефли фон буфет нафывать мефя фундосым, я ферегрызу фему форло! – злобно произнес Цыкающий Зуб.

– А сейчас этот гундосый что сказал? – вызывающе спросил Жлоб.

– Опять, говорит, холодно, мол, ненавижу туман, и все такое прочее, – ответил Обалдуй, не желавший, чтобы его приятели ссорились.

Около ржавого трактора, устав от бесцельного хождения вокруг реактора, карлики остановились передохнуть. Со стороны пруда донесся пронзительный крик, а потом раздался всплеск.

– Фарфиков фоют, фофорые фленнифоф уфуфили, – сообщил Цыкающий Зуб.

– Говорит, карликов моют, которые пленников упустили, – перевел Обалдуй.

– Не карликов моют, а офицеров топят, – внес поправку Жлоб. – Карла сегодня как с цепи сорвалась.

– Тшш! Шпионы услышат! – Обалдуй поднес палец к губам и огляделся. – Только по секрету: телохранители говорят, мутантики до того, как сбежать, убили Большого Паука.

– Брешут твои телохранители! – убежденно сказал Жлоб. – Разве Паука убьешь? А ты что думаешь, гундосый? А, гундосый, чего замолчал?

– Фя тяфя фуфью, фофака! – заорал Цыкающий Зуб и, не дожидаясь перевода, прыгнул на Жлоба. Охранники покатились по земле и случайно оказались возле того места, где прятались маленькие мутантики.

Первым увидел их Цыкающий Зуб.

– Флефники! Ффофай фих! – закричал он.

– Сейчас я тебе покажу «флефник»! Сейчас ты у меня сам «флефником» станешь! – огрызнулся Жлоб, решивший, что это какое-то нехорошее слово, которым Зуб дразнится, и заехал ему по уху.

– Не фей мефя! Фофай фих! – И, вырвавшись, Цыкающий Зуб бросился к трактору. Из-за него выскочили маленькие мутантики и, промчавшись мимо удивленного Обалдуя, затерялись в тумане.

Стражники безрезультатно искали их некоторое время и вернулись к стене реактора.

– Фя же фофарил! – крикнул Зуб. – Уфуфили!

– Что он говорит? – спросил Жлоб.

– Он сказал: я же тебе говорил! А ты, болван такой стоеросовый, не послушал! А теперь он на тебя донесет, и тебя, Жлоб, в пруд бросят и правильно сделают! – схитрил, переводя, Обалдуй.

– И это он все так коротко сказал? – не поверил озадаченный Жлоб.

– Он еще и не то сказал. Говорит, если ты не дашь нам тот кошелечек, который отобрал сегодня у Куки, лежать тебе на дне пруда, а если отдашь, тогда мы… то есть он, так и быть, не будет на тебя доносить, – поспешно добавил Обалдуй, посматривая на висевший на поясе у Жлоба кошелечек с монетками.

Жлоб от ярости стал красным как помидор.

– Предатель! – заорал он и потряс кулаком перед носом Цыкающего Зуба. – Хочешь все на меня свалить! Не выйдет!

– Фо фон фоварит? Фофему «фредатель»? Фя нифого нифогда не фредовал! – заметил удивленный Зуб, который мало того что гундосил, еще был глуховат.

Жлоб покосился на Обалдуя в ожидании перевода.

– Давай кошелек, Жлобище! А то тебе конец! – растолковал хитрый Обалдуй. – Это из-за тебя мы упустили мутантиков, так что и расхлебывать тебе.

Жлоб с ненавистью посмотрел на косноязычного товарища, а потом отцепил от пояса кошелек и протянул его Зубу.

– На, гундосый, подавись! Не думал я, что ты такой подлый!

Цыкающий Зуб удивленно заморгал, не понимая, зачем карлик отдает ему кошелек.

– Фофем мне тфой фофелек? Фя не фредатель! Офафь ефо сефе!

– Чего этому гаду еще надо?

– Говорит, что взятку лучше передавать через посредника, а то как бы чего не подумали, – сказал Обалдуй. Он как бы нехотя взял у Жлоба кошелек и сунул его себе в карман.

– Я ему потом отдам, вечером! Так полагается, – объяснил он и, похлопав огорченного Жлоба по плечу, добавил, подражая Зубу: – Такова физнь, мой фрук, такова физнь!

Пока хитрый Обалдуй присваивал себе кошелек, маленькие мутантики, обнаружив, что погони за ними нет, остановились, чтобы отдышаться.

– Чуть не схватили! – сказал Бормоглотик. – Ну как, Бубнилка, удалось тебе прочитать их мысли?

– Кое-что удалось, – радостно воскликнула малышка. – Кажется, пленникам удалось сбежать: и Пупырю с Мумуней, и моему папе и всем-всем лобастикам! Мало того, что они сбежали, еще и стащили у Карлы какой-то камень… Она сейчас думает, как его вернуть.

Грушевидный нос Трюши победно засветился, из желтого становясь красным, из красного – оранжевым, а потом снова – желтым.

– Ура! Пупырь и Мумуня спасены! – тихонько воскликнула она радосто.

– Не шуми, я хочу выяснить, что задумала Рыжая Карла! Отсюда ее мысли очень хорошо слышны, наверное, она стоит где-нибудь у окна, – сказала Бубнилка (и в самом деле, в этот момент на верхнем уровне реактора Карла ждала появления Черного Герцога).

Малышка вслушалась в мысли королевы.

– Карла отослала за ними в погоню двух самых свирепых вождей. Этот камень, который наши родители у нее стащили, – камень власти, и она хочет его вернуть любой ценой.

– А куда Пупырь с Мумуней побежали? Нужно же их предупредить!

– Они побежали в Старый город совсем недавно. Странно, что мы с ними разминулись.

– Ничего странного: туман, – грустно сказал Бормоглотик.

– В Старый город! – охнула Трюша. – В Старый город! Я за них боюсь!

– Мы пойдем за ними и предупредим их о погоне, – сказала Бубнилка. – Жаль, что я еще такая маленькая. Я пока не умею передавать мысли на расстояние, я умею их только принимать.

Теперь, когда мутантики знали, что родные и друзья спаслись, они решили как можно скорее покинуть территорию реактора, где на каждом шагу их ожидала опасность. Туман уже начинал рассеиваться, и их могли увидеть.

Но оказалось, что, удирая от стражи, Бормоглотик, Бубнилка и Трюша заблудились. Обогнув реактор, вместо того чтобы выйти к забору, они попали в небольшой внутренний дворик. Там они наткнулись на кирпичную стену бывшей водокачки, в которой теперь была школа для детей карликов. Маленькие мутантики подкрались к окну и заглянули сквозь щель в ставне. Им было любопытно, чему и как учат юных недорослей.

В классе начинался урок. Успевшие перессориться за перемену ученики катались по полу, кусались, швырялись стульями и колотили друг друга головами об парты.

В класс вошла учительница – тощая немолодая карлица по имени Грымза, приходившаяся начальнику телохранителей Пупу троюродной сестрой. В одной руке у нее был журнал, а в другой – деревянный молоток на длинной рукоятке, которым она тотчас принялась колотить своих нерадивых учеников.

– За парты, олухи! Кретины! Хамы! – заорала она. – Вы не слышали, как я стучала в таз!.. Гнус, что у тебя за поясом? Булава? Разве ты забыл, что приносить оружие в класс запрещено под страхом умывания в ручье?

– Эта папина! – пропищал Гнус. – Я больше не буду!

– Знаю, что будешь! А ну дай ее сюда!

Грымза вырвала у Гнуса булаву и швырнула ее в окно. Булава пробила в гнилых ставнях дыру и просвистела над головой едва успевшего присесть Бормоглотика.

Грымза прошла к учительскому столу и, забравшись на него с ногами, начала урок.

Карлики считали Грымзу очень умной и образованной, потому что она была единственной, кто хоть как-то умел писать, и знала кое-что о равенстве треугольников. Кроме того, она неплохо готовила химические смеси и варила из дуста, ртути и мышьяка с добавлением небольшого количества соляной кислоты крепкий самогон – любимый напиток ее братца Пупа, и даже сама тетушка Требуха, которая, кроме того, что стала обжорой, не прочь была его выпить.

Когда недоросли кое-как расселись за парты и успокоились, Грымза открыла журнал и, отметив отсутствующих (тех, кто был тяжело ранен после вчерашнего урока физкультуры, на котором играли в вышибалы кирпичом), сказала:

– Сегодня на уроке мы будем учиться считать до трех. Тот, кто уже умеет считать до трех, поднимите ногу!

Юные недоросли тревожно завозились, но в классе поднялась только одна мохнатенькая ножка – юной хорошенькой карлицы с первой парты, у которой в ушко была кокетливо продета маленькая косточка.

– Смола, опусти ногу, я знаю, что ты умеешь! Ты – моя единственная гордость среди этого сборища кретинов! – И учительница погладила отличницу по квадратной голове.

Потом Грымза снова заглянула в журнал и взревела, размахивая молотком:

– Дрязг, к доске! Живо!

С места поднялся приземистый круглоголовый недоросль и, косолапя, с обреченным видом направился к доске.

– Дрязг! Почему ты весь в царапинах, опять кошек пытал?

– Гы… – отозвался тот. – Просто у нас на завтрак белка была, а мама ей когти подстричь забыла… Царапучая, зараза.

– Дрязг, ты умеешь считать до трех?

– Не-а…

– А до двух?

– Не-а…

Грымза нахмурилась.

– А хотя бы до одного умеешь считать?

Дрязг со вздохом замотал коротко стриженной головой с двумя вмятинами на затылке, которые возникли после того, как накануне он учился жонглировать кувалдами.

– Дрязг, откуда у тебя ссадина на лбу? Тоже кошка?

– Не-а, ребята вчера подкололи… – охотно объяснил недоросль. – Говорят, слабо прыгнуть ласточкой в бассейн. Я думаю, в чем подкол? А оказалось, они туда мазута не налили, ну я об дно лбом и шмякнулся.

Двоечники на задних партах загоготали, но после того, как Грымза бросила в них стулом, притихли.

– Хорошо, Дрязг, сейчас я буду учить тебя считать до трех, а вы, оболтусы, запоминайте! Используется метод непосредственного мозгового стимулирования!

– Как «мулирование»? – удивился ученик.

– Объясняю для дураков: мозговое стимулирование – это шоковая терапия или массаж головы! – объяснила Грымза и заехала ему деревянной колотушкой по лбу. Раздался звук, подобный тому, как если бы кто-то постучал костяшками пальцев по столу.

– Один удар – это раз! Простая арифметика. Запомнил? А сейчас будет – два! – И она стукнула Дрязга колотушкой два раза, научив его таким образом считать уже до двух.

– А теперь будет три! – и Грымза замахнулась колотушкой в третий раз, чтобы завершить процесс образования.

Но тут недоученный Дрязг с громким воплем выскочил в окно, высадив раму, и побежал наутек. За ним с колотушкой над головой гналась учительница и кричала:

– Стой, оболтус! А как же мозговое стимулирование? Ты мне портишь всю педагогику!

Тут Грымза случайно обернулась и увидела около окна маленьких мутантиков, не успевших спрятаться за угол дома.

– Пленники сбежали! Лови их! – завопила она и помчалась за ними.

Дрязг, Смола и остальные юные недоросли с радостью покончили с образованием и, выхватив ножи и вилки, которые они как примерные карлики всегда носили с собой, погнались за мутантиками, намереваясь, очевидно, превратить урок математики в урок банального людоедства.

Бормоглотик и Трюша бегали быстро и смогли вначале опередить карликов, но вдруг Бубнилка упала. Мутантик остановился и, подхватив малышку, помчался догонять Трюшу, но с грузом он уже бежал не так быстро. Грымза с колотушкой и недоросли с ножами и вилками стали его догонять. Да тут еще Жлоб, Обалдуй и Цыкающий Зуб, а вместе с ними по меньшей мере десяток телохранителей Карлы, охранявших служебный вход в реактор, заметили беглецов и помчались наперерез, отсекая малышей от забора.

Но когда надежда на спасение уже почти исчезла, Трюша заметила валявшийся на земле длинный пожарный шланг, прикрученный проволокой к крану.

– Бормоглот, откручивай кран! – закричала она, схватив шланг и направляя его на приближающихся карликов.

Конечно, вряд ли, что пожарная система реактора все еще действовала, но все же это был их единственный шанс. Бормоглотик ухватился двумя руками за ржавый кран и изо всей силы стал вращать его против часовой стрелки. Кран поддавался очень туго, а карлики были уже совсем рядом!

– Скорее, Бормоглот! – крикнула Трюша.

– Я стараюсь – не выходит!

Грымза уже занесла свою колотушку над головой Бубнилки с явным намерением то ли испробовать на ней свой свирепый педагогический метод, то ли прибить малышку насовсем. Но в это мгновение кран наконец зашипел, потом загудел, и из внезапно надувшегося шланга ударила мощная струя застоявшейся воды. Напор был так силен, что Трюша едва удержала в руках вырывающийся шланг. Бормоглотик перехватил его.

Вопящую Грымзу струей воды перекувырнуло в воздухе и отбросило на несколько метров, а следом за ней смыло и нескольких ее учеников, в том числе Дрязга, Смолу и кое-кого еще.

– Осторожно, сзади! – крикнула Бубнилка.

Не раздумывая, мутантик повернул шланг, и струя ударила в одного из телохранителей королевы, подло подкравшегося сзади и уже поднимавшего свою утыканную гвоздями булаву для удара. Струей воды его сбило с ног, он выронил булаву и с писком уполз под бетонную плиту.

Рассохшийся шланг вздрагивал, и из его многочисленных маленьких дыр и дырочек хлестала вода. Бормоглотик и Трюша поворачивали конец шланга из стороны в сторону, расшвыривая струей перепуганных нападающих.

Цыкающего Зуба струей смыло с крыши трактора, на которую он пытался залезть, и карлик шмякнулся о стену реактора.

– Безобразие! Хамство! Вандализм! – закричал он, вдруг перестав быть косноязычным. Это под влиянием «водной» терапии в нем пробудилась наследственная память, и он вспомнил даже те слова, которых никогда в жизни не знал.

Не успев позлорадствовать над неудачей своего врага, Жлоб, едва открывший рот, чтобы произнести: «Так тебе и надо», сам был облит с ног до головы ледяной водой и с воплем, не помня себя от ужаса, залез по совершенно отвесной стене реактора на его крышу. Второй приступ ужаса он испытал уже на крыше, увидев, на какую высоту взобрался без страховки.

– Интуиция подсказывает мне, что и меня сейчас обольют, – философски заметил Обалдуй, наблюдая, как разлетаются под струей телохранители Карлы, попытавшиеся обойти маленьких мутантиков со стороны забора.

– Моя интуиция никогда меня не обманывала, – продолжал он. – Вот прямо сейчас возьмут и оболь… Ну, что я говорил? Взяли и окатили! – пропищал он уже плаксивым голосом, уползая под трактор.

После того как еще два или три нападавших и около десятка юных недорослей, мокрые с головы до пят, побросав оружие, стали с визгом кататься по земле, карлики больше не решались атаковать и держались на безопасном расстоянии, куда брызги воды уже не могли до них достать.

Расчистив, или, точнее, «промыв» себе дорогу к забору, Трюша и Бормоглотик окатилили еще два или три раза визжавших карликов, а потом, бросив корчившийся, подобно удаву, шланг на землю, подхватили Бубнилку и побежали с ней в сторону границы со Старым городом. Уцелевшие карлики припустили было в погоню, но тут шланг дернулся на последнем издыхании, подскочил и выпустил мощную струю воды почти им в упор.

Трюша, Бормоглотик и Бубнилка проскочили сквозь дыру в ограде и оказались около железнодорожных путей, образовавших в этом месте нечто похожее на перевернутую букву Т. Перекладина Т, представлявшая собой несколько железнодорожных путей, изгибалась и сворачивала в сторону от основной колеи, уходя в направлении Старого города и заканчиваясь, надо полагать, где-нибудь на территории заброшенного вокзала.

Перескочив через пути и убедившись, что карлики их не преследуют, а стоят у границы и что-то угрожающе кричат, размахивая булавами и швыряя камни, маленькие мутантики почувствовали огромное облегчение. В который раз они были рядом со смертью, дразня ее, а она не осмелилась их тронуть.

– Как твоя коленка, Бубнилка? – спросила Трюша. – Ты ее сильно ударила?

– Только чуточку ушибла, она уже совсем не болит! – сказала малютка. – Как здорово, что тебе пришла мысль облить их из шланга. Я боялась, что эта старушенция с колотушкой на мне живого места не оставит. Я потом проникла в ее мысли, они все тесные, злобные и все как-то в кучку.

– Мысли в кучку? – заинтересовалась Трюша. – Как это?

– А вот так, сама не знаю, – засмеялась девочка. – В кучку, и все тут!

Малышка очень многое понимала и чувствовала, а вот объяснить и выразить словами могла далеко не все. «Какая-то я сама себе непонятная», – вздыхала иногда она.

Маленькие мутантики понимали, что потеряли слишком много времени у реактора и теперь им будет непросто догнать родных и предупредить их о погоне. Поэтому они старались идти как можно быстрее, во всяком случае, Бормоглотик торопился, а Трюша и Бубнилка, всю ночь не спавшие, клевали носами и шли еле-еле, жалуясь, что устали.

Они двигались по дороге вдоль рельсового пути. Справа и слева от них возвышались неподвижные громады домов со слепыми окнами, валялись ржавые остовы машин, стояли покосившиеся телефонные будки и поскрипывали сорванные с петель двери подъездов. Здесь были сотни и тысячи мест, где могла прятаться и подстерегать их любая опасность. Разросшиеся деревья и пробивавшиеся сквозь асфальт побеги кустарника ухудшали видимость: лес год за годом захватывал заброшенный город. «Еще сто или двести лет, – словно бы говорил он, – и здесь ничего не останется, ни домов, ни каменных стен, ни асфальта – буду только я». И, возможно, думали маленькие мутантики, это даже к лучшему.

– Интересно, мы правильно идем или нет? – спросила Трюша. – Вдруг Пупырь и Мумуня повернули куда-нибудь в сторону? В таком огромном городе легко разминуться.

– Так ты до того договоришься, что лучший способ искать кого-нибудь – это вообще никуда не ходить, а стоять на месте, – проворчал Бормоглотик, даже не подозревая, насколько он был близок к истине.

– Наши родители где-то в центре города, – сказала Бубнилка, сосредоточиваясь и сжимая ручками виски. – Я представляю себе улицу. Она такая длинная, немного кривая, там недалеко какой-то шатер вроде цирка, деревянный забор и еще что-то… Ага, двухэтажный дом, а на нем надпись: «Универсам»!

– А моих папу с мамой ты видишь? – с надеждой спросила Трюша. – Они тоже там?

– Не знаю. Кажется, я смотрю не их глазами, а глазами погони. Я вижу эту улицу через мозг карлика, который за ними гонится. А впереди меня, то есть впереди этого карлика – бежит пес. Очень злой он… Там рядом еще один карлик, которого первый ненавидит, он размышляет о том, не всадить ли нож сопернику в спину… Нет, думает, потом, вначале верну кристалл…

Маленькие мутантики продолжали идти рядом с рельсами, когда увидели на путях какое-то странное приспособление с рычагом посередине и двумя парами железных колес.

– Что это за штука? – спросила Трюша.

– Дрезина, – объяснил Бормоглотик, дотрагиваясь до рычага. – На ней ездят по железной дороге. Если раскачивать этот рычаг, дрезина начнет двигаться.

– А откуда ты знаешь? Разве ты раньше видел такие штуки?

– У меня ведь тоже есть наследственные способности, – смущенно сказал мутантик. – Раньше я тебе об этом не говорил, но стоит мне прикоснуться к чему-нибудь, к какой-нибудь вещи – и я вспоминаю все-все про этот предмет, как будто сам им когда-то пользовался, – стесняясь, объяснял Бормоглотик. – Например, один раз в заброшенном магазине я нашел какую-то странную коробку, дотронулся до нее – и сразу понял, что это телевизор, что по нему смотрят кино, или увидел другую штуку – и вспомнил, что это электрическая бритва…

– Почему бы нам не поехать на этой дры… дрызине? – спросила Бубнилка. – Тогда нам не придется идти пешком, и мы сможем догнать родителей.

Девочки залезли на дрезину и комфортно разместились на деревянных сиденьях, а Бормоглотик налег на рычаг. Вначале они ехали медленно, а потом, когда дорога пошла под уклон, дрезина разогналась, и только замелькали телеграфные столбы. Трюша и Бубнилка смогли даже немного поспать.

Неожиданно перед въездом в Старый город впереди показался низкий черный тоннель, и дрезина, не останавливаясь, нырнула в него. Света впереди не было, и они оказались словно в темном страшном колодце.

– Я боюсь! Тут кто-то есть! – Бубнилка крепко сжала Трюше палец.

Посредине тоннеля дрезина вдруг остановилась и, сколько Бормоглотик ни дергал за рычаг, не трогалась с места. Вероятно, одно из колес сошло с рельса и его заклинило.

– Тут кто-то есть! – еще раз пропищала Бубнилка. – Я… я слышу, как он думает!