"Меченые Проклятием" - читать интересную книгу автора (Дункан Дэйв)12Час был поздний, но веселье все еще бушевало. Вино все еще текло рекой. И Булрион не собирался класть этому конец — ему-то надо было праздновать больше, чем кому-либо еще. Он им покажет, что в старом быке жизни хватит на годы и годы! Он чувствовал, что способен пить и плясать, пока все они не окажутся под столом. Музыка исчерпывалась скрипкой, которую где-то отыскал Фарион. Музыка так себе — ведь Фарион скрипач очень так себе, но ее вполне хватало. Иногда Булрион ловил себя на том, что ощупывает свою челюсть. Ни боли, ни даже припухлости. Дыру в десне затянуло. От смерти есть только один толк — учить нас наслаждению жизнью... Кто это сказал? Он с удовольствием заметил, что никто не улизнул в поисках собственных развлечений. Он не одобрял супружескую неверность, но некоторым мужчинам она словно бы необходима. В Далинге было безопаснее удовлетворять их жажду разнообразия, чем в Тарнской Долине, и, разумеется, неженатые считали, что они в своем праве. На этот раз единственным холостяком здесь был малыш Полион, и Булрион отправил Джукиона исполнить свой братский долг — запустить сокола в небо. Джукион, вернувшись, многозначительно подмигнул — дескать, все в полном порядке. Булрион подумал, что первое, чем ему следует заняться, едва он вернется в долину, это подыскать мужа для Мейлим. А пока можно поплясать с женщинами и выпить с мужчинами, наслаждаясь жизнью и здоровьем. Его глубоко тронула неподдельная радость, с какой семья встретила его исцеление. В следующий раз не следует надеяться, что судьбы будут столь же милостивы. Он вернулся за стол, переводя дух. — Ну и как это? — спросил мягкий голос. Гвин Солит опустилась на табурет рядом с ним, глядя на него с чуть насмешливой улыбкой. — Почувствовать, что тебя воскресили? Она кивнула, словно ответ был для нее важен по-настоящему. — Чудесно! Но и странно, — признался он. — Напоминает мне одну из наших бесед с твоим мужем, Гвин-садж. — Он потянулся за кубком, опасаясь, что ступил на опасную почву. — Прошу, расскажи. — Я спросил, зачем ему нужен бог. Мы разговаривали о Судьбах, и он согласился, что все люди — ну и, разумеется, все женщины — повязаны ими для добра или зла. Добрые страдают не меньше злых. И те и другие могут равно преуспеть. И все должны умереть. Я сказал, что, по-моему, нет никаких доказательств, будто молитвы и жертвоприношения хоть что-то меняют, а тогда зачем боги? — Полагаю, Кэрп сказал тебе, что ему требуется быть благодарным кому-то, когда все идет хорошо. — Да. Тогда я и не понял. А теперь, пожалуй, понимаю. Она улыбнулась и повернула голову, глядя на пляшущих. Прекрасная женщина Гвин Солит. Была прекрасной женой Кэрпу и как будто прекрасно управляет гостиницей без него. Не хлопочет по пустякам, не повышает голоса, но прислуга у нее вышколена, а обед был безупречен до последних мелочей. Булриона она поразила при первом же знакомстве пять... нет почти шесть лет тому назад. Она была еще совсем девочкой, завороженной любовью к мужу. И с тех пор его мнение о ней не изменилось. — Благодарность, это так, — сказал он. — Но пока ты скорбишь, я ликую, Гвин Солит. Кого ты винишь, когда приходит беда? — Винить нет смысла. Надо встать и сражаться дальше. — Если достанет смелости. Она посмотрела на него с удивлением. — Смелости? Нет, не смелости. Тут требуется свирепое упорство. Упрямство! Если мы позволим Судьбам сломить нас, они одержат еще одну победу. Да, в заключение игры они побеждают всегда, но до той поры мы должны отбирать у них столько очков, сколько сумеем. Умереть, зная, что жизнь прожита достойно, — вот, пожалуй, то подобие победы, которое нам дано удерживать. — Она протянула руку к бутыли и наполнила его кубок. Потом налила себе в кем-то оставленный кубок и подняла его. — За жизнь! — За жизнь, долгую и полную! Редкая женщина! На ней было простое траурное белое платье без вышивки. Темные волосы коротко пострижены по далингской моде — даже ушей не закрывают. Свет факелов льстит всем женщинам, но тонкие черты ее лица в этом не нуждались. Обнаженные почти до плеч руки выглядели тонковатыми, но выпуклости ее груди, обтянутые платьем, были как раз в меру. Булрион почувствовал, как просыпается его тело, возбужденное вином и счастливым, пусть временным, спасением от смерти. Он скептически прикинул, что еще, кроме зуба, могла излечить ивилгратка, и вспомнил о своем полусерьезном решении найти себе третью жену. Гвин Солит, увы, он в женихи не подходит! Она овдовела так недавно, что вряд ли вообще думает о втором замужестве, и у нее в Далинге есть доходная гостиница, отнимающая все ее время. Да и не пойдет она за человека его возраста. — Я все еще тревожусь, Гвин-садж, что безрассудная выходка Джукиона навлечет на тебя неприятности. Обычно он ведет себя благопристойно. Она засмеялась словно бы искренне веселым смехом. — Во всяком случае, он сделал превосходный выбор, начав с Коло Гуршита. Он сполна заслужил то, что получил. Его отец первый развязал насилие. Забудь об этом. — Мы все это уже обсудили, — сказала Гвин строго. — Коло вряд ли хоть что-нибудь вспомнит, когда протрезвеет. Но и тогда винить меня за то, что с ним случилось, он не сможет. А если вы уже уедете, так винить ему будет вообще некого. Булрион был бы рад ей поверить. — Ты уверена, что тебе ничего не грозит? — Не больше, чем до этого, — вздохнула она. — Я могла бы возгордиться, что у меня столько женихов, не знай я, что они видят во мне участок городской земли. Положение, в котором она оказалась, рассердило его. Не годится навязываться в мужья женщине, которая еще носит вдовий траур! — Полагаю, ты подумала о символ-браке, чтобы отделаться от этих пиявок? Она помолчала, взвешивая его слова. Ему это понравилось. Он предпочитал людей, которые сначала думают, а потом говорят. Он наблюдал игру света и теней на ее шее и вдруг прикинул: не предложить ли ему ей себя? — Это не выход, — сказала она наконец. — Мой символ-муж получит в свое распоряжение всю мою собственность. Кому я могу настолько довериться? А вдруг я повстречаю мужчину, чьей женой захочу стать? Он почувствовал облегчение. Одобри она такой план, и ему бы пришлось предложить ей себя. А символ-брак его тоже совсем не устраивал. — Да, конечно. Я сказал глупость. Она внимательно посмотрела на него. — Мне ты ничего не должен. Если ты у кого-нибудь и в долгу, то только у Ниад, и ты его заплатишь, дав ей приют. — Заплачу? Какая же это плата, Гвин-садж? Поле-то уже под плуг готово. Уж не помню, сколько раз я думал, вот бы в долине поселился целитель! Мы примем ее с радостью, окружим почетом. Может, если захочет, хоть весь день сидеть сложа руки и лакомиться земляникой. Мы, Тарны, красотой не славимся, но она, если пожелает, получит такого пригожего мужа, какого мы сумеем для нее сыскать. Гвин засмеялась и отхлебнула вина. — И самого храброго, раз он решится стать мужем ивилгратки! Ведь стоит им поссориться, как у него чирей вскочит, если не что-нибудь похуже. Булрион тоже взял кубок, скептически хмыкнув: — Эта бесподобная маленькая чаровница? Да мужчины выстроятся в очередь, лишь бы на нее взглянуть! Я бы и сам женился на ней, если бы она дала согласие! — Он помолчал, почти касаясь губами края кубка. — Я серьезно подумываю о том, чтобы снова жениться. — И он отпил вина, не понимая, зачем ему понадобилось говорить это. Совсем ни к чему! Гвин наклонила голову набок, словно разглядывая его. — А почему нет? Любая женщина почтет себя счастливой, Булрион-садж. Но... Могу ли я предложить кое-какие мудрые женские советы, пока еще есть время? Он парировал с улыбкой: — Вспоминая своих жен, я не сомневаюсь, что советы эти будут очень разумны и полезны, но, полагаю, вряд ли придутся мне по вкусу. — А лекарства ты выбираешь себе по вкусу? — Всенепременно! — Ах, Булрион Тарн, постыдился бы ты! Я всего лишь хотела сказать, что жену тебе следует поискать постарше Ниад. Пусть твоя юная жена будет противостоять соблазну, но и она, и ты будете все время помнить об этом соблазне. Пусть она будет сама добродетель, но ты будешь вспоминать о нем, едва возле нее упадет тень молодого человека. Чуточку укроти свои помыслы, Булрион-садж. Умеренность — вот самый надежный путь. — Отлично сказано! Я запомню твои слова. Он поглядел ей в глаза, и она отвела их. — А ты помни мои, — добавил он. Она вновь посмотрела на него в растерянности. И неудивительно! Судьбы! Вино маринует ему мозги. — Только символ-брак привлекает меня не больше, чем тебя. Нет, он пьян! Он хотел было сказать что-то еще — может быть, извиниться, — но тут заметил, что она по-настоящему всматривается в него. И почувствовал, как внезапно между ними пахнуло жаром, будто подручный кузнеца вдруг принялся раздувать мехами пламя. — Булрион? — Гвин? Она замялась. — До этого дня я получила девять брачных предложений, и каждый жених зарился только на мое приданое. Я знаю, гостиница тебя не интересует, и благодарю тебя за то, что ты показал мне, что я еще чего-то стою и сама по себе. Он поставил кубок на стол с такой силой, что вино расплескалось. — Гвин Солит, не хочу быть неучтивым, но я не взял бы твою собственность даже в подарок. Мое место в Тарнской Долине. Ну а ты... я был бы безмерно счастлив увести тебя туда как свою невесту. Точно не знаю, сколько мне лет, но не меньше шестидесяти. Мало кому удается прожить четыре десятка лет, а я прожил их шесть. Так что их у меня осталось мало. Если ты разделишь их со мной, они твои. По-моему, я еще мужчина во всем, что имеет значение. А если настанет время, когда мои силы иссякнут, не стану принуждать тебя жить в безрадостном браке. Как моя жена, ты будешь, по сути, госпожой нашего клана, всех трехсот с лишним Тарнов. И не знаю, кто лучше подошел бы для таких обязанностей. Скажи, что ты выйдешь за меня, и все мое будет твоим. Они уставились друг на друга, словно их обоих ошеломил такой неожиданный шаг к самому краю пропасти. Потом она взяла его руку. — Ты не устрашился! Другого я и не ждала. — Она попыталась смягчить напряжение улыбкой, хотя почти вымученной. — Но ты можешь пожалеть о своей поспешности. — Я не возьму назад ни единого слова. Твоя благосклонность бесконечно льстит мне. Я думал, что слишком уж стар, и могу найти согласие только у благодарной нищеты. Подобно тебе я оценил себя только как недвижимость. Она покачала головой. — Женщины не придают важности красивой внешности, Булрион. Власть и богатство... да, они имеют значение, потому что обещают защиту в тревожном мире. Но мужчина, который добился власти и богатства собственными усилиями, тем самым доказал, что он сам стоит многого. Любая женщина сочтет тебя достойным женихом. Он сидел неподвижно, слушая стук собственного сердца. Гвин глубоко вздохнула. — Пусть пока этот сон продлится, Булрион Тарн. В трезвом свете утра мы оба, возможно, увидим жизнь яснее. — Мое предложение останется в силе, Гвин Солит. Оно твердо. — Знаю, и для меня это большая честь. Так хотя бы потанцуем! Они встали, он взял ее за руку, но почти тут же перед ними выросла высокая тень, обрисованная светом факелов. — Гвин-садж, прости, что отвлеку тебя. — Тибал-садж? Тебе что-то нужно? Ты знаком с Булрионом-саджем? — О да! Я поздравил его с чудотворным исцелением и поблагодарил его внука, отомстившего за синяк у меня под глазом. Булрион учтиво усмехнулся. В этом молодом долговязом куолце было что-то странное, что-то, чего он не понимал, но над чем не собирался ломать голову, пока старался завоевать Гвин Солит. — Может, полечить и твой глаз? — спросила она настороженно. Тибал повернулся так, что свет упал на его улыбающиеся губы. Если не считать заплывшего глаза, его лицо все состояло из четких углов и плоскостей. — Это пустяк. И не опасайся, что я донесу на целительницу, которую ты прячешь. Пять орлов достаточно, хозяйка, за мной постой? К сожалению, я должен немедленно покинуть гостиницу. — Теперь? Но ведь уже далеко за полночь! — Я знаю. — Плохие вести? Он покачал головой все с той же улыбкой и продолжал протягивать деньги. — Мне следовало бы предупредить тебя загодя. Передай Лабранце Ламит, что я увижусь с ней в Рарагаше, будь так добра. — Кому-кому? — Моей доброй приятельнице, которая скоро прибудет сюда. Ну, не совсем приятельнице. Так ты передашь ей? — Конечно. И двух орлов хватит с лихвой, раз ты не остаешься на ночь. — Пожалуйста, возьми все. На лишнее попразднуй! — Его улыбка растворилась в грусти. — Но что мне праздновать? — Жизнь и счастье. Желаю их тебе в избытке. И тебе, Булрион-садж. А теперь, с вашего разрешения... Тибал Фрайнит поклонился, повернулся на каблуках и быстро ушел. — Этот плут нас подслушивал? — проворчал Булрион. Гвин с глубоким недоумением смотрела вслед куолцу. — Нет. До последней минуты он плясал с Анейм. Он и раньше говорил загадками. Я даже подумала, уж не шуулграт ли он. — Он пожелал нам счастья. Но не предсказал его. — Да, — сказала она. — Не предсказал. |
||
|