"Среди Йоркширских холмов" - читать интересную книгу автора (Хэрриот Джеймс)

13

Я вывинтил хадсоновскую спираль из коровьего соска и брызнул сильной струей парного молока.

- Ох, вот чудо-то, вот диво, - благоговейно произнес мистер Даусон. - Понять невозможно, как это у вас ловко получается. Снова вы меня выручили, мистер Хэрриот. Ну и искусник же вы!

Нам все еще часто приходилось прочищать соски таким способом - доильные аппараты в общее употребление не вошли, и во время доения мозолистые, заскорузлые пальцы фермеров, оттягивая соски, порой причиняли мелкие травмы, приводившие к закупорке. Операция эта особой любовью у ветеринаров не пользовалась: согнувшись в три погибели у вымени, так легко получить копытом по голове! Но зато как приятно привести в порядок бесполезный сосок! "Трехсосочная" корова утрачивала значительную часть своей ценности.

Однако, как ни выгодна была эта операция для хозяина коровы, столь пылкие изъяснения благодарности были редкостью. Но типичными для мистера Даусона. Он изливал на меня хвалы, и, хотя я помнил, что далеко не всегда на протяжении многих лет мои посещения его фермы завершались очередным триумфом, он пребывал именно в этом убеждении. И не желал признавать неудачи, случавшиеся в прошлом.

Позиция, прямо противоположная той, которую обычно занимали наши клиенты среди фермеров. Каким бы блестящим ни оказывался результат лечения, нам об этом говорили редко. По теории Зигфрида, они опасались, как бы мы не сделали приписочку к счету, и, возможно, он не так уж и ошибался: во всяком случае, о любой нашей неудаче нас ставили в известность незамедлительно. Над рыночной площадью в базарные дни нередко разносились сокрушающие оповещения вроде: "А корова-то, которую вы пользовали, так под нож и пошла!".

Но как бы то ни было, восторги мистера Даусона служили мне целительным бальзамом. Вот и теперь, пока я убирал инструмент в банку со спиртом, его маленькое коричневое лицо сморщилось в благодушной улыбке. Он сдернул кепку и пригладил растрепанные пряди седых волос.

- Прямо уж и не знаю. Ума-то у вас, ума! Вот мне моя корова вспомнилась, ну та, с магниевой недостаточностью. Лежит, не шевельнется - я уж думал, она дышать перестала, а вы влили ей в жилу целую бутылку, а потом поглядели на свои часы, да и говорите: "Мистер Даусон, - говорите - эта скотина встанет на ноги точно через двенадцать с половиной минут!".

- Неужели я так сказал?

- Так я же не шучу и не придумываю. Это самое вы и сказали. А потом, хотите верьте, хотите нет, чуть стрелки на ваших часах отсчитали двенадцать с половиной минут, как корова прямо взвилась и ушла.

- Боже мой? Неужели?

- Да вот, ушла. И я вам больше скажу: ушла да так ни разу назад не оглянулась.

- Ну отлично, отлично. - Как всегда после панегириков мистера Даусона меня томило недоумение. Ни единого из сотворенных мною чудес я припомнить не мог, но все равно слушать было очень приятно. Действительно ли я так блестящ или он все сочиняет? Обычное его присловье "хотите верьте, хотите нет" словно бы намекало, что у него самого имеются на этот счет некоторые сомнения, тем не менее апологии по моему адресу всегда произносились с величайшим апломбом и выразительностью.

Даже окрестности его фермы выглядели идиллически, и подходя к машине под ласковым ветерком, напоенным всеми ароматами лета, я еще раз посмотрел на аккуратный домик, льнущий к зеленому склону, который мягкими уступами спускался к сверкающей под солнцем реке.

Как всегда, я уехал окутанный розовым туманом, а мистер Даусон махал мне вслед, пока не скрылся из виду.

Не прошло и недели, как я вернулся туда к молодой, впервые телящейся корове. Мистер Даусон тревожился, потому что роды задерживались, но прошли они нормально, и вскоре на соломенной подстилке уже сопел и отфыркивался крепыш-бычок.

- Ну, все в порядке, - сказал я. - Иногда такие крупные телята задерживаются. Проход был тесноват, но теперь все хорошо.

- Что так, то так, - сказал фермер. - И ведь причин тревожиться у меня никаких не было. Вы же больше месяца назад меня предупредили, что эта коровка припоздает на пять дней, и опять не ошиблись...

- Неужели я это сказал? Не понимаю, каким образом я мог... Он пожал плечами.

- Ваши слова, мистер Хэрриот. Ваши. Я-то их запомнил.

Когда мы вышли из коровника, мистер Даусон остановился, чтобы ласково погладить симпатичного пони, бодро щипавшего траву возле дома.

- А помните этого малыша? Помните, как его заперло?

- Ах да, конечно! Ну, вид у него прекрасный.

- Что есть, то есть, но и скверно же ему было! Уж думал, потеряю его, не иначе. Раздуло всего, и стонет от боли, бедненький. Я ему и того давал, и этого, чтобы его пронесло, а толку ничуть. Целых двое суток - и ничегошеньки. Тут я вас позвал, и никогда не позабуду, что вы сделали!

- А что я сделал?

- Чудо сотворили, вот что. Приехали утром, сделали ему два укола и говорите мне: "Мистер Даусон, его пронесет днем в два часа".

- Я это сказал?

- Ага. А потом вы сказали: "Для начала из него, выйдет пригоршня". Вот столечко. (Для наглядности он сложил ладони ковшиком.) И точно в два из него столько и вышло. Не больше и не меньше.

- Черт-те что!

- Ага. А потом вы сказали: "В половине третьего из него выйдет по край вот этого совочка". - Мистер Даусон засеменил к крыльцу, поднял совок, прислоненный к крышке угольной ямы, и протянул его мне. - Вот он, совочек. И тютелька в тютельку по моим часам из него вышло ровнехонько столько, я смерил.

- Не может быть! Вы уверены?

- Хотите верьте, хотите нет. А потом вы сказали: "В три часа его полностью прочистит" - и произошло это минута в минуту. Я как раз на часы посмотрел, а он задрал хвост и избавился от всего, что его допекало. И с той поры здоровехонек.

- Чудесно, мистер Даусон. Очень рад узнать это. - Я помотал головой, чтобы стряхнуть паутину фантазий, которая начала меня обволакивать. Я обычный ветеринар, работаю не покладая рук и добросовестно, однако этим все исчерпывается, и меня смущает, когда во мне усматривают гения, но, как обычно, медовые хвалы мистера Даусона умягчительной мазью ложились на синяки и шишки моего самолюбия. Должен сознаться, я получал много удовольствия от них и не огорчился, когда он продолжил:

- Ну раз уж вы тут, взгляните-ка еще и на эту свинку. - Взяв меня под локоть, он повернул к хлеву. - Вот она! - сказал фермер, опираясь на загородку закутка, где на соломе распростерлась великолепная свинья в бахроме деловито сосущих поросят. - Та самая, у которой нога вздулась. Совсем охромела, и очень я за нее тревожился. А вы ее кольнули, оставили мази втирать в опухоль, и утречком от нее следа не осталось.

- То есть... она исчезла за одну ночь? Полностью рассосалась?

- Во-во! Я не шучу и не придумываю. Совсем прошла.

- Ну... просто поразительно...

- А для меня тут, мистер Хэрриот, ничего поразительного нет. Что бы вы ни делали, все ладно выходит. Уж и не знаю, как бы я без вас обходился!

Даже в полной растерянности я был тронут такой беззаветной верой. И мог только надеяться, что ее ничто не погубит.

Но когда мистер Даусон вызвал меня несколько недель спустя, я решил, что роковая минута настала.

- Ну, какая беда приключилась на этот раз? - спросил я. Старик потер подбородок.

- Странность, одно слово. Вот этот теленок. - Он указал на крепенького малыша в возрасте около месяца. - Не пьет молоко как положено, и все тут. Да вот я вам покажу. - Он плеснул молока в ведро и поставил его перед теленком, но малыш не стал пить, а наклонил голову, яростно боднул - и ведро покатилось, разбрызгивая молоко во все стороны.

- И так он каждый раз?

- Ну да. Сразу переворачивает. Хлопот не оберешься. Да и молочко хорошее зря пропадает.

Я осмотрел теленка, потом обернулся к его хозяину.

- По-моему, он совершенно здоров.

- Здоров, а как же. И озорной вдобавок. Вот только с ведром балует. Ну я и подумал, может, вы сделаете ему какой-нибудь волшебный свой укол, он и перестанет.

- Право же, мистер Даусон, - сказал я со смехом, - это не имеет отношения к медицине. Чисто психологическая проблема. Не нравятся ему ведра, и все тут. Боюсь, на этот раз ничем не могу вам помочь. А нельзя просто держать ведро, пока он пьет?

- Так я и держу. А он все равно норовит боднуть. - Мистер Даусон засунул руки в карманы и уныло посмотрел на меня. - Да можете вы что-нибудь сделать, конечно, можете! Ну пусть не в медицине дело, так ведь он - животное, а со всеми моими животными у вас всегда все получалось прямо на диво. Попробуйте, а? Уколите его чем-ничем.

Я посмотрел на огорченное лицо старика. Если я уйду, ничего не сделав, он, наверное, очень расстроится. Но как уступить его капризу и не сыграть роль полного шарлатана? Если не сделаю инъекции, он будет горько разочарован, но вот что... что? Мысленно я перебирал содержимое моего багажника и уже совсем отчаялся, когда вдруг зримо представил себе ампулу тиамина - витамина В. Мы делали его инъекции при мозговом заболевании - церебро-кортикальном некрозе, и хотя теленок им не страдал, да и вообще был здоров, все-таки средство это было связано именно с головой. А чтобы усмирить свою совесть, я решил ничего не брать со старика за визит.

Я сбегал к машине.

- Сделаю ему инъекцию вот этого, - сказал я и был вознагражден сияющей улыбкой. Пусть инъекция не принесет никакой пользы, но свою службу она уже сослужила. Старик ободрился, и, если на то пошло, будет не так уж плохо, если хоть раз лечение не возымеет успеха. Мантия непогрешимости спадет с моих плеч, и от меня уже нельзя будет ждать невозможного.

Миновал месяц, прежде чем я снова увидел мистера Даусона. Он перегибался через жердяную ограду на ярмарке скота, а увидев меня, замахал и поспешил ко мне. Я предвкушал момент, когда впервые ему придется сообщить о неудаче. Какие слова он подберет? Ему же еще никогда ничего подобного говорить не приходилось. И я не сомневался, что развенчать меня для него - тяжкая задача.

Он поглядел на меня широко раскрытыми глазами.

- Ну, мистер Хэрриот, опять вы себя показали!

- Показал? - Я в недоумении уставился на него.

- Ага! С тем теленком. Ваш укол еще как сработал!

- Что?!

- Ну да! - Счастливая улыбка разлилась по лицу. - С того дня ни единого раза с ведром не бодался!