"Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет" - читать интересную книгу автора (Ффорде Джаспер)Глава 7. Белая лошадь, Уффингтон, Пикник, место для- И как, по-твоему, они поступят? - спросил Лондэн, когда мы лежали в постели и одной рукой он нежно поглаживал мой живот, а другой крепко обнимал меня. Простыни соскользнули на пол, мы только что перевели дух. - Кто? - Да ТИПА-1, сегодня вечером. Из-за того, что ты врезала неандертальцу. - А, ты об этом. Не знаю. С формальной точки зрения я не сделала ничего противозаконного, так что, думаю, меня отпустят - ведь благодаря мне у них сильно вырос рейтинг. Как-то глупо сажать в кутузку образцово-показательного оперативника, правда? - Это если допустить, что они способны логически мыслить, как мы с тобой. - А разве нет? - Людей и за меньшее сажали. - Я вздохнула. - ТИПА-1 время от времени дает кому-нибудь прикурить, чтоб другим неповадно было. - Но ты же не обязана работать, сама знаешь. Я посмотрела на него, но он лежал слишком близко, чтобы сфокусировать взгляд, и в этом даже заключалось своеобразное удовольствие. - Знаю, - ответила я, - но мне хотелось бы сохранить работу. Не могу представить себя в роли кудахчущей над чадом мамочки. - Судя по тому, как ты готовишь, данное амплуа и вправду не про тебя. - Мамина стряпня тоже ужасна, и мне кажется, это наследственное. Слушание в ТИПА-1 назначено на четыре. Хочешь пойти посмотреть на миграцию мамонтов? - Конечно. В дверь позвонили. - Кто бы это мог быть? - Сразу не скажу, - съязвил Лондэн. - Знаешь, иногда срабатывает подход «пойди посмотри». - Очень смешно. Я набросила на себя какую-то одежду и спустилась вниз. В дверях стоял тощий человек унылого вида. Он настолько походил на гончую, что только хвоста да лая не хватало. - Да? Он приподнял шляпу и вяло улыбнулся. - Меня зовут Хопкинс, - представился он. - Я репортер из «Совы». Не мог бы я взять у вас интервью о том, как вы провели время на страницах «Джен Эйр»? - Боюсь, вам прежде следует обратиться к Корделии Торпеддер в ТИПА-Сеть. Я связана определенными… - Я знаю, что вы побывали в книге. В первой, оригинальной концовке романа Джен уезжала в Индию, но в вашей концовке она остается и выходит замуж за Рочестера. Как вам удалось это сделать? - Вам следует получить разрешение у Торпеддер, мистер Хопкинс. Он вздохнул. - Ладно, получу. А вам больше нравится новая концовка, ваша? - Конечно. А вам? Мистер Хопкинс нацарапал что-то в блокноте и улыбнулся. - Спасибо, мисс Нонетот. Я очень вам обязан. Всего хорошего! Он приподнял шляпу и исчез. - И что там было? - спросил Лондэн, передавая мне чашечку кофе. - Пресса. - И что ты сказала? - Ничего. Послала к Торпеддер. На поросшем травой холме близ Уффингтона в то утро яблоку было некуда упасть. Популяция мамонтов в Англии, Уэльсе и Шотландии насчитывала двести сорок девять особей в девяти стадах, и все они поздней осенью мигрировали на юг, а весной возвращались на север. Их маршрут год за годом в точности повторялся. Города и деревни они, как правило, обходили стороной - кроме Дивайзеса, главная улица которого два раза в год вымирала, а ставни закрывались наглухо, когда слонообразные, торжествующе трубя, с топотом ломились через центр города, повинуясь древнему зову предков. Никто в Дивайзесе даже не мечтал застраховать имущество от повреждений, наносимых хоботными, но обычно убытки с лихвой возмещались доходом от туристического бизнеса. Но нынче утром на холме собрались не только желающие потрогать мамонта, торговцы сувенирами, друиды и противники «права неандертальцев на охоту». Нас ждал темно-синий автомобиль, а когда тебя ждут там, куда ты не планировал пойти, ты берешь это на заметку. У машины стояли трое в темно-синих костюмах, с синими эмалевыми жетонами «Голиафа» на лацканах. Я узнала только одного из них - Дэррмо-Какера. При нашем приближении все трое быстро спрятали мороженое. - Мистер Дэррмо-Какер, - сказала я, - какой сюрприз! Вы знакомы с моим мужем? Дэррмо-Какер протянул было руку, но Лондэн ее не пожал. Голиафовец на миг скривился, затем изобразил мечтательную улыбку. - Видел вас по телевизору, мисс Нонетот. Должен сказать, ваш рассказ о дронтах просто потрясает! - В другой раз я постараюсь расширить круг тем для разговоров, - невозмутимо ответила я. - Даже попытаюсь рассказать кое-что о том, как «Голиаф» злодейски душит нацию. Мистер Дэррмо-Какер печально покачал головой. - Очень неразумно, Нонетот. Очень неразумно. Вы странным образом не желаете понимать, что «Голиаф» - это все, что вам надо. Все, что вообще может вам понадобиться. Мы производим все, от колыбели до гроба, в наших шести тысячах филиалов работают более восьми миллионов людей. От люльки до гробовой доски. - А сколько вы рассчитываете получить, ублажая нас от рождения до смерти? - Человеческое счастье бесценно, Нонетот. Политическая и экономическая нестабильность - самая сильная форма стресса. Вам будет приятно узнать, что голиафовский индекс радости сегодня утром достиг наивысшего за четыре года значения - девять и три десятых пункта. - Из сотни? - съязвил Лондэн. - Из десяти, мистер Парк-Лейн, - раздраженно ответил голиафовец. - Население под нашим управлением выросло сверх всяких ожиданий. - Рост ради роста - это философия раковой клетки, мистер Дэррмо-Какер. Тот помрачнел и несколько мгновений пялился на нас, явно соображая, как лучше ответить. - Итак, - вежливо сказала я, - вы приехали посмотреть на мамонтов? - «Голиаф» не смотрит на мамонтов, Нонетот. Это не приносит выгоды. Вы знакомы с моими помощниками мистером Хренсом и мистером Редькинсом? Я посмотрела на двух его гориллоподобных подручных. Они были безукоризненно одеты, щеголяли безупречно подстриженными эспаньолками и взирали на меня сквозь черные очки. - Кто есть кто? - спросила я. - Я Хренс, - сказал Хренс. - Я Редькинс, - сказал Редькинс. - Когда он спросит про Джека Дэррмо? - громким шепотом поинтересовался Лондэн. - Очень скоро, - ответила я. Дэррмо-Какер снова печально покачал головой. Он взял из рук мистера Редькинса портфель, внутри которого в тщательно подогнанной пенопластовой упаковке лежала книга «Стихотворения Эдгара Аллана По». - Вы заточили Джека в «Вороне». А «Голиаф» требует, чтобы он предстал перед дисциплинарным советом по обвинению в присвоении чужого имущества, нарушении договоров корпорации, нецелевом использовании свободных средств, пропаже канцелярских товаров и преступлениях против человечества. - Неужели? - спросила я. - Так почему бы просто не оставить его там? Дэррмо-Какер вздохнул и посмотрел на меня. - Послушайте, Нонетот. Нам нужен Джек, и, поверьте мне, мы его добудем. - Только не с моей помощью. Дэррмо-Какер секунду молча смотрел на меня. - «Голиаф» не привык к отказам. Мы просили вашего дядю построить другой Прозопортал. Он велел нам зайти через месяц. Как мы понимаем, вчера вечером он отбыл в отпуск. Куда? - Понятия не имею. Похоже, Майкрофт ушел на пенсию не по собственной воле, а в силу необходимости. Я улыбнулась своим мыслям. «Голиафу» натянули нос, и ему это не понравилось. - Без Портала, - сказала я, - возможностей попасть в книгу у меня не больше, чем у мистера Редькинса. Услышав свое имя, Редькинс переступил с ноги на ногу. - Врете, - парировал Дэррмо-Какер. - Вы только притворяетесь, что вам это не по силам. Вы одолели Аида, Джека Дэррмо и корпорацию «Голиаф». Мы вами восхищаемся. «Голиаф» в данных обстоятельствах более чем честен, и нам очень бы не хотелось, чтобы вы стали жертвой корпоративной нетерпимости. - Корпоративной нетерпимости? - повторила я, глядя Дэррмо-Какеру прямо в глаза. - Это угроза? - Ваше упрямое поведение может разбудить мою мстительность, а вам это не понравится, поверьте. - Мне вы не нравитесь, даже когда она спит. Дэррмо-Какер захлопнул портфель. Левый глаз у него задергался, кровь отлила от лица. Он посмотрел на нас обоих и хотел что-то сказать, но сдержался и умудрился даже выдавить полуулыбку, а потом забрался в машину вместе с Хренсом и Редькинсом и уехал. Лондэн все еще подхихикивал, когда мы расстелили покрывало и плед на изрядно объеденной траве прямо над Белой лошадью. Под нами, на дне оврага, спокойно паслось стадо мамонтов, а на горизонте виднелись несколько дирижаблей, подлетающих к Оксфорду. День выдался солнечный, а дирижабли в плохую погоду не летают, вот они и пользовались хорошим деньком на полную катушку. - А ты ведь не очень-то боишься «Голиафа», дорогая? - спросил он. Я пожала плечами. - «Голиаф» - это сборище трусов, Лонд. Они только на понт берут. А встретят сопротивление - и быстренько на попятный. Все эти большие машины и громилы предназначены для устрашения пугливых. Но мне интересно, откуда они узнали, где мы окажемся? Лондэн пожал плечами. - С сыром или с ветчиной? (- Четверг, бога ради, что вы натворили?!) - Что? - Я спросил: с сыром или с ветчиной? - Я не тебе. Лондэн огляделся по сторонам. На сотню ярдов вокруг никого, кроме нас, не было. - Тогда кому? - Ньюхену. - Кому? - Ньюхен! - заорала я. - Это вы? (- Я же велел вам ни с кем не разговаривать о вашем деле!) - Я и не говорила! (- Как я могу вам помочь, если вы все растрепали представителю обвинения?) - Обвинения? Кому? (- Да Хопкинсу же, дура! Вы наговорили ему с бочку арестантов на пороге собственного дома! Теперь нам точно придется туго. Ради бога, ни с кем ни о чем не говорите! Вы что, хотите очередную тысячу прочтений просидеть в «Замке Сомнений»[11] или еще где?) - Четверг, - с тревогой посмотрел на меня Лондэн, - что за чертовщина такая? - Я разговариваю со своим адвокатом. - Что ты натворила? - Сама толком не знаю. Лондэн воздел руки к небу, и я снова позвала Ньюхена. - Да скажите же, в конце концов, в чем меня обвиняют? (- Нет времени. Мы с вами все обговорим перед тем, как идти в суд. Запомните: ни с кем не разговаривать об этом деле! Кстати, вы ничего не выяснили о красотке Торпеддер?) - Похоже, она не замужем. (- Правда? Это интересно. Ладно, мне пора. - Короткие гудки.) - Ньюхен! Подождите! Ньюхен? Ньюхен!.. Но он исчез. Лондэн смотрел на меня. - И давно это с тобой, дорогая? - Со мной-то все в порядке, Лондэн. Но происходит что-то странное. Давай сейчас не будем об этом, ладно? Муж посмотрел на меня, на чистое голубое небо, затем на сыр, который все еще держал в руке. - С сыром или с ветчиной? - повторил он в третий раз. - И то и другое, только сыра клади поменьше, мы мало взяли. - А ты где его раздобыла? - поинтересовался Лондэн, с подозрением разглядывая сверток без всяких этикеток. - У Джо Стрижжа в Сырном отделе. На валлийской границе его оперативники перехватывают по двенадцать тонн в неделю. Сжигать жалко, поэтому всем в ТИПА выдают по паре фунтов. Сам ведь знаешь поговорку: «Лучший сыр у копов». - Прощай навечно, Четверг, - пробормотал Лондэн, глядя на ветчину. - Ты куда-то собрался? - отозвалась я, не совсем уловив, что он имеет в виду. - Я? Нет. С чего ты взяла? - Ты только что сказал «прощай навечно». - Да нет, - рассмеялся он. - Это я по поводу ветчины. Ты сказала - лучший сыр у копов, я добавил - и лучшая ветчина. - А. Он отрезал мне ломтик и вместе с сыром положил на бутерброд, потом сделал такой же для себя. Вдалеке затрубил, с трудом взбираясь по склону, мамонт, и я откусила кусочек. - Пока и до встречи, Четверг. - Ты что, нарочно? - Что нарочно? Разве там не майор Тони Поуканд и твоя школьная подружка Долл Стрейчи? Я повернулась туда, куда показывал Лондэн. Это и правда были Тони и Долл. Они весело помахали нам рукой, прежде чем подойти и поздороваться. - Господи ты боже мой! - воскликнул Тони, когда они уселись рядом с нами. - Похоже, у нас в этом году ранняя полковая встреча! Помнишь Проу Счай, которая потеряла ухо при Билогирске? Я только что встретил ее на парковке - надо же, какое совпадение! При этих словах сердце у меня екнуло. Я сунула руку в карман в поисках энтроскопа дядюшки Майкрофта. - В чем дело, Чет? - спросил Лондэн. - У тебя какой-то странный вид. - Я проверяю совпадения, - пробормотала я, встряхивая стеклянную банку со смесью риса и чечевицы. - Это не так глупо, как кажется. После двух встряхиваний зерна сложились в какой-то спиралеобразный узор. Энтропия на секунду снизилась. - Пошли отсюда, - сказала я Лондэну, который с озадаченным видом смотрел на меня. - Пошли. Бросай все, и двигаем. - В чем дело, Чет? - Я только что заметила старого капитана моей крокетной команды, Альфа Видерзейна. Вот Тони Поуканд и Долл Стрейчи, им только что встретилась Проу Счай - уловил, какая вырисовывается схема? - Четверг! - вздохнул Лондэн. - А ты немного не… - Хочешь доказательств? Извините, - обратилась я к прохожей, - как вас зовут? - Бонни, - сказала она. - Бонни Вуайяж. А что? - Убедился? - Вуайяж - не такая уж редкая фамилия, Чет. Да таких фамилий тут наверняка сотни! - Хорошо, остряк-самоучка, попробуй сам! - И попробую, - рассердился Лондэн. Он встал. - Извините! Молодая женщина остановилась, и Лондэн спросил, как ее зовут. - Зилайя, - ответила она. - Видишь? - сказал Лондэн. - И ничего… - Зилайя С. Мертц, - договорила женщина. Я снова встряхнула энтроскоп - чечевица и рис разделились почти полностью. Я нетерпеливо хлопнула в ладоши. Тони и Долл тревожно переглянулись, но все же встали. - Все уходим отсюда! - крикнула я. - А сыр!.. - Плюнь на сыр, Лондэн, пожалуйста, поверь мне! Все они неохотно потянулись за мной, смущенные и раздраженные моим странным поведением. Но они явно изменили свое мнение, когда, пронзительно взвыв, прямо на наш опустевший плед для пикника с оглушительным грохотом с неба обрушился огромный и очень тяжелый автомобиль «испано-суиза», так что даже земля дрогнула, а мы невольно упали на колени. Нас осыпало комьями земли, галькой и клочьями дерна, а большой автомобиль-фаэтон погрузился в мягкую почву. Красивый заказной корпус лопнул по швам, массивная рама погнулась от удара, одно из колес слетело и просвистело у меня над головой, а тяжелый мотор, сорванный с резиновой подвески, прорвал полированный капот и с глухим стуком приземлился у наших ног. На мгновение воцарилось молчание. Мы встали, отряхнулись и убедились в том, что все целы. Лондэну порезало руку осколком бокового зеркала, но каким-то чудом больше никто не пострадал. Здоровенная машина так точно упала на место нашего пикника, что покрывало, термос, корзинка, еда - в общем, все исчезло вмиг. В наступившей после этого мертвой тишине мои спутники, разинув рот, пялились не на обломки машины - на меня. Я так же недоуменно таращилась на них. Затем медленно подняла взгляд туда, где высоко над нами парил дирижабль, уже без своего двухтонного груза по-прежнему направляясь на север, в пункт назначения, где ему предстоит долгая стоянка и расследование несчастного случая. Я встряхнула энтроскоп и увидела, что случайный разброс восстановился. - Опасность миновала, - заявила я. - Ты ничуть не изменилась, Четверг Нонетот! - сердито воскликнула Долл. - Где бы ты ни появилась, за тобой тянется шлейф неприятностей! Потому я и не встречалась с тобой после окончания школы, и ты сама это знаешь, птица-роковуха! Мы с Лондэном смотрели им вслед. Он обнял меня. - Птица-роковуха? - спросил он. - Так меня дразнили в школе, - объяснила я ему. - Плата за то, что я была не такой, как все. - И слава богу. Я бы дважды заплатил, чтобы быть не таким, как все. Пошли, надо уносить ноги. Мы тихонько смылись с места происшествия, пока вокруг покореженного автомобиля собиралась толпа. Сразу же появились «специалисты» и принялись выдвигать теории по поводу того, почему дирижабль уронил машину. Под дружный хор заявлений вроде «надо было лучше крепить» и «черт, совсем рядом упал» мы тихонько скрылись и сели в мою машину. - Такое нечасто увидишь, - пробормотал Лондэн после некоторого молчания. - Что происходит? - Не знаю, Лонд. В последнее время что-то много вокруг меня стало совпадений. Мне кажется, кто-то пытается меня убить. - Мне нравится, когда ты такая роковая, милая моя, но не кажется ли тебе, что ты уж слишком далеко зашла в своих предположениях? Даже если уронить машину с грузового дирижабля, как можно точно попасть на плед для пикника с высоты пяти тысяч футов? Сама подумай, Чет, это же полная чушь! Да и кому это надо? - Аиду, - прошептала я. - Аид мертв, Четверг. Ты сама его убила. Это просто-напросто совпадение. Оно ничего не значит. Это все равно что верить снам, или лаю собаки, или тени на стене. Мы молча доехали до здания ТИПА, где меня ждало дисциплинарное расследование. Я заглушила мотор, и Лондэн крепко сжал мою руку. - Все будет хорошо, - заверил он меня. - Надо быть идиотами, чтобы возбудить против тебя уголовное дело. Если возникнут неприятности, вообрази Скользома в бане. Я улыбнулась. Он обещал подождать меня в кафе через дорогу, еще раз поцеловал и похромал прочь. |
||
|