"Призрак из прошлого" - читать интересную книгу автора (Ниммо Дженни)

Глава 4 ПРЯЧЕМ ГЕНРИ

Новоявленный Чарли подал голос первым.

– Забавно, – сказал он. – Недалеко же меня унесло. Голос у него оказался самый обычный, и Чарли номер один выдохнул с облегчением. Не привидение, ура! Но тогда кто же? Он кашлянул для решимости и спросил:

– А ты, собственно, откуда прибыл?

– Отсюда, – отозвался незнакомец. – Я только что был тут, в этом же холле, но, – он заслонил глаза ладонью и поднял взгляд на электрические лампочки, освещавшие холл, – но здесь было темнее. Почему это они так ярко горят?

– Электричество, – коротко пояснил Чарли. Кажется, он узнает этого мальчика. – Так ты… ты был, – начал он. – Знаешь, я видел тебя на одном фото. Ты ведь Генри Юбим?

– Я самый, – просиял пришелец. – Знаешь, а ведь и я тебя где-то уже видел. Только вот вспомнить бы где. Ты кто?

– Я… ну, вроде как твой кузен. Чарли Бон.

– Да ты что! Вот это так новости. Кузен! Отлично, просто отлично. – Генри шагнул вперед и пожал Чарли руку. – Приятно познакомиться, Чарли.

– На самом деле не так уж все и отлично, – произнес Чарли. – Какое было число, когда… Какое сегодня, по-твоему, число?

– Двенадцатое января тысяча девятьсот шестнадцатого года, – без промедления отозвался Генри. – Я всегда знаю, какое нынче число.

– Извини, но сегодня ты ошибся.

– Да? – Улыбка исчезла с лица Генри. – А что?

– Тебя перенесло почти на девяносто лет вперед, – сообщил ему Чарли.

Генри разинул рот, но не смог произнести ни слова. Диньк! Что-то выпало из его пальцев и звякнуло об пол.

По каменным плитам холла покатился крупный синий стеклянный шарик.

– Ух ты! – вырвалось у Чарли.

Но поднять шарик он не успел – Генри поспешно крикнул:

– Осторожно, Чарли! Не смотри на него!

– Это почему?

– Потому что это он меня сюда перенес. Чарли попятился от соблазнительно сверкающего шарика.

– То есть ты хочешь сказать, шарик перенес тебя в будущее?!

Генри кивнул.

– Это Времяворот, – объяснил он. – Мама мне про него рассказывала, но видеть я его раньше не видел – до сегодняшнего дня. Эх, должен же я был сообразить, что это за штука! Я ведь знал, что Зики придумает какой-нибудь способ мне отомстить.

– Зики?

– Мой кузен, Иезекииль Блур. – И Генри вдруг ухмыльнулся. – Ха, он, наверно, уже давно помер! – Лицо мальчика стало печальным. – Наверно, все уже умерли, и мама, и папа, и сестренка, и даже мой младший братишка Джеймс. Все умерли, только я остался.

– У тебя есть я, – напомнил ему Чарли, – и, по-моему, твой брат.

Его прервал громкий и противный собачий вой, донесшийся с верхней площадки лестницы. Это выла уродливая псина, коротконогая и приземистая, выла, задирая морду вверх и тряся брылами.

– Фу, ну и уродина! – прошептал Генри.

– Это кухаркина собака, Душка. Душка замолк, и Чарли, не дожидаясь следующей арии, схватил Генри за рукав.

– Тебе надо спрятаться. Тут могут найтись люди, которые тебе навредят, если ты им попадешься и если они узнают, кто ты.

– Но почему? – Глаза у Генри стали круглые.

– Предчувствие у меня такое. Пошли! – Чарли потащил Генри к двери в западное крыло. Тот на ходу подобрал Времяворот и сунул в карман.

– Куда мы идем? – резонно спросил гость из прошлого.

Чарли и сам еще не знал, зачем ведет Генри в западное крыло, но тем не менее повернул тяжелую дверную ручку и втолкнул нового знакомого в темный коридор.

– Знаю я это местечко, – прошептал Генри. – И всегда его терпеть не мог.

– Да и я тоже, – отозвался Чарли. – Но нам придется пройти этим путем, чтобы найти тебе какое-нибудь убежище.

Душка опять издал похоронный вой, и Чарли поспешно прикрыл дверь.

По длинному темному коридору мальчики добрались до пустой круглой комнаты. С потолка свисала тусклая лампочка, освещая старинного вида дубовую дверь слева и каменную лестницу справа.

– Башня? – показал на ступеньки Генри и скривился.

Только теперь Чарли понял, почему решил, что здесь Генри будет в безопасности.

– На самом верху есть надежное убежище, – сказал он.

– Точно надежное? – усомнился Генри.

– Да уж поверь. – И Чарли подтолкнул Генри к лестнице.

Поскольку тот поднимался наверх первым, Чарли не мог не заметить, какие на его кузене забавные бриджи – из твида, до колен, и застегиваются у колена на пуговицу, и к этому всему еще длинные серые носки. А уж башмаки-то и вовсе дамские: черные, высокие, начищенные до блеска и со шнуровкой до самых лодыжек. Чарли осенило:

– Надо тебя будет во что-нибудь переодеть.

Они добрались до следующей башенной площадки. Из этой круглой комнаты дверь вела в западное крыло, но Чарли поторопил Генри: надо было лезть выше.

– На этом этаже живут Блуры, – объяснил он.

– Надо же, – заметил Генри, – кое-что совсем не изменилось.

И мальчики полезли по крутым истертым ступенькам дальше, но, задолго до того как они очутились на следующем этаже, сверху полились звуки фортепиано, и по лестнице запрыгало эхо.

– Там кто-то есть! – Генри остановился как вкопанный.

– Преподаватель фортепиано мистер Пилигрим, – успокоил его Чарли. – Сюда никто не заходит, а сам он вообще ничего и никого не замечает. Обещаю, он тебя не обидит.

Преодолев еще два лестничных пролета, они вступили в комнатку на самой верхушке башни, усеянную нотными листами, как белой опавшей листвой. Книжные полки от пола до потолка заполняли переплетенные в кожу альбомы – тоже ноты.

– Ты здесь не замерзнешь. – Чарли освободил от нот одну полку. – Смотри, на пол постелем несколько слоев нот, и будет вроде как постель. Спрячешься вот тут, за шкаф, и переждешь до утра.

– А потом что?

– Потом? – Чарли озадаченно поскреб в затылке. – А потом я как-нибудь исхитрюсь и принесу тебе завтрак. И раздобуду новую одежку.

– Чем тебе эта нехороша? – насторожился Генри.

– Просто она несовременная. Ты очень выделяешься.

Генри внимательно осмотрел длинные серые брюки Чарли и его ботинки на толстой подошве.

– Вижу. Все понятно, – согласился он.

– Ну, мне пора, я побежал, а то влетит от старосты, Манфреда Блура, – заторопился Чарли. – А я совсем не хочу с ним цапаться. Он гипнотизер.

– А-а, один из этих! – Генри уже случалось слышать, что в роду у них есть гипнотизеры. – А ты тоже из них? Из особо одаренных?

– Да, так уж вышло, – вздохнул Чарли. – Поэтому я тебя и узнал.

– А с ним мне как быть? – Генри кивнул на дверь, из-за которой звучала музыка.

– Мистер Пилигрим тебя просто не заметит, не волнуйся. Ну, пока! – Чарли помахал на прощание и заспешил вниз по лестнице. На душе у него было скверно, почему-то он чувствовал себя виноватым.

А в это время в Королевской комнате на опустевший стул Чарли озабоченно косился мальчик с длинным печальным лицом. Звали его Габриэль Муар, и он переживал за Чарли. Надо было нагнать Танкреда, а Чарли, наоборот, не пускать. Ведь Чарли из младших и к тому же вечно влипает в какие-то неприятности. Они его просто преследуют.

И вдруг академия огласилась заунывным собачьим воем. Сначала дети пытались не обращать на этот звук внимания, но наконец Манфред не выдержал, отшвырнул ручку и сердито воскликнул:

– Паршивый пес! Билли, сбегай заткни его!

– Давай я схожу, – предложил Габриэль.

– Я сказал – Билли. – Манфред одарил Габриэля своим злобным сверлящим взглядом, затем перевел его на маленького альбиноса. – Шевелись. Ты же умеешь разговаривать с этой каракатицей, так вот сходи и спроси, чего она развылась.

– Хорошо, Манфред. – Билли послушно засеменил к двери.

Он бежал по длинному темному коридору и для храбрости тихонько бормотал себе под нос. Когда все остальные сидели за уроками, Билли терпеть не мог ходить один по коридорам – боялся наткнуться на привидение. Он точно знал, что привидения тут водятся, таятся по темным углам. Билли никогда не уезжал из академии домой, потому что дома у него не было. Иногда его отпускали пожить к тете, но лишь изредка.

Вот и широкая площадка, и лестница в холл. Вот и Душка – сидит посреди площадки, задрав морду, и воет.

Билли присел на корточки подле собаки и похлопал ее по жирной спине.

– Душка, что стряслось? – спросил он, но не на человеческом, а на собачьем языке – лаем и рычанием.

Вой смолк. Потом Душка ответил:

– Появился мальчик. Что-то плохое. Что-то не так.

– Какой мальчик? Что в нем плохого? – уточнил Билли.

Душка тяжело задумался над ответом. Наконец все-таки отозвался:

– Мальчик из ниоткуда. С шариком. Маленьким. Блестит. Душке шарик не по нраву. От него чары. Скверные.

Билли озадаченно протер очки.

– Мальчик – это Танкред? С соломенной шевелюрой?

– Нет. Другой мальчик. Как вон тот. – Душка посмотрел вниз, в холл.

Билли проследил его взгляд и, к своему изумлению, увидел Чарли Бона, тихонько прикрывавшего за собой дверь в западное крыло.

– Ты где был? – окликнул его Билли. Чарли вздрогнул и глянул вверх.

– Нигде, – резко ответил он. – Танкреда искал.

– А Душка говорит, тут был другой мальчик, но похожий на тебя.

– У Душки твоего воображение взыграло, – гулко отрезал Чарли.

Шаги Чарли эхом отзывались в огромном пустом холле.

– Душка еще говорит, что у мальчика был шарик, маленький, блестящий, и Душке он не понравился.

– Может, ему все это приснилось? – Чарли уже поднимался по лестнице. – Показалось?

Билли потрепал старого пса по загривку.

– Душка не врет, собаки врать не умеют, – насупился он.

– Но сны-то им снятся? Идем, Билли, нам надо обратно в Королевскую комнату, приниматься за уроки, а то нас накажут.

– Душка, иди к кухарке, – попросил собаку Билли. – Давай-давай. И не вой больше, ладно?

Душка обиженно рыкнул и зашлепал вниз по лестнице, а мальчики помчались в Королевскую комнату.

Доделав уроки, Чарли подумал, что, пожалуй, стоило бы проведать Генри. А то как-то нехорошо получается: бедняга попал на сто лет вперед, прячется в башне, один-одинешенек. Ну, конечно, не то чтобы совсем один, но мистер Пилигрим не в счет. Чарли страшно захотелось с кем-нибудь поделиться своей тайной. Но с кем? Конечно, с Фиделио!

Фиделио он обнаружил в спальне – тот аккуратно перекладывал вещи из сумки в тумбочку. Однако кроме него крутились здесь еще двое мальчишек с театрального, а чужие уши были совсем ни к чему.

– Слушай, есть разговор, – обратился Чарли к приятелю, – только лучше не здесь.

– Давай в мастерскую пойдем, к художникам, – одними губами предложил Фиделио.

На выходе из спальни они наткнулись на Билли Грифа и быстренько припустили от него по коридору.

– Что-то я опасаюсь Билли последнее время, – признался Фиделио. – Раньше-то я его жалел, сирота все-таки, а теперь… Не нравится мне, как он за нами следит!

– По-моему, кто-то его закабалил, – поделился Чарли. – Правда, я не знаю кто, но шпионит он явно не по своей воле. Кто-то его наладил за нами следить, вот что!

В мастерской было безлюдно, но свет еще горел.

– Ушли, а свет не погасили, – отметил Чарли.

– Значит, мистер Краплак может вот-вот вернуться. Давай-ка лучше спрячемся, хотя бы вон там.

Протиснувшись за мольберты, они укрылись за огромным полотном, изображавшим пейзаж с деревьями, и уселись прямо на пол. Чарли вполголоса начал торопливо излагать всю историю с Генри, но стоило ему дойти до голоса с фотографии, как Фиделио перебил:

– Стоп-стоп! Это что же получается – ты умеешь слышать голоса на фотографиях?

Чарли кивнул. Раньше он не открывал приятелю, в чем состоит его, Чарли, особая одаренность.

– Понимаешь, не хочется, чтобы об этом знало слишком много народу, – промямлил он.

– Я тебя понимаю, я бы тоже не распространялся. Не волнуйся, я никому не проболтаюсь, – успокоил его Фиделио. – Так, давай дальше про Генри. Сейчас-то он где?

– Я его отвел на верхушку музыкальной башни. Ничего другого в голову не пришло.

– А как же мистер Пилигрим?

– Ты что, он Генри даже не заметит! А если и заметит, то… – Чарли помедлил. – Точно не выдаст.

– Да уж, мистер Пилигрим и землетрясения не заметит. И мухи не обидит. – Фиделио приглушенно фыркнул. – Ну и что ты намерен делать со своим заплутавшим во времени прапрадедушкой?

– Думаю как-нибудь исхитриться, незаметно вывести его отсюда в субботу и переправить к себе домой, – нерешительно сказал Чарли. – Только сначала надо раздобыть ему еды.

– Принеси ему что-нибудь на большой перемене, с ленча, это лучше всего, – предложил Фиделио. – Можешь взять мою порцию мяса и быстро смотаться в башню, а я… – Он смолк на полуслове, потому что из-за края холста высунулось хорошенькое девчоночье личико.

– А что это вы тут делаете, а? – с интересом спросила Эмма Толли.

Чарли так и подмывало посвятить ее в тайну. Ведь Эмма – друг, и потом, она тоже из особо одаренных. Но он прикусил язык.

– Так, треплемся о том о сем, – неопределенно ответил он. – В спальне-то спокойно поговорить не дадут.

– У нас тоже шумно, – пожаловалась Эмма. – Вот я и пришла рисунок закончить.

– Мы как раз собирались уходить, так что тебе не помешаем, – заверил Фиделио.

Приятели выбрались из-за холста, и тут Чарли заметил на столе большой альбом для рисования. Он невольно шагнул вперед, чтобы рассмотреть рисунки поближе

– Это мое, – смущенно сказала Эмма. – Так, ничего особенного, самые обыкновенные наброски.

Но обыкновенными эти наброски не были. Альбом был полон изображений птиц: птицы летали, плавали, вили гнезда, высиживали птенцов, чистили оперение. И как же здорово они были нарисованы! Совсем как настоящие! Чарли даже показалось, что, дотронься он до страницы, под рукой окажутся настоящие перья.

– Просто потрясающие рисунки! – восторженно прошептал он.

– Точно, блеск! – подтвердил Фиделио.

– Большущее спасибо! – Эмма застенчиво улыбнулась.

Дверь мастерской отворилась, и взрослый голос поинтересовался:

– Что у нас тут, вернисаж?

С первого взгляда на мистера Краплака можно было безошибочно определить, что он художник. Одежда преподавателя вечно была заляпана краской, в том числе и зеленый плащ (если мистер Краплак по артистической рассеянности не забывал его надеть), а иной раз брызги краски попадали даже на длинные волосы, связанные в хвост. При этом вид у мистера Краплака всегда был такой цветущий, будто он только что вернулся с этюдов на пленере: щеки пышут румянцем, глаза блестят.

– Я просто показывала свои наброски Чарли с Фиделио, – честно сказала Эмма. – Мы уже все.

– А, это на здоровье! – просиял мистер Краплак. – На музыке им такого не покажут. Что они там у себя видят, одни закорючки.

Мистер Краплак был совсем не страшный. И не вредный. Он никогда никого не оставлял после уроков, не наказывал учеников за неопрятность, опоздания и забывчивость. Единственное, что могло вывести его из себя, – это плохой рисунок. Мистер Краплак бросил на Чарли пристальный взгляд и сказал:

– Ага, юный Бон.

– Да, сэр, – выдавил Чарли. – Мы уже уходим, сэр. Спокойной ночи, сэр.

Из мастерской все трое разбежались по спальням. Торопились они не зря: до отбоя оставалось пять минут. И надзирательница уже вышла на охоту, а в академии все знали, что милости от нее не дождешься. Чарли знал это лучше всех, потому что ему надзирательница, Лукреция Юбим, приходилась теткой – одной из трех.

По дороге в спальню мальчики издалека услышали, как надзирательница громогласно честит какую-то девочку за потерянную тапочку.

– Надо проскочить, пока она сюда не добралась. – Фиделио метнулся в музыкантскую спальню.

В спальне заговорщиков караулил Билли Гриф, столбиком сидевший на койке.

– Где ты ходишь? – быстро спросил он.

– Да так, пришлось одно задание переделать, – бросил Чарли, натягивая пижаму. Он как раз успел юркнуть под одеяло, когда в спальню сунулась надзирательница.

– Отбой! – протрубила она и щелкнула выключателем.

Голая лампочка, болтавшаяся на шнуре под потолком, погасла.

– Ловко ты успел, минута в минуту, – прошептал с соседней койки Габриэль Муар.

Ворочаясь с боку на бок, Чарли думал о мальчике в музыкальной башне. Каково-то ему там, замерзшему, голодному и наверняка напуганному? И что с ним делать, с этим Генри Юбимом из 1916 года?

Генри Юбиму тоже не удавалось заснуть. В башне было круглое окошко, и Генри, вскарабкавшись на стул, смотрел на ночной город. Интересно, изменился ли мир за прошедшие девяносто лет?

Оказалось, изменился, и еще как. Можно было подумать, что над горизонтом стоит зарево пожара: небо над городом полыхало оранжевым. Неужели это уличные фонари такие яркие? А улиц-то сколько стало! И во всех домах светятся окошки, и по улицам пробегают огоньки, то красные, то белые.

– Автомобили, – прошептал Генри. – Сколько их развелось! Надо же!

– Надо же! – эхом отозвался у мальчика за спиной чей-то голос.

Генри резко обернулся. Рядом маячила высокая фигура мужчины. Фортепиано, к большому облегчению Генри, отнюдь не любителя музыки, давно смолкло.

– Это вы – мистер Пилигрим? – на всякий случай спросил Генри.

Ответа не последовало. В неярком свете, лившемся из окна, Генри различил бледное лицо учителя и черные как вороново крыло волосы. Выражение этого лица было отстраненное и задумчивое.

– А меня зовут Генри Юбим. Молчание.

Честное слово, как будто разговариваешь с кем-то, кто на самом деле не здесь! Может, признаться мистеру Пилигриму во всем? Уж наверно, вреда от этого не будет.

– Мне почти сто лет, – отважился Генри. – Ну, должно быть, около того.

В отдалении часы на колокольне собора начали бить полночь. Бомм, бомм, бомм – плыло над городом. Мистер Пилигрим повернулся к Генри. Глаза его странно блеснули.

Часы пробили двенадцать. Мистер Пилигрим вдруг спросил:

– Тебе холодно?

– Не без того, – откликнулся Генри. Мистер Пилигрим снял свой синий плащ и набросил его на плечи мальчику.

– Спасибо! – поблагодарил Генри, слезая со стула.

Мистер Пилигрим неожиданно улыбнулся. Потом дотянулся до самой верхней из книжных полок и извлек из-за книг жестянку. Открыв, он протянул ее Генри.

– Овсяное печенье. Видишь ли, я тут почти что живу, а есть-то надо.

– Надо, – согласился Генри и вежливо взял одно печенье.

Мистер Пилигрим не стал предлагать взять еще – просто пристроил жестянку на стул и предложил:

– Угощайся.

Взгляд у него снова потух, и он опять смотрел точно издалека или спросонья, как-будто пытался что-то вспомнить. Потом нахмурился и тихо сказал:

– Спокойной ночи.

Генри даже не успел ответить, а мистер Пилигрим уже беззвучно спускался по лестнице. Лучше бы он остался, с ним как-то спокойнее, и дело даже не в плаще, за который Генри был ему благодарен, хотя мерз не так уж и сильно. Только теперь он заметил, что началась оттепель. Сосульки за окном таяли. И не только за окном.

Кап, кап, кап. Капель зазвучала по всему городу. Генри слушал, как стучат крупные капли, и расстраивался все сильнее. Мальчик как раз пришел к выводу, что его путешествие во времени неким таинственным образом связано с морозом. Ведь он попал в академию Блур, но в будущее, именно в тот день, когда стояла такая же морозная погода, что и в январе 1916 года, рассуждал Генри. Значит, дальнейшее путешествие зависит от перемены погоды.

– Я не смогу вернуться домой! – отчаянно прошептал он. – И никогда ни увижу маму, папу, Джеймса и Дафну! – К горлу у Генри подступили рыдания. – Но я должен! Должен вернуться во что бы то ни стало!