"Ночь судьбы" - читать интересную книгу автора (Казаков Дмитрий)Глава 14Проснулся Бран спокойным и умиротворенным. Запомнил, что снилось нечто веселое и радостное, но поймать за хвост содержание сновидения не смог. Поддавшись хорошему настроению, разбудил жену, и немало времени прошло, прежде чем владыка Эрина позвонил, вызывая слугу. Утренний туалет повелителя альвов – ритуал строго традиционный. Он остается неизменным много сотен лет, со времен Айлиля Основателя. Вот и в это утро Брану пришлось выдержать ежедневную пытку, прежде чем его отпустили. Завтрак – процедура семейная. За столом правителя присутствуют жена и дети. Бран церемонно уселся на кресло с северной стороны стола и кивнул слугам: – Подавайте! Лицо правительницы, несмотря на так приятно начавшийся день, выглядело печальным. Некоторое время Бран не придавал этому значения, дегустируя произведения искусства, сотворенные поварами. Но в один миг, взглянув на супругу, он с удивлением обнаружил, что она готова заплакать. – Что с вами, Этайн? – спросил Бран, отставив кубок с пивом. – Я беспокоюсь о вас, супруг мой, – церемонно ответила Этайн. – Не стоит вам лететь на юг. – Ничего не поделаешь, надо, – Бран уловил фальшь в собственных словах и, чтобы ее скрыть, улыбнулся. Он вполне мог послать на юг кого-либо другого, или не посылать никого, как сделал хан орды Аджад Тугор. Правитель понимал, что гонит его на юг желание подтвердить, что именно он лучший, самый лучший среди всех. Но показывать истинные мотивы другим – нельзя. – Благо народа для правителя – всегда впереди личного счастья, – выспренно сказал Бран, кладя руку на плечо жене. Дар обязывает меня к этому! – Но ведь вы можете погибнуть, супруг мой! – губы Этайн дрожали. Она держалась изо всех сил, но железная выдержка жены правителя отказывала ей, в первый раз за многие годы. – Могу, – кивнул Бран. – Но милость Творца лежит на нашем роде, и все будет хорошо. – Я надеюсь, – прошептала женщина. – И я буду ждать. Бран смог лишь вымученно улыбнуться. Большой Выход – прием, на который приглашается вся высшая альвийская знать. Случается подобная церемония нечасто – раз в несколько лет. Отъезд свой Бран решил обставить именно Большим Выходом, и в главной зале толпилось немало альвов. Под подобающую музыку, медленно и торжественно, прошествовал Бран к трону, ведя за руку жену. За ними, на предусмотренном этикетом расстоянии, двигался наследник. Венок из дубовых листьев, обязательный при Большом Выходе, щекотал государю лоб. Запах желудей мешал сосредоточиться. Пока он устраивался на срединном сидении тройного трона, щекотание стало невыносимым, и сохранять неподвижное лицо стоило немалых усилий. Слева, шурша платьем, расположилась жена. Справа и чуть ниже, положив поперек колен обнаженный меч, точнее, мечик, сел наследник. Музыка стихла, в зале наступила такая тишина, что стало слышно, как бурчит в животе у одного из солдат караула. Бран с трудом удержался от улыбки и начал речь: – Я, Бран, силою Творца правитель Эрина и сопредельных земель, собрал вас здесь, благородные альвы, дабы изъявить свою волю. Ибо близко время Выбора, и надлежит мне отправиться на юг, в Храм, дабы испросить силы для нашего народа еще на Цикл. Дело это сложное и опасное, а сын мой, Ангус, слишком молод, дабы принять бразды правления. Что скажете вы, лорды Эрина? – Позволь мне, государь, – с поклоном выступил глава рода Играющих Пламенем, Тормак. И дал он именно тот совет, которого и ждал правитель: – Необходимо избрать временного властителя! – Истина глаголет твоими устами, благородный Тор-мак, – кивнул Бран. – И назначаю я правителем и опекуном моего сына Ангуса мага Финтана, достоинствами известного, и дарую ему титул Хранящего Венок. По залу пробежал возмущенный ропот, но под тяжелым взглядом правителя быстро стих. Знатные лорды были вправе ожидать, что кого-либо из них назначат правителем, и своим выбором Бран нанес им серьезную обиду. Но правитель знал, на что идет. Финтан, ставший верховным магом лишь благодаря Брану, будет предан его семье до конца. Лучшего опекуна трудно найти. Ритуал длился и длился. Получая на хранение венок из дубовых листьев, Финтан долго говорил о верности народу и стране. Не стушевался маг под злобными взглядами знатных альвов, и Бран еще раз порадовался своему решению. Вновь музыка, на этот раз для того, чтобы покинуть зал, и только тут Бран ощутил себя свободным. Деловой разговор с Финтаном состоялся вчера, и с ним правитель лишь простился. Расстаться с семьей оказалось гораздо труднее. К тому моменту, когда полностью собранный в дорогу Бран вышел во двор, он чувствовал себя так, словно ворочал тяжеленные бочки с пивом в подвале замка. Дракон посмотрел на Брана с недоумением. Давно не доводилось ему носить на себе правителя альвов. Бран уверенно вспрыгнул на твердую, словно камень, спину ящера. Похлопал зверя по шее и тот развернул огромные крылья. Земля начала потихоньку удаляться. Поднявшись над стенами, Бран сделал круг. Одно из окон оказалось открыто, и Этайн, высунувшись почти по пояс, взглянула на мужа с такой тоской, что он пошатнулся. Озлился сам на себя неизвестно за что, круто развернул дракона и направил его на юг, прямо к низко приколоченному белому диску солнца. Ночные переходы давались все тяжелее. Степной пейзаж надоел, приелась плоская, однообразная местность, жесткая трава под ногами и пыль, которая непременно поднималась при ходьбе. Горы стояли впереди исполинской неподвижной тучей, и Леславу более всего хотелось дойти до этой тучи, попасть в ее синюю тень. Но вершины приближались удручающе медленно, и о переменах приходилось лишь мечтать. Хорт, обретший после лечения неожиданную прыть, мчался со скоростью охотящегося волка, и поспеть за ним оказалось совсем не легко. Леслав решил, что охотник просто стремится пройти как можно больше, перед тем, как очередной приступ свалит его с ног. Единственное, что доставляло юноше радость, скрашивало муторность путешествия – степной восход. Много раз наблюдал Леслав,, как начинается день, но никогда не видел столь величественной картины, как в степи. Во тьме ночи, где-то на востоке рождается робкое розово-желтое зарево. Оно растет, ширится, словно в исполинский костер за горизонтом подбрасывают новые и новые бревна. Звезды от страха перед пламенем бледнеют и исчезают. Облака, если они есть, загораются снизу. Оранжевое пламя бежит по их толстым бокам, четко обрисовывая впадины и выпуклости. Облака горят и не могут сгореть, а из-за края степи высовывается любопытный, горящий от нетерпения, краешек солнца. Светило смелеет, выказывает округлый бок, заливая степь ярким желтым светом. Каждый бугорок в этот миг может ощутить себя огромной горой, настолько длинна его тень. Но недолго длиться этой гордости. Солнце неумолимо ползет выше, и тени укорачиваются. Лучащийся золотом шар отрывается от земли, и все очарование мгновенно пропадает. Утро сменяется днем, обыденным и неинтересным. В это утро Леслав настолько загляделся на восход, что споткнулся о подвернувшуюся кочку. Юноша вскопал бы носом землю, если бы не Ратан. Крепкая, словно из железа сделанная рука подхватила Леслава и поставила на ноги. – Осторожнее, – воин ехидно улыбнулся. – Упадешь – нос разобьешь. Кровь пойдет! – Да, это было бы ужасно, – смущенно ответил Леслав. – Спасибо! День воцарился над степями, а подходящее для дневки место так и не попадалось на глаза. Степь вокруг расстилалась гладкая, словно лысина старика, и Родомист ощущал беспокойство. Вчера почувствовал чужую волшбу совсем недалеко, более всего похожую по почерку на магию Остроухих. Но горы близко, и есть надежда на то, что в предгорьях будет легче скрыться. Вид небольшого леска исторг из груди мага вздох облегчения. Правда радость быстро пропала, сменившись тревогой. Словно холодный ветер подул в спину Родомисту. Сила вновь взбаламутилась, совсем недалеко. Маг огляделся, пытаясь найти источник возмущения, и лицо его потемнело. С запада приближалось нечто, похожее на птицу, но на таком расстоянии никакая птица не будет заметна. – Быстро вперед! – рявкнул Родомист. Крик подстегнул всех. Изумленно оглядываясь на предводителя, путники побежали. Но лес далеко, слишком далеко. – Что такое, учитель? – спросил Леслав на бегу, дыша, словно собака в жару. – Дракон, и на нем маг, – ответил Родомист. Юноша сглотнул и прибавил шаг. Решение созрело само. Маг видел, что дракон успеет перехватить людей до того, как они скроются в спасительных зарослях. Единственный, кто может задержать ящера – это маг. Пусть один погибнет, зато остальные дойдут. Родомист остановился, и закричал: – Я останусь, задержу его! А вы бегите! Леслав на миг приостановился, желая остаться с наставником, но рык Ратана вернул юношу в чувство. Маг улыбнулся и повернулся к приближающемуся противнику: Дракон подлетел достаточно близко, чтобы его можно было хорошо рассмотреть. Чешуя блестела синевой, а Остроухий на шее чудовища казался не больше муравья. Маг на драконе сразу понял, кто из врагов представляет опасность, и напал не на троицу, удирающую в лес, а на одинокого Родомиста. Дракон метнулся к земле, подобно камню из великанской пращи. Пламя прянуло из оскаленной пасти широким алым языком. Не полагаясь только на дракона, Остроухий и сам нанес удар: земля под ногами Родомиста просела, раскрошилась, образуя яму. Но Родомист не стал ждать, когда его, лишенного подвижности, поджарит драконье пламя. Он ловко отскочил в сторону, выходя из зоны действия вражеского заклятья. Еще прыжок – и пламя проходит радом. От жара затрещали волосы, затлел один из рукавов. На пути летающего ящера, повинуясь Силе человека, сгустилась темная туча. Продираясь сквозь нее, несмотря на чешую, дракон ревел от боли. Безжалостные капли воды жалили подобно пчелам. Каково пришлось наезднику, Родомист мог только догадываться. Вывалившись из тучи, дракон летел неровно, а Остроухий едва держался на его спине. Почти сразу развернул зверя, прекратив атаку. Родомист, воспользовавшись передышкой, оглянулся. Его спутники, вместо того, чтобы мчаться к лесу, сгрудились не так далеко. «Словно на представлении! – с гневом подумал маг и яростно замахал руками: – Проваливайте!» Остроухому удалось быстро опомниться. И атаковал он на этот раз более хитро, умело комбинируя мощь дракона и собственную ловкость. Пламя потекло узким, кинжальным лезвием. И наконечник этого кинжала изгибался вслед за движениями цели. Увернуться от такого удара казалось невозможным. В последний миг Родомист смог поставить заслон, сконцентрировав Силу. Пламя, бессильно шипя, обтекло мага, но он ощутил, что быстро устает. Ноги дрожали, по лицу тек пот. Остроухий спокойно направил дракона на третий заход. Родомист успел вытереть пот, когда случилось непредвиденное. Из-за спины мага раздался крик: «Я иду, учитель!», затем слитная брань Хорта и Ратана. Родомист выругался про себя и понял, что не знает, как поступить. В бою мальчишка ничем не сможет помочь, лишь помешает. От дальнейших размышлений Родомиста отвлекло очередная атака. В этот раз пламя удалось остановить в считанных вершках от тела. Но дракон не ослаблял напора. Сквозь красную стену Родомист видел огромную тень, что надвигалась на него. Он разглядел отдельные чешуйки на голове у твари, так близко подлетел ящер. В тот миг, когда защита готова была треснуть под давлением пламени, все изменилось. Неумело составленное из Силы копье ударило в бок дракону, и тот дернулся, не столько от боли, сколько от неожиданности. Пламя вокруг Родомиста погасло, и маг успел броситься на землю, пропуская над собой огромную тушу. Волна воздуха ударила по ушам, странный запах, подобный аромату цветов, застил ноздри. Когда над головой посветлело, Родомист вскочил. Вскочил, чтобы увидеть самую страшную картину в жизни: собственного ученика, объятого драконьим пламенем. Не сразу понял маг, что крик, который звучит в ушах – его собственный. Родомист зарычал, словно дикий зверь, и перешел в атаку: всей Силой, что еще оставалась, он ухватил пламя, что рвалось из драконьей глотки, и принялся впихивать его обратно. Такого ящер не ожидал, как и его наездник. Плавный и стремительный полет прервался, дракон завилял, словно раненая птица. Сбоку слабо тренькнула тетива – в бой вмешался Хорт, но Остроухий легко поймал стрелу и отшвырнул в сторону. Лицо его в этот миг исказилось от ужаса, так как Родомист добился своего. Пламя, словно раненый зверь в пещеру, вползло в утробу дракона. Там глухо заурчало, ящера раздуло, он стал похож на огромную синюю жабу, неизвестно зачем украшенную крыльями. Миг зверь висел в небе неподвижно, а затем лопнул. Родомист инстинктивно прикрыл голову, ожидая, что с неба посыплются внутренности. Но мага лишь ударило мощной волной Силы. Существо Силы в момент гибели распалось, превратилось в ничто. Лишь истошно вопил падающий Остроухий. Маг замер на миг, а затем кинулся туда, где совсем недавно стоял Леслав. Он не видел того, как Ратан подбежал к упавшему Остроухому, как вонзил клинок в его шею. Из драконьего наездника кровь брызнула самая настоящая, красная и мокрая. Магу было не до того. Сердце бешено колотилось, а когда он, добежав, увидел юношу, вообще остановилось. Вместо человека на траве лежал комок обгоревшей плоти. Юноша лишился одежды, волос, и большей части кожи. Угасающая пульсация Силы вокруг тела говорила о том, что ученик мага умирает. Родомист подумал, что лучше бы он погиб в драконьем огне, чем увидел такое. Грудь сдавило, по горлу прошла судорога, а лицо неожиданно оказалось мокрым. Когда маг повернулся к спутникам, оторвавшись от юноши, Ратан не смог сдержать дрожи. В светлых глазах старика плескалось безумие. И речи Родомиста звучали странно: – Я не могу идти дальше! – порывисто заявил он. – Вы пойдете без меня! Хорт и Ратан переглянулись. Охотник выразительно покрутил пальцем у виска. Ратан же сказал: – Одумайся, Родомист! Это не выход. Вдвоем мы не дойдем, и наш поход окажется напрасным. И как ты собираешься здесь выжить? Может, ты умеешь охотиться? – Нет! Нет! Это я привел его сюда! Из-за меня он погиб! – орал Родомист, брызгая слюной. – Я и должен остаться! – Одумайся, старик! – Ратан подскочил к магу и встряхнул его за плечи. – Если ты не одумаешься, мы погибнем все. И причем – зря! Родомист замолк, глаза его прояснились. Он с неожиданной силой вырвался из рук Ратана и принялся ходить кругами, бормоча: – Что же делать? Что же делать? Затем безумие вновь овладело им, и маг воскликнул, размахивая руками: – Но мы же не можем бросить его? Вцепившись в бороду, маг выдрал изрядный клок. – Мы похороним его. А сами продолжим путь! – сказал Ратан настойчиво. – Да, да, да, – забормотал Родомист, а затем разразился рыданиями. Хорт с Ратаном переглянулись. Охотник чуть заметно пожал плечами. Битва проредила ряды людского войска. Досталось, как узнал Илигор на воинском совете, и Полурослым. Но рати отошли на вторую, заранее приготовленную линию обороны, а продвижение вперед далось врагу недешево. Утро дня Ужа выдалось хмурым и снежным. Глядя на хоровод снежинок, трудно было поверить, что совсем скоро – весна. Но снег – не помеха Остроухим. Вновь с запада донеслось пение труб, опять войска взялись за оружие. Взлетели в воздух первые стрелы. Хотя стрелять сквозь метель не так просто, знатная пожива выпадет стремительным остроклювым птицам. Люди отстреливались. Пробовали стрелять залпом, но как только стрелы взвивались в воздух кучно, как тут же налетал ветер и огромной лапой отбрасывал стрелы в сторону, ничуть не мешая при этом лучникам Остроухих. Маги, судя по всему, работали на этот раз на земле. А магов у Остроухих как блох на собаке, это каждому известно. Пришлось стрелять вразнобой, не по команде. Но все же люди проигрывали. Слаженные залпы с той стороны все чаще находили жертвы, а людям редко удавалось попасть – ветер вероломно уносил стрелы, и вьюга, мешая целиться, швыряла в лицо пригоршни снежинок. Прибежал один из сотников, зажимая небольшую ранку на скуле: – Скоро нас просто перестреляют! – крикнул он. – Что делать будем, воевода? – В мечи пойдем, – отозвался Илигор хмуро. – Как вчера. Покажем остроухим уродцам кузькину мать! Посыльные исчезли среди деревьев. Подождав некоторое время, Илигор вытащил меч и заорал, стараясь перекричать свист вьюги: – Вперед! – и первым перемахнул через засеку. – Вперед, в мечи! – донеслось со всех сторон, и лес наполнился криками и звоном оружия. Илигор, хоть и рванул в атаку первым, под стрелы по-глупому не лез. Что за доблесть для воеводы погибнуть раньше всех? Он направлял воинов, подсказывал десятникам. Волна дружинников в высоких островерхих шлемах мгновенно покрыла расстояние от противника. Остроухие даже не успели дать слаженный залп. Долгое время со стороны противника ничего не было слышно. Приказов от Мстислава тоже не поступало, и Илигор все более томился неизвестностью, подозревая за ней каверзы противника. Действительность превзошла все ожидания. С севера донеслись испуганные крики. Затем примчался посланник от одного из тысячников: – Воевода, они прошли сквозь болото! Скоро отрежут дорогу! – закричал, тяжело дыша. – О, проклятье! – Илигор вскочил. Повинуясь приказам, войско стало стягиваться в кулак. При этом крики с севера приближались. Пришлось отправить туда несколько сотен – выставить заслон. Илигор знал, что воины этих сотен наверняка погибнут, но поступить иначе не мог, ведь в противном случае погибнут все. Порядок удалось навести быстро. Почти половину доверенного ему войска смог собрать Илигор. Надеялся вывести всех, и еще тех, кто, может быть, присоединится. Двинулись на восток. Дружинники шли подавленные, молчали. Каждый понимал, что битва проиграна. Но лица собранные, решительные. Илигор понимал, что воины его не сломлены, и не мог этому не порадоваться. Небольшой отряд Остроухих вышел на дорогу чуть впереди людей. Но, заметив готовое к бою войско, нелюди предпочли ретироваться. Стычка случилась позже. С обеих сторон полетели стрелы, а на дороге оказалась наспех сооруженная баррикада. С боевым кличем, не обращая внимания на обстрел, люди ринулись в атаку. Противника мгновенно смяли, препятствие уничтожили. Илигор даже не успел вмешаться. Пальцы князя то и дело начинали нервно тискать рукоять меча, тщась раздавить, подобно мягкому воску. Шаги правителя Северина глухо отдавались по пустой палате, где, кроме него, находился лишь маг Летозар, да несколько ближних советников. – Ну, маг, что говорит твоя магия? – князь резко остановился, и взгляд его впился в бледное, как снег, лицо Летозара. – Плохо дело, княже, – голос мага доносился словно издалека, звучал слабо и безжизненно. Губы мага, тонкие и бледные, почти не двигались. – Твои войска отступают. – Наши войска! – нахмурился князь. – И как отступают? Бегут? Они разбиты? – Они потерпели поражение, – после паузы отозвался Летозар. – Но паники нет. Большая часть войска отходит организованно. Маг вздрогнул всем телом, открыл глаза. Некоторое время в них был только туман. Затем Летозар потряс головой, и взор его прояснился. Было слышно постанывание – маг разминал шею. Затем произнес, уже обычным, будничным голосом: – Пора выступать, княже. К Весеграду мы наверняка успеем. – Да, не зря я оставлял войска из Завалья в резерве. Теперь есть чем встретить врага, – беспокойство слетело с князя. Он подобрался. Бояре ежились под его пронизывающим взглядом. – Выступаем немедленно. Удары княжеских сапог о пол звучали твердо и уверенно. Пол трещал, будто в опасении. Но выдержал, и хлопнула дверь, выпуская правителя. Бояре и маг двинулись следом. Дорога начала забирать вверх, хотя вокруг лежала та же, изрядно надоевшая степь. С каждым шагом Хорт ощущал, что в сердце прибавляется радости, а в ногах появляется сила. Впереди, под белесыми шапками вершинных снегов, виднелась темная полоса, которая не может быть ничем иным, как лесом. Ветер приносил запах листвы, такой знакомый, такой родной. И Хорт ускорял шаг, стремясь поскорее оказаться среди деревьев, в привычной для себя обстановке. Неприятности, и немалые, доставлял Родомист. Сразу после похорон Леслава он успокоился, и вел себя вполне разумно. Но теперь, с каждой верстой, отдалявшей его от могилы ученика, маг, казалось, терял жизнь. Он шел, равномерно переступая, и глаза его, пустые и мертвые, на белом лице, смотрели только вперед. Взгляд этот пугал более всего. Хорт шепнул пару слов Ратану, и воин пристроился рядом со стариком. Но момент, когда безумие взяло верх, они проворонили. Маг неожиданно остановился, крикнул: «Нет! Я виноват!», и с удивительной прытью ринулся вниз по склону. «Стой!» —заорал Хорт, сбрасывая поклажу. Ратан же кричать не стал. В пару прыжков настигнув мага, он ловко сбил его с ног. Подхватил, не давая упасть, а затем безжалостно отхлестал по щекам. Родомист, пытавшийся поначалу вырваться, затих и закрыл лицо руками. – Слушай, маг, – сказал Ратан зло. – Ты втравил нас в это дело, и ты просто не можешь сам сбежать на полпути! Без тебя мы не дойдем. Ты нам нужен! – Я понимаю. Но как же Леслав? – Родомист всхлипнул, по щекам его потекли блеклые слезы, страшные на лице пожилого мужчины. – Ничего, – Хорт постарался вложить в улыбку максимум теплоты. – Он погиб так, как доводится немногим. А нам – надо идти. – Идти? – горько скривился Родомист. – Зачем? Но покорно поднялся, позволил себя отряхнуть. Дальше шел довольно уверенно. Все попытки заговорить он просто игнорировал. Так и прошагал молча, до самого вечера. Когда тучи, продолжавшие сыпать снег из толстых серых животов, заметно потемнели, отряд Илигора, который по пути вырос в полтора раза, вышел из леса. Дорога вильнула напоследок и вывела дружинников, чуть не падавших от усталости, к небольшому городку – Весеграду. Около города, к собственному удивлению, Илигор увидел войска. Дружинники деловито суетились, организуя лагерь. Слышались удары топоров и ругань десятников. Навстречу колонне измученных ратников выехала группа конников. В одном из них Илигор с изумлением узнал князя: – Стой! – крикнул он зычно своим людям, и, оборотившись к правителю, поклонился: – Младший воевода Илигор и с ним войско, уцелевшее в битве у границы. Князь кивнул спокойно. К нему подъехал всадник, молодой, тощий, словно пиявка, и совсем без оружия. По мере того, как безоружный шептал, лицо князя выражало все большее удивление. Когда заговорил, в голосе правителя звенела странная радость: – Спасибо, воины, что сражались яростно и, хоть и отступили, не посрамили родину! В лагере, вон там, вас ждет пища и ночлег, – тут князь остановился и посмотрел на Илигора. – А ты, старший воевода, подойди-ка поближе. Илигор подошел, не чувствуя ног: «Старший воевода! – повышение сразу на два чина, и за что?» – Поздравляю тебя, Илигор, – серые глаза князя смотрели сурово. – Ты повышаешься в звании, и, в основном, благодаря тому, что сумел заработать Дар собственными усилиями. Воевода ощутил, что на лице его появляется глупая улыбка. Заработать Дар можно, но только добиваются этого очень немногие, самые везучие и упорные. Князь смотрел спокойно: – Ты совершил невероятное, воевода. Но не стоит переживать. Хуже от этого твоя жизнь не станет, – князь повернул коня и крикнул через плечо. – Веди воинов в лагерь! Ноги Луция сильно болели, хоть и славятся цверги выносливостью хода. После встречи со степняками прошло восемь дней, и за это время бывший купец, ныне – путешественник, отшагал более трехсот пятидесяти верст по труднопроходимой степи. Горы тянулись перед ним великанским частоколом, заслоняя путь. Надлежало решить: где нужный перевал? Луций присел на камушек и принялся рассматривать карту: «Так, так, теперь вроде строго на юг, – бормотал он, советуясь сам с собой. – А тут что? – толстый палец отыскал меж гор пустой участочек. Некоторое время Луций сопел, размышляя. – Похоже, долина, за этим перевалом». Поднял голову. Чужие горы, равнодушные и безжизненные, внушали странную тревогу. На вершинах лежали снега, искрясь под полуденным солнцем, черным языком свешивался перевал. Очень не хотелось Луцию идти туда. Что-то неприятное ждало его там, настолько противное, что и представить невозможно. Но, не склонный к возвышенным переживаниям, цверг решил проблему просто: «Неужто я буду праздновать труса? – спросил он сам себя. – Тот, чья смелость известна столь многим? Никогда!» Миг – и он решительно зашагал к горам, гоня прочь темные мысли. |
||
|