"Не соблазняй меня" - читать интересную книгу автора (Ортолон Джулия)

Глава 11

Остаток дня Джеки провела за изучением дневников. Она читала все подряд, не пропуская ни слова. Зарывшись в гору подушек на кровати, которую она теперь про себя называла «королевским ложем», Джеки силилась удержать взгляд на странице, но глаза неумолимо слипались. Очень не хотелось прерываться, поскольку следующая запись начиналась словами: «Прошлой ночью капитан Кингсли побывал в моей спальне, и я, признаюсь без тени сожаления, с радостью приняла его».

Давно пора, подумала Джеки. Всю жизнь она только ислышала, что о великой любви капитана Кингсли и Маргариты. На самом деле в течение целых пяти лет их отношения оставались абсолютно невинными. Чудеса, да и только! Джеки не понимала, отчего они так долго противились страсти. Уже в первый вечер их знакомства капитан покорил Маргариту, и она с тех пор душой и телом стремилась быть рядом с ним. Он, писала она, так смотрел на нее, «словно всем своим существом жаждал слиться со мной в единое целое, чтобы разделить со мной наслаждение, которое, мы оба знаем, для нас под запретом. Между нами ни слова не было сказано о любви, а мне кажется, будто я была с ним близка уже тысячу раз».

Как может женщина противостоять желанию соединиться с мужчиной, о котором неустанно мечтает дни и ночи? Тем более с таким неотразимым мужчиной, как Джек Кингсли. Однако страх перед Анри вынуждал Маргариту действовать с крайней осторожностью. После рождения дочери у них установился хрупкий мир, и она, оставив мысли о бегстве, стала заботиться о том, чтобы, по крайней мере, со стороны их брак выглядел счастливым, тогда как Анри, не имевший с ней супружеских отношений, искал плотских утех на стороне. Это, тем не менее, не мешало ему жестоко избивать жену за любой, пусть даже существующий только в его воображении, проступок. Застань он Маргариту с любовником, ей не было бы прощения. Она, правда, и побои мужа стерпела бы, так велика была ее любовь к Кингсли, но опасалась за жизнь Джека.

Она боялась, что тот предпримет что-нибудь в ее защиту, если узнает страшную правду о ее браке, которую Маргарита всячески от него скрывала. Впрочем, и возможности рассказать ему обо всем у нее не имелось. Когда Джек бывал в их доме, он, решив все дела с Анри, обычно оставался на ужин, после которого все они гуляли вдоль берега моря или сидели в музыкальном зале, где Маргарита пела. Анри ни на минуту не оставлял их наедине, втайне от Джека посылая жене самодовольные ухмылки. Негодяй отлично знал, что капитан Кингсли вожделеет к его жене, и дразнить его, удерживая Маргариту на расстоянии, доставляло ему ни с чем не сравнимое наслаждение.

Но вот наступил момент, когда Джек с Маргаритой оказались больше не в силах сопротивляться охватившей их с первой же минуты знакомства страсти.

Джеки снова попыталась сфокусировать взгляд на строчках, но слова плыли перед глазами. Быть может, если смежить веки всего на несколько минут…

Джеки безвольно откинула голову на подушку, дневник выскользнул из ее рук. У нее еще будет сегодня время, она сможет почитать и попозже. Однако стоит поторопиться: результаты экспертизы письма могли прийти в любую минуту. Как только они будут получены, состоится вторая встреча с историческим обществом, теперь уже по поводу подводных раскопок. Если и на этот раз Карл Райдер решит досадить им, расстроив их планы, она тут же вернется в Корпус-Кристи.

Пусть Эйдриан и уверял, будто его сестрам нет дела до ее прошлого, но если они из-за этого лишатся возможности поднять со дна кулон, вряд ли у них с Джеки сложатся деловые отношения.

Зевнув, она поудобнее устроилась на подушках и снова вернулась мыслями к Маргарите. Неустанная ежеминутная борьба этой женщины за то, чтобы прожить день и не дать отчаянию сломить себя, вызывала глубокий отклик в душе Джеки. Заставляя себя сосредоточиться на том единственно хорошем, что было в ее жизни — на заботах о своей красавице дочери и дружбе с Джеком, — она лишь и могла существовать.

Уже почти погрузившись в сон, Джеки подумала, что неплохо бы и ей, как Маргарите, почаще замечать в жизни светлые стороны — и тут же провалилась в темноту.

Сквозь сон до нее донесся стук окна в гостиной. Открыв глаза, она обнаружила, что комната погружена во мрак. Когда же наступила ночь? Вновь послышался звук, словно кто-то стучал в окно. С тяжелой головой она откинула в сторону плотное одеяло, хотя отчетливо помнила, что, засыпая, ничем не укрывалась, и, встав с постели, огляделась по сторонам. Комната качалась перед глазами, как будто она выпила лишнего. На стуле рядом с кроватью ей бросился в глаза зеленый, цвета листвы, отделанный кружевными оборками халат. Она машинально накинула его на себя поверх кремовой сатиновой ночной рубашки, которая тоже была ей незнакома.

Снова задребезжало стекло. За окнами с украшенными фестонами шторами по черному, как сажа, небу плыли свинцовые облака. Но вот небо очистилось, и на фоне бледной луны, на балконе она различила силуэт человека. В голове у нее закружилось. В смятении она застыла на месте, но в следующую минуту ей вдруг все стало ясно.

Она узнала стоявшего там мужчину. Это он сегодня прислал Анри записку с просьбой о встрече, а она, затаив дыхание, весь день ждала и молилась, чтобы он появился в их доме, но Анри условился встретиться с ним в городской таверне.

Ее сердце наполнилось радостью и страхом, когда она поспешила к балконной двери и бесшумно отворила ее. Он скользнул внутрь, впустив за собой струю холодного ночного воздуха, и прикрыл дверь.

— Жак… — шепнула она, лаская его имя своим французским выговором. Ей мучительно хотелось прикоснуться к нему, но она боялась, что он исчезнет, растворившись в воздухе, словно сон после пробуждения. Одетый во все черное, с распушенными по плечам волосами, он походил скорее на призрак, чем на человека из плоти и крови. — Что вы здесь делаете? Анри…

— Анри еще в городе, — отозвался он тоже шепотом. — Иначе бы я не пришел. Я должен был вас увидеть. Чтобы… попрощаться.

— Попрощаться? — Сердце у нее оборвалось. — Что это значит?

— Я больше не вернусь на Жемчужный остров. Вот почему я попросил Анри о встрече — хотел сказать, что отказываюсь доставлять ему грузы.

— Причина тому блокада янки? Я так боялась за вас! Как вам удалось прорваться?

— Это как раз не составило труда, уверяю вас. — Его лицо осветилось улыбкой. Ей было известно, что риск доставлял ему какое-то противоестественное наслаждение. — Я намереваюсь еще не раз повторить это.

— Но вы же сказали, что больше не будете перевозить грузы.

— Я не буду делать этого для Анри. Давайте присядем, и я все расскажу вам. — Он взял ее за руку и подвел к софе. Они оказались в островке лунного света, и она увидела, каким радостным возбуждением горят его глаза. — Я знаю, вы боялись этой войны, но для меня она открыла возможность, которую я не вправе упустить. Поскольку все порты на юге заблокированы, плантаторы лишены возможности переправлять хлопок на текстильные фабрики в Англии.

— Qui[3], я знаю. Долгое время они переправляли его сюда, в Галвестон, по железной дороге. Анри получает огромные доходы со складских помещений, пока ищет капитанов-смельчаков, готовых прорваться через блокаду.

— Он не один такой. Все судоходные компании в отчаянном положении и готовы на все. Они готовы нанять даже меня.

— Не понимаю. Вы хотите сказать, что раньше они не стали бы обращаться к вам?

— Маргарита… — Джек заглянул ей в глаза и тут же опустил голову. — Вам не все обо мне известно. Есть вещи, которые мне не хотелось бы вам открывать. Довольно будет сказать, что моя репутация среди честных деловых людей запятнана.

— Потому что вы контрабандист?

Он в изумлении резко поднял на нее глаза.

— Все эти годы я была женой Анри. Неужто вы полагаете, мне было неизвестно, что он промышляет доставкой нелегального товара? — Сердце Маргариты переполнилось негодованием. — Возможно, ему и удалось убедить жителей Галвестона в своей добропорядочности, но я-то знаю, чем он занимается в своем кабинете за закрытыми дверьми.

— То есть вы всегда знали, что я контрабандист? И все же принимали мою дружбу?

Встретив взгляд Джека, Маргарита смягчилась. Маска надменности и развязности скрывала человека, отчаянно нуждающегося в понимании и прощении.

— Oui, я знала. .

— Уверяю вас, это не мой выбор. Я был так воспитан. — На его лице застыло выражение горечи. — Возмужав достаточно, чтобы стать капитаном собственного корабля, я поклялся, что всегда буду соблюдать закон. Однако честные купцы, к моему разочарованию, не хотели иметь со мной дела: слишком часто их обманывал мой отец. Впрочем, и я тоже, когда ходил в море вместе с ним. Поэтому мне не оставалось ничего иного, как работать на Анри и ему подобных. Но теперь у меня появился шанс заслужить доверие людей. — Он взял ее за обе руки. — Это значит для меня гораздо больше, чем я бы мог выразить словами. Мне практически нечем гордиться, но теперь я хочу кардинально изменить и свою жизнь, и жизнь Эндрю.

— Эндрю — это ваш сын? — Джек кивнул.

— Я хочу, чтобы он гордился тем, что он Кингсли, а не стыдился этого, как я. Моя мечта может осуществиться, если я буду помогать южанам одержать победу в этой войне, а затем, когда она закончится, жить честно, и тогда все будет по-другому.

— Стало быть, вы решили порвать с Анри? — При мысли о том, что ей больше не придется видеться с ним, отчаяние овладело ею. — А вы не можете доставлять ему легальный товар?

— Наверное, могу. Впрочем, есть еще одна причина, по которой я не хочу работать на него.

— Какая же?

Джек помедлил, пытаясь заглянуть Маргарите в глаза.

— Маргарита, я… я просто не могу. Существуют вещи, о которых лучше умолчать.

— Вы пришли сказать, что уходите, что я никогда больше вас не увижу, но не хотите объяснить, почему? Как такое возможно? Вам известно, как я несчастна с тех пор, как живу здесь? Что в Галвестоне меня никто не принимает? Вы, по сути, мой единственный друг, и вот теперь покидаете меня?

— Я должен, говорю же вам!

— Но почему?

Джек резко поднялся, отошел в сторону и, остановившись перед одним из окон, устремил взгляд в темноту. Руки Маргариты, которые он выпустил из своих, тотчас озябли.

— Боже милостивый, я поклялся, что ни за что не скажу вам этого, но… — Он приложил ладонь ко лбу. — Я не могу работать на человека, жену которого люблю.

Сердце Маргариты замерло от этих слов, но потом забилось с такой силой, что она чувствовала каждый его удар.

— Вы любите меня?

Джек, сухо рассмеявшись, повернулся к ней.

— Наверное, даже больше жизни, ибо всякий раз я умираю, когда рядом с вами меня вновь и вновь посещает мысль о том, что вы никогда не будете моей. Я ценю нашу дружбу, но она мне в равной степени ненавистна, ибо я знаю: это все, на что я вправе надеяться.

Напуганная происходящим, Маргарита сидела совершенно неподвижно. Если она еще когда-нибудь увидит его после сказанного, их отношениям уже не быть прежними. Но она слишком долго таила в себе свою любовь, слишком долго молчала.

Дрожа всем телом, она поднялась и посмотрела ему в лицо.

— Вы ошибаетесь. Возможно, я по закону отдана другому, но сердце мое принадлежит только мне, и распоряжаться им вольна, только я. И я так много раз дарила его вам… — У нее перехватило горло, и на глазах выступили слезы. — Я дарила его вам всякий раз, как только видела ваше лицо или произносила про себя ваше имя.

Джек стоял, пристально глядя на Маргариту. Затем оба они разом устремились друг к другу, и их губы слились в жадном поцелуе. Маргарита не решалась поверить в реальность происходящего, о чем она мечтала так долго. Но тяжесть тела Джека, ощущение его губ на ее губах были слишком реальны, чтобы отрицать это.

Она прильнула к нему, вложив в свой поцелуй всю страсть, которую сдерживала пять долгих лет. Он подхватил ее на руки и направился к кровати…

Раздался стук в дверь.

— Эй, Джеки!

Джеки нырнула в темноту и, внезапно проснувшись, вскочила на кровати. В глаза нещадно било дневное солнце. Какого черта?

Опустив глаза, Джеки увидела, что на ней шорты и свободная футболка. Зеленого халата и шелковой сорочки не было и в помине. Выходит, она заснула, и ей приснился такой потрясающий сон. Хотя чувствовавшееся в теле возбуждение было, бесспорно, реальным.

— Джеки, ты одна? — спросил Эйдриан из-за двери.

— Подожди минуточку, — ворчливо отозвалась Джеки. Неужели нельзя было повременить еще минут десять, дать досмотреть сон до конца? Джеки широкими шагами подошла к двери и рывком распахнула ее.

— Чего тебе?

Эйдриан застыл, удивленный такой неприветливой встречей, но потом, как всегда, весело рассмеялся.

— Я тебя отвлек от чего-то?

— Я спала.

— Ты всегда такая недовольная со сна?

— Да, когда не дают досмотреть интересный сон.

— Правда? — В глазах Эйдриана загорелся интерес. — А меня в твоем сне, случаем, не было?

— Нет. — Джеки, задумавшись, потерла лоб. Хотя все же было у мужчины, который ей приснился, что-то общее с Эйдрианом: тот же рост, те же широкие плечи и длинные черные волосы, однако на этом сходство заканчивалось. У того лицо было более властным, черты более резкими и не такими совершенными, как у Эйдриана. Откуда она взяла все эти подробности? Ведь если бы это был обычный эротический сон — каким бы он стал, не разбуди ее Эйдриан на самом интересном месте, — логичнее было бы увидеть в роли любовника Эйдриана.

«Особенно в таком наряде!» — подумала Джеки, когда, опустив руку, увидела на Эйдриане пиратский костюм. А может, она все еще спит и самое интересное впереди?

— Чего это ты так вырядился?

— Был на Стрэнде[4], раздавал рекламные листки с приглашением на «Обед в Доме с привидениями». Костюм привлекает клиентов. — Эйдриан шагнул в комнату и развел руки в стороны, демонстрируя красный капитанский костюм — свободную белую сорочку и черные штаны, которые, облегая бедра, исчезали в высоких черных ботфортах. Джеки и раньше видела Эйдриана в этом наряде, в ночь «Бала пиратов», но почти стершийся в памяти образ был совсем не то, что живая реальность.

— Нравится? — спросил Эйдриан с улыбкой.

— Мне все равно.

— Врешь.

— Зачем ты меня разбудил? Была какая-то причина?

— Да, была. — Улыбка Эйдриана стала еще шире. — Я тут случайно встретил Карла Райдера, когда тот выходил из Туристического центра.

У Джеки душа ушла в пятки. — И?..

— Он получил результаты экспертизы.

У Джеки задрожали колени, и она ухватилась за туалетный столик.

— Подлинность подтвердилась! — объявил Эйдриан. — Он собирается испросить разрешения на все этапы работ, а это значит, мы на шаг приблизились к поискам.

Джеки вдруг стало трудно дышать.

— Вот как? Ему не нужна еще одна встреча? Он согласился взяться за это дело?

— Согласился! — Эйдриан сгреб Джеки в охапку и закружил по комнате. Но когда он опустил ее на ноги, она покачнулась, и ему пришлось придержать ее за плечи. — Празднуем! Сегодня вечером. Тогда и поговорим. Мне надо подавать ужин. Охладить шампанское. — Его руки скользнули вверх, обхватили лицо Джеки, и она почувствовала на своих губах его легкий поцелуй. Все длилось лишь миг. Лишь на миг замерло сердце Джеки, которая за это время успела испытать море ощущений. Огненная волна, прокатившись по ее телу, в конце концов обосновалась внизу ее живота.

Затем он отступил.

— Будет желание — спускайся вниз. Можешь посидеть со мной, составить компанию, пока я готовлю.

Джеки, ошарашенная, стояла без движения, безмолвно глядя, как Эйдриан вышел в холл и закрыл за собой дверь. С одной стороны, ей хотелось ударить его как следует за то, что он всего лишь одним мимолетным поцелуем возбудил ее, а с другой — так и тянуло позвать и попросить довести начатое до логического конца. Мало ей было сна!

Сон! И вновь мысли Джеки вернулись к Джеку и Маргарите. Она обернулась, обводя взглядом комнату. На глаза попался дневник, лежавший на полу. О подводных раскопках и круизах она подумает потом. Сейчас ей поскорее хотелось узнать, что случилось в ту ночь. Схватив дневник, Джеки снова забралась на кровать и, пролистав страницы, нашла нужное место.

Спустившись по лестнице до середины, Эйдриан внезапно остановился: его осенило. Ведь он только что поцеловал Джеки! Похоже, ни о чем не думал, потому-то поцелуй и был таким коротким. Надо же! Какая возможность упущена! Если бы он заранее собирался совершить подобную глупость, то хотя бы сосредоточился на ней и получил от нее удовольствие.

Эйдриан оглянулся через плечо, гадая, как, интересно, отреагировала на это Джеки. Она не оттолкнула его — хороший знак. Хотя она вообще никак не отреагировала. Наверное, восприняла поцелуй таким, каким он, по замыслу Эйдриана, и должен был быть, то есть платоническим.

Платоническим? «Да уж!» — усмехнулся Эйдриан. Когда дело касалось Джеки, ни о чем подобном и речи идти не могло. Хотя именно платоническими должны были быть его мысли о Джеки, ведь организация круизов, судя по всему, теперь вещь вполне реальная. Поэтому не мешало бы серьезно задуматься о своем поведении, как следует последить за собой.

Сделав таким образом себе внушение, Эйдриан устремился дальше, вниз по лестнице, чтобы переодеться и заняться ужином — после того, как примет холодный душ.

Через час Джеки дрожащими руками закрыла и отложила в сторону дневники. Прочитанное до мельчайших подробностей совпало с виденным ею во сне, и это напрочь лишило ее спокойствия. Она силилась найти этому феномену какое-то разумное объяснение. Может, она перед тем, как уснуть, зашла в чтении гораздо дальше, чем помнила, и затем ей это приснилось? Пожалуй, так оно и было.

Дневниковые записи, однако, не обрывались на том, что уже знала Джеки. Джек подхватил Маргариту на руки и отнес в постель, где они страстно, до изнеможения занимались любовью. А после, когда они лежали обнявшись, Джек просил Маргариту бежать вместе с ним. Но она сказала ему «нет», хотя собственный отказ разрывал ей душу. Попытка Джека выяснить у нее причины отказа ни к чему не привела: Маргарита не могла сказать ему, что безумно боится мести Анри, который непременно выследит их, вернет беглянку домой и накажет. Она лишь напомнила Джеку, что он хочет восстановить свое доброе имя. А ее бегство с ним может еще больше навредить ему. Когда распространится слух о том, что капитан Кингсли украл чужую жену, разразится страшный скандал.

Анри, пользующийся большим уважением среди судовладельцев, конечно, употребит все свое влияние, чтобы уничтожить Джека Кингсли. Маргарита же, любовь которой была так велика, не могла принять от Джека такой жертвы.

К тому же где-то в глубине ее души все-таки шевелилось сомнение. Ведь и Анри до свадьбы весьма убедительно изображал любовь. Что, если Джек, так же, как Анри, добиваясь ее, лишь преследует свои меркантильные интересы? Слишком часто Маргариту беззастенчиво использовали, и еще один такой удар от человека, столь горячо ею любимого, она уже не смогла бы перенести. Пусть все останется как есть. Она будет и дальше влачить жалкое существование, но зато сохранит веру в искренность Джека. Это лучше, чем, поставив на карту все, узнать потом, что заверения в любви были ложью. Это убьет ее. И Маргарита решительно отказалась оставить Анри, отринув бесполезные уговоры Джека. Тот было рассердился, но ее поцелуи и объятия в итоге успокоили его, и они вновь занялись любовью.

Между поцелуями Джек спросил Маргариту о кулоне, который был всегда при ней, и она поведала ему историю своего рождения. Рассказав, что украшение некогда принадлежало Жану Лафиту, Маргарита поинтересовалась, правду ли говорят, будто и Джек унаследовал от своего деда некое сокровище, ранее принадлежавшее Лафиту.

Джек со смехом подтвердил, что такое сокровище действительно у него есть и он хранит его в каюте как напоминание о том, чему не должно быть места в его жизни. Его слова стали лишним подтверждением Маргарите, что она поступает верно. Слишком много значило для Джека восстановление доброго имени его семьи, чтобы можно было пренебречь такой возможностью.

Маргарита сняла с шеи кулон, который носила, не снимая, всю свою жизнь, и отдала его Джеку. «Пусть он хранит тебя от всех несчастий», — сказала она. Услышав эти слова, Джек еле сдержал слезы. Сжимая в руке кулон, он поклялся хранить его вместе с сокровищем Лафита как символ всего самого лучшего, что должно сопутствовать достойному человеку. А когда он наконец докажет, что чего-то стоит, возможно, она, Маргарита, все же оставит ради него Анри.

Джеки и сама чуть было не прослезилась: Маргарита, судя по всему, совсем не понимала, насколько неуверен был в себе Джек. Он-то думал, что Маргарита отказывается бежать с ним, считая его не вполне достойным человеком. Ничего не могло быть дальше от правды. Впрочем, поразмыслив, Джеки заключила, что их с Джеком отношения были обречены с самого начала.

Джеки уже собралась продолжить чтение дневников, но тут ее взгляд упал на часы. Заметив время, она вспомнила недавно сообщенную ей Эйдрианом новость и тотчас повеселела. Раскопки будут! А это означает, что ей не придется покидать Жемчужный остров, поджав хвост. Она сможет возить туристов, видеться с Синклерами, погружаясь в ту чудесную, почти магическую ауру, которая, кажется, окружает их всех. Вот уж действительно повод для праздника!

Вскочив с кровати, Джеки умылась и оделась к ужину. Почти спустившись до конца лестницы, ведущей в квартиру хозяев, она вспомнила о поцелуе. Это недавнее происшествие живо воскресло в ее памяти, как только стоявший за стойкой Эйдриан поднял глаза и их взгляды пересеклись.

— Привет! — Она помялась.

— Привет. — Вид у Эйдриана был тоже не очень уверенный. Джеки заметила Рори за компьютерным столом в углу гостиной зоны.

— Джеки! Хорошо, что ты пришла. — Рори поманила ее. — Я тут обдумывала экскурсионные программы и хочу все рассказать тебе первой.

— Постой, — снова привлек к себе ее внимание Эйдриан. — Хочешь вина?

Его взгляд на сей раз, был таким твердым, что Джеки поняла: он имел в виду не только вино.

— Я…э-э…

— Давай я налью тебе.

Джеки осторожно приблизилась к стойке, не представляя, что Эйдриан может выкинуть. Разумеется, он не станет снова целовать ее сейчас, когда рядом его сестра. Хотя брошенный ею в сторону Рори быстрый взгляд сказал, что внимание той полностью приковано к монитору компьютера.

— Насчет того, что было наверху… — начал Эйдриан, понизив голос.

Джеки подняла голову, заглянула ему в глаза и, осознав, до чего же близко он к ней стоит, почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь. Если бы он захотел поцеловать ее еще раз, сильно тянуться бы к ней не пришлось. И снова от этой мысли по спине Джеки пробежал восхитительный трепет.

— Знаешь… э-э… — Эйдриан явно не находил подходящих слов.

«Держись естественно», — велела себе Джеки, прогоняя прочь воспоминания о том, какими сладкими на вкус оказались его губы.

— Ты, случаем, не о том братском поцелуйчике?

Эйдриан почувствовал облегчение.

— Вот-вот! Именно «о братском поцелуйчике». Я просто не хотел, чтобы ты подумала…

— Что ты хочешь меня? — Джеки выгнула бровь, борясь с желанием взять его лицо в руки, притянуть к себе и впиться губами в его рот. — Мы с тобой оба знаем об этом. А еще мы оба знаем, что тебе меня не видать как собственных ушей, следовательно, этот поцелуй ничего не значит. Так? — Джеки произнесла эти слова и тут же прокляла себя за проскользнувшую-таки в ее голосе нотку надежды.

— Так, — кивнул Эйдриан, и между его бровями пролегла глубокая морщина, словно он не знал, злиться ему или, наоборот, радоваться. — Я просто хотел удостовериться.

— Никаких проблем, — улыбнулась Джеки. — Хотя, если ты еще раз попытаешься это сделать, будь готов получить коленом в пах.

— Я учту. — Эйдриан передал ей бокал вина. — Мир-дружба? На сей раз по-настоящему. Я серьезно.

— Мир-дружба. — торжественно подняла бокал, гадая, как долго этот мир-дружба продлится на сей раз.