"Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет" - читать интересную книгу автора (Ффорде Джаспер)

Я спала у Джоффи дома. То есть «спала» не совсем верное слово. Просто лежала, таращилась в отделанный изящной лепниной потолок и думала о Лондэне. Утром, когда над горизонтом стало подниматься солнце, я тихонько выбралась из дома викария, одолжила Джоффин «браф сьюпириэр»[63] и поехала в Суиндон. Яркие лучи нового дня обычно вселяли в меня надежду, но в то утро я не могла думать ни о чем, кроме незаконченного дела и неопределенного будущего. Я проехала по пустым улицам мимо Коут и Мальборо-роуд к дому матери. Ей следовало сообщить об отце, какой бы ужасной ни была эта новость. Оставалось надеяться, что сознание его самоотверженности хотя бы немного утешит ее, как и меня. А там пойду в отделение и сдамся Скользому. В ТИПА-5, не исключено, поверят моему рассказу об Аорниде, а вот убедить ТИПА-1 в хронумпированности Лавуазье будет куда сложнее. «Голиаф» с дерьмо-братцами беспокоили сильно, но я рассчитывала как-нибудь стряхнуть их с хвоста. Все-таки мир вчера не погиб, а это уже большой плюс, и Скользому не удастся обвинить меня в «срыве попытки спасти планету по его собственному плану», даже если ему очень захочется.

На подъезде к перекрестку у маминого дома в глаза мне бросилась припаркованная напротив машина подозрительно голиафовского вида, так что я, не останавливаясь, сделала большой круг и, бросив мотоцикл в двух кварталах от цели, бесшумно прокралась домой по задворкам. Обойдя еще один большой синий голиафовский автомобиль, я перелезла через ограду маминого сада и проползла по огороду к кухонной двери. Она оказалась заперта, и мне пришлось протискиваться через откидную дверцу-клапан для дронтов. Я уже собралась зажечь свет, как в щеку мне ткнулось дуло пистолета. Я чуть не заорала от испуга.

- Не включай свет, - медленно, угрожающе произнес хрипловатый женский голос, - и не дергайся.

Я покорно застыла на месте. Меня обшарили и забрали пистолет Корделии. ДХ-82 мирно спал в своей корзинке. Стать злым сторожевым тасман-ским волком ему и в голову не приходило.

- Дай-ка на тебя взглянуть, - снова послышался голос.

Представшая моим глазам женщина выглядела явно старше своих лет. Пистолет у нее в руке заметно дрожал, лицо, обрамленное кое-как расчесанными и собранными в небрежный хвост волосами, было покрыто лихорадочным румянцем. Но при этом не возникало сомнений, что в свое время она была очень хороша собой: яркие блестящие глаза, изящно очерченный рот и горделивая осанка притягивали взгляд.

- Ты что тут делаешь? - спросила она.

- Это дом моей матери.

- А! - Женщина чуть улыбнулась и вскинула брови. - Так ты, наверное, Четверг.

Она убрала пистолет в набедренную кобуру под пышным парчовым платьем и принялась шарить в буфете.

- Не знаешь, где твоя мать держит выпивку?

- Может, вы для начала представитесь?

В поисках оружия мой взгляд уперся в подставку для ножей.

Женщина не ответила или, по крайней мере, ответила не на мой вопрос:

- Твой отец сказал мне, что Лавуазье устранил твоего мужа.

Я остановилась в полушаге от кухонных ножей.

- Так вы знакомы с моим отцом?

Удивление мое росло.

- Я тоже ненавижу словечко «устранить», - мрачно заявила она, безуспешно роясь среди консервированных фруктов в поисках чего-нибудь похожего на алкоголь. - Это убийство, Четверг, и ничего более. Они и моего мужа убили, хотя и с третьей попытки.

- Кто?

- Да Лавуазье с французскими ревизионистами.

Она стукнула кулаком по кухонному столу, давая выход своему гневу, и повернулась ко мне.

- Полагаю, у тебя сохранились воспоминания о муже?

- Да.

- И у меня о моем тоже, - вздохнула незнакомка. - Лучше бы мне его не помнить, но деваться некуда. Я помню события, не имевшие места в действительности, и те, которые только могли произойти. Сознание потери хуже всего.

Она открыла другую дверцу шкафчика, забитого все теми же консервированными фруктами.

- Я понимаю, твоему-то два года только-только исполнилось, а моему было сорок семь. Но не думай, от этого не легче, какое там. Мне дали разрешение на развод, и мы поженились летом после Трафальгара. Девять лет блеска, почета, роскоши, девять лет я прожила леди Нельсон, а потом как-то просыпаюсь утром в Кале пьяной, погрязшей в долгах шлюхой и понимаю, что мой возлюбленный погиб десять лет назад от пули снайпера на юте «Виктории».

- Я вас узнала, - прошептала я. - Вы - Эмма Гамильтон.

- Была Эммой Гамильтон. - В голосе ее звучала печаль. - А теперь я раздавленная жизнью, выпавшая из времени женщина с отвратительной репутацией, без мужа, и жажду промочить горло, как пустыня Гоби - дождя.

- Но ведь у вас все равно осталась дочь?

- Да, - простонала она, - но я так и не призналась ей, что я - ее мать.

- Посмотрите в последнем шкафчике.

Она прошла вдоль стола, еще немного порылась в шкафу и, достав предназначенную для выпечки бутыль шерри, плеснула себе порядочную порцию в мамину чайную чашку. Я смотрела на сломленную скорбью женщину и думала: «А вдруг и мне предстоит кончить так же?»

- Мы когда-нибудь доберемся до Лавуазье, - грустно прошептала леди Гамильтон, заглатывая шерри. - Не сомневайся.

- Мы?

Она взглянула на меня и налила себе еще нехилую, даже по меркам моей матери, дозу.

- Мы с твоим, отцом, конечно же.

Я вздохнула. Она явно ничего еще не знала.

- Как раз об этом я и хотела поговорить с матерью.

- О чем это ты хочешь со мной поговорить?

Мама. Она только что вышла на кухню, растрепанная, в клетчатом халатике. Для женщины, вечно ревновавшей к Эмме Гамильтон, она вела себя очень радушно и даже пожелала той доброго утра, хотя тут же убрала шерри подальше.

- Ах ты, ранняя пташка! - проворковала она. - У тебя не найдется минутки нынче утром свозить моего ДХ-82 к ветеринару? Ему снова надо нарыв вскрывать.

- Мам, у меня дело.

- О! - воскликнула она, осознав наконец серьезность моего тона. - А тот скандал в Скокки-Тауэрсе к тебе никаким боком не…

- Ну, отчасти. Я пришла сказать тебе…

- Да?

- Что папа… его… он…

Мама недоуменно смотрела на меня, и тут мой отец вошел в кухню, живой и невредимый.

- …папино поведение совсем сбило меня с толку.

- Привет, Душистый Горошек! - Отец выглядел значительно моложе, чем в последний раз. - Ты знакома с леди Гамильтон?

- Мы выпили вместе, - неуверенно сказала я. - Но ты… ты же… живой!

Папа поскреб подбородок и ответил:

- А разве мне не положено?

Я немного подумала и украдкой натянула рукав пониже, чтобы отец не увидел своего хронографа у меня на запястье.

- Нет… ну, то есть…

Но он уже понял меня.

- Не надо! Ничего знать не хочу!

Папа стоял рядом с мамой, обнимая ее за талию. Впервые за семнадцать лет я увидела их вместе.

- Но…

- Не будь такой прямолинейной, - сказал папа. - Хотя я и пытаюсь появляться только в вашем хронологическом порядке, иногда это невозможно.

Он помолчал.

- Я очень страдал?

- Нет, вовсе нет! - соврала я.

- Забавно, - сказал он, наливая воду в чайник, - я помню все вплоть до мельчайших деталей, хотя за десять минут до финального занавеса все как-то начинает расплываться. В воспоминаниях смутно встают прибрежные утесы и закат над спокойным океаном - и больше ничего. Я много в жизни повидал и сделал, но мой приход и уход навсегда останется тайной. Так лучше. Сознание тайны избавляет от страха и необходимости что-то менять в моих неожиданных появлениях.

Он положил немного кофе в кофеварку. Как хорошо, что мне довелось стать очевидцем всего лишь папиной смерти, а не конца его жизни. Ведь эти два понятия, насколько я поняла, не имеют друг к другу практически никакого отношения.

- Кстати, как дела? - спросил папа.

- Ну, - протянула я, не зная, с чего и начать, - мир вот вчера не погиб.

Он посмотрел на низкое зимнее солнце, сияющее сквозь кухонные окна.

- Сам вижу. Хорошая работа. Армагеддон прямо сейчас нам ни к чему. Ты завтракала?

- Ни к чему? Глобальная катастрофа - и просто ни к чему?

- Определенно. Скучно бы стало, и все тут, - задумчиво ответил папа. - Конец света определенно сорвал бы мне все планы. Кстати, ты достала билет на вчерашний концерт «Сестер Нолан»?

Я быстро прикинула в уме.

- Ну… нет, пап. Все оказались распроданы.

Снова повисла пауза. Мама ткнула мужа в бок, а тот как-то странно взглянул на нее. Впечатление создавалось такое, словно она что-то хочет ему сказать.

- Четверг, - начала она, оставив надежду добиться мужниной поддержки посредством намеков. - Мы с папой думаем, что тебе надо уйти в отпуск, пока не появится на свет наш первый внук. Пожить где-нибудь в безопасном месте. Не здесь.

- О да! - встрепенулся папа. - Тут у тебя на хвосте сидят «Голиаф», Аорнида и Лавуазье. Наш мир сейчас не самое лучшее место.

- Я буду осторожна.

- Я тоже так думала, - проворчала леди Гамильтон, пожирая взглядом шкафчик с шерри.

- Я верну Лондэна, - решительно ответила я.

- Может быть, сейчас ты физически и способна на это, но как повернется дело через полгода? Тебе нужна передышка, Четверг, и не откладывая. Конечно, драться тебе придется, но драться надо только на равных.

- Мам?

- Это разумно, дорогая.

Я потерла лоб и опустилась на один из кухонных стульев. Похоже, идея и впрямь не лишена смысла.

- И что вы хотите предложить?

Мама с папой переглянулись.

- Я мог бы отправить тебя в семнадцатый век или еще куда-нибудь, но там плохо с медицинским обслуживанием. Вперед в будущее - опасно, кроме того, ТИПА-12 быстро тебя там отыщет. Нет уж, если куда и отправляться, так это в параллельное время.

Папа сел рядом.

- Хеншо из ТИПА-3 - мой должник. На пару мы сумеем переправить тебя в мир, где Лондэн не утонул двух лет от роду.

- Ты можешь это сделать? - подскочила я.

- Конечно. Только не нервничай. Там многое будет… по-другому.

Моя эйфория продлилась недолго. Волосы у меня на голове зашевелились.

- Что, совсем по-другому?

- Совсем-совсем. Ты не будешь служить в ТИПА-27. На самом деле там вообще не будет ТИПА-Сети. Вторая мировая война закончится в тысяча девятьсот сорок пятом году, а Крымская не протянется дольше тысяча восемьсот пятьдесят четвертого.

- Понятно. Нет Крымской войны? Значит, Антон там будет жив?

- Выходит, что так.

- Давай же, перенеси меня туда, папа!

Он положил руку мне на плечо и сжал его.

- Есть еще кое-что. Если ты принимаешь решение, то должна точно знать, на что идешь. Там исчезнет все. Все, что ты сделала и сделаешь. Не будет ни дронтов, ни неандертальцев, ни «Говорящих Уиллов», ни гравиметро…

- Гравиметро не будет? Но как же там люди путешествуют вокруг света?

- На реактивных лайнерах, таких больших пассажирских воздушных транспортных средствах, которые летают на высоте в семь миль со скоростью в три четверти звуковой, а то и больше.

Этот новый мир был просто нелеп, и я так ему и сказала.

- Я знаю, это странно, Душистый мой Горошек, но ты не почувствуешь разницы. В том мире гравиметро станет тебе казаться столь же диким, как здесь - самолеты.

- А мамонты?

- Мамонтов там нет. Но зато там есть утки.

- А «Голиаф»?

- Под другим названием.

Я помолчала немного.

- А «Джен Эйр» там будет?

- Да, - вздохнул отец. - «Джен Эйр» будет всегда.

- И Тернер? Он и там напишет «Последний рейс корабля "Отважный"»?

- Да, и Караваддджжжо там будет, только его имя будет писаться попроще.

- Тогда чего мы ждем?

Мой отец немного помолчал.

- Есть одна закавыка.

- Какая еще закавыка? Он вздохнул.

- Лондэн там выживет, но окажется, что вы с ним никогда не встречались. В том мире Лондэн с тобой даже не познакомится.

- Но я-то его узнаю. Я могу познакомиться с ним, правда?

- Четверг, ты не из того мира. Ты извне. Ты по-прежнему будешь ждать ребенка от Лондэна, даже не осознавая, что живешь в параллельном времени. У тебя не останется воспоминаний о прежней жизни. Если хочешь попасть в параллельное время, чтобы его увидеть Лондэна, тебе придется обзавестись новым прошлым и новым будущим. Как бы странно это ни звучало, но, чтобы увидеть его, ты должна совсем забыть о нем, а он о тебе.

- Так вот в чем закавыка, - протянула я.

- Да, не лучший вариант, - согласился папа.

Я немного подумала.

- И я не буду в него влюблена?

- Боюсь, нет. У тебя сохранятся некоторые остаточные воспоминания, какое-то безотчетное чувство к тому, кого ты никогда не встречала.

- Значит, меня ждет душевное смятение?

- Да.

Он очень серьезно смотрел на меня. Все они на меня смотрели. Леди Гамильтон, которая крадучись подбиралась к выпивке, остановилась и тоже уставилась на меня. Понятно, исчезнуть мне надо. Но утратить все воспоминания о Лондэне? Тут и думать нечего.

- Нет, пап. Спасибо, не надо.

- Ты не понимаешь, - начал папа отеческим наставительным тоном. - Через год ты сможешь вернуться, и все будет как…

- Нет. Я и так почти потеряла Лондэна.

И тут меня осенило.

- Кроме того, мне есть где спрятаться.

- Где? - удивился отец. - Где ты можешь спрятаться от Лавуазье? В нашем распоряжении только прошлое, будущее, параллельное и другое время!

Я улыбнулась.

- Ошибаешься, папочка. Есть еще одно место. Там меня не найдет никто - даже ты.

- Горошек! - взмолился он. - Отнесись к этому серьезно! Куда ты отправишься?

- Просто, - медленно проговорила я, - затеряюсь в хорошей книге.