"За все ответит Барон" - читать интересную книгу автора (Кризи Джон)7Благодаря прекрасной картотеке "Куинс" составление списка похищенных сокровищ не потребовало много времени и сил. Джон, проработав не более полутора минут, остановился и начал раздумывать о некоторых странностях этой истории. Каким чудом лорд Сванмор к половине одиннадцатого узнал об ограблении, если его обнаружили только в половине десятого? Мэннеринг отказывался верить, что Сванмор заглянул в магазин случайно... С самого утра Джона мучило неприятное ощущение, что грабители великолепно знали магазин, его внутреннее устройство, особенности системы сигнализации. И теперь он вспомнил одну мелочь, которую до сих пор совершенно упускал из виду: Сванмор знал все о бронированной комнате! Вообще-то Джон не водил его в подвал, но старый лорд видел план установки, и он, Мэннеринг, подробно объяснил, какие меры предосторожности превращают "Куинс" в неприступную твердыню. А у Сванмора – крупные финансовые осложнения... Джон задумчиво закурил. Лучше чем кто бы то ни было, он понимал болезненную страсть, охватывающую некоторых коллекционеров драгоценностей и толкающую их иногда на внешне бессмысленные поступки... Так что Сванмор вполне мог разыграть ловкую комедию: сначала доверить коллекцию Мэннерингу и узнать таким образом все необходимое о "Куинсе", потом нанять опытного взломщика и вернуть себе драгоценности... – ...а потом влепить в затылок пулю и грабителю, и его сообщнику... – вслух проговорил Джон. – Нет, друг мой, тут ты глубоко заблуждаешься! Наш убийца – некто, способный преднамеренно и хладнокровно отправить ближнего на тот свет... Слава Богу, подобных субъектов не так уж много! И либо я ничего не понимаю, либо два этих убийства помогут мне в конце концов добраться до грабителя! Мэннеринг снова взялся за картотеку и быстро закончил работу. Получив этот список и несколько фотографий, журналисты угомонятся хотя бы на некоторое время. Джон позвонил в клинику, куда отправили Лэррэби. Сиделка ответила, что больной еще не пришел в сознание и хирург пока не может прийти к определенному заключению. – Может быть, вы знаете, кого нам нужно предупредить? – спросила она тихим равнодушным голосом. Мэннеринг ответил, что сам оповестит семью Лэррэби, точнее говоря, его единственную дочь. И опять Бристоу вошел в тот самый момент, когда Джон вешал трубку. – Вы снова кому-то звонили? – подозрительно заметил он. – Если бы вы знали, до чего вам не идет подобная недоверчивость, Билл... Я звонил в клинику. Лэррэби пока лучше не стало. Если вы позволите, я немедленно отправлюсь к его дочери. Она живет в Патни-хилл... Или я под арестом? – Можете ехать, – буркнул супериндендант. – Но возвращайтесь побыстрее. Мы, вероятно, будем еще здесь. – Надеюсь все-таки, вы не переселитесь в "Куинс" окончательно! – вздохнул Мэннеринг. – Понятия не имею, – на полном серьезе отозвался Бристоу. Как только Джон поймал такси на Бонд-стрит и выяснил, что шофер, как ни странно, ничего не имеет против прогулки в Патни-хилл, его окликнул решительный юный голосок: – Мистер Мэннеринг! К нему с улыбкой приближалась девушка в вишневой замшевой куртке и серой юбке. Солнце играло в коротко стриженных светлых волосах, и Джон подумал, что Лорна права: Патриция Сванмор, с ее нежно-голубыми, как незабудки, глазами и безукоризненным цветом лица, очаровательна. Очевидно, такого же мнения придерживались и многие прохожие, более или менее незаметно провожавшие юную красавицу взглядом. – Я бы хотела составить вам компанию, – умоляюще улыбнулась девушка. – Или, по крайней мере, сесть в ваше такси... – А куда вы направляетесь? – спросил Джон, понимая, что спорить бесполезно. – Куда хотите. Мне надо поговорить с вами. Едва они уселись в машину, Патриция перестала улыбаться и повернула к Джону взволнованное личико. – Вы, конечно, догадываетесь, почему мне хотелось увидеться с вами? Папа уже заходил в "Куинс" сегодня утром? – Да, но, как вы могли убедиться, он меня не съел! Патриция Сванмор глубоко вздохнула и взяла Джона за рукав затянутой в серую перчатку крохотной лапкой. – Он был просто вне себя! Ни разу не видела отца в таком состоянии... Хотя он вообще... И снова – трогательно тяжелый вздох. Маленькая лапка отпустила рукав Джона, открыла черную кожаную сумочку и вытащила серебряный портсигар. Джон немедленно, протянул свой, но Патриция помотала белокурой головкой. – У меня есть ужасный порок, мой бедный друг. Я курю только французские сигареты. Пахнут они отвратительно, зато напоминают мне весенние террасы парижских кафе... И без малейшего перехода она продолжала: – Я изо всех сил пыталась внушить отцу, что идти сегодня в "Куинс" – верх неосторожности, но когда ему что-нибудь взбредет в голову... Девушка довольно непочтительно пожала плечами. – Надо признать, у него есть некоторые основания для беспокойства, – примирительно заметил Джон, – В конце концов, эти драгоценности – целое состояние, а их украли... – Это не повод вести себя как недоверчивый и капризный тиран! – сурово возразила Патриция. – Если я вам скажу, что он даже мне не доверяет... – Скажите, Патриция, с каких пор ваш отец... так изменился? – спросил Джон, стараясь подобрать слово, которое бы не задело дочерние чувства девушки. Но предосторожность оказалась совершенно излишней. – Вы хотите знать, с каких пор он потерял голову? – уточнила Патриция. Она грустно улыбнулась. – Я кажусь вам жестокой и несправедливой? Но это правда, Джон. После смерти мамы отец стал совершенно другим человеком. Я терпела целый год, но потом ушла из дома. А Джордж сбежал и того раньше. – Джордж? – Мой брат. Вы его не знаете? Джон покачал головой, и девушка продолжала: – Бедняга! Он тоже не может переварить исчезновение знаменитых фамильных драгоценностей Сванморов... Может, вам это покажется экстравагантным, но в нашей семье женщины довольно равнодушны к украшениям. Зато мужчины просто помешаны на них. Мама никогда не носила драгоценностей. Что до меня... Красивая машина или яхта – вот это да! Но какие-то разноцветные кусочки стекла, которым поклоняются под тем предлогом, что они когда-то украшали пальцы или запястья предков... Не говоря о том, что для девушки моих лет совсем не весело надевать, скажем, диадему, зная, что она уже красовалась на другой голове... отрубленной топором! Ф-ох! Должно быть, я одна из немногих знакомых вам женщин, что плевать хотели на побрякушки! – Лорну тоже они не особенно интересуют. – А вас? – Я обожаю драгоценности! – Джон скорчил забавную гримасу. – Да, но для вас это работа... и потом, вы любите их... разумно. На мгновение Мэннеринг увидел Барона, застывшего перед вскрытым сейфом, очарованного каким-нибудь знаменитым брильянтом или рубином. Он стоял, утратив всякое представление о времени и упуская драгоценные секунды... Патриция, гораздо менее взбалмошная, чем ей хотелось изобразить, снова вернулась к прежней теме. – Так вот, я говорила вам, что Джордж сбежал из дома. Они с отцом никогда особенно не ладили. Пока мама была жива, мы, хоть и с трудом, но как-то выдерживали, а уж после ее смерти... Девушка огорченно махнула рукой. – Так, может быть, перемена, случившаяся с вашим отцом, кроется именно в этом? – спросил Джон. – Он потерял жену и... Патриция не дала ему договорить. – Конечно, но, знаете, я не думаю, чтобы отец так уж любил маму... Они очень часто ссорились. Кажется, папа нравился женщинам, а мама была очень ревнива... Честно говоря, я никогда не пыталась копаться в этом... – Вполне понятно! – пробормотал Джон. Оба немного помолчали. Патриция бросила окурок на пол машины, небрежно раздавила, и тут же закурила новую сигарету. – А в чем именно изменился ваш отец? – поинтересовался Мэннеринг. – Например, раньше он почти не бывал дома. А за последние шесть лет он ни разу не сходил в театр. Это поразительно! – Возможно, он предпочитает телевизор? – улыбнулся Джон. – Уж не воображаете ли вы, что на Риджентс-парк есть телевизор?! – воскликнула девушка. – Папа не пожелал посмотреть ни одной передачи, за исключением той, когда показывали церемонию коронации. Да и то только потому, что сам был ее действующим лицом. Нет, Джон, можете мне поверить, раньше отец был общительным человеком. А теперь живет как старый бирюк. Конечно, он и прежде никогда не напоминал тех, кто готов пропустить по маленькой с первым встречным, но я никогда не думала, что он способен вести себя, как отставной дипломат-маразматик... Немного помолчав, Патриция с необычной для нее серьезностью добавила: – Джон, я боюсь, что его кто-то шантажирует! К величайшему изумлению девушки, это откровение отнюдь не поразило Мэннеринга. Он лишь пробормотал: "Вот как? В самом деле?", так что мисс Сванмор вздрогнула от негодования. – И это все, что вы можете мне сказать? – Когда коллекционер решается расстаться с дорогой ему вещью, а уж тем более с целой коллекцией, невольно приходит в голову, что он так поступает из-за очень серьезных причин, Патриция. Но мне бы хотелось знать, что вас навело на мысль о шантаже? – Разумеется, у меня нет ни одного доказательства. Я только заметила, что отец стал экономен до скаредности. В доме на Риджентс-парк не осталось никого, кроме лакея, шофера и нашей старой Нэнни. – Ясно. А как вы узнали, что отец собирается продать драгоценности? – Меня предупредила Нэнни, – объяснила девушка с видом опытного заговорщика. – И я пристала к папе с расспросами. В конце концов он признался, заметив попутно, что меня это вовсе не касается. Я должна вам кое-что пояснить: мы с Джорджем получили очень приличное наследство от бабушки и дедушки со стороны мамы. Драгоценности нам никогда не принадлежали. Такси следовало уже по Кингс-роуд. Патриция поглядела в окно. – Боже мой! – воскликнула она. – Я не собиралась забираться так далеко! Мы с Джорджем договорились пообедать вместе, а я так и не успела ничего вам рассказать! – Вы так думаете? – иронически осведомился Джон. – О, я знаю, я ужасная болтушка! – сокрушенно проговорила девушка. – Но я хотела просить вас об одной вещи: почему бы вам не попытаться самому найти коллекцию моего отца? Джон сделал вид, будто колеблется. – Да, я действительно мог бы попробовать... – без особого рвения сказал он и тут же добавил: – Только при одном условии, Патриция... – Я готова на любые условия! – обрадовалась она. – Так чего вы от меня хотите? – Чтобы вы сказали мне всю правду! – твердо заявил Мэннеринг. – Какую правду? Послушайте, Джон, я ничего от вас не скрываю! – Не сомневаюсь... Но вы, возможно, считаете, что некоторые мелочи не имеют никакого значения, а на самом деле они могут очень и очень мне пригодиться. Нам надо поговорить обо всем этом подробнее и не на ходу. – Только не сейчас! – Патриция вздохнула. – Сегодня с самого утра Джордж – как на раскаленных углях. – Ваш брат тоже знает о краже? – Естественно! Я вам уже говорила. Более того, я сама и сообщила ему эту радостную весть по телефону. – А вы обо всем узнали от отца? – Ну конечно! – Откуда же об этом проведал он? – Кажется, от знакомого журналиста, – самым естественным тоном отозвалась Патриция. И, нагнувшись, она постучала в стекло, чтобы шофер остановил машину. – Вот что я вам предлагаю, – сказал Джон. – Приходите ужинать со мной и с Лорной. В восемь часов в "Меррос". Согласны? Девушка кивнула, и Мэннеринг продолжил: – А пока постарайтесь припомнить все, что вам показалось странным в поведении отца. Поговорите об этом с Джорджем, а если понадобится, расспросите и свою старую Нэнни... – Положитесь на меня! Я принесу вам все, что смогу раздобыть, – воскликнула Патриция с горящими от азарта глазами. – Может быть, стоит попытаться разговорить папиного банкира? Но Джон отнесся к предложению скептически. – Обычно банкиры не очень-то разговорчивы... – Только не когда они влюблены! – самоуверенно рассмеялась девушка. Такси остановилось, и Патриция, попрощавшись с Джоном, умчалась, оставив после себя крепкий запах французских сигарет. |
|
|