Элмор ЛеонардРомовый пунш

ЭЛМОР ЛЕОНАРД

РОМОВЫЙ ПУНШ

Перевод Е.Ивановой

Посвящается Джеки, Кэрол и Ларри

1

Утром в воскресенье Орделл повел Луиса смотреть шествие, устроенное белыми националистами в самом центре Пальм-Бич.

- Молодняк! Фашисты бритоголовые, - комментировал Орделл. - Вон, гляди, среди них есть даже девки. И туда же: вышагивают тут вместе со всеми. Представляешь? А сейчас идут ребята из "Клана". Что-то их сегодня не слишком много. Кое-кто вырядился в зеленое; мода это у них теперь такая весенняя, что ли. За ними, похоже, пристроились несколько "Рокеров за расизм"; здесь их знают больше как "Рыцарей Дикси". Нужно пройти вперед. Давай-ка начнем пробираться, - велел он, увлекая Луиса за собой.

- Я тут тебе хотел одного мужика показать. Мне сказали, что их ребята собираются пройти по Саут-Каунти и устроить митинг на ступенях у фонтана перед зданием муниципалитета. Ты когда-нибудь видел, чтобы вокруг было столько полицейских? Ну да, в общем-то, не сомневаюсь, что видел. Но все равно, глянь, сколько их сюда набежало. Тоже блюдут тут свой интерес: заранее надели шлемы и вооружились дубинками. С тротуара сойти нельзя, а если что не так, то знай: у них есть полное право огреть тебя по башке. Потому что они должны следить за тем, чтобы улица оставалась свободной для нацистов.

Стоящие поблизости люди то и дело оборачивались и поглядывали на Орделла.

- Вот это да! Куда ни глянь - повсюду репортеры, операторы со своими камерами. Видать, это ублюдство здесь почитается за величайшее событие, и всем жизненно необходимо знать об этом. А то как же: с ранья, тем более, что сегодня воскресенье, из дома выходят только одни почтенные богатые леди со своими собачонками, чтобы сделать пи-пи. Я имею в виду собачонок, а не леди. - Стоявшая впереди девушка посмотрела в их сторону и усмехнулась, и тогда, заметив это, Орделл сказал: - Как дела, крошка? Наверное, лучше всех, да? - Теперь он глядел вперед, мимо нее, а затем обернулся к Луису, и объявив скороговоркой: - Кажется, я вижу его, - начал продираться сквозь толпу, чтобы оказаться поближе к проезжей части улицы. - Ага, это точно он. Видишь? В черной рубашке с галстуком? Вон тот здоровый, наголо обритый детина. Я зову его Верзилой. Ему нравится, когда его так называют.

- Это же Ричард, - проговорил Луис. - Господи Иисусе...

- Похож на него, правда? Помнишь, как Ричард тогда крепко запал на все то нацистское дерьмо, что он собирал и хранил у себя дома? Те его пушки? Так у Верзилы их ещё больше.

- Какой серьезный, - сказал Луис. - Ты только посмотри на него.

- Жаждет власти. А оружие это его слабость, - продолжал Орделл. Знаешь, где чаще всего встречаются экземпляры, подобные ему? На выставках оружия.

Тут Орделл позволил себе сделать выразительную паузу. По логике Луис должен был бы поинтересоваться, а что, собственно, он сам, Орделл, делал на этих самых выставках, но встречного вопроса не последовало. Луис был занят тем, что сосредоточенно разглядывал молоденьких нацисток: все они казались ему тощими дурнушками с по-мальчишечьи коротко остриженными волосами.

- Вообще-то у меня есть кое-что, что смогло бы привести их в чуство, сказал Орделл, - и тогда в глазах у них снова появился бы здоровый блеск.

Стоявшие поблизости снова оглянулись в его сторону. У некоторых из них это вызвало усмешку. Луис принялся прокладывать себе путь сквозь толпу зевак, и Орделл поспешил вслед за ним, стараясь не отстать. Теперь, после отсидки и тюремных работ, Луис казался гораздо более широкоплечим чем был прежде, до того как угодил за решетку.

- Сюда, - подсказал Орделл, и так они пошли вдоль Саут-Каунти, опережая шествие, два давнишних приятеля: Орделл Робби и Луис Гара - негр с весьма светлым для негра оттенком кожи и довольно смуглый белый; оба они были родом из Детройта, в одном из баров которого судьбе было угодно свести их вместе, и в ходе завязавшегося разговора стало ясно, что прежде и тот и другой уже успели провести некоторое время в одной и той же тюрьме на юге штата Огайо, и что у них вообще довольно схожие взгляды на жизнь. Через некоторое время после той их самой первой встречи Луис уехал в Техас, где снова угодил за решетку. Вернувшись после отсидки домой, он опять встретил Орделла, у которого уже было готово новое предложение для него: вся идея заключалась в том, чтобы похитить жену одного подпольного дельца, сколотившего себе внушительное состояние, укрываемое им на Багамах, а затем потребовать за её освобождение миллионный выкуп. Луис согласился. Операция завершилась полнейшим провалом, и тогда же Луис зарекся впредь пускаться в подобные авантюры. И с тех пор прошло уже тринадцать лет...

И вот теперь у Орделла был готов какой-то очередной план. Луис чувствовал это. Ведь именно поэтому они сейчас были здесь, глядя на это уличное шествие бритоголовых парней в широких балахонах и остроконечных колпаках.

Орделл нарушил молчание.

- Помнишь, когда ты только-только вышел из тюрьмы в Хантсвилле, я познакомил тебя с Ричардом?

Ну вот, уже начинается. Теперь Луис не сомневался в этом.

- Сегодня все как будто так же, как тогда, - продолжал Орделл. По-моему, это судьба. На этот раз ты тоже только-только после отсидки, и я показываю тебе Верзилу - как будто бы сам Ричард вдруг воскрес из мертвых.

- Единственное, что я запомнил с того раза, - сказал Луис, - так это то, что мне пришлось не раз пожалеть, что наше с Ричардом знакомство вообще состоялось. Чего общего у тебя с этими фашистами?

- За ними довольно занятно наблюдать, - отозвался Орделл. - Ты только посмотри на их знамя. Так сразу и не догадаешься, что это такое: флаг СС или пиратский "Веселый Роджер".

- А может быть тебя просто осенила очередная гениальная идея, и ты снова хочешь испробовать её на мне? - язвительно поинтересовался Луис.

Орделл обернулся к нему, его взгляд был холоден и серьезен.

- Ты приехал сюда в моей машине. А это уже не просто идея, я заплатил за неё реальные деньги.

- А зачем ты показываешь мне этого детину?

- Верзилу? Вообще-то его зовут Джеральд. Как-то раз я по-дружески назвал его просто Джерри, так он ухватил меня за ворот, как следует встряхнул и сказал: "Меня зовут не так, сынок". Я сказал ему, что я тоже за чистоту рас, так что лично против меня он ничего не имеет. Было дело, познакомились с ним на выставке оружия...

Снова он с этими своими намеками.

Тогда Луис сказал:

- Ты так и не ответил на мой вопрос. А здесь-то мы что делаем?

- Так я тебе уже говорил. Ты же узнал в Верзиле одного из наших общих знакомых. Послушай, здесь поблизости живет ещё один человек. Скажу - не поверишь. Могу подсказать, что это женщина. Побробуй угадать, кто.

Луис лишь пожал плечами.

- Понятия не имею.

Орделл усмехнулся.

- Мелани.

- Шутишь.

Еще одно знакомое имя из прошлого. Только подумать, тринадцать лет назад...

- Да нет, правда. Мы с ней поддерживаем довольно хорошие отношения. Однажды Мелани мне позвонила... Сейчас она живет в моем доме на побережье это здесь же, в Пальм-Бич. Хочешь с ней повидаться?

- Вы живете вместе?

- Ну, можно сказать, я время от времени наведываюсь, чтобы её проведать. Так что если хочешь, то мы сегодня же после обеда отправимся туда. Знаешь, Мелани почти не изменилась - все такая же дылда, какой была раньше. Послушай, это же судьба, черт возьми! Представляешь, мы снова вместе. И теперь я собираюсь представить Верзилу Мелани.

Клонит к чему-то. Луис был в этом уверен.

- А это ещё зачем?

- Просто так. Хочу посмотреть, что из того получится. Это должно быть круто! Знаешь, Мелани же ничуть не изменилась. Можешь представить её рядом с этим бритоголовым нацистом?

Орделл вел себя, как ребенок, которому удалось узнать какую-то тайну ему нетерпелось побыстрее рассказать, в чем секрет, но в то же время очень хотелось, чтобы прежде его спросили бы об этом.

- Ты ведь ещё не решил, куда податься, ведь так? - сказал Орделл Луису. - Ты просто вышел из тюрьмы и теперь приходится все начинать сначала. Я вижу, усов ты больше не носишь, вон и седина уже появилась в волосах.

- Интересно, - заметил Люис, - а как тебе все-таки удалось выпрямить волосы? Ведь раньше у тебя была роскошная шевелюра.

- Ничего не поделаешь, приходится следовать моде.

Орделл осторожно провел рукой по жестким волосам, которые были теперь старательно зачесаны назад и собраны в хвост на затылке.

- Нет, - произнес он наконец, теребя пальцами прядь волос, - по-моему, ты и сам не знаешь, чего хочешь.

- По-твоему? - переспросил Луис.

- Ну надо же! Его взгляд полон нескрываемого презрения!.. Ну, кое-чему ты за решеткой действительно научился, - продолжал Орделл. - Только знаешь, Луис, вот в этой рубашке, в которую ты сегодня вырядился, ты больше похож на разнорабочего с автозаправки. Только вот сюда, на кармашек, осталось ещё пришить бирочку - "Лу". Лу, протри ветровое стекло и не забудь проверить уровень масла...

Орделл беззлобно улыбнулся, всем своим видом давая понять, что он пошутил. Наряд самого Орделла был выдержан в золотисто-белых тонах и состоял из джемпера оранжевого цвета и белых льняных брюк; на шее и запястье поблескивали золотые цепочки, и ещё на двух пальцах красовались массивные золотые перстни.

- Пойдем, досмотрим представление, - продолжал Орделл.

- Ты сам будешь похлеще любого шоу, - заметил на это Луис.

Орделл улыбнулся и по-борцовски задвигал плечами. Они прошли позади толпы, сдерживаемой кордоном из желтой ленты, натянутой полицейскими у лестницы перед фонтаном. Здесь выступал с речью молодой нацист, в то время как остальные участники шествия стояли молча, обернувшись лицом к толпе и испытывая чувство явного превосходства над всеми остальными собрившимися. Орделл начал было пробиваться через толпу зрителей, желая подойти поближе, и тогда Луис ухватил его за руку.

- Я туда не пойду.

Орделл обернулся и взглянул на него.

- Брось, приятель. В этом нет ничего особенного. Тем более, что здесь всем на все наплевать.

- С тобой я туда не пойду.

- Ну ладно. Пусть будет по-твоему, - примирительно сказал Орделл. Если не хочешь, то давай не пойдем.

Они нашли место, откуда было достаточно хорошо видно юного нациста-оратора.

- Так чего же мы хотим? - вопрошающе выкрикнул он, и тогда его его дружки, а также пришедшие с ними девицы и прочие недоумки из числа собравшихся здесь их соратников в едином порыве отвечали ему:

- Вся власть белым!

Так продолжалось до тех пор, пока оратор не закончил свою речь и не выкрикнул:

- Настанет день, когда мир наконец поймет, что Адольф Гитлер был прав!

В ответ на это из толпы зрителей послышались недовольные выкрики. Тогда юнец снова обернулся к толпе и зашелся в крике:

- Мы добьемся того, что на этой земле будут жить только наши люди! на этой ноте его высокий мальчишеский голос сорвался, а из толпы зрителей раздались ответные возгласы, типа того, что о каких это людях идет речь, уж не о таких ли придурках, как он сам? Стоявшая рядом пожилая негритянка сказала, ни к кому не обращаясь: "Рискнул бы ты сунуться с этими своими речами к нам на Ривьера-Бич, и тогда тебе уж точно больше не жить". Юный бритоголовый фашист тем временем принялся истерично выкрикивать: "Зиг-хайль!" так громко, как только мог, и ему тут же начал вторить хор из голосов соратников, снова и снова истово вскидывавших руки в нацистком приветствии. В ответ из толпы начали снова раздаваться возмущенные возгласы, сопровождаемые на этот раз бранными эпитетами, смысл которых заключался в том, что ублюдкам-расистам, мягко говоря, предлагалось катиться подальше и вообще убираться ко всем чертям. Представление подошло к своему логическому завершению.

- Что ж, пойдем и мы отсюда, - сказал Орделл.

* * *

Они дошли пешком до Оушен-Бульвар, где и был припаркован на стоянке автомобиль Орделла - черный "Мерседес" с опускающимся верхом, который именно сейчас и был опущен. Время на паркометре уже давно вышло, и теперь на лобовом стекле со стороны водителя красовался засунутый под "дворник" счет за парковку. Орделл привычно вытащил листок и тут же, скомкав, бросил его на землю. Луис и на это обратил внимание, но вслух не сказал ничего, продолжая хранить молчание на протяжении большей части пути, и лишь когда они были уже на середине моста, направляясь обратно на Вест-Пальм, он первым начал разговор.

- Зачем тебе понадобилось показывать мне этого парня? Может быть он как-то раз обозвал тебя черномазым, и ты теперь за это хочешь переломать ему ноги?

- Да дерьмо это все, эта ваша месть, - махнул рукой Орделл, - за то время пока ты обитал среди итальяшек, ты как будто уже успел научиться у них кое-чему. Готов поспорить на что угодно, все они придурки, зациклившиеся на своих убогих принципах.

- Хочешь посмотреть, где я обитаю сейчас? - отозвался Луис. - Тогда выезжай на Олив, а там делай правый поворот. Проезжаешь по Бениен, по той улице, которую раньше называли Первой, и сворачиваешь налево. - И позднее, когда они уже проезжали по Олив, Луис заговорил снова. - Там в самом конце улице по правую сторону находится здание суда.

- Где здесь суды, я знаю и без тебя, - огрызнулся Орделл. Он свернул на Бениен, и теперь направлялся в сторону Дикси-Хайвей. Но Луис приказал ему остановиться на полпути через квартал.

- Это здесь. Вон тот белый дом, - пояснил Луис. - Там теперь моя "крыша".

Слегка повернув голову, Орделл посмотрел на одноэтажное здание на противоположной стороне улицы, где на стекле витрины красовалась надпись: "ПОРУЧИТЕЛЬСТВА МАКСА ЧЕРРИ".

- Так ты что, пашешь на поручителя?! Но раньше ты говорил, будто тебе удалось пристроиться при какой-то блатной страховой конторе, в которой всем заправляют итальянцы?

- Ну да, это "Общество взаимопомощи Глэдиса". Их контора находится в Майами, - подтвердил Луис. - Макс Черри оформляет поручительства от их имени. Я же просто сижу в офисе, и когда кто-нибудь из ребят не является в суд в назначенный срок, я сам отправляюсь за ним.

- Вот как? - ну это ещё куда ни шло. Выходило, что Луису была отведена роль "ловца", которому то и дело приходилось отправляться на поиски неблагодарных негодяев, решивших удариться в бега.

- Вообще-то в основном они держат меня на тот случай, чтобы не упустить крупные поручительства, что даются за тех ребят, кто занимается торговлей наркотикам, а это от ста пятидесяти тысяч и больше.

- Да уж, - покачал головой Орделл, - да ты, как я вижу, успел обзавестись в тюрьме весьма полезными знакомствами. И контора наняла тебя именно поэтому?

- И не без помощи моего соседа по камере; тот парень убил собственную жену и попал на отсидку. Он посоветовал мне навестить кое-кого из его друзей, когда освобожусь. Я приехал к ним, а они стали расспрашивать, нет ли у меня знакомых среди колумбийцев. Я сказал, что, мол, да, знаю кое-кого. Кое-кого из тех ребят, с которыми меня свел один прохвост, более известный в своих кругах как Джей-Джей. Я по-моему уже рассказывал тебе о нем, так это он и есть. Недавно его снова засадили в каталажку, а я пока остановился в его доме. - Луис вытащил сигарету из нагружного кармана рубашки. - Так что мне в обязанности ещё вменяется регулярно наведываться к этим колумбийцам на Саут-Бич, чтобы раздавать там визитные карточки Макса Черри - "Если ты попадешь в тюрьму, я всегда готов за тебя поручиться". Или, например, есть ещё такая: "Джентльмены предпочитают залог", а ниже даны его имя и номер телефона. - Луис снова запустил руку в карман, нашаривая спички.

Орделл ждал.

- Ну и...?

- Ну и все. Большую часть времени я торчу здесь.

- Ну и как? Получается ладить с колумбийцами?

- А почему бы и нет? Они ведь знают, кто я такой и откуда, - Луис зажег спичку, чиркнув ей о ноготь на большом пальце. - Все равно они играют это свое "ча-ча-ча" так громко, что из-за музыки не слышно даже собственного голоса.

Орделл тоже вытащил сигарету, и Луис дал прикурить и ему, прикрывая пламя спички ладонями от возможного дуновения ветра.

- Только в голосе твоем я что-то не слышу восторга, Луис.

Ответ не заставил себя долго ждать.

- Что бы ты там ни задумал, - начал Луис, - мне от тебя ничего не надо, нам с тобой не по пути, понял? С меня и того раза хватило.

Орделл затянулся сигаретой, откидываясь на спинку сидения.

- А ты, значит, тихоней теперь решил заделаться. Так что ли? Можно подумать, что тогда мы засыпались исключительно из-за меня одного.

- Но Ричарда привел именно ты.

- Ну и что теперь с этого?

- Ты же знал, что он обязательно постарается трахнуть её.

- А то как же! Зато ты помог ей этого избежать. Но только, Луис, засыпались мы все-таки вовсе не на этом. Да что я тебе рассказываю, ты и сам это прекрасно знаешь. Мы сказали тому придурку: "Плати, или свою жену ты больше никогда не увидишь" - все вроде бы, как полагается, правда? А потом вдруг выясняется, что она и так ему на фиг не нужна. Помнишь, как это было тогда, в их с Мелани любовном гнездышке на Багамах? Но только если ты не можешь ни уговорить человека, ни запугать его, то, считай, что никакой сделки не состоится.

- Мы были обречены на провал в любом случае. Мы сами не ведали, что творим.

- Я вижу, что ты уже считаешь себя экспертом. А сейчас ты, наверное, хочешь рассказать мне о том, что кое-кто из нас уже успел отсидеть три раза, а кто-то угодил за решетку только однажды? Послушай, теперь я не один. У меня есть надежные люди, они работают на меня. У меня есть двое братьев, которые возьмут на себя всю грязную работу, и ещё свой человек во Фрипорте - помнишь Мистера Уолкера? И ещё один уникум с Ямайки, который может поразительно здорово считать в уме. Мгновенно складывает, перемножает любые числа, подсчитывает итог - Орделл щелкнул пальцами - только так. Для него это раз плюнуть.

- У тебя теперь есть личный бухгалтер? - вслух заметил Луис. - Что ж, я рад за тебя.

- Послушай, а разве я уже предложил тебе работать на меня?

- Да вроде пока ещё нет.

- А известно ли тебе, что представляет из себя автоматическая винтовка М16?

- Это та, из которой стреляют в армии?

- Так вот, я продал три таких игрушки за двадцать тысяч каждую, и купил себе вот эту машину, - сказал Орделл. - Да и вообще, что я тебя уговариваю? На кой черт ты мне сдался?

2

Утром в понедельник Рене позвонила Максу на работу, чтобы сообщить, что ей срочно нужно восемьсот двадцать долларов, и она просит его как можно скорее привезти ей чек. Она звонила из галлереи, располагавшейся в рекреационно-торговом комплексе "Гарденз-Молл". Поездка туда на машине заняла бы у Макса никак не меньше получаса времени.

- Рене, - оправдывался он по телефону, - даже при всем желании я не смог бы приехать. Как раз сейчас я жду звонка от одного человека. Только что мне пришлось объясняться с судьей насчет него. - Здесь он был вынужден на некоторое время замолчать, чтобы выслушать её повествование о том, каких трудов ей стоило дозвониться до него и наконец-таки все же застать его в офисе. - Правильно, меня здесь не было, потому что я был в суде. Да, я прослушал твое послание на автоответчике... Я только что вернулся, у меня совсем не было времени... Рене, ради бога, перестань... Я же все-таки на работе. - Макс замолчал, плотно прижимая к уху телефонную трубку и не имея ни малейшей возможностя вставить ни слова в гневный монолог собеседницы на том конце провода. В очередной раз оторвав взгляд от полированной поверхности стола, он увидел неведомо откуда взявшегося в его кабинете негра в желтой спортивной куртке. У визитера были лоснящиеся черные волосы, и в руке он держал фирменную спортивную сумку "Дельфины Маями". Тогда Макс сказал, - Рене, позволь теперь мне сказать, ладно? У меня тут человек может получить десять лет отсидки, если только я сейчас не смогу разыскать его и доставить обратно в наилучшем виде. А ты требуешь от меня... Рене, подожди...

Макс устало опустил трубку на рычаг.

Негр заговорил первым.

- Что, бросила трубку? Держу пари, это была твоя благоверная.

Теперь парень улыбался ему.

Макс был уже готов согласться с ним и сказать что-ниудь типа того, что, мол, да уж, представляешь, что мне пришлось выслушать в ответ... Было уже собрался, но не сказал. Чего ради заводить этот разговор с совершенно незнакомым человеком, которого он прежде и в глаза никогда не видел...

- В приемной никого не было, - продолжал негр, - ну вот я и решил войти. У меня к вам есть кое-какое дельце.

Снова зазвонил телефон. Макс снял трубку, и указав на кресло свободной рукой, сказал:

- Поручительства Макса Черри.

* * *

Орделл слышал, как он говорил по телефону:

- Меня нет никакого дела до того, где ты был, Регги, но ты не явился на слушание своего дела. Теперь мне придется... Рег, может быть ты все же дашь сначала мне договорить, ладно? - на этот раз Макс Черри говорил на более сниженных тонах, чем до этого, когда спорил с женой. По крайней мере его голос звучал не столь болезненно. Орделл тем временем водрузил свою спортивную сумку на свободный письменной стол, стоявший напротив стола, за которым сидел Макс Черри и вытащил сигарету.

Комната скорее походила на рабочий кабинет главы семьи, чем на офис поручительской конторы: целую стену позади стола Макса Черри занимали книжные полки, на которых были расставлены книги, вырезанные из дерева фигурки птиц и несколько пивных кружек. Все здесь было как-то слишком уютно и по-домашнему, что совершенно не вязалось с тем довольно неприглядным бизнесом, которым занималась контора. Сам хозяин офиса оказался широкоплечим человеком вполне благообразной наружности. Чисто выбрит, синяя рубаха растегнута у ворота. Смуглая кожа, этот с виду самоуверенный тип чем-то напоминает Луиса; такие же темные волосы, но только, в отличие от Луиса, уже несколько поредевшие на макушке. Скорее всего ему уже за пятьдесят. Очень похож на итальянца, но только насколько по своему опыту мог судить Орделл, все без исключения его знакомые дельцы, заправлявшие делами поручительских контор, оказывались евреями. Макс тем временем доказывал своему собеседнику, что судья теперь может с чистой душой воздать ему сполна, засадив за решетку на весь срок.

- Тебе этого хочется, Рег? Оттрубить там все десять лет вместо шести месяцев с условным освобождением на поруки? Но я сказал судье: "Ваша честь, Регги всегда был примерным клиентом. Я уверен, что смогу разыскать его прямо сейчас...

Тут Макс сделал небольшую паузу. Орделл воспользовался ею, чтобы прикурить сигарету.

- ... он дожидается меня у порога собственного дома.

Послушать только. Вот это защитник.

- Я могу добиться отмены ордера на арест, Рег... Это называется гарантия от побега, но тебя, парень, все равно станут разыскивать. Поэтому я буду должен привести тебя обратно.

Орделл выдохнул дым и огляделся по сторонам в поисках пепельницы. На дверью, ведущей в соседнее помещение, где по всей видимости была устроена комната для переговоров - там стоял длинный стол, холодильник и кофеварка висела строгая табличка "НЕ КУРИТЬ".

- Оставайся гостить у своей матушки, пока я сам ни приеду за тобой. Тебе придется вернуться обратно... Так ведь это всего на одну ночь. Назавтра тебя уже снова выпустят. Я обещаю. - Орделл продолжал разглядывать Макса, когда тот наконец положил трубку, и пробормотав: "Или к моему приезду он будет дома, или мне это обойдется в пять тысяч долларов", наконец обратился к нему, - А у вас что за беда?

- Не могу найти пепельницы, - сказал Орделл, осторожно держа сигарету. - И ещё одно, мне нужно организовать поручительство на десять тысяч.

- Чем собираетесь расплачиваться?

- Дам наличными.

- Деньги у вас при себе?

- В сумке.

- Можете воспользоваться кружкой с того стола.

Орделл обошел вокруг свободного стола, на который он до этого водрузил свою сумку, и где помимо неё стоял лишь телефон и кружка с недопитым кофе. Стряхнув пепел, он уселся на вращающийся стул, снова оказываясь лицом к лицу с Максом Черри, сидевшему за столом напротив.

- Если у вас есть наличные, - заговорил Макс, - то зачем вам я?

- Да перестаньте, - отмахнулся от него Орделл, - как будто сами не знаете, как они там привередничают. Сначала станут выпытывать, откуда эти деньги, а потом ещё заграбастают оттуда несколько штук и скажут, что это на какие-то там судебные издержки. В результате человек оказывается с ног до головы в дерьме.

- Поручительство обойдется вам в тысячу.

- Я знаю.

- Для кого это? Для родственника?

- Для одного парня по имени Бьюмонт. Он сейчас в тюрьме "Ган-Клаб".

Отодвинувшись от своего стола, Макс Черри теперь, ссутулясь, сидел, склонившись над какими-то бумагами. Перед ним стоял компьютер, а на столике рядом - пишущая машинка и стопка папок, одна из которых была открыта.

- Его арестовали в субботу вечером, - рассказывал Орделл. - За то, что пьяным вел машину, но они упорно "вешают" на него "незаконное ношение оружия". У него при себе был пистолет.

- Для такого десяти тысяч как будто многовато.

- К тому же он уже сидел как-то раз. А может быть им просто не понравилось, что он с Ямайки. Понимаете, что я имею в виду? Они боятся, что он может удариться в бега.

- Если он это сделает, то мне придется ехать на Ямайку за ним. Все расходы за ваш счет.

Это было уже довольно занятно, и тогда Орделл сказал:

- Думаете, вам удастся вытащить его оттуда? А потом посадить в самолет и доставить обратно?

- Я уже делал это и не раз. Так как его полное имя?

- Бьюмонт. Я знаю только это.

Макс Черри принялся вынимать из ящика своего стола какие-то бумаги. Теперь у него был вид напряженно думающего человека. Где это видано: человек вызывается отвалить такие деньги, а сам не знает даже фамилии того, за кого хочет просить? Орделлу доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие вызывать в окружающих повышенный интерес к своей персоне, а этот экземпляр - вы только посмотрите на него - упорно старался избегать каких бы то ни было распросов.

- Вообще-то зачастую мне приходится прибегать к услугам людей, не имеющих на воле иных имен, кроме как что-нибудь типа Зулу, или Куджо, или просто Ва-ва. Их так назвала улица. А знаете, как меня иногда называют в тех кругах? Для них я "Белая булка" - это потому что я оказался самым светлым из них. Или просто "Булка", потому что так короче. Но я нисколько не обижаюсь. Ведь это все же не со зла... - Посмотрим, как ты к этому отнесешься.

Но Макс промолчал. Он снял трубку с телефона.

Орделл сидел, покуривая свою сигарету и глядя на то, как сидящий напротив него человек набирает номер, тыча пальцем в кнопки на корпусе телефонного аппарата. Когда на том конце провода сняли трубку, он попросил сначала соединить его с архивом, а затем спросил кого-то, не будут ли они столь любезны и не заглянут ли в регистрацию, где нужно найти карточку на задержанного по имени Бьюмонт, прибавив тут же что ему кажется, что это фамилия, хотя он в этом не очень уверен. Нужно проверить всех поступивших вечером в субботу. Пришлось подождать ещё немного, прежде чем в конце концов ему удалось получить необходимую информацию и начать заносить данные в бланк, лежащий на столе перед ним, время от времени переспрашивая и задавая вопросы. Когда дело было сделано, он положил трубку и объявил:

- Бьюмонт Ливингстон.

- Ливингстон, значит?

- И у него ещё предыдущий срок не вышел, - продолжал Макс Черри. - Он отсидел девять месяцев, а теперь считается условно освобожденным и взятым на поруки. Был осужден за ношение незарегестрированного оружия.

- Я бы на вашем месте не стал так шутить.

- Так что он совершил ещё одно правонарушение, отбывая хоть и условный, но все же срок. Теперь ему реально светит десять лет тюрьмы и плюс к тому срок за незаконное хранение оружия.

- Поверьте мне, он не таков, - сказал в ответ Орделл. Он затушил сигарету и бросил окурок в остатки кофе на дне кружки. - У Бьюмонта нет времени на отсидки.

Теперь взгляд Макса Черри снова был устремлен куда-то в пространство перед собой.

- А вы сами когда-нибудь попадали в тюрьму?

- Давным-давно, как-то по молодости довелось сиживать. Пустяковый срок в Огайо. Так, по мелочи: угон машин.

- Мне нужно записать ваше имя и адрес.

Орделл рассказал, что его зовут Орделл Робби, а затем ещё и назвал свое имя по буквам, когда собеседник попросил его об этом, а так же сказал, где он в настоящее время живет.

- Вы родом с Ямайки? У вас нетипичное имя.

- Да вы что, я разве что, похож на кого нибудь из них? Вы слышали, как они говорят? Они же разговаривают друг с другом на своей тарабарщине, что можно подумать, что это совершенно другой язык. Нет, приятель, я афро-американец. Вообще-то раньше я уже был и ниггером, и ублюдком, и черномазым, но теперь меня полагается называть афро-американцем. А вы кто? Еврей, что ли, а?

- Если вы афро-американец, то тогда, полагаю, я франко-американец, ответил Макс Черри. - И, наверное, не без некоторой примеси кровей нью-орлеанских креолов 1). - Теперь он перебирал разложенные перед ним на столе бумаги в поиске нужных. - Вам необходимо заполнить письменное обязательство на явку в суд, договор о погашении ответственности, а также дать свою личную расписку... Это на тот случай, если Бьюмонт решит скрыться, и мне придется ехать на его поиски, то вы обязуетесь возместить мне понесенные в связи с этим расходы.

- Бьюмонт никуда не денется, - пообещал Орделл. - Вам придется придумать какой-нибудь другой способ для того, чтобы наварить на этом деле и загрести больше, чем полагающиеся лично вам десять процентов. Удивительно, что вы не стали требовать с меня двойную цену только за то, что он с Ямайки...

- Это противозаконно.

- Да, но тем не менее встречается сплошь и рядом. Так ведь?

_______________________________

1) Креолы - потомки испанских и португальских завоевателей в Латинской Америке. (Здесь и далее примеч. перев.)

У вас свои профессиональные хитрости. Можно, к примеру, не возвратить залог. - Орделл встал и, подойдя к столу напротив, достал из спортивной сумки, купленной им ради такого случая в сувенирном киоске аэропорта, сверток с наличными - пачку потертых банкнот, перетянутых резинкой. - Сто раз по сто, - объявил Орделл, - и плюс к тому ещё десять в оплату ваших услуг. Надеюсь, все будет в порядке, а? Что мне ещё очень хотелось бы узнать, так это, где вы собираетесь хранить мои деньги до тех пор, пока я не получу их назад? Вот в этом столе?

- В "Первом Юнион-банке" через улицу, - отозвался Макс Черри, сам тем временем освобождая пачку денег от стягивавших её тонких резинок. - Они будут положены там на доверительный счет.

- Так что вам удастся ещё кое-что подзаработать и на процентах, да? Я в этом не сомневался.

В ответ Макс не сказал ни "да", ни "нет" - он был занят пересчетом стодолларовых купюр. Когда все было пересчитано, и Орделл принялся подписывать разные бумаги, он спросил, не собирается ли он, Орделл, нанести визит в тюрьму вместе с ним. Орделл оторвался от бланков, и ненадолго задумался, прежде, чем отрицательно покачать головой.

- Вообще-то не хотелось бы. Передайте Бьюмонту, что я сам с ним свяжусь. - Орделл принялся застегивать свою двубортную спортивную куртку яркого канареечного цвета, надетую поверх черной футболки, к которой очень подходили и спортивные брюки из черного шелка, надетые им сегодня. Ему не терпелось поскорее узнать, какого все-таки роста был Макс Черри, поэтому он сказал: - С вами весьма приятно иметь дело, - и протянул руку, однако не подходя к столу вплотную. Макс Черри поднялся со стула, и оказалось что в нем шесть с лишним футов росту, и он даже на какую-то малость повыше Орделла. Хозяин офиса кивнул и остался стоять, ожидая ухода посетителя.

Тогда Орделл снова заговорил:

- А вы знаете, почему я решил обратиться именно к сам, а не куда-нибудь еще? Просто в данное время у вас работает один из моих друзей.

- Вы имеете в виду Уинстона?

- Нет, другого парня. Его зовут Луис Гара. Это один из моих белых друзей, - пояснил Орделл и улыбнулся.

Макса Черри, по-видимому, вовсе не был склонен радоваться такому заявлению. Вместо этого он сказал:

- Я его что-то сегодня ещё не видел.

- Ну что вы, ничего страшного, я его как-нибудь в другой раз застану, - и, подхватив сумку, Орделл направился к двери. На пороге он остановился и оглянулся. - У меня есть к вам ещё один вопрос. А что если - просто вдруг подумалось - что если Бьюмонт до суда вдруг попадет под машину, или случится ещё что-нибудь, и он умрет? Ведь тогда я получу деньги назад, не так ли?

* * *

Судя по тому, как это было сказано, он знал наверняка, что сможет получить деньги назад. Этот парень из тех, кто умеет держать себя в руках, превознемогая нестерпимое желание покрасоваться перед посторонним человеком. Он прекрасно знает механизм действия системы, а так же и то, что центральная окружная тюрьма носит название "Ган-Клаб", получив его по названию дороги, близ которой она и была выстроена. Он сидел в тюрьме, знал Луиса Гара, и уехал отсюда на "Мерседесе" с опускающимся верхом. Что ещё желаете знать? Орделл Робби. Максу показалось странным, что он до сих пор ничего не слышал о нем. Подумав об этом, он отошел от витрины и возвратился обратно в свой кабинет, собираясь заполнить соответствующие бумаги, необходимые для оформления поручения.

Итак, документ номер один - доверенность. Макс вставил лист в пишущую машинку и задумался, мысленно возвращаясь к своей проблеме. Она всплывала перед ним каждый раз, когда ему приходилось заполнять документы на бланках "Общества взаимопомощи Глэдиса".

Доверенность удостоверяла тот факт, что Макс Черри являлся уполномоченным представителем страховой компании по делу Бьюмонта Ливингстона. В соответствии с этим выходило, что страховая компания получала одну треть из десятипроцентного вознаграждения и одна треть с этой суммы вкладывалась ею в фонд покрытия убытков.

Если представить, что Макс выписывал бы залоговых поручительств хотя бы на пятьдесят тысяч долларов в неделю, то ему с этих денег причиталось бы пять тысяч с вычетом расходов и той одной трети, которая отходила к "Обществу взаимопомощи" в Майами. Работа нудная, но деньги за неё можно было выручить неплохие.

Но хуже всего было то, что после того, как он пробыл на посту представителя компании уже девятнадцать лет, добросовестно все это время исполяя свои обязанности, и не получив ни единого нарекания ни у одной из сторон, в компании целиком сменилось руководство, и на смену прежним директорам пришли новые ребята, не гнушавшиеся связями с организованной преступностью. В этом Макс был уверен. Они даже к нему в офис подсадили одного из своих людей - того самого Луиса Гара, приятеля Орделла Робби. "В помощь вам, - этот бандит из "Общества Глэдиса" прямо так ему и сказал, хотя сам ни черта не разбирался в деле. - Будет заниматься розыском по крупным поручительствам, выданным за торговцев наркотой".

- Эти люди ударяются в бега сразу же как только их выпускают на поруки, - втолковывал ему Макс.

- Ну и что? - невозмутимо ответствовал тот. - Страховая премия все-равно останется у нас.

- Но я никогда не ручаюсь за людей, если заведомо знаю, что они не выполнят договоренностей.

- Если кто-то из них и не пожелает затем объявиться в суде, то это их личное дело, - последовал ответ.

- А мое дело в том, чтобы решать, за кого можно поручиться, а за кого нет, - ответил ему на это Макс.

Тогда парень из конторы Глэдиса сказал ему: "У вас проблемы с личностной оценкой", - и приставил к нему Луиса, этого законченного головореза, грабителя банков, к тому же только что вышедшего на волю из тюрьмы, который теперь с утра до вечера ошивался в офисе.

* * *

Макс все ещё был занят бумагами, когда в помещение конторы вошел Уинстон Вилли Пауэлл, поручитель с опытом и лицензией. Это был невысокого роста, плотного телосложения человек, обрамленное черной бородой лицо которого казалось столь темным, что его черты можно было рассмотреть лишь с большим трудом. Макс проводил его долгим взглядом, наблюдая за тем, как, усевшись за стол напротив, тот открыл ключом верхний правый ящик, вынул из него пистолет, и лишь после этого впервые за все это время посмотрел в его сторону.

- Нужно будет зайти за тем взломщиком-пуэрториканцем. Видите ли, возомнил себя этаким Зорро. Вроде это он у себя дома развесил сабли на стене? Для начала водил за нос инспектора, которой пришлось его блюсти; у неё к нему якобы имелись какие-то ещё притязания; мы, значит, поручились за него, а затем он не соизволил явиться в суд на слушание своего дела. Я звонил в департамент полиции Делрей, хотел на всякий случай предупредить, что, возможно, мне понадобится подкрепление - смотря как будут складываться обстоятельства. А они мне в ответ: "Это ваши трудности". Им просто неохота связываться с теми его бабами, что там живут вместе с ним. Его психопатки выцарапают глаза любому, кто только осмелится тронуть Зорро хотя бы пальцем.

- Тебе нужна помощь? Возьми с собой Луиса.

- Нет уж. Лучше уж я сам, - раздраженно отказался Уинстон, засовывая пистолет за пояс и прикрывая его сверху футболкой. - Кого это ещё ты записываешь?

- Сокрытие оружия. Десять тысяч.

- Многовато будет.

- Но только не для Бьюмонта Ливингстона. Он уже как-то раз до этого попадался на автоматах.

- Бьюмонт - если он с Ямайки, то наверняка тут же постарается подорвать отсюда.

- А вот один господин отрекомендовавшийся "афро-американцем" и внесший деньги за него, клянется и божится, что он этого не сделает.

- Кто он? Мы его знаем?

- Орделл Робби, - ответил Макс и сделал небольшию паузу.

Уинстон лишь покачал головой.

- А где он живет?

- На Тридцать-первой, как раз на выезде с Гринвуд. Ты знаешь, что это за район? Там все уже давно схвачено и провязано. Там люди вынуждены ставить себе решетки на окна.

- Если хочешь, я его проверю.

- Он знаком с Луисом. Они старые приятели.

- Тогда жди подвоха, - сказал Уинстон. - Где живет этот Бьюмонт?

- На Ривьера-Бич. Ничего особенного. Так себе, обыкновенная "шестерка", не более, но мистер Робби настолько им дорожит, что даже готов выложить за него десять тысяч.

- Мечтает выдернуть его оттуда, прежде, чем полицейские припрут того к стенке и он расколется. Я могу заняться им, когда повезу Зорро.

- Не стоит. Мне самому все равно туда ехать. Нужно доставить Регги.

- Снова не явился на слушание? Вот красавец!

- Говорит, что у дорогой мамочки был день рождения, и он забыл.

- А ты и уши развесил и сразу же поверил. Готов поклясться, временами ты начинаешь относиться к ним, как если бы они были совершенно обычными людьми, ничем не отличающимися от всех остальных.

- Мне очень отрадно, что мы с тобой заговорили об этом именно сейчас, - сказал Макс.

- Ну да, но только лично меня такое твое поведение совсем не радует, недовольно продолжал Уинстон, - и нечего здесь умничать. Как будто ничего не способно вывести тебя из себя. И даже господин Луис Гара, отнимающий у тебя столько времени, совершенно не действует тебе на нервы.

- Нет, это не так. Луис действует мне на нервы, - спокойно сказал Макс.

- Ну тогда дай ему под зад коленом и запри дверь. А потом позвони в эту вонючую страховую компанию и поставить их в известность, что между вами все кончено. Иначе они сожрут тебя с дерьмом или столкнут лбами с властями штата, и ты сам это знаешь не хуже меня.

- Да, знаю, - не стал возражать Макс, снова склоняясь над пишущей машинкой.

- Послушайся дружеского совета. Все, что от тебя требуется в данное время, так это прекратить оформлять их поручительства.

- Ты хочешь сказать, отойти от дел.

- На какое-то время. А что здесь такого?

- Если ты за последнее время так и не удосужился заглянуть в отчеты нашей конторы, - сказал Макс, - то осмелюсь тебе напомнить, по ним у нас проходит ещё почти миллион баксов.

- Но это ещё совсем не означает, что именно поэтому ты обязан здесь работать. Как-нибудь выкрутишься. Но зато потом, когда по конторским книгам уже ничего не будет проходить, ты как нормальный человек сможешь начать новую жизнь.

- Но как и всем нормальным людям, мне ещё приходится оплачивать счета.

- Правильно, но ты и с этим справишься, если захочешь; было бы желание. Лично я считаю, что ты уже устал от этого бизнеса.

- И снова ты прав, - согласился Макс, чувствуя усталость от самого этого их разговора.

- Но сам ты не видишь выхода из сложившейся ситуации, а поэтому продолжаешь вести себя так, как будто тебе ни до чего нет дела.

Макс не стал возражать. Как-никак а вот уже целых девять лет они работают вместе. Уинстон хорошо знал его. В кабинете воцарилось молчание, а затем Уинстон сказал:

- А как успехи у Рене? - он явно решил подобраться к нему с другой стороны. - Все получается?

- Тебя интересует, оплачиваю ли я ещё её счета?

- Если не хочешь, можешь мне ничего не рассказывать.

- Нет, отчего же, - запротестовал Макс, переставая стучать на машинке. - Вот самый последний прикол. Я захожу в контору, я только что возвратился от судьи, с которым у меня был разговор о Регги, она звонит.

Он на мгновение замолчал, в то время как Уинстон поудобнее устроился за столом, и теперь выжидательно смотрев на него, приготовившись слушать.

- Она в галлерее. Она чего-то там заказала - горшки какие-то, что ли а когда приехал курьер с товаром, то ей тут же понадобилось получить с меня восемьсот двадцать долларов. Целых восемьсот двадцать.

- А что из себя представляют эти "горшки"?

- А я-то почем знаю? Единственное, чего она хотела добиться от меня, так это чтобы я бросил бы к чертовой матери все свои дела и лично доставил бы ей чек.

Уинстон оставался неподвижно сидеть, втянув голову в плечи и продолжая пристально разглядывать его.

- За эти самые горшки, надо полагать.

- Я тогда сказал ей: "Рене, я очень занят. У меня срочная работа. Я стараюсь спасти от тюрьмы одного молодого человека. Ему реально светит срок в целых десять лет, и теперь я должен дождаться звонка от него." Короче, я пытался объяснить ей все по-хорошему. И ты знаешь, что она мне ответила на это? Она заявила: "Ну, знаешь ли, я тоже работаю."

Уинстон как будто еле заметно усмехнулся.

- Как-то раз мне довелось побывать там. Рене сделала вид, что она меня не признает и в упор не видит, хотя кроме меня там больше совсем никого не было.

- И я о том же, - подхватил Макс. - Она говорит, что работает - но вот только каким образом? Туда же никто не ходит - и не придет, пока она не выставит вино и закуску. Улавливаешь мою мысль? Как будто бы для выставки, но только на самом деле никакой это не вернисаж, а просто сходка любителей пожрать за чужой счет. Видел бы ты рожи эти бродяг - такое впечатление, что они ночуют в картонных коробках где-нибудь под мостом. Они сжирают все до последней крошки, не оставляют после себя ни капли выпивки... А ты знаешь, кем они оказываются на самом деле? Оказывается, все они художники и их богемное окружение. Среди них я даже узнавал кое-кого из тех, кого собственоручно вытаскивал из-за решетки. Рене же держится так, как будто она сказочный Питер Пэн - она даже волосы подстригла покороче - а все эти ублюдки - её Потерянные Мальчики из той же сказки. Но когда все сожрано, гости расходятся, а ни одной её чертовой картины так и не продано.

- Судя по тому, что ты мне тут сейчас наговорил, ты до сих пор продолжаешь потакать её прихотям, - вслух сделал вывод Уинстон.

- В данное время она связалась с каким-то кубинцем. Его зовут Дэвид. То есть, я хотел сказать Давид. Она считает его чрезвычайно одаренным, и все твердит, что очень скоро о его таланте заговорят все. Но так как этого покуда ещё не случилось, парень подрабатывает в ресторане "Чак и Гарольдз" - убирает грязную посуду со столов.

- Знаешь, чего я никак не могу взять в толк, - заговорил Уинстон, так этого того, как ты, здоровый мужик, допускаешь до того, чтобы какая-то там баба, эта фитюлька, возила бы тебя вот так мордой по столу. Твоя беда в том, что ты пытаешься относиться к ней по-человечески, так же, как и к тем недоношенным подонкам, с которыми нам с тобой приходится иметь дело. Они самозабвенно запудривают тебе мозги, а ты всему веришь. Так, на моих глазах ты сначала связываешься с каким-нибудь негодяем и горьким пьяницей, который при первой же возможности пускается в бега, ты же его за это просто слегка журишь, а потом берешь за ручку и приводишь обратно. Ты понимаешь, к чему это я говорю? А почему бы тебе все же не поставить свою бабу перед выбором: или она начинает сама оплачивать свои счета, или же ты с ней разведешься. Или пойди ещё дальше и разведись с ней безо всяких условий и оговорок. Вы ведь все равно не живете вместе. Какой тебе прок от того, что ты женат? Никакого. Разве я не прав? Хотя, может быть ты до сих пор ещё время от времени залезаешь к ней в койку...

- Когда живешь отдельно, - сказал Макс, - это вовсе не обязательно. Самому не хочется.

- Ну, я все же надеюсь, что у тебя не возникает проблем с женщинами. Интересно, а как она обходится без тебя? Развлекается с этим уборщиком-кубинцем, Да-видом? Если так оно и есть, то это может послужить замечательным основанием для развода. Подлови её на этом, когда в следующий раз начнет выступать.

- Ты начинаешь переходить на личности, - заметил Макс.

Уинстон был как будто откровенно поражен этим замечанием.

- Послушай, мы ведь все это время не говорили больше ни о чем другом, как исключительно о личном. Именно неурядицы в личной жизни выбивают тебя из колеи, одна проблема порождает другую. Рене крепко взяла тебя за яйца, а если так будет продолжаться и впредь, то у тебя никогда не хватит духу и смелости отделаться от страховой компании. Все свои деньги ты угрохал на её дурацкую лавку с картинами, оплачиваешь за неё бесконечные счета; хотя мог бы запросто удалиться на какое-то время от дел и безбедно существовать, пока не подвернулось бы удобного случая начать бизнес заново, выбрав себе в партнеры какую-нибудь страховую компанию почище. И ты сам прекрасно знаешь, что я прав, а поэтому я замолкаю и не скажу больше ни слова.

- Хорошо, - сказал Макс. Он снова склонился над пишущей машинкой, в которую был вставлен листок бланка доверенности.

- Ты отвез ей чек, который она хотела заполучить с тебя?

- Нет. Не стал.

- Она больше не звонила?

- Пока ещё нет.

- Она расплакалась и закатила истерику, как это с ней обычно случается?

- Она бросила трубку, - ответил Макс. - Послушай, мне нужно закончить вот это и уходить.

- Тогда не смею тебе больше мешать.

Макс снова принялся печатать на машинке.

Он слышал, как Уинстон вдруг выругался вслух: "Черт, мать твою...," и взглянув в его сторону, увидел, что тот стоит у своего стола, держа в руке кружку для кофе.

- Этот ублюдочный Луис... ты видишь, что он устроил? Бросил мне в кружку бычок от сигареты. С каким удовольствием я врезал бы ему по морде, чтоб неповадно было...

Макс снова вернулся к заполнению доверенности, отпечатанной на бланке "Общества взаимопомощи Глэдиса".

- Я вполне разделяю твои чувства, - вздохнул он в ответ. - Но горбатого могила исправит, а уж коль скоро дорогу тебе переходит не просто бывший бандит, но ещё при этом трижды неудачник, то, как говорится, его остается только убить.

3

Орделл велел одному из работающих на него уличных пройдох подыскать ему подходящую машину, которую затем надлежало отогнать на автостоянку Оушен-Мол, что недалеко от пляжа, и оставить там, вместе с ключами от зажигания. На вопрос своего подручного о том, какая машина была бы для него наиболее предпочтительна, Орделл ответил:

- Автомобиль с большим багажником, в который нужно будет положить "пушку".

Ему нравилось иметь дело с "шестерками", потому что все они были по-своему одержимыми, зарабатывая на жизнь поборами с уличных торговцев, а также налетами на подпольные склады кокаина, куда они неизменно врывались, вооружившись прежде оружием из арсенала армейских штурмовиков. "Шестерки" же со своей стороны обожали Орделла за его невозмутимое хладнокровие, за то, что он не был каким-нибудь домашним слюнтяем, набивавшимся всем в друзья; в свое время он уже успел снискать себе определенную славу в Детройте, у него было несколько женщин, с которыми он спал, когда ему того хотелось, а ещё он мог всего за пару дней запросто достать автомат любой модели. Так что теперь кое-кто из уличных воров и пройдох работали на Орделла, выполняя его поручения и забирая себе для временного хранения различные виды оружия, которое он доставал для своих клиентов. Куджо, один из его подручных, тот самый, кому было поручено найти машину, вечером во вторник позвонил ему домой - а вернее, в один из домов, где он жил с одной из своих женщин - и сказал, что все готово, "Олдсмобиль 98" дожидается на стоянке, "пушка" двенадцатого калибра оставлена в багажнике.

Тогда Орделл сказал:

- Если машина сейчас "чистая", то после она такой уже не будет.

- Мне все равно, - ответил на это Куджо, - она угнана. Раньше на ней ездил братан, которого подстрелили позапрошлой ночью. Может быть слыхал? Его застрелил полицейский, попал сразу в грудь и спину. Мы пытались вытащить его из дома, но из него кровь била фонтаном, и поэтому его там и оставили.

- Я читал об этом в газете, - подтвердил Орделл. - Легавый сказал, что так бывает, что когда в человека попадает пуля, он может повернуться, и что такое случается сплошь и рядом, и этот раз тоже не стал исключением. Но только куда он его подстрелил сначала: в живот или в спину?

- Да-а..., - протянул Куджо, - а ведь правда, а?

"Шестерке" можно было сказать, что угодно; можно было заставить его думать так, как это надо тебе; от пристрастия к "крэку" 1) собственные мозги у них атрофировались совершенно.

Орделл поблагодарил его за машину, и тогда Куджо сказал ему в ответ:

- Подожди, Булка. И знаешь что еще? Там внизу вместе с ключами лежит пистолет. Может быть тебе пригодится. Остался после того братана, которого застрелили позапрошлой ночью.

* * *

У Орделла было три женщины, которых он расселил по трем разным домам.

Шеронду он поселил в доме на 31-й улице неподалеку от Гринвуд-Авеню, в Вест-Пальм. Шерондой звали молодую женщину, которую он подобрал по дороге через Форт-Валлей, штат Джорджия, возвращаясь домой из Детройта. Она стояла на обочине босиком, и свет солнца очерчивал контуры её фигуры под тканью поношенного платья. Шеронда умела готовить вкусные рулеты со свининой, ей также особенно удавались бобы и жареная курица, а ещё она убиралась в доме и была готова лечь с Орделлом в постель в любое время дня или ночи, воздавая тем самым благодарность за то, что однажды он увез её из края бесконечных кукурузных полей. Но глядя на этот маленький домишко из красного кирпича, ни за что нельзя было догадаться, чем же на самом деле Орделл зарабатывает себе на жизнь. Примерно раз в неделю ему приходилось подробно объяснять Шеронде, как правильно устанавливать сигнализацию. Она панически боялась оказаться запертой в доме, лишенной всякой возможности выбраться обратно даже через окно, потому что на всех окнах в доме были укреплены надежные решетки.

Симона же была достаточно сообразительной для своих шестидесяти трех лет, она была родом из Детройта, знала решительно все о сигнализациях и охранных системах и, напротив, была очень довольна решетками на окнах своего дома. Орделл решил, что она должна жить в доме с оштукатуренными стенами, выстроенном в псевдо-испанском стиле. Дом, в котором жила Симона, находился на 30-й улице, недалеко от Виндзор-Авеню, всего может быть в паре кварталов от дома Шеронды, но только обе они не только не были знакомы между собой, но даже не знали друг о друге.

_______________________________

1) "Крэк" - кокаин в виде кристаллов.

Ко всему прочему Симона ещё старательно подкручивала волосы и была уверена, что она очень похожа на Дайану Росс. Ей нравилось петь под детройтские записи и пританцовывать под шлягеры "Сьюпримз", Марты и "Ванделлас", Глэдис Найт и "Пипс". Когда же Орделл позволял Симоне лечь в постель вместе с ним, то результат всегда многократно превосходил все его ожидания. Симона, наверное, смогла бы при желании написать целую книгу о том, как, действуя разными способами, можно доставить мужчине удовольствие. Иногда Орделл использовал этот дом под временный склад оружия, чаще всего полуавтоматического, типа ТЕС-9, приобретенного вполне официально и на законных основаниях так называемыми "подсадными утками", которых Симона нанимала специально с этой целью. В этой роли в основном выступали люди пожилые. Суть предприятия сводилась к тому, что какой-нибудь старушке вручались наличные на приобретение штурмовой винтовки и плюс ещё двадцать долларов сверх необходимой суммы. Никто из подставных покупателей не знал об Орделле, по крайней мере не знал его имени.

А ещё у него была белая женщина по имени Мелани, которая жила в квартире на побережье в Пальм-Бич, что находилось на южной оконечности Сингер-Айленд, и всего в двух кварталах от городского пляжа. Мелани была крупной миловидной девицей, с которой Орделл познакомился на Багамах, куда он отправился, чтобы лично выяснить отношения с мужем той женщины, которую они вместе с Луисом похитили. Тогда Мелани исполнился только двадцать один год, значит сейчас ей было уже тридцать четыре или около того, но за это время она уже успела немало поколесить по свету и из корыстных побуждений завязывая знакомства с состоятельными кавалерами. В то время она была любовницей мужа той несчастной похищенной женщины, но только когда Орделл стал подбираться к нему, тот стал скрываться, а Мелани наотрез отказалась рассказать, где его искать. Так что Орделлу ничего не оставалось делать, как просить своего друга Мистера Уолкера принять их на борт его судна, с тем, чтобы всем вместе отправиться на просторы океана, где Орделл и выкинул Мелани за борт. Затем они повернули обратно к берегу, но отойдя на некоторые расстояние, все же снова развернулись, держа курс туда, где над волнами ещё покачивалась белокурая головка Мелани, и Орделл опять спросил ее: "Ну как, ты уверена, что не хочешь рассказать мне, где прячется этот козел?" Это нужно было видеть. После того, как все было позади, она сказала Орделлу, что сама поможет ему найти супруга похищенной ими женщины, потому что, он, Орделл, нравится ей больше. И ещё потому что у неё нет никакого желания утонуть в этом вонючем океане.

И вот несколько лет спустя, он неожиданно повстречал её в Майами... Мелани до сих пор не имеет ничего против, чтобы в любой момент сняться с насиженного места и отправиться куда-нибудь. Готовила она неважно, убираться толком тоже не умела, и несмотря на все свои соблазнительные разговоры о сексе и завлекательные телодвижения, в постели вела себя вполне заурядно. (Орделл одно время даже задумывался о том, не отправить ли её к Симоне, чтобы та преподала бы ей хотя бы несколько уроков). За тринадцать лет их знакомства эта деваха несколько располнела, некогда образцовая грудь стала просто большой грудью, но она все ещё держалась в форме, была загорелой, и никогда не упускала случая позагорать на балконе своей квартиры с видом на океан. Иногда Орделл устраивал на этой квартире деловые встречи, и тогда его рослой блондиночке приходилось оторывать задницу от дивана и подавать гостям выпивку, в то время как сам он демонстрировал свой фильм про разные виды оружия покупателям из Детройта и Нью-Йорка. У Мистера Уолкера во Фрипорте была своя копия, которую он показывал покупателям из Колумбии.

Только что позвонил один из работавших на него "шестерок", Куджо, чтобы сообщить, что "Олдсмобиль 98" дожидается его в условленном месте. Орделл все ещё держал трубку в руке. Он набрал номер телефона во Фрипорте, что на острове Большой Багама.

- Мистер Уолкер, как дела?

Мелани оторвалась от журнала "Вэнити-Фейр", который она до того читала, удобно расположившись на диване и поджав под себя загорелые ноги.

- Я вытащил Бьюмонта из каталажки. И мне это обошлось в десять тысяч. Обратно-то я их все равно получу, но только не люблю, когда деньги исчезают из виду. - Затем Орделл послушал ещё немного и сказал: - Это было вчера. Мне тут пришлось ещё немного подумать, и поэтому я не стал сразу же звонить тебе.

Мелани все ещё наблюдала за ним. Орделл взглянул в её сторону, и она поспешно опустила глаза, делая вид, что крайне увлечена чтением и ничто другое её не интересует. Но теперь она уж точно станет прислушиваться к разговору, и это хорошо. Он хотел, чтобы она время от времени узнавала бы кое-что, так и не зная всего.

- Ты уже опережаешь меня, Мистер Уолкер. У меня тоже была такая идея. - Седрик Уолкер в свое время подрабатывал на китобойном судне, пока Орделл не показал ему, откуда берутся деньги. Теперь же он сам уже стал владельцем тридцатишести футового судна, оборудованного к тому же всякими навигационными новшествами. - Ты же понимаешь, что уже только то, что его задержали пьяным за рулем, считается, что Бьюмонт не выдержал своего испытательного срока. И не имеет никакого значения, был у него при этом с собой пистолет или нет... Правильно, они снова выдвинули прошлое обвинение за автоматы. А это означает, что его ему реально светит получить десять лет за незаконное хранение оружие. Это то, что сказал мне поручитель из конторы... Нет, я велел ему оформить поручительство. Макс Черри... Да, это его так зовут. Вроде как певца, да? Максимилиан Черри в сопровождении ансамбля... Что? Нет, этого я тоже не видел. Если бы его оставили в камере ещё на ночь, он бы начал рвать на себе волосы. Я бы с радостью отправил бы его домой в Монтего, если бы только это не стоило мне десяти штук... Нет, об этом даже речи быть не может. Послушай, Мистер Уолкер, тебе Мелани тут привет передает. - Орделл снова немного послушал, а затем сказал: - Она будет просто счастлива. Я ей обязательно скажу. Ну ладно, бывай, - и он положил трубку.

Раскрытый журнал лежал у Мелани на коленях.

- И о чем таком ты мне расскажешь?

- Он посылает тебе подарок. Переправит со следующей партией гостинцев.

- Он просто душка. Мне бы хотелось снова повидаться с ним.

- Ну тогда может быть слетаем в гости. Покатаемся на катере. Как ты на это смотришь?

- Спасибо, не надо, - отказалась Мелани. Она снова взяла в руки свой журнал.

Орделл пристально смотрел на нее, и наконец сказал:

- Но ты все равно имей в виду, что катер в любое время может оказаться в нашем распоряжении.

* * *

В два часа ночи Орделл вышел из квартиры и отправился к Оушен-Молл, мимо так называемого бара "У Кейси", где обычно собирались любители потанцевать, мимо ресторана "Портофино", он также миновал по пути несколько магазинов и закусочных быстрого обслуживания, и ещё каких-то заведений, обосновавшихся именно в этой части квартала, как раз напротив городского пляжа. Стоянка находилась рядом с торговым центром; лишь несколько машин оказались оставленными здесь на ночь, а все близлежащие заведения были закрыты и погружены в темноту. Орделл сел за руль черного "Олдсмобиля 98", быстро нащупал оставленные под сиденьем ключи и пистолет, после чего ещё немного повозился с инструментами, но наконец зажег фары и выехал со стоянки, направляясь через горбатый мост в сторону Ривьера-Бич, заранее зная, что путешествие будет недолгим.

Орделл был уверен, что даже человеку не сведущему, к примеру, не знающему точного адреса дома, где жил Бьюмонт, было бы достаточно поколесить на машине по этим улицам в окрестностях Блю-Герон, до тех пор, пока не станет слышна разрывающая тишину ночи музыка в стиле регги, и тогда остается лишь следовать на эти звуки, доносящиеся из небольшого, приспособленного под самый настоящий притон, домика с когда-то оштукатуренными стенами, где, собственно говоря, и обитал Бьюмонт под одной крышей с целой компанией таких же как он сам выходцев с Ямайки. Музыка продолжала греметь и тогда, когда все обитатели притона находились в эйфории от "крэка" - только на этот раз, заглянув внутрь, Орделл заметил, что сегодня здесь, похоже, курят марихуану: все собрались в единственной комнате, с виду походя на счастливых беженцев, у которых теперь есть сладкое вино, темный ром и табак. Заходи, дыши и лови кайф. Этот запах почти всегда чем-то напоминает аромат готовящейся еды. Повсюду грязь как-то раз, Орделлу захотелось воспользоваться туалетом, но лишь одного взгляда на это безобразие было достаточно для того, чтобы он, не раздумывая, вышел на улицу и справил нужду там, у мусорных баков, где на бельевой веревке были развешаны чьи-то цветастые рубахи.

Остановившись у порога, Орделл постарался привлечь к себе внимание Бьюмонта - Бьюмонт был единственным обладателем приглаженных, почти невьющихся волос среди этого сборища лохматых шевелюр и всклокоченных бород - и поманил его к себе, приглашая выйти на улицу из облака дурманящего дыма.

- Что, весело ребяткам, а? - сказал Орделл, увлекая Бьюмонта за собой через заросли высокого папоротника и буйно разросшиеся кусты к большому "Олдсмобилю", припаркованному на улице. - Вы самые счастливые люди из всех, кого мне когда-либо приходилось встречать.

Бьюмонт задумчиво потирал рукой подбородок, исподволь поглядывая на машину, которой, как ему было известно, у Орделла никогда раньше не было.

- Есть тут один человек, - издалека начал Орделл. - Я прежде никогда не имел с ним никаких дел. Но теперь он хочет закупить у меня кое-какой товар. Я хочу проверить его. Понимаешь? - Орделл открыл замок багажника. Поднял в крышку, он продолжал: - Когда я открою багажник, чтобы якобы показать оружие, ты будешь сидеть внутри и наставишь на него пушку.

Бьюмонт нахмурился.

- Ты хочешь, чтобы я его пристрелил?

Бьюмонт не был "шестеркой". В некоторых делах он был одним из доверенных людей Орделла, а также обладал способностью быстро производить в уме всякого рода вычисления, а в некоторых случаях мог даже подменить его самого. Мистер Уолкер осуществлял поставки, получал деньги и организовывал переправку средств с Большого Багамы в Вест-Пальм-Бич. И вот теперь Бьюмонт вглядывался в темноту багажника перед собой.

- И как долго я должен буду там сидеть?

- Мы только доедем до пляжа.

Бьюмонт все ещё глядел в багажник, стоя на обочине без рубашки, втянув голову в худые плечи и держа руки в карманах брюк.

- Что с тобой?

- Я не хочу лезть туда.

- Я выложил десять штук, - сказал Орделл, - за то, чтобы вытащить из тюрьмы твою тощую задницу. А у тебя ещё хватает наглости мне перечить? Просто ушам своим не верю. - В этих словах слышалась горечь и неподдельное изумление. - Да ведь ничего не будет. Это просто на всякий случай.

Бьюмонт снова задумался, а Орделл прислушивался к ритмичным звукам музыки, доносившимся из дома, пока наконец Бьюмонт не сказал:

- Ладно, но я должен одеться.

- Да тебе и так хорошо. Сойдет. Мы скоро вернемся.

- Так что у меня будет?

- Загляни сюда. Видишь сверток?

Он следил за тем, как Бьюмонт наклонился, чтобы достать из багажника и осводобить от коричневого полиэтилена обрез помпового ружья 12-го калибра с отпиленным стволом и без обоймы.

- Нет, затвор пока не трогай. Не сейчас. Сначала мы приедем на место, и я открою багажник. Вот тогда ты и займешься им, понял?

* * *

Орделл отправился в обратный путь, проехав по Блю-Герон-Бульвар к мосту через Лейк-Ворт, и дальше свернул на север, проезжая мимо Оушен-Молл, мимо отелей и дорогих особняков за высокими заборами, пока наконец свет фар не осветил плотной стены деревьев за проволочным ограждением, так называемый Парк МакАртура. Заросли же на противоположной стороне дороги и вовсе казались теперь непроходимыми джунглями. Орделл выбрал песчанный участок у обочины слева, среди разросшихся мангровых деревьев и пальм. Других машин не видно ни с какой стороны. Он вышел из автомобиля и отпер багажник. Внутри зажглась лампочка подсветки, крышка приподнялась, и Бьюмонт, лежа на боку и с обрезом в руке, приподнял голову, озираясь по сторонам.

- Это всего лишь я, лопух, - сказал Орделл. - Просто мне показалось, что может быть тебя в тюрьме уже успели проведать гости из ФБР, а поэтому мне следует побеспокоиться и о себе.

Бьюмонт продолжал хмуро озираться, оставаясь сидеть в багажнике.

- Ты бы сам все равно мне об этом не сказал, и я не стал бы винить тебя за это, - продолжал Орделл, расстегивая свою двубортную спортивную куртку, ту самую, ярко-желтого цвета. У него при себе был пистолет, который вполне подошел бы для такого случая. Или можно было бы воспользоваться пистолетом, оставленным для него Куджо - и, задумавшись на мгновение, он решил, что, да, это будет лучше.

Теперь Бьюмонт во все глаза глядел на наставленное на него дуло пятизарядного, словно игрушечного пистолета, который был выхвачен Орделлом из-за пояса. Бьюмонт быстро передернул затвор помпового ружья и нажал на спусковой крючок. Раздался тот самый глухой щелчок, на который только и способно незаряженное оружие. У Бьюмонта болезненно исказилось лицо, он снова нервно передернул затвор. Щелк. Он снова попробовал перезарядиться, но довести свое дело до конца ему было не суждено. Орделл выстрелил ему в грудь. Бьюмонт сразу сник, подобно резиновой игрушке, из которой выпустили воздух, и тогда Орделл выстрелил ещё раз, добив свою жертву выстрелом в голову. Слишком громко. Черт, ну что это за дряной пистолет, если он так дергается в руке и как будто обжигает ладонь. Теперь Орделл уже начал жалеть, что не воспользовался своим привычным оружием, испытанной "Таргой". Но он все равно старательно протер пистолет краем футболки, выдернутым из-за пояса брюк, а затем бросил его в багажник рядом с Бьюмонтом и закрыл крышку.

Электронные часы на приборной доске в машине показывали 2:48 ночи, когда он заехал обратно на стоянку. Разыскав на земле у мусорных баков несколько салфеток, он воспользовался ими, чтобы протереть руль, ручки на дверце, крышку багажника, и вообще все те части машины, к которым он мог хотя бы случайно прикоснуться. Возвращаясь пешком домой, он шел вдоль песчанной кромки пляжа. Вдали темнел Атлантический океан, было тихо, вокруг ни души; был слышен шум прибоя и легкий шелест бриза, приятно холодившего разгоряченное лицо.

* * *

Когда Орделл вернулся домой, свет во всей квартире был погашен, Мелани спала, из спальни слышалось её тихое посапывание. Обычно она спала крепко, и добудиться её было нелегко. Симона храпела громче, но та проснулась бы от малейшего постороннего звука и обязательно сказала бы ему сонным голосом: "Давай, залезай в постель, малыш". А Шеронда услышала бы, как он открывает дверь, отключая сигнализацию, и тогда она вышла бы ему навстречу из спальни, вопрошающе глядя на него своими широко распахнутыми глазами, словно пытаясь догадаться, чего он хочет.

За эти тринадцать лет Мелани сделалась медлительной. Она стала хуже соображать, и уже давно не была такой же бойкой, как прежде. А это плохо. Но ведь в то же время каких-либо выходок с её стороны тоже ожидать не приходилось. И это как нельзя кстати увязывалось с воплощением в жизнь мечты Орделла, помышлявшему о том, чтобы со временем отойти от дел, обеспечив себе прежде безбедную старость, а поэтому ему были никчему неприятные сюрпризы.

Если он и нуждался в чем-либо, так это чтобы кто-нибудь занял теперь место Бьюмонта. Но только не "шестерка", не мальчик на побегушках. Нужен кто-то поумнее, но в то же время и не чересчур умный. Такой как Луис. Он как раз очень подошел бы. С ним можно просто поговорить. Его можно в два счета обвести вокруг пальца, а при необходимости напустить на себя невинный вид и самому прикинуться дураком. Подумать только, ведь они хохотали от души, выбирая, какие маски надеть, когда собирались похитить ту женщину. Теперь он стал как будто более серьзен. При взгляде на него, на ум приходили мысли о людском коварстве. И, дай бог, это ещё не предел. Должно быть, время, проведенное в тюрьме, в некотором роде пошло ему на пользу. Луис заявил, что не желает иметь с ним общих дел, что бы он там себе ни задумал. Но только Луис - и здесь он был пойман на слове - он сам не знал, чего ему надо.

Может быть при содействии Мелани ему все-таки удастся обратить Луиса в свою веру.

А потом лишь дождаться подходящего момента и подсунуть её Верзиле. Тому нацисту.

4

Они видели, как Джеки Берк, облаченная в горчичного цвета униформу стюардессы "Островных Авиалиний", вышла из отсека, к которому незадолго до этого подрулил самолет, прибывший рейсом с Багам. Затем они проследили за тем, как она прошла через таможню и иммиграционный контроль, так и не открыв объемистой сумки из нейлона коричневого цвета, типа той, какие обычно берут с собой стюардессы, и которую теперь она везла на тележке за собой.

Это нисколько не удивило ни одного из этих как будто совершенно случайно оказавшихся здесь молодых людей, осуществлявших наблюдение за мисс Берк: это были Рей Николет и Ферон Тайлер, и именно для этого они и оказались во второй половине дня в среду в международном аэропорте Пальм-Бич. На них были джинсы и спортивные куртки, но оба при этом были ещё и при галстуках. Джеки Берк появлялась здесь пять дней в неделю, работая на рейсах Вест-Пальм - Нассау и Вест-Пальм - Фрипорт и обратно.

- Она здорово держится, - сказал Николет. - Ты заметил?

- И из себя она тоже ничего, - заметил ему на этой Тайлер, - я хочу сказать, для женщины её возраста. Сколько ей лет? Сорок?

- Сорок четыре, - уточнил Николет. - Она летает уже девятнадцать лет. Раньше работала в другой авиакомпании.

- Где будем брать: здесь или на улице?

- Дождемся, когда она будет садиться в машину. Это наверху.

Они вели свое наблюдение из небольшого кабинета с остекленными перегородками, находившегося в этом дальнем крыле терминала, и Рей Николет по ходу отпускал комментарии по поводу ног Джеки Берк, её аккуратного зада, обтянутого форменной юбкой, а Ферон Тайлер твердил, что по крайней мере отсюда она вовсе не выглядит на свои сорок четыре года. Они видели, как она вынула из сумочки, висевшей у неё на плече, очки с темными стеклами, но пока не стала надевать их, а просто подняла на лоб и оставила в волосах светлые волосы были распущены по плечам, но не казались очень длинными. И оба наблюдателя были все же удивлены, когда Джеки Берк поднялась на эскалаторе в главный вестибюль. Под их пристальными взглядами, она вошла в женский туалет, а затем, минут пять спустя, вышла из него и при этом в её внешности как будто ничего не изменилось, после чего она покатила свою тележку в сторону бара. Там Джеки заказала себе чашку кофе и закурила сигарету. В чем дело, что она делает? Рей Николет и Ферон Тайлер поспешили зайти в магазинчик сувениров, находившийся как раз напротив, откуда смогли продолжать наблюдение, стоя среди полок с разложенными на них футболками мягких, пастельных цветов.

Тайлер первым нарушил затянувшееся молчание:

- Тебе не кажется, что она все-таки нас обставила?

Николет, по правде говоря, мысленно вопрошал о том же, но от высказываний вслух воздержался.

- Это нетипично. Нормальный человек после полета не станет рассиживаться здесь и распивать кофе, он поедет домой, - снова сказал Тайлер. - Но по ней не заметно, чтобы она нервничала.

- Она совершенно спокойна, - согласился Николет.

- Здесь есть ещё кто-нибудь кроме нас?

- Никого. Придется поторопиться. - Николет попробовал наощупь материал футболки, по розовому фону которой летели зеленые и белые чайки, а затем снова взглянул в сторону бара. - Начинать будешь ты, ладно?

Теперь Тайлер смотрел на него.

- Это твое дело. Мне почему-то казалось, что я просто тебе помогаю с ним.

- Я хочу, чтобы было все просто и без шума. Если обвинение и будет предъявлено, то у неё не будет проблем с тем, чтобы освободиться под залог. Я имею в виду, если нам удастся подвести к этому. Покажешь ей значок, заведешь разговор - сам знаешь, как это делается. А затем я сам потихоньку присоединюсь к вашей беседе.

- Где? Прямо здесь?

- А может быть тогда продолжим в твоем кабинете? - живо предложил Николет. - А то в моем стульев столько нет. Да у тебя и почище.

- А что если кроме денег у неё больше ничего нет...

- По достоверным сведениям, пятьдесят штук за этот раз.

- Ну и в чем ты тогда собираешься её обвинять? В том, что она их не задекларировала? Но это уже подпадает под федеральную юрисдикцию.

- Можешь исходить из этого, если тебе так больше нравится, начни развивать перед ней тему таможни. Но мне все же было бы предпочтительнее, если бы дело не вышло за рамки штата. Ну, скажем, представить это как перевозку, что ли. Иначе, если я привлеку её к суду, - продолжал Николет, то ей придется оформлять выход на поруки через федеральный суд - а у них с этим ой как строго. Я не хочу, чтобы она взъелась на меня из-за этого. Просто её надо слегка припугнуть.

- Если тебе известно, кому она их возит..., - начал было Тайлер.

- Этого я не знаю. Я всего лишь сказал, что у нас есть кое-какие предположения. Парень, которого мы задержали, имени нам так и не назвал. Боялся, что тогда воля для него станет хуже тюрьмы.

- Догадываюсь, что так оно и вышло, - сказал Тайлер. - А что если мы отправимся за ней и посмотрим, кому она отдаст товар.

- Эх, было бы у нас людей побольше..., - вздохнул в ответ Николет. Мы упустим её, а тогда придется опять приезжать сюда и снова начинать все с начала. Нет, мне кажется, что если отвести её для начала куда-нибудь в сторонку, самим при этом то и дело похотливо поглядывая на её прелести, она сама расскажет все, что мы хотим узнать. Что бы это ни было.

- Для своих лет она выглядит замечательно, - сказал Тайлер.

Они были старыми приятелями, оба родом с юга Флориды, и к тому же ровесники - и тому, и другому уже исполнилось по тридцать одному году. Они встретились во время службы в спецподразделении, и с тех пор стали друзьями. Обоим нравились одни и те же вещи: огнестельное оружие, ковбойские сапоги, пиво, самолеты, охота на бейскрайних просторах Эверглейдс, и слежка за плохими ребятами, нарушающими законы. Оба проработали некоторое время вместе в службе при канцелярии шерифа округа Пальм-Бич, а затем их пути разошлись: Рей Николет перешел в управление по борьбе с контрабандой алкоголя, табака и оружия при министерстве финансов; а Ферон Тайлер был переведен в отдел криминальных расследований при Департаменте штата Флорида по борьбе с преступностью. Время от времени им доводилось работать вместе. Как раз сейчас управлением по борьбе с контрабандой проводилась операция, началом для которой послужил недавний захват ломбарда, где удалось заснять на камеру факт перепродажи большого количества похищенного оружия. Николет обратился в департамент по борьбе с преступностью с просьбой направить к ним Тайлера для помощи в проведении расследования. Они были уверены, что на этот раз им приходится иметь дело с нелегальной торговлей оружием.

- Она уходит, - сказал Тайлер.

* * *

Один из двоих молодых парней, на которых Джеки Берк обратила внимание ещё в таможне, вошел в лифт вместе с ней. Он спросил, кнопку какого этажа ей нажать, на что Джеки ответила: "Мне до конца".

В ответ он лишь усмехнулся: "Надо же, и мне тоже", после чего нажал нужную кнопку и пригладил рукой темные волосы. Яркий представитель того типа мужчин, привычных к тому, что женщины сами вешаются им на шею. Самец да и только. Джеки была положительно уверена, что спроси она сейчас у него о напарнике, который в это время по идее уже должен бы дожидаться их на верхнем этаже, то он не выказал бы никакого изумления. Ну, может быть, снова усмехнулся бы и только. Оба они были ещё молоды, но в их поведении угадывалась та ленивая самоуверенность, что бывает присуща профессиональным спортсменам или же крутым ребятам, имеющим при себе удостоверения и оружие и обличенным соответствующими полномочиями. Она очень надеялась на то, что может быть хоть на этот раз интуиция её все-таки подведет, чувствуя при этом труднопреодолимое желание закурить сигарету и подумывая о том, чтобы оставить сумку в лифте.

Двери лифта октрылись. Темноволосый попутчик любезно посторонился: "Только после вас", и Джеки вышла из лифта, по-прежнему катя за собой сумку на тележке и тут же направляясь в полумрак крытой автостоянки. Она проходила мимо рядов автомобилей, подуспудно ожидая, что вот-вот путь ей должен будет преградить второй из парней, показавшийся ей помоложе, с короткой стрижкой. Но ничего подобного не произошло. Она успела открыть багажник своей серой "Хонды" и уже поднимала алюминевый каркас тележки, чтобы положить её вовнутрь, прежде чем услышала его шаги и взглянула через плечо назад. Он подошел, на ходу открывая кожанный бумажник.

- Особый агент Ферон Тайлер, Департамент по борьбе с преступностью.

Он был как будто чем-то смущен. В бумажник было вставлено удостоверение и значок.

- Никогда не слышала о таком, - пожала плечами Джеки.

- Но тем не менее это факт, - сказал в ответ Тайлер. - Могу я поинтересоваться, что лежит у вас в сумке?

Похоже на официально-бесстрастное заявление. Голос не повышает, но только, похоже, говорит с чуть заметным южным акцентом. Джеки вполне представляла себе, что должно будет случиться в следующий момент, но все же хотела увериться до конца, а поэтому она как ни в чем не бывало ответила:

- Обычные вещи, одежда, бигуди. Я работаю стюардессой на "Островных Авиалиниях".

- А ваше имя Джеки Берк? - задал Тайлер очередной вопрос.

Она не ошиблась.

Джеки снова почувствовала желание закурить, и опустила тележку на асфальт. В то время, как она доставала из висевшей на плече сумочки сигареты, за спиной у Тайлера возник его чернявый приятель, который до этого скрывался где-то за машинами.

- Прошу извинить меня за назойливость, но у вас здесь, кажется возникли какие-то затруднения, - сказал чернявый. - Может я смогу быть чем-нибудь полезен?

- Оставьте меня в покое, - ответила Джеки и поднесла к сигарете зажигалку "Bic", собираясь прикурить.

Тайлер сам представил ей своего приятеля.

- Это особый агент Рей Николет из управления по борьбе с контрабандой. Вы не будете возражать, если мы ознакомимся с содержимым вашей сумки?

- Не буду ли я возражать? А что, разве у меня есть какой-то выбор?

- Вы можете отказать нам в этом, - продолжал Тайлер, - и подождать здесь вместе с ним, пока я съезжу за ордером. Или мы можем задержать вас как подозреваемую.

- И в чем же меня подозревают?

- Все, чего он хочет от вас, так это просто заглянуть в вот эту сумку, - сказал Николет. - А я прослежу за тем, чтобы он ничего не взял.

- Это обыкновенная проверка, - убеждал Тайлер. - Так вы не возражаете?

Джеки затянулась сигаретой, выпустила струйку дыма изо рта, и пожала плечами.

- Действуйте.

Она смотрела на то, как Тайлер нагнулся, чтобы отстегнуть эластичные шнуры, и поставил туго набитую сумку на тротуар. Николет взял тележку и положил её в открытый багажник. Тайлер тем временем открыл молнию на сумке и принялся шарить в её вещах, переложив грязную блузку и ещё одну форменную юбку, он наконец нащупал пухлый пластиковый конверт. Джеки видела, как он вынимает конверт из сумки, а затем открывает и заглядывает вовнутрь. Николет подошел поближе, в то время как в руках у Тайлера оказалось несколько пачек стодолларовых банкнот, каждая из которых была перетянута резинкой. При этом Николет тихонько присвистнул, а Тайлер перевел взгляд на нее.

- Я бы сказал, что здесь... ну да, тысяч пятьдесят будет. Что скажете?

Джеки ничего не ответила на это. Они знали, сколько денег было в конверте. Даже пересчитывать не стали.

- Это ваши деньги? - продолжал Тайлер.

- Если уж на то пошло, - собравшись с духом, заговорила Джеки, - то нет, это не мои...

На физиономии Тайлера появилось подобие понимающей ухмылки.

- Я должна была задержаться в буфете, чтобы один человек, которого я не знаю в лицо, пришел и забрал бы их... - Ей даже не нужно было глядеть на чернявого, чтобы увидеть, что он тоже усмехнулся такому объяснению. Это выводило её из себя. - А потом я увидела, как вы, господа ковбои, разглядываете футболки, и подумала, что может быть один из вас и есть тот самый, кого я жду... Послушайте, если это ваше, то заберите их себе. - Она взглянула на Николета.

Так и есть, он ухмылется. Они оба потешаются над ней.

- Вам должно быть известно, - снова заговорил Тайлер, - что при ввозе в страну суммы, превышающей десять тысяч долларов, вы обязаны её задекларировать. Вы просто забыли это сделать, или же на то была другая причина? В любом случае за это вам полагается уплата штрафа в двести пятьдесят тысяч долларов и два года тюрьмы. Может быть желаете обсудить это с нами или же продолжим разговор в таможне?

- Больше я вам, козлам, ни слова не скажу, - отрезала Джеки.

Она была вне себя. Она злилась на этих молодых нахалов, на то, как они разговаривают с ней, и вместе с тем ещё ненавидела себя за неосмотрительность.

- Ты сделал свое дело, - сказал Николет Тайлеру. Он положил руку ей на плечо. - Ты сама подумай, мимо ребят из таможни каждый день проходят счастливые и довольные толпы беззаботных людей, которые возвращаются из отпусков, из путешествий по разным там Европам и Карибам, а им там приходится сидеть и работать, как проклятым. Ты же должна понимать, что именно поэтому ладить с ними нелегко. Тогда выбирай, с кем тебе больше хочется иметь дело: с ними, обозлившимися на весь мир, или же с парой благодушных и сговорчивых ребят типа нас? Просто отправиться куда-нибудь в тихое место, где можно было бы посидеть и поговорить.

- Я нне обязана никому ничего рассказывать, - запротестовала Джеки.

- Ну конечно же, нет, - с готовностью согласился Николет. - Но не будете ли вы столь любезны, выслушать, что мы хотим вам рассказать? И по возможности загладить это недоразумение?

* * *

Департамент по борьбе с преступностью занимал восьмой этаж в здании с фасадами, представлявшими собой огромные витражи из дымчатого стекла, что находилось на Центрпарк-Бульвар в Вест-Пальм. Теперь все трое находились в кабинете Ферона Тайлера, где помимо него работал ещё один агент, который, впрочем именно в тот день был в отъезде: два пустых письменных стола, окна во всю стену, выходящие на восток, календарь на стене и над ним табличка: "Если ты сам не умеешь спланировать свое время, то это не означает, то я должен делать это за тебя."

Джеки Берк подумала, что в этом есть определенный смысл. Но только что ей с того?

Она стояла у окна. Если слегка повернуть голову влево, то были видны ковбойские сапоги Рея Николета, который сидел, закинув ноги на краешек стола.

- Видите канал внизу? Как-то раз я наблюдал отсюда за скопой, 1) которая сначала кружилась высоко в небе, а затем камнем бросилась вниз и выхватила из воды довольно приличных размеров окуня. Помнишь, Ферон?

- Прошлым летом.

Ферон Тайлер находился где-то у неё за спиной.

Она слышала, как Николет сказал:

- Как будто уже темнеть начинает, а? Час пик, все спешат поскорее домой...

- Я хочу, чтобы сюда пришел адвокат, - перебила его Джеки. Она сунула руку в сумочку за сигаретами, мысленно отметив, что в пачке их остается всего штуки четыре-пять. В голове мелькнула мысль о том, что может быть ей теперь следует их экономить.

Но тут раздался голос Тайлера.

- Здесь не курят.

Джеки щелкнула горчичного цвета зажигалкой, которая очень подходила по цвету к её униформе и бросила её обратно в сумку.

- Ну так арестуйте меня теперь, - сказала она даже не взглянув в сторону Тайлера.

- Возможно так оно и будет, - согласился Тайлер. На этот раз голос его был ближе. - Но мы могли бы заключить сейчас своего рода договор о помощи следствию. Так что если вы настроены на сотрудничество, то расскажите, кто дал вам эти деньги, и кому вы должны были их передать.

Наступило напряженное молчание.

Для них это была всего лишь игра. Николет строил из себя этакого доброго парня, что вообще-то было вовсе не в его характере, но все равно казалось ему чем-то забавным. Тайлер же выбрал себе роль благородного рыцаря, но со стороны его старания казались слишком уж неубедительными. Джеки была более чем уверена, что они вовсе не ставили себе целью упрятать её за решетку. Им нужно, чтобы она согласилась бы с ними сотрудничать, назвала бы несколько имен, а они потом оставили бы её в покое. Все, что теперь требовалось от нее, так это просто стараться помалкивать. Может быть потребовать, чтобы кто-нибудь сбегал купить ей сигарет.

Поэтому когда Николет спросил: "Надеюсь, у вас хороший адвокат?" Джеки и не думала отвечать.

"Вопрос в том, - произнес голос Тайлера, - по карману ли ей воспользоваться услугами хорошего адвоката?"

Вопрос по существу.

- Иначе ей придется проторчать недели три в камере, прежде чем общественный защитник сможет к ней пробиться. А сидеть вместе с теми девками... Хотя я конечно не знаю, может быть они ей платят достаточно для того, чтобы нанять адвоката из"дорогих".

_______________________________

1) Скопа - хищная птица семейства скопиных. Обитает у водоемов, питается рыбой.

- Джеки, вы ведь живете в квартире на Пальм-Бич-Гарденз? - сказал Николет, агент из управления по борьбе с контрабандой. - Что ж, местечко довольно милое во всех отношениях.

- Особенно принимая во внимание то, - вставил свое слово Тайлер, - что она работает на рейсах небольшой компании, выполняющей челночные рейсы.

И снова в кабинете воцарилось молчание. Джеки смотрела на виднеющиеся в дали здания городского центра, небо над которыми ещё оставалось голубым, но над городом уже начинали сгущаться сумерки. Был слышен звук выдвигаемого ящика стола.

- Вот, пожалуйста, - сказал Николет, протягивая ей пепельницу. - Я держу её здесь для себя, чтобы пользоваться самому, когда время от времени захожу сюда. Я привык курить во время работы. - Теперь он снова был добрым парнем. - Видите вон ту автостоянку? Вон за тем отелем? Здесь можно сидеть и сверху наблюдать за тем, как внизу бойко идет торговля наркотиками. К тому времени, пока туда успеешь добраться, все уже разбегутся.

Джеки поставила пепельницу на подоконник.

- Вы что, считаете, что я занимаюсь тем же?

У неё за спиной голос Тайлера сказал:

- Насколько мне известно вас уже однажды схватили за руку. Разве тогда речь шла не о наркотиках?

- Я просто везла деньги.

- Четыре года назад, - продолжал Тайлер. - Тогда вы работали в другой авиакомпании, откуда, кстати, вас выперли. Но вы так и не ответили на мой вопрос. Разве те деньги были предназначены не на оплату наркотиков? Только тогда вы, кажется, пытались вывезти их из страны?

- По-моему, - вступил в разговор Николет, - Джеки пыталась вывезти их не для себя, а по просьбе одного из пилотов, который, конечно же, совершенно случайно оказался также по совместительству и её мужем в то время. Тогда её обвинили в преднамеренном сговоре...

- Меня оправдали, - возразила Джеки.

- Вы хотите сказать, вам предложили взаимовыгодную сделку, и вы ухватились за эту возможность. Вам - условное освобождение на поруки сроком на один год, а муженьку светило от пяти до десяти. Теперь он уже должен бы освободиться.

- Полагаю, что да, - согласилась Джеки.

- Верно, вы получили развод. И снова вышли замуж - а как поживает ваш теперяшний муж?

- Он умер в прошлом году.

- Не повезло вам, - сказал Николет. - А позвольте узнать, чем он занимался при жизни?

- Пропивал мои деньги, - просто ответила Джеки.

Это реплику они предпочли оставить без комментариев, и она снова услышала голос Тайлера.

- Теперь вы решили заняться другим видом бизнеса, возвращаясь с выручкой домой, то есть переквалифицировавшись из покупателя в продавца. Разве не эти деньги дает вам туземец по имени Уолкер? Не сомневаюсь, что это никто иной как Седрик Уолкер из Фрипорта. Неужто вы не знакомы?

Джеки ничего не ответила, глядя на то, как её отражение в оконном стекле снова поднесло к губам сигарету.

- Вам это имя ничего не говорит? Но тогда, надо полагать, Бьюмонта Ливингстона вы тоже скорее всего не знаете?

Бьюмонт... ей пришлось встретиться с ним лишь однажды, он был вместе с Мистером Уолкером. Нет, она только увидела его тогда, а о том, кто он такой, ей было сказано позже. Она может с чистой совестью сказать, что никогда не встречалась с ним; но подумав ещё немного, она решила не говорить вообще ничего.

- Так вы не знакомы с Бьюмонтом?

Ни единого слова - безразличный взгляд устремлен вдаль сквозь отражение в окне, на темную полосу вдоль горизонта, которая, как ей казалось, на самом деле была океаном.

- Жаль, а вот он вас знает, - продолжал Николет. - Бьюмонт родом с Ямайки. Точнее сказать, был родом оттуда. Потому что Бьюмонт мертв.

Джеки передавалось их нетерпеливое ожидание. Она стояла, не шелохнувшись.

- Он имел обыкновение пару раз в месяц совершать путешествие во Фрипорт, - рассказывал тем временем Николет. - Возможно при случае вы смогли бы его узнать. Ферон, как ты думаешь, мы ведь сможем предоставить госпоже Берк возможность взглянуть на тело?

- Нет проблем, - отозвался голос Тайлера.

Она слегка повернула голову - достаточно для того чтобы видеть, как Рей Николет сунул руку за голенище своего ковбойского сапога. Вытащив оттуда тупорылый револьвер и положив его на стол, он снова сунул руку за голенище и принялся растирать лодыжку.

- Бьюмонта нашли вчера утром в багажнике автомобиля, - охотно рассказывал он, - в "Олдсмобиле" новой модели, зарегистрированном на имя одного парня из Оушен-Ридж. До этого машина числилась среди угнанных. Всего днем раньше мне выпала возможность поговорить с Бьюмонтом за жизнь вообще, и о его будущем в частность. В то время он находился в тюрьме, и как будто вовсе не был уверен в том, что ему захочется сполна оттрубить там с десяток лет. - Здесь снова наступила пауза, прежде чем Николет продолжил свой рассказ. - За Бьюмонта был внесен денежный залог, и ему вышибли мозги прежде, чем я снова смог поговорить с ним. - Опять молчание. А потом: - Я допускаю, что вы не были лично знакомы с Бьюмонтом, но только что если тот, кто хлопнул его, знает вас?

Опять напряженное молчание.

Джеки затянулась сигаретой. Бьюмонт... она слышала, как он разговаривал с Мистером Уолкером. После его ухода Мистер Уолкер сказал ей, что Бьюмонт может показывать фокусы с числами - якобы он умеет запросто умножать в уме целые колонки цифр.

- Если вы не хотите разговаривать с нами, - сказал у неё за спиной голос Тайлера, - то нам придется передать вас таможенникам.

Она затушила сигарету, на несколько мгновений всецело сосредотачиваясь на окурке и глядя на черную пластмассовую пепельницу, прежде чем обернуться к Тайлеру.

- Ладно, пошли, - согласилась она.

Он стоял у свободного стола, на котором стояла её сумка, держа в руках открытую папку.

- Боюсь, вы вывели его из себя, - заметил Николет. - Вам известно о том, что Ферон может арестовать вас за нарушение таможенных правил? Эти пятьдесят штук уже сами по себе являются достаточно веским основанием к тому, чтобы обвинить вас в незаконной деятельности. А насколько я знаю Ферона, то он не поленится под присягой обосновать свою точку зрения и будет отстаивать её до последнего.

Тайлер в упор глядел на нее. Она видела, как он положил свою папку на стол, и положил руку на сумку.

- Мне бы хотелось с вашего разрешения снова открыть вот это. Не возражаете? Чтобы уж знать точно, о чем у нас идет разговор, - сказал он.

Джеки подошла к столу и сама растегнула молнию. Затем, вытащив конверт из пластика, она бросила его на стол перед ним.

- Не стесняйтесь.

- Но если вы уж все равно случились поблизости, - проговорил Тайлер, тогда может быть мы заодно глянем, что там еть еще? Вы не против?

На протяжении нескольких мгновений Джеки молча смотрела на него.

Запустив руку в сумку, она вытащила кожанный несессер.

- Моя зубная щетка и туалетные принадлежности. - Вслед за этим была извлечена дорожная шкатулка из пластмассы. - Вот, это мои бигуди. Желаете, чтобы я открыла крышку?

- Давайте сначала доведем до конца одно дело, - спокойно ответил Тайлер.

Тогда Джеки схватила сумку и, перевернув её вверх дном, сильно тряхнула. Белая блузка, юбка, нижнее белье, бюстгальтер и колготки вывалились на стол поверх пластикового конверта. Она отставила сумку в сторону. Тайлер вытащил из-под груды вещей конверт, и ей ничего не оставалось, как только следить за тем, как он отгибает клапан и вытряхивает наружу пачки банкнот. Она видела, как после этого он снова зяглянул в конверт, потом поднял глаза на нее, и его поначалу как будто удивленный взгляд сделался насмешливым. Его рука снова скользнула в конверт, а вслух он сказал:

- Ну, посмотрим, что у нас тут ещё есть?

- Подождите, - только и нашлась, что сказать Джеки, в то время как Тайлер отложил в сторону пустой конверт, и было слышно, как Николет наконец опустил ноги со стола.

Он подошел к ним со словами:

- Что это, обыкновенный диетический сахар или же то, что мне подсказывает интуиция?

Тайлер держал в руке прозрачный целофановый пакетик, в котором виднелся кругляшок из белого порошка размером в полдюйма или около того. Тайлер поднес руку к лампе и посмотрел напросвет, сказав при этом:

- Это для продажи или для собственного кайфа? Вот в чем вопрос.

- Это не мое, - поспешно сказала Джеки.

Это действительно предназначалось не для нее.

- Вы только дослушайте до конца, ладно? Прадва...

- Для обвинения в торговле этого количества недостаточно, - сказал Николет. - Может быть больше подойдет хранение с целью дальнейшего сбыта?

- Принимая во внимание такую сумму наличными, - ответил Тайлер, думаю, мне это удастся.

Пара самовлюбленных придурков.

- Вы не сделаете этого, я вам не верю, - замотала головой Джеки.

Николет выдвинул стул из-за стола.

- Тогда почему бы нам не сесть и не начать разговор с начала, - мило улыбаясь, предложил он. - Так что вы хотели нам рассказать?

5

Луис Гара мог вполне сойти за приличного человека. Бывший бандит с большими возможностями. По мнению Макса, в этом смысле действия Луиса в амплуа банковского грабителя можно было считать наиболее показательными.

Луис рассказывал, что он просто протягивал кассиру записку со следующим текстом: "Спокойно. Это ограбление. Быстро выкладывай все полтинники и стольники. Что делать дальше, скажу потом." Луис сказал, что текст послания был им напечатан на пишущей машинке в магазине канцтоваров, а затем он ещё сделал с этого листа несколько копий. Тогда Макс поинтересовался количеством копий, сделав это не из праздного любопытства, а желая узнать, насколько оптимистично начинающий грабитель был настроен относительно своего будущего. "Двадцать на первое время, - ответил ему на это Луис. - А в случае чего всегда можно было наснимать дополнительных экземпляров". Первые семь банков дались ему без особого труда, причем суммарная выручка составила всего немногим больше двадцати тысяч наличными. Он с горечью заметил, что некоторые ошибочно полагают, как будто бы банк это всегда золотое дно. Вовсе нет, к тому же те грабители, с которыми ему позднее довелось встретиться в тюрьме, по большей части оказывались дилетантами и к тому же ещё законченными придурками. "На следующем банке я взял тысячу семьсот долларов разными купюрами и в придачу к ним кассир протянул мне ещё пятьсот долларов в пачке, которую мне ни за что не следовало брать. Это была самовзрывающаяся пачка, начиненная красителем, которая взрывается, когда её выносят из банка. Стоило мне только выйти на улицу, как она, разумеется, взорвалась, и я с ног до головы оказался в этой красной краске. Но в тот раз мне все же удалось уйти." Макс спросил, можно ли отмыть краситель, на что Луис ответил: "В общем-то, да, смыть его можно, но только, видно, над некоторыми банкнотами я поработал недостаточно, и они остались такого разоватого оттенка. А если человек пытается расплатиться где-нибудь розовой двадцаткой - чего мне ни в коем случае делать не стоило - то всем сразу же становится ясно, отчего это она вдруг покраснела. Я опомниться не успел, как на пороге моего дома уже стояли полицейские. Мне дали восемь лет, из которых я отсидел сорок восемь месяцев. Потом вернулся в Майами, где меня арестовали по подложному обвинению, за то что якобы я расплачивался найденной мной чужой кредитной карточкой. За то время, пока я был условно освобожден, один банк я взять все-таки успел, и мне пришлось бы отсиживать ещё два с половиной года за то что не выдержал испытательного срока, но судья оказался хорошим парнем. Он принял во внимание то время, что я реально уже отсидел.

Как же так? Так спокойно и разумно рассуждать, и в то же время быть уличенным в преступлении и отправиться на отсидку.

Он рассказывал, что работал в автомастерских в тюрьме штата Флорида, говорил также, что в тюремной столовой кормили неплохо, и что там он сдружился со своим соседом по камере, который был несколько старше его, раньше жил в Майами, а в тюрьму угодил за то, что прикончил собственную жену. По рассказам сокамерника выходило, что с некоторых пор она только и делала, что постоянно пилила и изводила его своим нытьем, чем наконец окончательно вывела того из себя.

"И как же он это сделал?" - поинтересовался Макс. Еще раньше звонила Рене, и ему пришлось выслушивать её нотации в течение целых двадцати минут, прежде, чем удалось наконец отделаться от неё и положить трубку.

Луис ответил, что тот задушил жену подушкой. "Он схватил подушку. "Да заткнешься ты или нет?" Она начала верещать, тогда он прижал подушку ей к лицу, а через какое-то время снял её. "Так ты заткнешься наконец?" Но нет, она продолжала вякать до тех пор, пока наконец, он в очередной раз снял подушку, а она уже заткнулась навсегда."

Макс был уверен, что такое вполне возможно. Стоит человеку в какое-то мгновение потерять контроль над собой, и дело сделано. Но что его действительно беспокоило, так это то, на счету Луиса был далеко не один проступок. Угоны автомобилей в Огайо, разбойное нападение в Техасе, мошенничество и ограбление банков здесь, во Флориде. Луису было сорок семь лет, у него было волевое лицо, взгляд умудренного жизнью человека и темные вьющиеся волосы, в которых уже появилась седина; своему атлетическому сложению он был во многом обязан тюремным работам, где ему довольно приходилось переносить тяжести. Те три числившиеся за ним проступка вычеркнули всего навсего семь лет из его жизни, и что по выражению самого же Луиса, он не много потерял. Вообще-то если быть более точным, то это было всего-навсего шесть лет и десять месяцев. Не правда ли, очень напоминает отношение к жизни оптимистически настроенного человека? К тому же Луис никогда ни на что не жаловался и не был злопамятен.

Его выдавали глаза.

Макс видел это. Его потухший взгляд, который хоть и как будто казался безжизненным, но в то же время ничего не оставлял без внимания. Оступившись трижды, уже невозможно просто выйти из тюрьмы, купить новый костюм и снова зажить жизнью обыкновенного, нормального человека. Сама жизнь меняет таких людей. Поэтому однажды Макс велел Уинстону:

- Ты присматривай за ним.

- Я знаю, что он за птица, - ответил на это ему Уинстон. Как-то раз Уинстон спросил у Луиса, не пробовал ли он когда-либо выяснять отношения с помощью кулаков. Луис сказал, что бывало иногда; но поступать так опрометчиво в отношении Уинстона он все же на всякий случай поостерегся бы.

- Он далеко не дурак, - заметил Макс.

- Рискнул бы только, - сказал Уинстон, - и я его так отделал бы, что на какое-то время он забыл бы дорогу сюда.

- Но он все равно добрался бы до тебя. Ты разве не знаешь, как это бывает? Разве его глаза не говорят тебе о том же?

Еще раньше Макс уже поставил в известность "Общество взаимопомощи Глэдиса", что ему не нужен помощник, тем более такой, как Луис; имея за плечами преступное прошлое, Луис уже никогда не сможет получить лицензию на занятие поручительской деятельностью. В ответ же парень из конторы посоветовал Максу "использовать его на тяжелых работах", например, заняться поиском тех, кто вовремя и добровольно не явился в суд. Так что Максу ничего не оставалось делать, как взять Луиса для помощи в крайних случаях, когда приходилось иметь дело с той категорией клиентов, от которых не оставалось ожидать ничего кроме неприятностей. При себе у Луиса имелась только пара наручников, и ничего кроме них. Они не только никогда не позволяли ему вооружиться пистолетом, но и вообще держали от него подальше все оружие, что имелось в конторе: револьверы и никелированный "Моссберг 500" двенадцатого калибра с пистолетной рукояткой и лазерным прицелом. Все оружие хранилось в запертом на замок шкафу, стоявшем в кабинете для переговоров. И к тому же у Луиса не было даже собственного ключа от офиса.

* * *

В четверг, вернувшись в офис после обеда, Макс позволил Луису отправиться вместе с Уинстоном за Зорро - так звали пуэрториканца, промышлявшего грабежами, оказавшегося помимо всего прочего обладателем коллекции холодного оружия, под одной крышей с которым проживало несколько экспансивных родственниц. Несколько дней назад, когда Уинстон впервые отправился за ним, Зорро не оказалось дома.

Часы показывали десять минут четвертого, когда они вернулись обратно в контору.

Уинстон первым вошел в кабинет и молча кивнул Максу, а вслед за ним следовали Луис Гара и Орделл Робби, при этом Орделл радостно объявил на ходу:

- Я шел, чтобы повидаться с вами, и совершенно случайно столкнулся с Луисом на улице перед конторой. С вашего позволения, мы с ним сейчас выйдем на пару слов, а потом я хочу забрать у вас деньги, которые вы мне остались должны и буду просить вас оформить для меня ещё одно поручительство.

Макс оставался по-прежнему молча сидеть за столом.

Молчал также и Луис Гара. Войдя, он не произнес ни слова, и даже не взглянул на Макса, когда забирал с его стола кофейную чашку. Он призывно кивнул Орделлу, и тот проследовал за ним в комнату для переговоров. На ходу Орделл заговорил в полголоса: "Послушай, я ведь тебя уже обыскался..." . Винстон проводил приятелей до двери и со злостью захлопнул её за ними.

Затем он напустился на Макса.

- Какого черта ты приставил его ко мне?

- Что? - недоуменно переспросил Макс, силясь понять, как это Луис самовольно забрал его собственную чашку, даже не удосужившись спросить при этом разрешения. И затем задал встречный вопрос: - А они что, действительно случайно встретились на улице?

Для Уинстона этот вопрос оказался полной неожиданностью.

- Кто? Ты об этих двоих? Да, наверное.

- Луис сам попросился пойти с тобой, - пожал плечами Макс.

- Но это было в первый и в последний раз.

- Странный он сегодня какой-то, не такой как обычно.

Уинстон подошел поближе к его столу.

- Ты взгляни вот на это, - сказал он, указывая себе на лицо. - Видишь царапины? - Затем он поднял руку, и стало заметно, что рукав его спортивной рубашки разорван и перепачкан в крови. - А вот это ты видел?

Макс подался вперед в своем кресле.

- Боже мой, что случилось?

- Я с самого начала сказал Луису, что разберусь со всем сам, а его беру с собой лишь на всякий случай, для прикрытия. А ещё я его заранее предупредил, чтобы ни в коем случае даже не пытался нацепить наручники на кубинца, пуэрториканца или ещё на кого-нибудь из им подобных, в присутствии их баб. Они не допустят этого, их мужское достоинство не позволит им стерпеть такое унижение. Поэтому сначала такого клиента нужно вывести из дома и дойти с ним до машины. Я ещё переспросил у Луиса: "Все запомнил?" А как же, конечно, он и сам все знает. Ну, приезжаем мы на место, Зорро впускает нас в дом. Для себя он уже знает, что ему придется идти, но все равно сначала для порядку ему надо поразводить руками, сказать, что он не при чем, что его, мол, подставили, и так далее. Так вот, Луис стоит здесь ты действительно считаешь, что он какой-то не такой? И тут он смотрит на меня, вслух изрекает: "Дерьмо это все", хватает Зорро за руку и собирается надеть наручники. Ты бы видел, что тут началось! Жена Зорро, его две сестры тут же завопили и набросились на нас с кулаками. Они царапались как разъяренные кошки и верещали на всю округу. Из кухни выскочила его мать с огромным ножом в руке... Ты только глянь вот на это. - Уинстон приподнял изодранный рукав, под которым теперь стал виден окровавленный носовой платок, которым была перевязана рука. - А ты знаешь, что у Зорро, между прочим, целая стена увешана саблями? Он попытался выхватить одну из них, но Луис успел со всей силы огреть его кулаком, и продолжал бить до тех пор, пока я пытался защититься от старой ведьмы с её тесаком. Когда мы выбрались-таки на улицу, я сказал Луису: "Здорово ты вломил этому заморышу. Может быть теперь хочешь испытать это и на мне?" Я был вне себя от ярости, оттого, что этот ублюдок завалил все дело. А Луис в ответ только лениво взглянул в мою сторону и сказал в смысле того, что он подумает над этим и обязательно сообщит мне о своем решении. Он ещё никогда так не разговаривал со мной. Тебе показалось, что он сегодня не такой, как всегда? А я считаю, что возможно как раз сегодня он показал, каков он на самом деле.

Макс наблюдал за тем, как Уинстон принялся осторожно развязывать стягивавший руку носовой платок, чтобы взглянуть на рану.

- Зорро остался дома?

- Я понял, что взять его и обойтись при этом без жертв мне все равно не удастся. И тогда мы уехали.

- Я сам привезу его, - сказал Макс. - А тебе лучше заняться рукой.

- Все будет в порядке. Нужно будет наложить несколько швов. - Уинстон поднес руку в лицу и принюхался. - По-моему, до меня старая ведьма резала своим тесаком лук.

* * *

- У меня к вам образовалось ещё одно дельце, - сказал Орделл Максу. Моя приятельница, работает стюардессой. Она как раз возвращалась из Фрипорта, когда её взяли. Послушайте, мне кажется вы могли бы использовать те десять тысяч, которые я вам давал для Бьюмонта и которые вы все равно должны были бы мне вернуть. Тем более что сегодня днем уже была назначена сумма залога: десять тысяч. Только за то, что она имела их при себе: всего лишь сорок два грамма. Даже меньше двух унций. Черт.

- За это полагается залог только в тысячу долларов, - заметил Макс.

- Они считают, что это хранение с целью распространения.

- Все равно этого слишком много.

- У неё при себе к тому же оказалось пятьдесят штук наличными, сказал Орделл. - На слушании один коп из Департамента по борьбе с преступностью - молодой ещё совсем - так тот вообще хотел, чтобы залог был не меньше, чем на двадцать пять. Упирал на то, что риск слишком велик, что Джеки может пройти на самолет и улететь куда-нибудь. Она все же стюардесса. Вы ведь сами понимаете.

Они остались одни в кабинете. Уинстон отправился к врачу; Луис сказал Орделлу, что увидится с ним позже и тоже ушел, не сказав, куда. Орделл сидел за столом Уинстона. На нем была вся та же желтая куртка спортивного покроя, надетая поверх шелковой рубашки коричневого цвета. Макс обратил внимание на то, что на сей раз он пришел без спортивной сумки, видимо служившей ему мешком для переноски денег.

- Давайте сначала покончим с Бьюмонтом, - предложил он.

- Кто-то уже успел сделать это раньше нас, - Орделл сдержанно усмехнулся в ответ. - Ко мне из полиции приходили насчет этого. Наверное узнали, что это я внес за него залог. С вами полицейские уже тоже говорили?

Макс покачал головой.

- Какие ещё полицейские?

- С Ривьера-Бич. Какие-то следователи, но одеты как оборванцы. Женщину мою напугали, мою Шеронду. Она думала, что они собираются забрать меня. Я сказал, что никогда не был знаком с Бьюмонтом близко, и даже фамилию его узнал лишь всего пару дней назад. Тогда они спросили, почему я внес за него залог. А я рассказал, что его матушка всегда очень хорошо относилась к моей и заботилась о ней, когда я ещё только-только перевез её сюда. Они оставались подругами до самой маминой смерти. Замечательная женщина эта Розмари - так мать Бьюмонта зовут. Знаете, ведь вот как странно получается: сколько лет мы были знакомы с Розмари, а её фамилии я тоже не знал. Она потом вернулась на Ямайку, и наверное, до сих пор живет там. Так что оставьте деньги, что вы мне должны, у себя и употребите их на то, чтобы вызволить Джеки из-за решетки. Джеки Берк - вот её полное имя, такая симпатичная блондинка.

- А её матушка что для вас сделала? - поинтересовался Макс.

Орделл снова позволил себе улыбнуться в ответ.

- Послушайте, я считаю Джеки своей хорошей знакомой, я несколько раз встречался с ней во время полетов. А когда мои друзья оказываются в беде, то я делаю все от меня зависящее, лишь бы только вызволить их отттуда.

- А разве Бьюмонт не работал на вас?

Орделл отрицательно покачал головой.

- Полицейские тоже сначала думали точно также как вы. Я же просто сказал им, что, мол, послушайте, ребята, я же безработный, и как вообще я могу нанимать кого-то, чтобы на меня ещё работали? А теперь, когда я стану вносить залог за Джеки, ко мне, наверное, снова полицейские станут докалываться, как вы думаете? Станут распрашивать, что она для меня делала и чего не делала, и не мне ли уж она те деньги везла...

- Ну а на самом деле как все было? - спросил Макс.

Орделл настороженно огляделся по сторонам, изобразив при этом рукой неопределенный жест.

- Надеюсь, я могу рассчитывать на то, что этот разговор останется исключительно между нами? Ведь адвокат не станет разглашать сведений, сообщенных ему конфиденциально клиентом?

Макс покачал головой.

- Сожалею, но моим клиентом вы сможете стать лишь когда угодите за решетку, и мне придется ходатайствовать, чтобы вас выпустили на поруки под залог.

- Вы говорите об этом так, как будто не исключаете, что это может случиться.

В ответ Макс лишь пожал плечами.

- Но если между нами нет - как у вас это принято называть доверительности? Почему тогда я должен рассказывать вам что-то?

- Потому что вам очень хочется дать мне понять, что вы очень ловкий и изворотливый тип, - ответил Макс, - и что стюардесса должна была доставить те пятьдесят штук именно вам.

- С чего это вы взяли?

- А теперь вам хочется, чтобы я начал бы рассуждать о ваших поступках. Знаете, Орделл, я был бы склонен думать, что вы связаны с наркобизнесом, но меня смущает только то, что деньги почему-то идут в противоположном направлении. Я мог бы позвонить в канцелярию шерифа, чтобы вас и там проверили бы...

- Сколько угодно! Они станут проверять меня по своему компьютеру, но только, уверяю вас, что не найдут ничего, кроме одного единственного упоминания о том давнишнем пустяковом деле в Огайо, о котором я вам уже говорил. И не исключено, что из-за всей своей незначительности оно уже больше среди их данных и вовсе не числится.

- Послушайте, Орделл, я и так уже знаю, что вы очень оборотистый молодой человек, и что теперь вы задались целью любой ценой добиться своего. Ну ладно, вы желаете внести ещё один залог, и сделать так, чтобы деньги, внесенные вами за Бьюмонта, были бы теперь приняты мной в оплату поручительства за стюардессу, а это в свою очередь предполагает некоторую бумажную работу. Для начала я должен получить свидетельство о смерти, чтобы представить его в суд, выписать квитанцию на возврат внесенной в залог суммы, а затем приниматься печатать новое ходатайство, договор о погашении ответственности...

- Это ваши проблемы, - перебил его Орделл. - Мои деньги у вас.

- Я просто перечисляю вам, что мне придется сделать, - сказал Макс. От вас же требуется лишь - я повторяюсь на тот случай, если вы забыли доплатить мне ещё тысячу баксов за то, что я буду этим заниматься.

- Да, конечно... Через пару дней у меня будет эта сумма, - согласился Орделл. - Но вы можете уже начинать работать, оформлять бумаги.

Макс откинулся в кресле.

- Через пару дней? Что ж, я вполне могу подождать.

- Послушайте, вы же меня знаете. Я исправно плачу.

- А что если с вами, не дай бог, что-нибудь случится до того, как вы успеете заплатить мне...

- Ничего со мной не произойдет. Я самый обыкновенный человек, живущий самой обыкновенной жизнью.

- А вдруг вас застрелят? Бьюмонта-то убили...

Орделл покачал головой.

- Деньги у меня есть. Я ими не нуждаюсь. Тысяча долларов - это же ничто.

- Да, тут вы совершенно правы. Это ничто, до тех пор, пока вы не положите их вот сюда, ко мне на стол.

- Послушайте, - заговорил Орделл, подаваясь вперед, опершись при этом руками о стол и в упор глядя в глаза Максу. - Эту интеллегентную женщину упекли за решетку и теперь она находится в Форте, тюрьме в обществе тех сучек, которых там содержат вместе с ней. Джеки провела под одной крышей с ними пока всего лишь одну ночь, а сегодня днем у неё состоялась первоначальная явка - все происходило в суде, что недалеко от тюрьмы "Ган-Клаб", я уверен вы знаете, где это. Она сидела, понурившись, опустив голову и глядя в пол. Меня она не видела - я оставался в задних рядах. Короче, вид у неё был неважный. Еще несколько дней, проведенных в тюрьме, могут просто-напросто убить её.

- Если её утонченная натура не может вынести предварительного заключения, - Макс тоже не отвел взгляда, - то как она собирается отсиживать положенный срок?

Орделл ещё какое-то время продолжал в упор разглядывать его. Он оторвал от стола одну руку, и сунув её за растегнутый ворот шелковой рубашки, подцепил большим пальцем и вытащил наружу висевшую у него на шее массивную золотую цепочку.

- Вот за это я заплатил две с половиной тысячи.

- Я не ношу украшений, - отказался Макс.

Тогда Орделл выпустил из руки цепочку и сунул Максу под нос руку с часами.

- Настоящий "Ролекс". Взгляните сами. Это на все пять штук потянет, запросто. Ну давайте же, выпишьте это чертово поручительство.

- У меня здесь не ломбард, - сказал Макс. - Можете пойти и загнать свои часы кому-нибудь, если вам так не терпится, а потом вернуться сюда с тысячей баксов. Это мое последнее слово.

- Да вы только посмотрите, - продолжал уговаривать Орделл, поворачивая руку, отчего золото часов поблескивало при свете ламп. - Ну, разве не прелесть?

6

Макс разговаривал с Зорро, сидя в гостиной, обставленной хоть и старомодной и видавшей виды, но все же не утратившей своей добростности мебелью из дуба, рядом с которой запросто соседствовали легкие пластиковые стулья, какие обычно принято ставить в летних кафе; по стенам были развешаны вставленные в рамки картины на библейские темы и мечи. В руках у обоих были стаканы с выпивкой - ром с пепси-колой. Зорро сидел в кресле, свободной рукой то и дело прикладывая к лицу завернутые в кухонное полотенце кубики льда. Женщины были в кухне. Макс слышал, как их испанская речь сливалась с говорившими по-английски голосами, доносившимися из телевизора. В гостиной стояли также четыре радиоприемника; но включенным на этот раз оказалось лишь радио на кухне. "Это очень освежает. Как раз то, что надо, "- вслух сказал Макс, поднимая свой бокал, а сам между делом поглядывая на шпаги тореро в кожанных ножнах, скрещенные под картиной с "Пресвятым Сердцем Иисуса". Рядом были развешаны и другие, самые разннобразные сабли и кинжалы, среди которых имелись даже турецкий ятаган и абордажная сабля, а также несколько картин, изображавших Пресвятую Деву, Святого Йозефа и других святых, в одном из которых Макс узнал Святого Себастиана, - юношу, пронзенного стрелами.

- Если мы поедем сейчас, - втолковывал Макс Зорро, - то к ужину ты как раз успеешь вернуться. А обедать они часов в пять садятся? Если хочешь, можешь поесть вместе с ними. А я подожду тебя в машине, и дам тебе ещё времени побыть с семьей.

- Тебе этого придурка надо в три шеи гнать, - сказал Зорро, в очередной раз прикладывая к губам полотенце со льдом. - Ты только посмотри, что он со мной сделал.

Макс согласно кивнул.

- Я и сам уже думал об этом. Просто не знаю, что на него нашло.

- Он у тебя полоумный.

Макс снова кивнул, уже в который раз всерьез задумываясь, о том, чтобы на самом деле отделаться от Луиса.

- Послушай, завтра утром я поговорю с Карен. Она в общем-то ничего себе, нормальная; а на тебя взъелась из-за твоего же вранья. Когда ты сказал, что тебе надо на матушкины похороны.

Зорро ненадолго отнял от лица полотенце со льдом, чтобы можно было кивнуть, а Макс разглядывал его наредкость густые, черные волосы - о, боже, почему некоторым ты даешь больше, чем им надо?

- Да, я уехал. Чтобы перевезти сюда свою мать и сестер.

- Но ты не спросил разрешения. Ты подорвал доверие к себе. Если бы ты попросил с самого начала, Карен наверняка разрешила бы. Вообще-то я ни минуты не сомневаюсь в том, что она разрешила бы.

- Я знаю, - сказал Зорро. - Поэтому я и уехал.

- Но ведь после ты все же сказал ей, что был дома.

- Конечно. Потому что до этого я не отпрашивался у нее.

Возможно, это просто языковая проблема. Макс решил перевести разговор в другое русло, а поэтому он сказал:

- Кстати, если Карен изъявит желание оставить тебя на воле, судья может с этим согласиться. Но только для того, чтобы это произошло, ты обязательно должен появиться на слушании. - Макс попивал свой ром, удобно расположившись в пластиковом кресле. - А каково было изначальное обвинение?

- Кража из жилища, - ответил Зорро. - Я сначала получил срок, а потом был условно освобожден на поруки.

- И сколько ты уже успел отсидеть? Месяца три?

- Немного побольше.

- Тебе повезло, ты хоть сам об этом знаешь? А сколько краж за тобой?

- Точно не знаю. - Он взглянул в сторону кухни. - Может быть около двухсот.

- Я думаю, ты просто устал, - сказал Макс. Он оглянулся и увидел мать Зорро, стоявшую на пороге двери, ведущей из гостиной в кухню; это была невысокая, очень полная женщина в переднике. Наверное, лет ей было не больше, чем ему самому, но выглядела она значительно старше, чем он. Вкусно пахнет. Что бы вы там ни приготовили, но пахнет вкусно. - сказал он, обращаясь к ней.

* * *

Они ехали на запад, туда, где небо было уже залито багрянцем заката, направляясь по Саутерн-Бульвар к тюрьме "Ган-Клаб". Незадолго до этого Макс съел большую тарелку asopao de pollo - курица, приготовленная с соленой свининой и ветчиной, варится в остром томатном соусе вместе с горохом, луком, красным стручковым перцем и подается к рису. Возможно с кухонным тесаком в руках мать Зорро и была похожа на ведьму, но только готовила она как святая. Ну ничего. С завтрашнего дня он дает себе слово сесть на диету и сбросить десяток фунтов. От пива на какое-то время придется отказаться. Он взглянул на Зорро, сидевшего рядом с ним на переднем сидении.

- У тебя все чисто?

На Зорро были темные солнцезащитные очки, и он сидел неподвижно, глядя на дорогу прямо перед собой. Зорро, вор-домушник, совершивший почти две сотни квартирных краж, и щедро наделенный природой шикарной шевелюрой, теперь был абсолютно спокоен. Мгновение спустя, он запустил руку под брюки, и немного пошарив там, вытащил несколько целофановых пакетиков с порошком ЛСД.

- Только это.

- Выброси.

Зорро просунул руку в открытое окно, глядя на то, как мощный поток воздуха подхватывает и уносит почти невесомый груз.

- Теперь все чисто?

- Наверное да.

- А если точно? У тебя все чисто?

Зорро приподнял колено. Сунув руку в ботинок, он вытащил ручку от зубной щетки, на одном из концов которой пластик был подплавлен, а из него торчало одностороннее лезвие опасной бритвы.

- Выброси.

- Послушай, оружие мне там понадобится.

- Выброси.

Зорро швырнул свое оружие в окно.

- Теперь все?

- Чисто.

- Это в твоих же интересах, - сказал Макс. - Если они только найдут у тебя хоть что-нибудь, то все кончено. Понял? И больше я тебя уже оттуда доставать не стану. И даже разговаривать не буду ни с тобой, ни с твоей матерью, ни с женой, когда они мне начнут названивать...

Ну и работенка. Сначала отобедать с грабителем и его семьей, а потом самому же и доставить его в тюрьму. Макс повернул лежавшую на руле руку так, чтобы стал виден циферблат золотого "Ролекса", который после долгих уговоров Орделла, он все же согласился принять в залог. Половина седьмого. Он доставил Зорро по назначению, а затем направился в так называемый Форт, по делу стюардессы по имени Джеки Берк. Чтобы самому узнать, что и как.

* * *

Дом, в котором жил Луис, находился к югу от Вест-Пальм, и возможно, лет этак тридцать назад этот домишко был чьей-то голубой мечтой. Теперь же дом принадлежал парню по имени Джей-Джей, который освободился из тюрьмы примерно в одно время с Луисом и гостеприимно предложил тому пожить в своем доме, если он не против. На свободе Джей-Джей особо не задержался, и уже меньше чем всего через месяц, ему пришлось отправиться обратно за решетку по подозрению в торговле наркотиками. Так что Луис имел теперь в своем распоряжении целый дом - в котором все ещё царил жуткий беспорядок с тех пор, как полицейские ворвались и перевернули все вверх дном. Луис как мог починил входную дверь, заменив её на новую, снятую им с одного пустующего дома, а также собрал с пола вещи Джей-Джея и снова уложил их по ящикам, которые в ходе обыска были вытащены изо всех шкафов и свалены в кучу тут же на полу, и ещё он привел в порядок кухню, засыпанную сахаром, кофе и воздушными рисовыми хлопьями. Самого Луиса не оказалось дома во время обыска, и к его великому счастью, полицейские вообще не знали о том, что он тоже живет здесь, а не то пришлось бы ему за компанию с Джей-Джеем дожидаться своей участи за решеткой в камере "Ган-Клаб". Тем более, что Макс Черри ни за что не стал бы хлопотать об его условном освобождении. Макс старался держать его на расстоянии, Луис был не нужен ему в конторе, так что они почти не разговаривали. Луис считал подобное отношение со стороны Макса вполне объяснимым. Что он, Луис, делал для Макса? Время от времени отправлялся, чтобы насильно привести какого-нибудь парня, уклоняющегося от добровольной явки в суд. А для страховой компании от него проку и того меньше. Совсем никакого.

В воскресенье, когда Орделл подвез его домой после демонстрации белых националистов. Тогда же, сидя в машине, стоившей никак не меньше шестидесяти тысяч долларов, Орделл окинул взглядом его дом, не преминув поинтересоваться при этом:

- Луис, а еду тебе хоть не по карточкам выдают?

- Да, дом и правда небольшой, - ответил на это Луис, - но мне и ни к чему много места.

- Я веду речь не про размер, - возразил ему Орделл. - Этот дом обречен, ему уже ничем не поможешь. Могу себе представить, там внутри наверное воняет разной дрянью, да? Привычное жилище наркомана. А тараканы там есть?

- Немного.

- Немного - хоть бы мне не врал. Готов поспорить, что ночью ты даже на кухню не можешь пройти, потому что под ногами хрустят давимые тобой же в темноте тараканы. А если включить свет, то видно, как уцелевшие твари начинают быстро расползаться. А это что, твоя машина?

"'85 Тойота", за которую Луис все ещё вносил деньги, была припаркована в гараже, пристроенном к стене дома. (Страховая компания платила ему наличными полторы тысячи долларов в месяц. Они дали ему ещё неделю на то, чтобы он дал наводку на выгодное дело; в противном же случае он будет уволен.) Во дворе дома валялся матрас, вспоротый и выпотрошенный полицейскими во время обыска, и стояли мусорные баки, набитые разным хламом, которые Луис не удосужился выставить на улицу, чтобы здесь их подобрали мусорщики.

- Что ты хочешь от меня, - раздраженно спросил он Орделла. - Я же только-только оттуда.

- Это не я хочу, Луис, - покачал головой Орделл. - Это ты сам должен хотеть.

* * *

Следующий разговор между ними состоялся вечером в среду. Орделл пришел ещё засветло. Луис пригласил его в дом. Орделл отказался войти, сказав, что ему и в машине не плохо; чисто, все вымыто и вычищено пылесосом.

- Ты знаешь, Луис, в чем твоя беда? Так почему же ты даже не пытаешься ничего сделать, чтобы помочь самому себе?

Это было сказано менторским тоном; похоже на то, как отец, не выходя из машины, выговаривает, стоящему перед ним, провинившемуся недотепе-сыну.

- Ты считаешь себя пай-мальчиком, - продолжал Орделл, - и это портит тебе всю жизнь.

Нет, пожалуй, любящий папаша такое никогда не скажет. Луис расслабился и достал сигарету.

- Даже вступая в дело, ты не можешь полностью посвятить себя ему, - с упреком говорил Орделл, - сделать все, что в твоих силах и что может и должно быть сделано, чтобы сорвать куш. Ты входишь дело, уже заведомо ища себе пути к отступлению. И дело тут вовсе не в страхе. Просто ты думаешь о себе как о хорошем мальчике, и о том, что есть некоторые вещи, которыми хорошим мальчикам заниматься нельзя. Ну и сколько тебе удавалось по максимуму взять в банке, воруя по мелочи? Штуки две с половиной? А как бы поступил я сам, реши я вдруг грабить банки? Да я бы за один раз выгреб оттуда все до последнего цента. Нужно просто иметь хороший план, и тогда все получится. Вместо этого ты разменивался на мелочи, предпочитая воровать понемногу, и будучи даже не в состоянии купить на те гроши приличной машины, хотя бы подержанной. Разве я не прав?

Так послушай же, что я хочу тебе сказать. Если уж ты однажды принял решение действовать, то действуй, но уже безо всякого промедления и не оглядываясь назад. Потому что обратного пути нет. Стреляй, если нужно стрелять. Следи за ситуацией. Здесь уж кто кого: кому достанется мотать срок - тебе или ему? Думать здесь не о чем, просто выведи его из игры. Например, я время от времени принимаю товар, а затем организовываю новую поставку. Но только за новое дело я берусь не раньше, чем успею спустить где-нибудь миллион баксов из того, что уже имею. И как ты думаешь, если какой-нибудь мудак встанет у меня на пути, разве я его не уберу?

Послушай, у меня есть деньги, много денег: в разных надежных местах, в банке во Фрипорте, их уже девать некуда. Время от времени я понемногу беру оттуда, чтобы делать кое-какие покупки и расплачиваться с теми, кто на меня работает. Тем более, что найти хорошего и верного помощника очень нелегко. Это большая проблема. Так, на меня работает одна стюардесса, которой, как мне хотелось бы думать, я могу доверять. Она никогда не задает вопросов о том, откуда берутся эти деньги. По-моему, она просто не желает об этом знать, а меня такая постановка вопроса совершенно устраивает, и я ей ничего не говорю. Конечно, я мог бы понемногу возить это сам - по десять штук за раз, но если бы они только однажды заглянули бы в мою сумку, то после этого меня стали бы шмонать уже просто каждый раз. Начали бы задавать разные вопросы, а потом ещё и налоговое управление мне на хвост посадили бы. Ее же багажом никто и никогда не интересуется. Но дело в том, что она человек настроения, и берется за мою работу, только когда ей самой этого захочется. И тогда я сказал ей: "Девочка моя, нам с тобой нужно действовать поактивнее." Тем более, что мне не очень нравится, что мое состояние находится слишком далеко отсюда, что лишает меня прямого доступа к собственным деньгам. Я сказал: "Привози мне теперь тысяч по сто за раз. Получится?" Сначала она уперлась и ни в какую. Потом, правда, сказала, ладно, буду привозить столько, сколько сможет влезть в один большой конверт или вообще брошу это дело. Но ведь разницы-то все равно никакой. Даже если ты везешь всего на один доллар больше, чем дозволенный лимит в десять тысяч, то и с этим одним долларом тебя все равно возьмут за задницу, если, конечно, поймают. Эта же уперлась: нет, только то, что влезет в пластиковый конверт. Понимаешь? С мыслью, что ей нужно провезти конверт, который ей вручает Мистер Уолкер, она ещё кое-как может смириться. Ну а если это посылка больших размеров? Скажем, тысяч пятьсот за один раз? Она не справится. Потому что одним конвертиком тогда уже не обойтись. Она боится, что у неё будут потеть ладони, и таможенники это заметят. Теперь тебе ясна логика этой женщины? Все понял? Вот видишь, и тебе это тоже кажется разумнынм.

Сидя в своем "Мерседесе", Орделл читал ему лекцию о том, как быть плохим и при этом добиться успеха. Запросто оперируя огромными суммами, желая произвести впечатление на своего единственного слушателя. Подумать только, всего одна поставка, и он тоже может стать миллионером.

Орделл уже собрался уезжать, когда Луис наконец сказал:

- Ладно, ты тут говорил про оружие. А про какое именно?

- А какое тебя интересует? Пятнадцатизарядная "Беретта", "Кольт .45"? Черт возьми, да ты только скажи. Может быть тебе нужен МАС-11 полностью автоматический и с глушителем к нему? Я покажу тебе демонстрационный фильм, и тогда сможешь сам выбрать.

- А где ты берешь все это?

- Кое-что покупаю. Ворую то, что нельзя купить или трудно достать. Товар ходовой. На меня работают ребята, которые не остановятся ни перед чем, лишь бы только добыть то, что от них требуется. Это "шестерки" и грабители-профессионалы. Своему ремеслу они учились, устраивая налеты на склады, где хранились наркотики. Они одержимы и потому бесстрашны. У нас тут сейчас наклевывается одно дельце, и тебе это могло бы быть интересно судя по тому, как ты распрашиваешь меня о моем бизнесе. Тебе решать, потому что деньги там ожидаются действительно немалые. Я тебя ни в коем случае не агитирую.

- И что это за дельце такое? - спросил Луис, ощущая себя хоть и постепенно, но верно вовлекаемым в игру.

- Помнишь, я показал тебе Верзилу? - напомнил ему Орделл. - Того бритоголового нациста, который очень с виду напоминает нашего с тобой общего приятеля Ричарда? Так вот, мы собираемся наехать на его дом, и обнести его по полной программе: взять все его военного барахло и загнать за хорошие деньги. Верзила не настолько туп, как Ричард, ты сам имел возможность убедиться, что настроен он исключительно серьезно. Поэтому он наверняка попытается защитить свою собственность.

- Так вы что, собираетесь убить его? - переспросил Луис.

- Ты разве не слушал, о чем я говорил тебе всего минуту наза? Заранее я ничего такого никогда не планирую, - ответил Орделл. - Я лишь хочу получить то, что мне нужно для продажи. А уж что там случится с Верзилой в процессе, над тем я не властен. Что будет, то будет.

Луис с сомнение покачал головой.

- Даже и не знаю.

- Чего не знаешь?

- Насчет того, чтобы согласиться на это дело.

- Не знаешь, потому что просто сомневаешься или потому что уже твердо решил отказаться?

Луис пожал плечами и затянулся сигаретой.

- Как я тебе уже неоднократно и раньше повторял, я не собираюсь тебя агитировать. Но просто ответь мне вот на какой вопрос, Луис: чего терять такому трижды неудачнику, как ты? - Он начал было сдавать назад, выезжая на шоссе, но остановился. - Знаешь, Луис, тебе только кажется, что ты весь из себя такой хороший. На самом же деле ты ничем не лучше меня, просто тебе выпало родиться белым.

7

В приемной с Джеки сняли наручники и занесли сведения о ней в журнал регистраций, после чего её отвели к стойке, находившейся в самом конце длинного узкого коридора, где её сфортографировали и сняли отпечатки пальцев на целых шесть разных бланков. Она молча разглядывала вывешенный на стене список поручителей, в то время как её вещи вновь подвергилсь самому тщательному досмотру. У неё забрали сумку, часы, украшения, а также сняли золотые крылышки, что были приколоты к лацкану её форменного пиджака. Ее также заставили снять колготки и туфли на каблуках, взамен которых ей была тут же выдана пара тапочек, похожих на банные шлепанцы. Из туалетного набора было конфисковано лезвие и зеркало. Все остальное ей позволили держать при себе, возвращены также были также и сигареты - две штуки, оставшиеся в пачке - а также мелочь, находившаяся в кошельке. Еще на запястье ей нацепили идентификационный браслет из голубого пластика, сказав, что ей вообще повезло, что она поступила к ним так рано, пока ещё не привезли очередную партию отловленных проституток. На служащих была темно-зеленая униформа. Оружия в кобуре не было ни у кого. Еще ей сказали, что она может сделать положенный ей телефонный звонок.

Джеки набрала номер. Молодой женский голос на том конце провода ответил ей: "Его нет дома," и в трубке наступила тишина. Джеки снова набрала номер. "Его нет дома," - ответил тот же невозмутимый женский голос. "Подождите," - хотела остановить её Джеки. Но не успела. Ей сказали, что она может позвонить и позже, из спальни.

Спальня. В памяти тут же всплыли давнишние воспоминания о колледже.

Но на самом деле это совсем не было похоже ни на колледж, и ни на форт, как она себе это представляла по пути сюда: высокий забор из частокола, вкопанные в землю, заостренные сверху круглые бревна. Заборы были из колючей проволоки, одноэтажные строения выстроены из железобетонных блоков или облицованы снаружи. В темноте, при въезде на территорию, она заметила строительное оборудование и сложенные тут же строительные материалы.

Из административного корпуса её отвели в другое здание, где находился медицинский кабинет, где ей дали заполнить анкету, измерили температуру и давление, а также проверили, нет ли у неё вшей. Потом они снова оказались на улице, и наконец сержант сказал, кивнув в сторону постройки, окруженной со всех сторон двойным заграждением: "Вот это корпус "F", спальни. Ваше место здесь." Свет прожекторов отражался от витков туго натянутой поверху и острой, как лезвие бритвы, проволоки. Отпирая ворота, он улыбнулся ей: "Сгораете от любопытства?" Джеки взглянула на него: молоденький мальчик, чисто выбрит, волосы старательно зачесаны. "После вас," - он отступил в сторону, и она вошла, ожидая увидеть камеры с решетками.

Вместо этого она увидела шесть дверей, ведущих в спальни: три с одной стороны коридора и три с другой. Каждая спальня имела окна со вставленными в них армированными стеклами, выходящие в коридор, где находился пост надзирателя. Она видела, как из окон на неё глядят какие-то женщины, слышала приглушенные звуки, чьи-то голоса. За невысоким барьером стояла женщина-надзиратель: высокая, широкоплечая блондинка с зачесанными наверх волосами. Она курила папиросу; початая пачка папирос торчала из пустой кобуры.

- Мисс Кей, будьте добры позаботиться об этой леди, - обратился к ней сержант, протягивая ей карточку на очередную заключенную.

- Разумеется, Терри, - она заглянула в карточку, а затем посмотрела на Джеки. - Ну надо же, вы у меня первая стюардесса за последние три года.

Джеки не сказала ничего, начиная подумывать, а не разыгрывают ли они её. Она почувствовала запах табака от папиросы мисс Кей. Нет, это случилось с ней взаправду.

И вот, с двумя простынями подмышкой, она покорно зашаркала в своих шлепанцах, вслед за мисс Кей к первой двери слева. Мисс Кей сказала, что эта спальня предназначалась для задержанных, кому ещё только предстояло впервые появиться в суде. Лица в окнах за проволочной сеткой, исчезли, когда мисс Кей открыла дверь и остановилась на пороге. Джеки прошла мимо неё в комнату, где за двумя из четырех столиков, расставленных недалеко от двери, собрались женщины. Негритянки и одна или две латиноамериканки. Все они теперь глядели в её сторону, не обращая ни малейшего внимания на включенный телевизор. Двухярусные койки у дальней стены как будто пустовали. Мисс Кей сказала Джеки, что она может занять любую из свободных коек. "Если кто-нибудь потребует у вас заплатить за койку, скажите мне," предупредила она. Туалет и душ находились за перегородкой. Два телефона на стене: один - прямая линия с офисом государственного правозащитника и таксофон, сделать междугородный звонок по которому можно было лишь за счет абонента, которому этот звонок адресовывался. Заключенным разрешалось иметь при себе не больше шести долларов мелочью. По телевизору показывали какой-то фильм, в главной роли Мел Гибсон... А женщины все выжидающе разглядывают её. Мисс Кей не может запретить им этого. Он говорила, что эта спальня расчитана на шестнадцать человек, но сейчас в ней находятся только семь женщин-заключенных. Две спальни из оставшихся отведены для женщин, так или иначе провинившихся перед законом и уже осужденных, ещё две спальни для осужденных за преступления, связанные с наркотиками и одна камера для особо опасных преступниц. Мисс Кей обернулась к женщинам за столиками - одежда на них была самой обычной, несколько женщин были одеты в платья - и сказала:

- Это Джеки. Прошу любить и жаловать.

Негритянка в черном густом парике заметила в ответ на это:

- А она кто? Генеральша? Почему в форме?

Это вызвало бурное веселье со стороны остальных женщин, некоторые из которых просто-таки заходились в смехе, то ли для того, чтобы угодить негритянке, то ли просто ради того, чтобы дать волю чувствами и услышать свои голоса, громко звенящие в закрытом пространстве, со всех сторон ограниченном голыми железобетонными стенами. Они смеялись до тех пор, пока мисс Кей наконец не прикрикнула: "Отставить веселье!", и все тут же замолчали. Надзирательница перевела взгляд на остроумную негритянку и строго наказала: "Рамона, предупреждаю первый и последний раз. Держись подальше от нее."

* * *

Джеки снова набрала тот же номер, по которому безуспешно пыталась позвонить до этого. Молодая женщина на другом конце провода только и успела сказать: "Его...," но Джеки не дала ей закончить, и перебивая её выкрикнула в трубку: "Скажите ему, что звонила Джеки." В трубке воцарилось молчание. "Скажите ему, что я в тюрьме, в Форте. Вы меня слышите?" На том конце провода снова немного помолчали, а затем положили трубку.

Она забрала со столика выданные ей простыни и под пристальными взглядами обитательниц спальни зашаркала, еле переставляя ноги в тот угол, где у дальней стены стояли в два ряда восемь двухъярусных коек. На потолке над койками не было светильников, но зато они были на противоположной стене, и в голове у Джеки мелькнула мысль, что скорее всего эти лампы будут гореть всю ночь. Поэтому будет лучше занять койку внизу. Пять кроватей были уже застелены. В спальне играло радио и работал телевизор, по которому все ещё шел какой-то фильм. Она выбрала себе койку, и раздумывая о том, удастся ли ей сегодня вообще уснуть, наклонилась, держась одной рукой за ограждение верхней койки, желая получше рассмотреть матрас. Что-то большое приблизилось к ней сзади, загораживая собой свет. Джеки подспудно догадывалась, кто это может быть, и, выпрямившись, обернулась, оказываясь лицом к луцу с Рамоной.

Перед ней стояла крупная, темнокожая женщина в парике, который теперь оказался ярко освещенным светом лампы позади нее.

- Может быть поговорим? - спросила она.

- Поговорим, если вам так хочется, - ответила Джеки. - Только не издевайтесь надо мной, ладно? У меня и так полно неприятностей.

- А ты стюардесса, что ли? И летаешь на самолетах? - Джеки кивнула в ответ, и тогда Рамона задала новый вопрос. - Я просто хотела спросить, правда ли, что там хорошо платят?

* * *

Ей все же удалось поспать какое-то время, а проснувшись, она осталась неподвижно лежать, бессмысленно глядя на обратную сторону матраса над собой, лежащего на сетке койки второго яруса. Тусклый свет освещал спальню, откуда-то доносились незнакомые голоса, играло радио. Она провела рукой по пластиковому браслету, переворачивая и передвигая его по запястью. Ей вспомнилась оброненная вчерашним сержантом фраза: "Сгораете от любопытства?", и она снова явно ощутила то удивление, с которым она тогда смотрела на него, как если бы ей был непонятен смысл его слов.

Несколько раз ей ужасно хотелось заплакать.

Но она передумала, вновь и вновь мысленно прокручивая в памяти эпизоды своего недавнего разговора с Рамоной, ожидавшей здесь официального предъявления обвинения в словесном оскорблении и угрозе физического насилия. Если верить Рамоне, то выходило, что она проломила кому-то череп, когда тот отказался покинуть её дом. Ее могли бы обвинить и в непреднаменном покушении на убийство, но потерпевший оказался человеком великодушным и незлопамятным. Постойте, а как же быть с работой в авиакомпании?.. Джеки сказала ей, что уже имея десятилетний опыт работы, можно зарабатывать от тридцати пяти до сорока тысяч, при этом не летая больше семидесяти часов в месяц, и имея возможность выбирать маршруты на свое усмотрение. Что касается её самой, то она отработала три года с авиакомпанией "TWA", четырнадцать лет на "Дельте", откуда её уволили. А на "Островных Авиалиниях" она не зарабатывает и половины тех денег, которые обычно получала прежде за ту же работу. Откровенно говоря, ей и так с трудом удавалось наскрести денег, чтобы заплатить за найм квартиры, за машину, да чтобы ещё при этом осталось на страховку и на покупку одежды, а уж теперь, как только руководству "Островных Авиалиний" станет известно о том, что она побывала в тюрьме, они попросту выкинут её с работы. Рамона же тогда ей сказала: "Если тебя не устраивает эта работа, то зачем горевать о том, что тебя оттуда уволят?" И ещё она рассказала, что сама она убиралась в чужих домах, и если очень повезет, брала за работу пятьдесят долларов в день. Но вот только найти такую работу ей удавалось не чаще чем раза три-четыре в неделю, потому что сейчас люди в основном наводят дома порядок самостоятельно, да к тому же ещё и приезжие гаитяне отбивают работу у приличных людей. Она ещё спросила Джеки, а есть ли у неё приходящая прислуга, которая убиралась бы у неё в квартире.

Джеки подробно обрисовала Рамоне свою ситуацию, в надежде получить дельный совет от поденщицы в парике за сорок девять долларов, и к тому же некурящей.

- Хранение с какой целью? - серьезно переспросила Рамона. - На мой взгляд у тебя с этим никаких проблем не будет. Ты только посмотри на себя: ты классно выглядишь, у тебя такие шикарные волосы. Если бы на твоем месте оказалась я, то меня упекли бы за решетку. Но тебя не посадят. Тебе просто погрозят пальцем и скажут: "Так делать нехорошо." Нет, если тот мужик, на которого ты работаешь, при деньгах, он сможет оплатить хорошего адвоката, и тебе тогда вообще не о чем беспокоиться. Если же он этого не сделает, то тебе нужно будет подумать о том, чтобы по возможности заключить взаимовыгодную сделку с фараонами: но только если ты им поможешь, пусть они, со своей стороны, полностью снимут с тебя все обвинения, а не просто скостят срок. Поняла?

Джеки рассказала ей, как те двое легавых чуть не лопнули от злости, когда она отказалась сотрудничать с ними, и даже не пожелала разговаривать, на что Рамона заметила:

- Об этих не беспокойся. Но вот о чем тебе и в самом деле стоит подумать, так это о том, нет ли у того человека, кого ты собираешься заложить, друзей-приятелей, которых он мог бы потом навести на тебя. Это довольно щекотливая проблема. Тебе нужно подставить его так, чтобы ему самому и в голову никогда не пришло бы, чьих это рук дело. Но даже в худшем случае, если ты не пойдешь на сделку с полицией, то тебе придется отсидеть всего... ну да... месяца три. Самое большее полгода - а это пустяки.

- Потрясающе, - кивнула Джеки. - И в сорок пять лет я начну новую жизнь.

Ей также запомнилось, как Рамона, которая по возрасту вполне годилась ей в матери, улыбнулась в ответ, обнажая зубы в золотых коронках, сказав: "Так вот, значит, сколько тебе лет. А когда же у тебя день рождения, милая?"

Джеки снова уснула, а когда проснулась, то вспомнила, как она стояла у окна в кабинете Тайлера, глядя на погружавшийся в сумерки Пальм-Бич; потом она вспомнила ковбойские сапоги Николета на уголке письменного стола, его голос, расказывающий о том парне с Ямайке, обнаруженном на днях в багажнике "Олдсмобиля".

* * *

На следующий день, в четверг, где-то в районе полудня, Джеки, Рамону и ещё четырех женщин из их камеры, соединили между собой наручниками и вывели из корпуса на улицу, где им по пути к дожидавшемуся их тюремному автобусу, предстояло пройти мимо группы мужчин-заключенных, работавших на уборке территории. Джеки шла, уставившись в землю, не отрывая взглядя от голых пяток идущей перед ней сокамерницы. Один из стоявших в стороне, опершись на метлу, мужчин, объявил во всеуслышание: "Леди из барака для ледей". Джеки посмотрела на Рамону, когда та бросила ему в ответ: "Закрой поддувало, сынок". Заключенный с метлой не унимался: "Пойди сюда, красавица, и я дам тебе посидеть на нем". - "Да врешь ты все," - махнула рукой Рамона. Все рассмеялись, и женщины, шедшие в одной веренице с Джеки заметно оживились: теперь они шли небольшими шажками, кокетливо покачивая бедрами и с усмешкой поглядывая на провожавших их взглядами мужчин. Один из них прикрыл ладонями ширинку на брюках и объявил: "А у меня тут кое-что есть". Джеки взглянула в его сторону - молодой парень в мокрой от пота рубашке, по крайней мере лет на двадцать моложе её - и снова отвела взгляд. Она слышала, как он сказал: "Отдали бы мне вон ту белобрысую, и я согласен остаться здесь навсегда", а Рамона, которая все это время шла рядом, тихо проговорила: "Слышала, что сказал тот красавчик? Это он тебя имел в виду."

* * *

Зал суда, где и должны были зачитать обвинения, во многом напоминал интерьер храма: в центре зала оставлен широкий проход, по обеим сторонам от которого расставлены скамьи, похожие на те, что обычно стоят в церквях. Несколько первых рядов уже были заняты мужчинами-заключенными, доставленными сюда из окружной тюрьмы, темно-синие тюремные робы которых делали их с виду похожими на бригаду подсобных рабочих. С женщин сняли наручники и приказали занять ряд позади мужчин, которые тут же стали вертеться на своих местах и отпускать разного рода замечания по их адресу, и это продолжалось до тех, пор пока надзиратель наконец не прикрикнул на них, приказав замолчать, сидеть смирно и не оборачиваться. Когда в зал вошел судья, все встали с мест и снова сели. Но и после этого ничего особенного не произошло. Служащие суда и люди в форме полицейских то и дело подходили к судье, и, обменявшись с ним несколькими фразами, подавали какик-то бумаги ему на подпись.

- Сколько нам ещё ждать? - спросила Джеки.

- Столько, сколько они сочтут нужным. В тюрьме, моя милая, только и остается делать, что ждать, - ответила ей Рамона.

С того момента, как судебный пристав начал вызывать подзащитных, прошло не меньше полутора часов, прежде, чем Джеки наконец подвели к столу государственного защитника. Он пододвинул к себе паппку с заведенным на неё делом, и затем спросил, каким будет её решение.

- А мне что, есть из чего выбирать?

- Вы можете признать свою вину, не признавать за собой вины или отказаться отвечать на вопросы.

Николет и Тайлер тоже были здесь. Они стояли поодаль у стены, наблюдая за ней.

Тогда Джеки сказала государственному защитнику:

- Я не знаю, как лучше поступить.

Он был молод, лет тридцать, не больше: молодой человек с резкими чертами лица, в меру привлекательный, пользующийся хорошим лосьоном после бритья... Его присутствие здесь почему-то подействовало на неё обнадеживающе, и ей стало казаться, что он действительно хочет и может ей помочь.

- Я могу свести все дело просто к хранению, - сказал он, - если вы согласитесь рассказать нашему департаменту по борьбе с преступностью то, что они хотят от вас узнать.

И все надежды в тот де миг улетучились.

- Моя прислуга и то смогла бы предложить мне сделку получше этой, презрительно проговорила Джеки, подмечая при этом, каким изумленным стал взгляд её защитника. Недобрый знак. - Можете сказать своим ребятам, пусть научатся сначала хорошо вести себя, а до этого они от меня даже "здрасте" в свой адрес не услышат.

Николет и Тайлер стояли в стороне, напустив на себя безразличный вид сторонних наблюдателей.

- Таково было их предложение, - не замедлил себя ждать ответ. - Если вам будет предъявлено обвинение в хранении наркотиков, залог составит всего тысячу долларов. В противном же случае, департамент по борье с преступностью потребует увеличить эту сумму до двадцати пяти тысяч долларов, мотивируя это тем, что за вами кое-какие грехи числились и до этого, а также риском того, что вы можете попросту покинуть страну. Если же вы окажетесь не в состоянии заплатить требуемой суммы или не сможете найти кого-либо, кто мог бы сделать это за вас, то время до суда - а это месяца полтора-два - вам придется провести в Форте.

- Скажите, а вы сами-то на чьей стороне здесь? - спросила Джеки.

- Что, простите? - не понял он.

- А что со мной будет, если я признаю за собой вину?

- Если станете сотрудничать? Тогда вас могут условно освободить на поруки.

- Нет, если не стану.

- Уже имея до этого судимость? Тогда вы реально можете получить от года до пяти лет тюрьмы - все будет зависеть от того, какой вам попадется судья. Хотите подумать? У вас есть ещё пара минут.

Джеки не могло не задеть его безразличие. И ещё то, как Николет и Тайлер с невозмутимым видом в ожидании расположились у стены.

- В таком случае, я буду молчать, - объявила Джеки, - и больше вы от меня ни единого слова не услышите.

- Ну, если это именно то, чего вы хотите..., - начал было её государственный защитник.

- Я хочу заиметь какого-нибудь чертова адвоката, - не дала договорить ему Джеки.

Судя по всему, это заявление его озадачило.

- Я другое имела в виду, - сказала Джеки. Немного помолчав, она огляделась по сторонам, прежде, чем снова заговорить с ним. - А у вас случайно не найдется для меня пачки сигарет.

- Я не курю, - ответил он.

- А я об этом как-то не подумала.

8

Вечером в четверг Макс дожидался в приемной, когда надзиратели приведут Джеки Берк. Он уже успел ознакомиться с её регистрационной карточкой, с отчетом о её аресте, а также приготовил документы, необходимые для её освобождения: письменное обязательство явиться в суд и доверенность. Теперь же он коротал время ожидания, поддерживая беседу о том, о сем с совсем ещё юным сержантом по имени Терри Боланд. В свое время Макс работал в подчинении у его отца, Гарри Боланда, когда тот возглавлял сыскное бюро при канцелярии шерифа. С тех пор он продвинулся по служебной лестнице, получив звание полковника и став начальником тактического подразделения, оставаясь хорошим приятелем Макса и его незаменимым источником информации.

- Я вижу, здесь наконец взялись за постройку новых корпусов.

Терри сказал, что да, добавив, что к тому времени, когда стройка будет завершена, этих корпусов им понадобится ещё больше.

- Жаль, что нелья инвестировать деньги в тюрьмы, как в освоение земель, - мрачно пошутил Макс. - Это наверное единственный бизнес, который все продолжает расширяться. - Терри же как будто ещё не решил для себя, стоит ли ему и здесь выражать свое согласие или нет, и тогда Макс сказал: А как дела у госпожи Берк? У неё все в порядке?

- Никаких проблем.

- Но то, что с ней хлопот не будет, наверное, было уже ясно с самого начала?

- Я хотел сказать, что она не потеряла самообладания, - пояснил Терри. - Знаете ли, некоторым людям очень трудно перенести тот шок, который они испытывают, попадая сюда, оказываясь отрезанными от цивилизованного мира.

- С ней уже случалось нечто подобное, - сказал Макс. - Это помогает.

Читая регистрационную карточку, Макс был удивлен возрастом Джеки Берк. До этого воображение рисовало ему юную и легкомысленную стюардессу. Теперь же ему представлялась умудренная жизнью женщина сорока четырех лет. Но только когда она в сопровождении двоих надзирателей появилась в дверях, он понял, что и сейчас он все ещё слишком далек от истины.

Это была красивая женщина. И если бы он только не знал точно, сколько ей лет, то наверняка решил бы, что ей примерно лет тридцать пять. Изящная фигурка в летной униформе, рост примерно пять футов и пять дюймов - ему нравились женщины её типа, и в ней ему тоже нравилось даже то, как она идет, шаркая подошвами шлепанцев по застеленному линолеумом полу, как подносит к лицу руку, чтобы отбросить выбившуюся прядь волос...

- Вы госпожа Берк? - поинтересовался Макс, одновременно с тем протягивая ей свою визитную карточку и представляя себя. Она кивнула, принимаясь разглядывать его визитку. В такие моменты многие женщины плачут от счастья. И некоторые мужчины тоже. Есть и такие, которые от избытка чувств бросались ему на шею и лезли целоваться. Эта же просто кивнула. Тем временем были принесены её личные вещи, которые немедленно были возвращены владелице, согласно описи. Пока она расписывалась за них, Макс сказал: Если хотите, я могу подвезти вас домой.

Она мельком взглянула в его сторону и снова кивнула.

- Ладно, - а затем, - нет, подождите. Моя машина осталась в аэропорту.

- Я могу подбросить вас туда.

- Правда? - казалось, она обратила на него внимание в первый раз за все это время.

Она осмысленно глядела на него, как будто слегка улыбаясь ему одними глазами, в которых сверкнули зеленые искорки. Он смотрел, как она скинула казенные шлепанцы, и, прислонившись к стене, надела туфли на высоких каблуках. Затем, выпрямившись и кончиками пальцев пригладив волосы, она первый раз устало улыбнулась и как будто слегка пожала плечами. Наступило молчание, которое было нарушено лишь только когда они оба вышли на улицу, и Макс поинтересовался, все ли у неё в порядке.

- Не знаю, - ответила Джеки Берк, не торопливо направляясь к машине. Обычно заключенные спешат поскорее выбраться за ворота тюрьмы.

Они уже сидели в машине, и мотор был заведен, когда Макс поймал на себе её пытливый взгляд.

- Вы и в самом деле залоговый поручитель? - спросила она.

Он обернулся к ней.

- А кто же я по-вашему?

Она не ответила.

- Я же дал вам свою визитную карточку.

- А могу я видеть вашу удостоверение?

- Вы это верьезно?

Она молчала.

Тогда Макс достал бумажник и передал его ей, а сам приоткрыл дверцу машины, чтобы в салоне стало посветлей. Он следил за тем, как она внимательно вчитывалась в каждое слово, начиная от "ЛИЦЕНЗИЯ АГЕНТА-ПОРУЧИТЕЛЯ ВЫДАНА В ШТАТЕ ФЛОРИДА" до самого конца, включая те строки, где была указана его дата рождения и цвет глаз.

Затем, она возвратила ему удостоверение, спросив при этом:

- Кто внес за меня залог? Орделл?

- Всю сумму наличными, - подтвердил Макс, - все десять тысяч.

Она смотрела в пространство перед собой остановившимся взглядом.

Они оба молчали и тогда, когда автомобиль подъехал к воротам, и Макс опустил стекло со своей стороны. Из будки контрольно-пропускного пункта вышел охранник, державший в руке револьвер Макса с открытым барабаном. Макс протянул свой пропуск в обмен на револьвер, поблагодарил охранника, и сунул револьвер в "бардачок", предварительно закрыв барабан. Ворота открылись.

- Вообще-то, - нарушил затянувшееся молчание Макс, - на территорию тюрьмы полагается входить пешком, но меня тут все знают. Я здесь частый гость.

Выехав с территории Форта, он включил фары и поехал по направлению Саутерн-Бульвар, ради того, чтобы только не молчать, рассказывая Джеки о том, что никто не может проходить на территорию с оружием, даже надзиратели; и ещё рассказывая ей, что автофургон, стоящий рядом с контрольно-пропускным пунктом тюрьмы, полон оружия. Он мельком посмотрел на нее, когда она щелкнула зажигалкой, закуривая тонкую папироску.

- Вы курите папиросы?

- Когда нет ничего другого. Может быть по пути остановимся? Мне надо купить сигарет.

Макс попытался припомнить какой-нибудь магазин, который находился бы поблизости.

- По-моему, ближайшее отсюда заведение это бар "Поло". Вы когда-нибудь бывали там?

- Скорее всего, нет.

- Там довольно прилично. Полицейские облюбовали его для себя.

- Ничего, я могу и подождать.

- Мне казалось, вы бы не отказались выпить чего-нибудь.

- Не отказалась бы. Но только не там.

- Можно заехать в "Хилтон".

- А там темно?

- Да, там довольно уютно.

- Поедем туда, где можно посидеть в темноте.

Он в недоумении взглянул на нее.

- А то у меня такой вид, как-будто меня только что выпустили из тюрьмы, - пояснила она и выпустила изо рта тонкую струйку табачного дыма.

* * *

Обед в обществе грабителя, а теперь вечерний коктейль со стюардессой, задержанной при попытке провоза большой суммы денег, и судя по всему, ещё и неравнодушной к кокаину. В дальнем конце зала кто-то довольно посредственно играл на фортепиано.

Ему показалось, что теперь она выглядит иначе; более живым казался взгляд её зеленых глаз. Она открыла пачку сигарет и закурила одну, прежде, чем сделать первый глоток шотландского виски или взглянуть в сторону пианиста.

- Ему не стоит играть "Зажги мой огонь".

- Да, только не здесь, - согласился Макс, - и не этом в смокинге.

- Да вообще нигде и никогда.

Она подвинула к нему сигареты.

Макс отрицательно покачал головой.

- Я не курю. Вот уже три года, как бросил.

- И вы сильно поправились?

- На десять фунтов. Время от времени я сбрасываю их, но потом неизменно набираю снова.

- Именно поэтому я и не бросаю курить. Это одна из причин. А вот вчера я оказалась в камере под замком, имея при себе лишь две сигареты, и проведя полночи, выслушивая советы от одной уборщицы по имени Рамона, которая сама не курит.

Что-то не заметно, чтобы её это слишком огорчало.

- Рамона Вильямс, - понимающе кивнул Макс, - она предпочитает нюхать табак. Я уже несколько раз оформлял на неё поручительства. Но у неё очень своеобразные наклонности: стоит ей только напиться, как она звереет, и начинает лупить людей молотками, бейсбольными битами... И вы с ней ладили?

- Она предложила мне свои услуги: сказала, что за сорок долларов уберет всю квартиру и вымоет изнутри окна.

Говорит об этом вполне серьезно.

Макс поудобнее устроился в кресле.

- Так значит, она давала вам советы, да?... И что, на её взгляд, вы должны были сделать?

- Ну... не знаю. По-моему, больше чем бы то ни было мне сейчас нужен хороший адвокат. Чтобы выяснить все возможные варианты. А пока что одно из двух: или я соглашаюсь сотрудничать и , может быть, получаю срок условно, или же отказываюсь давать какие-либо показания и получаю лет пять отсидки. Это правильно?

- Что вы имеете в виду под "правильно": "справедливо" или "точно"? По моему мнению, если вас и осудят, то не более, чем на один год и один день. Такой срок полагается по закону штата.

- Великолепно.

- Но они не станут добиваться суда для вас. Вам предъявят обвинение в хранении, за что полагается отсидеть всего несколько месяцев, а затем последует год или два условно. - Макс отпил небольшой глоток бурбона со льдом. - У вас же и раньше уже была судимость. Неужели тогда вас это ничему не научило? И вот теперь вы снова беретесь за то же самое... В прошлом году я оформлял поручительство на женщину-наркоманку, пристрастившуюся к крэку. На днях я снова встретился с ней в суде. У неё было лицо старухи.

- У меня с наркотиками нет ничего общего, - возразила Джеки. - Я уже даже забыла, когда в последний раз курила травку - так это было давно.

- Значит, те сорок два грамма, обнаруженные в вашем багаже, предназначались для кого-то другого.

- Очевидно. Я считала, что везу только деньги, и у меня в мыслях не было, что в придачу там может оказаться кокаин.

- Кто же вам укладывает вещи? Служанка?

- А вы, оказывается, такой же зануда, как эти придурки из полиции, невозмутимо проговорила она, устремив на него взгляд своих лучистых зеленых глаз.

- Ладно, - согласился он, - предположим, вы не знаете, каким образом наркотики попали в вашу сумку.

В это верилось с трудом. Она же преспокойно потягивала свой виски, судя по всему, нисколько не заботясь о том, верит он ей или нет.

И тогда он продолжил развивать свою мысль.

- Просто я тут на днях решил произвести кое-какие подсчеты, и вышло, что за все время своей деятельности на этом поприще, мне довелось оформить где-то около пятнадцати тысяч поручительств. И примерно восемьдесят процентов из них - за преступления, так или иначе связанные с наркотиками. Я знаю, как работает эта система. Если вы хотите, я помогу вам разобраться в ньюансах вашего дела.

Ее ответ удивил его.

- И вам это ещё не надоело?

- Честно говоря, надоело, - Макс решил перевести разговор в другое русло; в конце концов ему уже действительно надоело разговаривать с самим собой. - А вам? Вы ведь, наверное, добрую половину своей жизни проводите в воздухе?

- И даже, когда остаюсь на земле, - сказала Джеки. - Трудно находиться всегда в подвешенном состоянии, между небом и землей. Вот и теперь, я понятия не имею, куда меня на этот раз кривая выведет. - Она взглянула на него и решительно затушила окурок в пепельнице. - Но зато я точно знаю, где мне не хотелось бы оказаться.

Она может позволить себе разговаривать с ним о таких вещах, потому что он старше её почти на двенадцать лет. По крайней мере, у него появилось такое ощущение. И тогда Макс предложил:

- Так давайте же тогда разберемся, как вам лучше поступить. Хотите ещё выпить?

Джеки кивнула, закуривая очередную сигарету. Курит одну за другой. Макс подал офицантке знак повторить заказ. Теперь внимание Джеки было сосредоточено на пианисте, мужчине средних лет в смокинге и не слишком искусно сделанном парике, старательно наигрывавшем мелодию из "Рокки".

- Жаль его, - тихо сказала она.

Макс тоже взглянул в сторону рояля.

- По-моему, он не пропускает ни одной из клавиш, вам так не кажется? Он снова перевел взгляд на Джеки. - Так вы не знаете, кто положил в вашу сумку наркотики?

На какое-то мгновение она остановила на нем задумчивый взгляд, и затем согласно кивнула.

- Но не это главное. Дело в том, что они меня здесь уже поджидали.

- Так это не был просто выборочный досмотр?

- Они знали, что я везу деньги. Они даже знали, сколько. Тот, который рылся в моей сумке, Тайлер, назвал сумму с первого раза, даже не пересчитывая. "Я бы сказал, что здесь тысяч пятьдесят. Что скажете?" Ни капли удивления. Все, на что они были способны, так это начать угрожать, что сдадут меня таможенникам, но было более чем очевидно, что им самим этого вовсе не хочется.

- Это означало бы связаться с федеральным судом, - сказал Макс. - Они надеялись, что вы сами им все расскажете.

- Они так и продолжали ходить вокруг да около, пока совершенно случайно не наткнулись на этот кокаин. - Она взяла со стола свой бокал, но так и оставалась сидеть, держа его в руке. - Можете себе представить, что они были удивлены не меньше моего. Но вместе с тем, у них появилась хоть какой-то аргумент, который можно было использовать для давления на меня.

- И о чем они вас спрашивали?

- О том, есть ли у меня во Фрипорте знакомый по имени Уолкер. Потом упомянули этого, с Ямайки...

Тут подошла офицантка, которая принесла заказанную ими выпивку.

- Бьюмонт Ливингстон, - сказал Макс.

Джеки смотрела на него с нескрываемым удивлением, а офицантка тем временем забрала их пустые бокалы, поставила на стол только что принесенные, подложив под каждый свежую салфетку, а затем поинтересовалась, не желают ли они заказать к выпивке орешков, и покачав головой, удалилась после того, как Макс ответил, что, спасибо, ничего больше не надо.

- Откуда вы знаете Бьюмонта?

- Я оформил поручительство на него в понедельник, - пояснил Макс. - А вчера утром его нашли в багажнике автомобиля.

- Это Орделл внес за него залог? - поинтересовалась Джеки.

- Десять тысяч наличными, так же, как и за вас.

- Черт возьми, - тихонько ругнулась она и взяла свой бокал с виски со стола. - Мне рассказали, что с ним случилось... Тот федеральный агент. По его рассказу выходило, что Бьюмонта пристрелили.

Макс подался немного вперед.

- Об этом вы мне не говорили. Так значит один из тех ребят был "федералом"? Откуда же? Из Департамента по борьбе с наркобизнесом?

- Рей Николет из Управления по борьбе с контрабандой алкоголя, табака и оружия. Мне казалось, что вы об этом уже знаете. - Джеки опять взглянула в сторону пианиста за роялем. - Теперь он взялся за "Звуки Музыки". Вы заметили, репертуар у него подобран с размахом.

- Когда он начнет исполнять "Взойди на каждую вершину", - заметил Макс, - мы просто уйдем отсюда и отправимся на поиски друго места. - Он испытывал душевный подъем и даже позволил себе улыбнуться, начиная до некоторой степени понимать суть происходящего. - Значит, Рей Николет... Я вообще-то лично с ним не знаком, но иногда встречал его имя в отчетах о задержании. Это ему вы нужны. Чтобы с вашей помощью выйти на Орделла, собрать доказательства против него и засадить за решетку.

Макс был весьма доволен собой.

Пока Джеки не сказала:

- Но они даже имени его не упомянули.

И это его остановило.

- Шутите?

- Не думаю, что они вообще хоть что-то знают о нем.

- Но они допрашивали Бьюмонта.

- Вот как? И что он им такого сказал?

- Но вы-то сами знаете, какие дела проворачивает Орделл, разве нет?

- Вообще-то, догадываюсь, - ответила Джеки. - Если это не алкоголь и не табак, то что ещё может заставить этих ребят взяться за меня?

- А сам он никогда не говорил вам о том, что торгует оружием?

- Я никогда не спрашивала.

- Вряд ли его остановило бы отсутствие любопытства с вашей стороны.

- Вам хочется поспорить со мной на эту тему?

Макс молча покачал головой, отмечая про себя то, как она подвинулась поближе и подалась вперед, опираясь руками о край стола, как взволнованно заблестели её глаза.

- Так о каком же оружии тогда мы говорим?

У него появилось ощущение, как будто оба они оказались посвященными в какую-то тайну и что ему это нравится. Даже если теперь она пытается ввести его в заблуждение, что с того?

- Это мне от вас хотелось бы услышать. Мы с вами живем в оружейной столице Америки - Южной Флориде. Здесь можно запросто купить, к примеру, боевую винтовку, затратив на это меньше времени, чем уйдет на оформление читательского билета в библиотеке. Прошлым летом я выписывал поручительство на одного парня, которого задержали по делу, связанному с наркотиками. Но освободившись под залог, он вскоре снова угодил за решетку, попавшись на попытке вывоза через международной аэропорт Майами тридцати АК-47 китайского производства, предназначавшихся для переправки в Боливию. Вы имете представление, о каком оружии я веду речь? - в ответ она не то неопределенно пожала плечами, не то робко кивнула. - Это аналог русского боевого оружия. Пару недель назад в газеты писали о задержании полицией одного дельца, который приобретал в округе Мартин ТЕС-9, и тут же перепродавал свой товар наркодельцам в Вест-Пальм, Лейк-Ворт - все отьявленные преступники. Другой предпрениматель из Корал-Спрингз попался на том, что продавал осколочные мины в Ирак и теперь ещё клятвенно заверяет, что занимался этим до того, как наши войска отправлись на войну в Персидском заливе. Честно говоря, я не представляю себе Орделла как торговца оружием, но как знать. Что меня больше всего поражает в нем, так это то, как такой, по-моему глубокому убеждению, отрицательный тип, умудрился лишь только однажды угодить за решетку, и с тех пор прошло уже двадцать лет.

- Это он вам сам об этом сказал?

- Нет, просто один мой знакомый из службы при шерифе навел о нем справки. И ещё Орделл из тех людей, кто обожает говорить о себе.

- Но только не со мной, - возразила Джеки. - Когда я впервые встретилась с ним, он довольно часто летал во Фрипорт. Говорил, чтобы сыграть в рулетку. И при каждой встрече рассказывал мне, сколько он на этот раз выиграл или проиграл. Сколько он тратит на одежду...

- Он намеренно ходит вокруг да около, - сказал Макс, - хочет, чтобы собеседник сам догадался бы о роде его занятий. Попробуйте сказать ему, что, по-вашему мнению, он торгует оружием и обратите внимание при этом на его физиономию. Он сам себя выдаст. Деньги ему идут с Багам, а значит, товар вывозится им за границу. Вы, возвращаясь из полета, привозите выручку сюда... - Макс выжидал.

И Джеки тоже.

Но ещё через мгновение она заговорила.

- Обычно из каждого рейса я привожила десять тысяч. Но никогда не больше, и даже свои собственные деньги из-за этого не могла иметь при себе. Мне приходилось оставлять некоторую сумму в машине на стоянке, росвно столько, чтобы хватило заплатить за парковку и выехать из аэропорта.

- И сколько таких ездок вы сделали?

- Девять, провозя каждый раз по десять тысяч.

- Выходит, он располагает такими деньгами?

- Он захотел, чтобы я начала бы провозить сразу по сто тысяч за раз.

У Макса перехватило дыхание.

- О боже, - прошептал он.

- Он продолжал осаждать меня своими просьбами до тех пор, пока я в конце коноцв сказала, что, мол, ладно, я буду провозить ровно столько, сколько уместиться в стандартном пластиковом конверте девять на двенадцать дюймов, и что за это он будет платить мне по пятьсот долларов. Он тут же согласился и все организовал. Во Фрипорте его друг Мистер Уолкер передал мне конверт...

- И вы даже не заглянули во внутрь, чтобы убедиться?

- А зачем? Уолкер сказал, что он положил пятьдесят тысяч. Нк, положил и положил. Сумма могла быть любой. Но только он не сказал ни слова о пакетике с сорока двумя граммами.

- Но если вы прекрасно знали, что рискованно провозить любую сумму сверх установленных десяти тысяч, - сказал Макс, - то почему не взять, к примеру, и все сто штук? Какая разница?

- Какой бы ни была сумма, она должна, во-первых, умещаться в мою сумку, которую я обычно беру с собой в полет, а, во-вторых, не бросаться в глаза, если сумку вдруг откроют. Вот в чем был весь смысл идеи.

- Но ведь даже провозя по десять тысяч за один раз, и не задаваясь вопросом о том, откуда именно у него такие деньги, все же не трудно догадаться, что они попадают к нему незаконным путем.

- Вы правы, - согласилась Джеки. - Я не о чем не распрашивала его, так как это дело не мое, а налогового управления. - Она немного помолчала, все ещё продолжая в упор смотреть на него. - Время от времени вы говорите так, как будто бы вы один из них. Пожалуй, вы больше походите на Николета, чем на Тайлера.

- Мне очень трудно оставаться с вами самим собой, - признался Макс. В Форте вы не были уверены, что я и в самом деле залоговый поручитель. Решили, наверное, что перед вами переодетый полицейский, пытающийся таким вот образом втереться к вам в доверие?

- У меня была такая мысль, - подтвердила Джеки.

- Дело в том, что в свое время я отслужил десять лет в отделе по борьбе с преступностью при канцелярии шерифа. Возможно это все ещё бывает заметно. Или может быть моя работа, которой мне сейчас приходится заниматься, заставляет меня говорить все тем же языком.

- А вам, случайно, сотрудники не нужны? Например, сегодня у меня был выходной, так что ни одного рабочего дня я ещё не пропустила. Но если я не смогу выехать из страны, то меня просто выгонят с работы. А если я останусь без работы, то у меня не будет денег, чтобы нанять себе адвоката.

- Попросите, и, возможно, вам разрешат выезд.

- При условии, что я стану сотрудничать.

- Вообще-то, да. Вым придется кое-что им дать. Вам ведь не хочется снова оказаться в тюрьме, не так ли?

- Да уж... Но зато ещё меньше мне хочется оказаться в багажнике автомобиля.

- Я более чем уверен, - сказал Макс, - что в любом случае - станете ли вы им что-либо говорить или нет - за вами все равно станут следить.

Она снова решительно наклонилась к нему через столик.

- Я тут кое над чем поразмыслила, и вот что получается: если я могу назвать только его имя, не зная при этом ничего о том, чем он занимается, то тогда выходит, что в обмен на их обещания, мне, со своей стороны, и предложить им нечего. Так?

- Просто предложите свою помощь, - сказал Макс. - Большего от вас никто не требует. Просто дайте понять, что вы готовы и желаете сотрудничать. Потому что как только его поймают - а это их интересует прежде всего - никто никогда не станет упрекать вас: "Мало сделала, плохо старалась". Наоборот, как только Орделл окажется у них, то будет отдано распоряжение аннулировать обвинение, ранее выдвинутое против вас, и вы, таким образом, выйдете сухой из воды. И хотя по закону в течение тридцати и до шестидесяти дней у них есть право снова дать ход вашему делу, но делать они этого не станут. Если они успеют добраться до него прежде, чем над вами состоится суд, то в соответствии со статьей А-99, ваше дело будет прекращено.

- Вы в этом уверены? - засомневалась она.

- Нет, я ничего не могу гарантировать. А что ещё вам остается делать?

- Ничего. Остается только пойти и напроситься в добровольные помощники.

- Расскажите им, кто дает вам деньги, для кого здесь эти деньги предназначаются, сколько вам за это платят и так далее.

- Назвать имена.

- А вот отношения с этим вашим Мистером Уолкером вам придется разорвать раз и навсегда.

- Сделать вид, что очень сожалею, но ничего не могу поделать?

- Действуйте в открытую.

Теперь он не сводил с неё глаз. Джеки сосредоточенно разглядывала зажатую между пальцами сигарету, потом неспешно стряхнула с неё пепел... Он молчал, давая ей время на раздумья. Но время шло, и в конце концов Макс потерял всякое терпение и осмелился переспросить:

- Ну так как же?

Она подняла голову, и он увидел её глаза, а в них тот блеск, который, похоже, смог бы изменить всю его жизнь.

- А знаете, - начала она, и взгляд её потеплел, - мне кажется что, у меня больше возможностей для выбора, чем я предполагала раньше.

9

Вечером того четверга Луис зашел в винный магазин на Дикси-Хайвей в Лейк-Ворт. На полках были расставлены бутылки с водкой, завезенной из России, из Польши и Швеции и ещё откуда-то, по цене от пятнадцати до двадцати пяти за большую бутылку. Наверное такой же товар продавался в этом заведении и до того, как он угодил на четыре года в тюрьму, но Луис что-то не мог припомнить ничего подобного. Он всегда брал себе что-нибудь подешевле.

Но только теперь все будет иначе.

Хозяйничавший за прилавком немолодой продавец, увидев очередного посетителя, тут же направился к нему со словами: "Чем могу быть полезен?" Он был старше Луиса, но физически казался крепче него - стареющий детина с коротко подстриженным ежиком седеющих волос на голове. Со стороны он производил впечатление заправского пьяницы; а жесткая щетина на щеках и подбородке свидетельствовала о том, что за бритву он брался довольно-таки не часто. Одет он был в футболку с надписью "ГОСПОДИ, БЛАГОСЛОВИ АМЕРИКУ", типа тех, что были столь популярны во время войны в Персидском Заливе. Футболка туго обтягивала большой живот своего обладателя, и слово "АМЕРИКУ", пришедшееся именно на это место, оказалось сильно растянутым вместе с тканью.

- Мне две бутылки вон того "Абсолюта", - приказал Луис.

Продавец обернулся к полкам с расставленными на них бутылками, а Луис быстро сунул руку в карман темно-синего пиджака, найденного им в шкафу и надетого поверх белой футболки и брюк защитного цвета. Когда же продавец вновь повернулся лицом к нему, выставляя на прилавок затребованный товар, Луис объявил:

- И ещё все деньги из кассы.

Теперь хозяин заведения из-за прилавка разглядывал Луиса, наставившего на него нечто, спрятанное в кармане пиджака. И его это как будто вовсе не удивило. Он поскреб рукой колючую щетину на подбородке и сказал:

- А почему бы тебе тогда не вытащить оттуда свой палец и не засунуть его себе в задницу, пока я сам схожу за ружьем.

Сокрушенно покачав головой, он направился к двери в подсобку. Луис бросился к выходу.

Не слишком удачное начало.

Доехав до конторы Макса Черри, Луис открыл себе дверь ключом, который ещё раньше, утром того же дня, он вытащил у Макса из стола, и вошел. Он был настроен оптимистично, ощущая в себе готовность перейти к решительным действиям. Просто нужно ещё все получше продумать, подойти к делу на полном серьезе. Орделл был прав, терять ему и в самом деле было уже нечего. Луис вернулся к машине и вытащил из багажника монтировку.

Сегодня днем он ездил в Саут-Маями-Бич, потратив на дорогу в общей сложности два с половиной часа. Целью его путешествия был отель "Санта-Марта" на Оушен-Драйв близ Шестой. Отель принадлежал колумбийцам, и кое-кто из них постоянно ошивался в баре, находившемся в гостинничном холле. Войдя, Луис заметил у бара четырех молодых парней, один из которых демонстрировал остальным какое-то танцевальное па, двигая бедрами в такт латиноамериканской мелодии, пронзительные звуки которой доносились из скрытых от глаз динамиков. Нехотя обернувшись, трое зрителей взглянули в сторону Луиса, и тут же снова переключили внимание на танцующего перед ними приятеля. Ясно. Конечно, Луис вполне мог бы как ни в чем не бывало подойти к ним и вручить каждому по визитной карточке Макса Черри... Но он приехал сюда не за этим. А с этими ребятам, пожалуй, шутить и в самом деле не стоит.

Он вышел обратно и зашагал вдоль улицы, на которую выходили богато украшенные фасады других отелей, направляясь к "Кордозо", где и задержался, заняв место за одним из расставленных на тротуаре столиков, чтобы выпить водки с тоником. Вообще-то Луису было бы больше по душе остаться в отеле, облюбованном колумбийцами, но и здесь было тоже не плохо. Луис жил здесь десять лет назад, когда на веранде каждого из отелей, в специально расставленных там креслах, отдыхали постояльцы из числа нью-йоркских пенсионеров, почти все поголовно в больших шляпах и с намазанными белым кремом носами, а чуть подальше, вниз по улице, как всегда суетились кубинцы. Пять лет назад, когда наступили большие перемены, он вернулся сюда, чтобы ограбить банк, находившийся всего кварталах в десяти отсюда, близ Волфиз-Делай. Теперь это место стало едва ли не самым популярным во всей Южной Флориде. Парни со сдвинутыми на лоб солнцезащитными очками фотографировали позировавших им на пляже худеньких девчонок. И машину на Оушен-Драйв уже просто так не припарковать. Луис заказал ещё пару бокалов водки с тоником. Он обратил внимание на проходившую мимо темноволосую девицу в узеньких облегающих брючках и туфлях на шпильках, и уже совсем было собрался протянуть руку и поинтересоваться, не желает ли она с ним выпить, когда ему вдруг стало ясно, что это парень в макияже и с накладной грудью. Вот ведь какие теперь времена настали. Так что же он здесь делает? Он больше никакой не агент, раздающий дурацкие визитные карточки. И если кто-нибудь вздумал бы спросить, чем он, Луис, занимается в настоящее время, то он, скорее всего не раздумывая, ответил бы, что грабит банки; и не имеет значения, что последний раз это было с ним вот уже пять лет тому назад.

А что если, раз он уж все равно находится неподалеку, сейчас заехать в тот банк на Коллинз? Это был тот самый банк, где кассирша подсунула ему ту взрывающуюся пачку банкнот.

Луис выпил ещё водки с тоником и начал быстро писать на салфетке. Это налет. Сохраняй спокойствие... Ему пришлось взять ещё одну салфетку, чтобы дописать на ней "на кнопку не нажимай..." Он подумал, что придется писать помельче, чтобы уместить ещё "а не то мозги вышибу" и ещё кое-что насчет денег, о том, что он берет только сотенными и пятидесяти долларовыми купюрами. Взяв ещё одну салфетку и развернув её, он переписал заново, изложив все, что ему хотелось бы сказать. Вот так. Замечательно.

Но за то время, пока он, оплатив счет, прошел несколько кварталов пешком до оставленной им машины, а потом доехал до Коллинз-Авеню, банк уже закрылся.

Случись это неделю назад, он бы сдался, признав свою поражение. Но только не сегодня; потому что сегодня он твердо решил действовать. И даже тот факт, что толстобрюхий торгаш из винного магазина счел его придурком, не мог охладить его пыла. Нет, теперь он просто обязан довести дело до конца. Тем более, что в винных магазинах - и он точно знал это управляться с делами было не так просто, как в банках.

При помощи монтировки Луис взломал замок на шкафчике, в котором Макс Черри хранил оружие, и находившемся в комнате для совещаний, стоявшему по соседству с холодильником и кофеваркой. Внутри лежали четыре пистолета и никелированный "Моссберг 500" с пистолетной рукояткой и лазерным прицелом. Луис был настроен весьма серьезно, и поэтому он выбрал хромированный "Кольт-Питон" Уинстона - "Магнум 357" с восьмидюймовым стволом, большой и внушительный. Этого должно было хватить, и ещё пару коробочек патрон. Но затем решив, что коль скоро он все же решился на такое, то мелочиться, пожалуй, не стоит, прихватил заодно и "Мосберг 500". Даже вместе с лазерным прицелом это оружие можно было запросто укрыть под полой пиджака, который был сейчас на нем. Застегнутый на все пуговицы пиджак неплохо сидел, и ещё у него были самые широченные лацканы изо всех, какие Луис когда-либо видел в своей жизни. Все вещи из гардероба Джей-Джея были как будто новыми, но в то же время и безнадежно вышедшими из моды, пылясь по двадцать лет в шкафах или в чемоданах, в то время, как сам Джей-Джей находился на отсидках и был лишен возможности подбирать себе наряды по собственному усмотрению. Но только Орделл никогда не увидит на нем этот пиджак. Потому что он завтра же отправится в "Бердайнз" или в "Мейсиз" и купит себе там что-нибудь из приличной одежды. Ничего вызывающе яркого, типа той куртки Орделла, незачем лишний раз высовываться. А вот что-нибудь в сине-голубых тонах ему вполне подошло бы.

Когда Луис во второй раз переступил порог винного магазина, толстяк в футболке, надпись на которой призывала бога благословить Америку, потер рукой подбородок и сказал:

- Господи Иисусе, только не говори, что ты решил вернуться.

- Мне две бутылки вон того "Абсолюта", - объявил Луис, на этот раз вытаскивая из-под полы пиджака "Моссберг", блеснувший никелем в свете ламп, а красная точка прицела остановилась на затребованных им бутылках.

- Откуда это у тебя? Из магазина игрушек? - поинтересовался толстяк.

- Видишь красную точку? - Луис отвел прицел от бутылок с "Абсолютом" и нажал курок, вдребезги расстреливая нижние три ряда дешевого пойла. - Все настоящее, - боже, в голове у него звенело. - Вон те бутылки "Абсолюта", все деньги из кассы и не забудь ту пачку, что лежит у тебя в заднем кармане брюк.

Чувствовал он себя превосходно, проезжая по Дикси и то и дело отхлебывая водку прямо из горлышкаи, направляясь на поиски какого-нибудь подходящего мотеля. Все, он не будет больше жить в доме Джей-Джея, и к черту эту вонючую контору... И тут он понял, что должен немедленно вернуться туда. Положить ключ на место, в ящик стола Макса и создать видимость ограбления со взломом, а не то Макс обязательно догадается, что это его рук дело. Зря он не выгреб из шкафа все, что там было. Макс все равно может подумать на него. За четыре года проведенных за решеткой, он стал более рассеянным, чем прежде, только и всего. Ну, по крайней мере он хоть во время вспомнил об этом. Но уж потом обязательно уехать прочь, подальше отсюда. Только не останавливаться и не искать путей к отступлению. Об этом, кажется, говорил ему Орделл?

Как будто нечто похожее.

* * *

Орделл неоднократно пытался научить своих "шестерок" грамотно орудовать небольшой отмычкой с заостренными усиками на конце, более известной у профессионалов как "грабли" - эти безделушки были не более пяти дюймов в длину и легко умещались в кармане, но зато с их помощью можно было запросто открыть практически любую запертую на ключ дверь. Ясно? В этом не было ничего сложного, стоило лишь раз попробовать самому и приноровиться. Нет же, "шестеркам" больше нравилось вломиться в дом, да так, чтобы при этом переколотить в нем все окна или же, на худой конец, выстрелом из ружья выбить замок. Любимым их номером было протаранить на небольшом грузовичке вход в ломбард или оружейный магазинчик: въехать, быстро загрузить товар и выехать обратно на угнанном грузовике с названием какой-нибудь фирмы с боку фургона. Поэтому обучно владельцы оружейных магазинов загоняли в бетон перед входом в свои заведения железные столбы, чтобы въехать туда на машине было бы невозможно. Тогда ребята врывались в торговый зал, когда магазин был открыт, и уже там выхватив собственное оружие, принимались за дело, забирая столь милое их сердцу военное вооружение. Их не пугало даже то, что любого из них могли запросто подстрелить за этим занятием. Все они были одержимыми придурками. Поэтому Орделл в конце концов отказался от своей первоначальной идеи обучения подручных более утонченным и искуссным приемам проникновения на чужую территорию. А свои хитроумные инструменты он теперь доставал исключительно для того, чтобы воспользоваться ими самому.

Как, например, этим вечером, для того чтобы попасть в квартиру Джеки Берк.

* * *

Макс ехал домой и все ещё видел её сидящей напротив его за столиком в полутемном баре: он чувствовал на себе этот взгляд лучистых зеленых глаз Джеки, то, как она, взглянув в сторону рояля, сказала, что пианисту не стоит исполнять "Зажги мой огонь". Как она сказала: "Великолепно", сохраняя все тот же сухой тон, в ответ на его предположение, что ей, возможно, придется отсидеть в тюрьме год и один день. И ещё это ее: "А вы, оказывается, такой же зануда...", когда он не сразу поверил ей. Но уже очень скоро она доверилась ему, и он чувствовал, как постепенно они с ней начинают неуклонно сближаться, как если бы это дело касалось их обоих, и ещё что он был ей необходим. Это было приятное ощущение. Он глядел ей в глаза, желая угадать её настроение. Он смотрел на то, как она курит, и почувствовал, что впервые за последние два года ему тоже вдруг захотелось закурить. И ещё до того, как им уйти из бара, он уже не сомневался, что у них, возможно, что-нибудь и получилось. Если бы он только этого захотел.

У него уже очень давно не возникало подобных ощущений. Тем более по отношению к кому-то из обвиняемых.

Правда, один раз за те последние два года, что ему пришлось прожить в одиночестве, он уже чуть было не признался в любви одной женщине. Она работала офицанткой и говорила с сильным южным акцентом. Он называл её Сверчком. То же самое нежное чувство охватило его, когда однажды ночью они вместе лежали в постели, и свет с улицы проникал через окно к ним в комнату и его лучи ложились на её лицо и на маленькую белую грудь. Но только за окном светил самый обыкновенный уличный фонарь, никакой луны, чтобы все было как в песне "Ты возникла из лунного света" или "Эта дьявольская луна" не было и в помине, и надо думать, что именно осознание этого и остановило его тогда - если уж благоразумие оказалось бессильно. Сверчок любила песни из репертуара Ребе МакЭнтайр, и она пела, забавно пританцовывая при этом. А ещё она пела песенку Тэмми Винетт "Р.А.З.В.О.Д", при этом многозначительно поглядывая в его сторону и приговаривая: "Это намек". Ему было хорошо со Сверчком. Вся беда была в том, что им не о чем было говорить. Так же как и с Рене. За все те годы, проведенные вместе, им так и не удалось по-настоящему поговорить друг с другом. Правда, поначалу, когда они только-только поженились, он ещё пытался читать ей вслух стихи. Но реакция её все равно сводилась к неизменному: "Ну и как это надо понимать?"

За последние лет десять совместной жезни он ни разу не признался Рене в любви. Правда, несколько раз он все же сказал, что любит её, в душе зная, что это не так, а потом и вовсе ушел. Так что же произошло между ними? Она никогда так и не сказала ему об этом. Она вообще мало разговаривала с ним даже в самом начале, и то только потому, что он сам заводил разговор. Она была вся такая маленькая, хрупкая, как букашечка, и ему хотелось всецело владеть ей. Любовью с ним она занималась тоже молча. Она ужасно боялась забеременеть; все твердила, что якобы врач сказал ей, что это убьет её, что она слишком мала для этого; она говорила, что у неё загиб матки или о том, как она боится, что сбросят водородную бомбу. И все было бы ничего, если бы она только относилась с пониманием к его чтению вслух. Вообще-то то, что он ей читал не относилось к романтической поэзии. Это были по большей части стихи Гинсберга 1) и Корсо 2). Они нравились ему, несмотря даже на то, что в те времена ему нередко приходилось сталкиваться с демонстрантами на улицах, держа в руках резиновую дубинку полицейского. Они обзывали его свиньей, и тогда он задумался: "Постойте, а что, собственно говоря, я здесь делаю?" Это было до того, как он стал детективом и больше всего на свете полюбил свою работу в отделе расследования убийств. Однажды, когда он закончил читать вслух стихи, Рене сказала: "Ты бы хоть раз со стороны на себя поглядел". Наверное, имея в виду, что он нелепо выглядит в своей темно-зеленой униформе декламирующим стихи, и даже не обратив никакого внимания на то, что для всего поколения "битников" эти строки были шедевром.

_______________________________

1) Аллен Гинсберг (род. 1926) - американский поэт, чья поэма "Вой" ("Howl") (1955) принесла ему известность, как лидеру движения "битников" 50-х годов в США.

2) Грегори Корсо (род. 1930) - американский поэт, последователь движения "битников".

Ему на память пришло также стихотворение "К Терри Мур", написанное в более поздние годы одним парнем по имени Гиффорд и заканчивавшееся такими строчками:

Скажи мне, Терри,

Когда была ты молодой,

Были ли нежны любовники с тобой?

Он вспомнил это стихотворение, потому что в пятидесятые годы он и сам был без ума от Терри Мур, и как раз до этого он был без памяти влюблен в Джейн Грир, а не задолго до неё терял голову от любви к Диане Бейкер. В этом году он отказался от любви к Джоди Фостер, только потому что по возрасту он годился ей в отцы, и влюбился с Аннетту Бенинг. И ему было решительно наплевать, сколько ей лет.

Джейки Берк заставила вспомнить его о стихотворении, посвященном Терри Мур. О его самой последней строчке: "были ли нежны любовники с тобой?", пока он подвозил её до стоянки, где была оставлена её машина. По дороге Джеки рассказала, что она работает стюардессой вот уже почти двадцать лет, и что за это время она дважды была замужем. Первый раз за пилотом, "которому не по своей воле пришлось облачиться в казенный костюм в полосочку и увидеть небо в клеточку". И второй раз за англичанином из Фрипорта, работавшим администратором в казино при отеле, "который как-то вечером решил, что ему пора умереть, а потом взял да и помер". И это было все, что она сказала о них. Он вспомнил ещё о том стихотворении, потому что мысленно он даже мог представить, как само собой разумеющееся, как влекло к ней мужчин и до того, как она вышла замуж, и в перерыве между теми двумя браками, и может быть даже во время их, на высоте тридцати тысяч футов над землей.

Когда они ехали в его машине в аэропорт, она спросила, женат ли он. Он ответил, что да, он женат, и сказал, как долго, и она ещё недоверчиво переспросила: "Двадцать семь лет?"

Едва удержалась от того, чтобы вскрикнуть от изумления. Он хорошо это запомнил. Как будто в этом было что-то из ряда вон выходящее.

- А мне кажется, что это тянется уже целую вечность, - сказал он, глядя на светлую дорожку, прокладываемую в темноте светом фар его автомобиля и попытавшись объяснить ситуацию.

- Когда мы поженились, я уже работал в канцелярии шерифа, но Рене не хотела быть замужем за полицейским. Она сказала, что для неё невыносимо все время волноваться и переживать за меня, как бы со мной чего не случилось. И ещё она говорила, что служебные дела я ставлю превыше всего.

- И это на самом деле было так?

- Иначе нельзя. Поэтому я ушел со службы. И если тогда ей не нравилось быть замужем за полицейским - то теперь она просто-таки изводится от мысли, что её муж занимается поручительствами. И все эти последние девятнадцать лет, когда её спрашивают обо мне, она всем отвечает, что я продаю страховки.

- Вы совсем не выглядите как поручитель, - сказала Джеки.

Наверное это должно было прозвучать как комплимент. Она не сказала, как, по её мнению, должен выглядеть человек, занимающийся поручительствами. Макс подумал, что скорее всего она до их встречи представляла себе жирного и неопрятного коротышку, в поношенном засаленном костюме и сигарой в зубах. Именно такое представление имеет большинство людей об этой профессии.

- Рене ушла от меня. Она открыла картинную галлерю, где вокруг неё увиваются какие-то непромытые юнцы, больше похожие на наркоманов-гомосексуалистов. Мы и до этого уже пару раз жили порознь. Но последний раз затянулся вот уже почти на два года.

- Тогда почему бы вам не развестись? - поинтересовалась Джеки.

- Как раз сейчас я всерьез думаю об этом.

- Я имею в виду, что вам нужно было бы развестись ещё тогда, раньше. Если уж вы никак не можете поладить между собой.

- Просто не хотелось связываться. Казалось, что это будет чересчур сложно...

Теперь он так не считал, возвращаясь домой и думая о Джеки Берк. Он вспоминал блеск в её глазах, и тот её откровенный взгляд, словно говоривший: "Мы с тобой ещё могли бы позабавиться".

Или может быть она просто цинично разглядывала его, желая дать всему свою оценку, и это её выражение говорило: "Ты мне ещё можешь пригодиться".

И такое возможно.

Но обе возможности приятно возбуждали.

Макс свернул на подъезд к дому, который они с Рене купили двадцать два года назад, когда у неё закончился период увлечения ажурной вышивкой и она начала плести макраме, или все наоборот. Одноэтажный дом старой постройки с верандой, порядком изъеденный термитами, был почти не виден с улицы из-за буйно разросшихся карликовых пальм и банановых деревьев. Рене переехала отсюда на квартиру в районе Пальм-Бич-Гарденз, находившуюся недалеко от того места, где жила Джеки Берк - судя по протоколу её ареста. Он остановил машину на дорожке, собираясь сначала зайти домой, и рассчитывая попозже заехать к себе в контору. Еще удивительно, что за то время, что он провел с Джеки, его мобильный телефон так не разу и не зазвонил. Обычно время с шести до девяти часов вечера для людей его рода занятий, считается наиболее горячим.

Он открыл "бардачок", собираясь забрать из него револьвер. Когда Максу вынужденно приходилось хотя бы ненадолго расставаться с ним, то потом он любил подержать его в руках и лишний раз проверить; сегодня вечером ему было необходимо убедиться, что охранник из Форта вернул ему именно его револьвер. Макс пошарил рукой в ящике для перчаток, затем нагнулся, чтобы заглянуть туда. Пистолета там не было. Никто не прикасался к машине, пока они сидели в баре, иначе сработала бы сигнализация. Они вышли из отеля, и он открыл дверцу перед Джеки. Она села, он закрыл дверцу с её стороны, а потом обошел вокруг машины...

А что если тот её взгляд означал: "Я и сама смогу позаботиться о себе."

10

Это был дом той планировки, где входные двери квартир выходили на балконы, и ночью было видно, как по всему фасаду здания, на всех его этажах светятся крошечные оранжевые огоньки. Квартира Джеки находилась на четвертом этаже, на который можно было подняться в лифте, а затем проникнуть и внутрь квартиры, воспользовавшись для этого изящной отмычкой и немного поорудовав в замке её заостренным концом, пока не раздастся наконец отчетливый щелчок. Проще простого. Тем более, что Орделл обратил внимание на установленный в двери квартиры замок ещё во время своего самого первого визита сюда...

Пройдя по небольшому коридорчику мимо кухни он очутился в гостиной, к которой примыкал небольшой закуток столовой. Слева были двери в спальню и ванную. Он помнил, что здесь было довольно мило, но как-то пусто: белые стены, белые портьеры над стеклянной дверью на балкон. Орделл раздвинул портьеры на окнах, и в комнате стало посветлей. Он сел на диван и стал ждать. Просто сидел один в темноте, мысленно прикидывая, сколько времени может потребоваться Максу Черри на то, чтобы доехать до Форта, уладить там все формальности, а потом отвезти её домой... Хотя может быть она решила ещё забрать со стоянки машину. Вспомнив то, как Макс Черри принял у него часы в оплату за оформление поручительства, он усмехнулся. И все же здесь было как-то неуютно. Все отделано замечательно: дорого и красиво, но создавалось впечатление, как будто хозяйка не собиралась задерживаться здесь надолго, и поэтому у неё все было готово к тому, чтобы в любой момент покинуть это жилище. Здесь не было той непередаваемой домашней атмосферы, создаваемой обычно женщинами при помощи различных изящных безделушек, расставленных по всему дому. Он протянул руку и включил лампу.

Незачем пугать даму. Представить только: она войдет, увидит мужчину, сидящего в темноте и может быть закричит. Будет лучше, если она будет спокойна, пусть думает, что ей нечего опасаться. Прежде всего нужно будет обратить внимание, на то, как она поведет себя с ним, не будет ли нервничать. Да и кому в наше время вообще можно доверять? Ну, кроме Луиса. Ясно? На ум тут же пришла мысль о Луисе. За все эти двадцать лет их знакомства он проявил себя, как человек, который никогда и не при каких обстоятельствах не выдаст, ни словом не проговорится. Как и любой профессионал он предпочитал держать язык за зубами. Даже считая себя человеком в принципе хорошим и правильным, Луис никогда не донес бы на другого. Луис заслуживал того, чтобы и ему перепала бы кое-какая доля с навара. Не слишком много, а скорее так себе, что-нибудь по мелочи.

Орделл ждал.

В конце концов устав от безрезультного ожидания, он встал с дивана и отправился на кухню, где нашел бутылку с шотландским виски и налил себе немного, бросив в стакан несколько кубиков льда из холодильника. Из еды в холодильнике не оказалось почти ничего. Видимо, хозяйка отправлялась за покупками каждый день. Апельсиновый сок, бутылка "Перриер", полбуханки хлеба. Маленький кусочек позеленевшего сыра. Несколько маленьких стаканчиков с фруктовым обезжиренным йогуртом - рацион женщины, заботящейся о стройности своей фигурой. Орделл подумал о том, что уж как раз об этом ей стоило бы беспокоиться меньше всего. По его наблюдениями полнота ей не грозила, и вообще у неё была потрясающая фигура, и наверное очень красивое тело. То тело, которое Орделлу очень хотелось увидеть, но только у неё никогда не было желания показать ему. Как-то раз он обнял её, сказал что-то типа, "Ну вообще... ты такая хорошенькая", а она посмотрела на него так... не то чтобы высокомерно, но как-то устало и неодобрительно, как будто ей ещё предстояло заняться стиркой. Может быть сегодня, если она будет напугана, и решит ублажить его...

Да-да, путь лучше будет темно. Орделл выключил свет в кухне, и, прихватив стакан с виски, вышел обратно в гостинную, где также выключил торшер.

Он ждал.

Он допил виски и провел в ожидании ещё некоторое время.

В конце концов его разморило, и он почувствовал приятную истому. Он чувствовал, что начинает дремать, веки стали тяжелыми... но глаза быстро открылись, и Орделл моментально проснулся, услышав звук ключа, поворачиваемого в замочной скважине. Наконец-то Джеки Берк вернулась домой. Ее черный силуэт темнел на фоне балконной двери, ремень сумки перекинут через плечо. Наверное пытается примопминть - вы только посмотрите на неё задергивала ли она портьеры, уходя или так и оставила их раздвинутыми. Бросила ключи в сумку...

- Как поживаете, мадам Берк? - из темноты подал голос Орделл.

Она продолжала стоять, не шелохнувшись, и тогда он встал и подошел к ней. Теперь ему было видно её лицо, поразительно бледное при скудном уличном освещении. Приблизившись к ней вплотную, он взял её за руки у локтей.

- Ты сегодня такая хорошенькая. Собираешься меня отблагодарить?

- За что?

- А как ты думаешь, кто вытащил тебя из каталажки?

- Тот же, кто своими стараниями засадил меня туда. Большое спасибо.

- Послушай, тебя арестовали за кокаин. Это не по моей части.

- И не по моей тоже.

Говорит беззлобно, смотрит ему прямо в глаза, как будто хочет сказать, что это все из-за него. Орделл на мгновение задумался, а потом сказал:

- Фу ты, черт. Это, небось, и был тот подарок, который Мистер Уолкер обещал для Мелани. Точно, это наверняка он положил. Ты ведь не клала, а больше некому. Послушай, ты извини, что так получилось. А тебя, небось, вопросами замучили, а? И откуда у тебя такие деньги? Небось допытывались, где ты их взяла?

Она ничего не ответила на это.

- И кто тебе их дал? И все такое, да?

- Да, спрашивали.

- А ты что им сказала?

- Я сказала, что мне нужен адвокат.

- И больше ничего?

И тогда она не выдержала:

- Ты не о том спрашиваешь.

Руки Орделла легли ей на плечи.

- Вот как? А о чем надо? - участливо поинтересовался он, чувствуя у себя под пальцами её тело - худенькие плечики под форменным пиджаком.

- Спросил бы лучше, почему досматривать стал именно меня.

- Разве их пес не обнюхивал твои вещи?

- Им никакой пес был не нужен. Они знали про деньги, точную сумму.

- А они случайно не проговорились, откуда?

- Они спросили, знакома ли я с Мистером Уолкером.

- Да?...

- Я ничего им не сказала.

- А мое имя там случайно не всплыло?

Она покачала головой. Орделл все ещё держал её за плечи, легко проводя большими пальцами по краю ключиц, нежно дотрагиваясь кончиками пальцев до шеи. Он думал о том, с какой легкостью он может прикасаться к её телу и ловил себя на мысли, что было бы крайне некстати, если бы она сейчас стала вырываться, кричать, а возможно попыталась бы убежать. Она смотрела на него, не мигая.

- Так значит, они знают о Мистере Уолкере? А ещё о ком?

Она ответила не сразу.

- Об этом... с Ямайке. О Бьюмонте.

- Что они сказали о нем?

- Они разговаривали с ним, когда он был в тюрьме.

Орделл понимающе кивнул. Он был прав.

- Ты знаешь, что с ним случилось?

- Они сказали мне.

- Да уж, неверное кто-то был действительно слишком зол на Бьюмонта или же просто испугался, что тому реально светит срок. Это тебе ясно? Этот кто-то знал, что может выболтать Бьюмонт ради того, чтобы только не сесть в тюрьму. Тебе, наверное, в полиции наговорили об этом с три короба. Чтобы, значит, ты тоже не стеснялась в рассказала бы им все, что ты знаешь, да? Или как?

Она медленно покачала головой.

Его большие пальцы переместились с края ключиц выше, к горлу, и её плечо, через которое все ещё был перекинут широкий ремень сумки, сделало такое движение, как будто бы она хотела вырваться, но его хватка оказалась сильной, и вскоре он почувствовал, как она снова расслабляется. Ему нравилось то, как она в упор разглядывает его, внешне стараясь при этом сохранять спокойствие. Она ему нравилась, в темноте её лицо казалось совершенно белым, белее даже чем лицо Мелани или ещё кого бы то ни было другого, в лицо кому ему доводилось смотреть со столь близкого расстояния. Орделл думал о том, что он мог бы уложить её на пол, или может быть отнести в спальню, а потом просто положить ей на лицо подушку, и направить в эту подушку пистолет, что был у него при себе... Да уж, придется сделать это. Подумать только, какая досада...

- Ты меня боишься? - спросил он.

В ответ она снова отрицательно покачала головой, но взгляда по-прежнему не отвела, продолжая в упор глядеть на него.

Но только все дело в том, что Орделл знал, что она боится его, черт возьми, она должна бояться, но просто не подает виду, и это осознание заставило его ещё сильнее надавить пальцами на её нежную кожу, ещё сильнее сжать пальцы, будучи одержим желанием узнать, о чем она рассказала в полиции и заранее зная, что для этого он готов пойти на любые крайности.

- Крошка, разве у тебя есть на то причина?

Он видел перед собой её широко распахнутые глаза...

И почувствовал, как её рука коснулась его бедра, поначалу лишь слегка задев его, а потом стала подниматься все выше, и он уже был готов порадоваться тому, как ненавязчиво и соблазнительно она первой начинает заигрывать с ним, и что ему это приятно, да, очень приятно, когда какой-то посторонний предмет, что-то твердое, ткнулось ему между ног.

- Ощущаешь? - поинтересовалась она.

- Еще как, - ответил Орделл, заставляя себя усмехнуться, стараясь дать ей понять, что с его стороны все раньше сказанное было шуткой, а значит, и ей не следует ничего принимать всерьез на свой счет. - Насколько я понимаю, это пистолет.

- Угадал, - подтвердила Джеки. - Так может быть мне для начала отстрелить тебе кое-что или ты сам уберешь от меня лапы?

* * *

В тех случаях, когда Макс или Уинстон звонили один другому из конторы, произнося при этом фразу: "Собирайся", то это означало, что необходимо приехать немедленно и иметь при себе оружие.

На этот раз звонил Макс, и когда приехал Уинстон, полицейские ещё не уехали, и на улице перед конторой стояли их машины с включенными синими мигалками на крыше. Кто-то разбил стекло во входной двери и, очевидно просунув руку сквозь пруться решетки, смог открыть дверь. Макс находился в кабинете вместе с двумя полицейскими, делавшими у себя в блокнотах какие-то пометки.

- Эти ребята были здесь уже через две минуты после того, как сработала сигнализация, - сказал Макс, обращаясь к появившемуся на пороге Уинстону. Видимо сам этот факт произвел на него глубокое впечатление.

- Его взяли? - задал вопрос Уинстон, зная наперед, что ответ будет отрицательным. Заметив, как Макс кивнул в сторону комнаты для переговоров, он прошел туда и увидел, что замок на шкафе, где хранилось оружие, взломан и теперь в нем не достает двух единиц, в то время как оставшиеся три пистолета по-прежнему висят на отведенных им крючках. Он молча стоял на пороге кабинета до тех пор, пока полицейские, закончив составлять протоколы, наконец уехали, и тогда Макс подошел к нему.

- Чего ради мне нужно было собираться, - сказал Уинстон, - если его здесь все равно нет?

- Потому что мы с тобой оба знаем, кто это сделал, - ответил Макс, пройдя мимо него к раскрытому шкафу.

- Речь идет о Луисе?

Он следил за тем, как Макс снял с крючка автоматический "Браунинг 380" и проверил обойму.

- Откуда ты знаешь, что это его рук дело?

- У него не осталось бы времени на то, чтобы взломать дверь, войти сюда, вскрыть шкаф - и все это под вой сигнализации. Ты слышал, как она ревет? Он не забрал все, а только "Питон" и "Моссберг"; и выходит, что на все про все у него было только две минуты, в которые он благополучно уложился. Я думаю, что стекло в двери он разбил уже уходя отсюда, так сказать, для отвода глаз.

- Но тогда каким образом он вошел?

- Вытащил запасной ключ у меня из стола - я держал его там - а потом положил на место. План был таков. Вот почему я думаю, что это дело рук Луиса.

- Но наверняка ещё ничего не известно.

- Тогда пойдем и спросим у него. Как твоя рука, лучше? - Макс протянул руку, как будто хотел тронуть Уинстона за рукав пиджака.

- Все в порядке; пришлось наложить несколько швов. А что это такое у тебя? Новые часы?

- "Ролекс", - сказал Макс, поворачивая руку к свету так, как это делал Орделл, чтобы показать, как на часах сверкает позолота. - Я взял их в залог под оформление поручительства, пока не принесут наличные в оплату услуг.

- Дай-ка взглянуть, - Уинстон взял Макса за руку, поднося её поближе к глазам, чтобы получше разглядеть часы. - Знаешь, мне не хотелось бы портить тебе настроение, но только это не "Ролекс". Я знаю, потому что дома у меня есть их настоящие часы. Здесь оформление не то.

Макс опустил руку.

- Это другая модель.

- Я имею в виду как раз вот эту. И взамен какой суммы тебе их оставили?

- Не будем сейчас об этом, ладно?

- Я хотел сказать, что если больше, чем две пятьсот...

- Пойдем отсюда, - перебил его Макс, засовывая "Браунинг" за пояс. Он взял оставленный на спинке стула пиджак, и Уинстон последовал за ним.

- А зачем тебе понадобился "Браунинг"? Разве ты уже больше не держишь в машине тот свой маленький "Эйрвейт"?

У входной двери с разбитым стеклом Макс остановился и обернулся к Уинстону.

- Совсем забыл. Одному из нас придется остаться здесь, - в его голосе все ещё слышалось недовольство и раздражение. - Я тут позвонил одному парню, и он должен прийти, чтобы прибить сюда лист фанеры. Дождешься его здесь, хорошо?

Его просьба прозвучала, как приказ.

- Это мне в виде наказания, да? - переспросил Уинстон. - За то что сказал, что "Ролекс" не настоящий?

* * *

При себе у Орделла имелась миниатюрная "Тарга .22" - пистолет, которым он обычно пользовался для стрельбы с близкого расстояния. Джеки нащупала его в боковом кармане его пиджака. Одной рукой держа пистолет, она свободной рукой быстро обшарила его, прежде чем самой сделать шаг назад и, поведя плечом, освободиться наконец от ремня сумки, позволив ей упасть на пол.

- Похоже, между нами возникло некоторое взаимонепонимание, - вслух предположил Орделл, благоразумно оставаясь стоять неподвижно и справедливо полагая, что этой женщине, вооруженной теперь сразу двумя пистолетами и возможностей которой он так недооценил, теперь ничего не стоит просто застрелить его.

- Ты собирался задушить меня, - заявила Джеки. - Тут уж я поняла тебя как нельзя лучше.

- Детка, так я просто пошутил. Мы же с тобой одна команда. Разве не я вызволил тебя из тюрьмы?

- Ты и Бьюмонту помог оттуда выйти.

Орделл страдальчески глядел на нее.

- Мне очень больно думать о том, какой смысл ты вкладываешь в эти слова. Должно быть, я серьезно заблуждался насчет тебя... Детка, надеюсь тебе никуда не воткнули "жучка"?

Этот его вопрос она оставила без ответа.

- Послушай, я не имею никакого отношения к той "дури", что оказалась у тебя в сумке, но я сам найду тебе хорошего адвоката. Будь у меня сейчас те пятьдесят штук, я бы не поленился бы нанять для тебя самого дорого и известного адвоката.

- Но у тебя их нет, - напомнила она.

- Вот именно поэтому-то нам сейчас нужно сесть и серьезно обо всем поговорить, - продолжал Орделл. - Все как следует обдмать. Включить свет, может быть выпить по рюмочке... - Склонив голову, он продолжал разглядывать эту женщину, которая хоть уже и не выглядела так безупречно, как прежде, но тем не менее не утратила своей привлекательности. Он заставил себя улыбнуться. Итак, он оказался в плену у женщины, вооруженной двумя пистолетами. - Детка, так ты собираешься разговаривать со мной или решила просто пристрелить? - Немедленного ответа на этот вопрос не последовало, и тогда он продолжал: - Послушай, я вовсе не собираюсь давать тебе советы. Наоброт, мне хотелось бы заплатить тебе твои пять сотен. Даже не смотря на то, что товар ты не доставила. Но, девочка моя, для этого ты должна по меньшей мере доверять мне.

Джеки направила на него дула сразу двух пистолетов.

- Я тебе доверяю.

Он натянуто улыбнулся, давая тем самым понять, что эта её шутка оценена им по достоинству.

- Ты меня обыскала, - сказал Орделл. - А теперь позволь мне проделать то же самое с тобой и наконец успокоиться. Хочу убедиться, что вдоль такого прекрасного тела не пропустили какой-нибудь очень тоненький и незаметный проводок с микрофоном на конце.

- У меня ничего нет, - возразила Джеки. - Я пока что никому ничего не рассказала. И уж если я тебе доверяю, то ты тоже должен доверять мне.

- Это конечно, но только мне что-то не совсем нравится твой тон. Ты как будто угрожаешь мне, говоря, что ты пока что ничего не рассказала.

Она равнодушно пожала плечами. Орделлу всегда очень нравилось, когда она так делала.

- Рано или поздно, - сказала Джеки, - они все равно доберутся до меня и предложат какую-нибудь сделку в обмен на информацию. Сам знаешь. Может быть меня тогда даже и отпустят. Единственное, о чем нам с тобой действительно стоит поговорить, так это о том, что ты собираешься сделать для меня.

- Детка, но я же уже сказал. Я собираюсь нанять тебе адвоката.

В ответ она лишь покачала головой, все ещё сохраняя при этом редкостное хладнокровие.

- На мой взгляд, одного этого будет крайне недостаточно. Если я, скажем, заложу тебя, то меня отпустят на все четыре стороны. А если нет, то упекут за решетку.

- Вот как?...

- Так во сколько ты собираешься оценить мое молчание?

* * *

Макс открыл багажник своего автомобиля, который он припарковал у обочины недалеко от того дома, где жил Луис. Света ни в одном из окон не было. Ему понадобится фонарь. И ещё ружье, стреляющее шариковыми пулями из полицейского арсенала - лучший способ для того, чтобы нанести противнику мощный удар и в то же время самому уберечь руку от травм. Он не собирался убивать Луиса. Он хотел только сбить его с ног, надеть наручники, а потом сдать в полицию. Дом казался пустым и заброшенным; по земле вокруг был разбросан какой-то хлам. Подойдя к боковому входу со стороны гаража, Макс не без удивления отметил, что все стекла в окнах были целы. Макс взялся за ручку двери, попробовал навалиться плечом, а затем, отступив шаг назад, он со всей силы пнул её ногой, отчего дверь покорно распахнулась перед ним.

В доме стоял запах плесени.

Макс сидел в темной гостиной и ждал. По части ожиданий его можно было считать специалистом, экспертом с девятнадцатилетним практическим стажем. Ему приходилось вот так же сидеть в темноте, дожидаясь людей, не явившихся в назначенное время в суд, потому что они просто напросто забыли об этом или же, махнув на все рукой, решили удариться в бега. Целых девятнадцать лет жизни ушло на общение с неудачниками, с закоренелыми преступниками, время от времени выходящими на свободу, только за тем, чтобы в скором времени вновь угодить за решетку. И теперь ещё один из них, вот кем на самом деле был для него Луис: просто ещё один отъявленный негодяй, с которым судьбе было угодно свести его.

Так значит, это и есть то, чем ты занимаешься?

Макс с самого начала знал, зачем он пришел сюда. И все же он начал задумываться и вовсе не о том, как и сколько времени ему приходилось проводить в ожидании за последние девятнадцать лет, а размышляя именно о сегодняшнем дне, обращая внимание на кислый запах плесени, видя себя со стороны сидящим в темноте чужой гостиной с пластиковой трубкой, стреляющей шариковыми зарядами.

В самом деле? Именно это тебе и нужно?

Макс прицелился в окно и выстрелил, глядя на то, как стекло со звоном разлетается.

Уже в машине, на обратном пути в офис, он снова вспомнил о Джеки и ему захотелось обязательно что-нибудь ей сказать.

Уинстон все ещё дожидался на улице перед входом в контору.

- Ноги его больше здесь не будет, - объявил Макс.

- И это правильно, - заметил на это Уинстон.

- Той пары пистолетов теперь все равно уже больше не вернуть. Так что будем считать, что мы в расчете.

- Но дома ты его так и не застал, - констатировал Уинстон.

- Думаю, туда он тоже больше не вернется.

- А чинить дверь так никто и не приходил.

Макс обернулся и посмотрел в сторону двери, но вслух не сказал ничего.

- Хочешь, чтобы я дождался мастера?

- Я выхожу из дела. Бросаю все к чертовой матери, - сказал Макс, все ещё не сводя взгляда с двери.

Уинстон согласно закивал.

- Очень правильное решение.

* * *

Из всего сказанного Джеки Орделл понял следующее: Если она будет молчать и попадет в тюрьму, так и не выдав его, то он должен будет заплатить ей за это. Тогда он поинтересовался, следует ли расценивать это как угрозу с её стороны. Она ответила, что, на её взгляд, это скорее вымогательство. Возможно, но ему все же хотелось бы получить ответ на свой вопрос. Означает ли это, что если он откажется платить, то она сама отправится в полицию?

Так ведь...

- Детка, так ведь ты знаешь обо мне и моем бизнесе не больше их.

- Ты в этом уверен?

- Ты ввозила в страну деньги, которые, опять же по твоим словам, якобы принадлежат мне. И в чем же меня в таком случае могут обвинить?

Она не расстерялась.

- В незаконной торговле оружием. Ведь это так, не правда ли? Ты торгуешь оружием?

Она так просто и наивно спросила его об этом. Хорошенькая стюардесса, расположившаяся на белом диване, стоявшем у противоположной стены. Но на диванных подушках по обеим сторонам от неё лежали два миниатюрных, с виду словно игрушечных, пистолета. Она следила за каждым его движением, пока он разливал выпивку - её бокал уже стоял перед ней на кофейном столике. От кресла, где он сейчас сидел, держа в руке бокал "скотча", до её дивана было никак не меньше трех, можно сказать четырех больших шагов, и то при условии, если он сумеет мгновенно вскочить на ноги и не споткнется по пути о кофейный столик. Орделл не сомневался, что ему в лучшем случае удалось бы преодолеть лишь половину этого расстояния, прежде чем она схватила бы пистолет - скорее всего "Эйрвейт", который она каким-то образом раздобыла по пути из Форта сюда - и парой выстрелов вновь усадила бы его на прежнее место. По этой простой причине Орделл был больше склонен поддерживать эту беседу, чем испытывать судьбу и пытаться сию же минуту добраться до нее.

Джеки тем временем говорила:

- Все, что они знают, им стало известно от Бьюмонта, а не от меня. Сам посуди: из-за чего ещё понадобилось бы ребятам из департамента по борьбе с контрабандой арестовывать меня, как не из-за оружия? И даже если до этого им о тебе ничего известно не было, то теперь там тебя знают. Ты вытащил нас из тюрьмы.

- Но за это, слава богу, в тюрьму ещё не додумались сажать.

- Пока ещё нет. Но у тебя такой шанс уже появился.

Черт, а ведь эта стерва права.

- Если тебя будут подозревать в сделках с оружием, за тобой установят слежку, - тем временем как ни в чем не бывало продолжала она. - Разве не так? И что это значит? Тебе придется завязать со своими делишками.

- Я пытаюсь понять, к чему ты все это мне рассказываешь, - перебил её Орделл. - Значит, если я тебе заплачу за молчание, то ты на допросе ты будешь говорить, что ничего не знаешь ни про какое оружие. Так тебя надо понимать?

- Вообще-то, я действительно ничего не знаю. Ты прав, ты мне никогда ничего не рассказывал.

- Но тогда о чем мне беспокоиться? Означает ли это, что ты все расскажешь им, если мы сейчас с тобой не договоримся по цене?

- А что, если я и в этом случае пообещаю ничего не говорить? вопросом на вопрос ответила Джеки. - Ты поверишь мне на слово?

- Мадам, вы вводите меня в крайнее замешательство.

- Я просто хочу сказать, что мы должны доверять друг другу.

- Да уж... Но только во что мне это обойдется?

- Как насчет ста тысяч на тот случай, если меня посадят? Это при условии если мне дадут срок не больше года или же если вообще условно освободят на поруки. Если же срок окажется более года, то тебе придется заплатить ещё сто тысяч.

- А ты, стало быть, тем временем будешь отсиживать за меня? Так надо понимать?

- Тебе придется положить эти деньги в банк на мое имя. Если мне повезет ещё больше, и я не сяду, ты получишь их назад.

- И это все?

- Тебе решать.

- Даже если меня это и устраивает, - начал Орделл, - скажу тебе, что ты, видать, слишком много выпила. Допустим, я согласен. Но я лично вижу две проблемы. Во-первых, если ты приносишь в банк сто тысяч наличными, то об этом тут же ставятся в известность соответствующие правительственные учреждения, которым сразу же захочется узнать, где ты взял деньги.

- Мне кажется, что здесь что-нибудь можно придумать, - сказала она. А что еще? Держу пари, я уже знаю, о чем ты собираешься сказать.

- Все мои деньги во Фрипорте.

Она понимающе кивнула и отпила ещё один небольшой глоток виски.

- Это все, что у меня имеется на данный момент, и все то, что мне удастся получить впредь.

Он обратил внимание на то, как она вскинула брови.

- Если я, как ты говоришь, уже засветился, то каким образом я провезу деньги оттуда сюда, чтобы расплатиться с тобой?

- Здесь ты прав, - согласилась она. - Это действительно проблема. Но хотя я просто уверена, что сама смогу её решить.

- Что, теперь когда речь зашла о больших деньгах, ты все же решила рискнуть?

В ответ она лишь улыбнулась ему.

- Ладно, но только как ты собираешься сделать это, когда тебя саму выпустили под залог и тебе даже просто уехать отсюда никуда нельзя?

- Есть тут один способ, - сказала Джеки. - Поверь мне.

11

Утром в пятницу, в половине девятого утра, Тайлер и Николет установили наблюдение за домом Орделла Робби. Они оба сидели в "Шевроле-Каприз" Тайлера, припаркованном на Гринвуд Авеню, на углу 31-ой, так, чтобы из машины было бы хорошо видно третий дом на южной стороне улицы.

Еще раньше, без десяти минут восемь, они проверили гараж и постучали в дверь. В ответ - тишина. Так продолжалось до тех пор, пока Тайлер наконец не догадался поднести к глазку свое удостоверение и значок. После этого за дверью послышалась возня, грохот отодвигаемых задвижек, щелкнул замок, и теперь из-за приоткрытой и удерживаемой цепочкой двери, на них смотрела молодая негритянка. "Его нет дома," - поспешно выпалила она, и дверь снова захлопнулась. Тайлеру пришлось снова стучать и звонить до тех пор, пока дверь наконец ни приоткрылась вновь, и обитательница дома сказала им, что нет, дома он не ночевал, и о том, где он, она ничего не знает. Ее огромные глаза настороженно смотрели в узкую щель, которая постепенно становилась все уже и уже, пока дверь наконец снова не закрылась. Тогда они объехали вокруг квартала и, припарковав машину на Гринвуд, начали следить за домом: небольшой, аккуратный домик из красного кирпича, розовые и белые цветочки на клумбах, глухие решетки на окнах. Тайлеру показалось, что в одном из окон как будто шевелятся портьеры. Он взглянул в бинокль. Так и есть, женщина украдкой выглядывала на улицу.

- Высматривает своего благоверного, - сказал Николет. - Он заявится домой, и она прибьет его.

- Мы даже не знаем, кто она ему, - возразил Тайлер, - и вообще, женат ли он.

- Ни черта мы с тобой не знаем, кроме того, что он, возможно приторговывает оружием, в чем я лично целиком и полностью уверен, - сказал Николет. - И, видать, дела у него идут не плохо. А то иначе он не стал бы высовываться и вытаскивать кого-то там из-за решетки. Ему просто некуда было деваться. Он должен был во что бы то ни стало заполучить их обратно, прежде, чем они успели бы заложить его.

- Или он просто дурак, - заключил Тайлер.

- За все время он попался всего один-единственный раз на какой-то ерунде. И это было двадцать лет тому назад, - продолжал Николет. - Этого голыми руками не возьмешь.

- Откуда тебе знать. Может быть все это время он жил как праведник.

- Ни в коем случае - он занимается оружием, а там уже игра идет по-крупному. Быстренько вытащил из тюрьмы Бьюмонта и пристрелил его. Сам или нанял кого-нибудь ради такого случая. На Ривьера-Бич сказали, что Орделла допрашивали. Конечно... Только они не знали, о чем спрашивать. Вот в чем проблема. И с Джеки Берк то же самое, он тут же вносит за неё залог... Тебе лучше позвонить ей.

Тайлер взял телефон и набрал номер.

- Попробуй её слегка припугнуть, - посоветовал Николет.

После недолгого ожидания Тайлер сказал в трубку:

- Мисс Берк? Как поживаете? Как ваши дела? Это говорит Ферон Тайлер... Да что вы говорите? Прошу меня извинить. Я просто хотел удостовериться, все ли у вас в порядке. Наш человек находится сейчас у вашего дома... Ну, на всякий случай. Как знать. Мой номер у вас есть... - Он ещё немного послушал и сказал: - Вот как? - а потом - В любое время, где вам угодно. На вашей территории или у нас... Хорошо. Мы перезвоним позднее, и вы нам скажете. Пока. - Он убрал телефон и обернулся к Николету - Она хочет поговорить.

- Ночью и наедине было бы неплохо, - сказал Николет. Так когда же?

- Попозже. Сегодня днем. Я её разбудил.

- Слушай, это как раз то, что нужно, - принялся увлеченно доказывать Николет. - Есть женщины, которых просто-таки невозможно вытащить из постели. Смотрят на тебя так сонно, сами такие пухленькие, волосы растрепанны... Ну, прям, совсем, как девка из той рекламы пива, что сейчас постоянно гоняют по телевизору. Видел? Там она как будто работает в какой-то забегаловке среди пустыни. Да ты знаешь, о чем я говорю. Мужик к ней, значит, заходит, а она тут же к нему. Но только самого мужика там так и не показывают. Он спрашивает о пиве, который там рекламируют - не помню, как называется - и она говорит: "Я только и ждала услышать это от тебя". Как будто бы ей нравятся только такие мужики, как он. И тебе уже ясно, что она готова. Среди женщин есть и такие. И Джеки Берк мне её немного напоминает.

- И ты теперь задался целью это проверить? - спросил Тайлер.

- Возможно. Если бы я только мог заставить её сходить по мне с ума, и, похоже, она и сама уже готова к этому, а? Иначе никак, сэр. А то потом греха не оберешься.

Рей Николет был разведен; к тому же он привык считать, что нравится женщинам, и что любая из них будет рада вниманию с его стороны. Ферон Тайлер был женат на девушке по имени Черил, с которой он в свое время познакомился ещё во время службы в спецподразделении; и теперь у них подрастали двое сыновей - старшему шесть лет, младшему четыре года. Ферон редко обращал внимание на других женщин, и то только в тех крайних случаях, когда, оказываясь где-нибудь подальше от дома в обществе Рея, он никак не мог поступить иначе. Например, когда во время сезона охоты на оленей в одном из баров им совершенно случайно доводилось познакомиться с парочкой дружелюбно настроенных девиц. Как только Рей начинал оказывать знаки внимания одной из них, Фарону всегда казалось, что он должен заняться другой, чтобы той не было бы обидно.

Николет наблюдал за тем, как с Гринвуд-Авеню на 31-ю улицу свернул белый "Кадилак-Севилья", который медленно поехал вдоль улицу, как если бы водитель разглядывал номера домов, а потом наконец остановился, немного сдал назад и выехал на проезд у дома Орделла Робби.

- Сейчас поглядим, кто к нам пожаловал, - сказал Николет, забирая у Тайлера бинокль и разглядывая в него человека, выходящего из машины: высокий мужчина в рубашке с коротким рукавом. - Может проверишь?

- Давай номер, - ответил Тайлер, доставая телефон.

Николет продиктовал ему комбинацию букв и цифр на номерном знаке автомобиля. Незнакомец тем временем подошел к двери дома. Это был белый мужчина, заехавший в квартал, подавляющее большинство обитателей которого составляли чернокожие; с виду ему лет пятьдесят с небольшим, рост немного побольше шести футов. Дверь приоткрылась и тут же захлопнулась. Мужчина не уходил. Дверь снова открылась, и на этот раз было видно, как он что-то говорит пугливой хозяйке.

- Спасибо, - сказал Тайлер в трубку, а затем обратился к Николету. - Я его знаю, это Макс Черри, он работает в поручительской конторе. Обычно обедает в ресторане у Хелен Уилкс.

- Должно быть оба раза поручителем был он, - предположил Николет. - Но только что он делает здесь?

Тайлер забрал у него бинокль.

- Да, это Макс. Может быть Орделл предложил свой дом в покрытие залога, и теперь Макс заехал, чтобы самому осмотреть недвижимость. У них так принято.

- Он все ещё что-то говорит ей, - продолжал комментировать Николет. А теперь, гляди-ка, она ему что-то отвечает. Вот она открывает дверь... Может быть приглашает его войти?

- Нет, - возразил Тайлер, - он уходит.

Женщина осталась стоять на пороге, а Макс вернулся обратно к своей машине. Она прикрыла дверь, глядя в узкую щелку на то, как белый "Кадилак" отъезжает от дома. Выехав на улицу, автомобиль направился в сторону Гринвуд-Авеню и вскоре скрылся из виду.

- Это был деловой визит, - сказал Тайлер. - Макс везде на хорошем счету. Раньше он работал в канцелярии шерифа. Это было ещё до нас. Ты помнишь, как ребята иногда говорили о нем?

- Честно сказать, что-то не припоминаю, - признался Николет.

- Он в основном занимался расследованием убийств. Как-то раз мы вместе с атторнеем штата обедали в ресторане у Хелен Уилкс, и в это же время туда зашел Макс. Он оказался знакомым прокурора и присоединился к нам. Получилось так, что мы разговорились об уличных перестрелках, когда стрельбу открывают из проезжающего автомобиля, о бандитских группировках, о "шестерках", работающих на авторитетов... Помню Макс тогда ещё сказал: "Необходимо завязать знакомство с друзьями жертвы, поговорить с ними. Вполне может статься, что это дело рук кого-то из них." Тогда я спросил у него...

Тайлер замолчал на полуслове. Роскошный автомобиль, "Файрберд" красного цвета с затемненными стеклами, проехал мимо них, сворачивая на 31-ю улицу и останавливаясь перед домом Орделла. Тайлер записал номер, после чего передал бинокль напарнику.

- Дорогая штучка, - сказал вслух Николет. Тайлер тем временем уже звонил по телефону. Николет наблюдал в бинокль за тем, как худощавый негр с виду лет восемнадцать-двадцать, рост примерно пять футов и десять дюймов, на нем спортивная куртка "Атланта Брейвз" и ослепительно белые и оттого казавшиеся непомерно большими, кроссовки - направился к дому Орделла, и подойдя к гаражу, заглянул в окно. - Интересно, где этот сопляк взял двадцать пять штук, чтобы выложить их за такую тачку? - сказал вслух Николет, а про себя решил, что ответ ему уже известен: наркотики. Он ожидал, что теперь парень подойдет к двери. Нет, тот уже направлялся обратно к машине...

- Это не его, - сказал Тайлер, положив трубку. - Машина угнана. Номера сняты с "Доджа", который был угнан в Боке 1) вчера вечером. - Он взял бинокль, желая получше рассмотреть странного посетителя.

_______________________________

1) Имеется в виду Боке-Рентон (Boca Renton) - курортный город, находящийся в юго-восточной части штата Флорида, округе Пальм-Бич, в 66 километрах к северу от Майами.

- По крайней мере странно... Представь себе, сначала ты угоняешь вот такую машину, а потом как ни в чем не бывало появляешься с ней в своем вшивом районе, - засомневался Николет.

- Ему наплевать, заметят его здесь или нет, - сказал Тайлер, откладывая бинокль и поворачивая ключ зажигания, собираясь завести "Шевроле". - Он привык рисковать: жизнь у него такая.

Николет поспешно остановил его, схватив за руку.

- Подожди. Что он там делает?

- Ничего не делает. Просто встал и стоит.

На тротуаре перед домом. Но смотрит куда-то в другую сторону, как будто что-то там высматривает. Тайлер снова взялся за бинокль как раз в тот момент, когда на другом конце 31-й улицы показалась ещё одна машина, направляющаяся к интересующему их дому.

- Уж не черный ли это "Мерседес"? - поинтересовался Николет.

- Он самый, - подтвердил Тайлер. - По-моему, наш общий друг возвращается домой.

"Мерседес" с поднятым верхом сбавил скорость, проехал мимо "Файрберда" и свернул на дорожку к гаражу. Парень в спортивной куртке "Атланта Брейвз", не спеша, направился к подъехавшему автомобилю, дожидаясь, пока мистер Орделл Робби выходил из машины, а Тайлер с Николетом в первый раз получили возможность увидеть его: негр лет сорока пяти или около того, ростом примерно футов шесть, в темных очках, в цветастой шелковой рубашке и горчичного цвета брюках. Что и говорить, одет он был стильно и по моде, отдавая предпочтение хорошим, дорогим вещам, что было особенно заметно, сравнивая его наряд с тем, во что были одеты двое представителей правоохранительных органов, на которых в то утро были рубашки спортивного покроя от "Сиерз" и привычные джинсы; всем другим видам обуви Николет предпочел ковбойские сапоги, в то время, как Тайлер сменил их на серо-голубые кроссовки. Они молча наблюдали за тем, как Орделл и его юный приятель стояли рядом с "Мерседесом", о чем-то непринужденно беседуя, и было заметно, как Орделл время от времени бросал на улицу настороженные взгляды. Посмотрев в бинокль, Тайлер обратил внимание на компанию из четырех или пяти темнокожих юнцов, собравшихся в дальнем конце квартала и как будто ожидавших, когда за ними приедет школьный автобус.

- Он только что ему что-то показал, - сказал Николет. - Видел? Он что-то прячет под курткой.

- Я просмотрел, - признался Тайлер.

- На секунду расстегнул куртку и дал ему заглянуть.

- Думаешь, оружие?

- Хотелось бы надеяться, - сказал Николет. - Вооруженный преступник это как раз по моей части. - Теперь говорил Орделл. Юнец засмеялся в ответ, а Николет сказал: - Все ещё говорят. Ну и любят же они поболтать, я тебе скажу. Так, теперь вроде бы все. Ударили по рукам. А как же: ритуал, без этого никак нельзя.

Они видели, как Орделл направился к дому, на ходу сказав ещё что-то, и как его собеседник, с готовностью закивав в ответ, махнул ему рукой. Дверь в дом открылась, в проеме на мгновение показалась все та же женщина. Орделл вошел в дом, и дверь за ним закрылась, прежде чем юнец успел дойти до своего "Файрберда" и сесть за руль.

- Будем брать, - сказал Николет, доставая с заднего сидения свой атташе-кейс. - Но сначала надо посмотреть, куда он отправится сейчас.

Тайлер завел мотор.

- Зачем тебе это? Лучше возьмем за угон и дело к стороне.

- Да нет, он занимается чем-то покруче. Он приезжал сюда, чтобы продать что-то из оружия.

- Но ты ведь не знаешь, что именно он там показывал.

- Я уверен, что это была "пушка", - настаивал Николет.

Вслед за ярко красным автомобилем они поехали вдоль 31-й улицы, направляясь в сторону Виндсдор-Авеню. Открыв замки лежавшего теперь у него на коленях атташе-кейса, Николет вытащил из него свой автоматический девятимиллиметровый "Зиг-Сойер", после чего вернул кейс на прежнее место. А твой небось в багажнике лежит. Ну конечно, ты же столько барахла обычно таскаешь с собой...

- Здесь, - перебил его Тайлер, глядя на "бардачок".

Николет открыл крышку, и вытащив "Беретту" из черной кобуры, протянул пистолет Тайлеру со словами:

- Послушай, артиллерист, что-то я не вижу здесь чехла от твоей зенитной установки.

- Иди к черту, - беззлобно ответил Тайлер, зажимая пистолет между ног.

Они ехали на север по Виндсдор-Авеню, минуя по пути 36-ю улицу, сворачивая на уходившую на запад Острейлен-Авеню, а затем снова держа курс на север, преследуя красный "Файрберд". Тем ясным весенним утром движение в этом направлении было не слишком интенсивным. Так что никаких проблем.

- Ты тут что-то говорил о "шестерках", - заговорил было Николет, но затем, помолчав немного, решил, видимо, начать разговор заново. - Помнишь, где обнаружили Бьюмонта Ливингстона? В багажнике угнанной машины - нового "Олдсмобиля". Рядом с ним в том же багажнике валялся и пистолет, из которого он был застрелен. Все отпечатки начисто вытерты. Я хочу сказать, снаружи. Кое-что удалось обнаружить на трех патронах, оставшихся в барабане и на двух гильзах, оставшихся от тех патронов, которыми убили Бьюмонта. По регистрационному номеру удалось выяснить, что пистолет числится за одним парнем, который до недавнего времени был хозяином подпольного склада наркотиков, а сейчас дожидается вынесения приговора, и можешь представить, каково ему там. Он готов рассказать обо всем, о чем только не спросишь, так что приходится тщательно подбирать вопросы. Он говорит, что этот пистолет был украден у него месяц назад, вместе со всеми деньгами, товаром и ещё кое-каким оружием... Говорит, что к нему ворвались "шестерки", которые и забрали у него все подчистую. Он узнал одного из нападавших, это громила по прозвищу "Жучий Глаз", с которым он познакомился ещё в Делрее. Удалось выяснить, что отпечатки на пистолете, из которого стреляли в Бьюмонта, принадлежат некоему Аурелиусу Миллеру, ранее неоднократно судимому. И как ты думаешь, каким прозвищем наградили этого самого Аурелиуса дружки? Жучий Глаз.

- Сомнительно, чтобы твой наркобарон по собственной иннициативе стал бы так расспускать язык, - покачал головой Тайлер. - Я хочу сказать, что совсем не в его интересах закладывать всех подряд, рискуя навлечь беду на собственную шею.

- Смысл в том, что ему очень хочется нам угодить, - ответил Николет, и к тому же ты мне так и не дал договорить до конца. А дальше было вот что: Десять дней тому назад Жучий Глаз погиб во время перестрелки с полицией Вест-Палм. Об этом даже в газетах писали...

- Видел. Знаю, - сказал Тайлер. - Там как будто говорилось ещё что-то о том, что пули попали ему и в грудь, и в спину?

Николет, неотрывно следивший за красной машиной, ехавшей на полквартала впереди их, подтвердил:

- Он самый.

- Скорее всего сперва прострелили грудь, - продолжал Тайлер, - и он по энерции развернулся, в то время, как полицейский все ещё продолжал стрелять.

- Что ж, и такое порой случается, - согласился Николет, замечая, что красная машина впереди теперь как будто начинает увеличиваться. - Он сбрасывает скорость.

Теперь их путь пролегал по промышленной зоне Ривьера-Бич, где располагались многочисленные склады, грузовые доки и какие-то мелкие мастерские.

- Он останавливается, - объявил Тайлер.

Оглянувшись назад, Николет не увидел на дороге позади них ни одной машины.

- Проезжаем дальше.

Он продолжал глядеть на дорогу прямо перед собой, в то время, как они проехали мимо шикарного ярко-красного авто, припаркованного на открытой площадке у обочине дороги, во дворе какой-то транспортной компании.

- А тут что находится?

- Ничего здесь нет, - сказал в ответ Тайлер. - Вынужден признать, что на сей раз он нас облапошил.

Николет теперь снова глядел назад.

- Как будто похоже на мастерскую, где собирают садовую мебель, авторемонтная мастерская и покрасочные работы... Вполне возможно.

- В конце переулка находятся склады, которые сдаются в аренду, отозвался Тайлер.

- И куда мы теперь направляемся?

- К Блю-Герон.

- Поворачивай и езжай обратно. Ты его видишь?

Тайлер взглянул в зеркало заднего обзора.

- Все ещё стоит там.

- Он собирается продать свой "Файрберд" на запчасти. Заедет сейчас в лавочку к каким-нибудь ломовикам, и вместе мы их больше никогда не увидим. Тебе хоть ясно, почему я вспомнил о Жучьем Глазе?

Тайлер утвердительно кивнул.

- Проедем светофор, и вернемся.

Обернувшись, Николет снова посмотрел на оставшийся позади "Файрберд".

- Парнишка в угнанной машине вполне может оказаться одним из "шестерок", так? Он приезжает проведать торговца оружием по имени Орделл Робби, а заодно и продать ему очередную пушку. А на днях этот самый Орделл Робби внес залог за одного парня, который, едва оказавшись на свободе, оказался застрелен неизвестным убийцей из пистолета, который в свою очередь был отобран во время налета у наркодельца известным нам "шестеркой" по имени Жучий Глаз, ныне покойным.

- Стало быть ты хочешь поговорить с этим типом, - заключил Тайлер, начиная беспокоиться, и сделав крутой поворот, пускаясь в обратный путь.

- Посмотрим, что он может нам рассказать, - ответил Николет, придерживая покоящийся на коленях автоматический "Зиг-Сойер". - Тем более, что содействие со стороны граждан считается большим подспорьем в нашей работе, разве не так?

- Я зайду с другой стороны, - отозвался Тайлер. - Как ты думаешь, он при оружии?

Николет приподнял руку с пистолетом, передергивая затвор.

- Готов поспорить на что угодно.

* * *

Тем предметом, что Куджо показывал Булке, стоя на подъездной дорожке к гаражу у его дома, был внушительных размеров "Магнум .44" с нержавеющим механизмом, который Булка некоторое время назад заказал ему для одного из своих клиентов. Все было предельно просто: как только Булке становилось известно, кто является владельцем того или иного необходимого ему вооружения и где тот живет, сам Куджо или ещё кто-нибудь из ему подобных незамедлительно проникали в дом по нужному адресу, забирая оружие, а заодно и все, что приглянется ему самому или что можно будет потом продать. Стоя на улице перед домом, Булка захотел убедиться, что заказ его был выполнен в точности и спросил, какова длина ствола. Куждо заверил, что ствол дли-и-инный, и предложил войти в дом, где он смог бы лично в этом убедиться. Ишь чего захотел!.. Булка никого не впускал к себе в дом, потому что - и Куджо в этом уверен - у него там жила женщина, и он не хотел, чтобы её кто-то видел. Или может быть он хранил там целый миллион долларов, который он, должно быть, уже заработал на оружии. Булка сказал, что клиенту нужен "Магнум" с длиной ствола точно в семь с половиной дюймов - и черт его знает, как это нужно понимать. Взял ли он именно то, что было нужно? Куджо поинтересовался насчет того, что может быть ему стоило, отправляясь на дело, захватить ещё с собой и линейку и мерить ею все подряд? На что Булка ответил ему: "Нет, милый мой, это тебе ни к чему". Он сказал: "Ведь длину своего собственного члена ты уж знаешь точно, не правда ли? Так что просто расстегнешь штаны, приложишь его куда надо - и останется только вычислить разницу." Он всегда говорил такие вещи с очень серьезным видом. Вот, черт возьми, шутник, ему бы только по телевизору выступать, но несмотря на все это, у Булки были свои правила, которых он строго придерживался. Он не забрал пистолет, не оставил товар в багажнике собственного автомобиля и не взял его в дом, заявив, что товар должен доставляться туда, где хранится и все остальное. И шутки в сторону. Потом ещё раз напомнил напомнил, что через несколько дней нужно быть готовым к Индюшиной Охоте. Имелось в виду, что они произведут налет на того националиста, у которого дома хранился целый оружейный арсенал. Своего рода кодовые названия он давал всему, чем им тольуо ни приходилось заниматься. Так, например, "Ром-Пунш" служило для обозначения сделки, заключаемой на Багамах; "Открытым Домом" назывались подобранные им адреса, по которым были запланированы налеты. Булка говорил, что затея с нацистом будет представлять собой ничто иное как комбинацию "Индюшиной Охоты" в "Открытом Доме". А это означает, что туда придется наведаться ранним утром...

Остановившись здесь с тем чтобы лишний раз убедиться, что за ним никто не следит, Куджо вытащил внушительный "Магнум .44" из-за пояса брюк и положил его на пол под собой. Улица оставалась пустынна, и позади себя он заприметил лишь один-единственный автомобиль, который теперь медленно проехал мимо. Белый "Шевроле-Каприз". Двое белых парней в белой машине. Куджо подождал ещё немного, глядя в зеркало на приближающиеся редкие машины, а затем наблюдая через затемненное ветровое стекло, как они, не сбавляя скорости, проезжают мимо, направляясь в сторону Блю-Герон. Когда же Куджо снова увидел белый "Шевроле", снова проехавший мимо, но уже в противоположном направлении, а затем развернулся чуть поодаль, чтобы подъехать к нему, ему стало ясно, что перед ним полицейская машина без опознавательных знаков, и что сидящие в ней парни возвращаются вовсе не для того, чтобы разыскать какую-нибудь мало приметную улочку, мимо которой они случайно проехали. Так, выехали на обочину, чтобы припарковаться позади него. Наблюдая в зеркало за тем, как почти одновременно открылись обе передние двери, он подумал о том, чтобы тут же уехать, как только они выйдут из своей машины.

Хотя с другой стороны, подобная высокоскоростная гонка может запросто стоить ему жизни. Помнится, как-то раз он уже попробовал решиться на подобный подвиг, после чего его с разбитой головой извлекали из-под груды железных обломков.

Нет уж, лучше он встретится с этими козлами лицом к лицу. Итак, представление начинается.

* * *

- Он выходит, - сказал Тайлер.

Николет подумал, что парень собирается сам подойти к их машине и поведать какую-нибудь чрезвычайно жалостливую и столь же неправдоподобную историю. Но тот лишь остался стоять возле "Файрберд", видимо, желая продемонстрировать свою выдержку, держась правой рукой за открытую дверцу, а левой облокотившись о крышу автомобиля. Выжидает. Теперь их друг от друга отделяет расстояние примерно в тридцать футов.

- Старайся держаться позади двери, пока я его не накрою, - приказал Николет.

- А ты уверен, что он вооружен?

- Вполне.

- А что, если нет?

- Тогда не стреляй в этого придурка.

Он видел, как Тайлер осторожно выбрался из машины, оставаясь стоять позади открытой двери и оперев ствол "Беретты" о верх опущенного стекла. После чего Николет тоже вышел и, удерживая пистолет у ноги, направился к "Файрберд", заходя с правой стороны и стараясь держаться несколько в стороне от автомобилей, чтобы не оказаться на линии перекрестного огня.

Парень разглядывал их, облокотившись на низкую крышу.

- Держи руки так, чтобы мне их было видно, - приказал Тайлер.

Парень, прислонившись к дверце, поднял вверх обе руки, как бы показывая пустые ладони. Что-то он чересчур спокоен. А может быть просто пьян.

- Отойти от машины, - велел Тайлер.

- Вы из полиции? А что я такого сделал? - искренне поинтересовался юнец в ответ.

- Я сказал отойти от машины.

Николет видел, как негр мельком взглянул в его сторону, а затем вновь уставился на Тайлера.

- Может быть желаете на права взглянуть? Так это я мигом. Сейчас достану, - с этими словами он проворно нырнул в салон.

Николет продолжал идти. Позади себя он слышал окрик Тайлера, повторившего свой приказ отойти от машины. Он видел, как над открытой дверцей красной машины показалась голова и плечи юнца, видел, как ярко блестнул на солнце металл пистолета - похоже на "Магнум". Негр выстрелил в Тайлера, потом выстрелил ещё раз, разворачиваясь, чтобы теперь опереться о крышу машины, когда Николет, направил на него свой "Зиг" и один за другим произвел три выстрела. Он видел, как противник поспешно пригнулся - может быть выстрелы достигли цели, а может быть и нет. Николет не останавливался. Приблизившись к "Файрберд" с боку, он пригнулся, продолжая пристально вглядываться в тонированное стекло, увидеть что-либо сквозь которое все равно практически невозможно, и тогда он выстрелил ещё три раза подряд, а потом ещё трижды, когда из-за разбитого вдребезги окна до него донеслись стоны. Тогда, поспешно перемахнув через капот автомобиля, Николет с силой ударил по распахнутой передней двери, отчего его противник, как раз в это время пытавшийся встать на колени, вскрикнул от боли, роняя на землю свой блестящий "Магнум .44" и оказываясь прижатым к переднему сидению. Николет пнул ногой пистолет, загоняя его под машину, и приставил дуло своего "Зиг-Сойера" ко лбу юнца. Тот и сам как будто не ожидал, что дело может принять такой оборот, и поэтому только и нашелся что сказать:

- Слушай, ты меня застрелил.

Обернувшись, Николет взглянул в сторону "Шевроле". В обшивке передней двери он увидел два отверстия, оставленные пулями, и Тайлера, лежащим на земле.

12

Макса не покидало ощущение необыкновенного душевного подъема. Он не мог дождаться новой встречи с ней. Но в тот момент, когда Джеки открыла дверь - "А... Это вы..." - , он почувствовал, как его радость быстро пошла на убыль.

Разумеется, она была удивлена его появлением.

- А вы ожидали увидеть кого-то другого? - поинтересовался он.

- Нет..., - не слишком уверенно проговорила она. - Ну в общем-то, и да, и нет, но все равно заходите. Раз уж пришли.

Ну вот, похоже, ещё можно надеяться на лучшее. А выглядела он потрясающе.

- А это удобно?

- Вполне.

Но затем, когда дверь была закрыта, она сказала:

- Вы, наверное, за пистолетом пришли, да? - с этими словами она направилась к двери, ведущей в спальню - на ней были облегающие джинсы и просторная футболка. Теперь от былого ощущения счастья не осталось и следа. - Подождите, сейчас принесу.

Как будто перед ней мальчишка-посыльный, которому нужно дать мелочи "на чай".

И все. Ни тени смущения или расскаяния, не пускаясь в долгие объяснения. Все предельно просто - пришли за пистолетом? Сейчас принесу. Направляясь сюда, он был настроен свести все к шутке, заметить как бы между прочим: "Ну как, пригодился пистолет, который вы вчера у меня стащили?" Или примерно так. Но теперь все кончено, шутки в сторону. Его взбесила такая непосредственность. Вот обрадовать бы её сейчас, сказав, что ей придется снова вернуться в Форт, потому что Орделл ещё не заплатил ему за работу. И посмотреть, что она тогда запоет.

Джеки вышла из спальни с его пистолетом в руках.

- Мне очень жаль, что так получилось, Макс, - с печальной улыбкой сказала она, и он почувствовал, как угасшая было надежда теперь возродилась в его душе с новой силой. - Я боялась, что если бы я попросила одолжить мне его на время, ты бы отказал, и на это у тебя были все основания. Может быть выпьешь кофе?

Вот так просто.

- Не отказался бы, - ответил он, проходя в кухню вслед за Джеки. - И что, он тебе пригодился?

Она снова печально улыбнулась.

- С ним я чувствовала себя в безопасности. Надеюсь, ты не будешь молоко. За то время, пока я была в тюрьме, оно успело прокиснуть.

- Нет, пусть будет просто черный кофе.

Он наблюдал за тем, как она положила "Эйрвейт" на кухонный стол, на котором не было больше ничего, кроме пепельницы, и встала у плиты. В этих узких джинсах она выглядела даже ещё стройнее, чем накануне вечером. Но она не была худой; у неё все было в норме, так как надо.

- Хочешь подержать его у себя ещё какое-то время? Вообще-то, знаешь, это незаконно, но если так тебе спокойнее...

- Спасибо, - сказала она, разливая кофе по чашкам, - но теперь у меня есть свой собственный. - Она подошла к столу с двумя чашками из белой керамики. - Сахар будешь класть?

- Нет, спасибо, - отказался Макс. - Так значит, ты купила его сегодня утром? - Для этого ей пришлось бы успеть съездить в округ Мартин; здесь же, в городе, купить пистолет тоже было возможно, но вот только получить его можно было не раньше, чем через три дня со дня оформления покупки.

- Будем считать, что он у меня просто есть, - уклончиво сказала Джеки, - ладно? Мне не хотелось бы обсуждать это с тобой.

- Одолжила у кого-нибудь?

- Именно, - согласилась Джеки и вышла из кухни.

Макс выдвинул стул и сел за стол, раздумывая над тем, что за пистолет попал к ней в руки, и знает ли она, как им пользоваться. Он подумал, что неплохо было бы поподробнее расспросить её об этом, когда в кухню снова вошла Джеки, принесшая пачку сигарет и зажигалку. Она села за стол напротив него.

- Вчера вечером я все не могла дождаться того момента, чтобы поскорее добраться до душа и вымыть голову, - вздохнула она.

И он забыл о пистолете.

- У тебя красивые волосы.

- Я позвонила на работу и сказала, что заболела. Так что, можно сказать, теперь у меня просто уйма свободного времени.

- Правда?

- Вообще-то пока ещё не знаю. Сегодня мне ещё нужно будет увидеться с Тайлером, и наверное, Николет там тоже будет. - Она сделала небольшую паузу, чтобы закурить сигарету. - Я сделаю так, как ты говорил. Предложу им свою помощь. Посмотрим, что из этого выйдет.

- Я имел в виду, - возразил Макс, - что тебе нужен адвокат, который стал бы вести эти переговоры от твоего имени. Если у тебя нет денег, чтобы нанять себе по-настоящему хорошего адвоката, то у меня есть один хороший приятель, и я мог бы порекомендовать ему тебя. Вообще-то он решил удалиться от дел, но я думаю, что он все же согласиться оказать тебе любезность. Потому что тебе сейчас адвокат нужен в гораздо большей степени, чем ему те деньги, которые ты сможешь ему заплатить.

Она глядела на него поверх своей кофейной чашки, и это живо напомнило ему о вчерашнем вечере.

- А может быть и нет, - возразила она. - Лучше я сама сначала с ними поговорю. Относительно денег Орделла.

- Им это будет, несомненно, интересно. Но только если твой рассказ будет по существу.

- Все деньги во Фрипорте. И их там много. Полмиллиона разложено по депозитным сейфам в банках, и продолжают поступать все новые и новые суммы.

- Откуда ты об этом знаешь?

- Он сам рассказал мне вчера вечером.

- Орделл звонил тебе?

- К моему приходу домой он уже был здесь.

- Боже святый, - вырвалось у Макса, и он опустил свою чашку на стол. Он что, вломился сюда?

- Открыл замок отмычкой.

- Ты звонила в полицию?

- Мы просто поговорили, - сказала Джеки. - Сначала у него были кое-какие сомнения на мой счет. Но он всегда доверял мне, и теперь больше всего на свете ему хочется думать, что мне все ещё можно верить. И знаешь, почему? Потому что я нужна ему. Потому что без меня все его денежки так и осядут во Фрипорте. Вполне возможно, что есть и какие-то другие способы заполучить их сюда, но только он всегда предпочитал пользоваться моими услугами, а среди всех тех остальных, с кем ему приходится иметь дело, нет ни одного порядочного человека, одни только жулики и пройдохи. Поставь себя на его место.

Макс продолжал пристально разглядывать её.

- И как ты собираешься это провернуть?

- Так же как и прежде. Но для начала они должны позволить мне вернуться на работу.

- Хочешь сказать, что ты сдашь его.

- Только в том случае, если меня отпустят. Иначе сделка не состоится.

- Ты хоть понимаешь, наскольько это рискованно?

- Я не собираюсь мотать из-за него срок: ни по-настоящему в тюрьме, ни условно.

Он смотрел, как она изучающе разглядывает собственную сигарету, осторожно переворачивая её в пепельнице.

- Но вчера ты мне сказала, что у тебя, больше возможностей для выбора, чем ты предполагала.

Джеки продолжала сосредосточенно разглядывать сигарету, то и дело осторожно стряхивая с неё пепел.

- А вы знаете, сколько миль я уже налетала? - вдруг спросила она, поднимая на него глаза.

Макс покачал головой.

- Сколько же?

- Примерно семь миллионов, из конца в конец. Почти целых двадцать лет я ждала людей у трапа. И знаешь, сколько я зарабатываю сейчас, снова начав работать? Шестнадцать тысяч плюс грошовые отчисления на пенсию. А вот тебе самому, например, нравится стареть?

- Ты совсем не старая - ты выглядишь просто замечательно.

- Я спросила, нравится это тебе или нет. Тебя это волнует?

- Вообще-то у меня нет привычки задумываться об этом. Когда я смотрю на себя в зеркало, то вижу в нем себя таким же, как и тридцать лет назад. А вот фотографии - это другое дело. Но в конце концов, кому нужно меня фотографировать?

- С вами, мужчинами, все иначе. Мы, женщины, начинаем стареть гораздо раньше, - вздохнула она.

- По-моему, это потому, что они больше переживают из-за этого, предположил Макс. - Ведь некоторые женщины не располагают ничем, кроме привлекательной внешности, не имея при этом ничего за душой. И потом это безвозвратно уходит... Но к тебе это не относится.

- Вот как? Это отчего же?

- Хочешь поспорить на тему старости? Или все же будем говорить по делу?

- У меня такое чувство, что мне приходится постоянно начинать жить заново, - заговорила Джеки, - и когда я наконец признаюсь себе в этом, то оказывается, что выбирать мне больше уже и не из чего. Помнишь, вчера вечером я сказала тебе, что дважды была замужем? На самом же деле у меня было три мужа, но только о двоих из них я думаю как об одном и том же парне, которого я сначала знала двадцатилетним, а потом встретила его более позднюю версию. Их даже звали одинаково. Поэтому я говорю, что дважды побывала замужем. Первый раз я вышла замуж в девятнадцать лет. Я тогда ещё училась в школе, в Майями. А он был гонщиком и постоянно участвовал в каких-то соревнованиях на мотоциклах.

- Довольно рано для брака.

- А иначе я не согласилась бы жить с ним. Да, вот такой строгой я была по молодости.

- Времена меняются, - сказал Макс, - но принято считать, что таков обычай.

- Мы были женаты всего пять месяцев... он погиб во время гонок, когда проезжая по разводному мосту, попытался перескочить на мотоцикле на другую сторону. Как показывают в кино. Только он был пьян, и ничего не получилось.

Макс молчал.

- Мой второй муж попался на наркотиках, решил откупиться, и в результате оказался в тюрьме. До того, как он начал работать на рейсовых самолетах в авиакомпании, он был боевым летчиком и воевал во Вьетнаме. Представляешь себе картинку? Последний изо всех оказался старше меня на пятнадцать лет, он был примерно твоего возраста. Я подумала тогда: "Ну наконец-то и мне встретился человек взрослый и, будем надеяться, рассудительный." Даже не подозревая, что он был ничуть не лучше того моего гонщика.

- Я только на двенадцать лет старше тебя, - заметил Макс.

Она как будто улыбнулась - чему-то, он не знал, чему именно - а затем вновь посерьезнела.

- Так вот его беспокоило то, что он старше. Он не хотел стареть. Поэтому каждый день он пробегал сколько-то там миль. Заплывал так далеко в океан, что его было не видно с берега. Быстро водил машину, напивался каждый вечер... Он был забавным, очень не глупым, но, боже мой, как же он пил! Однажды вечером, когда мы с ним сидели на балконе, он вдруг вскочил на ограждение и принялся расхаживать взад и вперед по перилам, расставив руки в стороны для равновесия... А наша квартира находилась на шестом этаже. Я сказала ему: "Ты не должен мне ничего доказывать". И еще, как сейчас помню, добавила: "Я все равно не смотрю на тебя, так что можешь слезать". Я тогда правда отвернулась, я не могла спокойно смотреть на это, - Джеки немного помолчала. - Когда я снова подняла глаза, его уже не было. Я не знаю, оступился ли он нечаянно, или же нарочно шагнул вниз. Он даже не вскрикнул.

В кухне воцарилось молчание.

- Вот и вся моя биография. Я отлетала семь миллонов миль, дважды была замужем за пьянчугами и один раз за торговцем наркотиками.

Макс тихонько кашлянул.

- Знаешь, ты ни разу не назвала их по именам.

- Майк, Дейви и Майкл, - живо перечислила Джеки. - Да какая теперь разница? - но затем, немного подумав, она добавила: - Они были неплохими людьми, действительно, по большей части не плохими, и все же меня не удивило... Понимаешь, что я имею в виду? Моя величайшая ошибка в том, что я позволяла себе попадать в разные ситуации, заранее догадываясь, что из-за них у меня могут быть большие неприятности. Причем всегда шла на это сознательно, чтобы затем, зайдя в тупик, героически искать из него выход. Она замолчала, и затушила сигарету, оставив окурок в пепельнице. - Но знаешь, что надоело мне больше всего на свете?

- Что же же? - переспросил Макс.

- Мне надоело всем улыбаться. Быть обходительной,

- Ты имеешь в виду работу?

- "Желаем вам превосходно провести время на Багамах и благодарим вас за то, что вы летаете самолетами нашей авиакомпании". Или еще: "Сэр, не хотите ли ещё кофе?"

Макс усмехнулся, узнавая в ней прежнюю Джеки.

- "Или желаете чая?"

- Но ведь тебе все же это нравится? Все эти твои полеты.

- Больше нет.

- Сейчас на тебя многие мужчины обращают внимание?

- Мне хватает.

- А когда ты была помоложе, - продолжал Макс, - парни с тобой обращались грубо?

Она взглянула на него поверх чашки, и в её глазах снова вспыхнули уже ставшие такими знакомыми ему искорки-смешинки.

- А как ты узнал?

13

Рей Николет позвонил во второй половине дня, в четыре часа. К этому времени Джеки уже и сама пыталась связаться с Тайлером, но в офисе его не оказалось, а когда она набрала номер его мобильного телефона, то на её звонок никто не ответил.

- Оставьте все свои дела и немедленно приезжайте в больницу, сдержанно сказал Николет. Он говорил тихо, и в его голосе чувствовалась натянутость. Хотя, возможно, ему просто хотелось придать себе важности. Если хотите, я пришлю за вами машину. Так как?

- Зачем мне туда приезжать?

- Посмотрите, как Ферону досталось от одного из ребят Орделла. И потом мне хотелось бы, чтобы вы увидели того парня и если признаете его, то скажете об этом мне.

- Где вас там можно будет найти?

Он сказал, что будет ждать её в восточном крыле третьего этажа.

Когда меньше чем через сорок минут, прошедшие со времени этого их разговора, она приехала в больницу, он уже дожидался её у стойки медсестры. На Джеки была белая мужская рубашка и все те же джинсы, а через плечо был перекинут ремень горчичного цвета сумки.

- Спасибо, что пришли, - сказал Николет.

Это её несколько удивило.

Еще несколько мгновений он продолжал молча разглядывать её, а затем развернулся и зашагал по длинному коридору, в самом конце которого у открытой двери в палату стояли двое охранников-полицейских. Николет дал им знак и они отступили от двери, с ног до головы оглядывая Джеки, в то время как она вслед за Николетом вошла в палату, проходя мимо пустой койки, туда, где на соседней кровати лежал молодой негр. Глаза его были закрыты. К его руке тянулись требки сразу трех капельниц, ещё одна трубка выходила из носа, и ещё одна выла выведена из-под одеяла к катетер-баллону, подвешенному с боку кровати.

- Что с ним случилось?

- Я его подстрелил, - сказал Николет, - но прежде он все же успел ранить Ферона.

Джеки перевела взгляд на своего спутника.

- Ну и как он?

- Который?

- Тайлер. С ним все в порядке?

- Мне бы хотелось, чтобы для начала вы взглянули вот на этого молодца. Вы с ним знакомы?

Джеки подошла поближе к кровати.

- Нет.

- Но может быть вы встречались до этого?

- Вряд ли.

- Может быть как-нибудь в компании Орделла?

Она решительно покачала головой.

- Нет.

- Интересно все же, - проговорил Николет, - тот ли это случай, когда вы его не знаете, а он вас откуда-то все же знает. Как это получилось с Бьюмонтом.

- Он что, тоже с Ямайки?

- Нет, это наш, доморощенный экземпляр, - ответил Николет. - Если один из тех двух ребят за дверью не ошибается, то перед нами Куджо - личность довольно известная в здешних местах, в том числе и в суде, я проверял. Вообще-то в его водительском удостоверении записано, что на самом деле его зовут Халон Миллер младший, но я весьма сомневаюсь, что кто-нибудь называл его этим именем. - Николет потряс Куджо за плечо. - Правильно я говорю? Открой глаза, посмотри, кто пришел тебя проведать.

Джеки видела, как негр поморщился от боли, когда Николет снова потряс его за плечо, и наконец открыл глаза.

- Чего ты ко мне привязался?

- Что, Куджо, тебе больно? Я на это очень надеюсь. - сказал Николет. Хочу, чтобы ты сейчас взглянул на эту леди и рассказал мне, кто она такая.

Куджо, щурясь от света, взглянул на Джеки.

- Послушай, мне-то откуда знать? Ты сам притащил её сюда.

Тогда Николет ухватил Куджо за волосы, рывком запрокидывая ему голову назад.

- Ты, козел, отпусти, - вскрикнул Куджо, глядя ему в лицо.

Джеки молча продолжала наблюдать за ними. Николет, казалось, был абсолютно спокоен.

- Знаешь, а ведь кто-нибудь может запросто прийти сюда и выдернуть из тебя все эти трубки. Ты об этом ещё не задумывался? И в больницах люди иногда умирают, друг мой, - сказав это, он потрепал Куджо по волосам и обернулся к ней. У него было беспристрастное лицо полицейского. Время уходить. Уже в коридоре, когда они шли обратно, направляясь к стойке, за которой сидела медсестра, он позволил себе взять её за руку повыше локтя.

- Я попал ему куда-то в область паха, и у него там якобы кое-что нарушилось, но могло бы быть и хуже. Возможно, ему придется сделать ещё одну операцию, врачи ещё сами толком не могут ничего сказать, а может быть его через пару дней выпишут отсюда. У меня самого были, скажем так, довольно смешанные чувства. Я надеялся, что он умрет, - Джеки подняла глаза на него, и он тут же добавил, - но мне также хотелось, чтобы он жил. Чтобы потом мы могли бы его использовать.

- Он работает на Орделла?

- Мы в этом абсолютно уверены. Мне стало известно, что он поставляет ему оружие.

- А что если он ничего вам не расскажет?

- Расскажет, куда он денется. Ему только двадцать лет, а его уже семнадцать раз арестовывали. С такими как он можно иметь дело. Для него главное мерило качества жизни - это длина срока, который ему могут влепить за его подвиги.

- А как там Тайлер? - спросила Джеки. - Мы пойдем к нему?

- Прямо сейчас. С ним там жена, - сказал Николет. - Так что мы заглянем ненадолго, проведаем, так сказать... В Ферона попали две пули. Одна раздробила бедренную кость. А вторая отколола кусочек подвздошной кости, - рука Николета скользнула вниз и коснулась её бедра. - Эта кость находится вот здесь. С ним все будет хорошо. Пули прошли сквозь обшивку двери автомобиля, и это погасило их скорость. Одна попала сначала в его телефон и изменила направление.

- Я пыталась дозвониться до него, - призналась Джеки.

- Правильно, вы хотели поговорить с нами.

- Мне очень нужна моя работа.

- Все мы чего-то хотим, - ответил Николет. - Давайте для начала проведаем Ферона.

* * *

Ферон лежал в отдельной палате.

- Эй, напарник, ты спишь, что ли? - окликнул его Николет, подходя к кровати.

Джеки видела, как он открывает глаза. Белая подушка под головой, волосы всклокочены - так он казался гораздо моложе, ну просто юноша лет, которому едва-едва исполнилось двадцать.

- А где Черил?

- Наверное вышла за кофе.

- А тебе здесь, небось, первоклассными наркотиками ширяют, а?

Тайлер закрыл и снова открыл глаза, стараясь улыбаться.

- Ты только погляди, кого я тебе привел.

Джеки подошла поближе к кровати.

- Как вы себя чувствуете?

Теперь он глядел на неё и заставил себя улыбнуться.

- Замечательно.

От этого у неё появилось странное ощущение, будто она находится среди друзей. Николет предложил ей сесть, и сам тут же расположился в точно таком же кресле с клеенчатой обивкой и деревянными подлокотниками. Джеки продолжала разглядывать Тайлера, который сонно смотрел в их сторону, его правая нога была приподнята на несколько дюймов, и у спинки кровати из-под одеяла виднелись голые пальцы. Трубка капельницы тянулась от его руки к подвешенной на стойке прозрачной пластиковой бутыли.

Николет облокотился о деревянный подлокотник кресла, нагибаясь к ней.

- Так на чем мы остановились?

- Мне очень нужна моя работа.

И сигарета. Она бы сейчас с большим удовольствием закурила.

- Ну вы же знаете, чего я хочу от вас.

- Если у меня будет возможность работать, я смогу вам помочь.

- Или просто-напросто соскочить отсюда.

- В этом нет никакого резона. Что мне грозит? Какие-то несколько месяцев?

- Гораздо больше, если я передам вас федеральному суду. Что, кстати, я могу запросто сделать.

Может быть курить в отдельной палате все же не возбраняется.

- Ну и какой мне лично будет прок от вашей работы? В чем тут помощь?

- Но ведь вам нужен Орделл Робби, не так ли?

- А вы, оказывается, и его знаете. Раньше вы об этом не говорили.

- Начать с того, что раньше вы меня об этом не спрашивали.

- А мы уж тут было подумали, что вы нас хотите чем-то удивить.

- Это он поручил мне провезти сюда деньги.

- Шутки в сторону. Где же он берет их?

- Он торгует оружием.

- Он сам вам об этом сказал, или вы лично видели его за этим занятием?

- Все, что мне требуется от вас, если вам действительно нужна моя помощь, - продолжала Джеки, - так это разрешение на выезд из страны и освобождение от досмотра.

- Вы сама скромность.

- Так да или нет?

- Возможно.

- Я подскажу вам, как подобраться к нему, а вы за это снимите с меня обвинение.

- Это адвокат вас так надоумил?

Она достала из сумочки сигареты и зажигалку.

- Так да или нет?

- Ну а я лично, что с этого буду иметь?

Она закурила.

- Его. Вы получите Орделла.

- Вы нервничаете?

- Разумеется.

- И я что, смогу заполучить его вместе с его пушками?

- С деньгами от продажи этих пушек.

Оглядевшись, она не заметила ничего подходящего, что можно было бы приспособить под пепельницу.

- Можно на пол, - подсказал Николет. - Так на чем я тогда буду строить свое дело? Я не таможня, и мне плевать на деньги. Мне нужно взять его с поличным, то есть с товаром. Он должен попасться на незаконном хранении незарегистрированного или заявленного в розыск огнестрельного оружия или на нелецензированной торговле оружием. - Он взглянул в сторону кровати. - Ты согласен со мной, напарник? Нам нужно заполучить на него уже готовенькое дело.

- Верно, - еле слышно проговорил Тайлер.

- Ему откровенно наплевать на то, что подарочек с "дурью" прошел мимо него, - снова заговорил Николет, в очередной раз переводя взгляд на Джеки. - Мне от этих сорока двух граммов тоже ни холодно, ни жарко. Я могу сделать так, чтобы с вас сняли это обвинение, но сделаю это только в том случае, если заполучу Орделла Робби вместе с оружием. Вам это понятно?

- Все, что я могу сделать для вас, так это рассказать о том, что знаю сама, - ответила Джеки.

- О чем же, например?

Она помедлила с ответом и затянулась сигаретой.

- На сегодняшний день у него во Фрипорте зависло в ожидании отправки больше полумиллиона долларов.

- Что ж, видать, бизнес процветает.

- И как только будет произведена очережная поставка, эта сумма значительно увеличится.

- Это он сам рассказал вам об этом?

- Он мне доверяет.

- Хорошо. Будем надеяться, что это поможет вам остаться в живых.

- Он хочет, чтобы я помогла переправить деньги оттуда сюда.

- А разве он не знает, что в данный момент вы не можете выехать из страны?

- Я ему сказала, что смогу достать разрешение.

- Боже мой, - саркастически усмехнулся Николет. - Выходит, что если мы пойдем на это, то автоматически попадем в число пособников, так получается?

- Вы сможете отследить деньги.

- Как раз это мне понятно. Мы бы пометили купюры до того, как вы покинете аэропорт. А потом оставалось бы только проследить за тем, чтобы вы передали бы их ему из рук в руки. Но только каким боком я смогу привязать сюда свое "оружейное дело"?

- Если он планирует ещё одну поставку, то это подразумевает, что у него уже есть оружие.

- Где же оно?

- Пока ещё здесь.

- Если я помешаю переправить товар - иначе ему просто-напросто не заплатят - у нас дополнительно появится некоторая сумма денег, но только все мои доказательства окажутся безвозратно потерянными.

- Извините, я на минутку, - прервала его рассуждения Джеки, держа в руке окурок, оставшийся от её сигареты, - Сейчас, только выброшу. - Пройдя через всю комнату, она подошла к двери в ванную и бросила окурок в унитаз. Таким образом ей удалось выиграть не больше минуты времени. Затем она снова вернулась на свое место, и поудобнее устроившись в кресле, предложила: - А что если бы вы позволили бы ему вывезти большую часть оружия, но придержали бы ровно столько, чтобы хватило для состава преступления. Такое было бы возможно, как вы думаете?

- А разве он не лично осуществляет поставки?

- Вот уже несколько месяцев прошло с тех пор, когда он был во Фрипорте в последний раз.

- Так значит, ещё какая-то сумма должна будет поступить к...

Джеки оборвала его на полуслове.

- Знаю, вам до этого мало дела. Но только с какой стати эти "бабки" должны достаться тамошнему правительству? Ведь как только Орделла арестуют, разве не будет его капитал целиком конфискован?

- Если только им станет известно, где он держит денежки.

- Эти деньги стали бы вам своего рода поощрительным вознаграждением за труды, - продолжала развивать свою мысль Джеки. Она робко улыбнулась ему. Признаюсь, что мне хотелось бы расписать для вас эту картину самыми радужными красками...

Николет понимающе улыбнулся в ответ.

- И у вас это вполне получается.

- Мне бы просто не хотелось, чтобы вы подумали, что, вот, мол, такие деньжищи, и никто не станет их востребовать. Что якобы я всего-навсего пытаюсь таким образом откупиться...

- У меня даже в мыслях ничего подобного не было, - возразил Николет.

- ... якобы все это только ради того, чтобы обвинение против меня было снято.

- Мне бы тоже этого хотелось, - вставил Николет, - честно. Но только где оружие? Мне очень жаль, что снова приходится возвращаться к этому.

Она было собралась закурить ещё одну сигарету, и даже уже подняла сумочку с пола, но затем решила выждать момент.

- Разве вы никогда не работали под прикрытием?

- Вообще-то, мы этим только и занимаемся.

- А тогда что, если вы подступитесь к нему в качестве покупателя; якобы вам необходимо достать некое оружия, которое не продается в магазине?

Николет перевел взгляд на Тайлера.

- Эй, напарник, ты это слышал? - А затем снова обратился к Джеки: Вообще-то мы одно время подумывали об этом, но только собирались подобраться к нему с другого конца. В том смысле, чтобы самим предложить ему что-нибудь из оружия, нечто такое-эдакое, что-нибудь прэкзотичнее.

- И как же вы думаете это провернуть? - поинтересовалась Джеки. - Вот так запросто заявитесь к нему?

- Сначала нас должен был бы кто-то порекомендовать. Но только до сих пор мы никак не могли выйти на кого-нибудь из его знакомых.

- Но ведь меня вы в виду не имеете? - забеспокоилась Джеки.

Николет отрицательно покачал головой.

Но в то же время он как будто улыбался, она сама видела это. Он явно задумал что-то, но только посвящать её в свои планы вовсе не собирался.

- В конце концов, это сугубо ваше дело, - сказала Джеки. - Мне все равно не понять.

14

Погожим субботним утром Мелани, весь наряд которой состоял лишь из шортов и тесного бюстгальтера, как обычно нежилась на солнышке, мысленно перебирая в памяти последние семнадцать лет своей жизни, когда, проводя большую часть времени на пляже, она довольно не плохо жила за счет своего амплуа загорелой блондинки, калифорнийской девушки-мечты. Она подумала и о том, что очень немногие из её тогдашних приятелей любили позагорать. А вот Фрэнку - этому чудику из Детройта, вместе с которым она проводила время на Багамах, когда судьбе было угодно свести её с Орделлом, и с тех пор прошло уже целых четырнадцать лет - так же как и ей нравилось поваляться на солнышке. Нет, конечно, он был придурком, но солнце определенно любил. А вот киношники не были в восторге от такого времяпровождения. А вместе с ними и японские промышленники, а также красавчики восточного типа с греческих курортов в подавляющем своем большинстве были настроены так же. Лежа на солнышке, она любила почитать о жизни кинозвезд и о разных других красивых людях, обо всех этих совсем молоденьких и прежде никому не известных девчонках, которым в один прекрасный день так повезло, что они стали знаменитостями. Но она никогда ничего не читала о том, какая участь может постигнуть тех девчонок, которые сначала до одурения вылеживаются на пляже, потому что загар помогает им заработать на жизнь, а потом, когда кожа их оказывается основательно испорченной солнцем, опускаются до сожительства с негром, которому и загорать-то никчему. Это было как раз её, Мелани, случаем, когда в свои тридцать четыре года она, намазавшись лосьоном для загара, сидела в шезлонге на просторном балконе. Она даже не слышала, как они вошли.

Она даже не заметила, как они вошли в гостинную, пока Орделл наконец не окликнул ее:

- Детка, ты только посмотри, кто к нам пожаловал.

Она обернулась и увидела Орделла, а вместе с ним и его гостя - мужчину в голубой спортивного покроя куртке, надетой поверх желтой рубашки и с пухлым фирменным пакетом из магазина "Бердайнз" в руках. Ничего не скажешь, довольно крутой экзмемпляр, да ещё в совсем новой, только что с прилавка, куртке. Она так и не узнала его, пока Орделл сам не сказал:

- Детка, да это же Луис.

После этого ей уже ничего не оставалось, как встать из шезлонга и войти в гостиную. Мелани пришлось придерживать бюстгальтер на груди, чтобы не дать ему свалиться окончательно.

- Ну, что я тебе говорил? Видишь, она все такая же как и прежде, большая и классная деваха.

- Черт подери, вот так так, - изумленно проговорила Мелани, - ты и правда пришел. Знаешь, Луис, тогда, во время последней нашей встречи...

- Он все знает, - перебил её Орделл. - Луис не хочет вслух говорить об этом.

- Я все понимаю, - кивнула Мелани. Она выпустила из рук краешки бюстгальтера, который немедленно съехал вниз, подошла к Луису и поцеловала его в губы, но назад затем не отступила, оставаясь стоять перед ним.

- Знаешь, тогда вы мне показались самыми большими приколистами из всех, кто у меня были прежде.

- Я ведь уже сказал, - одернул её Орделл, - он не хочет говорить об этом.

Она не сводила глуз с Луиса.

- Вы ведь тогда просто валяли дурака, разве нет? У вас ещё был ящик с масками, помнишь? А вообще-то если вы действительно хотели, чтобы вам заплатили выкуп, то похищать надо было меня.

Наконец он улыбнулся.

- Да уж, не плохая идея.

- Он рассказал мне, что ты сейчас в городе, и я не могла дождаться, когда снова смогу увидеть тебя.

Тогда Орделл сказал:

- А Луис пришел сюда для того, чтобы увидеть мой фильм об оружии.

* * *

Мелани принесла им по водке с тоником, а сама села в сторонке, продолжая разглядывать Луиса, в то время как Орделл показывал ему свой фильм - видеокассету, купленную на одном из выставок оружия. Орделл увлеченно комментировал, не умолкая ни на минуту.

- ... там просто куча разных технических наворотов. Точно, Беретта кажется, он сказал РМ-12S. Но это не важно, они все равно попадаются не слишком часто. Но ты только послушай это: тат-тат-тат-тат. Каково, а?

Вот он, тот придурок, который стреляет из М-16. Представь себе, ты покупаешь себе вот такую полуавтоматическую игрушку - это любой может сделать. А затем я своими силами довожу её до ума, делаю полностью автоматической, и пожалуйста - в твоем распоряжении настоящий автомат. Вообще-то дело плевое, но мне это обходится в сотню с каждого такого ружьеца, потому что каждый прежде всего печется о безопасности своей задницы. Взять хотя бы для примера парня, который обычно поставлял мне глушители...

Вон, гляди, та штука на МАС-10. Это и есть глушитель. Пах-пах-пах-пах - просто беззвучно выплевывает пули. Так вот, его засекли и при обыске нашли в машине восемьдесят семь глушителей. Ему светит получить тридцать лет. И никакого тебе залога. Теперь я нашел в Лантане другого парня, который взялся делать для меня этот товар. В следующую поездку мне придется отдать тридцать тысяч за сто единиц товара, боже мой, это уже выходит по три сотни за штуку. - Он обернулся к Мелани, - Детка, брось мне сюда ещё льда.

Мелани взяла его стакан и вышла в кухню.

- МАС-10 - это именна та модель, без которой не обходится ни один такой фильм. Вот, а это знаменитый УЗИ, смотри какой красавец. За такую вещицу можно выручить пятнадцать. Их производят евреи в своем Израиле.

Автомат "Стайер" - один из лучших. Только послушай, как он стреляет. Вот это да, вот это работа! Очень дорогой, сюда попадает из Австрии. Мои клиенты не знают о нем ни черта, а поэтому и спроса нет.

Мелани вышла в гостиную из кухни, неся в руке его бокал, как раз тогда, как Орделл снова завел свое "Тах-тах-тах, тра-та-та-та-та". Это повторялось из раза в раз, когда он показывал этот фильм и лез из кожи вон, чтобы все увидели, какой он крутой. Луис же с самого начала не произнес ни слова. Ей нравился этот тип мужчин. И в нем ей нравилось решительно все: резкие черты лица, большие руки...

- АК-47 - самое лучшее, изо всего, что здесь есть. Вот этот китайского производства. За каждый я отдаю восемь с половиной, а сам продаю уже в два раза дороже. Поставляется в комплекте с тремя магазинами и штыком, так что, как видишь, им к тому же можно и колоть.

Зазвонил телефон, и Орделл распорядился:

- Возьми трубочку детка, ладно?

- Все равно ведь тебя спросят, - ответила Мелани.

Орделл недоуменно уставился на нее, потому что прежде она всегда беспрекословно поднималась и делала все, что ей было велено. И хоть иногда она могла позволить себе несколько помедлить или же что-то тихонько поворчать себе под нос, но чтобы высказать это вот так... Это что-то новенькое.

- Что-что? - переспросил Орделл. - Что такое? Я что-то не понял.

Дуис продолжал смотреть на экран.

Мелани встала, подошла к стойке, отделявшей гостиную от кухни, и сняла трубку. Она ответила на звонок, и немного послушав, опустила руку с трубкой.

- Это тебя.

Орделл ещё какое-то время продолжал в упор разглядывать её, прежде чем остановить видеозапись и встать. Мелани села на диван рядом с Луисом.

- Скукотища, правда?

- Один раз можно посмотреть, - отозвался Луис.

- Он думает, что лучше всех разбирается во всем этом.

- Где же он хранит такую гору оружия? - удивился Луис.

- Есть у него место..., - она замолчала.

Орделл вернулся, объявляя на ходу:

- Один мужик из Нью-Йорка хочет прикупить "Брен-10". Вообще-то пушка сама по себе хреновая, но именно из неё стрелял Сонни Крокетт, и поэтому за неё можно содрать двенадцать пятьдесят. Большой кусок железа, десять миллиметров.

- У тебя и это есть? - спросил Луис.

- Пока ещё нет. Но стоит мне только сделать один-единственный телефонный звонок, как на следующий же день у меня уже все будет готово. Останется только отвалить две сотни ребятам за труды. - Орделл нажал кнопку на пульте дистанционного управления. - А вот этот мужик стреляет из ТЕС-9. Но это так себе, дешевка. Производится в Саут-Майами. В розницу стоит три восемьдесят. Я же покупаю их по две, а перепродаю за восемь. Слушай, Луис, ты вообще-то обращаешь внимание на эти цифирки?.. Взять хотя бы ТЕС-9. Его рекламируют, как будто "круче просто не бывает". Якобы это "излюбленное оружие в преступном мире Америки." Но ты не верь. Потому что это все туфта.

Снова зазвонил телефон.

- Насколько мне известно, эта модель пользуется популярностью только в колумбийском Медельине.

Мелани смотрела на Орделла, в то время как он остановил кассету, и они ещё некоторое время молча глядели друг на друга, прежде чем она встала и подошла к телефону. Она ответила на звонок, и немного послушав, опустила руку с трубкой.

- Это тебя.

Орделл тем временем рассказывал Луису, как он скупил у одного мужика разный военный хлам, который тот собрал после войны в Панаме, а потом погрузил все в катер и перевез к себе на Рифы. Орделл говорил, что именно у него он и купил те пулеметы М-60, о которых он рассказывал раньше. По его словам выходило, что торг происходил в гараже, где на продажу были выставлены ручные гранаты, гранатометы и тому подобное барахло.

- Это женщина, - сказала Мелани.

Это заставило его замолчать. Орделл подошел к телефону.

А она снова подсела к Луису.

- Тебе принести чего-нибудь?

Он протянул ей свой опустевший бокал.

- Не рановато-ли? - поинтересовалась она.

- Я не на работе, - ответил Луис.

- Значит, ты ходил за покупками. - Она провела пальцами по лацкану его пиджака. На ощупь вискоза и ещё что-то. - Кто это выбрал? Орделл?

- Мы с ним не сходимся во вкусах, - просто сказал Луис.

- Когда это касается одежды, - уточнила Мелани.

- Да, в отношении гардероба.

Она вышла в кухню, прихватив его бокал. Орделл был всего в нескольких футах от нее, и теперь он разговаривал по телефону.

- За твоей квартирой могут следить. Подожди, дай подумать... Вот что, подходи к городскому пляжу... Ну тому, за мостом Блю-Герон. Пойдешь по направлению к Говард Джонсон, и где-нибудь там я встречу тебя... Если хочешь, то прямо сейчас. Садись в машину и приезжай. - Он повесил трубку, и взглянул из-за стойки на Мелани.

- Мне нужно ненадолго отлучиться. Ты уж постарайся быть с моим приятелем полюбезнее. Не обижай его, ладно? Хочешь сорвать с него шмотки? Только поимей в виду, что они все фирменные и к тому же новые.

* * *

- Может быть перейдем на балкон, - предложил Луис. - Я был бы не прочь позагорать.

- А ты случайно не шутишь? - переспросила Мелани.

- Вовсе нет. Вот у тебя такой красивый загар.

- Хочешь посмотреть, как я уже загорела? - с этими словами Мелани, все ещё сидя на диване, подцепила двумя пальцами бюстгальтер и стащила его с груди.

- Да, классный загар, - согласился Луис. - А ты что, так их никогда и не показываешь солнышку?

- Раньше да, но теперь мне кажется, что они лучше смотрятся такими, как есть. А ты что, не согласен?

- Да нет, все классно. - Груди были большими. Он не сводил глаз с её груди, разглядывая проступающие сквозь кожу тонкие голубые сосуды, разветвляющиеся, словно реки на географической карте. Когда он снова поднял бокал, чтобы сделать очередной глоток, то обнаружил, что в нем остался только лед.

- Позволь я тебе ещё налью, - предложила Мелани.

При этом она скорее смотрела на него, чем на его опустевший бокал. Когда она взяла бокал у него из рук и отправилась на кухню, Луис встал с дивана и вышел на балкон.

Здание с стенами из железобетона, выкрашенными свтло-зеленой краской, выцветшей и местами уже успевшей облезть, но отсюда открывался прекрасный вид на Атлантический океан, которым можно было любоваться прямо отсюда, стоило лишь переступить порог, и на белоснежные пески пляжей побережья, протянувшиеся до самого Джексонвилля. Далеко внизу прохаживаются крохотные люди. Что-то их там не слишком много. Так ему казалось, пока он не взглянул в сторону городского пляжа, находившегося по левую сторону, где виднелись ряды выкрашенных в голубой цвет навесов от ветра - или как их там ещё называют - причем было явно больше желающих занять место на них, чем под ними. Стоял чудесный день, когда волны прибоя мягко разбивались о берег, а легкий ветерок время от времени нагонял на палящее солнце пушистое облачко, принося кратковременное облегчение от знойных лучей.

- Смотри в эту же сторону. И тогда увидишь, как Орделл сейчас выйдет на пляж, - сказала Мелани. Она теперь стояла рядом, у бетонного огражения.

- У него там встреча с женщиной?

- Он так сказал.

- И ты ему позволяешь?

- Брось издеваться.

- Я в том смысле, что если уж вы живете вместе...

- Он здесь не живет. А так, забегает время от времени. Ты же и сам хорошо знаешь Орделла. Он привык поступать так, как ему хочется.

Похоже, что Мелани тоже не привыкла поступаться своими желаниями. Она так и на сочла нужным снова прикрыть грудь, и теперь стояла рядом, протягивая ему вновь наполненный бокал.

- Ты же, наверное, не хочешь поджарить этих малышек на солнце.

- Ничего, я могу повернуться к солнцу спиной, - сказала Мелани. - А почему быть тебе не прилечь в шезлонге и не снять рубашку. Штаны тоже можешь снять, если хочешь.

Она продолжала держать его бокал, пока он снял рубашку, аккуратно сложил её, положил на низкий металлический столик и лишь только после этого опустился в шезлонг.

- Мальчик мой, да тебе действительно нужно показаться солнышку, сказала Мелани. - Где ты был?

- В тюрьме. Четыре года без двух месяцев.

У неё заблестели глаза. Похоже, беседа с преступником привлекала её больше.

- Правда? А он мне ничего об этом не говорил. И за что тебя посадили?

- Я ограбил банк.

Она тряхнула головой, откидывая упавшие на лицо волосы. У неё были наредкость густые светлые волосы.

- Я много думала о тебе, все думала, где ты, чем занимаешься...

- Но мы ведь встретились лишь однажды. Кажется, тринадцать лет назад?

- Уже почти четырнадцать. Да, это так, но только, когда я увидела тебя здесь, я не могла поверить, что это происходит со мной на самом деле. Я узнала тебя сразу же. - Она оглянулась, бросив взгляд в сторону городского пляжа.

- Ну а ты чем занимаешься? - спросил он.

Теперь она снова в упор разглядывала его. Солнце било прямо в глаза, и ему приходилось щуриться от этого яркого света.

- Валяюсь на солнышке.

- И это все?

- Читаю.

- И тебе не надоело?

- Еще как надоело. Хочешь потрахаться?

- Конечно, - согласился Луис, и поставил бокал на пол.

Она относилась к той категории женщин, которым нравится быть сверху. Она стонала, вздыхала: "О, боже!", закидывая голову назад, запуская руки в волосы у него на груди, как будто перед ней была стиральная доска или какая-то другая поверхность, которую ей нужно было во что бы то не стало дочиста оттереть. У неё были длинные ногти, покрытые ярко - красным лаком, которые теперь царапали его кожу, но ему это даже нравилось. Он уже хотел сам перебраться наверх и перехватить иннициативу, но тут солнце вдруг как будто вспыхнуло ещё ярче, принося с собой волну огненного жара, и все закончилось ещё до того, как он успел что-то предпринять. Она тут же слезла с него и натянула свои шорты. Трусиков на ней не было. Луис застегнул брюки и взял стоявший на полу бокал, подумав о том, что прошло, должно быть, около пяти минут.

- Ух ты, - вздохнула Мелани, - мне стало намного лучше. А тебе?

Луис кивнул.

- Как раз то, что надо.

- Теперь можно расслабиться, - сказала она, - и словить немного кайфа.

* * *

- Мне так ничего не слышно. Я не слышу, чего ты мне там шепчешь. Подходи сюда, и тогда мы сможем поговорить, - сказал Орделл Джеки.

Она смотрела мимо него, стоя на мокром песке, подставляя босые ноги ленивым волнам набегающего на берег прибоя, и ветер развевал её волосы. Орделл был раздражен: эта женщина вполне могла иметь при себе скрытый микрофон; но она потрясающе выглядела этим утром в своей просторной футболке и белых шортах, открывавших его взгляду стройные, покрытые ровным загаром, ноги.

- А ты сними ботинки, - предложила она, обернувшись к нему.

- И что я потом буду делать? - на нем были элегантные, четырехсотдолларовые мокасины из крокодиловой кожи с украшением в виде кожанных кисточек. - Я сейчас сниму ботинки, а кто-нибудь приделает им ноги. - У него набились полные ботинки песку, и теперь он мысленно ругал себя за то, что не придумал более подходящего места для встречи с ней, как на пляже. Каждый раз, когда ему приходилось выйти на пляж, к нему в ботинки набивался песко. Но все равно Орделл никогда и ни за что не снимет их и не пойдет босиком, как это сделали бы Мелани или Шеронда. При случае он не смог бы объяснить причины своего столь необычного поведения, но только некое смутное чувство настойчиво подсказывало ему, что ни при каких обстоятельствах разуваться ему не стоит. Ну, может быть, делая исключение лишь на ночь, когда приходило время лечь в кровать. Он никогда не плавал, никогда даже не входил в воду... И тогда он сказал: - Слушай, красавица, хочешь, чтобы я тебя оттуда выволок за волосы?

Только посмотри на нее. Не боится, не выказывает ни малейшего волнения, оттого, что оказалась здесь. Теперь направляется к нему. Волосы развеваются на ветру, локоны падают на лицо. А купальщики, когда выходят из воды, то смотрят себе под ноги, стараясь не наступать на ракушки.

- Ты за собой слежки не заметила?

- Не знаю.., - ответила Джеки. - Как их отличить? Я ведь раньше ничем таким не занималась.

От неё пахнет какой-то пудрой. Запах чистой и здоровой кожи.

- Веди себя так, как будто ничего не произошло. Сохраняй спокойствие.

- По-моему все это без разницы: следил за мной кто-то или нет. Но они знают, чем мы занимаемся.

- А это что ещё за новости? - опешил Орделл.

- Я им сказала, что мы знакомы.

- Постой-постой. Так ты что же, сдала им меня?

- Им про тебя известно больше, чем мне. Парень, который занимается контрабандистами, постоянно говорил об оружии. Я ему сказала, что в этом вопросе ничем не могу быть им полезной...

- ... но ты обязательно постараешься это выяснить?

Она приблизилась к нему вплотную со словами:

- Послушай, единственный шанс для меня получить разрешение на выезд, это дать согласие сотрудничать с ними. Я должна что-то им дать взамен. Или сделать вид. Но это должно быть нечто такое, что они смогли бы проверить, иначе мне ничего не светит. Поэтому первым делом я сказала им то, что они уже знают. Это ты хоть понимаешь?

- И чего ждать теперь?

- Я сказала им, что у тебя есть деньги во Фрипорте и что ты хочешь перевезти их сюда. Полмиллиона и суммы продолжают поступать.

- И ты им все это выложила?

- Но ведь это правда, не так ли?

- А тебе-то что?

- Так правда или нет?

- Я назвал приблизительную сумму.

- Итак, теперь они знают, что я должна буду доставить их тебе, продолжала Джеки. - Я назвала сумму полмиллиона - но только деньги им совсем не нужны, они хотят подловить тебя на оружии. И тогда я сказала: "Ну, если вам нужно доказательство того, что он торгует пушками, тогда позвольте мне ввезти деньги. Для этого мне необходимо сделать две поездки. За время первой я провезла бы только десять тысяч, то есть съездила бы как бы впустую, но зато вы бы смогли увидеть, как все это происходит. А потом вы бы смогли подготовиться к моей второй поездке, когда бы я стала ввозить полмиллиона сверх нормы."

- Чему тут происходить? - переспросил Орделл. - Я просто прихожу к тебе домой и забираю "бабки".

- Я сказала им, что ты очень осторожен. Что ты присылаешь кого-нибудь на встречу со мной, и что я никогда не знаю, кто это будет.

- И что же потом?

- Если ты выслушаешь меня до конца, - сказала Джеки, - тебе станет ясна идея в целом. В первый раз, когда я вернусь, а они будут скрываться где-то поблизости, то они увидят, как я передаю десять тысяч некоему незнакомцу.

- Кому?

- Не знаю, кому-нибудь из твоих друзей.

- Женщине?

- Если хочешь.

- Да, скорее всего это будет женщина.

- А в следующий раз, когда я приеду с деньгами, то со стороны это будет выглядеть, как будто бы я отдаю их тому же человеку, как и до того...

- Но на самом деле это не так.

- Нет, потому что прежде я отдам их ещё кому-нибудь.

- И они пойдут по ложному следу, - сказал Орделл, - думая, что она принесет их прямиком мне, так?

- Это и есть мое изобретение.

- А значит нам понадобятся двое. Две женщины.

Джеки задумчиво кивнула с таким видом, как будто она полностью погрузилась в размышления по данному поводу или же старалась теперь припомнить, что ещё она успела наговорить им. У этой женщины были поистине стальные нервы.

- И где это все будет происходить?

- Еще не знаю.

- У тебя будет две сумки, а потом произойдет подмена.

- Предположительно, так.

- Предположительно?

- Я ещё не все успела продумать.

- Они подумают, что деньги у той женщины, а их у неё не будет. Но ведь её арастуют.

- Но если у ней ничего не найдут, то в чем проблема?

- На эту роль придется подыскать такую женщину, которая умела бы держать язык за зубами. - Орделл задумался. - Но они все же будут знать, что все концы сходятся на мне.

- Как только ты получишь деньги, - сказала Джеки, - это будет уже твоей сугубо личной проблемой. Тогда поступай, как знаешь.

- Но ты и сама, небось, рассчитываешь поиметь с этого свой интерес.

- Десять процентов. Плюс то, о чем договорились. Сто тысяч, если меня посадят.

- Но ты же помогаешь им. Они должны будут отпуститть тебя.

- Может быть, все может быть, - сказала она, снова обращая лицо к океану. Глаза её были закрыты, легкий бриз перебирал светлые волосы. Она была прекрасна.

- Если они сказали, что после первой поездки ничего предпринимать не станут, то почему бы нам не провезти сразу же весь груз? - спросил Орделл.

- Потому что я им не слишком доверяю, - ответила она, глядя на окуан из-под опущенных ресниц. - Надо убедиться, что все пройдет именно так, как мы предполагаем. - Она стащила с себя футболку и тряхнула головой, отчего её длиинные волосы рассыпались по плечам.

Под футболкой оказалась верхняя часть купальника. Не слишком открытая модель, скрывавшая прекрасной формы грудь.

- Мне нужно об этом подумать, - сказал Орделл.

- Думай, - сказала она и пошла в сторону прибоя, где волны набегали на мокрый песок. Там она остановилась, а потом снова обернулась к нему. - А ты случайно не знаком с неким Куджо?

А это ещё что такое? Ни ч того, ни с сего.

- А что такое?

- Он в больнице.

- Ты что имеешь в виду?

- Его вчера подстрелили, - отозвалась она и вошла в волны океана.

- Подожди!

Орделл звал её, кричал ей вслед, но она продолжала идти вперед. Он побежал вслед за ней.

- Кто тебе это сказал? - Она не слышала его, и тогда он побежал дальше по мокрому песку, выкрикивая, - Вернись, живо иди сюда! - и прежде, чем он успел сообразить, что случилось, накатившаяся на берег волна прибоя захлестнула его дорогие мокасины из крокодиловой кожи. Вот черт. Он видел, как она бросилась под набегающую волну. Видел, как она показалась над водой, а затем поднырнула под следующую, как будто дразня его своим задом, обтянутом белыми шортами.

* * *

Бутылка с водкой теперь стояла на кофейном столике, а рядом с ней Мелани поставила миску с кубиками льда, в то время как Луис докуривал стандарного размера "косячок" с марихуаной, который она собственноручно свернула для него на ямайский манер, и теперь Луис глубоко затягивался белым дурманящим дымком. Это парень с благодарностью принимает все, что ему дают. Он уже успел пропустить пять стаканов водки со льдом, теперь курил сигарету с марихуаной, но бдительности тем не менее не утратил. Откинул голову на спинку дивана и глядел на нее, поблескивая своими темными, бездонными зрачками, в то время, как она говорила о их общем приятеле. Разговор шел об Орделле.

Что вначале он одно время хотел было взяться за торговлю кокаином, но оставил эту затею, по причине жесткой конкуренции, тем более, что все ниши этого рынка были уже давно заняты конкурентами; только попробуй перейти кому-нибудь дорожку, и тут же получишь пулю в лоб. Зато рынок оружия был свободен от всякого рода джентельменских соглашений и прочих условностей, оружие можно было поставлять повсюду, где на него имелся спрос. Она рассказала ему и о том, как Орделл резко возомнил себя крутым и подпольным торговцем оружия, действущим в международном масштабе, в то время как - да что уж теперь скрывать - круг его покупателей был ограничен воинствующими наркоманами, придурками с Ямайки, а теперь к ним ещё добавились ребята-колумбийцы из медельинского картеля.

- Но он работает. И дела у него идут как будто не плохо, - сказал Луис, медленным движением поднимая бокал.

- Пока что да, - согласилась с ним Мелани, но в её голосе слышалось помнение. Она уже успела сходить в душ и надеть рубашку. Надо думать, на данный момент романтическая часть их встречи была закончена. - Но все же согласись, что в общем-то он недалекий.

Луис не согласился с ней, сказав, что он не стал бы делать столь далеко идущих выводов.

- Луис, - Мелани говорила тихо, стараясь выдержать как можно более серьезный тон, - он, с трудом читает по слогам, при этом водит по строчкам пальцем и шевелит губами. Скажем так, образование он получил на улице. Но это отнюдь не мешает ему мнить себя великим бандитом.

- Если ты имеешь в виду ту аферу с похищением, - заметил Луис, - то я, между прочим, тоже там участвовал.

- Но тебя не было во Фрипорте, - возразила Мелани, - разве ты был там, когда моему любовнику поставили условие, чтобы тот живо выкладывал денежки, или же жену свою он больше никогда не увидит? А тот как раз собирался с ней разводиться, и если бы он на самом деле её уже никогда не увидел, тот это сэкономило бы ему целое состояние. - Мелани улыбнулась Луису. - Нет, тебя там не было. Даже фильм сняли о похожих событиях. Не помню названия. Дэнни Де-Вито в роли мужа. А похищают там Бетт Мидлер. Не смотрел?

Луис сделал вид, что задумался, а потом лишь покачал головой.

- Его показывали по телевизору, наверное с месяц назад. Орделл тоже смотрел и начал возмущаться: "Что это за лажа? Какой мудак в такое поверит?" А я тогда ещё сказала: "Ну, если сюжетец даже для кино не годится..." А вот теперь он снова собирается взяться за старое. И знаешь почему? Все из-за этого ублюдочного нациста.

- Верзила, - уточнил Луис. - Я видел его.

- На их митинге. Орделл, собственно, для этого и таскал тебя туда. Чтобы ты на него посмотрел.

Луис снова кивнул.

- Потому что он очень похож на Ричарда.

Она продолжала молча в упор разглядывать Луиса, пока тот наконец не спросил:

- Ну, что еще?

- Насколько я понимаю, вы с Ричардом не слишком-то ладили между собой, - скаазал Мелани. - Ты даже хотел убить его. - Луис пожал плечами, но она видела, что его безразличие было напускным. - Ричард изнасиловал вашу заложницу...

- Только попытался.

- А тебе она нравилась, да?

- Она была довольно приятной.

- И поэтому ты вызволил её прежде, чем полиция добралась до Ричарда. Перевез её к себе домой? - Она замолчала, но с его стороны не последовало ни согласия, ни опровержения. - Орделл решил, что у тебя в этом был какой-то свой интерес.

Луис покачал головой.

- Да уж, с твоей стороны это было бы довольно странно. - Мелани смотрела, как он сделал ещё глоток и опустил стакан. - Знаешь, Орделл задумал провернуть очередную аферу. Он, должно быть, уже рассказал тебе...

- О том что сама судьба свела нас всех вместе? - не дал ей договорить Луис.

Мелани придвинулась поближе к нему.

- Туфта это все. От тебя ему нужно только одно. Когда он станет наезжать на этого нацисткого ублюдка с его пушками, то кто-то будет должен убрать Верзилу. Он хочет, чтобы это сделал ты.

Луис повернул голову в её сторону. В комнате воцарилось молчание. Казалось, прошла целая вечность, прежде, чем он спросил:

- Почему?

- На кого с виду похож Верзила? На Ричарда. А Ричарда, ты хотел убить.

- Ну, даже и не знаю...

- Зато Орделл уверен - он сам говорил мне об этом. Он говорит: "Луис пойдет и увидит Верзилу, который всем будет напоминать ему о Ричарде. И тогда он наверняка захочется подстрелить его. А мне лишь останетеся отдать приказ." - Луис улыбнулся, и тогда она спросила, - Ну как, похоже я его изображаю?

- Да, у тебя талант.

- Если все же решишься идти на это, то не поворачивайся спиной к нему, - сказала Мелани, пододвигаясь ещё поближе, глядя в его огромные черные зрачки, - а не то он обязательно постарается оставить тебя там. Я имею в виду, убить. Чтобы в руке у тебя был пистолет, а он бы оказался вне всяких подозрений.

- Это он тоже тебе сказал?

- Для него это стало обычным делом. Он очень изменился. Пару дней назад он убил одного из своих людей - парня, который работал на него.

- Почему?

- У него спроси.

- Значит, чем скорее я уберусь отсюда, тем лучше. Ты это хотела сказать?

Мелани сделала страдальческую гримаску.

- О, нет... Малыш, я хочу, чтобы ты всегда оставался поблизости. Используй его, прежде чем он успеет использовать тебя. И у тебя будет все, что только пожелаешь. - Немного помолчав, она добавила: - Не думаю, что у такого парня как ты, который к тому же ещё и банки грабит, с этим возникнут проблемы.

Он усмехнулся в ответ, и она не знала, как к этому отнестись, пока он наконец не произнес:

- А ты, оказывается, серьезная дамочка, - и тогда она улыбнулась в ответ, чувствуя его хмельное дыхание.

- А то как же. И вообще, чего хорошего мы от него видели?

Луис, казалось, на мгновение задумался.

- По-моему, ничего.

- О боже, - радостно выдохнула Мелани. - Можешь ли ты представить себе, как долго я этого ждала?

15

Галлерея Рене располагалась на первом этаже торгово-рекреационного центра "Гарденз-Молл", в темном закутке между "Сиерз" и "Блумингдейлз": длинный зал, высокие потолки, белые стены и бюрозовый орнамент на витрине, перекликающийся с внутренней отделкой центра.

В половине первого дня, в воскресенье, Макс стоял перед этой витриной, глядя через стекло на голые стены выставочного зала галлереи, на расставленные вдоль этих самих стен несколько картин и ещё на расставленные по всей длинне комнаты три сосуда из черного металла. Сначала он было принял их за греческие урны, но потом сообразил, что это на самом деле: скорее всего это и есть те самые "горшки" стоимостью в восемьсот двадцать долларов, по поводу которых Рене звонила ему в прошлый понедельник, требуя, чтобы он немедленно бросил все и привез ей чек. Итак, товар был доставлен наложенными платежом и остался у заказчика, следовательно, она нашла-таки деньги, чтобы заплатить за них. Черные емкости из местами заржавленного металла, каждый примерно фута три высотой. Одна установлена около входа. Он направился подошел к двери и увидел табличку за стеклом: "ИЗВИНИТЕ, СЕГОДНЯ ГАЛЛЕРЕЯ ЗАКРЫТА". Работа Рене, заглавные буквы с замысловатыми завитушками, все трижды подчеркнуто. - Закрыто - но когда он взялся за медную ручку, дверь легко открылась. Макс вошел, задержавшись на мгновение у дверей, чтобы заглянуть в стоявший тут же горшок. Окурки, фантики от конфет и жевательной резинки, пластмассовый стаканчик... Худощавый длинноволосый парень - с виду латиноамериканец - вышел из дальнего помещения, в руках он нес большую картину. Опустив свою ношу на пол, он осторожно прислонил её к журнальному столику, стоявшему посередине зала и обратился к Максу.

- Вы что, читать не умеете? У нас сегодня закрыто.

Сказав это, он направился обратно в дальний конец зала, где была открыта дверь в освещенную солнечным светом дальнюю комнату.

Макс подошел поближе к картине: футов шесть-семь на пять, зеленоватые и более насыщенные оттенки зеленого с мазками красного, желтоватой охры, черного... Он с трудом мог представить, что бы это могло означать. Возможно это джунгли, из густых зарослей которых появляются вот эти зеленые человечки; трудно сказать. С другой стороны к столику было прислонено ещё несколько картин. Со стен снимали картины, вот эти пока оставлены на полу, а их места займут новые полотна. Рене готовилась к очередному вернисажу, по ходу которого согласно заведенного же её порядку, посетителей должны были угощать вином и сыром. Может быть сама она в дальней комнате, в своем кабинете. Макс взглянул в ту сторону, и увидел, как все тот же парень выносит в зал очередной холст.

- Я повторяю, сегодня у нас закрыто, - сказал он, прислоняя картину к той, что была вынесена им раньше. Выпрямившись, он отбросил с лица волосы. Жесткие и очень густые волосы, явно больше, чем надо. И лицо его как будто показалось знакомым...

- В чем дело-то? - снова спросил он у Макса, продолжавшего неподвижно стоять посреди зала.

И Макс едва сдержал улыбку.

- Дело в том, что я муж Рене.

- Да..., - только и нашелся тот, что сказать в ответ.

- Где она? Вон за той дверью?

- Она вышла перекусить.

- А ты здесь работаешь?

Макс видел, что юному паршивцу его тон пришелся не по душе, потому как он отрезал:

- Нет, я здесь не работаю.

А затем развернулся и удалился в дальний конец галлереи.

Макс обошел вокруг стола, где стояло ещё несколько зеленых картин. Он нагнулся, чтобы разглядеть подпись - черные каракули в нижнем углу полотна.

Дэвид де ла Вилья.

Значит это и есть Да-вид, уборщик-кубинец из "Чак Гарольдз", которому Рене несколько недель тому назад предрекла, что о нем все скоро заговорят. Тем временем парень вынес в зал очередную картину...

Он примерно пяти футов и девяти дюймов роста, а уж вести наверняка не больше ста тридцати фунтов вместе с этой своей черной футболкой и узких черных джинсах.

- Это ты и есть Дэвид, а? - первым нарушил молчание Макс, произнося его имя на американский манер. - А я как раз думал, на что это может быть похоже. - Он не сводил взгляда с картины перед собой.

Уборщик-кубинец на это важно ответил:

- Это то, что есть на самом деле, а не то, на что это должно быть похоже. - Он открыл ящик стола, и вынув из него газетные листы, на которых красовался набранный большими буквами заголовок: "Дэвид де ла Вилья", протянул их Максу. Пресс-релиз. Имя, год рождения 1965 в Хайалиа, штат Флорида... И ещё сказал: - Если уж не разбираетесь, то прочитайте, что об этом пишут газеты. Это вырезка из "Пост".

Макс быстро нашел подчеркнутую цитату. И начал читать вслух:

- "...де ла Вилья выносит на суд зрителей яркий коллаж из событий своей жизни, который хоть и представлен в виде метафоры... так... его отличает по-юношески смелый и вызывающий противоречивые чувства художественный стиль." - Макс снова взглянул на картину. - Да... теперь я вижу эту самую юношескую смелость. А уж противоречий здесь хоть отбавляй. Ты чем обычно созжаешь свои шедевры? Уж не совковой ли лопатой?

- Теперь я вижу, что вы в этом ни черта не смыслите, - ответил художник-уборщик.

В другое время Макс может быть и сам признал это, но только не сегодня, будучи положительно уверенным, что где-то он уже видел этого парня. Казались знакомыми и вставленная в ухо серьга с крохотным бриллиаником, эти волосы, эта его манера поведения, эти аккуратные усики.

- А что это за люди? - спросил Макс, указал на картину.

- Из моей жизни, - ответило новоиспеченое дарование, - они ищут аути, чтобы навсегда уйти из нее.

Макс подошел поближе.

- Тут кажется что-то приклеено, да? А я-то сперва подумал, что это все намазано краской. Похоже как будто на листья.

- Сахарный тростник. Я представляю жизнь как поле сахарного тростника, на котором мы заблудились и откуда нужно выбраться.

- Насколько мне известно, в Хайалиа не растет тростник. И если вот это твоя жезнь, - Макс перевел взгляд с картины на её создателя, - то почему я не вижу тут ничего, чтобы могло ассоциироваться с кражей со взломом? Разве не я несколько лет тому назад оформлял на тебя поручительство? Кажется, тогда тебя посадили за грабеж?

- Вы что, с ума сошли?

- Разве твое имя не Дэвид Ортега?

- Мое имя написано здесь. Можете прочитать.

- Что? Де ла Вилья? Так это же твой псевдоним. В те времена, когда мне пришлось впервые с тобой познакомиться, ты был обыкновенным Дэвидом Ортегой. Ты попался на хранении краденного и отсидел примерно шесть месяцев.

Дэвид Ортега де ла Вилья развернулся и собрался было уйти.

- И что, кто-нибудь платит деньги за такую мазню?

Художник, в прошлом ресторанный уборщик, остановился и обернулся.

- Теперь мне понятно, почему она ушла от вас.

- Так берут у вас это или нет? Я хочу знать, как идут дела у моей жены, если уж на то пошло.

- Теперь ясно, почему она даже не разговаривает с вами. За две недели она продала уже пять таких работ. От трех до трех с половиной долларов за каждую.

- Ты что, смеешься? И сколько же у Рене выходит за месяц?

- Это её дело. И вас это не касается.

Макс промолчал. Дело-то, конечно, её, но только до сего времени это ему приходилось из своего кармана оплачивать счета за аренду и за телефон ну, хоть за эти её дурацкие горшки он не стал платить, за эти трехфутовые железные пепельницы, оторвать которые от пола было по силам лишь двум физически крепким мужчинам. Ему очень хотелось, чтобы сейчас она вошла сюда, неся пакетик с бутербродами для своего Да-вида - тогда он провел бы её в кабинет, и уже там объявил бы, что все, хватит, пусть теперь живет своим умом и как ей заблагорассудится. А он к чертовой матери бросает заниматься своими залогами-поручительствами и подает на развод.

Он разглядывал картину, стоявшую перед ним.

А может быть все же пока не стоит с ней разводиться.

Просто решительно объявить, что оплачиваить её счета он больше не собирается.

Да-вид, художник-взломщик сказал:

- Видите вот эту фигуру? - с этими словами он подошел поближе к картине. - Посмотрите на неё хорошенько. Вы в ней никого не узнаете?

- Начать с того, что я здесь никого не вижу.

- Вот в этой части. Здесь.

Макс пригляделся повнимательнее. Там явно угадывались очертания похожей на человеческую фигуры. Мальчик? Щурась, он подошел поближе. Короткая мальчишеская стрижка, но это была женщина, двумя точками была обозначена её обнаженная грудь и ещё этот крохотный темный треугольничек... Бледно-зеленая женщина среди темно-зеленых листьев, приклеенных и раскрашенных.

- Это, надо полагать, Рене?

- Ну вы даете! Не узнаете свою собственную жену? Да, это она. Она всегда позирует мне обнаженной.

Это было трудно себе представить. Когда они ещё жили вместе, Рене обычно загораживалась от него дверцей шкафа, всякий раз, когда надевала ночную рубашку. И каким образом удалось этому тощему паршивцу заставить её снять одежду перед ним?.. Хотя...

- А что Рене делает в тростниковых полях? - спросил Макс.

- Это поле символизирует её угнетенное состояние, от которого она всей душой желает избавиться, - объяснил доморощенный живописец. - Ее годы рабства, зависимости от вас. Когда вы не давали ей пожить для себя.

- Годы рабства? - переспросил Макс.

И замолчал. И что теперь? Начать оправдываться перед этим молокососом за все двадцать семь лет своей супружеской жизни? Нет уж, к тому же ему на ум пришла идея куда лучше этой. И тогда Макс сказал:

- Будь так любезен, окажи мне одну услугу, ладно?

- А что делать? - с опаской переспросил Дэвид.

- Уж не сочти за труд, нарисуй и меня. Вот здесь, нашедшего путь на волю из поля тростника.

* * *

Орделлу нравилось бывать в этом центре. Это был самый крупный торговый центр изо всех, где ему когда-либо приходилось бывать: современное великолепие с деревьями, фонтанами, с высокими остекленными сводами и куполами над головой, сквозь которые было видно небо, самые дорогие магазины... Здесь находился и "Сакс Пятой Авеню", где Орделл так любил подбирать себе одежду; "Мейсиз"; "Блумиз"; "Бердайнз"; "Сиерз" более приемлемый для Луиса. На втором этаже располагалось множество прилавков самых различных кафе, где можно было выбрать еду, а затем выйти в просторный зал, где были расставлены столики, и сесть, если, конечно, там были свободные места. Теперь, с началом сезона, здесь каждый день было многолюдно. Джеки сказала, что передачу денег можно было бы организовать здесь. Может быть даже именно в этом месте удастся и подменить сумки, и передать деньги; тут было всегда много народу, да и расположение помещений можно было назвать довольно замысловатым, Джеки сказала, что здесь это настоящий лабиринт.

Она все ещё сидела за столиком и доедала питу - греческую булку с не менее греческой начинкой. Орделла же не прельстило ничего из еды, и так как с делами к тому времени было уже покончено, он собрался уходить - вот только ещё позвонит в больницу, чтобы навести справки о состоянии Куджо. В палате у Куджо телефона не было, и поэтому нужно было просить подойти к телефону кого-нибудь, кто владел этим вопросом. Вчера вечером в телефону подошел мужчина, настойчиво интересовавшийся, кто это звонит; поэтому вчера вечером Орделл позвонил снова, и медсестра сказала, что Халон чувствует себя хорошо - кто-кто? - и дней через несколько будет выписан домой. Она сказала "домой", имея в виду тюрьму, хотя вполне может статься, что она вообще не была посвящена в подробности этого дела. В газетном репортаже написали, что Халон Миллер-младший "уложил" выстрелом из пистолета сотрудника Депертамента по борьбе с преступностью, прежде, чем сам был "ранен и задержан" федеральным агентом. Указанные в газете время и место действия указывали на то, что за ним следили, и вот теперь у него ещё будет болеть голова за ещё одного своего слишком осведомленного приятеля, которому, возможно, тоже захочется поделиться своими познаниями с полицией. Ему нужно было во что бы то ни стало успеть переговорить с Куджо, прежде, чем его увезут в тюрьму "Ган-Клаб". Придется нанести визит в больницу.

У Орделла имелась схема торгового центра, на которой было также указано расположение телефонов, находившихся в дальнем конце первого этажа, рядом с "Бердайнз". Орделл вышел на площадку в центре зала, откуда открывался вид на фонтан и бассейны, направляясь на эскалатор вниз, но затем неожиданно остановился. Развенувшись, он поспешил обратно, проворно юркнув в павильон "Кофе Чай. Компания Барни".

А тем временем со встречного эскалатора сошел никто иной, как поручитель под залог, Макс Черри собственной персоной, который тут же направился к прилавкам с едой.

Наблюдая за происходящим из своего укрытия, Орделл задумался: Так. Почему он спрятался сюда, чтобы только не попадаться на глаза Максу? И только теперь, когда ему пришлось остановиться и задуматься о своем поступке, он вспомнил о своем "Ролексе" - уж это точно - а также и о том, что возможно Макс уже выяснил, чего они стоят на самом деле. Это инстинкт самосохранения заставил его схорониться здесь. Некое чувство, обеспечивавшее ему безопасность даже тогда, когда его мысли были совсем далеко. "Ну как, тебе это нравится? - мысленно спросил он сам себя. Ничего не поделаешь, талант не пропьешь."

* * *

Макс прошел мимо прилавков, вдоль которых выстраивались в очереди посетители: "Олимп", "Кафе Мане", "Нейтс Делай", "Чайна-Таун", итальяская закусочная - раздумывая над тем, где вероятнее всего встретить Рене, которая всегда была очень разборчива в еде. Угодить ей было трудно, и уж просто горошек с картофельным пюре она наверняка не станет брать. "Гриль для Гурманов", "Накос-Такос"... возможно здесь; может быть именно тут она сможет заказать что-нибудь поизысканнее для своего одаренного уборщика. Но у "Накос-Такос" её не оказалось, так же как не было её ни у "Фаршированной Индюшки", ни у какого-либо другого из прилавков. Тогда Макс переключил свое внимание на огромный зал, где в огромном, величиною с дом, бельвереде с восемью колоннами и фонтаном посередине, а также вокруг него были расставлены столики. Зал был поделен на сектора, между которыми были оставлены круговые проходы. Макс двинулся вперед, принимаясь оглядывать сектор за сектором, подумав о том, что в таком скоплении народа отыскать кого-либо просто невозможно...

И всего через несколько секунд он увидел её.

Рене сидела одна за столиком: коротко остриженные темные волосы, серьги-колечки с бирюзой, платье темно-голубого цвета с одним приспущенным плечом. Перед Рене стояла тарелка с салатом, который она ела, неспеша, с таким надменным видом, как будто это было изысканнейшее лакомство на свете. А ещё на столе стоял пакет с едой, купленной на вынос...

Где-то неподалеку, почти совсем рядом, раздался женский голос, окликнувший его - "Макс?" - и он знал, что это Джеки ещё до того, как, обернувшись, увидел её. Джеки только что закончила свой ланч, и теперь сидела с чашкой кофе, покуривая сигарету.

- Что ты здесь делаешь? - спросила она его, застенчиво улыбнувшись.

- Я прошел прямо мимо тебя.

- И даже не взглянул в мою сторону. Ты ищешь кого-то?

Все. Он уже больше никого не ищет. Еще раз оглядевшись, он сел за столик, сдвинув в сторону пластиковые тарелки, чтобы можно было утвердить на столе локти. Макс был вне поле зрения Рене, если бы та вдруг случайно взглянула бы в эту сторону.

- Поела? - сказал он, глядя на то, как она подносит к губам сигарету. - Ну, как дела?

- Не плохо.

Повела плечиком в легком свитерке из тонкого хлопка, надетом без блузки на голое тело, рукава поддернуты.

- Ты что, решила стать "дамой с сумками"?

Рядом с ней на скамейке покоилась черный фирменный пакет из магазина "Сакс на Пятой Авеню", в который был засунут целый ворох пакетов из разных других магазинов.

- Я завтра снова выхожу на работу, - сказала она, как будто это само по себе могло служить достаточным объяснением всем этим пакетам.

Ладно, не имеет значения.

- Значит, ты их уговорила?

- Им, кажется, понравилась эта идея.

- Провезти деньги в страну, а потом проследить их марштур.

- Да, но только я собираюсь инсцинировать это дело. Я придумала положить деньги в какой-нибудь из пакетиков и передать их тому, кто будет ждать меня здесь.

- А обычно это происходило как-то по-другому?

- Обычно он сам заезжал за деньгами ко мне домой, - сказала Джеки. Но теперь, когда к делу подключилось аж само Управление по борьбе с контрабандой, я хочу, чтобы все было бы обставлено с размахом и подобающим образом, выглядело бы со стороны как-нибудь более интригующе, что ли. И это уж дело Рея - этого самого Рея Николета из Управления - как он собирается выслеживать здесь такую сумочку.

- Ты хочешь передать деньги вот прямо здесь? - переспросил Макс.

- Тут или где-нибудь поблизости.

- Сесть за столки и оставить под ним сумку с деньгами?

- Примерно так.

- И что Орделл? Он согласился прийти за ними сюда?

- Я помогаю ему заполучить здесь его же денежки, - ответила Джеки. - И эта идея ему понравилась.

Говорит об этом с блеском в глазах. И даже к такому серьезному делу она подходит играючи. Довольно странно, но ещё какое-то время они сидели, улыбаясь друг другу, пока Макс не сказал:

- Я слышал о Тайлере, - стоило ему произнести эти слова, как улыбка мгновенно исчезла с её лица. - Я прочитал об этом в газете, а потом позвонил своему знакомому, который работает в канцелярии атторнея штата. Мне сказали, что он скоро поправится.

- Ага... Тайлер неплохой человек, он мне понравился, - ответила Джеки. - Только теперь я имею дело исключительно с Николетом. Он одобрил эту идею с передачей денег, но постоянно твердит, что ему надо накрыть Орделла вместе с оружием.

- Не стану повторяться, что я говорил тебе о том же, - заметил Макс.

- Он говорит, что ему не нужны эти деньги, но мне кажется, ему эта идея нравится, а это он так, просто виду не подает - надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

Он глядел на то, как Джеки затягивается сигаретой, затем медленно выпуская изо рта тонкую струйку дыма. Когда же она в очередной раз взялась за свою недопитую чашку с кофе, Макс откинулся на спинку, мельком бросив взгляд в ту сторону зала, где сидела Рене - она была все ещё там - а затем снова придвинулся поближе к столу.

Джеки пристально посмотрела на него.

- Ты ждешь кого-то?

Макс отрицательно покачал головой.

- Просто вон там сидит моя жена.

- И это её ты высматривал.

- В общем-то да, но я не собирался подходить к ней.

Джеки откинулась на спинку скамьи, и посмотрела в том же направлении.

- Где она?

- Через три столика отсюда, в голубом платье.

Он не сводил глаз с Джеки, пока та разглядывала его жену.

- Довольно хрупкая женщина.

- Да, она такая.

- Разве ты не собирался с ней поговорить?

- Это подождет. - Теперь Джеки снова смотрела на него, и тогда он сказал: - Я звонил тебе вчера вечером.

- Знаю, я прослушала твое послание на автоответчике. Рей пригласил меня на ужин, чтобы поговорить об операции, которую мы затеваем. Он прямо вот так и говорит: "операция". Вообще-то он довольно любезен со мной, сказала Джеки, подаваясь вперед и оставаясь сидеть, сложив руки перед собой на столе. - А что если он сам рассчитывает загрести эти денежки. Вот интересно было бы узнать, а то я прямо-таки сгораю от любопытства.

- Это все оттого, что он любезен с тобой?

- По-моему, пытается вывернуть все так, чтобы я сама ему подкинула бы такую идейку.

- И что, с его стороны уже были соответствующие намеки?

- Вообще-то нет.

- Тогда почему ты думаешь, что он станет так делать?

- В свое время у меня был знакомый из полицейских, который занимался наркотиками, - ответила Джеки. - Так он рассказывал мне, что после рейда "изъятое все равно никогда целиком не доходит до конторы". Это его слова.

- А ты, оказывается, водишь дружбу с интересными людьми, - заметил Макс.

- И я склонна верить ему, потому что затем он и сам попал под подозрение и был вынужден уйти оттуда.

- А что, Николет тоже рассказывал тебе подобные истории?

Она замотала головой.

- Он старается действовать хладнокровно.

- Ничего плохого в этом нет. В конце концов, он ещё молоденький мальчик, которому очень нравится быть полицейским. Возможно, он и способен на то, чтобы добиться осуждения, скажем так, несколько в обход установленного порядка - судя по тому, что мне приходилось слышать о нем но я не могу себе представить, чтобы он позарился на эти деньги. В конце концов это вещественное доказательство.

- А ты сам, Макс? - вдруг спросила она. - Как бы ты сам поступил, если бы у тебя вдруг появилась такая возможность?

- Иными словами, если бы я оказался на месте Николета?

Она, дожно быть, изначально имела в виду именно это, но затем передумала и отрицательно покачала головой.

- Нет, разговор лично о тебе. А не о том, как бы ты поступил на чужом месте.

- Если бы у меня была возможность запросто скрыться с пластиковым пакетом, набитом деньгами: воспользовался бы я ею или нет?

- Допустим, что тебе даже известно, каким образом и откуда взялись эти деньги, - продолжала Джеки. - Ты прекрасно знаешь, что это вовсе не чьи-то кровные сбережения, и что разыскивать эту пропажу никто не станет.

Пристально глядит на него в упор, ожидая ответа.

Она была настроена вполне серьезно.

- Искушение было бы велико, - сказал Макс. - Особенно сейчас, когда я твердо решил бросить свой залогово-поручительский бизнес и отойти от дел.

Это заявление, несомненно, привело её в некоторое замешательство.

- Мне придется выполнить до конца свои обязательства по ныне действующим поручительствам, но вот оформлять новые я уже больше не буду.

Она откинулась на спинку скамьи.

- Отчего же?

- Я устал... К тому же последнее время у меня довольно скверные отношения со страховой компанией, от имени которой я работаю. И единственный способ избавиться от этого состояния - это выйти из дела.

- И когда ты на это решился?

- Это решение зрело давно. И вот наконец я все для себя решил по-моему, это было в четверг.

- В тот самый день, когда ты забрал меня из тюрьмы.

- Вечером того дня, когда мне по службе пришлось навестить одного парня. Дожидаясь его, я сидел в темноте гостиной, в доме пахло сыростью...

- Но это было уже после того, как состоялось наше знакомство, уточнила Джеки.

- Да... в общем-то, - согласился Макс после непродолжительной паузы. Тогда ещё я подумал: "Что я здесь делаю?" Целых девятнадцать лет проторчать в этом дерьме. Я решил раз и навсегда порвать с этой деятельностью. И пока ещё работаю, подать на развод.

Она как будто вовсе не была удивлена подобному заявлению.

- Вот так вот вдруг, после двадцати семи лет совместной жизни?

- Когда оглядываешься на прожитые годы, - сказал Макс, - то сперва даже не верится, что прошло столько времени. Но стоит только взглянуть вперед, на то, что ещё только предстоит, и уже начинаешь задумываться: "Черт, если уж время летит так незаметно, то лучше будет что-то предпринять".

- А Рене ты уже сказал?

- Я поэтому и пришел сюда.

Джеки бросила взгляд в ту сторону, где сидела Рене.

- Она собирается уходить.

- Ничего, ещё успеется, - ответил Макс. Он видел, как Рене, стоя столика в своем длинном, почти до пола, платье темно-голубого цвета, обнажающем одно плечо, взяла свою сумочку и пакет с едой для своего мальчика на побегушках.

- Она хорошо выглядит, - вслух сказала Джеки. - Сколько ей лет?

- Пятьдесят три.

- Держится в форме.

- Это её главная забота, - ответил Макс.

- Самомнения ей тоже не отбавлять. Судя по походке, по тому, как она держит голову.

- Она уже ушла?

Джеки снова обернулась к нему и утвердительно кивнула.

- А ты что, боишься ее?

- По-моему, это нечто большее, чем страх. За все годы нашей с ней совместной жизни мне так и не удалось как следует узнать её. Мы почти не разговаривали. Ты наверное знаешь, каково бывает находиться рядом с человеком и постоянно придумывать, что бы такое сказать? - Джеки кивнула. Вот и у нас было точно так же. Теперь же, дожив до пятидесяти трех лет, Рене занимается тем, что позирует голой для какого-то паршивого уборщика-кубинца, который рисует её бегающей по тростниковым плантациям, а затем она продает его шедевры по три с половиной тысячи за штуку. Так что она совсем не плохо устроилась.

- Так что же беспокоит тебя больше? - сказала Джеки, - То, что она позирует обнаженной или то, что она на этом неплохо зарабатывает?

- Меня беспокоит этот козел-рисовальщик, - ответил Макс. - Он меня просто-таки выводит из себя, но что из этого? Я вешу побольше его килограмм на двадцать, и поэтому если я набью ему морду, то это будет квалифицироваться как преднамеренное нападение с причинением тяжких телесных повреждений, за что полагается залог три тысячи долларов. Но все равно, знаешь, я рад за Рене. Наконец-то ей хоть в чем-то начало везти. И теперь мне уже не придется испытывать угрызения совести и мучиться, пытаясь понять её.

- Но и поддерживать её материально ты теперь тоже не обязан, заметила Джеки.

- И это верно. Тем более, что она работает, а я безработный.

- Но тогда почему ты без особой радости говоришь об этом?

- Именно сейчас мне хорошо, и пока этого достаточно.

Джеки закурила ещё одну сигарету и лишь затем снова перевела взгляд на него.

- Но ты все же так и не ответил на мой вопрос.

- На который?

- Если бы тебе, новоиспеченому безработному, предоставилась бы возможность прикарманить больше полумиллиона долларов, ты пошел бы на это?

- Я сказал тебе, что соблазн был бы велик. - Она продолжала глядеть на него в упор. - К тому же это была всего-навсего шутка, и ты сама об этом прекрасно знаешь.

- Вот как?

- И даже не смей помышлять об этом, поняла? - встревоженно продолжал Макс. - Тебя могут убить, ты можешь попасться на этом занятии, и тогда тебе будет уже не отвертеться от тюрьмы...

Он замолчал на полуслове, поймав на себе её ставший уже так хорошо знакомым и сводивший его с ума насмешливый взгляд.

- А что если бы тебе был известен верный способ, как это сделать? - в очередной раз спросила она.

* * *

По телефону Орделлу назвали номер палаты. Третий этаж, восточное крыло. Воскресенье. Половина двенадцатого ночи. Ему оставалось лишь дождаться, стоя на лестнице, когда полицейскому у дверей палаты наконец наскучит сидеть там в одиночестве и он отправится пройтись по коридору до стойки дежурной медсестры, чтобы немного размяться, а заодно и поболтать. Попасть в палату к Куджо оказалось сравнительно просто. Орделл вошел в полутемную комнату, неся в руке коробочку орешков, которую он поставил на тумбочку у кровати. На нем был темный костюм с галстуком. Не теряя времени зря, он вытащил подушку из-под головы у Куджо.

- Мать твою, - недовольно выругался Куджо спросонья. Изо рта у него дурно пахло.

- Эй, дружище, - сказал Орделл, положив подушку Куджо на грудь, - как дела? Выздоравливаешь? Тебя здесь хорошо лечат?

- Чего тебе надо? - зло спросил Куджо, щурясь, хмуро глядя на него, все ещё отходя ото сна.

- Слушай, им лучше дать тебе что-нибудь. У тебя изо рта жутко воняет, - сказал Орделл, передвигая подушку Куджо ему к подбородку. - А теперь закрой глаза, и меня здесь через минуту не будет. - Подушка была уже в руках у Орделл, как в палате неожиданно зажегся верхний свет.

К кровати подошла толстуха-санитарка.

- Что вы здесь делаете?

Орделл обернулся и увидел, что полицейский тоже вошел в палату: преклонного возраста, но мощного телосложения и ещё к тому же с большим животом.

- Поправлял ему подушку, - ответил Орделл. - Взбил её, чтобы ему было удобнее лежать, и перевернул на другую сторону.

- Вам здесь нечего делать, - настаивала санитарка. - Часы посещений давно прошли.

Стоявший рядом с ней пузатый полицейский тупо разглядывал его.

Орделл развел руками.

- Я обещал его маме, что забегу проведать его. Она помогала у нас дома по хозяйству, когда моя мама была ещё жива. Просто дело в том, что я адвентист седьмого дня, и сегодня я целый день обходил дома, собирая пожертвования для нашей церкви. Это деньги для помощи бедным людям. Понимаете? Для тех, у кого нет денег даже на еду.

- Все равно вам здесь находиться нельзя, - повторила толстуха.

И тут подал голос толстяк-полицейский.

- Выметайся отсюда, и поживее.

У Орделла не было никакой возможности разобраться с Куджо. Черт возьми. Он ушел, зная, что теперь эта неразрешенная проблема всей своей тяжестью ляжет на его плечи.

16

Ранним воскресным вечером Орделл привез Луиса в свой дом на 30-й улице в Вест-Пальм и представил его Симоне, сказав при этом, чтобы она хорошенько заботилась о Луисе, который несколько дней поживет у них. Орделл проводил Луиса в комнату для гостей, оставив для него в одном из ящиков зеркального комода "Беретту" девятого калибра, которую на следующий день Луису предстояло взять с собой, а сам ушел, сославшись на то, что ему ещё надо проведать приятеля в больнице.

- Увидимся утром.

Тот воскресный вечер запомнился Луису надолго.

Поначалу Луис решил про себя, что эта пожилая негритянка скорее всего доводилась Орделлу какой-нибудь тетушкой. Симона поинтересовалась, не приготовить ли ему поесть. Луис поблагодарил её за заботу и отказался. Она удалилась к себе в комнату, а Луис уселся перед телевизором, где как раз в это время шел фильм "Она написала "Убийство"", полагая, что этим вечером они с Симоной уже больше не увидятся, потому что пожилые люди обычно ложатся спать довольно рано. Следующим по программе стоял "Фильм недели".

Однако примерно в половине десятого из её спальни вышла совсем другая женщина. Вошедшая туда до этого негритянка была просто престарелой тетушкой в поношенном домашнем халате и с шарфом, который она носила обвязанным вокруг головы. Та же, что только что появилась на пороге её комнаты выглядела по крайне мере лет на двадцать моложе, черные блестящие волосы уложены в прическу, в ушах покачиваются длинные серьги, голубые тени на веках, искусственные ресницы; на ней было плотно облегающее фигуру платье из серебристого материала и подходящие к нему туфли без задников на высоком каблуке. Она сказала Луису, что, насколько она понимает, сам он из Детройта. Еще она рассказала о том, что в свое время у неё там было много знакомых среди белых ребят, с которыми она встречалась и во "Флейм-Шоубар", и в "Спортриз", а позднее и в "Уотс Клаб Мозамбик", и что после они все вместе отправлялись в заведения, работающие ночью.

- Ты там бывал? - спросила они у него.

Луис сказал, что, да, иногда заходил, и что с Орделлом он познакомился как раз в "Уоттс Клаб".

- Мальчик мой, тогда сейчас мы с тобой побываем дома, - пообещала Симона.

Посмотреть "Фильм недели" ему так и не пришлось. Зазвучали шлягеры Детройта.

* * *

В понедельник рано утром, не дожидаясь когда проснется Симона, Луис вышел из дома и отправился завтракать в закусочную "У Денни". Они заранее договорились встретиться на автостоянке отеля "Хилтон" на Саутерн-Бульвар, что близ автострады. Прибыв в назначенное место, Луис увидел Орделла в синем рабочем комбинезоне, стоящим у небольшого автофурогна, припаркованного рядом с его "Мерседесом". Мелание сидела в машине, слушая радио и покачивая головой в такт музыке. Орделл подошел к машине Луиса.

- Ну давай, поглядим, что там у тебя есть.

Открыв багажник, Луис показал Орделлу свои приобретения: "Кольт-Питон" и "Моссберг 500" с лазерным прицелом. Оставленная дл него Орделлом накануне вечером "Беррета" тоже была здесь.

- Доставай, - приказал Орделл.

Луис взял "Беретту" и сунул её за пояс брюк, тут же прикрыв пистолет сверху краем рубашки, надетой навыпуск.

- И вот эту крутую пушку с наворотами тоже, - продолжал Орделл. - Наш Верзила большой охотник до такой крутизны.

Засунув пистолет между листами газеты, Луис взял в руки сверток и, закрыв багажник, направился вслед за Орделлом к задней дверце фургона, когда тот вдруг снова обернулся к нему.

- Ну и как тебя Симона оттрахала?

Спросил как бы между прочим, криво усмехаясь, и Луис догадался, что Орделлу с самого начала не терпелось задать ему этот вопрос.

- Она устроила целый концерт, - сказал Луис.

- Да уж, это она умеет.

- Исполнила "Любовь Бэби". И танцевала при этом.

- Это называется хореография, - сказал Орделл. - Ну чем не "Сьюпримз", а?

- Вообще-то и для "Сьюпримз" место нашлось. Она поставила пластинку.

- Я имею в виду то, как она движется.

- Следующим номером было "Остановись! Во имя любви".

- "Прежде, чем ты разобьешь мне сердце", - прокомментировал Орделл.

- Потом была очередь Глэдис Найт.

- Вместе с "Пипс" или без них? У неё раз на раз не приходится.

- Вместе с "Пипс".

- А Сайриту Райт она представляла?

- Не знаю. Кое-что из её репертуара я раньше никогда не слышал.

- Сайрита одно время была замужем за Стиви Уандером.

- Она превзошла сама себя, - продолжал Луис. - В том смысле, что танцевала она чересчур старательно.

- А потрахаться она тебе не предлагала?

- Она хотела, чтобы я пришел к ней в комнату.

- Вот как?

- Сказала, что она устала танцевать, и теперь ей надо почесать спинку.

- Ей ещё очень нравятся, когда ей чешут пятки.

- А я ответил, что тоже устал и что у меня к тому же разболелась голова.

- Да?

- Представляешь, я просыпаюсь среди ночи, а Симона лежит в постели вместе со мной. И ещё спрашивает: "Ну как твоя голова? Не болит больше?"

- Так ты трахнул её или нет? - не выдержал Орделл.

Задняя дверь фургона приоткрылась, и оттуда показалась голова молодого негра в бандана.

- Слушай, Булка, чего мы здесь сидим? Мы едем или как?

- Сейчас-сейчас, - ответил Орделл. - Гляди сюда, - обратился он к Луису, открывая для него пошире дверь. В автофургоне сидели на корточках трое негров, вооруженные автоматами - скорее всего это были АК-47.

- Это Луис, - объявил им Орделл, - знаменитый грабитель банков из Детройта, тот самый, о котором я вам говорил - помните? Теперь, Луис, взгляни вот на этих двух балбесов. Это Вонючка и Героин. А вот этого нетерпеливого выскочку мы зовем Зулу. Меня они называют Булкой. Это сокращение от "Белой булки". Эй, вы там! А ну-ка пошевелите мозгами и придумайте имя для Луиса - для нашего человека, - приказал Орделл и захлопнул дверь фургона, а затем снова обернулся к Луису. - Они меня любят. И знаешь, почему? Потому что я из Детройта, а здесь это ценится выше любой рекомендации. Так что для этих мальчиков ты тоже будешь оттуда.

Мелани вышла из "Мерседеса". На ней были тесные короткие шортики, узкий топ, а через плечо был перекинут ремень, на котором висела потертая сумка-плетенка.

- Привет, Луис, - как бы между делом сказала она, избегая встречаться с ним взглядом, и оставаясь стоять рядом, сложив руки на груди, пока Орделл объяснял, что они с Луисом сядут в автофургон с его "шестерками", а она, Мелани, поедет за ними на "Тойоте" Луиса. И тогда Луис спросил, почему надо обязательно брать его машину. Орделл сказал, что на ней они возвратятся обратно. Как будто бы все объяснялось именно этим.

- Что ж, как скажешь, - только и нашелся, что сказать Луис.

* * *

Направляясь по Саутерн-Бульвар в сторону Локсахатчи, Орделл нарочито громко, по-видимому желая быть услышанным всеми, обсуждал вслух достоинства и недостатки своих "шестерок", то и дело называя их придурковатыми ублюдками и недоносками, и спрашивая, известно ли им, кто такие pistolocos? Так называли их коллег-"шестерок" в Колумбии. Поглядывая на своих подопечнрых в зеркало заднего обзора, Орделл назидательно вещал:

- Вот, например, в Медельине, столице мирового наркобизнеса, за убийство какого-нибудь правительственного чиновника вам заплатили бы два миллиона песо. В переводе на наши деньги это двести тысяч долларов. А ещё у них там есть basuco - делается из кокаина, но только кайф после него намного круче и балдеешь дольше. Короче, зверское зелье. Вот вы, козлы, небось уже размечтались сейчас: черт возьми, целых двести тысяч! Это такие деньжищи! Да за такие "бабки" можно запросто купить мамаше домик на побережье. Потом угрохать ещё одного бюрократа, и можно будет купить такую же крутую машину, как моя, и кучу всевозможных шмоток. Только знаете, что ожидало бы вас там, кроме торговцев наркотой и pictocolos? Хулиганье и бандюги всех мастей, постоянно устраивающие перестрелки между собой. К тому же так полно террористов - вы представляете себе, что я имею в виду, говоря о террористах? Они там везде, повсюду, и кроме них ещё "одноразовые" "шестерки"-смертники. Там все охотятся друг на друга. И знаете, сколько людей погибли в перестрелках или так или иначе умерли насильственной смертью только за один прошлый год и только в этом одном, отдельно взятом городе - Медельине? Более пяти тысяч, и в подавляющем большинстве случаев это были ваши ровесники, ребята, для которых настоящая жизнь ещё только-только начиналась. Все меня слышали? Это в десять раз больше, чем в Детройте за тот же период - а не мне вам рассказывать, что это за город. Так что видите, как вам повезло, что вы живете здесь, в США.

Луис изредка поглядывал через плечо на "шестерок" Орделла: трое здоровых парней сидели на полу фургона. Они были молчаливы и сосредоточенны, а в самом фургоне царил полумрак. Их можно было бы с легкостью принять за переселенцев, кочующих в поисках работы, если бы только не автоматы китайского производства, которые они сжимали в руках.

Орделл до сих пор ни словом ни обмолвился о цели этой утренней поездки, пока наконец, миновав по пути здания тюрьмы "Локсахатчи-Роуд" и проехав ещё несколько миль, он свернул с шоссе. Вдали темнели плантации сахарного тростника - полмиллиона акров отсюда и до Эверглейдс. Орделл взглянул в зеркало заднего обзора.

- Скоро будем на месте. Выезжаем на грунтовую дорогу... Да уж, добраться к нему не легко.

По обеим сторонам вдоль дороги, за прорытой вдоль неё сточной канавой, росли австралийские сосны. Еще несколько миль путешествия по ухабистой дороге, во время которого было слышно, как колотят о днище машины вылетавшие из-под колес автофургона комья земли и камешки, и вскоре далеко впереди, за деревьями показалось ранчо: аккуратный хозяйский дом из красного кирпича, амбар и загоны для скота, навес для техники с одной стороны, и сарай, собранный из гофрированного железа по другую сторону от дома. Луис старался держаться покрепче на своем сидении, в то время, как Орделл выруливал к ранчо, и фургон бросало на ухабах из стороны в сторону.

- Осторожный, черт. - Он снова взглянул в зеркало. - Теперь всем внимание. Глядеть, куда едем. Переезжаем через мост, и мы на его земле.

Автофургон прогрохотал по доскам, перекинутым через канаву, и Орделл снова взглянул назад.

- Видите вон ту большую железную хижину? Там он и держит все свои пушки и тому подобное военное барахло. У него на джипе установлен М-60. Его тоже нужно будет оторвать оттуда. Еще ручные гранаты. У него есть также несколько уже заряденных противтанковых гранотаметов, снабженных подробной инструкцией, как стрелять, и как затем избавиться от ставшего ненужным приспособления. Это оружие разового применения. Например, какой-нибудь государственный муж разъезжает в своем роскошном авто где-нибудь в Медельине - бам, и его нет.

Думаю, он там будет один, - продолжал Орделл. - Его жене надоело ходить здесь дозором и смахивать пыль с его пушек и прочего хлама. Она ушла от него. - Однако, выехав на подъездную дорожку, помыпанную гравием, он тут же возразил сам себе. - Нет, похоже, как раз сегодня утром наш общий приятель принимает гостей. Мотоциклы...

Позади пикапа были оставлены два "Харлея", и автофургон остановился рядом.

- Они сейчас на стрельбище, - пояснил Орделл. - Это за железным сараем.

Стрельбище представляло собой длинный прилавок под навесом, находившийся примерно в пятидесяти ярдах от дома. Там стояли двое. Еще дальше на столбах были укреплены мишени и насыпан высокий земляной вал, с виду напоминающий дамбу.

- Парочка "Рокеров за расизм", - пояснил Орделл, - практикуется, как они будут расстреливать нас, афро-американцев, когда мы займем дома в их кварталах и станем трахать их баб. А теперь всем залечь. Как только мы с Луисом выйдем, вы здесь затаитесь и будете сидеть тихо, как мышки. Ясно? В окна не выглядывать. Начало стрельбы в доме будет для вас сигналом. Выходите и убираете рокеров. Таково ваше задание в этой операции. Итак, индюшиная охота, всем все ясно? Слушайте.

С улицы, со стороны стрельбища доносились хлопки одиночных выстрелов.

- Стреляют из пистолетов, - пояснил Орделл. - У них мишени, на которых нарисованы страшилы-негры. Нигер, выходящий на них с мачете в руке знаете, такой тупой козел заслуживает смерти, если у него даже пистолета нет.

Луис снова взглянул назад через плечо. "Шестерки" принялись за кокаин, зачерпывая насыпанный в пакетик белый порошок чайными ложечками - у каждого была своя! - вдыхая его, и утирая нос рукавом.

- А pistocolos у нас и свои собственные имеются, - сказал Орделл, в очередной раз взглянув в зеркало, а затем вытащив из "бардачка" армейский автоматический "Кольт .45". Проверив пистолет, он сунул его в комбинезон, бросив Луису, - Ну что, готов? Идем. Раньше начнем, раньше кончим.

Луис вышел из машины, держа в руке "Моссберг", спрятанный в свернутой газете. Он поправил "Беретту", ствол которой больно упирался ему в пах, а затем вытащил надоевший пистолет из-за пояса - черт с ним - и оставив его на сидении, захлопнул дверцу. Луис зашел с другой стороны фургона, где его уже поджидал Орделл. Оглянувшись назад, он увидел, как из его "Тойоты", припаркованной рядом, выходит Мелани со своей плетеной сумкой через плечо. Мелани подошла к ним, и по всему было видно, что она пребывает не в самом радостном настроении.

- А вот и он, - сказал Орделл.

Он помахал кому-то рукой, и Луис взглянул в сторону дома.

- Как дела, Верзила?

Все ещё продолжая улыбаться, Орделл понизил голос:

- Вы только посмотрите на этого педрилу. Вообразил, небось, себя самим Адольфом Гитлером.

Перед крыльцом дома, широко расставив ноги в высоких солдатских ботинках, и подбоченясь, стоял огромный детина в защитного цвета камуфляжных штанах - как у военных во время "Бури в пустыне" - а также в футболке цвета хаки военного образца.

- Если ты решил, что я стану трахаться с этим боровом, - сказала Мелани, - то ты очень сильно ошибаешься.

Ордел обернулся к ней.

- Спокойно. Просто сделай свою часть работы.

Затем он снова обратился к хрзяину.

- Джеральд, ты только посмотри, кого я тебе привез. Помнишь, я рассказывал тебе о Мелани. Так вот это она и есть.

* * *

В доме Джеральда обшитые сучковатыми сосновыми панелями стены были украшены развешанными на них головами диких животных и оленьими рогами. Здесь же под стеклом в рамках висели цыетные фотографии экзотических рыб. В гостиной стояла мягкая мебель с обивкой из коричневой кожи, скрещенные мушкеты над камином, различные награды и призы в витрине под стеклом, стойка с расставленными на ней ружьями... Во всем ощущалось отсутствие женской заботы и внимания.

Пока Орделл рассказывал Джеральду, как давно мечтали его друзья побывать здесь, чтобы иметь возможность воочию лицезреть все это великолепие, Мелани прохаживалась по комнате, приглядываясь ко всему, то и дело наклоняясь, чтобы получше рассмотреть какую-нибудь из вещей, выставляя при этом на всеобщее обозрение свой зад, и добившись того, что Джеральд уже не сводил глаз с её тесных шортиков.

Луис стоял, держа "Моссберг" в свернутой газете и оглядываясь по сторонам, а затем подошле к окну, желая взглянуть на заезжих мотоциклистов. Они все ещё были здесь. С улицы продолжали раздаваться пистолетные хлопки.

Джеральд вытащил изо рта сигару, сунув окурок в пепельницу, сделанную из гильзы снаряда, и втянув живот, подошел к Мелани и принялся рассказывать ей о рыбах на фотографиях. Самые разнообразные виды, какие только водятся в озере Окичоби. Подкаменщик, голубая пеламида, сом... Джеральд украдкой поглядывал на голые плечи Мелани и вниз, за край её топа, стоя рядом с ней и засунув обе руки в задние карманы брюк, как будто для того, чтобы удержаться от соблазна и не облапать её. Для человека его размеров он показался Луису слишком уж нерешительным. Джеральд обернулся к Орделлу, объявив, что они сейчас ненадолго отлучатся в кухню.

- А вы чувствуйте себя как дома.

Орделл взял со стола ручную гранату, которая была переделана в обыкновенную зажигалку, и щелкая её, подошел к Луису.

- Наш Верзила большой оригинал, правда?

Луис отвернулся от окна.

- Что ты ему наговорил о Мелани?

- Я сказал, что она просто обожает разглядывать пушки. Вообще-то это правда. Так что я почти не соврал.

- Так что теперь он постарается трахнуть её.

- Скорее всего. Хочешь её защитить? Тогда пойди в кухню и пристрели его.

Их взгляды встретились.

- Сам иди, - возразил ему Луис.

- Все равно кому-то из нас это придется сделать.

Джеральд и Мелани снова вошли в гостиную. В руке у Мелани была чашечка с кофе, и через плечо у неё по-прежнему висела плетеная сумочка.

- Слушайте, ребята, а почему бы вам не прогуляться на стрельбище? предложил Джеральд. - Я бы с радостью предоставил бы в ваше распоряжение парочку своих пистолетов.

- Покажи Верзиле свою игрушку, - велел Орделл Луису.

Луис вынул из газеты свой "Моссберг" и протянул его хозяину дома. Он следил за тем, как Джеральд без особого энтузиазма разглядывает его оружие.

- Прицел лазерный, - уточнил Орделл.

Джеральд подошел к Луису, и взяв оружие у него из рук, вернулся обратно туда, где стояла Мелани со своим кофе.

- Я могу быть откровенен? - сказал он, обращаясь к ней. - Лично я не стал бы держать это даже у себя в туалете. - Теперь он проверял механизм, передернул затвор и прицелился, сжимая рукоятку и наводя красную точку между глаз оленьей головы на стене. - Главное не допускать отдачи. А эта красная точка - извиняюсь за выражение - ещё ни черта не значит, продолжал он доказывать Мелани. - Я выйду против него со своим старым однозарядным "Ремингтоном", который мне достался ещё в детстве, и обставлю его в два счета. Спорим на деньги? Так будет интереснее. - Он перекинул "Моссберг" обратно Луису, заметив. - Поосторожнее, теперь он заряжен. - И покачав головой, тут же добавил: - Да и для чего годится эта хромированная игрушка? Я, лично, в бой её не взял бы.

- Зато для того, чтобы обнести винный магазин вполне годится, возразил Луис.

Меллани говоряще воззрилась на него.

Джеральд же лишь пожал плечами.

- Здесь все дело в скорострельности.

Поначалу Луису показалось, что Верзила относится к ним с подозрением, и даже на Мелани поглядывает с некоторой опаской. Что это за люди? Что они здесь делают? Или он злился на них за то, что они набрались наглости нарушить его покой, и именно поэтому был с гостями крайне немногословен. Теперь же Луис видел перед собой типа, привыкшего играть мускулами, и которого следовало бы каким-то образом раззадорить, чтобы он к тому же пошевелил бы и мозгами. С виду Джеральду было лет пятьдесят или около того; он мог сколько угодно втягивать живот, но вот только его огромная задница при этом не становилась меньше. Вне всякого сомнения, нацепив штаны из армейского камуфляжа, он ощущал себя очень сильным, ловким и крутым, а осознание собственной ограниченности как будто ещё и придавало ему уверенности. Такие типы бесили Луиса. Но теперь, ему даже нравилось чувствовать, как его начинает захлестывать жаркая волна гнева. Луис мог вполне владеть собой, тем более что ему ещё хотелось позлить Верзилу.

Оценив на глаз возраст хозяина, Луис спросил у него:

- Джеральд, а ты сам был когда-нибудь на войне?

- Я принимал участие в тактических учениях в Джорджии и здесь, во Флориде, - ответил Джеральд. - А ещё раньше я готовился для одной боевой операции, и просто не попал туда, не успел.

- А ты когда-нибудь смотрел смерти в лицо?

- Что ты имеешь в виду?

- Настоящий бой - а ты что подумал?

- Я участвовал в боевых учениях с настоящим оружием, - сказал Джеральд, - когда служил в морском десанте. И уж я-то знаю не по наслышке, что такое настоящий бой.

Луису тоже никогда не приходилось бывать на войне. Но он видел двух застреленных - один попытался сбежать, когда в тюрьме Хантсвиля их вывозили на работу, а другой при попытке перелезть через забор тюрьмы "Старке" одного зарезанного, одного, сожженного заживо, и ещё одного покойника сразу после того, как он был задушен при помощи вешалки для одежды. Короче говоря, Луис был уверен, что такой его опыт чего-нибудь да стоит, а поэтому он сказал вслух.

- Не заливай. Это все так, туфта. Забава для детей.

Луису не терпелось поскорее разозлить этого тупоголового амбала, нацепившего солдатские ботинки, что стоял теперь перед ним посреди комнаты, набитой оружем. Тем самым Луис готовился к тому, что неминуемо должно было произойти.

Орделл отошел от окна, неспешно направляясь в их сторону.

- Верзила долго и упорно тренировался, готовясь к черной револяции, заговорил Орделл, непринужденно поигрывая при этом замком "молнии" на своем комбинезоне, то наполовину расстегивая её, то снова застегивая. - Он слышит наши возгласы о том, что мы все равно возьмем верх, и знает, что так оно и будет.

Луис мельком посмотрел в окно. Хлопки на улице стихли, и теперь он слышал только голос Орделла. Стрельба прекратилась. Он видел двух мотоциклистов у стола под навесом. Возможно, они сделали паузу, чтобы перезарядиться.

- Но только эта война развернется не в песках арабской пустыни, - тем временем продолжал Орделл. - Она выйдет на наши улицы. Наверное, будет трудновато остановить нас, черножопых ниггеров, а? - Орделл явно провоцировал его. - Думаешь ты и твои братья-расисты справитесь?

- Это ты мне говоришь? Да ещё и у меня же дома? - поджал губы Джеральд. Он негодовал. - Тогда какого черта ты припелся сюда и ещё притащил за собой свою шлюху? Ради того, чтобы я надрал тебе твою черную жопу? Так подходи сюда, я тебе это сейчас устрою.

Орделл растегнул до пояса "молнию" на своем комбинезоне и сунул руку за пазуху. Сейчас все свершится. Орделл пристрелит этого ублюдка. Луис чувствовал это и ему хотелось, чтобы это произошло побыстрее. Пусть уж поторопится, раз сам взялся за дело. Луис волновался - ему пришлось снова мельком взглянуть в окно, чтобы проверить чем там занимаются мотоциклисты.

Они уходили со стрельбища: двое крепкого телосложения парней с пистолетами и винтовками в руках.

Луис отвернулся от окна.

- Те двое идут сюда, - сказал он, стараясь сохранять хладнокровие, желая сообщить об этом Орделлу как можно спокойнее, с тем, чтобы тот действовал без промедления.

Но Орделл, все ещё держа руку за пазухой, оглянулся на него.

И в этот же момент раздался пронзительный крик Мелани.

- Стреляй!

Луис успел лишь заметить, как она сорвала с плеча ремень своей потертой сумки, и тогда сам он направил на Джеральда свой "Моссберг", как раз в тот момент, как тот подскочил к Орделлу, обрушивая на него сокрушительный удар своего огромного кулака. Орделла отбросило назад, и он с размаху повалился в кожанное кресло, а Джеральд набросился на него, ещё раз нанося удар в челюсть, одновременно выхватывая у него "Кольт" и забрасывая его подальше, в сторону дивана. Пригнувшись, он ещё пару раз ударил Орделла кулаками в лицо. Голова Орделла беспомощно запрокидывалась, ударяясь о туго набитую кожанную подушку кресла.

- Убей его! - снова закречала Мелани, и тогда Джеральд остановился, опускаясь на одно колено, как будто желая перевести дух, и оглянулся.

В первое мгновение Луису показалось, что его взгляд обращен к Мелани. Но Верзила, не мигая, разглядывал его. Луис сжал рукоятку, и у видел, как на лбу у Джеральда появилась красная точка лазерного прицела. Джеральд усмехнулся.

- У тебя хватит духу? Спрашиваешь, смотрел ли я в лицо смерти. Мать твою, да ты ведь сам никогда пороху не нюхал! Что, не так?

Тут снова раздался голос Мелани.

- Чего же ты ждешь?! Стреляй!

Джеральд слегка полуобернулся к ней.

- У него здесь неувязочка небольшая выходит. Как бы так подстрелить меня, и не задеть при этом своего черномазого дружка? - Он снова обернулся с Луису. - Так ведь? Ладно, можешь не отвечать, слабак.

Луис набросился на него, замахиваясь рукой, державшей "Моссберг", собираясь опустить её на армейский ежик волос на голове неприятеля, но удар пришелся в плечо. Джерльд вскочил на ноги, поймав его руку с пистолетом, хватаясь за ствол, и резким рывком выкручивая её, отчего Луис оказался отброшенным в кресло, упав поверх Орделла. Соскользнув на пол, Луис постарался отползти в сторону, чтобы оказаться вне досягаемости Верзилы и в то же время самому иметь побольше места для последующих действий. Поднялся на ноги... Теперь Джеральд стоял спиной к нему.

Джеральд, а теперь и Луис, глядели на блеснувший вороненой сталью, тупорылый автоматический пистолет, извлеченный Мелани из сумки.

- Где ты взяла эту игрушку? - нарушил молчание Джеральд. - Может быть прятала её от меня между ног?

Теперь Мелани держала пистолет обеими руками, направив дуло на Джеральда.

Он бросил на диван пистолет, который все ещё держал в руке, и снова взглянул на Мелани.

- Не глупи, детка, брось пушку, и тогда тебе ничего не будет, небрежно приказал он, как будто бы все дело было только в этом.

Мелани ничего не сказала на это. Она выстрелила.

Луис едва не подскочил от неожиданности - в замкнутом пространстве комнаты звук выстрела показался просто-таки оглушительным. Он взглянул на Джеральда. Тот и с места не двинулся; он все ещё стоял.

Мелани сказала:

- Я тебе не шлюха, ты, вонючий урод.

Боже, она снова выстрелила в него.

Луис видел, как Джеральд схватился рукой за бок.

Она выстрелила ещё раз, и, вздрогнув, он схватился за грудь; он было двинулся на нее, но у него подогнулись колени, и она снова нажала на спусковой крючок: оглушительный звук выстрела, от которого снова зазвенело в ушах, заметался по тесной гостиной, стены которой были сплошь увешаны звериными головами и оружием, а когда все стихло, поверженный неприятель уже лежал, растянувшись, на полу.

- Он мертв? - подал голос Орделл, с трудом выговаривая слова и сплевывая кровавой слюной.

- Могу поспорить, что да, - ответила Мелани.

- Они идут? - спросил Орделл у Луиса. А затем обернулся к Мелани, Девочка, откуда у тебя эта пушка?

Луис подошел к окну.

Отсюда ему были видны мотоциклисты, которые, пригнувшись и держа винтовки наготове, осторожно подбирались к дому, от которого их отделяло расстояние меньше оружейного выстрела. Местность была открытой, спрятаться негде, и они старались вести себя предельно осмотрительно. Луис видел, как вдруг оба они, как по команде обернулись в сторону подъездной дороги и вскинули винтовки. Луис услышал автоматные очереди - они были совсем не такими громкими, как в кино: ни в том фильме, который показывал ему Орделл, ни в каком-либо еще, из тех, что ему приходилось смотреть. Он видел, как оба мотоциклиста повалились на землю, как подкошенные, не успев даже сделать ни единого выстрела, а во дворе за окном продолжали стрекотать трескучие автоматные очереди, но вскоре и там наступила тишина. В скором времени "шестерки" вышли из своего укрытия: трое парней, вооруженные автоматами китайского производства с изогнутыми магазинами. Они подошли к убитым, лежавшим посреди двора, а затем взглянули в сторону дома.

"Интересно, - вдруг подумал Луис, - а в настоящем бою тоже все происходит именно вот так? Ну, если можно было бы сесть где-нибудь и понаблюдать со стороны?"

- Их вырубили? - раздался у него за спиной голос Орделла.

Луис кивнул.

- Ага.

Он слышал, как стонал Орделл.

- Черт, как больно. Теперь придется идти к дантисту.

Затем он слышал, как Орделл сказал:

- Теперь нужно сказать ребятам, чтобы загружали фургон. Мы вырнемся домой в машине Луиса, если, конечно, его колымага не рассыпется по дороге.

Он слышал, как у него за спиной Орделл спросил:

- А до этого тебе уже доводилось пристрелить кого-нибудь?

И в ответ голос Мелани сказал:

- Вряд ли.

Луис глядел в окно. "Шестерки" потыкали в трупы мотоциклистов дулами своих автоматов. Теперь во дворе появился Орделл, направлявшийся в их сторону, и это удивило Луиса; дело в том, что он не слышал, как Орделл вышел из комнаты. Отвернувшись от окна, Луис увидел Мелани, сидящей на диване. В руке она все ещё держала пистолет.

- Почему ты не пристрелил его? - спросила она.

- У тебя и у самой это здорово получилось, - ответил Луис.

Мелани взглянула на Джеральда, лежавшего на полу.

- Я не его имею в виду, - тихо возразила она.

17

Вторник. Лишь выйдя из лифта и оказавшись на автостоянке аэропорта, Джеки увидела Рея Николета. Он стоял, прислонившись к переднему крылу припаркованного тут же "Роллс-Ройса".

- Было бы лучше прекратить подобные встречи, - сказал он, сохраняя на лице безразличное выражение.

В ответ ей следовало бы улыбнуться, что она и сделала; потому что, во-первых, он был ещё молод и слишком увлечен своей ролью полицейского, а, во-вторых, ей следовало быть с ним полюбезнее. Тем более, что его бесцеремонная манера держаться, и то, с каким вальяжным видом он подошел к ней, чтобы забрать тележку, его высокие ковбойские сапоги, пистолет, засунутый за пояс джинсов, прикрытый сверху легким свитерком, не могли вызвать ничего кроме улыбки.

- Я думала, вы будете дожидаться в таможне.

- Мы не хотим посвящать их в это, - ответил Николет. - Это дело отдела по борьбе с контрабандой. Ну и как прошел полет?

- Блестяще.

- Представляю, как вы рады снова приступить к работе.

- А это уж как сказать, - отозвалась Джеки. Теперь они шли вдоль длинного ряда машин.

- Деньги здесь?

- Десять тысяч.

- А больше ничего нет? В смысле "травки" или кокаина?

- Нет, но я могу вам достать, если хотите.

- Время от времени я не прочь затянуться "косячком", особенно когда есть у кого "стрельнуть", - сказал Николет. - Ну, как, например, это бывает во время вечеринок. Но за деньги я дурь не покупаю. Это противозаконно.

Он уложил тележку в багажник "Хонды", а затем, усевшись на переднее сидение, поставил сумку рядом с собой. Джеки тем временем села за руль. Открыв сумку, он сказал:

- Три часа десять минут, - после чего назвал дату и их местонахождение. - Вынимаю пластиковый конверт из сумки объекта. В конверте лежат деньги... банкноты одинакового достоинства, стодолларовые купюры. Начинаю пересчитывать.

- Что вы делаете? - спросила Джеки.

Он указал ей на крохотный микрофон, приколотый к лацкану пиджака, а затем прикрыл его ладонью.

- Я записываю.

- Так вы же говорили, что позволите ввезти первую партию.

- Уговор в силе. Не волнуйтесь.

- Тогда к чему такие формальности?

- Не хочу никаких сюрпризов. Каждый шаг операции найдет отражение в моем отчете.

Она следила за тем, как он пересчитал бакноты, пометил каждую из них, нанеся легкий штришок зеленым фломастером, а затем вслух описал, в каком месте проставлены метки.

- ... на первом нуле цифры "сто" в левом верхнем углу. - Наконец и с этим занятием было покончено. - Кладу деньги обратно в конверт. Всего десять тысяч долларов. Объект доставит сумму в...

- В фирменном пакете магазина "Сакс на Пятой Авеню", - подсказала Джеки, закуривая сигарету.

- ... в фирменном пакете магазина "Сакс на Пятой Авеню".

Она жестом показала на несколько сумок, разложенных на заднем сидении.

- Большой пластиковый пакет черного цвета с ручками и красной надписью, - сказал Николет в микрофон, а затем достал диктофон из кармана пиджака и выключил его. - Порядок, теперь можно ехать.

- Разве не собираетесь сопровождать меня туда?

- Я буду рядом, - ответил Николет. - В котором часу вас будут там ждать?

- В половине пятого. На встречу придет женщина.

- Как её имя?

- Он мне об этом не сказал. Вы будете там один?

- Не волнуйтесь. Когда она уйдет, за ней проследят.

- Но вы ведь не будете задерживать ее? - обеспокоенно спросила Джеки.

Николет открыл дверь и вышел из машины.

- Ведь правда?

Нагнувшись, Николет сунул голову обратно в салон.

- Ради чего я вдруг стал бы делать это?

* * *

Макс приехал в торговый центр в четыре часа. Он припарковал машину на стоянке у "Сиерз" и вошел в здание. Сейчас он зайдет к Рене, поговорит с ней и окончательно выянит отношения. А если она опять примется читать ему нотации, то скажет, что у него мало времени, и вообще ему уже пора идти. За все время он так и не сумел придумать ничего, о чем бы с ней можно было поговорить. У неё же подобных затруднений не возникало никогда. С ним она разговаривала исключительно о себе.

Джеки сказала, в половине пятого. Схема проста: женщина подойдет к её столику или же расположится где-нибудь поблизости. Джеки ещё сказала, что в это время в зале всегда полно народу. Если же он сможет приехать раньше, то пусть попробует разыскать её в "Сакс".

За стеклом двери выставочного зала висела табличка: "ДЭВИД ДЕ ЛА ВИЛЬЯ", - было выведено на ней темно-зелеными буквами, а внизу были указаны даты.

Библиотечный столик, покрытый белой тканью, в центре галлереи, сплошь увешанные зелеными картинами стены - тростниковые поля в прошлом мальчика на побегушках, считавшего теперь себя художником. С одной из картин смотрит обнаженная Рене...

Она слишком мала, чтобы её можно было разглядеть отсюда, через застекленную дверь выставочного зала, но она там была - на правой стене, третий холст. Макс вошел в зал. Содержимое огромного металлического "сосуда" рядом со входом, казалось, не претерпело никакх изменений - здесь по-прежнему валялись те же самые окурки, фантики и пластмассовый станачик не больше и не меньше. Он увидел Рене.

Она выходила из двери в дальнюю комнату, неся перед собой на подносе нарезанный сыр и крейкеры. Подняв глаза, она увидела его, и тут же снова опустила взгляд.

- Рене..., - окликнул её Макс.

- А, это ты, - сказала она, опуская поднос на стол, стараясь разместить его строго по центру.

Он подумал, что обознаться и принять его за кого-то другого было бы затруднительно.

- Мне тоже очень приятно.

Она избегала его взглядя.

- В пять у меня открывается выставка. - Она снова поправила поднос, передвинув его примерно на дюйм к себе.

- Я знаю, - ответил Макс, - но мне хотелось бы поговорить с тобой.

- Я очень занята. Разве ты не видишь?

- Я вижу, что тебя занимают чипсы и крейкеры, - сказал Макс. - Я всегда знал, что они составляют большую и важную часть твоей жизни.

- Чего тебе надо?

Он помедлил с ответом. К ним приближался уборщик-самородок с серебрянным подносомв руках и пиджаком, перекинутым через руку. Макс выжидал, глядя на Рене, тоже ожидавшей спасительного прихода этого выскочки. На Рене была широкая, белая, до пола накидка из легкой, полупрозрачной ткани, похожая на платьице эльфа, или же на те наряды, в которые были на девушках, танцевавших при лунном свете вокруг Стонхенджа 1). Рене пыталась наверстать упущенное время. "Как все мы," - подумалось Максу. На внесенном Дэвидом подносе были разложены овощи, а в центре был налит какой-то густой соус. Водрузив поднос на стол, он надел, оказавшийся довольно поношенным смокингом, надетым теперь поверх желтой старомодной рубашки, которую молодой возлюбленный его жены носил с потертыми на коленях джинсами.

_______________________________

1) Стонхендж - крупнейшая культовая постройка 2-го тысячелетия до н.э. в Великобритании, близ г.Солсбери. Земляные валы, огромные каменные плиты и столбы образуют концентрические круги.

- Он что, пристает к тебе? - спросил он у Рене.

Полнейший абсурд. А что если даже и так, и он действительно приставал к ней? Что этот сопляк может ему сделать?

- Мы разговариваем, - сказал Макс.

- Нет, - протестующе замотала головой Рене, и от этого шапочка густых черных волос качнулась, но седых волосков видно не было, они исчезли. Она повернулась, собираясь уйти, и в ушах у неё закачались зеленые серьги-колечки. - Я сказала ему, что мы заняты.

- Ты слышал, что тебе было сказано? - переспросил бывший уборщик.

Макс был расстерян, продолжая стоять лицом к лицу с этим глазеющим на него уродом в дурацком смокинге, но в то же время осознавая, что Рене вот-вот уйдет, и поэтому он окликнул её.

- Это очень важно.

Это задержало её ровно на столько, чтобы бросить ему в ответ.

- Мне моя выставка важнее.

Знакомая песня? Я работаю. Я тоже работаю. Мне нужно поговорить с тобой. А мне некогда. Я подаю на развод... Возможно это и привлекло бы её внимание. Он снова обернулся к лоху-кубинцу, который вызывал в нем наибольшее раздражение, по сравнению со всем остальным.

- Ты знаешь, на кого ты сейчас похож?

- Ну и на кого же?

Он стоял, подбоченясь, и выжидал.

Макс помедлил с ответом. Потому что этот урод мог вырядится во сто угодно, но это он был виновником сегодняшнего торжества, это ему удавалось водить за нос любителей искусства и выходить при этом сухим из воды... Или может быть у него действительно был талант, возможно он и в правду умеет хорошо рисовать, и это Макс, хоть на нем и был новый льняной пиджак и модные брюки, ни черта не разбирался в искусстве. Возможно со стороны Макс и мог кому-то показаться большим ребенком.

- Да нет, ничего, - с достоинством ответил Макс и, развернувшись, направился к выходу.

- Если я ещё хоть раз увижу тебя здесь, то вызову охрану, - неслось ему вслед, и Макс чуть было не остановился. - Чтобы они вышвырнули тебя вон. - Но он продолжал идти. Потому что за убийство первой степени в лучшем случае полагался залог в пятьдесят тысяч долларов.

* * *

Ровно в половине пятого Джеки купила пару булочек и стакан чая со льдом у стойки "Чайна-Таун", и прошла мимо стоявших полукругом обеденных стоек, с фирменным пакетом из "Сакс". Она все ещё по-прежнему была в своей летной униформе стюардессы "Островных Авиалиний". Затем она принялась пробираться через лабиринт проходов между столиками, прежде, чем ей наконец удалось выбрать столик, за который она и села, располагаясь за ним так, чтобы можно было бы наблюдать за всем, что происходит вокруг. Она подумала, что, возможно, ей удастся высмотреть в толпе Николета; а может быть и Макса, если он все же решится прийти; но она вовсе не рассчитывала на то, что ей удастся вычислить кого-нибудь из людей Николета, которых, он якобы должен был бы привести с собой. Она не слишком-то поверила тому, что он ей наговорил. Хотя он и пообещал, что кое-кто обязательно проследит за тем, кто заберет у неё деньги. Но это вовсе не означало, что сюда обязательно должен будет прийти ещё кто-то из агентов Управления по борьбе с контрабандой. Джеки была больше чем уверена, что на встречу к ней Орделл пришлет ту женщину, которая с ним жила - которая ответила ей по телефону, что его нет дома, и тут же повесила трубку. Прошло пятнадцать минут. Джеки тем временем уже доела свои булочки и закурика сигарету.

- Это место занято? - спросила стройная молодая негритянка, с заставленным едой подносом в руках и с сумкой из "Сакс", висевшей на запятье.

Джеки сказала, что нет, присаживайтесь, и смотрела на то, как та ставит поднос с тарелками на стол. Кукурузная лепешка, молюски с перцем, поджаренные бананы, большой стакан кока-колы, салфетки, пластиковые приборы...

- Вы голодны, - сказала Джеки.

- Да, мэм, - ответила молодая негритянка. Ее можно было назвать довольно хорошенькой. Наверняка ей ещё не было и двадцати.

- Поставьте сумку на пол, ладно? - сказала Джеки. Под стол. Все должно выглядеть естественно. - Она глядела на свою соседку, которая так ни разу ещё и не удостоила её взглядом, так как едва лишь усвешись на скамейку, она принялась нагибаться, чтобы заглянуть под стол.

- Прямо рядом с моей. А потом, когда я уйду, - продолжала Джеки, - ну, в общем, сами знаете. А как вас зовут?

Негритянка подняла взгляд на нее.

- Шеронда, - неуверенно ответила она и после этого снова уставилась в стоявшую перед ней тарелку.

- Начинайте. По-моему это я с вами разговаривала по телефону, сказала Джеки, - когда позвонила из тюрьмы и спросила Орделла. Разве это были не вы?

- Наверное я, - не стала возражать она.

- Вы уже знаете мое имя? Меня зовут Джеки.

- Да, мэм, - согласилась Шеронда и снова застыла в ожидании.

- Да вы ешьте, ешьте. Я больше вас не побеспокою. - Джеки смотрела на то, как Шеронда принялась за еду, низко склоняясь над тарелкой. - Только ещё один последний вопрос. Вы с Орделлом женаты?

- Он сказал, что мы живем как муж и жена, - ответила Шеронда, не поднимая головы.

- Вы приехали сюда на машине?

- Да, мэм. Он нанял машину, которая привезла меня сюда.

- Так значит, вы живете вместе, - сказала Джеки.

Шеронда смутилась, и Джеки вовсе не ожидала получить ответ на свой вопрос. Но ответ все же последовал.

- По большей части, - отозвалась Шеронда, по-прежнему не поднимая головы.

- Не каждый день?

- Иногда каждый день, но это только на какое-то время.

- Выходит, иногда вы не видите его по нескольку дней?

- Да, мэм.

- А вы знаете, что лежит в сумке, которую вы заберете?

- Он сказал, что там сюрприз.

Джеки затушила в пепельницу лкурок сигареты.

- Что ж, приятно было познакомиться, - сказала она на прощание, и подхватив с пода сумку Шеронда, пошла прочь.

* * *

Макс наблюдал за происходящим из бара "Капучино". Он видел, как Джеки встала из-за стола и направилась к выходу, и тогда он попросил девушку за прилавком не убирать его кофе, пообещав, скоро вернуться. Джеки не видела его. Идея Макса состояла в том, чтобы по возможности держаться неподалеку, но не подходить к ней до тех пор, пока оба они не окажутся подальше от этого места. Но план этот изменился в тот самый момент, когда он увидел, как из павильона "Кофе Чай. Компания Барни" вышел какой-то парень, и Джеки остановилась рядом с ним. Макс тоже замедлил шаг. Он следил за тем, как незнакомец, одетый в спортивную куртку, джинсы и ковбойские сапоги, берет у Джеки из рук фирменный пакет "Сакс" и запускает в него руку, не сводя при этом взгляда с нее. Этот парнеь был наверняка никто иной как Рей Николет, решивший убедиться, что она не ушла с десятью тысячасми в сумке. Макс, сам в прошлом полицейский, догадывался, о ходе мыслей Рея Николета, который, по его мнению, должен был бы думать примерно следующее: "Разве можно здесь кому-нибудь доверять?" Особенно, когда в дело вовлечен тайный информатор. Они поговорили ещё с минуту. Со стороны можно было бы подумать, что речь идет о вещах не слишком серьезных. Джеки согласно кивнула, выслушала, что ей скажет Николет, снова кивнула и зашагала прочь. Всего несколько шагов - и она скрылась за углом, а Николет остался стоять, глядя в сторону обеденного зала и разговаривая сам с собой, или же наговаривая что-то в скрытый радиомикрофон. Макс возвратился в бар "Капучино" и занял свое прежнее место, собираясь допить кофе.

Он узнал молодую негритянку, подошедшую к Джеки, эта была та женщина, что жила в доме на 31-й улице, и с которой он разговаривал в пятницу утром, когда разыскивал Орделла по тому адресу. Он до сих пор не терял надежды встретиться с ним, так как на руках у него по-прежнему оставался липовый "Ролекс", который хорошо гляделся на руке, безукоризненно точно показывал время, но все же был лишь подделкой, которая не стоила тысячи баксов. Он носил часы для оценки в ювелирный магазин, и выходило, что Уинстон был абсолютно прав - за них можно было получить не больше двух с половиной сотен.

Молодая негритянка продолжала поглощать блюда мексиканской национальной кухни, не поднимая головы и не оглядываясь по сторонам. Но вот что-то отвлекло её от еды. Повернув голову, она посмотрела на женщину за соседним столиком. За ним сидела пожилая негритянка.

Макс продолжал наблюдать.

Сторая негритянка что-то сказала. Молодая женщина взяла со стола пепельницу, которая до этого стояла перед Джеки, и передала её на соседний стол. Женщины обменялись несколькими фразами. После этого никто из них не говорил, пожилая закурила сигарету. Когда Джеки ещё сидела за столом, она разговаривала со своей темнокожей соседкой по столику, не таясь, вполне открыто. На столе перед пожилой негритянкой стояла лишь чашка кофе и не было ничего из еды. Теперь она снова сказала что-то, но на этот раз, не поворачивая головы и не глядя в сторону соседнего столика. Молодая негритянка сначала замерла, а затем снова начала торопливо есть.

Кофе-"капучино" Макса уже давно остыл.

Когда он все же допил его, то молодая негритянка уже собиралась уходить. Он видел, как она встала из-за стола и нагнулась за фирменым пакетом "Сакс", а затем выпрямилась, и ещё раз оглядевшись по сторонам, направилась к выходу из заставленного столиками бельведера. Макс видел, как она прошла мимо "Кафе Мане", мимо "Кофе Чая Барни", и повернула за угол, прежде чем уже знакомый ему парень ковбойского типа вышел из своего укрытия. Макс наблюдал издалека за тем, как Николет вначале выждал, когда негритянка удалится на некоторое расстояние от него, а затем сказал что-то в свой радиомикрофон и последовал за ней. Макс взглянул в сторону бельведера и увидел, как пожилая негритянка затушила в пепельнице сигарету.

Она ещё пару минут посидела за столиком, прежде, чем взять в руки как вам это нравится? - фирменный пакет "Сакс на Пятой Авеню" и проследовать в сторону прилавков, направляясь в противоположный конец зала.

Этот маневр уже не имел ничего общего с описанным Джеки сценарием. Но это не важно. Даже если бы она теперь держала в руках пакет из какого-нибудь другого магазина, Макс все равно последовал бы за ней: вниз по эскалатору и через нижний этаж торгового центра к "Бердайнз", а затем через магазин на улицу и затем к стоянке, где был припаркован коричневый "Меркури-седан" старой модели. С молодой негритянкой Максу однажды уже довелось видеться, и он знал, где она жила. Но с этой темнокожей леди преклонных годов, которая теперь садилась в машину, положив сумку на сидение рядом с собой и собираясь выехать со стоянки, он ещё знаком не было.

Макс записал номер машины в записную книжку и снова вошел в магазин, надеясь отыскать где-нибудь поблизости телефон. Его давнишний приятель, которого он знал ещё по прежней работе, Гарри Боланд, ныне возглавлявший тактическое подразделение, наверняка в это время должен уже быть дома, коротая свободное от службы время за стаканчиком хорошего виски. Они смогли бы поговорить за жизнь - и тогда Макс попросил бы его по старой дружбе, чтобы тот поручил бы кому-нибудь из своих подчиненных перезвонить позднее ему в контору и назвать интересующее его имя и адрес.

* * *

- Помнишь монстра из ужастика "Чужой"? Там был такой страшила, который пожирал людей, - говорил Орделл. - Так вот, он в упор таращится на Сигурни Уивер в неглиже, и ему как будто на это совсем наплевать. И глядя на это безобразие, тебе просто-таки хочется крикнуть ему: "Протри глаза, придурок, это же Сигурни Уивер в одних трусах! Чего же ты ждешь?"

- Ты вспомнил об этом из-за Джеральда? - спросил у него Луис.

- Из-за того, что он не спешил утащить Мелани в какой-нибудь укромный уголок, чтобы там поскорее залезть на нее. Вместо этого он идет с ней в кухню и варит для неё кофе.

- Но ведь в конце концов все получилось, - возразил Луис. Он теперь и сам был замешан в этом деле, пути назад не было.

- Да уж... Старушка Мелани не подкачала.

- А ты сам стал бы в него стрелять?

- Только в случае крайней необходимости.

- Крайней необходимости - да ещё немного, и он изуродовал бы тебя как бог черепаху...

Теперь их разговор был похож на тот, что обычно происходил между ними и много лет назад. Орделл как всегда подтрунивал над ним. Они ехали в "Мерседесе" Орделла, направляясь к дому, где жила Симона. Дело было во вторник ранним вечером. Теперь Луис знал, почему Орделл поселил его именно там. Это было сделано вовсе не ради его увеселения. Прежде всего ему вменялось в обязанность охранять деньги, которые Симона приносила домой. Таким образом Орделл все больше и больше вовлекал его в свой бизнес.

В понедельник поздно ночью они вместе с Орделлом наведались в промышленный район близ Острейлен-Авеню, застроенный сдаваемыми в аренду складами и неизменными автомастерскими с рядами гаражей; Орделл был предельно осторожен и прежде всего удостоверился, что за ними нет слежки, и им удалось пробраться сюда никем незамеченными. Он снял висячий замок, поднял дверь арендуемого им склада, и луч его карманного фонарика советил открывшееся перед ними помещение. Чего здесь только не было: огнестрельное оружие военного образца, благодаря стараниям мастера ставшее теперь полностью автоматическим, ящики с глушителями, живо напомнившие Луису о деталях на фабричных лотках, пулемет М-60 и противотанковые гранотаметы, которые они в тот же день забрали из дома Джеральда. Орделл сказал, что завтра-послезавтра ночью весь этот хлам будет упакован, загружен в автофургон и перевезен в Исламораду, на Рифы, где его погрузят на судно Мистера Уолкера, которое оттуда возьмет курс на Багамы. Там Мистер Уолкер передаст весь груз посреднику, закупающему оружие для колумбийских наркодельцов, и получит за него деньги. Здесь находится товара на добрых двести тысяч, и даже после вычета всех расходов и издержек, общая сумма, осевшая на его счете в тамошнем банке, вплотную приблизится к миллиону.

Обо всем об этом он доверительно рассказывал Луису, пока они стояли в темноте.

Даже доверил ему ключ от замка, чтобы он мог перевезти сюда ещё несколько единиц оружия - ТЕС-9 - которые все ещё хранились в доме Симоны.

Луис слышал такой знакомый голос своего давнишнего приятеля, и в нем крепла уверенность, что вовсе не Орделл пытался подставить его, а сама Мелани.

- Я надеюсь, расклад тебе ясен, - говорил Орделл. - Ты можешь разом стать богатым, но с другой стороны начинаешь также подмечать и кое-какие, я бы сказал, занимательные, ньюансы. Такие приколы, на которые никто другой на твоем месте не стал бы обращать внимания. Понимаешь, о чем я говорю? Ты единственный из белых, на чье понимание я всегда мог расчитывать. А вот с Мелани этого не получается. Мелани может запросто ляпнуть какую-нибудь глупость, даже не заметив этого. Но иногда она делает это специально, желая продемонстривать свое остроумие, которого она лишена по жизни. Помнишь, когда мы все вместе возвращались на машине от Джеральда? Ты её слышал? А как она объявила: "А вы, мальчики, оказывается, все такие же придурки как и раньше." Видал? Она считает, что если она застрелила того мужика, то теперь ей дозволено болтать все, что только придет в голову. Как будто бы она шутит, а мне и ответить-то на это нечего.

- Так ты и промолчал, - заметил Луис.

- Промолчал, но я ей это ещё припомню. Потому что она завела моду выставить тебя дураком и считает, что это очень весело и остроумно. А я терпеть не могу, когда надо мной смеются и никому не даю спуску, за исключением людей особо мной уважаемых.

- Ты ей доверяешь? - спросил Луис.

- Ни в коем случае, - отозвался Орделл, - с тех самых пор, как впервые увидел. Я постоянно приглядываю за ней, и все же время от времени она умудряется преподносить мне сюрпризы. Как, например, с этим пистолетом. Крохотный "Вальтер .32" - слышал, как громко пальнул? Должно быть она тайком стащила его у меня же, да так, что я даже не знал, что она, оказывается, при оружии. А то где бы ещё ей взять пистолет, за который в лучшем случае пришлось бы выложить восемь сотен? Ведь не купила же она его, в самом деле.

- Я тоже стану за ней присматривать.

Отвлекшись от дороги - они ехали по Виндзор-Авеню, Орделл пристально взглянул на Луиса.

- Она пытается настроить тебя против меня?... Можешь не отвечать, уж я-то её хорошо знаю. Прежде чем что-то сделать, она десять раз подумает, чтобы уж быть уверенной в удаче наверняка. Она выпустила в Верзилу пять пуль, так?

- Четыре, - поправил Луис.

- Ну, хорошо, пусть будет четыре. А в обойме их семь. Тогда отчего же она не избавилась от меня сразу же, как только ей предоставилась такая возможность? И ты знаешь, почему? Потому что она не уверена, что ты сумеешь занять мое место. Ты ведь тоже мог пристрелить Верзилу, а заодно и меня вместе с ним, но ты этого нне сделал. И тогда Мелани подумала: "Фу ты, черт, и этот слабак ни на что не способен". Она из тех, кто никогда не сделают ставки, прежде чем не будут точно знать, кто победит.

- Так на кой черт ты держишь её при себе?

Орделл усмехнулся в ответ.

- Потому что она моя девчонка. А теперь у меня есть ты, и я уверен, что в случае чего ты сможешь прикрыть меня...

- Ты слишком рискуешь, - сказал Луис. - Ты находишься на виду у всех. Слишком уж многие знают, чем ты занимаешься.

- Выгодное дело, - ответил Орделл, - всегда сопряжено с риском. Эти люди нужны мне, пока дело не будет доведено до конца. Я знаю, кому можно доверять, а кому нет. Единственный из моих людей, кто волнует меня на данный момент - это Куджо. Я уже рассказывал тебе о нем. Его уже перевезли в "Ган-Клаб". Я позвонил, и мне сказали, что размер залога за него ещё не назначен. Я бы с радостью вытащил бы его оттуда и послал куда подальше, только боюсь, что за это могут назначить такую сумму, которую будет невозможно заплатить иначе, как наличными, а их-то как раз сейчас у меня и нет. Я не думаю, что им удастся с ходу его расколоть, чтобы он выложил все, что знает обо мне. Еще какое-то время он будет строить из себя крутого, а мне только этого и надо. Продержаться бы ещё пару дней, а потом свалить отсюда.

Они свернули с Виндзор на 30-ю улицу и в конце концов остановились перед домом с оштукатуренными стенами, выстроенным на испанский манер, где жила Симона.

- Ну так ты перевезешь остальные пушки на склад? - напомнил Орделл.

- Сегодня же вечером.

И тогда Орделл задал ещё один вопрос.

- Послушай, я ведь так от тебя и не услышал, оттрахал ты уже мою старуху или ещё нет?

18

Николет посетил его вечером во вторник, когда в конторе обычно было больше всего работы. Он показал свое удостоверение, обменялся рукопожатем с Максом, а затем и с Уинстоном, сказав при этом:

- Уинстон Вилли Пауэлл... В детстве отец почти всегда брал меня с собой посмотреть на боксерские поединки, что проводились в "Конвеншн-Центр" Майями. Я видел, как вы тогда уложили Томми Лаглесиа и парня, которого звали Хесус Диаз, Хе-сус. До сих пор помню, как я тогда ещё думал: "Что это за имя? С таким именем он никогда не победит." Вы одержали победу в тридцати-девяти профессиональных боях, и лишь в двух вам было засчитано поражение?

- Да, было такое дело, - признался Уинстон.

- Для меня большая честь иметь возможность пожать вашу руку, - сказал Николет и сел у стола Макса, повернувшись к Уинстону спиной. - Встрече с вами я тоже чрезвычайно рад. Про вас же просто легенды ходят, я имею в виду то, как в былые времена вы за два-три дня раскрывали дела об убийствах.

- Мне просто больше ничего не оставалось, - ответил Макс, - иначе потом было бы ещё трудней.

- Я понимаю, что вы имеете в виду, - согласился Николет. - Чем дальше дело лежит без движания... - Тут зазвонил телефон, и он замолчал, пока Уинстон наконец не поднял трубку. - У меня сейчас возникла одна проблема, и я подумал, что, возможно, вы сможете помочь мне в моем деле. Вы же сами работали в полиции и знаете, с какими трудностями приходится сталкиваться, чтобы добиться обвинительного приговора.

- Если речь идет об Орделле Робби, - сказал Макс, - то мне известен лишь его адрес, и к тому же я совершенно не уверен, что живет он именно так.

Николет усмехнулся.

- А почему вы думаете, что я собираюсь говорить именно о нем?

- Я ждал, что рано или поздно вы все же обратитесь ко мне.

- Косвенно это и его тоже касается, - продолжал Николет. - Вы знаете парня, который подстрелил Тайлера, агента из Департамента по борьбе с преступностью? Мы уверены, что он работает на Орделла.

- Халон Миллер-младший, - покачал головой Макс. - С тех пор, как ему исполнилось шестнадцать, я несколько раз оформлял на него поручительства.

- Вот как? - переспросил Николет, пристально глядя на Макса, всем своим видом выказывая неподдельный интерес к этой теме.

Должно быть, эти сведения и были той большой услугой, на которую парень так рассчитывал.

- Семнадцать арестов, и, кажется, девять илидесять судимостей, сказал Николет, - крутой парнишка, о тюрьме знает не понаслышке. Мы взяли его с краденым пистолетом, на угнанной машине... Мы видели его во двое перед домом Орделла. Вообще-то, он подъехал туда практически сразу же за вами.

- В пятницу, значит, - сказал Макс. - А ещё к тому же покушение на убийство, нападение на федерального агента, незаконное ношение оружия... Снова зазвонил телефон, и Макс взглянул на Уинстона, когда тот снял трубку. - Что еще?

- Он понимает, что он уже по уши в дерьме, - сказал Николет, - но зато среди своих, в тюрьме теперь он герой: ещё бы, подстрелил полицейского. Хромает, но все равно уже ходит - я ведь тогда в него девять пуль засадил, да так, что едва не отстрелил ему член, жаль, промахнулся немного. А все из-за этого дурацкого тонированного стекла в машине. Пришлось стрелять наугад.

- Значит, говорить с вами он не желает, - подытожил Макс.

- Молчит, только глядит злобно.

- Улик против него у вас вполне достаточно.

- Это он знает. Но я решил пойти другим путем. Я ему говорю: "Послушай, Куджо, а вед я мог запросто убить тебя, но не сделал этого. Так что теперь ты вроде как мой должник. Давай лучше поговорим об Орделле Робби." А он мне: "О ком?". Я ему снова: "Расскажи мне, что ты знаешь о нем." А он мне: "О ком?" А я ему на это: "Да что ты заладил как попугай". Вот так он и торчит в тюрьме, и залог за него не назначают... И тогда мне на ум пришла одна идея. Я сказал ему: "А что если я вытащу тебя отсюда? Хочешь?" После этого мне наконец удалось обратить на себя его внимание. Я ему сказал: "За это я прошу тебя об одном. Я не заставлю тебя становиться стукачом. Я только хочу, чтобы ты представил меня Орделлу. Скажи ему, что я обращался к тебе несколько недель тому назад и просил помочь достать оружие. Все, больше от тебя ничего не потребуется. Дальше я и сам управлюсь."

- Да? - переспросил Макс. Он выжидал.

- Именно так. Я подберусь поближе к Орделлу, стану всячески ему угождать, заискивать, и он в конце концов покажет мне свои пулеметы.

- Но вы только что сказали, что залог не назначен. Но насчет этого я смогу договориться в федеральном магистрате.

- И на какую сумму рассчитываете?

- Двадцать пять тысяч. Но, видите ли, это станет возможным лишь если вы согласитесь помочь нам.

- Кем вносится залог?

- В том-то и дело, что никто ничего платить не будет. Вот почему я сказал, что рассчитываю на вашу помощь.

Макс невольно улыбнулся. Он перевел взгляд на Уинстона, который к тому времени уже закончил разговаривать по телефону и положил трубку.

- Слышал? Этот господин хочет от нас, чтобы мы за просто так, без залога, без приплаты к нему, оформили бы поручительство на двадцать пять штук за парня, который до этого семнадцать раз попадал под арест и не далее как несколько дней назад подстрелил полицейского.

Теперь улыбался и Уинстон.

Николет взглянул на него через плечо.

- Я прошу об одолжении. Что же в этом смешного?

- Вы ведете речь о парне, - продолжал Макс, - который при первой же возможности постарается удариться в бега. Он представляет угрозу для общества... Он пристрелит ещё кого-либо, может быть какого-нибудь очередного полицейского и поспешит смыться, а мы так и останемся при своих интересах.

Николет же, по-видимому, был с ним не согласен.

- Сначала выслушайте меня, ладно? Я гарантирую, что не выпущу его из своего поля зрения. Но даже если предположить невозможное, даже если он сбежит, то этих двадцати тысяч вы не лишитесь в любом случае. Это я вам обещаю. Я уже обо всем договорился с судьей. Она знает о каждом нашем шаге и о том, что это не ординарный случай поручительства.

- А что если она умрет, выйдет на пенсию, перейдет на другую работу, если её молнией убьет, в конце концов... так что, перестаньте, - отмахнулся Макс. - По-вашему, я что, похож на идиота? Думаете, я настолько выжил из ума, чтобы подписаться под гарантией на двадцать пять тысяч, имея в замен только ваше честное слово, что деньги по ней у меня никогда не стребуют? Он перевел взгляд на Уинстона. - Ты когда-нибудь слыхивал о чем-нибудь подобном?

- А как же. Я знаю, что один поручитель из Маями в свое время дал себя уговорить, - ответил Уинстон. - Тогда шла речь о десяти тысячах. После того, как подсудимый благополучно ударился в бега, дело передали в другой суд. Новый судья заявил, что ничему такому он верить не собирается, и нашему поручителю пришлось раскошелиться.

- Я принесу заверенную расписку, - поспешил предложить Николет.

Уинстон лишь молча покачал головой.

- Надеетесь, что суд подпишется под заявлением, утверждающим, что это поручительство "понарошку"? Тогда имейте в виду, что у них даже обычную доверенность бывает совсем непросто подписать. - Макс замолчал, а потом добавил: - Но вопреки моему здравому смыслу я частично готов пойти вам навстречу. Если вы все же найдете кого-нибудь, кто сможет внести залог, мы не станем брать с вас десяти процентов полагающегося нам вознаграждения. А как насчет вас? У вас есть дом?

- Он достался моей бывшей жене, - ответил Николет.

- Я вам сочувствую, - сказал Макс. - Кстати, другая причина, гарантирующая вероятнейший неуспех подобной затеи, в том, что все в их шайке уже будут знать, что Халон заключил с вами сделку. Он даже может сам подать им некий условный знак, означающий: "Я шпион". Одно из двух: или он сбежит, или его убьют свои же.

Николет снова пристально посмотрел на него.

- А я был уверен, что вы не откажетесь.

- Это почему же?

- Вы сами побывали в шкуре полицейского, и знаете каково это. Тем более, что вы и сами в накладе не остались бы.

- Я вам искренне сочувствую, - сказал Макс. - Но только о какой выгоде разговор?

- Ну, я полагаю, у вас тоже есть свои проблемы, - ответил Николет. Например, вы оформляете поручительство на какого-нибудь парня, а он вдруг исчезает?...

- В таком случае, мы отправляемся вслед за ним и доставляем обратно, не дал ему договорить Макс.

- Но именно этого-то парня вам и не удастся разыскать, потому что его безопасность надежно обеспечена федеральной программой по защите свидетелей. А что если кто-нибудь из ребят, на которых вы оформляете крупные поручительства, исчезнут подобным образом?

Макс взглянул на Уинстона.

- Похоже, он нам угрожает.

- А ты спроси у него, - сказал Уинстон, - давно ли его били последний раз?

Николет обернулся к нему, беззлобно усмехаясь.

- Да вы что, я же лишь пошутил. Мы же с вами на одной стороне.

- До тех пор, пока никто не переступает черту, - проворчал Уинстон.

Николет с невинным видом смотрел на Макса.

- Я же пошутил, только-то и всего.

Макс молча кивнул. Может быть и пошутил, а может быть и нет. Этот юнец был ещё слишком молод, чересчур настойчив и самоуверен, и теперь ему не терпелось поскорее добраться до Орделла Робби и засадить его за решетку. Против этого у Макса возражений не было, и поэтому он сказал:

- Советую вам проверить одного жука по имени Луис Гара, освобожден из тюрьмы пару месяцев назад - точнее не скажу, сам не знаю. Запросите "Общество взаимопомощи Глэдиса" в Маями. Попробуйте подобраться к нему. Я думаю, он выведет вас на Орделла.

Они ещё несколько минут поговорили о Луисе Гара, после чего Николет ушел.

- Тут тебе звонили, - сказал Уинстон после того, как они остались одни. - Назвали имя... - Уинстон заглянул в лежавший на столе перед ним блокнот. - Симона Харрисон, проживает на 30-й улице. Кто это?

Макс недоуменно покачал головой.

- Понятия не имею.

- Она ездит на "'85 Меркури".

* * *

Специально для Луиса Симона исполняла репертуар Марты и Ванделлас: на смену "Жаркой волне" пришли "Зыбучие пески". Луис сидел, кивая головой, и иногда даже попадая в такт, то и дело попивая ром. Выпивка тоже была её. Затем он принялся хлопать, и Симоне пришлось отвлечься - "Нет, милый, вот как надо" - и задать ему ритм. Ром помог ему окончательно раскрепоститься. Затем вместе с Мэри Уэллс она исполнила песню "Мой парень". Потом настал черед "Что с тобой, малыш" в исполнении все той же Мэри Уэллс и Марвина Гайе, и Симона протянула руки Луису, приглашая его составить ей компанию и выступить в роли Марвела Гайе. Луис сказал, что он не знает слов этой песни. Сказать по правде, он не знал ещё много чего, но зато он был большим, крепким мужиком, с упругими мускулами и волосатой грудью. "А ты слушай слова, сладкий ты мой. Вот и запомнишь. Иди сюда и делай вот так," она показала ему, как нужно, свободно держа руки, ме-е-едленно двигать бедрами, ясно? Мечтательно глядя на своего партнера, и желая отвлечь его от созерцания собственных ног, Симона сказала:

- Это должно быть вот здесь, в самом тебе, - она положила руку на живот, - а не где-то на полу.

Он схватил её и притянул к себе, все ещё продолжая двигаться под музыку.

- Пойдем в спальню.

- Радость моя, но там же нельзя танцевать.

Когда он принялся водить руками по всему её телу и в конце концов запустил руку под юбку, Симона поинтересовалась:

- Что ты там ищешь?

- Уже нашел.

- Да уж, кажется и в самом деле...

- Пошли в спальню.

- Малыш, только не надо рвать белье. Эти трусы я только сегодня купила.

- А я могу. Запросто.

Новое белье напомнило ей о недавнем походе по магазинам, где она встретила девчонку, с которой должна была там встретиться и сказала:

- Деньги нужно прибрать подальше. Нечего им валяться на виду.

- Ладно.

- Их нужно спрятать.

- А я сейчас спрячу свою вещицу.

Белые мужики любили говорить что-нибудь такое остроумное. Даже вот такие отъявленные уголовники, как этот.

- Правда? Тебе хорошо со мной, малыш? Даааа... Но только не рви белье, ладно, сладкий мой? Если тебе нравится рвать белье, то я специально для тебя пойду и надену старое.

* * *

Макс нажал кнопку звонка и замер в ожидании. Из дома доносилась музыка, в которой он постепенно узнал мелодию из старого детройтского репертуара, это было что-то знакомое, хотя припомнить название группы, или что за песню они исполняли, ему так и не удалось. Он снова позвонил, и ему пришлось прождать ещё минуту, прежде, чем женский голос из-за двери спросил:

- Что вам нужно?

- Мне нужен Орделл, - ответил Макс, глядя в глазок. Было слишком темно, чтобы она могла разглядеть его через глазок, для этого ей пришлось бы включить свет на крыльце.

- Его здесь нет.

- Но я должен с ним встретиться.

- Где?

- Здесь. Он сказал в девять. - На часах было без десяти девять вечера.

- Подождите.

На противоположной стороне улицы дети затеяли какую-то шумную игру, и Макс подумал, что в столь поздний час им следовалось бы уже давно отправиться по домам.

За дверью раздался мужской голос.

- Чего вам надо?

- Я уже сказал об этом леди. У меня встреча с Орделлом.

За дверью наступило молчание.

- Вы полицейский?

- Я поручитель. Включите свет на крыльце, и я покажу вам мое удостоверение.

- Я так и подумал, - произнес мудской голос за дверью.

Теперь он звучал уверенно.

Дверь отворилась, и за ней Макс увидел Луиса Гара, который стоял на пороге в одних брюках, без рубашки, почесывая волосатую грудь. Макс мгновенно установил взаимосвязь: оба были приятелями Орделла, этим можно было объяснить пребываниме Луиса в этом доме, но не то, чем он занимался с этой женщиной.

- Никакой встречи Орделл тебе не назначал, - нарушил молчание Луис. А не то он мне обязательно сказал бы.

- Значит, ты работаешь на него, - сказал Макс. - Ну а я как раз разыскивал вас обоих, и видно труды мои не напрасны.

С этими словами он перешагнул порог дома, оттолкнув Луиса от двери плечо, отчего тот едва не потерял равновесие, падая на дверь, которая с грохотом ударилась о стену, оказываясь распахнутой настежь. Макс обернулся в его сторону.

- С тобой все в порядке?

Тут снова голос подала женщина.

- Слушайте, мне здесь только мордобоя не хватало.

Она стояла в прихожей, запахнув на себе халат, босиком, но зато с макияжем на лице - густо наложенные голубые тени и ярко-красная помада - а волосы старательно уложены в замысловатую прическу. Что здесь происходит? Оба они полураздеты, на кофейном столике в гостиной стоят бутылки с кока-колой и пуэрториканским ромом, но стаканов нет, играет музыка.

- Госпожа Харрисон, - сказал Макс, - вы не подскажете мне, что это за группа?

- "Марвелеттс", - ответила Симона. - Онни мне очень нравятся. - Она подошла к стерео и выключила его.

Макс продолжал разглядываить её.

- А этот господин здесь тоже живет?

Луис теперь стоял рядом со столиком, на котором стояли бутылки. Негритянка подошла к низкому мягкому креслу и села, закинув ногу на ногу.

- Если вы хотите узнать что-то о Луисе, то почему бы вам не спросить об этом у него? Вот он, стоит перед вами.

- Извините за беспокойство, - сказал Макс. - Мы с ним и на улице можем поболтать.

- Да что вы, не стоит, - Симона взяла со стола недопитую бутылку с кока-колой. - Просто ведите себя прилично.

Она решила наблюдать за происходящим со стороны.

Макс затруднялся даже приблизительно определить для себя её возраст: вызывающе яркий макияж, а волосы зачесаны наверх и уложены в элегантную прическу, в которую была вплетена нитка жемчуга.

- Раньше Луис рработал на меня.

- Вот как? Что ж, очень интересно, - отозвалась женщина.

- А уходя, он выломал входную дверь моего офиса и позаимсотвовал из конторы парочку "пушек".

- Это которых? - нагло поинтересовался Луис. - Уж не "Моссберг" ли и "Питон"?

Макс видел, что четыре года, проведенные в тюрьме штата, не прошли для Луиса даром, теперь он стоял, подбоченясь, демонстрируя перед ним свои мускулы. Но его выдавал взгляд, который скорее можно было назвать остекленевшим, чем угрожающим: Луис был слишком пьян для того, чтобы изображать из себя супермена.

- Луис, ты никогда не пойдешь на это, - сказал Макс.

Этот парень сам не ведал, чего творит.

- Где мое оружие?

Луис пожал плечами плечами.

- У тебя в машине?

- Он её кому-то одолжил, - подала голос Симона. - И никакого оружия здесь нет, так же как и его машины. Или что, станете обыскивать дом, чтобы убедиться вру я или нет?

- Он не имеет права, - возразил Луис.

Макс обернулся к нему.

- Хочешь, чтобы я вызвал полицию?

- Только попробуй сунуть свой нос куда-нибудь, я тебя живо остановлю.

Макс пожалел, что не прихватил с собой свое ружье, стреляющее шариковыми пулями. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака автоматический "Браунинг" и направил его на Луиса.

- Сядь и не выступай. А не то буду стрелять. Нет, убивать я тебя не стану. Просто подстрелю, чтобы ты сначала как следует помучился от боли, а потом ещё остался калекой на всю жизнь. - Он перевел взгля на притихшую женщину. - Возможно это даже могло бы спасти ему жизнь.

Она кивнула, оставаясь сидеть в своем кресле.

- Возможно.

- Вы только представьте себе, мадам: человек выходит из тюрьмы и начинает усиленно добиваться того, чтобы его снова туда засадили.

- Он просто ничего не может с собой поделать, - сказала на это Симона. - Вы слышали историю о том, как скорпион попросил черепаху перевезти его через реку?

- Что-то не припоминаю ничего подобного.

- Тогда слушайте. Этот скорпион попросил черепаху перевезти его через реку на другой берег. Черепаха ответила: "Ишь, каккой хитрый. А ты возьмешь и ужалишь меня?" Тогда скорпион сказал: "Но тогда мы оба утонули бы. Ты думаешь, я хочу совершить самоубийство?" И черепаха согласилась. И когда они были уже на самой середине реки, скорпион ужалил черепаху. Оба пошли ко дну, и черепаха говорит: "Ты что, придурок? Зачем ты это сделал?" А скорпион ответил ей на это: "Ничего не поделаешь, приятель, это моя натура. Я таков, каков есть."

Макс кивнул.

- Поучительная история.

- Скорпион сказал: "Я таков, каков есть", - повторила Симона. - И он такой же, и все они, выходящие и выходившие из тюряги на волю. Они ждут-не дождутся, чтобы поскорее попасть обратно.

- Я сейчас собираюсь осмотреть дом, - сказал Макс.

- А разрешения вы не собираетесь спросить?

Макс молча покачал головой.

- Вы наглядно знаете, как выглядит то, что вы ищите? Вы сможете это опознать?

- Пистолет и револьвер.

- Ладно, начинайте, - согласилась Симона. - А что если вам попадется на глаза ещё что-нибудь? Вы это тоже заберете? Но только запомните, что тогда по вашу душу будет охотиться уже совсем другой человек. Ясно? И у него столько оружия, сколько вы в своей жизни никогда не видели.

* * *

Луис неподвижно сидел в кресле, вцепившись в подлокотники, пытаясь шаг за шагом проанализировать ситуацию. Он думал. Нет, а с чего, собственно говоря, все началось? Они занимаются любовью, она сверху, и он уже готов вот-вот кончить, а по дому ошивается этот нахал?

Звонок в дверь. Она встает, и говорит, что это, должно быть, Орделл. Скорее всего, ему что-то понадобилось, и теперь он звонит, вместо того, чтобы войти сразу и застать их врасплох. Возвращается в комнату, говорит, что это не Орделл, а какой-то мужик. Он надевает брюки и идет к двери. Боже праведный, это же Макс Черри. Так в чем же дело? Откуда Макс знает об этом доме, если только Орделл сам ему об этом не рассказал? Врет, что у них с Орделлом назначена встреча. Хотя может быть это правда. Пусть заходит. Что я с ним не справлюсь, что ли? Так, теперь припоминает ему те "пушки", так вот же тебе, получай. Да? Уж не "Моссберг" ли это и "Питон"? Полное спокойствие, наплевать на все. Если будет продолжать приставать, пошел он к черту. Да и что он может следать? Все равно ничего не докажет.

Но на деле все было не так. Все случилось намного стремительнее, и он совершенно не был к этому готов. Ему следовало хорошенько подумать, прежде, чем открывать перед ним дверь. А то стоило ему лишь только войти в дом, как он тут же перехватил иннициативу.

- Что-то я не в форме, - признался Луис Симоне.

- А по мне все в порядке, малыш.

- Это было вчера, а сегодня уже нет. Я не чувствую своего преимущества. Понимаешь, я не готов.

- Что за чушь ты несешь. Его "пушки" у тебя?

- Не здесь.

- Тогда чего беспокоиться? Он же не из полиции.

- А что если бы он был из полиции.

- Тогда ты не стал бы пускать его в дом, правда? Наверное у тебя за время отсидки немного того, крыша съехала. Такое иногда случается.

- И я о том же. Когда я был в тюрьме, все было в порядке, я был в форме. А на воле - на воле быстро теряешь преимущество, свое чувство... на, сама знаешь.

Она вздохнула.

- Да уж, я знаю, малыш. - Подняв взгляд, она увидела Макса. - Вот это да...

Макс появился из коридора с фирменным пластиковым пакетом "Сакс на Пятой Авеню". Рукоятка пистолета торчала из-за пояса брюк.

- Я забыла вам сказать, что это тоже брать не следует, - поспешно сказала Симона и тут же обратилась к Луису. - Ты это видел? Ты свидетель, что это не я забрала. Это вот этот человек, на которого ты раньше работал.

Луис ждал, когда же наконец Макс вспомнит о своих пистолетах, но тот разговаривал с Симоной.

- Скажите Орделлу, что мы с ним квиты. В спальне я оставил кое-что для него.

- А что именно, - поинтересовалась Симона, - уж не расписку ли?

Макс понимающе улыбнулся ей, и Луис уже начал было подумывать, а не упустил ли он что-нибудь из виду, а не знакомы ли эти двое между собой. Макс снова заговорил, обращаясь к ней.

- Я бы посоветовал Орделлу вывезти отсюда те пулеметы, что сейчас сложены у вас в чулане, сегодня же ночью, и по возможности поторопиться. Если их здесь найдет полиция, то вы лишитесь дома.

Макс направился к двери. Симона помахала рукой ему вслед.

Луис глядел на нее, думая о пулеметах ТЕС-9, спрятанных в чулане, которые он должен был вывезти отсюда и переложить в тайник. Повернув голову, он видел, как Макс открыл дверь и вышел на улицу, унося с собой черную пластиковую сумку. Еще некоторое время Луис оставался сидеть неподвижно, тупо глядя на дверь.

Симона встала и направилась к двери, ведущей в спальню.

Луис подумал о том, что наверное пить ром ему больше не следует. Или может быть стоит найти стакан и выпить еще. "Ром и Кока-кола" в исполнении "Эндрю Систерз". Он начал пить ещё днем, в баре "У Кейси" на Оушен-Молл, стараясь не попадаться на глаза Мелани, думая о ней как о чудовище в женском обличье. Днем виски, вечером - ром, и все это без закуски... Для таких подвигов нужно быть всегда в хорошей форме, чего в свое время и требовал от него каждый день, проведенный в тюрьме. А на это уходило слишком много сил.

Симона вошла в гостиную с пачкой денег в одной руке и золотым "Ролексом" в другой.

- Слушай, а этот придурок где-нибудь работает? У него есть работа? спросила она.

Луис глядел на то, как она села в кресло у кофеного столика и принялась пересчитывать стодолларовые банкноты.

- Он поручитель.

- Я спросила об этом, - пояснила Симона, - потому что грабитель из него никудышний.

19

- Ты принес мне подарок.

Это было первое, что сказала Джеки, глядя на черный фирменный пакет; пытаясь догадаться, что в нем лежит, и явно не слишком-то радуясь, во всяком случае на этот, глядя на него без блеска в глазах. Макс покачал головой, протягивая ей пакет.

- Возьми.

Сумку она у него не взяла, а вместо этого убрала обе руки за спину, засовывая ладони в задние карманы тесных джинсов., и тогда он улыбнулся.

- Бери-бери. Это твое. Это тот же самый пакет, который ты передала девчонке за столиком, а та после твоего ухода, обернулась, и всучила это другой мадам, которая - готов спорить на что угодно - никоим образом не вписывалась в твои планы. Эта самая мадам оказалась подружкой одного весьма примечательного господина, Луиса Гара, в прошлом грабителя, который одно время работал на меня, а теперь, судя по всему, работает на Орделла. Так может быть ты все же пригласишь меня войти и предложишь выпить или нет?

Он видел, как ещё некоторое время она озадаченно разглядывала пакет с надписью "Сакс", словно желая понять что-то для себя, а затем развернулась и прошла в кухню. Макс закрыл за собой дверь и проследовал за ней; в кухне он водрузил пакет на стол. Она не спросила его ни о чем: ни пока доставала лед из холодильника, ни пока смешивала коктейль, так что он начал свой рассказ по собственной иннициативе: о том, как он узнал имя той женщины и её адрес, как приехал туда, как повстречал там Луиса Гара, который несколькими днями раньше украл пистолеты у него из конторы... Джеки подала ему бокал. Она слушала, не перебивая, но в то же время и не выказывая особого интереса. Сделав небольшой глоток, Макс продолжал рассказывать ей о том, как он обыскал весь дом в поиске своего собственного оружия, и в стенном шкафу спальни нашел вот этот пакет с десятью тысячами долларов. Теперь Джеки пристально разглядывала его. Сунув руку в пакет, он достал оттуда десять стодолларовых банкнот и разложил их на столе, сказав, что все они меченные - вот в этом месте.

Теперь она, казалось, была заинтригована.

- Ты забрал у него деньги.

Это была вторая фраза, произнесенная ею.

- Он задолжал мне, - сказал Макс и подробно объяснил ей, что это и есть его комиссионное вознаграждение за её десяти тысячное поручительство, и что остальные десять тысяч и золотые часы он оставил этой женщине.

- Но тысячу-то ты забрал.

- Я знал, что это его...

- Просто так взял и все?

- Хочешь сказать, не возникнет ли у меня в этой связи проблем?

Она жестом позвала его за собой, и он пошел, глядя сзади на её белую футболку, на то, как покачиваются её бедра, обтянутые голубыми джинсами, проследовав за ней через освещенную электрическим светом лампы гостиную и выходя на балкон, чтобы постоять здесь в темноте рядом с ней, облокотившись о металлические перила.

- Я хочу сказать, неужели это было так просто: взял деньги и ушел?

- Я взял только то, что он был мне должен. И ничего сверх того.

- Ты уверен, что это его деньги?

- Я знаю наверняка, что это те самые, которые ты привезла. Они все помечены.

- Значит, в том, что ты забрал их из чужого дома нет ничего особенного.

Джеки тихо заигрывала с ним, здесь, тремя этажами выше чернующих внизу очертаний деревьев и зарослей кустарника, растущего во дворе, оранжевых огоньков фонарей, которыми была освещена дорожка, достаточно высоко для того, чтобы этой ночью Макс смог наконец почувствовать себя наедине с ней. Он знал, что она делает.

- Вообще-то не имею такого обыкновения.

- Но сегодня решил попробовать.

- Принимая во внимание, что это за человек.

- И то, как он зарабатывает эти деньги?

- Об этом я как-то не думал.

- Ты уверен, что он не станет звонить в полицию.

- Признаться, у меня промелькнула подобная мысль.

- Это уже радует.

- До некоторой степени.

- И от угрызений совести ты не страдаешь.

Она была совсем рядом. Стоило только протянуть руку и он смог бы прикоснуться к ней.

- Это несколько другой случай, - сказал Макс. Она выжидающе молчала, и тогда он продолжил: - Я не увидел бы в этом ничего особенного, даже если мне пришлось забрать у них полмиллиона и преспокойненько удалиться.

- Так за чем же дело стало, - проговорила Джеки. - Мы же знаем, что он не станет звонить в полицию...

- Нет, он самолично явится за тобой.

- Он будет в тюрьме.

Макс следил за тем, как она поднесла к губам бокал, а затем бросила взгляд в сторону гостиной, и на мгновение в её зеленых глазах отразился яркий свет лампы. Ему хотелось прикоснуться к её лицу.

- Думай об этом, как о деньгах, которые вообще здесь никогда не должны были бы появиться. Я имею в виду то, каким образом они ему достались, сказала Джеки. - Я хочу сказать, разве кто-то может законно претендовать на них?

- Федералы, - отозвался Макс, - для них это доказательство.

- Доказательством это может стать лишь тогда, когда это попадет к ним в руки. А пока что это просто деньги. Им нужен Орделл. А деньги их не интересуют, потому что для того, чтобы засадить его за решетку им нужны другие доказательства. Конечно, они и деньги станут искать - а их уже нет, пропали... Так что и не видать им денежек, как своих ушей.

- Ты мыслишь очень рационально.

- Ничего не поделаешь, без этого не обойтись, если уж взялся за дело и хочешь довести его до конца. Потому что нельзя допустить, чтобы в твои мысли закрались хотя бы малейшие сомнения, из-за которых все может пойти наперекосяк. Ты ведь ищешь работу, правда? - её голос звучал очень тихо. Я знаю, ты ищешь нечто, чего прежде у тебя, кажется, не было никогда.

Его пальцы коснулись её лица. Он заглянул ей в глаза.

Он поцеловал её, проводя рукой по волосам, и затем снова посмотрел ей в лицо, казавшеея поразительно бледным в темноте. Не сводя с него глаз, она отвела в сторону руку и разжала пальцы, и её хрустальный бокал полетел вниз, в ночную темень двора. Звона разбитого стекла он так и не услышал. Он почувствовал, как её руки скользнули ему под пиджак, обнимая его, как её пальцы коснулись его тела. Макс тоже протянул руку через перила балкона и выпустил свой недопитый бокал.

* * *

Еще мгновение она смотрела на него и пороговорила: "Ты забрал его деньги," - и он уже не сомневался, что сейчас они окажутся в постели, и что его жизнь начинает круто меняться.

Они занимались любовью в темноте, отбросив в сторону покрывало. Просто разделись и занялись любовью. Она ненадолго ушла и вернулась, по-прежнему оставаясь обнаженной, с сигаретами и выпивкой. Он так много хотел ей сказать, но она молчала, и он тоже молчал. Потом, попозже, он обязательно посоветует ей рассказать в полиции и о Луисе Гара; это будет лишь на пользу. Она обняла его.

Они снова занялись любовью, на этот раз не выключая света, и Макс уже положительно знал, что теперь его жизнь уже изменилась раз и навсегда.

- У нас с тобой очень много общего, - сказала она. - Раньше ты старался этого не показывать, но теперь я знаю, что мы с тобой очень похожи. Ты и я. - И, немного помолчав, добавила: - Вот ты бы стал бы ходить с подносом и раздвать пластмассовые стаканчики с тропическим пуншем? Такова моя альтернатива, и для меня она неприемлема.

Он глядел на то, как она лежит, обнаженная, прислонившись к изголовью кровати, держа в одной руке бокал с выпивкой, а в другой - сигарету.

- Значит, деньги - это решение всех проблем.

Она взглянула в его сторону, сверкнув глазами.

- Кстати, они тоже не помешают.

Он, казалось, задумался над её словами, а затем сказал:

- Или ещё можно считать, что мы забираем их себе только для того, чтобы они не попали в руки к плохим ребятам.

- Если тебе так больше нравится, - согласилась Джеки, - то пусть будет так.

Он задумчиво кивнул.

- Придержать деньги и посмотреть, что из этого выйдет. Попадать в тюрьму, конечно, было бы нежелательно. Но если "федералам", как ты говоришь, наплевать на них... Я хочу сказать, что если, не получив денег, они не слишком-то станут расстраиваться по этому поводу... Или же у них не будет достаточно времени, чтобы пересчитать их в аэропорту, когда ты прилетишь, и они получат лишь некоторую часть...

- Но далеко не все, - сказала Джеки.

Она глядела на него смеющимися глазами, глубоко затягиваясь сигаретой, и тогда он сказал:

- Подкинь мне пачку, я тоже хочу закурить.

20

Орделл попросил Джеки прийти к нему на квартиру на побережье в Пальм-Бич в среду, когда день её полета был уже назначен, чтобы оговорить детали, как он сам выразился, "Дня Расплаты".

Сегодня вечером оружие будет переправлено в Исламораду, и там погружено на судно Мистера Уолкера. Завтра он доставит груз по назначению, получит за него деньги, а послезавтра, в пятницу, Джеки заберет всю выручку во Фрипорте и доставит её сюда.

Приехал Луис. Он сказал, что Симона все ещё одевается; и поэтому она велела ему передать, что будет немного попозже. На что Орделл ответил, что-то в том роде, что в дом этой женщины невозможно войти без того, чтобы она не затащила тебя к себе в постель, не так ли? В ответ Луис отмолчался. Затем Орделл спросил, перевез ли он пулеметы из дома на их потайной склад, и Луис ответил, что сделал это сегодня рано утром, а затем передал Орделлу ключ от висячего замка. А вообще Луис говорил мало; и вел себя довольно странно.

Приехала Джеки. Он представил её Луису, своему давнишнему приятелю, сказав: "А вот тебе и ещё одна Мелани", - и был сам удивлен тем, что с виду обе женщины казались примерно одного возраста, и на них были даже похожие голубые джинсы. С той лишь разницей, что джинсы Мелани были обрезаны и превращены в шорты, выглядела она более небрежно, и ещё у неё были эти огромные груди. Джеки же была стройна и подтянута, и Мелани - она так глядела на Джеки, это надо было видеть! - конечно же обзавидовалась, желая чтобы у неё тоже была такая же фигура.

Первое, что сделала Джеки, она отвела Орделла на балкон и там сказала:

- Значит так, чтобы больше никакой самодеятельности. Мы сделаем это так, как задумала я, или же никакого "дня расплаты" не будет.

Напустив на себя недоуменный вид, Орделл сказал, что не понимает, о чем она ведет речь? О какой такой ещё самодеятельности?

- О той девке, которой я отдала деньги, а она всучила их ещё какой-то бабе.

Орделл был удивлен.

- Откуда ты знаешь, что она это сделала?

- Я там была и все видела.

- Но ты не должна была там оставаться.

- Я специально задержалась, - сказала Джеки, - подумала, что ты обязательно постараешься выбросить подобный номер.

Тогда Орделл напомнил ей, что это, все-таки, его деньги, и он может поступать с ними так, как ему того захочется. На что Джеки возразила, что только не в том случае, когда она подставляет свою шею под удар; так что одно из двух: или все будет сделано так, как она это задумано, или же вообще ничего не будет. Орделл объяснить, что он прислал туда Симону лишь за тем, чтобы она сама убедилась, как все должно будет сработать, что именно на счет Симоны в "день расплаты" должны будут поступить деньги, которые она привезет. Симона, говорил Орделл, должна прийти с минуты на минуту. Она прекрасная женщина, и несомненно, они с Джеки найдут общий язык.

Они вернулись в гостиную, и он велел Луису позвонить Симоне, и сказать ей, чтобы поспешила со сборами, потому что они ждут только её. Луис не знал номера телефона того дома, где он жил вот уже несколько дней, и Орделл был заметно раздражен этим. Он сам снял трубку с телефона, стоявшего на перегородке и набрал номер. На том конце провода трубку никто не брал.

- Она сейчас приедет, - объявил Орделл, взглянув на Мелани, которая теперь была занята тем, что разливала по бокалам выпивку, устроившись для этого на диване. - Оставь нас, ладно? - обратился он к ней таким изысканно-вежливым тоном, на который только был способен.

Мелани оторвалась от дивана и прошла мимо него в кухню. Орделл обернулся в сторону стойки.

- Девочка моя, я сказал оставить нас. Пойди сходи куда-нибудь, погуляй, поиграй в песочек, - на этот раз тон его был менее любезен.

Не сказав ни слова, Мелани проследовала через всю комнату, направляясь в спальню.

- Обиделась, - прокомментировал Орделл. - Теперь ей придется причесываться, а потом искать сандалии, сумку, темные очки...

Все ждали. Когда Мелани снова вышла в гостиную, Орделл сказал:

- Приятного времяпровождения, слышишь?... И не хлопай дверью.

Мелани вышла, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Орделл покачал головой. Луис озадаченно посмотрел на него. И Джеки тоже. Никто из них не произнес ни слова, пока наконец Джеки не взглянула на часы, и сказала, что ей надо отлучиться на минутку.

- Куда?

- Мне нужно встретиться с парнем из отдела, который ловит контрабандистов.

- Эти твои с ним встречи и разговоры действуют мне на нервы.

- Если не будет разговоров, то и это не сработает, - ответила Джеки. Я скажу ему, что назначено на пятницу. Он остановит меня в аэропорту, пометит банкноты...

Ордел покачал головой.

- А вот эта часть мне уже совсем не нравится.

- Можно отмыть, - подал голос Луис.

- Я скажу ему, что все будет так, как в прошлый раз, - продолжала Джеки. - Они пойдут за Шерондой... Но оставлять сумку ей мне, скажем так, не очень хотелось бы.

- В прошлый раз она пришла домой и заглянула в сумку, - сказал Орделл. - Ей очень понравилось белье, которое ей дала Симона. Шеронда ничего не знает об этой афере с деньгами. Она считает, что это такая игра, в которую мы, богатые, играем и по ходу которой принято обмениваться подарками.

- Конечно, я не имею ничего против прихваток для кухни..., - начала было Джеки.

- Но она действительно так думает.

- Тогда скажи ей, что я удовлетворилась бы и блузкой, шестой размер, что-нибудь простенькое.

Тогда Орделл серьезно сказал:

- Так значит ты на этот раз передашь ей пакет из "Мейсиз"?

- Я передам ей то, что получу от Симоны. Правильно, первоначально мы подменим сумки в "Мейсиз", - согласилась Джеки. - Ведь Симона наглядно меня знает, правда?

- Она видела тебя вместе с Шерондой.

- Так что даже если она в скором времени не придет...

- Давай проиграем это заново с самого начала, - не дал ей договорить Орделл. - Симона заходит в отдел женской одежды в пакетом "Мейсиз"...

- Отдел готового платья.

- Она будет ждать тебя в том месте, где мерят вещи.

- Это называется примерочная. Там над входом висит вывеска.

- А почему это нужно делать именно там?

- У меня такое подозрение, что они будут за мной следить. Поэтому мы не можем рисковать и в открытую меняться сумками, даже в обеденном зале делать это небезопасно. А ты уверен насчет Симоны? Ей можно доверять?

- Она мне как сестра.

- Это должна быть надежная женщина.

- Она справится, - заверил её Орделл. - Ты выйдешь с её сумкой и пойдешь на встречу с Шерондой. Немного погодя, выйдет и Симона, которая дождется Луиса, который должен будет дать ей знак, что слежки нет, и путь свободен. Она выходит из магазина, садится в машину, и тут уже за ней следую я, чтобы быть до конца уверенным, что с ней ничего не случится.

Джеки пора было идти, тем более, что ей не хотелось, чтобы федеральный агент из управления по борьбе с контрабандой, разочаровался в ней. Орделл проводил её до лифта и сам нажал кнопку.

- Как только я привезу деньги, мне останется полагаться только на твое честное слово, - сказала ему Джеки.

- Ты имеешь в виду тот наш с тобой уговор, - догадася Орделл. - Но ведь я все это время верил тебе, не так ли? Мы с тобой сошлись на десяти процентов с ввозимой суммы, и ты их получишь.

- И ещё сто тысяч, если меня посадят.

- Да, и это тоже. Только ты до сих пор не сказала мне, куда мне девать эти деньги, чтобы они там могли бы дождаться тебя.

Лифт остановился на этаже, и двери бесшумно раскрылись. Она придержала лифт, глядя ему в лицо.

- Отдай их поручителю, Максу Черри. Он позаботится об их сохранности.

Орделл прищурился.

- Макс Черри? - Он был удивлен и ему требовалось некоторое время на руздумья. - А вы с ним теперь что, друзья? Ты рассказала ему о нашем уговоре?

Она вошла в кабину лифта, все ещё придерживая дверь рукой и лишь отрицательно покачала головой.

- Он не будет знать, откуда эти деньги, ему достаточно просто знать, что они мои.

- Макс Черри? - снова переспросил Орделл. - Да ты хоть знаешь, что ты делаешь? - Дверь лифта плавно закрылась, как раз в тот момент, когда он успел выкрикнуть. - Ты что, не знаешь, что все поручители мудаки?

Орделл остался в одиночестве стоять на площадке перед лифтом. Он не собирался платить Джеки ни гроша: ни процентов за доставку, ни за то, что она сядет в тюрьму. Но это его не волновало. Гораздо больше его беспокоило то, что она завела какие-то там отношения с Максом Черри. И уже само по себе это могло послужить поводом для размышлений.

Вернувшись в квартиру, оставшись один на один с Луисом, Орделл сказал:

- А теперь давай, выкладывай, что тебя тревожит.

- Макс Черри, - ответил Луис.

Ну вот, опять. Макс Черри.

- Ты что, наткнулся на него где-нибудь?

- Это он наткнулся на меня, - возразил Луис. - Он знал, где меня можно найти.

* * *

Джеки остановилась у Оушен-Молл, чтобы снова позвонить Рею Николету и рассказать ему о Луисе. Показать ему, какая она примерная девочка, с какой готовностью она готова с ними сотрудничать. Вечером накануне Макс посоветовал ей не терять время; сам он до этого уже позвонил Николету и сказал, где в данное время обитает Луис. Сегодня утром, ещё перед вылетом, она попробовала дозвониться до Николета по его мобильному телефону, а вернувшись обратно, позвонила снова. Она решила зайти в бар "У Кейси" и позвонить оттуда домой, чтобы проверить послания, оставленные на автоответчике, прежде чем снова набрать номер его мобильного телефона; тем более, что в офисе она его навряд ли уже застала бы. Подумав об этом, Джеки направилась ко входу в бар.

В баре было довольно многолюдно. Телефон занят. По нему теперь разговаривал какой-то толстяк, стоявший, прислонясь спиной к стене и зажав трубку между плечом и заплывшими жиром подбородками. Взглянув в сторону бара, Джеки увидела Мелани, сидевшую у самого конца стойки. Заметив Джеки, Мелани развернулась на своем высоком табурете, и призывно взмахнула рукой, приглашая её подойти. Она подняла свой бокал.

- Выпей со мной.

- Я жду, когда освободится телефон.

- Что ж, жди. Этот жирдяй трепется уже с полчаса.

- Тогда придется позвонить откуда-нибудь еще, - ответила Джеки. - Ну, пока. Еще увидимся.

Она уже собралась было уйти, когда Мелани сказала:

- Я в курсе ваших дел, и знаю, что ты для него делаешь. Посиди, выпей со мной. А я тебе за это секрет расскажу.

Затем Мелани призналась ей, что последние полчаса он пьет исключительно ром с кока-колой, и все это время к ней постоянно пристают какие-то придурки из числа празжношатающихся туристов. Джеки заказала пиво, сделала небольшой глоток, и в этот момент какой-то парень подошел к ним и приобнял за плечи. Не желают ли они присесть за столик, чтобы "составить компанию мне и моему приятелю?" Даже не поворачивая головы, Мелани велела ему проваливать, страдальчески закатывая глаза и говоряще глядя на Джеки.

- Нам не помешало бы поговорить. А ты откуда?... В самом деле? Откуда?... Значит, Огайо, да? Ни фига себе.

- Ты уже давно с Орделлом? - спросила Джеки.

- Ты имеешь в виду этот раз? Уже почти год. А вообще-то я его давно знаю.

- Почему он заставил тебя уйти?

- Для того, чтобы ты не нервничала. Ему хочется, чтобы все вокруг думали, что я вообще ни на что не гожусь, и что если у него что-то не получается, то это все из-за меня. - Мелани сложила руки на вырщебленном краю стойки бара и склонила голову к плечу, продолжая разглядывать Джеки, сидевшую на высоком табурете рядом с ней. - Хотя не далее, чем позавчера я спасла жизнь этому неблагодарному козлу. Нацист забил бы его до смерти, а я выстрелила четыре раза и попала прямо в сердце. А сегодня этот козел велит мне идти играть в песочек.

Джеки, не спеша, попивала пиво.

- Ты убила нациста?

- Ну да. Одного из этих мудаков, уверенных в собственном превосходстве и неотразимости. Мы приехали туда, чтобы обчистить его дом и забрать все военное барахло, которое он там держал. Ну разные там автоматы, пулеметы... понимаешь? Я должна была подстроить так, чтобы Джеральд разделся догола, так чтобы Орделл не сомневался бы в том, что он не вооружен, когда он стал бы его убивать. Время от времени Орделл лично выходит на дело, но обычно для этого он держит этих своих придурочных черномазых, которые выполняют за него всю грязную работу. Они-то и убили двух других мужиков, которые в это время случайно оказались поблизости.

- И где это все происходило? - поинтересовалась Джеки.

- У Джеральда. Недалеко от Локсахатчи. А ты знаешь Мистера Уолтера?

Джеки утвержительно кивнула.

- Тогда попробуй распросить его об Орделле. Он сможет рассказать тебе много интересного. Мы с Мистером Уолкером давнишние приятели, и ещё он снабжает меня первокласным товаром.

- Значит, тот кокаин был для тебя, - проговорила Джеки.

Мелани болезненно поморщилась.

- Ой, правда, нехорошо получилось. Я ужасно извиняюсь. Надеюсь, тебе за это ничего не будет. Господи Иисусе, ведь это все из-за меня. Орделлу следовало бы тебе сказать, что они тебе подложили. По крайней мере, если бы они спросили твоего согласия, то это было бы честнее. А так неудобно получилось.

- Он сказал, что ничего не знал об этом.

- И ты ему веришь? Ну да, конечно, если ты работаешь на него, то тебе приходится волей-неволей ему доверять. Тебе не остается ничего другого, как надеяться на лучшее. Я бы на твоем месте прежде хорошенько подумала бы, потому что я знаю его как облупленного. Они подставят тебя, и все это гораздо серьезнее, чем ты думаешь. И вообще, что эти твои злосчастные сорок два грамма наркоты по сравнению с разными треклятыми пулеметами и снарядами? Брось... И этими его деньги...? - Мелани слегка приподняла голову, достаточно для того, чтобы сделать очередной глоток, и снова склонилась щекой к собственному плечу, продолжая пристально разглядывать Джеки. - Наверное заманчиво иметь такие деньги при себе, даже пусть всего десять тысяч. А в позапрошлый раз ты попалась на пятидесяти тысячах?

Джеки кивнула.

- Это все потому, что он трепач и придурок, - сказала Мелани, поэтому фараоны загребли все денежки, мою наркоту, и ты теперь у них на крючке. Так облажаться! Какой позор! А в следующий раз ты будешь должна привезти из полета больше полумиллиона, - взгляд Мелани подобрел, и она заговорила мягче. - Если бы ты и решила кинуть Орделла на эту уйму денег, то я бы не стала тебя осуждать.

Джеки улыбнулась.

- Ты думаешь, я шучу, - сказала Мелани.

- Скорее, мечтаешь, - поправила её Джеки.

- А знаешь, как это было бы просто? Потому что он тебе доверяет, продолжала развивать Мелани свою мысль, - и не станет лично ошиваться где-нибудь поблизости. И тогда всего-то и остается, что подстроить ещё одну, внеплановую подмену, которая и станет самой первой. Все просто. Послушай, если решишься и тебе понадобится помощь...

- Слушай, давай оставим это между нами, девочками, - не дала ей договорить Джеки.

- Но почему нет? В конце концов, чего хорошего мы видели от этого сукина сына?

- Но он все равно обо всем узнает.

- Да к тому времени, как он догадается, что к чему, тебя уже здесь не будет. Тогда ты уже будешь на пути в Калифорнию, Мексику, черт, да куда угодно, на Аляску, в конце концов. Просто уедешь отсюда, а там уж решишь как-нибудь, что делать дальше. Сейчас нужно просто действовать, не дать себе усомниться в собственных силах, а раздумья можно отложить и на потом. Действуй так, как подсказывает интуиция.

- Ты уже проворачивала такое и раньше? - поинтересовалась Джеки.

Мелани настороженно оглянулась, как будто желая убедиться, что их разговор никто не подслушивает, а затем снова воззрилась на Джеки.

- Мне удалось прикарманить кое-какие наличные, немного наркоты, кое-что из украшений и ещё картину, которая сначала считалась вроде как бесценной, а потом оказалась обыкновенной подделкой. А потом в первый и последний раз сесть за руль "Мерседеса" этого мудака и прокатиться с ветерком, миль девяносто в час. Потом бросить машину у аэропорта в Ки-Вест. Бросить все и улететь отсюда, например, в Испанию. Рюкзаков с собой не брать, а то станут ещё наркотики искать. Вообще-то ты уже немолодая, и рюкзак тебе никчему. Если на тебе будет платье и хорошие туфли, то ты сможешь пройти через таможню любой страны мира - кроме наших Штатов и Израиля. Но ты же не полетишь в Израиль, там небезопасно.

- И все? - спросила Джеки.

- Это план действий, - сказала Мелани.

- Спасибо, - поблагодарила Джеки, слезая с высокого табурета.

Мелани тут же вскинула голову.

- Ты куда?

- Пойду поищу телефон, - ответила Джеки.

* * *

Было уже почти семь часов, когда Джеки наконец удалось прослушать запись, оставленную Николетом на её автоответчике. Она ненадолго заскочила домой, чтобы переодеться, и когда она приехала в больницу, то на ней было платье из набивной ткани, а в ушах покачивались серьги. Николет пододвинул ей кресло, а она тем временем разговаривала с Тайлером, улыбалась ему, то и дело проводя рукой по его волосам. Со стороны их общение нельзя было назвать разговором матери с сыном, хотя ему, сидевшему на кровати с банкой пива в руке, с виду нельзя было бы дать больше семнадцати. Вся палата была заставлена вазами с букетами цветов, а на подоконнике были расставлены открытки с пожеланиями скорейшего выздоравления. Наконец Николету удалось её усадисть. Джеки вытащила сигарету и закурила.

- Мне нужно поставить вас в известность кое о чем, - сказала она. Во-первых, деньги я привезу послезавтра. Договоренность осталась прежней. В половине пятого в "Гарден-Молл". На встречу придет Шеронда.

- Это та, что живет на 31-й улице, - пояснил для Тайлера Николет.

Тайлер кивнул.

- Она замужем за Орделлом?

- Они просто живут вместе, - ответила Джеки, - но он почти там не бывает. Шеронда не имеет ни малейшего представления о том, что происходит. Она милая девочка, надеюсь, вам не придется её арестовывать.

- А какой от неё может быть прок? - спросил Николет.

- Она даже дверь открыть побоялась, - сказал Тайлер. - Она сдает тебе Орделла, как человека, для которого предназначались деньги, и после этого может считать себя совершенно свободной. - Он снова обратился к Джеки. Ну, а что же "во-вторых"?

- На Орделла работает ещё один парень. Его зовут Луис Гара.

Она видела, как Николет и Тайлер переглянулись между собой, и она опять обернуласт к Николету, когда тот спросил ее:

- Ты встречала его?

- Не далее как сегодня днем, в квартире на побережье в Пальм-Бич. Не думаю, что Гара там живет, но, возможно, я смогу это выяснить.

Николет поднял с пола сумку из бакалейного магазина и взял её себе на колени.

- Ты с ним разговаривала?

- Вообще-то нет.

- В чем заключается его работа, которую он делает для Орделла?

- Еще не знаю. Но думаю, что смогу это разузнать.

- Хочешь пива?

- С удовольствием.

Николет сунул руку в сумку, вытащил из упаковки одну из банок, открыл её и протянул Джеки - запотевшие стенки железной банки были холодными как лед. Она отпила глоток.

- Я знаю, что его недавно выпустили из тюрьмы. И во всяком они гораздо более близки, чем этого можно было бы ожидать от дружбы негра с белым.

Тайлер усмехнулся, глядя на нее.

- Ты делаешь успехи.

- И их достаточно для того, чтобы прекратить дело против меня?

- Мы уже кое-что знаем о Луисе Гара, - серьезно заговорил Николет, - в прошлом он промышлял грабежами банков. Вчера вечером мы установили наблюдение за домом на 30-й улице, где он живет в настоящее время. Сегодня утром, примерно в половине шестого, он вышел из этого дома и направился пешком на 31-ю улицу, к дому, где живет Шеронда, взял у неё ключи от машины, после чего уехал на "Тойоте", которая была припаркована на улице рядом с домом. Машина зарегистрирована на его имя. Он доехал до Ривьера-Бич, за ним следовали до самых складов близ Острейлен-Бич. Ты наверняка знаешь это место: длинные ряды складов, сдаваемых в аренду и похожих на гаражи? - Николет взглянул на Тайлера. - Должно быть, Куджо в тот раз направлялся именно туда.

Тайлер согласно кивнул.

- Я знаю, - сказал он. - Собирался оставить там свой товар. А мы с тобой решили, что это автомастерская.

К Джеки это отношения не имело, так что она просто промолчала.

- Он открыл одну из дверей, - продолжил свой рассказ Николет, чнова обращаясь к ней, - вытащил из багажника машины картонный ящик, и занес его внутрь. Затем он вышел, сел в машину, и возвратился в дом на 30-й улице. В половине четвертого сегодняшнего дня он сел в машину и приехал в ту квартиру на побережье, о которой вы уже говорили.

Это её удивило.

- Тогда вы должны были видеть, как туда входила я.

- Лично меня там не было, - ответил ей Николет. - Как раз в это время я в компании хорошего слесаря был на том складе с ордером на обыск. Мы вошли - весь тайник забит оружием до потолка. Чего там только нет, даже вооружение из военного арсенала... Кое-что из находящегося там, по нашей информации, было вывезено с того ранчо близ Локсахатчи, где в понедельник произошло тройное убийство.

- И один из убитых, - предположила Джеки, - оказался отъявленным белым националистом по имени Джеральд какой-то?

- Да, вчера об этом уже заговорили, в утренней газете этому происшествию была отведена первая полоса. И сегодня тоже.

- Я не читала газет, - возразила Джеки. - Одна женщина, которую зовут Мелани, ещё одна подружка Орделла, рассказала мне, что это она убила Джеральда четырьмя выстрелами в сердце. Это действительно так?

Теперь оба они молча уставились на нее.

- Четыре, верно, - сказал наконец Николет, - но только не в сердце.

- Я и сама так думала.

- И что же, она сама призналась тебе? Когда это было.

- Примерно часа полтора назад, в баре "У Кейси", как раз после того, как я ушла из квартиры на побережье. Она там живет. А ещё она сказала, что - вот её слова в точности - "придурочные черномазые, которые выполняют за него всю грязную работу. Они-то и убили двух других мужиков."

Тайлер с Николетом снова переглянулись между собой, и Николет сказал:

- А она не назвала их имен?

Джеки покачала головой, затягиваясь сигаретой.

- Я даже фамилии это Мелани не знаю, - сказала она, и заметила, что Николет опять посмотрел на Тайлера.

- Вы знакомы с Мелани?

- Скорее всего нет, - ответил Тайлер. - А какая она из себя?

- Ну... у неё очень большая грудь..., - начала Джеки.

- Правда? - оживился Тайлер.

- Светлые волосы. Ей, должно быть, около тридцати, но выглядит она гораздо старше своих лет.

- А зачем ей понадобилось рассказывать тебе обо всем? - спросил Николет.

- Потому что она терпеть не может Орделла. Она, видите ли, застрелила мужика, который его самого чуть жизни не лишил, а Орделл не разрешил ей присутствовать на сходке, посвященной "Дню Расплаты". Орделл любит всему давать кодовые названия. Так, свои аферы с колумбийцами он называет "Ром-Пунш".

- У нас тоже один раз проходила операция под таким названием, - сказал Николет. - "Ромпунш", в одно слово. Тогда производились облавы на вооруженные группировки, состоявших из выходцев с Ямайки. Значит, и там без Орделла не обошлось. А как насчет Луиса? Он был там?

- Об этом она ничего не сказала.

Николет задумался.

- Если уж эта Мелани до такой степени ненавидит Орделла...

- Она не уйдет от него, - возразила Джеки. - Я в этом уверена.

Николет перевел взгляд на Тайлера.

- Сам знаешь, что говорят бабы, стоит лишь им только однажды переспать с негром... Но готов поспорить, что мне он теперь гораздо нужней, чем этой Мелани. Так что все бои ещё впереди, - он обернулся к Джеки. - Что ж, посмотрим, кому он теперь достанется: отделу по борьбе с контрабандой или же людям Ферона и шерифу. Так, значит, говоришь, планируется ещё одна поставка оружия?

Джеки кивнула.

- Это то, что он мне сказал.

- Если на складе товара у них достаточно, то это может случиться в любое время. Запахло жареным, а значит, пришла пора сматывать удочки.

- А что если Орделл не при чем? - спросила Джеки.

- Теперь мне это уже все равно. Главное, что теперь мы знаем, где он держит свой хлам, - сказал Николет. - Мы в два счета можем доказать, что оружие было вывезено из дома Джеральда и арестовать Орделла за убийство и заодно повесить на него и оружие. Теперь все складывается гораздо удачнее, чем мы рассчитывали раньше, и черт возьми, мне это нравится. Зато потом можно будет засадить его в тюрьму в Мэрион, и это будет просто замечательно. Уж там-то его будут держать под замком все двадцать четыре часа в сутки.

Поставив пивную банку на пол, Джеки встала, подошла к двери в туалет, и бросила окурок сигареты в унитаз. Затем она снова вышла в палату, и встала у двери в коридор.

- А когда я вновь смогу обрести полную свободу?

- Когда все будет кончено, - сказал Николет.

Она обернулась к Тайлеру.

- Но ведь моим делом, кажется, занимаешься ты, а не он.

- Точно так, - согласился Тайлер, - и я завтра же позвною атторнею штата, и добьюсь того, чтобы он согласился прекратить дело.

- По А-99?

Тайлер улыбнулся ей.

- А почему бы тебе не задержаться ещё ненадолго? Тогда осталось бы только избавиться от Рея...

* * *

Луис свренул с Виндзор-Авеню на 30-ю улицу, и Орделл, который сидел в машине вместе с ним, приказал:

- Не останавливайся, проезжай дальше. Что-то не нравится мне вон тот "Шевроле" позади нас. В нем сидит какой-то мужик.

- А я и внимания не обратил, - признался Луис, взглянув в зеркало. Он белый или негр?

- Как, по-твоему, я мог разглядеть это в темноте?

- Но в этом квартале живут в основном негры, - заметил Луис.

- Это я и сам знаю. Но, к твоему сведению, и среди полицейских есть негров. Гляди-ка, в окнах света нет. Она так рано спать не ложится. Поехали вокруг квартала.

Луис свернул на Саут-Террес, затем на 29-ю улицу, и наконец снова выехал на ту улицу, где стоял дом, в котором жила Симона. Они снова проехали мимо припаркованного у обочины "Шевроле", и Орделл оглянулся в его сторону.

- Черт возьми, ни хрена не видно. Поехали к Шеронде, это вон в той стороне. Тридцать первая улица.

- Я знаю это место.

- Нет, что-то здесь не так. Вот что, проезжай подальше вон туда и поворачивай обратно. Мы возвращаемся. Я немедленно должен выяснить, в чем дело. Свет не горит во всем доме... В конце концов мужик в "Шевроле" может торчать там просто так. Или может быть он девку свою дожидается. Копы тебя не знают, так как тогда они могли прознать, что ты здесь живешь?

- А Макс Черри меня знает.

- Да пошел этот козел к чертовой матери. Пойдем в дом.

Оставив машину на подъездной дорожке, они вошли в дом через боковую дверь.

- Темень, по всему дому не горит ни одной лампочки. На неё это совсем не похоже, - сказал Орделл, когда они оказались на кухне. - Остается только проверить место, где она хранит свои детройтские кассеты. Если их там нет, то будь уверен, что и она сюда больше не вернется.

- Их тут нет, - сказал Луис из темноты гостиной.

- Скотина, - выругался Орделл. - Тогда проверь, на месте ли деньги.

- Сам понимаешь, что если она решила смотаться, то и денежки скорее всего прихватила с собой. Она поэтому и отвалила отсюда.

- Что? Ты хочешь сказать, что из-за каких-то девяти тысяч она сбежала от меня, бросила свой дом? Это уже хуже некуда. А я ведь собирался отстегнуть ей за помощь и содействие целых две штуки.

- Зато часы твои она оставила, - сказал Луис.

- Все из-за Макса Черри, он во всем виновать, - причитал Орделл. - Он осмелился ворваться в её дом, и это напугало её.

- В первую очередь это напугало меня, - заметил Луис. - Откуда он узнал, что я был здесь?

- Слушай, все это дерьмо слишком действует мне на нервы, - заявил Орделл. - Все летит к чертям собачим, придется срочно изменять наш план. Во-первых, нужно найти кого-то, кто заменит Симону.

- И не смотри на меня, - упрямо замотал головой Луис.

- Очень мне надо на тебя смотреть! Я просто думаю, кому это можно было бы поручить.

- Нет смотришь, - возразил Луис из темноты.

- А ведь ты смог бы.

- Что смог бы? Зайти в дамскую примерочную? На что это похоже? Ты что, совсем спятил?

- Эх, чтоб тебя, - Орделл был явно раздосадован. - Тогда нужно ещё подумать.

* * *

Макс не стал снимать трубку: телефон стоял на столике со стороны Джеки по соседству с лампой-ночником и электронными часами. Звонок раздался, когда она была в кухне, прозвонил три раза и перестал. Скорее всего она сама сняла трубку, стоя у кухонного стола в одной мужской руюашке, накинутой на голове тело, которую она подхватила, выходя из спальни. Наверное она как раз сейчас закуривала сигарету, разговариваая с Орделлом или Реем Николетом насчет пятницы. Когда она закончила возиться с выпивкой и разлила её в бокалы, не электронных часах было уже 10:37. Макс взяли сигарету с столика, стоявшего с его стороны поистине королевской кровати.

В пачке, которую он купил этим утром, перед тем, как отправляться на встречу со своим адвокатом, чтобы посоветоваться с ним насчет развода, их оставалось лишь пять штук. Адвокат предложил, что им с Рене нужно продать дом, поделить имущество, и тогда все будет в порядке. Потом, в кухне, прежде, чем они отправились в постель, Джеки сказала:

- Вот это все придется сделать тебе, - описывая его часть работы, при удачном исходе которой, они должны были бы разбогатеть на целых полмиллиона или что-то около того. - Ладно?

Нечего сказать. Если изменить жизнь было так легко, то почему же он тогда никогда не уделял должного внимания своей повседневной работе, подчас занимаясь поручительствами на сто пятьдесят тысяч?

- Ландно, - согласился он, ощущая себя сообщником и будучи больше уверенным в себе, чем в ней. Но вот она подошла и встала рядом. Он приподнял подол её юбки, продолжая разглядывать стоявшую перед ним женщину в летнем платьице, ловил на себе её намешливый взгляд, сознавая, что они с ней заодно. Так оно и было на самом деле. А потом они занимались любовью, и он снова глядел ей в глаза, уверяясь в своей правоте.

Сомнения начинали одолевать его, лишь когда он оставался наедине с собой. Интересно, а вдруг она хочет лишь выгодно использовать его, и, возможно, когда дело будет сделано, он больше её никогда не увидит.

Часы показывали 10:45.

Он привык считать, что такое сильное имя как Макс Черри должно подчеркивать особые черты характера своего обладателя. Макс, легендарный поручитель, поражающий воображение завсегдатаев бара при ресторане Хелен Уилкс захватывающими историями о выслеживании и поимке им ударившихся в бега преступников... Как-то раз он и в самом деле рассказал один случай из собственной практики - как ему пришлось проделать на машине весь путь до самого Ван-Хорна, штат Техас, вслед за решившим скрыться подсудимым, за которого было оформлено поручительство всего на пятьсот долларов - но так и остался непонятым слушателям, пониманию которых была чужда подобная преданность своей профессии. Тогда он решил, отрешившись от своих героиических замашек, остаться просто человеком, держащим свое слово, и наверное именно поэтому он и оказался сейчас здесь.

В спальню вошла Джеки, в руках она держала бокалы с выпивкой, накинутая на голое тело мужская рубашка растегнута сверху донизу.

- Это был Ферон. - Она протянула Максу его стакан и зашла с другой стороны кровати. Было уже 10:51.

- Приятно было поболтать?

- Просто Рею сообщили, что трое ребят перегружают оружие. Поэтому я перезвонила Орделлу, думая, что не дай бог, он тоже был одним из них. Нельзя же допустить, чтобы из-за него одного все сорвалось.

Макс смотрел на то, как она, поставив стакан на ночной столик, закурила сигарету, прежде чем снова забраться в постель.

- А он, должно быть, оказался дома, - предположил Макс.

- В той квартире. Я сказала ему, что его вот-вот накроют, и он ещё некоторое время распространялся на этот счет. Большая часть времени ушло на то, чтобы его успокоить. Я сказала, что будет лучше всего перевезти деньги завтра. Он ответил, что как раз сейчас Мистер Уолкер в Исламораде, и тогда ему пришлось бы разыскать его там. Я сказала, чтобы он немедленно сам отправлялся бы за ним. А потом перевез бы его в Маями, чтобы посадить на самолет до Фрипорта, потому что к тому времени, как я туда прилечу, он уже должен быть на месте. Я сказала, что если он ещё надеется заполучить свои денежки, то ему лучше будет поспешить. И он ответил, что, мол, ладно, Мистер Уолкер отправится обратно и положит в мою сумку ровно пятьсот пятьдесять тысяч. А теперь мне нужно будет связаться с Реем, до того, как я отправлюсь в рейс завтра утром.

Говорит об этом, сохраняя редкостное спокойствие.

- А зачем? - поинтересовался Макс.

- Чтобы сказать, что все переносится на завтра.

- Все было бы гораздо проще провернуть как раз в его отсутствие.

- Но я хочу, чтобы он был там. Это часть моего плана. Пусть он обыщет меня и сам убедится, что у меня все чисто.

- Ты начинаешь говорить языком моих потенциальных клиентов.

- Я скажу Рею, - продолжала развивать свою мысль Джеки, - что Орделл передумал. Из-за всего случившегося он опасается переправлять сюда все свои деньги, но наличные ему все же нужны - примерно тысяч пятьдесят, чтобы внести залог, на тот случай, если его все же арестуют.

- В таком случае пятидесяти тысяч ему не хватит.

- Не надо все понимать столь буквально. Это то, что я собираюсь сказать Рею.

- Но тебе придется показывать ему деньги в аэропорту.

- Ну я и не стану показывать всю сумму. Он увидит только пятьдесят тысяч.

- А куда же ты собираешься девать остальное?

- Положу вниз, на дно сумки.

- А что если он станет тебя обыскивать?

- Не станет. Он будет ожидать пятьдесят тысяч, и их-то он и получит. Вот они, лежат сверху, на видном месте. В прошлы раз он не стал рыться у меня в вещах.

- Это огромный риск.

- Если же он их все же каким-то образом обнаружит, то я скажу, что сумку укладывал Мистер Уолкер, и я ничего не знала об этом. Как это было в случае с кокаином.

- Но тогда ты останешься при своих интересах и не получишь ничего.

- Да это так. Но по крайней мере буду знать, что я хотя бы попыталась сделать, то, что можно было бы сделать. И к тому же я в любом случае останусь на свободе.

- Значит, советуешь смотреть на вещи просто, да?

- Точно так, - согласилась она. - так, завтра, ладно?

Ему пришлось улыбнуться.

- Постараюсь быть.

Наступила короткая пауза. Джеки молчала, докуривая сигарету и задумчиво глядя перед собой.

- В принципе весь наш прежний план остается в силе. А твоя роль в нем нисколько не изменилась.

- Будь готова к тому, что за тобой будет установлено наблюдение.

- Я знаю. И именно поэтому ты не должен предпринимать никаких действий, пока я не выйду из примерочной.

- В платье.

- Нет в костюме от Исани. Я уже положила на него глаз. Единственное, что меня теперь очень тревожит, - призналась она, - так это то, что Симона исчезла, и как ты думаешь, кто должен будет занять её место? Еще не догадался? Мелани.

21

Прибывшие в арендованный Орделлом склад "шестерки" - Вонючка, Героин и Зулу, по своему обыкновению не расстававшийся с черным бандана и темными очками - привезли с собой пустые картонные коробки, в которые и надлежало упаковать все оружие, прежде старательно завернув каждый предмет в газетную бумагу. Упаковывать подобным образом винтовки и пулеметы было бы излишним, их оставалось лишь просто погрузить в автофургон, доставить на Рифы, и уже там перенести на судно. Работать при закрытых воротах, при свете электрических фонариков было бы невыносимо жарко, так что Зулу развернул автофургон и наполовину загнав его в ворота, включил фары. Все равно в этот час во всей округе, до самого Острейлен-Авеню не было ни души, так что кому какое дело? Когда все будет уложено в коробки, он снова развернет фургон, и им останется лишь загрузить в него упакованный товар. И поэтому, когда с улицы до них донесся чей-то голос, они сперва приняли его за радио. Когда же они, прислушавшись, замерли без движения, и тот же голос заговорил снова, то им тут же стало ясно, что это нагрянули полицейские, будт они неладны, и им приказывают "Выходить по одному, руки в верх!"

Тот же самый голос вещал о том, что они имеют дело с федеральными агентами, и все ещё призывал сложить оружие и выходить по одному, подняв руки над головой.

- Как они собираются стрелять по нам, если мы здесь, а они на том конце улицы, - засомневался Вонючка. - Для этого им пришлось бы подойти поближе.

- К черту все, - махнул рукой Героин. - У нас тоже есть оружие, если уж на то пошло.

- Ты лучше зайди в фургон и выгляни из задней двери, - велел Зулу Вонючке. - Нужно знать точно, где они засели.

Сев за руль, он загнал фургон подальше в ворота, так, чтобы они могли открыть двери и залезть в машину, не будучи при этом замеченными с улицы.

Зулу тут же принялся что-то искать среди коробок, а затем наконец спросил у Героина:

- А где те противотанковые гранатометы, что мы недавно вывезли от Верзилы?

Вернувшийся Вонючка доложил, что полицейские блокировали улицу, расположившись по обеим её сторонам, и что кое-кто из их людей залегли на крыше строения напротив. Зулу обернулся к нему, держа в руках один из выкрашенных в защитно-оливковый цвет гранотомет, ствол длиной в двадцать четыре дюйма, снабженный рукояткой, спусковым крючком и прицелами, а также с нанесенными надписями и какими-то обозначениями.

- А стрелять-то из этой фиговины как? - размышлял вслух Зулу. - Вот что, каждый из нас сейчас возьмет по одной штуке и войдет в фургон.

- Я лучше возьму свой автомат, - сказал Героин.

- Мы все возьмем автоматы, - возразил на это Зулу, - но вот эта фиговина позволит нам вырваться на свободу. Видите, вот здесь есть инструкция.

* * *

На всех участниках операции были надеты бронежилеты с опознавательными надписями на спине. Николет, представлявший здесь управление по борьбе с контрабандой, занял позицию за машинами, рядом с агентом из департамента по борьбе с преступностью и главой тактического подразделения при канцелярии шерифа, преклонного возраста человеком, которого звали Боланд. Они наблюдали за освещенной улицей у гаражей, из ворот одного из которых виднелась задняя часть автофургона. Группа наблюдения доложила, что их было трое - все молодые негры. Двое сразу вышли из фургона; а водитель сначала начал дал задний ход и заехал в гараж, а затем развернул машину. В стороне от автофургона, на противоположном конце улицы, виднелись синие полицейские сирены. Всего в операции было задействовано более пятидесяти человек.

- Если они все молодые ребята, - сказал Николет, - то того, кто мне нужен, среди них явно нет, но все равно будем брать. Есдинственное, что меня несколько смущает, так это то, что в данный момент в их распоряжении находится примерно полторы сотни автоматов, большой пулемет М-60, ручные гранаты, а также с полдюжины гранатометов. Дело может затянуться. В огневой мощи эти ребята нас превосходят.

- И они что, умеют из этого всего стрелять? - вступил в разговор командующий тактическим подразделением.

- Мне не хотелось бы до конца это выяснять, - ответил Николет. Прежде, чем они начнут палить по нам из гранатометов, я думаю, нужно прорваться туда.

- Фургон мешает, - возразил главный тактик.

- Это будет нашим прикрытием, - сказал Николет. - Сбросить гранату ударного действия с крыши фургона. Это их оглушит, а у нас появится примерно семь секунд, чтобы накрыть их на месте. Эти ребята мне нужны живыми.

* * *

Зулу снял темные очки, чтобы разобрать обозначения и подписи к ним, нанесенные на корпус гранатомета, держа оружие в свете фар автофургона.

- "Выдернуть чеку", - вслух читал Зулу. - "Снять... зад-нюю... крышку и..."

- "Шнур", - подсказал Героин. - Тут написано, что нужно снять заднюю крышку и выдернуть вот этот шнур.

- Ага, вот этот, - согласился Зулу и снова принялся читать по слогам. - Так... "От-крыть..." Черт!

- Нужно открыть эту фиговину, - сказал Вонючка.

- Я именно это и делаю, - огрызнулся Зулу. - А ты открывай свою. Ага, вот так должно быть.

Теперь орудие у него в руках было уже тридцать шесть дюймов в длину.

- "Снять... снять...". Что это за слово такое?

- "Снять...", - прочитал Героин. - Здесь написано, что нужно снять... что-то. "Снять с предо-храни-теля". А, это вот эта штука, вот здесь. Ее надо убрать.

- Нажать? - переспросил Зулу.

- Как угодно, но её надо снять. Я думаю да, просто нажми. Вот, а теперь там написано, что теперь нужно выбрать цель. И уже можно стрелять.

- Правда? - спросил Зулу. - А что ещё там написано?

- "На-...". По-моему, здесь сказано "Нажать", - предположил Героин.

- А вот тут наверху что? Написано "Опасно"? - подал голос Вонючка.

- Ну-ка, сейчас поглядим. Да, здесь сказано "Опасно... отдача..."

Что-то упало на крышу автофургона. Они все трое слышали это, а затем увидели, как продолговатый предмет, похожий на шашку динамита, скатившись с крыши, упал среди картонных коробок. Послышалось "пуф". Еще может быть пару секунд они оставались стоять на месте, как вкопанные, до того, как произошел сзрыв, сопровождаемый ослепительной вспышкой и оглушительным грохотом, и их всех троих отбросило ударной волной в сторону автофургона.

* * *

В следующее мгновение они уже все втроем, вместе с гранатометами лежали на асфальте, удивленно моргая глазами, глядя на поднятую в воздух пыль, клубящуюся в свете фар, на людей в бронежилетах и на наведенные на них стволы автоматов.

Николет опустился на одно колено рядом с Зулу. Взяв в руки валявшийся тут же гранатомет, он взглянул на инструкции, а затем положил оружие на грудь "шестерке".

- Что, даже это прочитать не смог? Ты, тупой ублюдок - а мы-то все думали, чем вы тут таким занимаетесь. Вот видишь, сам виноват, - заключил Николет, - нечего было школу бросать.

* * *

Орделл назначил Луису встречу в баре на Бродвее, в Ривьера-Бич, где обычно собирались только негры, и теперь Луис то и дело беспокойно оглядывался по сторонам, сидя у стойки бара.

- Не волнуйся, - заметив это, сказал Орделл. - Ты со мной.

Орделл и сам казался взволнованным, сидел, как на иголках, много курил, и попивал ром из бокала: ему хотелось самолично проехать мимо склада, посмотреть, что там происходит, а затем, этим же вечером выехать в Исламораду, забрать оттуда Мистера Уолкера и посадить его на самолет до Фрипорта. И дело с концом. Это было бы тем более кстати, что ему далеко не помешало бы уехать из города этим вечером, и по возможности особенно не показываться здесь и на следующий день.

- Вот самое главное из того, о чем я тебе хотел рассказать: туда, где меряют шмотки, пойдет Мелани, - сказал он Луису.

- Это называется примерочная, - подсказал Луис и тут же добавил. - А я тем временем убежусь, что нигде поблизости нет соглядатаев.

- Правильно, - согласился Орделл. - Но только никуда не отлучайся. Если зазеваешься, то она обязательно смоется вместе с сумкой. Ты понял, о чем я говорю? Заберешь у неё сумку и тут же сматывайся, ничего и никого не жди. Если стерва станет возникать, двинь ей как следует по зубам. То есть ты в любом случае должен забрать у неё груз, усек? В противном случае Мелани свалит, и нам не достанется ни шиша. И мы потеряем все. А это целых пятьсот пятьдесят тысяч. Так-то.

22

В четверг, на обратном пути из Фрипорта в Вест Пальм, Джеки провела в туалете целых пятьдесят минут, заново перекладывая сумку. Сначала она положила сверток с пятьюстами тысячами, который тут же занял половину сумку. По краям она подоткнула нижнее белье и прикрыла деньги блузками и парой юбок, а затем все крепко-накрепко перевязала. Оставшиеся пятьдесят тысяч она положила в самую последнюю очередь, оставляя их на самом верху.

Когда она наконец снова вышла в салон, то один из пассажиров, парень, возвращавшийся домой из Фрипорта, где он проводил свободное время за игрой в рулетку, заявил ей:

- Я тут умираю от жажды, а вы проводите почти половину полета в сортире. Я этого так не оставлю, как только мы приземлимся, я подам на вас жалобу.

- Из-за того, что я не переношу высоты? - спросила Джеки.

- Тогда как вообще в таком случае вы можете работать стюардессой на самолете?

- Именно поэтому я и увольняюсь с работы.

- Но все равно я напишу жалобу.

- И на что пожалуетесь: на то, что меня мутит на высоте, поинтересовалась Джеки, - или на то, что я назвала вас мудаком?

Он был как будто смущен.

- Вы мне этого не говорили.

- Разве? Ладно, тогда скажу. Вы мудак.

Это был её последний полет.

Рей Николет дожидался её на верхнем этаже автостоянки. Он взял у неё ручку тележки, сказав при этом:

- Вообще-то не дело, что мы встречаемся вот так.

- Так ты ведь сам сказал, что это последний раз.

- Да? И это действительно так, не правда ли? Мы могли бы встретиться ещё где-нибудь. Вот только дело до конца доведем. Как считаешь?

- Можно было бы. Если только я снова не окажусь в тюрьме.

- Ферон звонил в офис атторнея штата. И сегодня утром выездной сессией окружного суда дело в отношении тебя было прекращено.

Вот так - услышать такое, нежданно-негаданно, в полутемном гараже, среди рядов пустых автомобилей. Она остановилась. Николет прошел ещё несколько шагов вперед и тоже остановился, выжидающе оглядываясь назад.

- Ты хочешь сказать, что я свободна? - уточнила Джеки.

- Свободна как птица. Но я надеюсь, что ты все же доставишь товар по назначанию и тем самым завершишь начатую работу. Сколько тебе дали на этот раз?

- Как я и сказала, - ответила Джеки. - Пятьдесят тысяч. Он уверен, что ему понадобятся деньги для залога.

- На тот случай, если таковой будет установлен, - сказал Николет. Они остановились перед "Хондой" Джеки. Пока она открывала багажник, он добавил: - Вчера вечером мы задержали товар, который должен был бы принести ему по самым грубым подсчетам ещё тысяч двести. И ещё мы без единого выстрела, практически голыми руками, взяли троих из его ребят.

Джеки подняла крышку багажника.

- Но ведь сам-то Орделл вам не попался.

- Пока. Но кто-нибудь один из троих его обязательно заложит. Или тот, другой, которого я показывал тебе в больнице, он морально уже готов к этому. - Николет положил тележку в багажник, и сел в машину, прихватив с собой сумку Джеки. Сумка с растегнутой "молнией" уже стояла у него на коленях, когда Джеки села за руль.

- Так это и есть пятьдесят тысяч, а? - спросил он, глядя на пачки стодолларовых банкнот, каждая из которых была перетянута посередине тонкой резинкой. - А с виду как будто их совсем и не так много.

- Мне сказали, что в каждой пачке ровно десять тысяч.

- А сама ты не пересчитывала?

- Я никогда не считала. В конце концов это не мои деньги.

- А вдруг он засунул сюда кокаин? Этого ты тоже не проверяла?

Она следила за тем, как Николет ощупал все пачки с деньгами, а также поискал в складках юбки.

- Мистер Уолкер обещал мне, что больше он никогда этого не сделает.

- А где же твои бигуди?

- Я их не брала.

Она глядела, как его рука переместилась в ту сторону сумки, где сбоку была засунута пара черных туфель с высокой шпилькой. Его пальцы коснулись лакированной кожа, а затем снова вернулись к верхнему свертку, выхватывая из него одну из пачек. Поднеся пухлую стопку банкнот близко к уху, он быстро зашуршал ими.

- Точно, десять тысяч.

Николет в очередной раз потер купюры между пальцами и протянул пачку Джеки.

- На них осела кокаиновая пыль. Чувствуешь? Наверное, если проверить все деньги во Флориде, то на доброй половине из них выявится то же самое.

Джеки потрясла пачкой. У неё в руке было десять тысяч долларов.

- Разве тебя не одолевает искушение? - улыбнувшись, поинтересовалась она.

Николет серьезно посмотрел на нее.

- В каком смысле? Ты имеешь в виду, не хочется ли мне положить одну из этих пачек себе в карман? Но в таком случае мне пришлось бы позволить тебе проделать то же самое, разве не так? Или же можно было забрать столько, сколько душе угодно, ведь никакого счета к ним не прилагается. И никто кроме нас с тобой не знает, сколько здесь денег. - С этими словами он забрал у неё пачку с деньгами и бросил её обратно в сумку. - Мне приходилось видеть и гораздо больше денег, вываливаемых во время обыска на столы подпольных складов наркотиков, и даже целые картонные коробки, до отказу набитые деньгами. Я видел горы вот таких грязных денег, как эти, и у меня никогда не возникало желания прикарманить из них что-нибудь для себя. А ты как?

- Ты что, шутишь? - сказала Джеки.

- Совсем нет.

- Попытаться надуть Орделла?

- Или меня, - уточнил Николет. - Как только эти деньги будут мною помечены, все пятьдесят тысяч становятся уже собственностью Управления по борьбе с контрабандой.

- И вообще, каким образом, я могу запустить сюда руку, - продолжала Джеки, - если я буду под постоянным наблюдением?

- Вот именно это я и хочу втолковать тебе. Любая подобная попытка бессмысленна. Ты положишь все эти пятьдесят тысяч в пакет, и именно такую же сумму я ожидаю обнаружить, когда ко мне попадет сумка, которую я отберу у Шеронды. У тебя в руках опять будет пакет из "Сакс"?

- Не этот раз "Мейсиз".

- Почему?

- Это ты у Орделла спроси.

- Обязательно спрошу. Уже жду-не дождусь, - согласился Николет.

* * *

Во что должен одеться человек, когда он собирается похитить целых полмиллиона долларов? Выбрать что-нибудь неброское, дополнив гардероб кроссовками или кедами, или же, напротив, вырядиться как можно элегантнее? Поразмыслив некоторое время над этой дилемой, Макс наконец выбрал для себя охрового цвета костюм из поплина с голубой рубашкой и синим галстуком. В соответствии с последними указаниями, он должен был занять позицию на втором этаже "Мейсиз", в отделе женской одежды непосредственной близости от выставленных здесь моделей Анне Кляйн, дожидаясь того, когда Джеки выйдет из примерочной. Ожидалось, что это должно было произойти примерно в четыре тридцать. Выждать ещё некоторое время, чтобы у возможных наблюдателей было бы достаточно времени отправиться вслед за ней, после чего подойти к девушке-продавщице и сказать, что его жена только что по рассеяности оставила в одной из кабинок примерочной сумку. У неё там были пляжные полотенца.

Когда-то давно он прочитал где-то, что люди пунктуальные в большинстве своем одиноки, и это показалось ему сущей правдой: и вот теперь, когда стрелки на часах показывали начало пятого, он стоял у витрины галереи Рене, с газетой подмышкой, глядя через стекло на зеленые холсты. Но Рене нигде не было видно, пока он не услышал у себя за спиной её голос, окликнувший его:

- Макс?

Печальный, или скорее нерешительный. Она стояла позади него, в гуще царившего вокруг людского столпотворения, придерживая рукой опущенную на пол одну из картин своего талантливого мальчика на побегушках.

- Сегодня утром, - сказала Рене. - Приходил судебный исполнитель с повесткой в суд.

- Все правильно, - подтвердил Макс.

Она казалась такой маленькой и беззащитной, стоя на бойком месте, крепко держа обеими руками край натянутого на раму полотна, и не обращая внимания на спешивших за покупками людей, обходивших её стороной. Это было отличительной чертой её характера, не обращать внимания на окружающих: останавливаться для разговора на самом проходе, в дверях, на пороге всевозможных учреждений, отличающихся большим скоплением народа, на автостоянке, особенно когда водитель какой-нибудь машины тем временем терпеливо дожидается, когда можно будет заехать на то место, посреди которого она стоит.

- Я была крайне разочарована, - продолжала Рене. - Я думала, что ты обставишь все как-нибудь пооригинальнее, и уж в любом случае не подошлешь мне с подобной миссией чужого человека, который просто банально поставил меня в известность. После целых двадцати семи лет, что мы с тобой были вместе... И ты считаешь, что это порядочно с твоей стороны?

- Почему бы тебе не отойти в сторону и не освободить проход? предложил Макс. Покупатели мельком поглядывали на Рене, а проходя мимо него, не упускали возможности взглянуть и в его сторону. - Вот сюда, давай помогу.

Она вошла в свою галлерею. На Рене было свободного покроя платье, чем-то отдаленно напоминающее наряд бедуинов - широкие фалды и глубокие складки белой и золотисто-коричневой ткани, через которые проходили полосы черного цвета. Макс последовал за ней, на мгновение оставновившись, чтобы придержать рукой стеклянную дверь. Он занес картину в зал и, остановившись, прислонил её к низкому столику, стоявшему в сама центре зала, приготовившись к дальнейшему выяснению отношений с Рене. Ее маленькая головка с аккуратной стрижкой в виде шапочки темных волос, возвышалась над по-восточному широким балахоном, глаза были старательно подведены. Теперь Рене не сводила взгляда с картины.

- Я была абсолютно уверена, что Ральф Лорен обязательно купит этот холст, особенно после того, как я притащила вот это к нему на дом. Я ещё сказала: "Повесьте у себя подлинник, излучающий жизнь и энергию вместо эти дурацких английских репродукций.

- Да и что они вообще знают о настоящем искусстве, - сказал Макс, в какой-то мере даже начиная проникаться сочуствием к ней. Теперь она глядела на него, и по выражению её лица можно было без труда догадаться, что она крайне расстроена.

- Знаешь, Макс, тебе следовало бы прийти ко мне раньше и самому сказать о том, что ты задумал сделать.

- Так я же приходил. Но у тебя не было времени для меня. Ты была очень занята своим сыром и крейкерами.

- На том приеме я продала три работы Дэвида. И ещё один холст купилп вчера.

- Значит, дела у тебя идут в гору.

- Двадцать семь лет, - повторила Рене, - как будто их и не было никогда.

Ее слова заставили Макса задуматься. Нет, они были, они должны были быть. Но вслух он не сказал ничего. А зачем? Нужно просто поставить её перед фактом и уйти. Было уже десять минут пятого.

Рене отсутствующим взглядом смотрела на картину перед ней тростниковая плантация.

- Мы с тобой были совершенно разными, - сказала она. - И с каждым днем мы все дальше и дальше удалялись друг от друга. Я жила свои искусством. Ты же... Наверное для тебя главным была твоя работа. - Теперь она глядела на него. - Но ведь были и такие дня, когда мы были счастливы вместе. Ведь они были, правда, Макс?

Откуда это? Строчка из песни?

Когда мы были счастливы друг с другом...

Он постарался припомнить хотя бы один такой день. Может быть это был период на заре их супружеской жизни, когда он не мог налюбоваться на нее, и считал, что она тоже должна быть от него в восторге. Это было задолго до того, как он оставил все свои ухищрения и перестал придумывать темы для разговов с ней. А может быть никаких счастливых дней не было и в помине, во всяком случае таких, которые могли бы запомниться надолго, на все двадцать семь лет, за вычетом тех периодов, когда они жили отдельно. Потому что именно эти периоды и можно было назвать относительно удачными для него. Это были те времена, когда Сверчок пела для него песни кантри. Та его Сверчок при лунном свете... Может показаться странным, но ему нравилось заводить знакомство с офицантками. Джеки была совсем не такая. Интеллигентна, спокойна, нетороплива, но в то же время по-своему непредсказуема - взять хотя бы то, как она соблазняла его, когда они вдвоем стояли на балконе, как бросила вниз через перила свой бокал, раскрывая для него свои объятья. Ее общество ему никогда не наскучит...

- Да уж, были времена, - сказал он Рене, и увидел, как у неё задрожал подбородок.

Она была неплохой актрисой и могла проделывать это при каждом удобном случае, и этот её трюк безотказно срабатывал почти всегда; и тогда он проникался безотчетной жалостью к ней, чувствуя себя виноватым во всех её бедах.

Она снова перевела взгляд на картину с зарослями тростника и сказала:

- Что толку в разговорах, когда ты уже все решил. - Рене тягостно вздохнула. - Если это то, чего тебе так хочеться...

- А тебе не кажется, что это вполне закономерно?

- Может быть. - Она подняла голову, и губы её больше не дрожали. - Но это вовсе не означает, что тебе это просто так сойдет с рук. Ты за это ещё поплатишься.

- Рене, а я на дармовщину и не рассчитывал.

* * *

Фрида, продавщица из отдела женского платья с выправкой манекенщицы, стояла в примерочной рядом с Джеки - держа одну руку на бедре, локоть отведен в сторону, пальцы направлены в сторону позвоночника.

- Вот этот костюм от Исани вам очень подойдет, - говорила она.

Джеки взглянула в зеркало через плечо.

- Вообще-то я привыкла носить юбки поуже.

- Для вашей фигуры одинаково идеально подойдет прямой покрой, а также вещи свободного силуэта, - сказала Фрида. - Вы собираетесь за границу?

- Думаю начать с Парижа, чтобы потом проехать на машине через всю сказочную страну вин.

- Да? И вы едете одна?

- Возможно, - ответила Джеки. - Я ещё не знаю.

- Это прекрасно комбинируется с отдельными вещами. Например, вот с той шелковой кофточкой, которую я вам показывала раньше. Замечательно подходит. - Фрида взяла несколько платьев, висевших на спинке стула. - Если вы предпочитаете узкие юбки, то почему бы вам не примерить вот эту, с ассиметричным разрезом спереди?

Джеки посмотрела на часы.

- Так. В первую очередь мне нужен костюм. Вообще-то думаю, его-то я и одену - уж очень надоела эта форма.

- Черный шелк будет вам очень к лицу, - сказала Фрида и вышла.

* * *

Луис и Мелани заняли позицию у витрины, где были выставлены модели от "Донна Каран Нью-Йорк". Луис не сводил глаз с дверного проема с табличкой "ПРИМЕРОЧНАЯ" над ним, что находился в дальнем конце зала, где были выставлены авторские коллекции одежды. Когда во время последней встречи оговаривались детали, Джеки велела ждать именно здесь, и не входить к ней раньше двадцати пяти минут четвертого. До решающего момента оставалось все меньше и меньше времени. Луис ни секунды не сомневался, что от витрины с коллекцией Даны Бухман, открывается гораздо лучший вид на вход в примерочную. И после того, как Мелани войдет туда, он хотел знать наверняка, что сможет увидеть, как она выйдет обратно. Мимо то и дело проходили женщины-покупательницы, и он чувствовал на себе их взгляды. Чем это он здесь занимается? Мелани была занята. Она брала в руки одну за другой какие-то блузки, и оглядев вещь со всех сторон, не складывая, бросила обратно на полку. Теперь её огромную задницу плотно обтягивала узкая юбчонка, которую дополнял пиджачок из хлопчато-бумажной ткани, но выглядела она довольно неплохо. Луиса удивало то, что она проявила интерес к одежде, потому что, насколько он имел возможность убедиться, гардероб её не отличался особым разнообразием, и чаще всего на ней можно было увидеть тесные шорты, обрезанные из старых джинсов. В руке у Луиса был фирменный пластиковый пакет "Мейсиз", который им предстояло заменить на тот пакет, что сейчас был у Джеки. Он не решался заранее отдавать его Мелани, так как серьезно опасался, что в таком случае она обязательно постарается тайком запихнуть туда что-нибудь из вещей. А разбирательства и выяснение отношений с местной службой безопасности совершенно не входили в их планы. На Луисе была его новая светло-голубая куртка. Ему очень хотелось, чтобы все это поскорее закончилось. Тем более, что Мелани действовала ему на нервы.

- Пошли, - сказал он, направляясь вдоль прохода к витрине Даны Бухман. Оглянувшись, он жестом приказал ей следовать за ним, и тут же натолкнулся на какую-то женщину, зачем-то остановившуюся посреди дороги. - Извините, мэм, - пробормотал Луис, и тут же вздрогнул, увидев её устремленные куда-то вдаль безжизненные глаза. Черт возьми, это всего-навсего манекен.

- Ты уже сам с собой начал разговаривать? - язвительно поинтересовалась подошедшая Мелани.

Прежде ему казалось, что именно с этого места должен был открываться хороший обзор пространства перед примерочной, но теперь он сам убедился, что между ними и входом в примерочную оказалась ещё одна витрина, где были расставлены манекены в самых различных позах. Они были чрезвычайно похожи на живых людей.

Толкнув Мелани в бок, Луис приказал:

- Пойдем.

- Чего же мы ждем? - спросила она. - Почему бы мне просто не войти туда?

- Она сказала в четыре двадцать пять.

- Так уже почти что время.

Но Луис жестом приказал ей следовать за ним, и она покорно перешла к секции, где в витрине красовалась табличка "Мичи Мун".

- Клево, - сказала Мелани, разглядывая вещи.

- Приготовься, - веле Луис, протягивая ей пакет с надписью "Мейсиз", в котором лежали пляжные полотенца, купить которые ему заранее наказала Джеки. Он видел, как из примерочной вышла женщина, через руку которой было перекинуто несколько платьев, которые она тут же принялась развешивать по местам, переходя от одного кронштейна к другому. По залу между кронштейнами с одеждой расхаживало ещё несколько женщин; а в кресле у секции, где были выставлены модели от Эллен Трейси, сидел мужчина, читавший газету. На секунду прервав чтение, он мельком взглянул куда-то в дальний конец зала, и Луис ахнул: - Господи Иисусе, это же Макс.

Мелани отвлеклась от витрины Мичи Мун.

- Кто-кто?

- Тот мужик, у которого я раньше работал, Макс Черри. Интересно, а он-то что здесь делает?

- Понятия не имею, - честно ответила Мелани. - Он кто, оформитель витрин? Спроси его.

- Вообще-то он женат, и мог прийти сюда вместе с женой, - предположил Луис, с некоторым опозданием припоминая, что Макс уже довольно давно не живет с женой. Или может быть он привел сюда свою подружку, такое тоже не исключено. Луис перевел взгляд на Мелани. Она уже отошла от него, направляясь через зал ко входу в примерочную. Он снова посмотрел на Макса, с которым его разделяло расстояние примерно в пятьдесят футов. Ему было видно, как Макс встал и прошел в секцию Анне Кляйн. Он был в костюме и при галстуке; наверняка он пришел сюда не один, а вместе со спутницей. Луис перешел на другую сторону витрины с платьями от Мичи Мун. Мелани к тому времени уже вошла в примерочную.

* * *

- Какая прелесть. Из чего пиджачок? Из хлопка?

- Это тонкое льняное полотно, - ответила Джеки. - А юбка - "вареный" шелк.

- Красота. А я вообще-то длинных юбок никогда не ношу.

- Гляди, - говорила Джеки, - как струится материал, какой он легкий.

- Тебе идет. А сколько стоит?

- Пятьсот пятьдесят за пиджак...

- С ума сойти!

- ... и двести шестьдесят восемь за юбку.

- Ну, я думаю тебе-то это вполне по карману, - многозначитель сказала Мелани, протягивая Джеки сумку, которая была у неё в руках. - Но мы могли бы здорово разбогатеть на этом деле. И ты сама это знаешь. И тогда тебе перепало бы гораздо больше, чем ты надеешься с этого поиметь, поверь мне.

Джеки отодвинула раздвижную дверь кабинки для переодевания, занесла в неё сумку Мелани и вышла обратно, держа в руках свой собственный точно такой же пакет.

- Что та же сумка, - удивилась Мелани, - те же самые полотенца? Ты что, задумала меня надуть, или как?

Джеки сунула руку в пакет и вытащила из него пачку стодолларовых купюр, которой она ещё с мгновение помахала перед самым носом у Мелани, прежде, чем сунуть деньги обратно в сумку. При этом Джеки не проронила ни слова.

Мелани тоже молчала. Она взяла сумку и ушла.

Оставшись в одиночестве, Джеки снова зашла в кабинку для переодевания и закрыла за собой дверь. Здесь она переложила оставшиеся полмиллиона из своей дорожной сумки в пакет, который принесла Мелани. Сложив униформу, она упаковала её в сумку. А затем надела на себя дорогой наряд из черного шелка... Юбка с ассиметричным разрезом ей тоже подошла бы; но времени на примерки больше не было. Остается заплатить за костюм и за отдельные вещи, выбранные из коллекции от Инсани, которые она возьмет с собой. Но она все же попросит разрешения у кассира оставить дорожную сумку за её стойкой. Чтобы забрать её потом.

Ладно, а потом она подойдет к Фриде и скажет ей что-нибудь типа: "Смотрите. Кто-то забыл в примерочной сумку. Похоже на пляжные полотенца." И спокойно удалится. А через минуту-другую появится Макс, который будет разыскивать пакет, который его жена скорее всего по рассеянности забыла в примерочной. Там были пляжные полотенца.

Как только она выйдет на этаж и окажется на виду, ей придется напустить на себя встревоженный, беспомощный вид и бежать на поиски Николета, или кого-нибудь еще, чтобы рассказать, что с ней случилось. О том, как всего с минуту наза Мелани ворвалась в примерочную, схватила деньги и скрылась. Мелани, та самая, что застрелила нациста - Джеки просто обезумеет от горя. Николет тут же начнет предпринимать какие-то действия, и когда он снова возвратится к ней, будь то вместе с Мелани или без нее, то начнется долгое разбирательство, но Джеки была абсолютно уверена, что и здесь она тоже сумеет выкрутиться. И теперь единственным темным пятном в её блистательном плане был Макс.

* * *

Выйдя из примерочной и пробираясь между кронштейнами с одеждой, Мелани направилась к проходу. Она заметила, что Луис все ещё стоял у витрины "Мичи Мун". Он заметил её, и она видела, как она направился через весь зал, мимо "Даны Бухман", прямо ей наперерез. Они встретились в проходе, рядом с "Дона Каран Нью-Йорк"

- Что ты делаешь?

И при этом у него был такой безумный взгляд, что в какой-то момент Мелани даже стало не по себе.

- Иду к выходу. А ты что подумал?

- Давай сюда сумку.

- Иди в задницу. Я сама донесу.

Она попыталась пройти мимо него, и тогда он поймал её за руку и притянул к себе.

- Отдавай сумку, сука.

- А если не отдам, что ты будешь делать? Ударишь меня?

- И ударю, если надо будет.

Он был готов к этому, занеся для удара сжатую в кулак руку. Луис ухватился за уголок пластикого пакета и попытался вырвать его из рук у Мелани, в то время как та, тянула сумку на себя за ручки, и тогда непрочный шов начал расползаться - не слишком, но вполне достаточно для того, чтобы она сдалась первой, сказав:

- Ну ладно, ладно. О, боже, что это на тебя нашло?

- Нести буду я, - объявил Луис.

- Ладно, как хочешь, - согласилась она. - Ты что, решил, что я собираюсь удрать от тебя, что ли?

- С тебя станется, - проворчал он, прижимая к себе сумку, и чувствуя, как под его рукой приятно хрустят деньги. Развернувшись, он зашагал к выходу. Она последовала за ним, и стоя на эскалаторе, глядя на его воломы, отметив про себя, что волосы на макушке уже начинают редеть, и сквозь них проглядывает кожа; она прошла за ним через первый этаж, мимо девушек-продавщиц, предлагавших новые образцы духов, и наконец Луис остановился.

- Ты помнишь, где мы вошли? - спросила Мелани.

Он обвел взглядом пальмы, выкрашенные в бирюзовый цвет балки несущей конструкции, стеклянный купол высоко над головой. А затем направился по направлению к "Сиерз".

- Луис, нам же в другую сторону, - окликнула его Мелани, и он остановился. - Мы вошли сюда через "Бердайнз", помнишь? Там, где ты имеешь обыкновение делать покупки.

Луис промолчал. Вид у него был вовсе не свирепый, но довольно серьезный. Мелани однозначно приняла это за испуг: ещё бы, недавний зек, крепко прижимающий к себе сумку, набитую деньгами, оказался среди толпы, в которой он никого не знает и никому не доверяет.

- Давай делать вид, что мы с тобой обыкновенные люди, - предложила Мелани. - Что скажешь? А теперь развернись кругом. Вот так. И начинай шевелить ногами. Таким образом мы в конце концов дойдем до "Бердайнз". А заодно и прикупим тебе какую-нибудь очень стильную соломенную шляпу. Специально выберем такую, чтобы подошла к твоей клевой куртке. Хочешь?

* * *

Макс наблюдал за входом в примерочную от витрины "Анне Кляйн". Он видел как какая-то женщина, судя по описанию, должно быть это и была та самая Мелани - копна светлых кудряшек и большая грудь - вошла в примерочную и вскоре вышла обратно и ушла, в то время как он остался наблюдать за входом. В примерочную зашла продавщица, которая пробыв там несколько минут, снова вышла в зал, направляясь к прилавку кассира, и через руку у неё были перекинуты вешалки с одеждой. Джеки пока ещё нигде не видно. Аккуратно сложив отобранные вещи, продавщица упаковала их в две коробки, которые затем были сунуты в фирменный пластиковый пакет. Ну вот, наконец-то. Из двери примерочной появилась Джеки, на которой теперь был строгий черный костюм с коротким рукавом. Дорожная сумка все ещё была при ней. Поставив свою ношу на пол за прилавком, она отошла в сторону и принялась беспокойно и беспомощно озираться по сторонам. Перебросившись парой фраз с продавщицей, она расплатилась наличными и забрала с прилавка пакет со своими покупками. Еще раньше Макс обратил внимание на молодую женщину, которая явно без видимой цели расхаживала поблизости и запросто могла оказаться одним из агентов, осуществлявших наблюдение, но только теперь её не было видно ни с какой стороны; а среди других покупательниц салона, перебирающих висевшие на вешалках вещи, он не смог выделить никого особенного, чтобы её можно было бы принять за представителя правоохранительных органов. Джеки тем временем направилась в сторону выхода, продолжая то и дело встревоженно оглядываться по сторонам, и продавщица сказала что-то ей вслед. Джеки шла, не останавливаясь. Макс смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, затерявшись в толпе. Он ждал. Никто за ней не пошел. Продавщица стояла одна у кассы.

Настал черед Макса.

Целых девятнадцать лет ему приходилось иметь дело с рисковыми людьми. И если сейчас он подойдет к прилавку, то сможет прочувствовать на собственной шкуре каково это, рисковать.

А после он должен был отправиться домой и дожидаться там Джеки. Она сама пришла бы к нему домой или же они встретились бы где-нибудь в другом месте. Или возможно её что-нибудь задержит. К делу мог подключиться Николет, и тогда ей пришлось бы встретиться с ним, рассказать свою историю и строго её придерживаться. Но она сказала ему: "Если ты все нормально сработаешь, то с остальным я справлюсь и сама". А потом бы они просто уехали бы куда-нибудь подальше отсюда, просто исчезли бы.

Вместе или каждый по отдельности. Она ничего об этом не сказала, а он не стал спрашивать. Ну и что из этого. Она же сказала: "Посмотрим, как там будет дальше..."

Но в этот момент, стоя у витрины с моделями Анны Кляйн, Макс был твердо уверен в одном: он был по уши влюблен в нее, и любой ценой хотел быть всегда рядом с ней, и даже если ради этого ему придется пойти на сделку с собственной совестью, он, не раздумывая и вполне осознанно сделает это. Если бы он только знал, что она просто-напросто использует его... Разумеется, он так не считал, но если бы... Но разве даже тогда он поступил бы как-то иначе?

Собравшись с духом, он выступил из-за витрины, направляясь в сторону продавщицы за кассой, и веря в то, что отныне жизнь его изменится в лучшую сторону.

* * *

- Что, не хочешь шляпу? Эй, тогда бери джинсы. А может быть раскошелишься на гавайскую рубашонку? Луис, ты только глянь, какая красота.

Ее дурацкие шутки выводили его из себя.

Весь путь через торговый зал "Бердайнз", Мелани шла за ним, то и дело хватая его за рукав, и уговаривая посмотреть на шляпы, рубашки, плавки и тому подобную ерунду. Толкнув дверь, Луис оказался на улице, и в какой-то миг он испытал ни с чем не сравнимое чувство облегчения, глядя на ряды пустых машин, освещенные лучами послеполуденного солнца. Но снова не слава богу, теперь он забыл, где они оставили машину. Хотя не исключено, что Мелани запомнила это место.. Первый ряд прямо напротив входа исключается однозначно, скорее всего их машина стояла во втором или даже в третьем ряду, в этом он был почти уверен. С левой стороны. Когда они входили в магазин, Луис думал исключительно о цели их визита, и совершенно не обратил внимания на место парковки. А ведь стоит только ошибиться дверью и выйти из другого выхода и можно оказаться в довольно затруднительном положении. Тем более, что случаи, когда люди теряют свои машины на стоянках близ больших супермаркетов, совсем не редкость. И именно поэтому сотрудники службы охраны магазинов постоянно разъезжают вокруг мест подобных парковок на своих белых автомобилях, чтобы в случае чего оказать помощь клиентам. Луис решил посмотреть, куда отправится Мелани, чтобы затем и самому последовать за ней.

Но вопреки всем его ожиданиям, она остановилась, дожидаясь его.

- Что, забыл, где оставил машину, да? - язвительно спросила она. Господи, ну и послал же ты таких редкостных недотеп на мою голову, как эти двое... А банки ты также грабил? Выходил и начинал бегать в поисках своей машины? Отдал бы ты уж мне сумку, Луис, пока ещё не успел её где-нибудь посеять.

В ответ он промолчал.

- Я её подержу, а ты иди ищи машину, - предложила Мелани. - Хотя нет, не годится. Ты, похоже, этого не знаешь.

Луис начал подумывать о том, что было бы неплохо как следует двинуть ей сейчас промеж глаз.

- Или я сейчас пойду и найду машину, - скороговоркой выпалила Мелани, - мы отъедем подальше отсюда, поделим между собой денежки и после этого каждый отправится своей дорогой. И пошел этот Орделл к чертовой матери.

А ещё лучше врезать ей по зубам.

- Согласен? Так идем? - тараторила она. - Нам сюда. Лу-ис. Иди сюда, давай руку.

Она протянула ему руку и ждала. Так и не дождавшись ответных действий с его стороны, она просто развернулась и начала пробираться между рядами машин. Луис последовал за ней, перейдя сначала ко второму ряду, а затем оказавшись и в проходе перед следующим. Она ещё немного прошла вдоль выстроившихся в ряд автомобилей и остановилась.

- Это здесь?

- Да, почти в самом конце.

- Ты уверен?

Он зашагал дальше.

- Лу-лу, - окликнула его Мелани, и прошла между автомобилями к следующему проходу.

Он шел за ней. В прежние времена, когда он жил в Саут-Бич и много пил, то время от времени он забывал о том, где оставил машину, и тогда ему приходилось подолгу бродить по округе в её поисках. А сегодня днем, до того, как заехать за ней, он успел выкурить несколько "косячков". Мелани остановилась.

- Луис, мне действительно тебя очень жаль, честное слово, - сказала она. - С тобой рядом должен быть кто-то, кто стал бы о тебе заботиться. - И отправилась дальше, покачивая задом, туго обтянутым узенькой юбчонкой. Некоторое время спустя, перед следующим рядом, она опять остановилась и оглянулась на него.

- Так это в этом ряду или в следующем?

- В этом, - ответил он, и ему было решительно наплевать так ли это было на самом деле или нет. Ему все и так уже порядком надоело.

- Уверен? - переспросила она.

- Заткнись и помалкивай, ладно? Я приказываю тебе заткнуться.

Мелани была явно удивлена таким оборотом событий, но сумела быстро взять себя в руки и даже было собралась что-то сказать в ответ, и тогда, увидев это, Луис упреждающе-поспешно поднял руку.

- Я серьезно. Ни слова больше.

- Как тебе угодно, Лу-лу..., - сказала она.

И тут же поспешно добавила, что бродить бы ему здесь всю ночь в поисках машины - и это было все, что она успела сказать за то время, которое ушло у него на то, чтобы сунуть руку во внутренний карман куртки и выхватить оттуда "Беретту", ещё раньше оставленную ему Орделлом. Стоило ей только увидеть пистолет у него в руке, как она мгновенно замолчала. Лиуо её сделалось мертвенно бледным. Но затем - бог ты мой! - она снова осмелилась раскрыть рот. Луис не слышал ни единого её слова, потому что как раз в это же самое мгновение он нажал на спусковой крючок. Бам. И увидел, как её отбросило на капот одной из машин. Бам. Он снова выстрелил в нее, чтобы, с одной стороны, быть уверенным, что дело доведено до конца, и ещё потому что при это он испытал колоссальное удовольствие. И все, дело сделано. Он прошел в самой конец прохода к своей "Тойоте", припаркованной в том самом месте, где он и ожидал, сел за руль и начал выруливать со стоянки. Проезжая мимо того места, где из узкого прохода между машинами торчали загорелые ноги Мелани, Луис опустил стекло и сказал: "Ей, гляди, я сам нашел ее", после чего он выехал со стоянки. А по одному из ближайших проходов тем временем проезжал белый автомобиль службы безопасности супермаркета.

* * *

Джеки торопливо шла через второй этаж торгового центра, всячески стараясь показаться взволнованной перед своими наблюдателями. (Вообще-то она действительно тревожилась из-за того, чтобы как можно более правдоподобно свалить все на Мелани. Но ради справедливости следовало признать и то, что вынужденное изменение плана и замена Симоны на Мелани, в некотором роде оказалась ей даже на руку.) Джеки напрямик направилась к прилавку с вывеской "Чай Кофе. Компания Барни", что находился на самом краю длинного ряда кафе, и где в прошлый раз поджидал её Николет.

Но только теперь его там не оказалось.

Когда она отошла от прилавка, то едва не столкнулась с двумя молодыми парнями из службы безопасности в зеленых пиджаках и с портативными рациями в руках, которые торопливо обошли её стороной и отправились дальше, своей дорогой. Еще ранее, выходя из "Мейсиз", она заметила, как один из охранников пробежал по направлению к "Бердайнз".

А Джеки-то наивно представляла себе, что Николет и его люди станут неотступно следовать за ней, переговариваясь друг с другом по рации: "Остановилась у Барни, оглядывается. Теперь объект направляется к столикам. Она твоя. Десять четыре, как понял, конец связи." Или что ещё там могут говорить полицейские по рации. Джеки все ещё озадаченно озиралась по сторонам, хмуря брови и напустив на себя суровый вид, когда взгляд её выхватил из толпы Шеронду, которая с подносом в руках отходила от прилавка кафе "Фаршированная Индейка", и тут же остановилась, заметив Джеки.

Дождавшись, когда Джеки сядет за столик, глядя на неё поверх польшого стакана "кока-колы", Шеронда подошла к тому же столу и села, сунув под него свой фирменный пакет из "Мейсиз".

- Как дела?

Шеронда отставила от себя "кока-колу" и сдержанно ответила, что у неё все в порядке. Джеки закурила сигарету.

- В прошлый раз, когда мы менялись подарками, - сказала Джеки, - после того как я ушла, приходила ещё одна женщина, и ты обменялась и с ней тоже?

- Симона, - сказала Шеронда. - Она очень милая леди, тетя Орделла. Да, она взяла сумку, которую оставили вы, а взамен дала мне свою.

- А ты знаешь, зачем мы все это делаем?

- Орделл сказал, что это такая игра, в которой все друг другу дарят подарки. Вот в прошлый раз мне досталось очень красивое белье.

- Кухонные прихватки были просто изумительны, - сказала Джеки.

- Я не знала, что ещё можно купить...

- Они мне очень пригодились. Большое спасибо.

- Орделл сказал, что в этот раз мы все понесем то же самое?

- Полотенца, - сказала Джеки.

Шеронда кивнула. Она улыбнулась Джеки и опустила глаза. Святая простота, она даже не догадывалась о том, что её подставляют.

- Но возможно, тебя ещё ожидает сюрприз, - добавила Джеки и затушила в пепельнице окурок сигареты. - Мне пора идти.

- А Симона сегодня придет?

- Не знаю, - пожала плечами Джеки, - может быть. Так что счастливо оставаться. Отдыхай. Если хочешь, съешь ещё что-нибудь, торопиться все равно некуда.

С этими словами она взяла из-под стола пакет Шеронды и пошла прочь.

* * *

Сойдя на первый этаж, Макс вышел из "Мейсиз", оказываясь на центральной площадке огромного торгового комплекса, где были устроены небольшие водоемы и росли пальмы, откуда он направился прямиком к супермаркету "Сиерз", со стороны которого он оставил на уличной стоянке машину. Миновав по пути вход к "Блумингдейл" и оказался перед витриной галереи Рене.

Она стояла в выставочном зале у стола, рядом с Да-видом, который показывал ей что-то в журнале. В прошлом мальчик на побегушках, а ныне живописец поднял взгляд и заметил Макса. Он сказал что-то Рене, и теперь она тоже глядела на его сторону. Макс перехватил свой пакет из "Мейсиз", в котором было заботливо упаковано целых полмиллиона долларов, правой рукой, так чтобы его не было заметно со стороны галлереи, и, проходя мимо, свободной рукой изобразил приветственный жест. В ответ на это новоиспеченое дарование погрозило ему кулаком. Рене же просто отвернулась.

Эта женщина никогда не отличалась особым воображением.

* * *

Перед входом в магазин женской одежды стоял живой манекен: совсем юная светловолосая девушка в джинсах серого света, в рубашке-ковбойке и высоких ботинках с белыми отворотами. Она застыла в такой позе, как будто собралась сорваться с места и убежать отсюда. Или, судя по тому, как были подняты её руки, как будто бы желая защитить себя от чего-то неотступно на неё недвигающегося; хотя вряд ли она вообще замечала что-нибудь вокруг себя, глядя куда-то в пустоту неподвижным, ничего не видящим взглядом, слегка склонив голову к плечо. Маленькая девчушка остановилась рядом, украдкой дотронулась до пальцев манекена, и успуганно отдернув руку, поспешила поскорее догнать мать.

Джеки, отойдя от прилавков закусочных и кафе, задержалась, желая посмотреть на то, как манекенщица будет двигаться и какое положение примет. К тому же было в этой девушке что-то до боли знакомое. Тогда Джеки подошла к ней поближе и спросила:

- И подолгу тебе приходится этим заниматься?

Ответа не последовало. Безразличный взгляд манекенщицы застыл где-то на уровне плеча Джеки. Еще несколько мгновений Джеки продолжала разглядывать её, и у неё возникло стихийное ощущение, что она смотрит в зеркало и видит там саму себя, но только гораздо более молодой: светлые волосы, зеленые глаза, вся застыла в напряженно ожидании, собираясь не то бежать, не то защищаться от чего-то. Разница, и при том довольно существенная, в одном: взгляд Джеки был цепким и сосредоточенным. Она предвидела, что основные трудности ещё впереди, и что теперь все зависит только от нее. Ее ожидают ещё долгое объяснение с Николетом, и избежать этого никак не удастся. Не исключено, что ещё придется встретиться и с Орделлом. Вполне возможно, так оно и будет. И наконец нужно будет принять решение в отношении Макса.

А это будет совсем не легко, потому что у них слишком много общего, ей было хорошо с ним, и она знала, что он согласился на эту авантюрю ради нее, а вовсе не из-за денег. Она видела это в его глазах, и сказала бы, что он все-таки догадывается о том, что она всего лишь играет с ним, так что с этой стороны вроде бы все в порядке. И все же он был исключительно порядочным парнем, хотя и работал поручителем - мысль об этом заставила её усмехнуться, и подумать о том, что его изысканно-утонченная маленькая супруга, должно быть, рассуждала точно так. Он был одновременно нежен и в хорошем смысле груб. Как-то она сказала ему: "Наверное я не смогу уйти". На что он ответил: "Тогда оставайся в постели". И вот теперь, за последующие пару дней ей придется принять для себя решение, памятуя о том, что на мужчин ей по жизни не везло. Когда она сказала ему: "А там будет видно", она ничуть не кривила душой. Он ей очень нравился. Может быть она его даже любила. Но ей не хотелось сбежать вместе с ним, а потом, когда будет уже слишком поздно, осознать, что это была ошибкой. Эх, кабы знать заранее... Ей было необходимо заполучить себе деньги, а уже потом сделать свой выбор. А в данный момент деньги были у Макса. Во всяком случае ей очень хотелось бы на это надеяться.

Девушка-манекен изменила позу: она повернулась, становясь спиной к Джеки, широко расставив ноги, уперев кулаки в бока, заносчиво держа голову, и надменно поглядывая через плечо.

- Так вы уйдете отсюда или нет? - не шевеля губами, дерзко сказала она.

Бедняжка пыталась таким способом заработать себе на жизнь. Хотя вокруг было полно других возможностей.

- В другом месте ты могла бы получать больше, чем здесь, - отозвалась Джеки и отошла.

Но уйти далеко ей было не суждено.

Теперь к ней уже направлялся мужчина с рацией в руке, и его строгий костюм довольно заметно контрастировал с пестрой толпой отпускников. Затем Джеки заметила ещё двоих людей в костюмах и вместе с ними молодую женщину в юбке и пиджаке с сумкой через плечо. Приблизившись на достаточное расстояние, люди в костюмах разошлись, снова смешавшись с толпой, и тут она увидела Николета. У него тоже была при себе рация. Джеки ждала.

- Зато когда надо, никого из ваших днем с огнем не сыщешь, - отчетливо произнесла она вслух, когда он подошел достаточно близко, и приготовилась принять грядущие испытания.

23

Все, что Орделлу поскорее не терпелось услышать, было:

- Ты их забрал?

Но нет, прежде всего Луису было необходимо рассказать ему о том, как он самым первым делом поехал на квартиру и увидел двоих парней, сидевших в припаркованной перед домом машине, и он уверен, что они следят за зданием и думает, что они заметили, как он проехал мимо. Поэтому ему пришлось несколько раз объехать вокруг квартала, и теперь он в баре "У Кейси", и звонит ему с тамошнего телефона.

Орделл не сомневался, что Луис уже наверняка успел для успокоения нервов пропустить рюмочку-другую. Он решил быть терпимее, сказав:

- Я чувствовал, что они следят за мной, Луис; именно поэтому я велел тебе проверить это. А теперь скажи мне, они у тебя или нет?

- У меня, - ответил Луис. - Послушай, мне нужно тебе ещё кое-что сказать.

- Но только после того, как я увижу деньги, - возразил Орделл и принялся инструктировать Луиса о том, каким образом они станут действовать дальше. Сейчас он, не надевая пиджака и в старых брюках, выйдет из дома и сядет в свой "Мерседес", как будто собирается на минутку отъехать за сигаретами или пивом. Итак, он поедет к Оушен-Мол, и те двое, само собой разумеется, последуют за ним. Оставит машину на дальней стоянке. Зайдет в бар Кейси, пройдет через него, а он, Луис, должен будет уже ждать его в своей машине перед входом. А потом они куда-нибудь отъедут... Орделл сказал, что ещё подумает, куда именно, и скажет ему об этом позже.

- Ты пересчитал деньги? - спросил он под конец у Луиса.

Луис ответил, что ещё нет, что он их ещё даже не видел; и вообще он не разворачивал пакета.

- А Мелани-то, небось, до смерти хочется на них взглянуть, - высказал предположение Орделл.

В трубке воцарилось молчание.

- Луис? Куда ты пропал? - окликнул его Орделл.

- Вот как раз об этом-то я и хотел с тобой поговорить, - снова подал голос Луис. - Эта Мелани достала меня до такой степени...

- Не сейчас, - перебил его Орделл. - Через пять минут я поъеду. Так что иди заводи машину.

* * *

Едва лишь оказавшись в машине, Орделл тут же протянул руку и, схватив лежавший на заднем сидении пластиковый пакет, поставил его к себе на колени и крепко обхватил руками.

- Хи-хи-хи, - по-детски довольно захихикал он. И только когда они уже ехали по мосту Ривьера-бридж, он сказал: - Поезжай в сторону Нортлейк, где собираются торговцы машинами. Эту рухлядь мы оставим на стоянке, а себе прикупим что-нибудь новенькое, так что полицейским в жизни не догадаться. Они проезжали Бродвей, когда Орделл вдруг вспомнил о Мелани. - Слушай, а где Мелани? - при этом он изумленно огляделся по сторонам, как будто она могла спрятаться где-то на заднем сидении, и он её просто не заметил. - Где моя телочка?

- Она заколебала меня, - сказал Луис. - Доставала меня всю дорогу, пока мы шли к выходу, и все потому что я отобрал у неё сумку. Кривлялась как обезьяна... Когда мы вышли на улицу, то я не смог сразу сориентироваться, в какой стороне припаркована наша машина, и она принялась долбать меня с новой силой. "Может быть это здесь, Лу-лу? Или там? Черт возьми, эта сука выела меня из себя.

- И ты бросил её там, - заключил Орделл.

- Я её застрелил, - спокойно сказал Луис.

Орделл уставился на него.

Луис это чувствовал.

- Наверное насмерть.

Орделл ничего не сказал на это.

В машине воцарилось молчание. Они ехали по Бродвею, мимо откровенно томящихся от безделья компаний молодых негров, расположившихся на тротуарах по обеим сторонам улицы. Луис не имел представления о дальнейших планах Орделла.

- Она предложила поделить денежки, - сказал Луис. - Чтобы каждый из нас потом пошел своей дорогой.

Орделл снова ничего не ответил.

Теперь Луис тоже молчал, давая ему возможность как следует все обдумать. Все, что он сказал, было чистейшей правдой, и извиняться ему было не за что. До этого он никогда не стрелял в людей, и как раз над этим он и размышлял всю дорогу от "Гарденз-Мол" до Пальм-Бич, где заметил перед домом двоих подозрительных субъектов в полицейской машине без опознавательных знаков. На какое-то мгновение им завладело некое смутное предчуствие, а затем перед мысленным взором внезапно предстала совсем другая, ясная картина - мысленно он снова видел её в той узкой коротенькой юбчонке, выражение её лица, а потом её ноги на тротуаре - и ему вдруг показалось, что на такое он был не способен; но действительность была неумолима. В тюрьме он видел людей, осужденных за то, что во время споров оппоненты были ими застрелены, в сущности из-за каких-то пустяков. Например, парень засмотрелся на девушку, которая оказалась подружкой другого парня. Просто посмотрел. Может быть наслушавшись в сое время их историй, он уже привык не обращать внимания на подобные случаи и относиться к ним, как к само собой разумеющемуся. Вот оно, чужое дурное влияние.

На душе у него было паршиво.

- Ты в неё стрелял? - первым нарушил затянувшееся молчание Орделл.

- Два раза, - ответил Луис. - На стоянке.

- А просто поговорить было нельзя?

- Ты её знаешь.

- Ну, врезал бы ей по зубам, что ли.

- Я думал об этом.

Орделл снова замолчал, а потом спросил:

- Думаешь ты её того... насмерть?

- Скорее всего.

- Ну что ж, застрелил, так застрелил. Значит, судьба у неё такая, вздохнул Орделл. - Было бы хуже, если бы она после всего этого осталась бы жива. Кто угодно, но только не эта женщина.

* * *

Они выехали на Нортлейк-Бульвар - широкую, шумную улицу, вдоль которых располагались конторы, торгующие автомобилями, а также многочисленные заведения, где показывали стриптиз.

- Остановись у "Форда". На улице, в ворота не заезжай, - приказал Орделл. Ему хотелось поскорее взглянуть на деньги, не вынимая их из пакета. Дать Луису десять тысяч, чтобы тот пошел и купил подержанную машину в хорошем состоянии. Что-нибудь простенькое, не привлекающее внимание.

Луис спросил, что именно брать. Он вообще вел себя как-то странно. Как будто ему довелось пережить тяжкое потрясение, и теперь он только-только начинал приходить в себя.

- Купишь обычную машину, - втолковывал ему Орделл. - Самую обыкновенную. Понял? Как у обычных людей. Потому что прежде, чем мы уберемся из города сегодня вечером, нам нужно будет провернуть до отъезда кое-какие дела. Мне нужна моя машина. Посмотрим, может быть кому-нибудь из "шестерок" удастся забрать её и приделать другие номера. Ключи я оставил. Потом нужно добраться до Шеронды и прихватить кое-что из одежды. Хотя, туда не обязательно ехать самому, можно кого-нибудь отправить. Вообще-то, конечно, я сглупил. Нужно было одеться нормально, прежде чем ехать к тебе, а не выскакивать из дома вот так. Возможно, мне придется продать машину не знаю. Но сейчас, друг мой, посмотрим, что у нас здесь есть.

Вытащив из пакета пляжное полотенце, Орделл швырнул его на заднее сидение. Под первым полотенцем оказалось ещё одно.

- Не плохо, да? - Отбросив от себя и это полотенце, он заглянул в сумку. - Вообще-то деньги и не должны, по идее, занимать слишком много места. - Черт возьми, в сумке лежало очередное полотенце. Орделл пошарил под ним рукой. Одна, две, три перетянутые резинками пачки, четыре, пять... Поспешно выхватив очередное полотенце, он заглянул в пакет и почувствовал, как внутри у него все похолодело. Он был готов удариться в панику, и ему стоило невероятного усилия над собой, чтобы сдержаться, и постараться все-таки выяснить, что происходит, вместо того, чтобы, дав волю чувствам, оторвать Луису голову или прошибить ею ветровое стекло.

- Луис? - сказал он.

Если это дело рук Луиса, то ведь наверняка он был готов к этому моменту, разве нет?

- Что? - отозвался Луис.

- А где остальное?

Этот вопрос как будто удивил Луиса, или может быть он просто решил прикинуться идиотом.

- А сколько там вообще?

- Может быть штук пятьдесят, - ответил Орделл. - Если и больше, то ненамного.

- Но ведь ты говорил, что будет пятьсот пятьдесят тысяч.

- Я это говорил, да? Ну тогда выходит, что нас, это, здорово обнесли.

- Она вышла с этой сумкой, - сказал Луис. - Рук туда никто из нас не запускал.

- Вышла откуда?

- Из примерочной. Все шло точно по плану.

- И как долго Мелани там пробыла?

- С минуту, наверное. Она вышла очень быстро.

- Луис, ты действительно говоришь мне правду?

- Клянусь Богом, она вышла с сумкой, и я тут же забрал её у нее.

- И что потом?

- Мы ушли. Вышли на стоянку.

- Где ты её и застрелил.

- Так точно.

- А может быть она сейчас дожидается тебя где-нибудь с денежками, ради которых мне пришлось порядком подрать задницу?

- Господи, - только и нашелся что сказать Луис.

- И ты отдаешь мне это в виде моей доли?

Не находя слов, Луис замотал головой, как будто отказываясь верить в то, что ему только что довелось выслушать.

- Из чего ты в неё стрелял?

- Все здесь, - сказал Луис.

Орделл открыл "бардачок" и вытащил оттуда "Беретту". Он понюхал ствол. Это ему ничего не сказало. Тогда он вытащил обойму и принялся разряжать её, вынимая по одному патрону, и считая. Двух штук не хватало.

- А может быть я их специально вынул, - язвительно сказал Луис. - Ты козел, я думал, что ты мне доверяешь. Мог бы сперва подождать и посмотреть, не скажут ли об этом что-нибудь в новостях.

Орделл в упор разглядывал его, пытаясь при этом лихорадочно соображать.

- Ладно, - произнес он наконец. - Значит, это дело рук Джеки Берк. Но ей я тоже верил.

- Если "бабки" у нее, - с сомнение покачал головой Луис, - то почему она тогда не забрала себе все?

Орделл кивнул.

- И над этим мне тоже ещё придется подумать. А потом, полагаю, нужно будет спросить у неё самой. - Сунув руку в пакет, он достал оттуда несколько патронов и вновь принялся заряжать обойму. - Видишь ли, если бы в сумке не оказалось совсем ничего кроме полотенец, то ещё помжно было бы допустить, что она просто не смогла переложить их из чемодана, и полицейские просто все у неё отобрали, или может быть она сумела хорошенько спрятать их где-нибудь в магазине. Все дело в том, что в аэропорту ей в любом случае пришлось показывать им деньги. Ну ладно, денег нет, они пропали, никто ничего не знает, а как говорится, на нет и суда нет. Но то, что она отдает мне эти пятьдесят штук... это меняет дело. Она словно дает мне понять, что остальное она оставила себе. Понимаешь, что я имею в виду? Она дает мне понять, что утерла мне нос и оставила в дураках.

- Ну, даже не знаю..., - неуверенно протянул Орделл. - Но одно из двух: денежки либо у нее, либо у полиции.

- Или..., - Орделл сделал выразительную паузу. - Она успела передать их кому-нибудь, до того, как Мелани вошла в примерочную.

В машине наступило тяжелое молчание.

Наверное прошла минута, не более, прежде, чем Луис сдавленно выдохнул:

- Бог ты мой!...

Орделл, продолжая заряжать обойму, обернулся к нему.

- Что еще?

Должно быть теперь он вспомнил ещё о чем-то, что сначала совершенно вылетело у него из головы.

- Знаешь, кого я видел в том отделе?

- Говори же, - приказал Орделл.

- Он сидел в кресле и читал газету. Но тогда я не придал этому особого значения.

Говорит так, как будто извиняется, откладывая наиболее важную информацию на потом. Не хочет со стороны выглядеть глупо. Орделл ждал.

- А хотя нет - я ещё подумал, а что он, собственно говоря, там делает, но мне и в голову не пришло, что он тоже может иметь какое-то отношение к нашему делу. Ведь он мог привести туда жену или подружку...

Так, с извинениями вроде как покончено.

- Так может быть ты скажешь, кто это был?

- Макс Черри, - ответил Луис.

Сквозь ветровое стекло Орделл смотрел на бесконечный поток проезжающих мимо машин, а затем перевел взгляд на автомобили, расставленные на площадке перед конторой торгового агента фирмы "Форд", прежде, чем снова обернуться к Луису.

Луис все ещё был здесь. Сидел рядом.

Должно быть, это последствия долгого сидения в тюрьме. Целых четыре года созерцания тюремных стен и пристрастие к выпивке сломали его, сделали бесполезным.

- Значит, ты встречашь Макса Черии именно в тот момент, когда должна состояться передача полумиллиона долларов - смотри на меня, когда я с тобой разговариваю - и совершенно не придаешь этому значения. Не вспоминаешь об этом даже тогда, когда я начинаю распрашивать, что да как, и что случилось. Что скажешь на это?

Луис угрюмо глядел на него.

- Отвечай же.

- Я не знаю, что ты имеешь в виду.

Орделл сунул обойму в пистолет, и передернув затвор, ткнул дуло Луису в бок.

- Живо говори.

Луис смотрел на него широко распахнутыми глазами.

- Вчера я спросил у тебя: "В чем дело, Луис?" И ты сказал, что Макс Черри откуда-то прознал, где ты остановился. Я спросил тебя о Симоне. И ты ответил, что это, должно быть, Макс Черри так её напугал. Куда ни плюнь, везде этот Макс Черии, проклятый поручитель. Ты работал на него, ты сам знаешь, что он мудак, такой же, как и все они. Жадный до денег, готовый пойти на все лишь заполучить их. Ты же видел его, зная, что это за птица, и тем не менее позволил ему преспокойненько отвалить с моими "бабками" прямо у тебя из-под носа. Черт, что с тобой случилось? - Орделл упер ствол пистолета в бок Луису так сильно, как только мог, нажал на спусковой кручок, и увидел, как дернулся Луис. Он видел удивленный взгляд Луиса устремленный на него. Орделл переместил пистолета выше, упер дуло в подмышку Луису и снова выстрелил. Луис безвольно привалился к двери. На этот раз голова его ударилась о стекло окна, а потом упала на грудь, и глаза остались открыты.

- Что с тобой, Луис? - проговорил Орделл. - Черт возьми, ты всегда был отличным парнем. Ты хоть сам знаешь об этом?

* * *

Орделл оставил его в машине. Он отправился пешком по Нортлейк-Бульвар, высматривая для себя машину, за рулем которой его никто и никогда не ожидал бы увидеть. В конце концов он купил "'89 Фольксваген-Гольф" темно-бордового цвета, с пробегом немногим меньше трицати тысяч миль, заплатив за него пять тысяч двести долларов, достав их из фирменного пакета магазина "Мейсиз".

Теперь нужно было подыскать место для временного пристаниища.

В Ривьера-Бич жила одна женщина, которая попадалась ему на глаза время от времени. Давнишняя знакомая, перед крэком отдававшая предпочтение героину, и временами промышлявшая мелким воровством. Точно, не далее как вчера он видел её в баре, где они встречались с Луисом, и она глаз не сводила с него. Если бы только теперь он мог припомнить её имя...

24

Джеки привезли в здание на Саут-Дикси в Вест-Пальм, где размещалось управления по борьбе с контрабандой. Николет снял со стула, придвинутого к его столу, какой-то ранец, давая ей сесть. Она поинтересовалась, что это такое. Он ответил, что это взывчатка, и вышел из кабинета, оставив её одну примерно минуд на двадцать. Джеки не сомневалась, что он отправился поговорить с теми, кто вел за ней наблюдение. Еще до приезда сюда она успела рассказать ему о Мелани, которая ворвалась в примерочную и схватила сумку с деньгами. Ее дорожная сумка была уже у них, значит, они уже успели поговорить с той продавщицей, Фридой.

В машине, по дороге сюда, ей сказали о том, что Мелани мертва. Стреляли два раза. Николет, сидевший на переднем сидении, сказал:

- Видишь, как получается?

Что означало, что он совсем не верит её показаниям, или же верит, но не до конца. Девушка с сумочкой через плечо, сидевшая сзади рядом с ней, сказала ему:

- Эти чертовы микрофоны "Юнитель" совсем не годятся для работы в магазинах. Я почти ничего не слышала. - Николет строго взглянул на нее, и она больше не сказала ни слова. Джеки тут же стало все ясно. В их наблюдении была большая брешь.

Пока Николета не было в кабинете, Джеки занимала себя тем, что разглядывала фотографии всевозможных типов оружия, сделанных на оружейном складе и лениво пролистала старый номер "Новостей вооружений". Пепельницы нигде не было видно, поэтому она позволила себе воспользоваться для этой цели чьей-то грязной кофейной чашкой, как видно стоявшей здесь с утра. Кабинет, где стояло два сдвинутых вместе письменных стола, был меньше, чем у Тайлера в отделе по борьбе с преступностью. Здесь царил легкий беспорядок, и от этого комната казалась более обжитой. На втором столе лежал автомат, на который была привешена бирка, и Джеки предположила, что скорее всего он не заряжен.

Николет вернулся с чашкой кофе для нее, даже не поинтересовавшись заранее хочет она этого или нет. Хороший знак. Он снял пиджак и галстук, и по-видимому, не был вооружен. Усевшись за стол, он сказал:

- Ты ничего не говорила мне, что собираешься делать покупки.

- А мне кажется, я сказала об этом ещё в аэропорту.

Николет покачал головой.

- Я подумал, что сначала ты передашь груз. А покупки отложишь на потом.

- Мне очень приглянулся этот костюмчик, - оправдываясь, сказала Джеки. - и я боялась, что его заберут.

- А почему ты оставила сумку за прилавком у продавщицы?

- Ну, во-первых, потому что я прихватила её с собой, чтобы положить туда форму и на тот случай, если придется сделать какие-либо покупки.

- Но ты этого не сделала.

- Нет, потому что, когда я вышла... Послушай, давай начнем сначала. Идея была в том, чтобы оставить все возможные покупки в дорожной сумке, чтобы не таскать её с собой, а встретиться с Широндой, имея при себе только пакет с пятьюдесятью тысячами.

- Но ты этого не сделала, - повторил он, в упор разглядывая её.

- Потому что у меня уже ничего не было. Рей, я клянусь, Мелани как бешенная ворвалась и схватила сумку. - Она понизила голос. - А что, её убили за это?

Он продолжал пристально глядеть на нее.

- Где сумка, которую она оставила тебе?

- Никакой сумки она мне не давала. Я с самого начала пытаюсь тебе это объяснить, - ответила Джеки. - Мелани не было в плани. Наверное её подослал Орделл. Она врывается, хватает сумку и опрометью вылетает за дверь. Я стою как дура в одних трусах. Что мне ещё оставалось делать, бежать за ней? Мне нужно было одеться. И к тому времени, как я вышла, продавщица уже упаковала в коробки купленные мною вещи и сложила все в пакет.

- Но ты же задержалась, чтобы расплатиться с ней.

- Пришлось.

- Но ты могла оставить там свои покупки.

- А разве твои люди не следили за мной?

Николет ничего не ответил.

- Я чуть с ума не сошла. Я не знала, что делать.

- И поэтому ты взяла пакет с покупками и отправилась на встречу с Шерондой.

- Но только после того, как попыталась разыскать тебя. Я пошла напрямик к лавке "Барни", но тебя там не было. Так за мной вообще следили или нет?

- Да, за тобой было установлено наблюдение.

- Рей, как я могла обратить на себя внимание хоть кого-нибудь из них? Ведь ты ничего не сказал мне о том, как это сделать?

Николет задумался, но так ничего и не ответил.

- Ты взяла сумку Шеронды и оставила ей свою, с новыми вещами.

- С пиджаком и юбкой.

- Но ты же покупала их для себя, так?

- Мне было очень жаль её. Я уже говорила, что она понятия не имеет об этом. Вы открыли коробки - значит, вы забрали у неё вещи?

- Мы придержим их на некоторое время.

- А она рассказала вам о том, что было в прошлый раз? После того, как я ушла, оставив десять тысяч, приходила ещё одна женщина, которая тоже поменялась с ней сумками?

- Вот с этого места поподробнее, - заинтересовался Николет.

- Так вы распросите её получше.

- Рассказывай, что знаешь.

- Я уже все рассказала.

- Как звали ту женщину?

- Я не знаю. Шеронда сказала, что это была тетушка Орделла. Он изменил план в тот раз, и вполне мог изменить его и на этот раз. Или может быть Мелани вообще действовала сама по себе, на свой страх и риск.

- С ней был мужчина.

- В примерочную он не заходил.

- Мелани видели, когда она выходила, - сказал Николет. - Наш агент не знал, кто она такая, но она несла сумку, точно такую же, какая была у тебя. Наш агент заметил также околачивающегося поблизости подозрительного типа, который подошел к ней и забрал пакет, и судя по тому, как он его держал, там находилось нечто очень ценное. Поэтому наш агент проследил за ними, чтобы узнать, куда они направляются, а заодно сообщить об этом другим агентам, привлечь их внимание...

- Это та девушка, у которой были проблемы с микрофоном?

Николет ничего не ответил на это.

- Та самая, которая не могла ничего расслышать?

- Да, у них наблюдались некоторые помехи. Как только она сумела установить связь с другим агентом, он передал описание...

- Так значит, её не было на месте как раз в тот момент, когда я выскочила из примерочной, повсюду высматривая вас.

- К тому времени, как ты пришла к "Барни", они уже заново вели тебя. Они видели, как ты шла на встречу с Шерондой. - Он немного помолчал. - А тот парень, что был с Мелани... Это, случаем, не Луис Гара?

- Я не видела, с кем она была. Я была в неглиже, - напомнила Джеки.

- С ней был какой-то белый.

- Возможно, это был Луис. Это он убил Мелани?

- Не исключено.

- А затем смылся вместе с деньгами, или же отвез их Орделлу?

Николет выжидал, продолжая пристально глядеть на нее.

- Мне бы очень не хотелось выяснить в конце концов, что ты играла в эти игрушки на пару с Луисом.

- Об этом можешь не беспокоиться.

- Так ты говоришь, что не знаешь, что случилось с этими пятидесятью тысячами.

- Понятия не имею.

- И согласишься подтвердить это даже на "детекторе лжи"?

- Как вам будет угодно.

Она наблюдала за тем, как он, ни говоря больше ни слова, испытующе смотрел на нее. Он явно был не в самой лучшей форме; это уже не был безжалостный взгляд бескомпромиссного полицейского. В нем не было уверености.

- Я очень надеюсь, что у тебя хватило ума не натворить глупостей, сказал он наконец. - Если деньги забрал Луис, то Орделл рано или поздно выйдет на тебя, чтобы узнать, в чем дело.

- А разве ваша контора не ведет за ним наблюдение?

- Я уже настроил тех его четверых ребяток на то, чтобы дать показания на него в федеральном суде, но все же для полноты картины мне нужно взять его с меченными деньгами.

Он не ответил на вопрос. И тогда Джеки сказала:

- У меня такое ощущение, что вы не знаете, где он сейчас.

- Пока он не сумеет заполучить свои денежки, - ответил ей на это Николет, - будь спокойна, он никуда не уедет.

- Но по крайней мере вам все же известно, что денег он ещё не получил. Или это лишь только предположения.

В это время зазвонил телефон. Кто-то вызывал Николета по селектору.

Он взял трубку, и тихо сказал: "Слушаю", - а затем, послушав примерно с минуту, положил трубку на аппарат и сказал Джеки: "Прошу прощения". Направляясь к двери, и проходя мимо нее, он дотронулся рукой до её плеча.

Превосходно. Жест, говоривший о том, что они все ещё были друзьями; он не имеет ничего лично против нее, просто выполняет формальности, связанные со своей работой. Или может быть ему просто захотелось прикоснуться к ней. Как бы то ни было, но она приняла это за добрый знак. Ему хотелось верить тому, что она рассказала ему.

Тут она вспомнила о Максе, и подумала о том, чем он может заниматься в это время; сумел ли он как следует позаботиться о деньгах. Когда она впервые задала ему вопрос о том, где он собирается прятать их, Макс ответил: "Когда негде спрятать полмиллиона, то его нужно просто-напросто отнести в банк. Я думаю депозитный сейф в "Ферст-Юнион" подойдет для этого идеально". И она ответила ему на это: "Только ради бога, не вздумай помереть по дороге оттуда. Иначе я их никогда не вытащу оттуда." Будь откровенен с Максом, и он будет счастлив и доволен.

В кабинет вернулся Николет. Он занял свое прежнее место за столом, так, чтобы оказаться с ней лицом к лицу, прежде чем сообщить очередную новость.

- Луис Гара мертв. Полицейские из участка в Лейк-Парк нашли его убитым в его же собственной машине. И все сходятся во мнении, что этот некто при жизни покойного был его другом - каково? - а как бы иначе ему удалось бы приблизиться к нему, чтобы приставить к нему пистолет и продырявить в двух местах?

Джеки молчала.

- Орделл ушел из своей квартиры в пять двадцать, - продолжал Николет. - Он проехал несколько кварталов к тоговому центру, что находится близ пляжа, оставил машину на стоянке позади здания, и вошел в бар. Обратно он так и не вышле.

- Хотите сказать, что вы его упустили? - спросила Джеки.

Выражение лица Николета ничуть не переменилось.

- Возможно, Луис уже дожидался его так. По времени все сходится. Они вместе доехали на его машине до Нортлейк-Бульвар, где и нашли потом тело Луиса...

Джеки ждала.

- А зачем Луису было ехать туда?

- Понятия не имею.

- Может быть там был какой-то бар, или ещё какая забегаловка, куда Орделл обычно любил наведоваться?

- Мне он никогда не назначал встреч в баре.

- Если он позвонит, то ты дашь мне об этом знать?

- Конечно. Только не знаю, с чего бы ему вдруг понадобилось звонить мне?

- У него все ещё остались деньги во Фрипорте, так ведь? - задал встречный вопрос Николет. - Или все уже здесь? Может и не полмиллиона, но уж наверное побольше, чем всего пятьдесят штук?

- Рей, ты же видел все, что у меня было, - сказала Джеки.

- То, что ты мне показала.

- Ты что, и в самом деле думаешь, что я решила что-то прикарманить для себя?

- У меня нет никаких подтверждений тому, что ты вообще что-либо брала оттуда. Ты не расплатилась за свои покупки меченными банкнотами; и это меня обрадовало. Ты оказывала нам помощь, сдала нам Мелани, Луиса, так что у меня нет оснований, чтобы не верить тебе. По крайней мере в части того, что ты мне рассказала.

Джеки ждала.

- Теперь я буду ловить Орделла с меченными деньгами. Если же вы с ним затеяли некую авантюру, и ты скрыла это от меня, то теперь уже это ваше с ним дело. Все, что я могу сказать по этому поводу, так это что я очень надеюсь, что мы доберемся до него раньше, чем он доберется до тебя.

25

- Ты не поверишь, - по телефону рассказывал Орделл Мистеру Уолкеру. Я только что увидел, как у Райнеллы по ноге ползет таракан. Она сама вообще-то лежит на диване. Таракан вскарабкался повыше, так, теперь заполз под платье, а она даже не шелохнулась. Кайф ловит, уже второй день пошел. Я притащил ей коробку игл и зелья на целую неделю. Теперь она приподняла колено, почесалась... Подожди-ка. Кажется, я слышу, как наш такаран что-то говорит. Точно, он говорит: "У-у-у, как здесь хорошо. По-моему, эта женщина никогда не моется." На плите тоже полно тараканов. Они заползают сюда и ломают себе зубы о грязь, жир и копоть, которые скопились здесь за многие годы. Мистер Уолкер, ты меня слышишь? Ты должен вывыезти меня отсюда. Когда снова выйдешь в море на своем корабле, то греби прямиком к бухте Лейк-Ворт.

Орделл сделал паузу, выслушивая ответ собеседника.

- Нет, не сегодня. Сегодня я ещё не буду готов. Я же уже говорил тебе, что мне нужно ещё увидеться с Джеки. Позавчера вечером я наведывался к ней на квартиру, но в ту ночь она домой так и не вернулась. Вчера целый день я следил за её домом - наверное мне все же придется позвонить этому Максу Черри. Скорее всего она проводит теперь все свое свободное время у него или же в каком-нибудь мотеле. Знаешь, честно сказать, я уверен, что она не решится так быстро свалить отсюда, чтобы не вызвать подозрений у полиции.

Орделл снова молча выслушал ответ и сказал:

- Может быть завтра или в понедельник... Но сегодня я не могу. Без денег я отсюда никуда не уеду... Что-то? Ты хоть думаешь, что говоришь? Да если бы не я, то не видать тебе твоей теперяшней лодки как своих ушей. Вот теперь-то я вижу, какие у меня друзья... Подожди. Веда разве я тебе не говорил, что я в неё не стрелял. Ее застрелил Луис, а я прикончил его. Что ещё ты хочешь услышать?.. Мистер Уолкер?...

Орделл взглянул на женщину с остекленевшим взглядом, расположившуюся на диване.

- Можешь себе такое представить? Бросил трубку. Стараешься, делаешь людям добро, а они платят тебе за это черной неблагодарностью. Зато теперь у него есть лодка в целых тридцать шесть футов длиной, а я по уши увяз в этом в дерьме. - Он огляделся по сторонам. - Слушай, детка, как ты можешь так жить?

- Как "так"? - подала голос Райнелла.

Орделл достал визитную карточку Макса Черри, ту самую, на которой красовалась надпись большими буквами "ДЖЕНТЛЬМЕНЫ ПРЕДПОЧИТАЮТ ЗАЛОГ", и набрал номер. Голос в трубке - похоже, это был Уинстон - ответил, что Макса нет на месте.

- Он уехал из города?

- Да нет, здесь где-то.

- Дайте мне номер его домашнего телефона.

- Вам лучше позвонить ему на мобильный.

Орделл вышел из маленького домишки с оштукатуренными стенами, который имел вид ветхой развалюхи со сломанными ставнями, прошел два квартала на восток и, завернув за угол, вошел в бар на Бродвее, набрал номер портативного телефона Макса Черри и отставил на автоответчике номер местного телефона, с тем, чтобы тот перезвонил бы ему сюда. Время ожидания он коротал за стаканом рома. За стойкой стоял все тот же бармен, у которого он выспрашивал вечером в четверг имя женщины, которая всем остальным наркотикам предпочитает героин. Может быть Даниэлла? В ответ бармен возразил, что героин снова входит в моду, и он пользуется спросом у многих. Тогда Орделл принялся описывать её внешность, сказав, что у неё были рыжие волосы, она высокая, с очень худыми ногами. "Вам нужна Райнелла?" - спросил бармен. Точно, её звали Райнелла. Тем же вечером Орделл разыскал её и до часу ночи поил давнишнюю знакомую выпивкой за свой счет - это была соврешенно опустившаяся женщина, уже один вид которой производил такое же отталкивающе-жалкое впечатление как и её неказистыый домишко.

Зазвонил телефон.

Орделл вошел в будку и закрыл за собой дверь.

Голос Макса Черри сказал в трубке:

- А я как раз пытался вас разыскать.

* * *

Первое, что сделал Макс, взглянув на номер, оставленный на его мобильном телефоне, так это позвонил в канцелярию шерифа и переговорил с Венди, своей давней знакомой, заведовавшей отделом средств связи. Ему пришлось прождать даже меньше минуты, когда Венди снова взяла трубку и сообщила, что данный номер принадлежит бару "У Сесиль", на Бродвее, Ривьера-Бич.

Следующее, что сделал Макс, уже сидя в офисе, за своим столом, так это поинтересовался у Уинстона, случалось ли тому когда-либо бывать в баре "У Сесиль". Уинстон сказал, что ему приходилось отправляться туда за своими подопечными; заведение, конечно, не шикарное, но вполне приличное, и его там знают. А что? Макс попросил его немного подождать.

Он набрал номер телефона, ни минуты не сомневаясь в том, что звонил ему именно Орделл. Поэтому, услышав в трубке его голос, Макс сказал:

- А я как раз пытался вас разыскать.

- А вы что, знаете, кто я?

- Мистер Робби, не так ли? У меня остались внесенные вами десять тысяч. Разве вы звонили мне не по этому поводу?

В трубке воцарилось молчание.

- Это поручительский залог на Бьюмонта Ливингстона, который вы затем педали на оформление поручительства на госпожу Берк. Неужели не помните?

- А её что, отпустили?

- Они решили не заводить на неё уголовного дела. Так скажите же мне, где вы находитесь, и я привезу вам ваши деньги.

Снова молчание.

Макс ждал.

- Так вы меня слышите? Куда вы пропали?

- Хватит мне зубы заговаривать, - ответил ему на это Орделл. - Я знаю, что ты ей помогал, и ты прекрасно знаешь, чего я хочу. Возможно Джеки наплетет мне целый роман о том, почему ей пришлось оставить у себя мои денежки. Понял? Я все выслушаю. Я скажу ей в том смысле, что, мол, ладно, все в порядке, но только теперь будь добра вернуть их, пока мы с тобой серьезно не рассорились. И все будет по-моему. Понял? Если же она заупрямится - то напомни ей о Луисе, о том где он находится в настоящий момент. И передай ей, что если она сдаст меня, то я тоже подставлю её и потащу за собой в тюрьму, куда мы пойдем рука об руку, скованные одной парой наручников. Ведь как-никак она моя сообщница. Понял? Вот так-то. А теперь передай ей мои слова, а я перезвоню тебе немного попозже.

Макс откинулся в кресле. Уинстон подошел к его столу.

- Это был Орделл, - сказал Макс. - Он звонил мне из бара "У Сесиль". У тебя ведь, кажется, сейчас есть немного свободного времени? Ты не мог бы узнать для меня, где он теперь обитает?

- А полиция что, никак не может его найти?

- У них нет такого ценного кадра как ты.

- Ну, если тебе это действительно надо..., - сказал Уинстон. - И насколько я понял, мне не следует вдаваться в детали того, что ты затеял.

- Вообще-то, да, - кивнул Макс. - Ты не обидишься?

- Ты мне вот что лучше скажи: ты все-таки бросаешь этот бизнес или нет?

- Не решил еще. Над этим надо как следует подумать.

Уинстон отошел от его стола. И уже направляясь к выходу, он сказал:

- Как что-нибудь надумаешь, то ты уж и мне дай знать о своем решении.

* * *

- Ты знаешь, как сделать женщину счастливой, правда, Макс? - сказала Джеки, обнимая и целуя его. Он протянул ей принесенную им с собой бутылку шотландского виски. Она перешла к комоду, на котором стояли открытые банки с диетической "кока-колой" и пластмассовая миска со льдом, чтобы разлить выпивку в стаканы. На ней была длинная свободная футболка, прикрывавшая бедра, под которой не было ничего кроме белкх трусиков: вот уже почти сорок восемь часов она не выходила из этого номера в "Холидей-Инн", одежда и полотенце были разложены на широкой двуспальной кровати со стороны ванной.

- Я здесь сойду с ума, - вымученно сказала она упавшим голосом, когда незадолго до этого Макс позвонил ей. И тогда он рассказал ей о звонке Орделла и пообещал скоро приехать.

- Теперь я знаю, где он, - сказал Макс, поудобнее устраиваясь в кресле у окна. Она обернулась к нему, и тогда он добавил: - Уинстону не составило много труда этоо выяснить. В настоящее время Орделл живет в Ривьера-Бич у одной шлюхи. У него теперь "Фольсваген" бордового цвета, который он купил для отвода глаз и который стоит у неё перед домом. - Сквозь неплотно задернутые портьеры в комнату проникал свет полуденного солнца. Джеки подошла к нему, прихватив с комода два бокала с выпивкой и присела на краешек кровати, рядом с креслом, в котором он сидел, и её босые ноги ступили в лежавший на полу квадрат солнечного света. Свой бокал она тут же поставила на столик и вытащила из оставленной там же пачки сигарету.

- Как же это твой Уинстон его нашел, когда ни всей местной полиции, ни спецслужбам этого сделать так и не удалось?

- Люди не отказываются разговаривать с Уинстоном, - сказал Макс. - Он знает улицу, он такой же как они, и они ему доверяют. Если кто-либо из них порой и попадется на чем-то, то все знают, что есть такой парень, который может вытащить из-за решетки.

- Но ты ведь никому не рассказывал, что знаешь, где он? Ведь не рассказывал, правда?

- Ты имеешь в виду полицию? Нет еще. Я подумал, что прежде нам с тобой следует поговорить об этом. Я мог бы сам нагрянуть к нему, - добавил Макс. - Представляешь, как он был бы удивлен, увидев меня...

- У него есть все основания для того, чтобы застрелить тебя.

- По телефону я сказал, что должен вернуть ему десять тысяч, тот залог, который он внес за тебя. Он уже забыл о нем, во всяком случае мысли у него были заняты чем-то другим. Так что я мог бы принести ему деньги и кое-какие бумаги для подписи...

- Зачем тебе это все?

- Вряд ли он сам явится для этого ко мне в контору.

- А что, это мысль, - сказала Джеки, и по всему было видно, что эта идея пришлась ей по душе. Максу это показалось довольно странно. И тогда он сказал:

- Проще всего было бы все сделать так: Я иду к нему, якобы для того, чтобы вернуть сумму залога, но на самом деле исключительно ради того, чтобы удостовериться, что он действительно там. Затем я выхожу от него и тут же звоню в канцелярию шерифа. Или же, ещё лучше, тактическое подразделение в это время уже стоит наготове, и они сразу же врываются и в два счета скручивают его.

Джеки покачала головой.

- Он нужен Рею.

- Он нужен всем, - возразил Макс, - в конце концов его подозревают в убийствах. А что тебя сейчас должно волновать в первую очередь, так это не то, кто именно его арестует, а то, что у тебя в связи с этим могут возникнуть проблемы. Потому что он обязательно даст на тебя показания, как на соучастницу.

- Я это знаю, - сказала Джеки, - и именно поэтому я хочу, чтобы этим делом занималось Управление по борьбе с контрабандой. Я их свидетельница, я им помагала. Без меня у них бы ничего не получилось. Так что если уж на то пошло, то кому они скорее поверят?

- Все совсем не так просто, как ты думаешь.

- Я никогда не думала, что это просто, и поэтому не собираюсь начинать переживать об этом сейчас. Послушай, Рею до смерти хочется быть героем. Он пойдет на все.

Макс взял сигарету и закури, Джеки молчала, выжидающе глядя на него.

- Ладно, тебе хочется, чтобы его взял именно Николет. Но как?

- Нужно устроить так, чтобы он пришел к тебе в контору.

- Значит, подставим его, - заключил Макс. - Мне ему сказать, что ты хочешь его повидать?

Он увидел блеск в её глазах.

- Я хочу отдать ему деньги.

- Зачем?

- Как будто бы я испугалась. Я его боюсь. Ему это очень понравится.

Макс курил сигарету и думал.

- А что ты скажешь Николету, зачем тебе встречаться с Орделлом?

- Не знаю еще... придумаю что-нибудь насчет возврата залога. - Джеки немного помолчала. Взяв со столика у кровати свой бокал, она отпила небольшой глоток. - Ведь Орделл придет именно для этого. Чтобы получить обратно залог. Я скажу, что он вызвал меня туда и сказал, что я должна буду где-то расписаться.

- Тебе нигде расписываться не надо.

- Но только я этого как будто не знаю. Поэтому я и звоню ему. Меня это насторожило - что ему от меня нужно. И ещё я испугана.

- Ты думаешь, Орделл решится выползти из своего убежища? Когда на его поиски брошены все силы полиции южной Флориды?

- Макс, ему придется сделать это, тем более если он задался целью заполучить свои денежки. Если бы не деньги, то его уже давно здесь не было бы.

- Выходит, другого выбора у него просто нет.

- Разумеется, нет.

- А что если он захочет встретиться с тобой ещё где-нибудь?

- Деньги у тебя в кабинете, в сейфе. Это единственно место, где я смогу с ним встретиться.

- А что если тебе не удастся связаться с Николетом?

- У меня все получится.

- А вдруг его нет в городе?

- Макс, если ты боишься, то прямо так и скажи.

Последнее замечание он оставил без комментариев.

- Предположим, Орделл согласится, - сказал Макс. - Но тогда время для встречи он назначит сам, и ты это знаешь.

- Сегодня вечером, - объявила Джеки. - Не в его интересах торчать здесь, теряя время. Он согласится передать мне информацию через тебя. Возможно, он хочет поговорить. С этим я справлюсь. Я скажу ему, что совсем не собиралась грабить его, а просто не доверяла Мелани. Поэтому я дала ей полотенца. Нам нужно будет договориться зарание, что и как сказать, если он станет меня распрашивать. А я не знала, как с ним связаться, пока ты мне в этом не помог.

- Тогда почему тебя не было дома, где он смог бы тебя разыскать?

- Я боялась. Я не была уверена в том, что он даст мне рассказать все как было.

Макс задумчиво глядел на нее, продолжая размышлять о только что услышанном. Джеки тем временем протянула руку к пепельнице, стряхнув туда пепел с кончика сигареты, и затем добавила:

- Я должна быть там раньше него.

- Почему? - недоуменно спросил Макс.

Она опустила глаза.

- Я сначала скрывалась там, у тебя в конторе.

- А Николет - он уже там, или же он ворвется в самый разгар разговора?

- Он уже там.

- А что если он подслушает нечто такое, о чем ему знать вовсе не следует?

- Мы этого не допустим.

- У тебя все ещё есть пистолет?

Джеки подняла на него глаза.

- Да, а что?

- Не бери его с собой.

26

Орделл был убежден, что было бы пустой тратой времени сидеть просто так у окна, сложа руки. Если бы им было известно, где его искать, то они уже давно ворвались бы сюда, вооруженные кувалдой или огромным ломом, как это показывают по телевизору в репортажах о захватах преступников, проводимых полицейскими спецпродразделениями, выбив двери, а заодно и сорвав их с петель. Вломились бы в два счета с криками: "Все на пол!", и тогда уже опомниться не успеешь, как в затылок упрется дуло автомата, и тебе останется лишь расстерянно лепетать в том смысле, что, мол, ребята, в чем дело. Но только тебя никто не услышит.

И поэтому он принялся неустанно расхаживать взад и вперед по комнате, мимо дивана, на котором мирно ловила кайф Райнелла, и в очередной раз проходя мимо окна и совершенно случайно бросив взгляд на улицу, он увидел там Макса Черри, стоящим на тротуаре у него под окнами. Тогда Орделл задержался у этого окна, чтобы повнимательнее оглядеть улицу, посмотрев сначала налево, затем направо, ожидая увидеть там что-нибудь типа большого автофургона с аббревиатурой Департамента по борьбе с преступностью на боку или с какой-нибудь ещё аналогичной надписью. На вопреки всем его ожиданиям, ему на глаза не попалось ничего подозрительного. За окнами уже почти совсем стемнело, в конце улице собрались какие-то люди, но это были всего лишь местные обыватели, и только. Орделл быстро подошел к дивану, где ему пришлось подвинуть несколько в сторону тощий зад Райнеллы, чтобы достать запрятанный под диванную подушку, пистолет. Теперь Макс Черри постучал в дверь. Орделл сунул "Беретту" за пояс брюк, так чтобы пистолет не было заметно под рубашкой, надетой навыпуск, после чего подхватив Райнеллу подмышки, поднял её с дивана и отволок в спальню, где и бросил её на кровать. Еще один его пистолет был спрятан здесь, под подушкой, и ещё один, третий, - в кухне. Макс Черри снова постучал, а Орделл тем временем лихорадочно пытался вычислить, каким образом Максу удалось его разыскать, в то же время успокаивая себя мыслью о том, что все хорошо, что это просто-напросто какой-то там поручитель, и не стоит так переживать из-за него. Спокойно. А если хочешь что-то узнать, то пойди и проси его об этом.

Орделл впустил его в дом и закрыл дверь.

Он внимательно следил за каждым его движением, и поэтому когда Макс Черри, оглядываясь по сторонам, запустил руку во внутренний карман своего льняного пиджака, Орделл стремительно выхватил из-за пояса "Беретту" и направил дуло на него. Вот так-то.

- Так тебе нужны деньги? Те, что ты оставлял в залог? - сказал Макс, вытаскивая пачку стодолларовых купюр, стянутых резинкой и бросая её Орделлу, который поймал её на лету свободной рукой.

- И это все?

- Тут у меня ещё есть квитанция, на которой тебе нужно расписаться.

- Я сказал: "И это все?", и ты прекрасно знаешь, что имеется в виду. Ты говорил с ней? - сам он тем временем подошел к окну и снова окинул взглядом улицу.

- Я никого не привел за собой, - сказал Макс. - Она хочет отдать тебе деньги. Если бы не она, то через эту дверь сюда уже давно вломились бы полицейские.

- Где это все? У тебя в машине?

- Она хочет сама передать их тебе и забрать свою долю, десять процентов. Она хочет объяснить, почему так получилось.

- Мне бы это тоже очень хотелось услышать.

- Почему она не отдала их Мелани.

- Повернись, - приказал Орделл. Он принялся обыскивать Макса. - Почему же?

- Джеки ей не доверяла. Мелани и раньше пыталась подговорить Джеки сбежать вместе с деньгами, а потом поделить полмиллиона на двоих. Так что ей пришлось пойти на большой риск, чтобы быть уверенной наверняка, что деньги достанутся именно тебе.

- Приподними брюки, - приказал Орделл. - Ты помогал ей?

- Вся моя помощь заключалась в том, что я вынес все это оттуда.

- Держал в руках мои деньги? И теперь доказываешь мне, как тебе не терпится вернуть их мне?

- Единственное, почему я оказался здесь, так это потому что мне не хочется, чтобы с Джеки что-то случилось.

- Значит, её защищаешь, - съязвил Орделл. - А по-моему ты приперся сюда, чтобы меня как следует подставить. Только и всего.

- Ладно, не хочешь, значит, не хочешь, - устало сказал Макс. - Можешь и дальше торчать здесь в компании своей шлюхи и "Фольсвагена". - Он направился к двери.

- Ей, стой, - Орделл снова наставил на него пистолет, и Макс остановился. - Сядь на диван. - Он заметил, как брезгливо посмотрел Макс на замызганные подушки. - Делай, как тебе говорят, садись. Там сухо, моя подружка уже пару дней там не блевала. Вот так-то. А теперь говори, где мои деньги.

- У меня в конторе, - ответил Макс.

- А Джеки где?

- Она тоже там с самого четверга.

- Если она так хотела увидеться со мной, то почему же тогда она не пошла домой?

- Она боялась.

- Хотел бы я на это посмотреть.

- Она до сих пор очень испугана. Ей не хочется оказаться застреленной прежде, чем она успеет рассказать тебе все о том, что случилось.

- Скажи, чтобы везла деньги сюда.

- Все в сейфе. Она не сможет его открыть.

- Позвони ей, скажи код.

- Она никуда не выйдет оттуда до тех пор, пока деньги не будут у тебя, и пока ты не исчезнешь отсюда. Я предупреждаю тебе об этом заранее.

- Ты что, думаешь, что я сам попрусь туда?

- Если бы я собирался сдать тебя полицейским, - сказал Макс в ответ, они бы уже давно тебя тут повязали. Она знает, что если тебя арестуют, то ты заявишь на нее, как на сообщницу. Этого она боится больше всего.

- И ведь именно поэтому она собирается вернуть мне мои денежки, а? А Мелани здесь не при чем. Вообще-то, я сам ей тоже не доверял, но я по крайней мере знал, как с ней обращаться. - Орделл снова подошел к окну. Она была моей грудастой телкой. - За окном к тому времени стало совсем темно, на улице было тихо. - Я сказал Луису: "Дружище, ну зачем ты так... Просто двинул бы ей по зубам." - Так, значит, Джеки хочет получить свою долю?

- Пятьдесят штук.

- А как насчет тех денег, что она требовала с меня на тот случай, если её посадят.

- Ее дело прекращено.

- Ах да, а я и забыл совсем. Ладно, я выдам ей пятьдесят тысяч помеченными денежками, коль скоро она все равно позволила им это сделать, и она отдаст мне мои деньги. Так значит, у тебя в конторе, а?

- Она сейчас там.

- А как же этот твой Уинстон?

- Его нет. Он уехал в тюрьму по работе.

- Я позвоню к тебе в контору, и будет лучше, если трубку снимет она сама, а не кто-нибудь еще.

Вынув из кармана рубашки визитную карточку Макса и снова взглянув на нее, Орделл перешел к телефону, стоявшему на полу, рядом со стулом, на сидении которого лежал прозрачный полиэтиленовый пакет. Этот стул не вызывал у него ничего кроме непреодолимого чувства брезгливости, его сидение было перепачкано чем-то липким. Ему было необходимо поскорее выбраться отсюда. Переодеться в свою привычную одежду. Привести в порядок волосы, ибо хвостик на затылке уже порядком растрепался от того, что он слишком часто нервно теребил его. Ему нужна была его машина. Он мог бы снять номер с "Фольксвагена" и повесить его на свой "Мерседес". Заехали бы по дороге... Или уговорить Джеки забрать его прямо сейчас, тем более чето ключ лежит под передним сидением, чтобы она пригнала бы его к конторе Макса, чтобы уж решительно все было готово. Если только на него ещё никто не позарился и не угнал. А там уж остается только закинуть денежки в багажник и - полный вперед! Закинуть все деньги в багажник. Полмиллиона и ещё пятьдесят тысяч помеченными банкнотами. И только они его и видели.

Положив пистолет на колени, Орделл снял трубку и набрал номер. Он немного подождал, а затем широко улыбнулся, сказав:

- Привет, детка, как дела? Ты знаешь, кто я?

* * *

Глядя на отношения Ферона с его женой Черил, на то, как ворковали они, когда она приходила навестить его в больнице, Николет вдруг ощутил потребность увидеться со своей бывшей женой, Анитой. Вообще-то ему это казалось по крайней мере странно, потому что он всегда снисходительно относился к тому, как Ферон и Черил разговаривают между собой, считая это не более, чем глупой блажью. Привет, дорогая. Как ты себя чувствуешь, дорогой? Не плохо, дорогая. Друг для друга они были просто "дорогими", и все тут. Подобно тому, как все дети называют своих отцов "папами" или "папочками". Николет никак не мог представить себя как одним из этой безымянной толпы. И все же почти каждый раз, когда он видел, как обнимаются и милуются Ферон и Черин, он вспоминал об Аните и подумывал о том, что было бы не плохо пригласить её как-нибудь отобедать вместе. Он бы сказал ей: "И что ты думаешь делать дальше, дорогая?" - и смотрел бы на то, как она сдвинула бы свои черные брови, серьезно разглядывая его. Черил была домохозяйкой, а Анита работала рентгенолаборанткой в больнице. Они даже как-то раз встретились, когда он приходил сюда на медосмотр. Она поставила ему бариевую клизму, и тогда он спросил, каким образом ей удалось найти себе такую работу, на которой приходится целыми днями заливать в чужие задницы это белое дерьмо. На что Анита ответила ему, что наверное ей просто повезло. Они никогда не называли друг друга "дорогой" или "дорогая", и никогда заранее не знали, что будет на обед, потому что оба работали. К тому же он все ещё не терял надежду на то, что в конце концов ему удастся затащить в постель Джеки. Все к тому и шло. Но Анита все равно не шла у него из головы. С тех пор как Ферон попал в больницу, он стал довольно часто видеться с ней. И в конце концов именно этим вечером Анита разрешила ему прийти в гости.

На столике у кровати запищал осталенный здесь телефон.

- Черт возьми, - сказала Анита.

- Передай мне его, дорогая, - попросил Николет. Он перенабрал номер, высветившийся на нем и был удивлен услышать голос Джеки Берк. Он спросил, откуда она звонит, и удивился ещё больше.

- Что ты там делаешь?

- Звонил Орделл. Он оставил для меня послание на автоответчике. Сказал, что я должна где-то расписаться, чтобы он смог получить обратно деньги, которые были внесены им в залог за меня.

- От тебя никаких подписей не требуется.

- Я тоже так подумала. Но мне кажется, что он хочет, чтобы я доставила бы сюда из Фрипорта оставшиеся там в прошлый раз деньги. Что мне делать?

- Он должен прийти?

- Сказал, что будет около восьми.

Николет взглянул на часы, стоявшие на ночном столике.

- Почему ты не позвонила раньше?

- Я сама только что узнала. Пожалуйста, приезжай.

- Ну, пож-а-а-алуйста, - протянула Анита.

- Что? - переспросила Джеки.

- А Макс там?

- Нет, но тут сейчас тот, другой парень.

- Я сейчас же приеду. Оставайся там.

- Только поскорее, - сказала Джеки.

Николет отложил телефон.

- Мне необходимо срочно уехать и ещё успеть в течение следующих пятнадцати минут вызвать подкрепление.

- Ну да, конечно, дорогой, - поддакнула Анита. - Все равно здесь от тебя нет никакого проку.

* * *

Машину вел Орделл. Позже в этом "Фольксвагене" он доедет до стоянки торгового центра близ пляжа, а там снимет с него номера и переставит их на свой "Мерседес". А потом вырулит на магистраль и уедет в ночь, отправляясь на север.

- Сколько я её знаю, - рассказывал он Максу, устроившемуся рядом с ним, на переднем сидении тесной машины, - я за все время не припомню, чтобы она чего-то боялась. Всегда такая спокойная. Все, что от неё требовалось, так это взять такси, доехать до стоянки, где я оставил машину, и отогнать её в другое место. Но она отказалась.

Ему хотелось поговорить, в то время, как Макс Черри упорно молчал. Но сигарету он все-таки попросил, когда Орделл собрался закурить сам.

- Тогда зачем же тебе было вешать у себя в конторе тот знак "НЕ КУРИТЬ", если ты сам куришь?

- Тогда я не курил. А теперь начал снова, - ответил на это Макс.

- Да уж, я помню, что у тебя даже пепельницы не было, когда я в первый раз пришел к тебе в контору. Я сказал, что буду вносить залог наличными, и ты сказал: "Можете воспользоваться кружкой вон с того стола." Да уж, тогда все было к моим услугам. Я ещё сказал, что у тебя есть множество способов, чтобы заграбастать мои денежки. Помнишь? Потому что все поручители козлы. И ты тоже. Эта стерва рассказала тебе свой план, и у тебя от жадности глаза загорелись. Потому что вы оба, сволочи такие, хотели кинуть меня, и в самый последий момент наложили полные штаны с перепугу. Что, я не прав? А ты так и останешься паршивым поручителешкой, которому суждено до конца жизни возиться с подонками и лезть из кожи вон, чтобы при этом респектабельно выглядеть. Понял?

Макс Черри упорно молчал, он и сам знал себе цену.

* * *

Они подъезжали к Бениен.

- Следующая улица, - сказал Макс.

- Сам знаю, - огрызнулся Орделл.

- Поворот налево.

- Я знаю, где мне повернуть.

Они припарковались на соседней стоянке. Макс вышел из машины и остановился у багажника. Он следил за тем, как Орделл на ходу поправил под рубашкой засунутый за пояс пистолет.

- Зачем это тебе?

- Кто знает, как там дело будет, - ответил Орделл, напрявляясь вдоль длинной витрины.

Макс ждал.

- А как же пятьдесят тысяч?

- Пусть пока побудут в багажнике, - сказал Орделл. - Я сначала должен убедиться, что мои денежки у неё в целости и сохранности. - Он шел вдоль длинного здания, направляясь туда, где на стекле витрины виднелась надпись "ПОРУЧИТЕЛЬСТВА МАКСА ЧЕРРИ".

- Теперь ты пойдешь меня, - объявил Орделл.

Макс открыл кое-как залатанную листом фанеры дверь прошел через приемную к двери своего кабинета.

- Не делай глупостей, - сказал ему в спину Орделл.

Макс переступил порог кабинета.

Он увидел Джеки, которая с сигаретой в руке сидела у его стола, закинув нога на ногу. Он отступил от двери в сторону стола Уинстона, и увидел, как она смотрит на Орделла. На ней была надета мужская рубашка. И макияжа было почти не заметно.

- Девочка, здесь не курят, - сказал Орделл. - Ты что, читать не умеешь?

Макс видел, как Джеки медленно повернулась в кресле, оглянувшись на дверь в комнату для переговоров. Дверь была закрыта. Он видел, как она перевела взгляд на знак с надписью "НЕ КУРИТЬ".

Он видел, как дверь вдруг распахнулась, видел, как оттуда вышел Рей Николет и до него донесся голос Орделла.

- Какого черта?!

Макс обернулся к нему, и увидел, что Джеки, все ещё держа в руке сигарету, развернулась обратно, тихо сказав вслух:

- Рей... - и вдруг выкрикнула. - У него пистолет!

Макс видел, как Орделл переменился в лице. Видел, как его глаза широко распахнулись от изумления, как потом он запаникавал. Видел, как он ухватился за край рубахи, выхватывая пистолет. Но Николет опередил его. Он первым выстрели Орделлу в грудь из своей "Беретты". А потом выстрелил в него ещё три раза подряд, и за какие-то считанные секунды все было кончено.

А потом стало очень тихо.

Николет подошел к Орделлу, растянувшемуся на полу у двери, ведущей в приемную. Из темноты возник помошник шерифа. Потом ещё один. Николет взглянул в их сторону. Он наклонился и дотронулся Орделлу до шеи. Выпрямился и обернулся у Джеки. Он не сказал ничего. Потом посмотрел на Уинстона, остановившегося на пороге комнаты для переговоров. И снова обернулся, на этот рас к Максу.

- Вы были вместе с ним.

- Я приехал, чтобы вернуть ему сумму залога, чтобы ему не пришлось бы приходить за ним сюда.

- Откуда вам стало известно, где он?

- Я навел справки.

- И вы не поставили об этом в известность полицию? Даже им - он кивнул на помощников шерифа - ничего не сказали, тем людям, с которыми вы когда-то вместе работали?

- Мне казалось, что вы сами им занимаетесь, - сказал Макс глядя ему в глаза, пытаясь удержать его внимание.

Но Николет обернулся, чтобы вновь взглянуть на Орделла. Судя по всему, он о чем-то напряженно думал.

- Но ведь мы не знаем, где его деньги, не так ли? - проговорил он наконец. - Те, что были помечены.

Макс украдкой взглянул на Джеки. Она затянулась сигаретой. Все молчали. Все равно Николет будет обыскивать машину Орделла.

Он, казалось, хотел что-то сказать, но не знал, какими словами выразить это, а поэтому просто молча продолжал смотреть на человека, которого оон только что убил.

- Ты говорил мне, - сказала ему Джеки, - что надеешься добраться до него, прежде, чем он успеет добраться до меня. Помнишь такой разговор?

Николет обернулся, все ещё сжимая в руке пистолет. Он кивнул.

- Так вот, ты успел как раз вовремя, - продолжала Джеки. - Спасибо.

27

- Наконец-то тебе починили дверь, - сказала Джеки.

- Ага. Тебе нравится?

- Я проезжала мимо несколько раз...

Макс сидел за своим столом. Он ничего не ответил ей на это. Он ждал.

- С тех пор, как пришла посылка, - объяснила Джеки.

Она стояла на пороге, на том самом месте, где десять дней тому назад был убит человек. Она казалась такой помолодевшей и бодрой в своих белых брюках и светло-салатового цвета кофте. Темные очки она сняла и держала в руках, так что он мог видеть её глаза.

- Обычно почтальон оставляет все внизу, у лифта, но именно эту коробку он принес мне наверх. Может быть он встряхнул её - и, ну знаешь, подумал, что может быть там лежат полмиллиона долларов.

- За вычетом десяти процентов.

- Да, твоя доля. Мне сразу следовало бы догадаться об этом, ведь там не было ни записки, ни письма. Но только, Макс, это же не поручительство.

- Я не решился взять такую сумму.

- Но ты все это заработал - если уж на то пошло.

Он чувствовал себя до ужаса неудобно, сидя в этойм кабинете, за этим столом; он даже подумал о том, что ему не следовало бы болтать лишнего, и тогда все было бы в порядке. Она бы решила, что он и сам все прекрасно понимает. Но она так смотрела на него своими зелеными глазами. Это было бы совсем непросто.

- Я вообще-то думала, что ты решил удалиться от дел, - сказала она, и он лишь развел руками в ответ.

- Еще не знаю.

- Макс, скажи, сколько тебе лет?

Он удивился этому вопросу, тем более, что она спрашивала о том, что уже знала.

- Пятьдесят семь.

- И ты до сих пор не знаешь, чего тебе хочется?

Он мог ответить ей на этот вопрос, но отчего-то вдруг смутился, и тогда она сказала:

- А вот я знаю, чего я хочу. Я уезжаю. Вещи уже в машине. Почему бы тебе не проводить меня хотя бы до стоянки? Я хочу показать тебе кое-что. И видя его нерешительность, она тут же добавила: - Идем же, Макс. Я тебя не укушу. - И улыбнулась.

Поэтому он тоже улыбнулся ей в ответ и встел из-за стола. Ему этого вовсе не хотелось; он с радостью бы остался сидеть здесь. Он уже давно настроился и, несмотря на редкие приступы оптимизма, морально подготовил себя к тому, что все так и должно будет закончиться, если этот момент вообще когда-либо настанет, и у них на пути не встанет Николет.

- Я тут на днях навещала в больнице Ферона и встретила там Рея, сказала она.

Это его удивило, и он вспомнил, как она говорила, что у них очень много общего. Они даже думали об одном и том же.

Они вместе прошли через приемную, и он придержал перед ней входную дверь, в то время, как Джеки болтала без умолку.

- Рей сейчас занимается другими делами. Они выявляют оружие, подобранное нашими солдатами во время "Бури в пустыне", и которое они привозят домой как сувениры. В основном это русские АК-47, и он говорил, что попалось даже несколько настоящих ручных гранат. Представляешь, они обнаружили целых четыре фунта пластиковой взрывчатки, которую один парень прислал жене в посылке, а та понесла показывать подарок соседке, понятия не имея, что это может быть такое.

Они прошли вдоль всего здания.

- А как раз сейчас от выслеживает одного мужика, который держит оружейный магазин и "без зазрения совести" продает штурмовые винтовки малолеткам. Он прямо так и сказал. А ещё он обозвал хозяина магазина "недоделанным придурком" и сказал, что обязательно прижмет его, чего бы ему это ни стоило.

- Ты сказала Рею, что уезжаешь?

- Я говорила ему, что, возможно, уеду отсюда. С ним была его бывшая жена. Анита. Симпатичная, но, скажем так, немного грубовата.

У Макса вдруг появилось ощущение, что он что-то выпустил из виду. Может быть им следовало сесть и обо всем серьезно поговорить. Но тут они завернули за угол, направляясь к стоянке, где стоял черный "Мерседес" с опущенным верхом.

- Так ведь это машина Орделла, - сказал он.

- Я взяла её на время, - ответила она. - Они конфисковали его "Фольксваген" вместе с деньгами, которые там находились. А это, скажем так, остатки прежней роскоши. Документы лежат в "бардачке". - Она обернулась к Максу и на мгновение задержала на нем свой взгляд. - В чем дело? Разве ты никогда в жизни не одалживал ни у кого машину?

- Но только не у мертвецов, - ответил ей на это Макс.

Она обошла вокруг машины и посмотрела на него поверх низкого верха черного "Мерседеса".

- Садись, Макс. Я увезу тебя подальше от этой суеты.

- Иметь дело с подонками, - задумчиво проговорил Макс, - и стараться при этом выглядеть респектабельно. - Он заметил, как Джеки нахмурилась, недовольно сдвинув брови. - Вот так Орделл обозначил мое положение.

- И тебя это устраивает? - поинтересовалась Джеки.

Макс смутился.

- А куда мы поедем?

- Я ещё не придумала, - сказала Джеки, и он увидел, как в её глазах загорелись искорки-смешинки. - Да и не все ли равно?