"Святая преданность" - читать интересную книгу автора (Гарлок Дороти)

ГЛАВА 4

– Мы расположимся вон там под деревьями, – сказал Гил, повернув телегу к роще на приличном расстоянии от станции. – Ты и Джо Белл не показывайтесь. Чарли сможет выполнять работу на привале. Я спущусь и выясню положение дел.

– Вы ожидаете неприятности?

– Женщины всегда приносят неприятности, если мужчина изголодался по ним. Перелезайте через сидение и отправляйтесь вглубь телеги, – сказал он резко, когда кто-то из мужчин вышел из здания, чтобы постоять на пороге.

Вилла забралась внутрь и привязала холст позади сидения. Она прошла в дальний угол телеги и села. Чарли находился на сидении, держа вожжи гнедой лошади. Джо Белл лежала на своем сундуке.

– Как только есть что посмотреть, мы не можем видеть, – жаловалась она.

Телега прыгала по булыжникам и остановилась около дубов, ветки которых росли так низко, что проехать под ними было невозможно. Солнце садилось за горы. Длинные красные полосы протянулись по небу, и розовые облака лежали на западной стороне горизонта. Ветра не было, а в воздухе висел запах дыма и еды, доносившийся со станции.

Гил подошел к краю телеги.

– Чарли, разведи огонь. Я поскачу вниз на станцию, чтобы выяснить, подходит ли это место для моих женщин. – Он посмотрел на Виллу, усмехнулся и подмигнул.

Этот жест все больше раздражал бедную девушку.

– Могу ли я пойти с тобой, папа, – заискивающе произнесла Джо Белл.

– Джо Белл, милая, слушайся своего папу и не показывайся. Я не хочу беспокоиться за тебя.

– Я ничего не смогу увидеть, оставшись здесь, – скулила она.

– Дорогая, если эти петухи увидят мою маленькую девочку, они свихнутся и придут штурмовать нас. Я вернусь сразу же, как только смогу. Будешь хорошей девочкой, да? Через неделю или две будешь спать на пуховой перине у дядюшки Оливера.

– Хорошо, папа, но скажи Чарли, чтобы он принес ведро свежей воды. Мне ужасно хочется пить.

У Виллы было такое сильное желание ударить дрянную девчонку, что она сжала кулаки и спрятала их в карман фартука…

Когда Гил Френк подошел к коренастому длинному зданию, то почувствовал сильное возбуждение. В карманах у него находились деньги от выигрыша в Хаблетт; если и сейчас посчастливится участвовать в игре, он будет хорошо обеспечен к тому времени, как покинет станцию.

Возможность игры в карты с грубыми необученными людьми веселила его. Долгая практика сделала Гила виртуозом, и он мог выделывать разные фокусы с картами. Во время тасования он умел подтасовывать верхнюю или нижнюю карту и раздавать с того или другого конца. Он знал все о тузах, помечал карты, прятал в рукава. Короче, был профессиональным игроком и хорошим шулером. И хотя обычно играл честно, все же приходилось обманывать ради выигрыша.

Гил привязал свою лошадь и вошел в прокуренную комнату. Запах еды и вонючий табак смешивались с потом и навозными следами с улицы. Краснощекий мужчина работал у плиты в левом углу помещения. А в правом – пять постояльцев разместились вокруг стола за игрой в покер. Несколько наблюдателей сидели верхом на стульях. Все повернулись в сторону Гила, как только он вошел. После непродолжительного взгляда мужчины снова вернулись к игре, как будто и не было ничего не обычного в том, что житель востока, одетый в черный костюм и модный жилет, вдруг появился на пороге станции.

Хозяин вытер руки о фартук, завязанный вокруг его необъятной талии, и прошел вперед. У него было чрезмерно широкое лицо, редкие волосы и чисто выбритый подбородок.

– Здравствуй, – он протянул руку, – так и думал, что ты скоро будешь здесь.

– Ты ждал меня? – спросил Гил после того, как большой мужчина освободил его руку.

– Конечно, ждал. Сказали, что два-три дня назад ты направился по этой дороге. У тебя есть парень и пара женщин. Это большая местность, но нет ничего такого, чего не знали бы все.

– Черт побери! Не обман ли это?.. Меня зовут Гил Френк.

– Байерс. Хозяин станции и повар… теперь. Проклятый повар сбежал неделю назад. Рад видеть вас, мистер Френк. У меня в горшке – куры с горохом. Думаю, женщины не откажутся от овощей, – лицо повара покраснело. Он виновато посмотрел вокруг, потом понизил голос. – Это не цыплята, фазаны, но все равно то, что надо, ведь нет большой разницы, если ты не знаешь всей правды о том, что ешь.

– Ну… это не хорошо с твоей стороны. Однако не стоит беспокоиться обо всем. Моя жена и маленькая девочка утомлены до изнеможения. Боже, они самые застенчивые женщины, которых ты когда-либо видел, и приходят в ужас от одной только мысли, что должны войти в комнату, полную чужих людей. Они хотели бы умыться, немного поесть и лечь в постель.

Байерс изучал жилистого стройного мужчину с наглыми глазами. Он видел тысячу людей, которые приходили и уходили… Что-то в нем звучало фальшиво.

– Я извиняюсь.

– Завтра у них, может быть, будет настроение получше.

– Если так, я положу еду в тарелку, и вы отнесете им.

Лицо повара выражало разочарование, ведь женщины, которых он ожидал на ужин, не пришли.

Гил изучал мужчин в комнате: фрахтовщики, ковбои, бродяги. «Грубые мужланы, они явно такие же рогатые, как и стадо баранов», – подумал он с отвращением. Если бы Стар была с ним, он привел бы ее сюда, и тогда точно положил бы деньги в карман. Но Стар не было, так что бесполезно и думать об этом. Однако есть Вилла, которая принесет гораздо больше денег, если он сумеет надежно спрятать ее от фрахтовщиков, которые направляются в Шеридэн или обратно в Дидвуд… Гил увидел бутылки с виски и стаканы на столах. Спиртное течет рекой, значит игроки к ночи будут хороши для того, чтобы обмануть их и ограбить. А Гил Френк никогда не упускал такой возможности.

– Сколько я должен? – спросил Гил Френк, когда Байерс протянул котелок, ручка которого была завернута в тряпку.

– Ничего. Это для дам и парня.

– Они будут благодарны. Они, действительно, будут благодарны. Я хотел бы вернуться и поужинать. Я давно уже не болтал ни с кем, кроме своих женщин.

Байерс стоял на пороге и смотрел, как Гил нес котелок вверх на холм к телеге.

– Он не болтал ни с кем, кроме своих женщин. Это ли не совершенный стыд?

– Он не собирается позволить этой женщине приблизиться к нам? – вопрос прозвучал от мужчины с безумными глазами и вялой челюстью.

– Может быть, он думает, что ты прыгнешь на нее как возбужденный американский лось, – бородатый человек, сказавший это, заскрежетал ножками стула, когда повернулся, чтобы посмотреть на дверь.

– Он не далек от истины. Бог знает, как давно у меня не было женщины. Последний раз это было в Лорэми прошлым мартом. Дьявол! Не удивительно, что у меня лопаются штаны.

Игроки бросили карты и сгребли деньги с середины стола.

– Черт, Ракер, я слышал, что ты так там переспал с проституткой, что она до сих пор ходит, широко расставив ноги.

Ракер усмехнулся.

– Я устроил ей чертовскую скачку. Она не жаловалась. Я оставил ее улыбающейся и мурлыкающей, как пушистая кошечка.

– Ну…

– А разве ты не знал? Я не плачу проституткам, они платят мне. Хо! Хо! Хо!

Смит сидел, положив ноги на скамейку; шляпа была низко надвинута на глаза, бутылка с виски зажата между коленями, он похрапывал. Смит слышал то же самое хвастовство тысячи раз на станциях и в барах от Канады до Техаса, и от Миссисипи до Калифорнии. Мистер Боумен не интересовался карточной игрой, и ему было все равно сколько раз и как «бравые молодцы» имели проституток. Он хотел напиться, затем достаточно протрезветь, чтобы оседлать лошадь и перебраться через реку. Место Байерса было одним из нескольких, где мистер Боумен чувствовал себя более-менее уверенно и знал, что не получит пулю в спину и не будет ограблен, когда задремлет.

– О чем думаешь, ковбой? – пьяный фрахтовщик толкнул его в ногу. – Эй? Могу поспорить, что и ты пользовался услугами проституток. Не хочешь ли рассказать нам?

Зеленые, как у кошки, глаза не мигая посмотрели на фрахтовщика, затем снова закрылись. Смит отказался попасть на удочку. Он с легкостью отделался от «буйной группы», позволяя им увидеть лишь равнодушное выражение на своем лице.

Фрахтовщик ругал себя за непутевую затею. Мышцы его напряглись, как будто он был на небольшом расстоянии от гремучей змеи. Этот молокосос проигнорировал его и не стал столоваться вместе со всеми. Мужчина вновь присоединился к общей компании.

– Если эта женщина спустится, я не хочу слышать такие скверные разговоры, – вернувшись к плите, Байерс энергично помешал содержимое котелка. – Она не разукрашенная проститутка. Расти видел ее на сидении телеги рядом с ребенком. Он сказал, что она похожа на хорошую порядочную женщину, у нее очень светлые волосы. Правда, он смотрел из окна.

– Как же можно понять, что она хорошая и порядочная?

– Ради Бога! Женщина, которая едет со своим мужем и двумя детьми, не может быть проституткой.

– Может быть, трудно будет установить отношения с этим маленьким человеком с запада, – Ракер с отвращением фыркнул и принялся тасовать колоду карт. – Жена держит его в ежовых рукавицах, наверное.

Раздался громкий смех.

Овис Ракер был дружелюбным человеком и любил поговорить. Байерс никогда не слышал о нем ничего плохого. Он хорошо делал свое дело: лучше всех в округе обрабатывал и выделывал меха да еще мог проехать на упряжке из шести мулов, которые тащили две телеги, там, где никакой кучер не отважился бы.

– Старина Расти увидел коротышку в юбке и подумал, что она порядочная! Хо! Хо! Хо!

– Женщина есть женщина. Хорошая, плохая, красивая или безобразная, худая или толстая, она создана для того, чтобы отдаваться мужчине! – все посмотрели на человека, сидящего через стол от Ракера. У него были холодные глаза и длинное узкое лицо, вечно наполненное злобой.

– Никто не спорит, – грубовато заметил Ракер, продолжая тасовать карты.

– Я люблю худых – ближе кость, приятнее мясо. И… порядочных. Есть что-то приятное, когда берешь женщину силой! Чувствуешь себя большим и твердым, как скала.

Все замолчали. Тишина нарушалась только шарканьем сапог да храпом Смита, мирно спящего на скамейке… Да, в этой грубой малонаселенной местности были порядочные женщины. Они растили детей, вели хозяйство и своим присутствием скрашивали однообразную жизнь степного края. Однако нашлись подонки, которые посмели потревожить их. Это непростительно. Каждый из присутствующих задумался именно об этом.

– Откуда вы, мистер? – спросил Байерс.

– Из Канзаса. Мое имя Фуллер. Джорж Фуллер, – он произнес свое имя медленно, посмотрев при этом в глаза каждому.

– Я не знаю, как в Канзасе, но здесь мужчине лучше держать руки подальше от женщины, если она не желает его внимания.

– А если он не будет поступать так?..

Байерс никогда раньше не видел мистера Фуллера, однако хорошо знал его попутчика – известного бандита и охотника, который хотя и старался действовать в пределах закона, все же был опасен. Эйбэл Коил сначала запугивал людей, а если не срабатывало – доставал пистолет. Он и Фуллер приехали около полудня и попросили приют на ночь. Немного выпив, Коил сел играть в карты с фрахтовщиками, которые ждали утра, чтобы перейти реку. Байерсу не нравилось, что Фуллер и Коил находились здесь. Он даже знал наверняка, что будут неприятности, прежде чем закончится ночь.

Смит Боумен сделал большой глоток виски, потом выругался. Он знал: между Эйбэлом Коилом, Джоржем Фуллером и этим никчемным человеком с востока будет какая-нибудь неприятность из-за женщин. Ему совсем не хотелось быть участником потасовки. Если есть еще мозги, нужно поспешить вперед. Он остановился здесь не потому, что старина Пит не мог переплыть реку, которая вздулась после дождей. Просто хотелось напиться до смерти. Черт, надо уйти и унести виски в сарай, так он будет подальше от этой грязи.

– Ты не останешься, Смит, – попросил Байерс; когда зеленоглазый направился к задней двери.

– Нет, спасибо.

– Если ты будешь пить и не есть день или два, то, несомненно, испортишь желудок.

– Пусть портится.

Байерс покачал головой, наблюдая, как Смит шел к сараю, сжимая пустую бутылку в одной руке, а полную – в другой. «Такой же устойчивый, как горный козел, – подумал Байерс, – он решил напиться. – Если начнется драка, от него не будет никакой помощи».

Иди и продолжай, – бушевал хозяин. – Иди к столу Ты собираешься всю ночь заканчивать игру?

– Кончай капризничать, Джо Белл. Это неподходящее место для симпатичной маленькой девочки. Завтра, когда некоторые из хулиганов уйдут, мы пойдем поздороваться с мистером Байерсом.

– Но папа, мне хочется позабавиться! – просилась Джо Белл.

Теперь послушай меня. Мне нужно вернуться назад и узнать, сможем ли мы сесть на хвост кому-нибудь из фрахтовщиков, когда они отправятся отсюда. Мистер Байерс должен знать, где находится ранчо твоего дяди. Он также наверняка знает кого-нибудь, кто доставит нас туда.

– Чарли и Вилла не хотят разговаривать со мной, – плакалась Джо Белл. – Они убегают с этой старой собакой и разговаривают так, что мне совсем ничего не слышно.

– Не обращай на них внимания, голубушка. Чарли караулит. Если кто-нибудь будет что-либо вынюхивать, револьвер выстрелит. Я сразу же приду. – Гил подвинулся ближе к Вилле. – Оставайся около телеги, – пробормотал он заговорщицким тоном. – Там внизу куча ублюдков, которые будут между твоих ног, ты не успеешь даже глазом моргнуть.

Вилла понимала, Гил старался запугать ее, хотел, чтобы она подальше держалась от станции. Но не стоило беспокоиться о сегодняшней ночи. Она неглупая и не пойдет в то место, где были пьяные мужчины. Завтра она поговорит с начальником станции, и если это порядочный человек, попросит помочь.

Мисс Хэммер наблюдала, как Гил обнял Джо Белл и прошептал что-то. Ночь поглотила его, лишь только он вышел из света костра. Вилла посмотрела в сторону станции. Свет струился из открытой двери и переднего окна. Вечер был холодным, наполненным звуками мужских голосов, сверчками и редким совиным криком.

– Не бойтесь, мэм, – произнес Чарли, – у меня есть револьвер, я умею стрелять.

– Я боюсь только будущего, Чарли, – сказала Вилла.

Вилле надо было к кому-то прикоснуться, она нуждалась в ласковом, заботливом человеке, поэтому крепко сжала руку мальчика в своих руках.

– Всегда есть, выход, мэм.

– Чарли, если у меня когда-нибудь будет сын, я хочу, чтобы он был похож на тебя, – сказала вдруг Вилла. – Ты такой мягкий, нежный, заботливый, на тебя можно положиться. Я молю Бога, чтобы ты не изменился. Не позволяй этой земле сделать себя таким же грубым и бесчувственным, как люди в Хаблетт, – она остановилась, потом добавила: – И смотреть на все сквозь пальцы, как твой отец.

– Мэм… мэм…

Большая нежность к мальчику нахлынула на нее, а Чарли стоял, словно пораженный громом.

– Почему вы так грубо льстите ему, «мэм», – Джо Белл, как всегда надутая, сидела на краю телеги. – Ты бы лучше льстила папе, а то он привяжет к твоему хвосту консервную банку, так он сделал с несколькими другими…

Чарли повернулся к ней:

– Заткни свой рот, Джо Белл, – произнес он угрожающе, затем обратился к Вилле:

– Не обращайте внимания. Иногда я думаю, что она совсем испорчена.

– Она избалована, а не испорчена… пока… У, тебя есть другой пистолет, Чарли?

– У нас есть старое ружье. Вы ожидаете неприятности?

– Папа Айгор и я много путешествовали. У нас всегда было оружие под рукой. Раз или два нам пришлось применять его.

– Значит, старая собака не защитила вас? – с ненавистью спросила Джо Белл.

– Один раз вор попытался украсть нашу лошадь, – сказала Вилла, не обращая внимания на девушку. – Бадди схватил его и укусил за заднее место. Он предупредит нас, если кто-нибудь приблизится.

– Ружье находится под сидением. Я затушу немного костер, – сказал Чарли, ударяя ногой по одну сторону костра. – Я лягу с Бадди под телегой. Если он зарычит, стукну прикладом по дну.

– Джо Белл, – позвала Вилла, – хочешь пойти со мной за кустик?

– Я могу сходить сама, – грубый голос донесся из темноты.

– Как хочешь, хозяин – барин.

Вилла отошла за деревья. Бадди шлепал тихо позади нее. После того, как она оправилась и поправила одежду, опустилась на колени и обняла лохматого пса.

– О, Бадди, что нам делать? Мы одиноки в этой новой опасной местности. У нас нет папы Айгора, который смог бы все решить. Но я думаю, он приказал бы нам не позволять ни во что себя втягивать; ждать и смотреть, что случится. Завтра, после того, как встречусь с мистером Байерсом, решу, попросить ли у него помощь. Если он порядочный человек, то не позволит мистеру Френку содрать с меня одежду Стар, как тот грозился сделать.

Вернувшись к телеге, Вилла села на свой соломенный тюфяк и вытащила шпильки из волос. Она выглянула наружу, всматриваясь в тени. Острая тоска по маме и папе Айгору вновь наполнила ее. Вилла пригладила волосы и убрала их за уши. Слова, сказанные матерью много лет назад, вернулись к ней: «Может наступить такое время в жизни, когда ты будешь думать, что не можешь продолжать больше жить, но ты должна…» Слезы брызнули из глаз Виллы, когда она вспомнила, с каким отчаянием мать рассказывала о мужчине, который бросил ее и маленькую дочь, оставив без средств к существованию.

Вилла сняла платье и надела ночную рубашку, которую заботливо починила. Не проходило ночи с тех пор, как толпа сожгла дом и оставила ее совсем раздетой, чтобы девушка не просыпалась от бешеного сердцебиения.

Она еще долго сидела, вглядываясь в темноту, думая о прошлом и гадая о будущем. Наконец, легла и натянула одеяло. Жизнь продолжается, причиняя душевную боль и неуверенность. Она прислушивалась к шелесту листьев и громкому хохоту, который время от времени доносился со станции. Вскоре усталость поборола ее беспокойный мозг. Вилла уснула.