"Призрак из прошлого" - читать интересную книгу автора (Ниммо Дженни)

Глава 5 МНОГО ШУМУ ИЗ-ЗА ОЛИВИИ

Билли Гриф в эту ночь тоже не спал. Две недели каникул он ночевал в полном одиночестве в пустой спальне, так что теперь приходилось заново привыкать к скрипу пружин, сопению и бормотанию. Сон у Билли всегда был чуткий, поэтому каждый раз обратное привыкание давалось ему с трудом.

К тому же нынче ночью маленький альбинос был очень взбудоражен. Он выяснил кое-что интересное для старика Иезекииля Блура. Кое-что такое, за что старик его наверняка наградит! Дождавшись, пока все мальчишки уснут, Билли сунул ноги в тапочки, накинул халат и крадучись вышел из спальни. Он был такой маленький и легкий, что пол под ним почти не скрипел.

Дорогу себе Билли освещал ярким фонариком, рождественским подарком Манфреда Блура. Вообще-то подарок от грозного школьного старосты был для Билли полной неожиданностью, он даже испугался на всякий случай, но, когда Манфред, вручая фонарик, наклонился к его уху и прошептал: «Чтобы шпионить было удобнее», мальчик сообразил, в чем причина такой внезапной и продуманной щедрости.

Луч у фонарика был мощный, белый и озарял коридор до самого конца. С таким фонариком никакие привидения не страшны. Билли двинулся в привычное путешествие по запутанным коридорам, в западное крыло академии. Правда, обычно он дожидался своего четвероногого провожатого, Душки, но сегодня пошел самостоятельно. Ему не терпелось доложить новости старику Иезекиилю.

Чем ближе была берлога старика, тем мрачнее делалось вокруг. Билли, как и всегда, предстояло миновать неизменно жутковатую анфиладу помещений, где темные чары Блура прямо-таки напитывали воздух. Казалось, они породили и толстый слой пыли, покрывавшей пол и скрадывавшей шаги, и обилие паутины, которой были затканы все проходы и которую ее хозяева-пауки тотчас деловито смыкали за спиной у Билли. Если бы в газовых трубках по стенам не шипели синие язычки, можно было бы подумать, что в темные коридоры и комнаты уже сотню лет не ступала нога человека.

Наконец луч фонарика уперся в черную дверь, покрытую множеством царапин, оставленных когтями Душки. Билли постучался, и изнутри отозвался скрипучий старческий голос:

– Кто там?

– Это я, Билли Гриф, – ответил мальчик.

– Входи, – велел голос.

Иезекииль Блур, по обыкновению, сидел в инвалидном кресле у пылающего камина. Со всех сторон в кресле были подоткнуты линялые бархатные подушки. С костлявых плеч старика свисала теплая накидка из овчины, на голове красовалась черная шерстяная шапочка, а облачен он был в бархатный черный сюртук с золотыми пуговицами. Несмотря на роскошный наряд старика, Билли, как всегда, подумал, что тот походит на скелет в скверном расположении духа.

Хватая ртом духоту, Билли без приглашения плюхнулся на краешек второго кресла. От спертого накаленного воздуха голова у него пошла кругом. К тому же в комнате соблазнительно пахло какао.

– А пес где? – каркнул старик.

– Не знаю, я не стал его дожидаться. У меня для вас важные новости. – Очки у Билли запотели от жары, и он принялся торопливо протирать их краешком халата.

– О, превосходно. – Старик оживился и подался вперед. – Новости о Чарли Боне?

– Почти. – Билли подышал на стекла очков.

– Так не тяни, рассказывай. Ну же!

– В общем, на самом деле первым это заметил Душка.

– Что – это? – сипло переспросил старик. – Какое такое «это»? И сколько можно повторять, собаку зовут Перси! Пора бы запомнить!

– Извините. Но он-то считает себя Душкой.

– Ладно, ладно, не важно, рассказывай! Билли нацепил на нос очки и тут же об этом пожалел. Старик навис над ним, так что теперь мальчик видел каждую морщинку и бородавку на его лице – то еще зрелище.

– Ну, сначала Душка завыл на лестнице, а мы учили уроки, и Манфред послал меня его утихомирить, потому что я умею говорить по-собачьи.

– Жаль, я не понимаю эту треклятую псину! – проскрипел старый Иезекииль. – Так что Перси тебе сказал?

– Сказал, что видел, как из ниоткуда появился какой-то мальчик. С шариком, маленьким блестящим шариком. Душ… Перси сказал, что шарик плохой.

– Что?!! – Старик зажал ладонью рот. – Как ты сказал? Мальчик с шариком? И какой это был шарик – стеклянный?

– Вроде того. – Билли слегка отодвинулся. Надо же, как старика потрясли новости!

– Нет, нет, невозможно, быть того не может. – Старик даже попытался встать, но ноги его не держали, и он вновь с головой погрузился в свой кокон из пледов и накидок.

– А потом я увидел в холле Чарли Бона, и Душка сказал, что тот мальчик с шариком – вылитый Чарли. – Билли затаил дыхание, ожидая, какое действие произведет вторая часть новостей. Он не ошибся. Эффект был сокрушительный.

– Чарли Бон! – Старик возбужденно хлопнул по подлокотнику кресла. – Ну разумеется, вот на кого он похож! То-то я терпеть не могу этого мальчишку. Отыщи его, Билли. И приведи сюда.

– Кого привести – Чарли?

– Да нет же, болван. Того, другого. Моего кузена Генри.

– Вашего кузена? – в замешательстве переспросил Билли. – Но я же не знаю, где он.

– Ты мне сам только что сказал, что он здесь, в академии. Найти и привести его проще простого. Неужели не справишься?

– Так он – ваш двоюродный брат?

– Да, да, именно. Я услал его к свиньям собачьим много лет назад. И думать не думал, что этот поганец опять попадется мне на глаза. – Дребезжащий старческий голос перешел в едва различимое бормотание. – По всей видимости, это как-то связано с погодой. Совпадение в температуре воздуха или что-то подобное. Хм-хм… Вот как работает Времяворот. Хм-хм… – Он побарабанил костлявыми пальцами по подлокотнику.

– А что такое Времяворот? – Незнакомое слово заинтересовало Билли.

Черные прищуренные глаза старика смотрели как будто сквозь мальчика.

– Чудодейственный предмет, – негромко сказал он, – выглядит как стеклянный шарик – чуть больше обычного, какими играют. Он может отправить человека в прошлое или в будущее. Понятно, что Перси его невзлюбил, – учуял неладное. Смотреть в шарик нельзя, если не намереваешься путешествовать. Так мне объясняла покойница тетушка. – Старик встряхнулся. – Ну, к делу. Выспроси у пса, где мальчишка. Перси знает все. А теперь выметайся и закрой за собой дверь.

Билли подавил разочарованный вздох. Он-то рассчитывал получить за новости какую-то награду, хотя бы чашку какао.

– А… а вы насчет моих родителей говорили… – начал было он.

– Родителей? Ты же сирота, – рассеянно уронил старик, явно думая о чем-то своем.

– Да, да, но вы же говорили, что нашли мне приемных, – с надеждой в голосе напомнил Билли.

– Да что ты говоришь? Не припоминаю. Вот найдешь мальчика, тогда потолкуем об этом, – пообещал старик. – И не забудь про Времяворот. Ладно, пей свое какао и проваливай. – Он отмахнулся от Билли, как от назойливой мухи.

Быстро выпив какао, маленький альбинос послушно поднялся и пошел к двери. На пороге он обернулся и сказал:

– Большое спасибо за ботинки. Теперь у меня больше не будут мерзнуть ноги.

Ответом ему было неопределенное хмыканье. Старый Иезекииль его не слушал. Когда дверь за мальчиком затворилась, старик придвинулся к камину, уставился в огонь и принялся неразборчиво бормотать. В этом потоке то и дело всплывали отдельные слова: «Генри», «Времяворот». То и дело он восклицал: «Невозможно!» – «Нет, нет!» – «Никогда!» – «Почему?» От волнения старик так брызгал слюной, что в камине шипело. Огонь вот-вот грозил погаснуть, но старик извлек из стоявшей рядом серебряной шкатулки пригоршню каких-то блестящих палочек и швырнул в камин. Палочки были маленькие, но волшебные. В камине страшно громыхнуло, в комнату повалили клубы черного дыма, и старика настиг приступ сильнейшего кашля.

– Идиоты! – давясь кашлем, каркнул он неповинной серебряной шкатулке.

… Чарли вдруг проснулся. Что-то его разбудило. Только вот что?

Издалека долетел бой часов на Соборной площади. Бом, бом, бом – разносилось над городом. Полночь! У Чарли похолодел затылок. Так с ним бывало всегда, когда он слышал полночный звон: он чувствовал страх и восторг одновременно.

В конце спальни заскрипела койка: Билли Гриф забирался обратно в постель. Интересно знать, где это он бродит по ночам? Впрочем, наказание за ночные прогулки малышу все равно не угрожает, ведь в прошлой четверти он победил в игре в руинах, нашел запрятанную бронзовую медаль, а победитель в ежегодной игре пользовался всяческими привилегиями и, в частности, не подлежал наказаниям.

– Билли, это ты? – прошептал Чарли в темноту.

Ответа не последовало, но койка опять скрипнула. Точно, Билли – у него самая скрипучая кровать.

– Где ты был? – спросил Чарли.

– Не твое дело, – прошипели из темноты. Голос принадлежал Билли. Ну, если ему угодно разводить секреты, на здоровье. У Чарли и так было немало других поводов для беспокойства, и прежде всего Генри. Как его спасти? Нужно все тщательно спланировать. Перво-наперво, надо раздобыть гостю из прошлого еды. Прикидывая, как это осуществить, Чарли незаметно уснул.

Фиделио же к утру придумал, как Чарли просочиться в музыкальную башню после ленча. Но для этого потребуется помощь, о чем Фиделио и сообщил приятелю за завтраком.

– Оливия нам поможет, – шепнул он на ухо Чарли. Хотя вокруг стоял обычный утренний гам, лишние уши заговорщикам были вовсе ни к чему.

– Чем поможет? – тихо отозвался Чарли, стараясь не шевелить губами, потому что Билли, сидевший напротив, внимательно наблюдал за их разговором.

Фиделио тоже заметил этот интерес, поэтому отвернулся от стола, сделав вид, будто изучает что-то вдалеке, и громким шепотом объяснил:

– Она может устроить диверсию. Нам же надо как-то помешать Азе и Манфреду попасть в холл, когда ты пойдешь в башню. Они оба ходят в театральную столовую, так что, если Оливия сможет их задержать на несколько минут, ты как раз все и успеешь. А больше за нами никто следить не станет.

– О чем шушукаемся?

Это Манфред Блур облокотился на спинку стула Билли и пристально их изучал. Можно было подумать, что Билли его позвал.

– Поделись своими секретами, Бон, не жадничай! – В глазах Манфреда появился неприятный блеск.

Чарли уже успел познакомиться с гипнотическими способностями старосты, так что проворно пригнул голову. Он знал, что может противостоять этим чарам, но не хотел ввязываться в неприятности. Ведь на нем лежит ответственность за Генри.

– Да мы просто обсуждаем новую прическу Оливии Карусел, – нашелся Фиделио.

– В самом деле? – Манфред поднял черную бровь.

– Ага, мы оба как раз подумали, что ей так очень идет, но громко говорить об этом не стали, чтобы она нас не услышала, – подхватил Чарли.

– А то можно подумать, тут стоит мертвая тишина, – глумливо заметил Манфред. – По мне, так прическа у этой вертушки Оливии страшнее атомной войны.

Последнюю фразу он проскандировал во все горло, и Оливия, услышав свое имя, быстро обернулась. Увидев, какое у Чарли серьезное лицо, она скорчила гримаску и с преувеличенным отвращением вернулась к прерванному занятию – выковыриванию комков из овсянки.

Манфред же пошел дальше и обрушился на какую-то девочку из младших, надевшую плащ шиворот-навыворот.

– Уф! – выдохнул Чарли. – Отложим разговор до переменки.

– Согласен, – откликнулся Фиделио. Выманить Оливию из компании подружек мальчикам удалось только под конец перемены, во время которой все ученики академии, как всегда, прогуливались по заснеженному саду. Оливия помчалась к друзьям, и на белизне снега ее розовые высокие ботинки на шнуровке, усеянные стразами, выделялись особенно ярко.

– Краска уже почти стерлась от снега, – пожаловалась она, поднимая левую ногу и демонстрируя носок розового ботинка, вылинявший до скучного серого цвета.

– Слушай, будь другом, окажи услугу, – без предисловий начал Чарли.

– Что? – Оливия с сожалением опустила ногу обратно в снег. – Какую?

Чарли уже достаточно хорошо знал Оливию и понимал, что, пока ей не объяснишь суть дела, она и пальцем не пошевельнет. Значит, надо рассказать ей все про Генри Юбима. Что он и сделал – по возможности лаконично.

Рот у Оливии приоткрылся, большие выразительные глаза стали еще больше.

– То есть ты хочешь сказать, что он ну вроде как вжикнул из прошлого сюда, к нам?

– Именно. – Чарли нервно глянул через плечо. Ему показалось, что за кучкой ребят с музыкального прячется Билли Гриф. – Но понимаешь, пока мы не выяснили, как ему помочь, хорошо бы все это держать в секрете. Мне еще надо найти ему какой-нибудь еды.

– Ага, и мы решили, что Чарли вполне может протащить ему наши порции с ленча, на большой перемене, – туда, в башню, – подхватил Фиделио. – Только для этого нам нужно, чтобы ты задержала Манфреда с Азой в вашей столовой. Хотя бы на пару минут.

– Проще простого, – охотно кивнула Оливия. – Положитесь на меня.

В морозном воздухе разнесся звук рожка, и Оливия замелькала розовыми ботинками обратно к подружкам.

– Раз она пообещала, значит, сделает, – заверил друга Чарли. – Оливия еще ни разу не подводила.

Завтракали все ученики академии в одном зале, а вот на ленч художники, музыканты и актеры расходились по трем отдельным столовым. В театральной было шумнее всего, а о дисциплине и речи не было. Манфред из кожи вон лез, чтобы запретить ребятам с театрального наряжаться в эксцентричные костюмы, но все его усилия шли прахом, поскольку учителя с театрального позволяли своим подопечным выпендриваться, как им вздумается. К величайшему недовольству Манфреда, эти педагоги не только не запрещали такое пижонство, но, напротив, всячески ему потворствовали, считая, что шляпы с перьями, цветами, фруктами и ушами, десятисантиметровые каблуки, ботфорты со шпорами, а также грим радужных расцветок – самое то. Миссис Маек, глава театрального, держалась того мнения, что самовыражение и развитие артистического темперамента – превыше всего, в том числе и школьных правил. Ученики радостно старались соответствовать. Манфред только зубами скрипел от ярости, да все без толку, поэтому он отводил душу на бедных художниках и музыкантах – как вот сегодня на девочке в вывернутом плаще.

Вот и сегодня в театральной столовой царил обычный для этого места кавардак. Неведомо чей меховой жилет вдруг начал линять, да так сильно, что пол столовой снегом устилали клочки белого меха. У кого-то шляпа решила сменить оперение, причем перья непонятно как попали не куда-нибудь, а в кастрюльку с подливкой. Ну а мерцающие на всех поверхностях блестки, летающая в воздухе мишура, разноцветные волоски и целые локоны из париков, валяющиеся там и сям, и, наконец, пятна грима не только на посуде, но и на столах – это вообще были привычные детали театральной столовой, которых никто уже и не замечал.

– Какая гадость это театральное пижонство! – бурчал Манфред, вылавливая из тарелки неведомо как там оказавшуюся бусину. – Ну почему они не могут одеваться как нормальные люди?

Сам он придерживался строгого черного цвета, разве что иной раз позволял себе надеть фиолетовую рубашку под цвет плаща. И даже ленточка, которой Манфред стягивал волосы в хвост, неизменно была черной.

В ответ на его ворчание Аза Пик издал нервный смешок, от которого у него отклеились накладные усы и шлепнулись ему прямо в тарелку.

– Тьфу, – вырвалось у Азы. – А я о них и думать забыл.

Манфред одарил своего приспешника испепеляющим взглядом.

– Знаешь, Аза, иной раз так бы тебя и стукнул!

В желтых глазах Азы зажегся нехороший огонек, и Манфред тотчас пожалел о сказанном.

Дружить они с Азой не дружили, скорее, вынужденно держались вместе, потому что все остальные на дух их не переносили. Может, Аза и лебезил перед Манфредом, но тот прекрасно знал, что рыжий очень опасен, и даже опаснее его самого. Да, Манфред владел силой гипноза, зато Аза после захода солнца мог перекинуться в ужасного хищника – кровожадное существо, с которым даже Манфреду было бы не справиться.

Так что теперь заклятые друзья – или закадычные враги – уставились друг на друга, поджав губы и сузив полыхающие ненавистью глаза, и неизвестно, чем бы это все кончилось, не поднимись у дверей столовой какая-то неразбериха.

– Опять эта Карусел! – констатировал Аза, посмотрев в ту сторону.

– Не в ней дело. – Манфред встал и двинулся к дверям.

Оливия умудрилась грохнуть у самого входа в столовую целый поднос, уставленный посудой с едой. Теперь на полу, в луже подливки, валялись осколки посуды и ошметки каши.

– Ах, какая досада, ох, какая жалость, прошу меня извинить, это я поскользнулась, – тарахтела Оливия.

– Извинений недостаточно, – гаркнул Манфред. – Марш за тряпкой.

– Слушаюсь и повинуюсь. – Оливия пересекла столовую и скрылась в кухне. По дороге она покосилась на часы и решила дать Фиделио с Чарли на все про все пять минут.

На кухне на Оливию поначалу не обратили внимания, но потом из задней двери выплыла дородная кухарка и сказала:

– Милочка, столовая не тут.

– Да мне просто кусочек хлеба, – соврала Оливия.

– Ты разве не наелась? – удивилась кухарка.

– Опоздала на ленч. – Оливия демонстративно посмотрела на часы.

– Ай-ай-ай, ну ладно, что-нибудь соображу. – И кухарка уже направилась прочь, но тут дверь из столовой распахнулась, и на пороге возник разъяренный Манфред.

– Где тряпка, черепаха ты несчастная? Нам же не выйти из столовой, пока там эта помойка! – рыкнул он.

– Я… э-э-э… – начала Оливия.

– А ну умерь свой пыл, юный Блур, – резко одернула Манфреда кухарка. – Минуту обождать не можешь?

Манфред проворчал что-то невразумительное, но злобное.

Кухарка величаво пересекла свои владения и извлекла из-под раковины тряпку, ведро и пару резиновых перчаток.

– Слушайте, тетя, а побыстрее никак нельзя? – сквозь зубы спросил он.

Кухарка окаменела. Потом медленно поставила ведро на пол и грозно уперла руки в обширные бока.

– Не сметь говорить со мной в таком тоне! – отчеканила она. – Запомнил? Чтобы я ничего подобного больше не слыхала.

– Да-да, к-к-конечно. – Манфреда будто ледяной водой окатили.

– Извинись, – потребовала кухарка.

– Простите, – выдавил Манфред, делая вид, будто изучает свои манжеты.

Оливия глазам своим не верила. Две-три фразы – и кухарка превратила Манфреда из всесильного наглого старосты в робкого первоклашку. Вот кто тут особо одаренный!

Кухарка взялась за ведро и всучила его Манфреду.

– Если тебе мешает грязь, иди и убери сам.

– Я ее, что ли, развел? – побагровел тот. Кухарка невозмутимо пожала могучими плечами и удалилась.

Манфред больно выпихнул Оливию в столовую и, едва дверь за ними закрылась, сунул ведро девочке.

А в это самое время Чарли с Фиделио рысцой спешили через холл. Поскольку сейчас все ученики театрального собрались у себя в столовой, холл был безлюден, и Чарли удалось незамеченным проскользнуть в западное крыло. Фиделио остался на страже у дверцы. Они договорились, что, сбегав наверх и отнеся Генри еду, Чарли постучит изнутри два раза и, если путь будет свободен, Фиделио стукнет ему в ответ.

Чарли через ступеньку помчался по винтовой лестнице на самую верхушку музыкальной башни. Когда он наконец добрался до обиталища мистера Пилигрима, сердце у него колотилось где-то в горле, а в боку нещадно кололо.

Генри исчез!

На спинке стула висел синий плащ, рядом, на сиденье, стояла пустая коробка от печенья.

Мистер Пилигрим, как всегда, был у себя, но играл он сегодня очень тихо – даже не столько играл, сколько повторял раз за разом одну и ту же музыкальную фразу, словно забыл пьесу или разучивал ее с листа.

Чарли, не постучавшись, заглянул к нему. Но Генри и тут не оказалось, мистер Пилигрим был один. Он сидел за роялем без плаща, и Чарли вспомнилось, что и сегодня утром в актовом зале он тоже был без плаща, но, в конце концов, мистер Пилигрим отличался рассеянностью.

Мистер Пилигрим отвлекся от рояля и, как всегда, напряженно наморщив лоб, посмотрел на Чарли.

– Простите, сэр, вы не видели тут мальчика? – с надеждой спросил тот. – Он немножко похож на меня.

К его удивлению, мистер Пилигрим отвечал четко и сразу:

– Да, мальчик был.

– А где он сейчас, вы знаете, сэр?

– Нельзя ему оставаться тут одному, – сообщил мистер Пилигрим. – Особенно на ночь. Слишком холодно.

– Да-да, конечно, но куда он делся?

– Он проголодался.

Видимо, в это мгновение мистер Пилигрим наконец вспомнил ускользавшую от него мелодию, потому что взял два звучных аккорда, а потом пальцы его побежали по клавиатуре все быстрее и быстрее. Причудливая пьеса вновь завладела его вниманием, и Чарли понял, что дальнейшие расспросы бессмысленны. К тому же надо возвращаться, а не то Манфред с Азой возьмут след в холле.

– Большое спасибо, сэр, – тихо сказал Чарли на прощание. Обратный путь в холл он тоже проделал бегом, причем на такой скорости, что, когда винтовая лестница осталась позади, голова у Чарли кружилась, а ноги ломило.

Прежде чем нырнуть в темный коридор, который вел к дверце в холл, Чарли прислушался. Вроде тихо. Значит, все в порядке. На всякий случай по коридору Чарли крался на цыпочках. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как наткнулся на что-то (или кого-то) очень тщедушное и маленькое, почти прозрачное. Фигурка жалобно пискнула и испуганно пронеслась мимо Чарли, но, когда он обернулся, чтобы получше ее рассмотреть, она (или оно?) отчего-то обернулась тоже. Из-под густой черной вуали блеснули печальные глаза.

– Мальчик, – прошелестело видение и исчезло.