"Любовь, страсть, ненависть" - читать интересную книгу автора (Коллинз Джоан)

Глава 14

Калабрия, 1945 год

Умберто Скрофо вернулся в свою деревеньку в Калабрии очень богатым человеком. На все то, что он награбил во время войны, он мог теперь купить себе землю для постройки огромного дома в самой высокой части этого гористого края. Почва здесь была твердая, каменистая, плохо поддающаяся обработке. Жили здесь в основном бедняки, и у Умберто не было недостатка в дешевой рабочей силе, чтобы возделывать его землю.

Благодаря огромным суммам, вложенным в недвижимость, Скрофо стал влиятельным человеком в Калабрии. Правда, его влияние не было таким всеобъемлющим, как власть «коза ностры», которая все так же железной рукой правила жизнью и судьбами людей. Однако у Скрофо было достаточно власти, чтобы обеспечить себе ту безмятежную жизнь, к которой он так долго стремился.

Внутри своей крепости он построил маленький кинозал, где наслаждался последними голливудскими фильмами. Большинство ночей он проводил в одиночестве в обитой вельветом комнате, внимательно разглядывая фотографии молодых блондинок, которыми страстно хотел бы обладать: молодые невинные девушки, вроде Бониты Грэндвилл, Джун Хавер, Мэри Бис Хьюджес, возбуждали его больше всего. Юные девушки, производившие впечатление зрелых женщин. Часто, когда он разглядывал фотографии, его крошечный член становился твердым, и Умберто мастурбировал.

Из-за того случая с французской проституткой Скрофо теперь редко занимался любовью. Черноволосые женщины Гидры с их оливковой кожей не привлекали его, он предпочитал предаваться своим тайным мечтам.

Помимо голливудских фильмов у него была большая коллекция фильмов о гомосексуалистах и лесбиянках, сделанных в Скандинавии. Свежие северные красавицы, резвящиеся обнаженными в бассейнах, саунах и деревенских речушках, всегда сильно возбуждали его.

Однажды после обеда, уместив необъятное тело на огромной кушетке, он просматривал каталог Кристи. Вдруг он заметил в окне молодую блондинку изумительной красоты, которая ухаживала за его клумбами. Она подняла глаза и, увидев, что он на нее смотрит, залилась краской и отвела взгляд в сторону. Скрофо почувствовал, что ее красота и невинность возбуждают его. Впервые за много лет Умберто почувствовал такое сильное влечение к женщине и решил действовать.

Наведя справки, он узнал, что она племянница его садовника. Ее родители погибли в автокатастрофе, и садовник с женой взяли ее к себе. Ее звали Сильвана, и ей было семнадцать лет.

Умберто устроил так, что девушке дали работу в доме, она стала горничной. В ее обязанности входило стирать пыль и ухаживать за произведениями искусства, которые стояли на столах и в стеклянных шкафах его виллы.

Каждый день Сильвана весело принималась за работу, что-то тихо напевая про себя, и на ее изогнутых нежно-розовых губах играла улыбка. Всякий раз, когда Сильвана ловила на себе пристальный взгляд Скрофо, она заливалась краской.

Вскоре он буквально бредил этой девушкой, мог думать только о ее груди, ее невинных серых глазах, о нежных изгибах тела под простым платьицем из голубого ситца. У одной из деревенских портних он заказал ей другой костюм, французского фасона, он видел такой в кино. Надев его первый раз, Сильвана смутилась, но синьор настоял… в конце концов, он был ее уважаемым хозяином.

Однажды в полдень Сильвана вошла в гостиную Скрофо, перед этим робко постучав в дверь. На ней были прозрачные черные чулки, короткая черная юбка с оборками, белый чепчик с кружевом на роскошных золотистых локонах – такой, наверное, носили женщины во времена Буше. Она стала на колени, чтобы стереть пыль с узкой полки, прикрепленной к стене, и Умберто испытал танталовы муки, увидев ее ажурные трусики и пышные белые ляжки выше черных чулок.

Он шагнул к двойной двери, тихонько прикрыл ее и повернул ключ в замке. Сильвана была занята протиранием драгоценного позолоченного столика, и, когда Умберто, тихо подкравшись сзади, начал лапать ее за грудь, она в ужасе закричала.

– Нет, пожалуйста, нет, синьор, – хныкала она, и ее перепуганные глаза возбуждали Скрофо еще больше, ему казалось, что его крошечный член вот-вот прорвет штаны.

– Да, да, моя дорогая, да, и прямо сейчас, – дребезжащим голосом говорил он, хрипя и напрягаясь. Разорвав блузку, он обнажил ее девичью грудь с упругими розовыми сосками, от которой у него просто потекли слюнки. – Я должен обладать тобой, Сильвана, должен. Будь хорошей девочкой, я не сделаю тебе больно.

Ее душераздирающие крики возбуждали его еще больше, и он повалил Сильвану на яркий абиссинский ковер. Бархатные занавески защищали комнату от солнечного света, а толстые каменные стены не пропускали ни одного звука.

Огромное тело Умберто придавило Сильвану к полу, и никто не слышал ее криков, пока он насиловал ее весь оставшийся день. Кровь залила ей все лицо и спину из-за того, что он бил ее, и, к счастью для себя, через некоторое время она потеряла сознание. Она напоминала ему ту французскую проститутку в Париже, и это заставляло его мучить Сильвану еще больше.

– Шлюха, – зло бросил он и стал наносить пощечины по ее безжизненному лицу. – Дешевая шлюха, ты этого заслуживаешь.

Наконец он кончил. Сильвана, как тряпичная кукла, лежала у камина. Ее одежда превратилась в лохмотья, лицо было в синяках, она едва дышала от слез и побоев, все тело было залито кровью. Умберто холодно посмотрел на нее, застегивая молнию на брюках. Сильвана открыла глаза и затравленно посмотрела на него. Теперь она вызывала у него только отвращение. Желания больше не было, она была похожа на сломанную игрушку.

– Синьор, помогите мне, пожалуйста, – ползя по ковру, сказала она. Слова с трудом срывались с распухших изувеченных губ.

– Пошла вон, – резко сказал Умберто, вытирая свою вспотевшую лысую голову шелковым платком и приводя одежду в порядок. – Вон, и немедленно. – Он отвернулся от нее и, удовлетворенно улыбнувшись, налил себе бренди. – Я с тобой закончил, маленькая шлюха.

В душе он торжествовал. Он еще кое-что мог, и довольно неплохо. Впервые за два года он сделал такое с женщиной. После того как эта тварь в Париже чуть не убила его и лишила большей части сексуальных желаний. Но той юной проститутке не удалось довести дело до конца. Он все еще оставался мужчиной, этакий жеребец, производитель, несмотря на крошечный пенис, который так веселил девушек, когда он в молодости пытался заняться с ними любовью.

А он и сейчас молодой, разве не так? Скрофо стал прихорашиваться у зеркала, стараясь не замечать расплывшиеся черты лица, толстые губы и короткую шею с широким шрамом. Он видел только копию Бенито Муссолини: солдат, патриот и властный мужчина, неотразимый для женщин. Увы, теперь Бенито мертв; его позорно казнил свой собственный народ. Однако Умберто слишком любил себя, чтобы долго горевать о безвременной кончине Муссолини. Его сексуальная энергия вновь достигла своего пика и стала неимоверной. Сейчас он мог бы удовлетворить еще одну женщину. Много женщин. Он не думал о Сильване: то, что он обладал ею, не играло для него никакой роли – она была ему безразлична. Но у нее могут быть хорошенькие подружки, сестричка или кузина. Он обязательно узнает это.

Следующей ночью, когда Умберто мирно спал в своей ампирной кровати с балдахином, которая, по слухам, принадлежала когда-то Наполеону, закрытые на замок двери распахнулись и в спальню вошли четверо мужчин в надвинутых до бровей шляпах. Не говоря ни слова, они встали по обе стороны кровати и схватили его, продолжая молчать, даже когда он стал хриплым голосом звать на помощь. Куда все подевались? Почему никто не отзывается? Где все его телохранители? Где прислуга? Но на его крики так никто и не ответил, когда бандиты поволокли его по мраморным ступенькам лестницы, в доме было темно и тихо как в могиле. Они протащили его по ухоженным лужайкам сада, призрачно-зеленым в лунном свете, и спустились вниз на усеянный крупной галькой пляж.

Подвывая от страха, с побагровевшим шрамом и изрезанными в кровь об острые камни ногами, Умберто испытал неведомый дотоле ужас.

Ему туго стянули веревкой руки и ноги и бросили в стоящую на берегу маленькую рыбацкую лодку. Четверо мужчин забрались в другое суденышко и стали буксировать крошечную посудину с Умберто прямо в открытое море, навстречу опасным течениям, которые несли свои воды в сторону, противоположную берегу. В отраженном свете луны было видно, как они ухмыляются, однако глаза их оставались холодными.

– Что вы делаете? – задыхался Умберто, чувствуя, как сильно стянута его шея. – Куда вы меня тащите?

– Мы посылаем тебя на смерть, подонок, – прорычал их предводитель, – умирать, свинья, умирать в одиночестве и страхе. И, если ты выживешь и посмеешь вернуться в эти края, мы найдем тебя и убьем, причем так, что ты пожалеешь о том, что появился на свет, это мы тебе обещаем.

Один из них отцепил буксирный трос, и быстрое течение понесло Умберто в море.

– Зачем? Зачем вы это делаете? – скулил он. – Что я такого сделал?

– Это за Сильвану, – выкрикнул самый высокий из них, – мы ее кровные братья. Если ты вернешься в Калабрию, мы отрежем тебе яйца, запихнем в рот, а потом убьем, и ты будешь умолять нас сделать это, перед тем как мы с тобой покончим. Антонио Ространни дал нам на это свое благословение, и он хочет это видеть. – Они грубо рассмеялись. Умберто похолодел. Ространни – самое грозное имя во всей южной Италии. Крестный отец мафии, чье слово – неписаный закон. И, если эта девушка, Сильвана, действительно имеет покровителя в «коза ностре», он может считать, необычайным везением, что ему сразу не перерезали горло, пока он спал.

Лодку относило все дальше в открытое море, а четверо мужчин неподвижно сидели в своей шлюпке, наблюдая за посудиной Скрофо. Потом Умберто заметил весла, глиняный кувшин с водой и несколько сухих бисквитов – еда на несколько дней, да и понадобится она ему только в том случае, если он сумеет избавиться от веревок, которые так туго стянули запястья, что кисти рук уже онемели.

– Куда же я поплыву? – прошептал он. – Я же не выживу в этой лодке. Как мне спастись?

– Пошел к черту, – усмехнулся главарь, пока лодки все больше удалялись друг от друга. – Твое место в аду, с извращенцами и другим дерьмом, плыви туда, свинья.

Неожиданное исчезновение ненавистного Умберто Скрофо стало праздником для всей маленькой деревеньки. Хотя люди и подозревали, что тут что-то нечисто, ни один человек из многочисленной обслуги Скрофо не сказал, что он что-то видел или слышал той ночью, когда Скрофо так таинственно исчез. Несмотря на настойчивые поиски полиции, никаких следов Умберто обнаружено не было. Несколько месяцев спустя остатки маленькой рыбацкой лодки обнаружили на берегу в северной части итальянского континента. Лодка была разбита на куски, в ней лежали только какие-то лохмотья, которые полиция идентифицировала как одежду Скрофо. В связи с этим происшествием Умберто Скрофо был официально объявлен погибшим.

Его роскошный особняк был продан, а великолепные вещи разделены между оставшимися калабрийскими родственниками. Двоюродные братья и сестры, тетушки и дядюшки, которые насмехались над ним и презирали его, когда он был ребенком, оказались теперь наследниками чудесных картин и всего того, что награбил Скрофо, что он вывез из Парижа и с Гидры.

Заупокойная месса, на которой присутствовали все родственники, прошла со всеми формальностями, однако нельзя было сказать, что хоть кто-то оплакивал его. Очень скоро он был окончательно забыт всеми, кроме Инес Джиллар и Николаса Станополиса. Они по-прежнему помнили о нем.