"Барон и Звезды" - читать интересную книгу автора (Кризи Джон)5Мужчины пристально смотрели друг на друга добрых двадцать секунд. Затем хозяин вкрадчивым голосом с легким нетерпением осведомился: – Вы меня не поняли? – О, еще бы! – вздохнул Джон. – Только я не успел привыкнуть к вашей манере шутить. Она кого угодно собьет с толку! Мужчина наморщил сильно изогнутые густые брови. – Интересно, кто из нас шутит? – Уж конечно, не я! Неужели выдумаете, что путешествие, которое вы заставили меня совершить, может настроить на веселый лад? – И что это значит? – А то, что я не имею ни малейшего представления, где находятся Звезды. Только и всего! Насколько я понимаю, вы потратили массу усилий без всякого толку. Хотя, конечно, ваше маленькое похищение удалось на славу, дорогой сэр... Кстати, могу я узнать ваше имя? Мужчина совсем неожиданно рассмеялся. – Честное слово, вам не занимать хладнокровия! Мне это нравится. Так что, если вам нужно как-то меня называть, можете звать Грюнфельдом. Но вернемся к Звездам. Я хочу их отыскать. Причем любой ценой. – По правде говоря, – заметил Джон, закуривая, – никак не могу понять, почему эти драгоценности не у вас. Ведь это вы организовали... несчастный случай с ла Рош-Касселем. Я не ошибаюсь? – Нет, не ошибаетесь, – со спокойным цинизмом признал Грюнфельд. – И папка ла Рош-Касселя действительно у меня. – Так что же? Она была пустая? – Еще хлеще... в футляре лежали поддельные бриллианты! – Поддельные? Решительно, вы удивляете меня все больше и больше. Вы уверены, что это не настоящие? Грюнфельд хмыкнул. – Можете не сомневаться, уж я-то сумею отличить имитацию, какой бы умелой она ни была. Те пять Звезд, которые у меня, – подделка. – Но я и мысли не допускаю, что ла Рош-Кассель собирался продать мне копии! – искренне признался Джон. – Я прекрасно разбираюсь в драгоценных камнях, и ему это известно. Накануне я имел возможность как следует рассмотреть бриллианты. Смею вас уверить, они были подлинные! И великолепные! Признаюсь, я совсем перестаю что-либо понимать в этой истории. Некоторое время Грюнфельд молча сверлил глазами Мэннеринга. Наконец он, видимо, принял решение. – Что ж, я вам верю. Более того, не сомневаюсь, что мы с вами отлично поладим... – Это бы меня весьма удивило, – самым светским тоном отозвался Джон. В бледных глазках мелькнул огонек, явно не предвещающий ничего хорошего. – Это почему же? Прежде чем Джон успел ответить, в дверь тихонько постучали, и в комнату вошла молодая женщина с подносом, на котором стояли чашки и серебряный кофейник. Эта высокая брюнетка в золотистом платье, выгодно обрисовывавшем роскошную фигуру, была бы ослепительной красавицей, если бы ее левую щеку не портил шрам, приподнимавший уголок рта в странной усмешке. Джон заметил, что глаза ее слишком сильно блестят, зрачки расширены, а ноздри необычно бледны и сжаты. По этим признакам легко было определить, что женщина увлекается кокаином. Она ловко открыла дверь, не выпуская подноса из рук, и поставила его на низкий столик. Ее плечи и грудь казались такими же шелковистыми и почти того же тона, что и платье. В ушах и вокруг шеи мерцали изумруды. Грюнфельд весьма светски познакомил Джона со своей подругой. – Минкс, представляю тебе мистера Мэннеринга. Вы можете пить кофе совершенно спокойно, Мэннеринг, Минкс – итальянка по отцу. Кофе не помешает вам ответить на мой вопрос: так почему же мы не сможем договориться? – Просто потому, что мне омерзительны убийцы, – холодно бросил Джон. Молодая женщина едва не выронила чашку, которую протягивала Мэннерингу, но Грюнфельд не шелохнулся, а лишь злобно процедил сквозь зубы: – Это слова, о которых вы можете очень скоро пожалеть. – В самом деле? – Неужели я должен объяснять вам, почему, Мэннеринг? Конечно, вы не можете знать, где сейчас находитесь. Но вы видели меня, видели Лаба и Минкс... Сильно сомневаюсь, что вы забудете нас, как только вернетесь домой... – Вы правы: я никогда не забываю красивых женщин! – Джон ослепительно улыбнулся Минкс. Она на секунду застыла, потом улыбнулась в ответ. – Видите ли, – продолжал тем временем Грюнфельд, – если бы это зависело только от меня, я продержал бы вас тут несколько недель, пока не отыщу Звезды. Потом я уеду из Англии и вы перестанете быть для нас опасным, несмотря на ваши связи с Ярдом. Как видите, я хорошо информирован на ваш счет. Сбежать отсюда вам бы не удалось – это я гарантирую! Но, кроме меня, есть еще Лаба, а он не желает рисковать. – И у вас на совести будет еще одно убийство, – довольно небрежным тоном заметил Джон. – О, пустяки! Одним больше, одним меньше... Жест Грюнфельда был настолько красноречив, что Джон понял: этот человек, ни секунды не колеблясь, прикажет его убить. – И напротив, все сложилось бы совершенно иначе, захоти вы сотрудничать с нами. Я всегда мечтал иметь в своей организации человека, вхожего в Ярд. Надеюсь, по крайней мере, мое предложение не кажется вам оскорбительным? Джон задумался. Когда за дело принимался Барон, он мгновенно утрачивал способность морализировать и не отягощал себя излишними угрызениями совести. Барон не отступал ни перед ложью, ни перед пустым обещанием. Но сейчас речь шла об убийстве! А это был барьер, непреодолимой стеной отделявший не только Барона, но и профессиональных грабителей и связанных с ними скупщиков краденого от банды гангстеров и убийц. Джон поклялся себе никогда не переступать этой границы. Ярду было известно, что Барон не способен на убийство, в это же верила и Лорна. И все-таки долю секунды Джон колебался – на кон была поставлена его жизнь... может, ради этого стоит уступить? Но тут перед его глазами всплыло грустное, встревоженное лицо де ла Рош-Касселя, и Мэннеринг понял, что никогда не сможет объединиться с его убийцами. – Оскорбительным – нет, но неприемлемым – да! – твердо ответил он. Грюнфельд задумчиво потер кончик носа. – На вашем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем отказываться... Я полагаю, нам стоит попробовать убедить вас. Правда, Минкс? Он слишком красивый парень, чтобы просто так, с легкостью отказаться от жизни, как ты считаешь? – Да! Пожалуйста, Лью, дай ему несколько часов на размышления! – Решено. Я даю вам двенадцать часов, Мэннеринг. Этого более чем достаточно. – Даже слишком много. Я, знаете ли, наверняка останусь при своем мнении. – Повторяю еще раз: хотите жить – должны дать согласие сообщать нам о намерениях полиции. – О, я прекрасно вас понял. Но прежде чем отправиться размышлять о своей участи, я хотел бы кое о чем вас спросить. Это вы украли Звезды из Версаля? Грюнфельд пожал плечами. – Не думаете же вы, что покойный ла Рош-Кассель мог совершить подобный подвиг? Мы забрали драгоценности среди белого дня на глазах у всего Парижа и доброй дюжины полицейских охранников в так называемом штатском. Должен заметить, Минкс была неподражаема! Вы и представить себе не можете, какое впечатление производит на француза обморок красивой женщины! Джон как знаток не мог не восхититься. – Поздравляю! – Как видите, в ваших же интересах начать работать с нами. Кстати, если мы разыщем бриллианты, я их продам вам по вполне разумной цене, – предложил Грюнфельд, нажимая на кнопку. – А теперь Лаба отведет вас в спокойный уголок. Но не вздумайте вообразить, будто сумеете меня обмануть. Если вы примете мое предложение, я позабочусь о том, чтобы об измене не могло быть и речи! Вошел мрачный, молчаливый Лаба. – Отведи этого господина вниз! – рявкнул Грюнфельд. Его аффектированная вежливость мгновенно исчезла, и он заговорил с "мягкостью" немецкого ефрейтора. – Запри его в третьем номере, и пусть у двери постоянно кто-нибудь дежурит! А сам возвращайся назад – я объясню, что происходит. Да, Мэннеринг, забыл добавить одну мелочь: не думайте, будто ваше... исчезновение может причинить нам какие-либо неприятности. Мое "подземелье", как вы его назвали, – просто мечта для того, кто хочет избавиться от нежелательного субъекта. – Грюнфельд недобро рассмеялся. – Даже если, допустим, ваши дружки из Ярда отыщут вас, это будет очень далеко отсюда и... в водах Темзы! Подталкивая Джона перед собой, Лаба спустился с ним на несколько ступенек, они прошли по узкому коридору с цементированным полом и остановились перед металлической дверью. – Предупреждаю: это единственный выход, и я оставляю здесь своего лучшего стрелка. Так что без глупостей! Джон вошел в маленькую комнату, обставленную, как каюта-люкс: медь и красное дерево, шторы из желтого шелка, ковер. Окон здесь не было, но благодаря кондиционеру воздух казался свежим и приятным. Дверь захлопнулась, и Джон остался один. Его поймали в ловушку. Так он еще не попадался ни разу в жизни. А хуже всего то, что он в руках у жестокого и бессовестного бандита! Подумать только, всего два часа назад Джон спокойно ел холодную курятину у себя дома! При мысли об этом он почувствовал, что смятение проходит, и рассмеялся. – Представляю себе физиономию Линча, когда я ему все это расскажу! Если, конечно, я вообще смогу что-либо рассказать... Джон открыл инкрустированный шкафчик. Внутри оказался умывальник. Мэннеринг намочил салфетку и тщательно умылся холодной водой. Ему сразу стало легче. Он развязал галстук, вытянулся на узкой кушетке, погасил свет и стал разбираться в хаосе смутных мыслей, теснившихся в голове. Ла Рош-Кассель поручил Грюнфельду украсть Звезды. Теперь хотя бы это ясно. Но почему Грюнфельд стремился получить их обратно, не останавливаясь даже перед убийством? А главное, какого черта ла Рош-Кассель разгуливал с поддельными бриллиантами? Судя по всему, о том, что эти драгоценности – у ла Рош-Касселя, знали только трое: его дочь, Грюнфельд и сам Джон. Но у мадемуазель де ла Рош-Кассель не было никаких причин грабить отца... Грюнфельд явно не врал, утверждая, что у него только копии... Что касается Мэннеринга, то он лучше, чем кто бы то ни было, знал, что никаких бриллиантов не получал и не брал... "Либо в это дело вклинилась какая-то другая банда гангстеров... либо кто-то из людей Грюнфельда ведет двойную игру. Вот что доставило бы мне огромное удовольствие! Ну а теперь, мой друг, ты будешь спать как миленький. Проснувшись, разберешься, что к чему, и обязательно найдешь какой-нибудь выход. В конце концов, чего только с тобой не случалось. И, расслабившись, как у себя дома, Джон почти мгновенно заснул. Внезапно его разбудил негромкий скрип: кто-то открывал дверь! Грюнфельд? Лаба? Шорох шелковой ткани и волна духов оповестили, что это Минкс. На секунду молодая женщина замерла у дверей, освещенная горевшей в коридоре лампой. Джон рассматривал ее из-под прикрытых век. Минкс сменила ослепительное вечерное платье на столь же декольтированный красный пеньюар. Она закрыла дверь, и комната снова погрузилась во мрак. Джон быстро зажег ночник у себя над головой и прошептал: – Могу я осведомиться, для чего вы пришли ко мне в столь поздний час, дорогая леди? – Поболтать, – так же тихо ответила Минкс. |
|
|