"Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет" - читать интересную книгу автора (Ффорде Джаспер)

- Не надо.

Папа ласково вынул у меня из руки пистолет и положил его на стол.

Не знаю, нарочно ли он появился в критический момент, дабы усилить драматизм развязки, но так уж получилось. Он не остановил время - думаю, он покончил с этим. В прежние появления он был неизменно весел и улыбался, но теперь все изменилось. И впервые он показался мне старым. Лет восьмидесяти, а то и больше.

Он запустил руку в контейнер с наномеханизмом как раз в тот миг, когда отказал последний генератор. Маленький комочек, созданный с помощью нанотехнологий, упал ему в ладонь, и замигали аварийные огни, осветив нас тускло-зеленым светом.

- Холодный, - заметил папа. - Сколько у меня осталось?

- Сначала ему надо согреться, - мрачно ответил Уилбур. - Минуты три?

- Мне жаль тебя разочаровывать, Душистый мой Горошек, но самопожертвование не выход.

- У меня не осталось другого, пап. Или я, или три миллиарда душ.

- Такое решение, Четверг, должна принять не ты, а я. Тебе еще многое предстоит сделать, да и о сыне надо позаботиться… А я рад, что все закончится, пока я не одряхлел совсем и не превратился в никчемную развалину.

- Папа!..

Слезы катились у меня по щекам. Мне всегда хотелось о стольком его расспросить. И сейчас тоже.

- Все теперь кажется совершенно ясным! - сказал он, улыбаясь и осторожно держа комок всепожирающей глазури «Мечта» в ладони, чтобы ни одна капля не упала на землю. - Просуществовав несколько миллионов лет, я наконец-то осознал свое предназначение. Ты скажешь матери, что между мной и Эммой Гамильтон совершенно ничего не было?

- О, папа! Не надо, пожалуйста!

- И передай Джоффи, что я прощаю его за разбитое стекло в оранжерее.

Я крепко обняла его.

- Я буду тосковать по тебе. И по твоей матери, конечно же, по Севе[61], Луи Армстронгу, «Сестрам Нолан» - кстати, пока не забыл, ты взяла билеты?

- На третий ряд… но… но… вряд ли они тебе понадобятся.

- Как знать? - пробормотал он. - Оставь мой в театральной кассе, ладно?

- Папа, но ведь должны же мы как-то тебя спасти!

- Нет, дорогая моя. Я очень скоро покину вас, совершив Большой Скачок. Только вот еще не знаю куда. Присутствует ли в этой глазури что-нибудь такое, чего там быть не должно?

- Хлорофилл.

Он улыбнулся и понюхал гвоздику в петлице.

- Да, я так и думал. Все действительно очень просто - и очень остроумно. Хлорофилл - вот ключ! Ой!

Мой взгляд упал на папину руку. Кожа и плоть начали скручиваться - капризное наноустройство достаточно отогрелось и заработало, пожирая, изменяя и воспроизводя самое себя с все возрастающей скоростью.

Я смотрела на отца, жаждала задать ему тысячи вопросов и не знала, с какого начать.

- Я отправляюсь на три миллиарда лет в прошлое, Четверг. На планету, где возникновение жизни еще только возможно. На планету в ожидании чуда, которого, насколько мы знаем, не произошло более нигде во Вселенной. Короче говоря, фотосинтеза. Насыщенная кислородом атмосфера, Душистый мой Горошек, - идеальное условие для зарождения биосферы.

Он рассмеялся.

- Как забавно все складывается, правда? Жизнь на Земле произошла из органических веществ и белков, содержащихся в глазури «Мечта».

- И гвоздики. И тебя.

- И меня, - улыбнулся он. - Да. Мне думалось, это конец, Великий Конец, а на деле оказалось Начало Начал. И это начало - я. Знаешь, мне даже как-то, ну, неловко что ли.

Он коснулся моего лица здоровой рукой и поцеловал меня в щеку.

- Не плачь, Чет. Такова жизнь. Такой она была всегда, такой пребудет и впредь. Возьми мой хронограф, мне он уже не понадобится.

Я отстегнула тяжелые часы с его здорового запястья, и тут комнату начал заполнять аромат синтетической клубники. Благоухала папина рука. Она почти полностью превратилась в пудинг. Ему было пора, и он это знал.

- До свидания, Четверг. О лучшей дочери я и мечтать не мог.

Я взяла себя в руки. Нельзя, чтобы он запомнил меня хлюпающей носом размазней. Пусть он запомнит меня сильной, такой же, как он.

Я сжала губы и вытерла слезы.

- До свидания, папа.

Отец подмигнул мне.

- Как говорится, время не ждет.

Он снова улыбнулся и начал скручиваться, сжиматься, вращаться спиралью, превращаясь в крохотную точку, словно уходящая в слив вода. Я ощутила, как пустота норовит затянуть и меня, поэтому отступила на шаг, а мой отец исчез с тихим хлопком, устремившись в далекое прошлое. Последний спазм гравитации оторвал пуговицу у меня с рубашки. Своенравная перламутровая застежка проплыла по воздуху и нырнула в маленькую пульсирующую воронку. Она исчезла, и воздух несколько мгновений дрожал, прежде чем вернуться к состоянию, принимаемому нами за норму.

Моего отца не стало.