"Арканзасские трапперы" - читать интересную книгу автора (Эмар Густав)

ГЛАВА VII. Неожиданность

Страсть англичан к захвату и приобретению земель перешла по наследству и к американцам. Как только был заключен мир с Англией и провозглашена независимость Соединенных Штатов, те же самые люди, которые так горячо восставали против деспотизма и притеснений, которые проповедовали свободу личности, стали с беспощадным хладнокровием притеснять и уничтожать индейцев.

Несмотря на то, что владения их были очень обширны, настолько обширны, что не хватало рук для обработки земель, они не удовольствовались этим. Они хотели завладеть обоими океанами и стали теснить несчастных туземцев, которым пришлось все дальше и дальше отступать перед ними.

— Они кончат тем, что загонят нас в Тихий океан! — сказал один из старых индейских вождей, и очень возможно, что предсказание его исполнится.

В Америке — этой стране равенства и свободы, как думают многие расположенные в ее пользу или мало знающие ее люди — два народа совершенно порабощены третьим, который смотрит на них, как на вьючных животных.

Краснокожие и негры — вот эти два народа, достойные жалости и сострадания каждого просвещенного и не только на словах гуманного человека.

Скваттерыnote 4, люди без роду и племени, не уважающие ни права, ни закона, продвигаются все дальше и дальше к западу и выгоняют индейцев из их последних убежищ.

За скваттерами являются пять-шесть солдат, с барабаном, трубой и офицером, держащим в руках украшенное звездами знамя.

Эти солдаты устраивают из древесных стволов что-то вроде маленькой крепости, вешают над ней свое знамя и объявляют, что это место должно считаться границей владений Соединенных Штатов.

Около крепости строят несколько хижин, смешанное население из белых, негров и краснокожих занимает их, и город уже готов. Ему дают какое-нибудь громкое имя, вроде Рима или Карфагена, а через несколько лет он по праву считается столицей нового штата, которого еще не существует.

Вот как просто делаются дела в Америке.

Через несколько дней после происшествий, о которых мы говорили в предыдущей главе, довольно странная сцена происходила в одном из поселений, которое было основано не больше двух лет тому назад на берегах Канады, в прелестной местности, у подошвы зеленеющего холма.

Хижин двадцать было разбросано около небольшой крепости с четырьмя маленькими пушками, расположенной на берегу реки.

Это поселение, основанное еще так недавно, приняло уже, благодаря энергии и деятельности американцев, вид городка. В трех церквях собирались для молитвы верующие трех различных сект, а в двух тавернах не было недостатка в посетителях.

На улицах было много народу: множество лодок виднелось на реке; тележки с разными товарами то и дело проезжали, скрипя своими несмазанными колесами.

Но несмотря на все это движение и суету, а может быть, именно благодаря им, заметно было, что что-то встревожило городок.

Прохожие о чем-то спрашивали друг у друга, народ толпился у дверей домов, а несколько всадников поскакали в разные стороны, выслушав инструкции капитана, который в полной парадной форме прохаживался около крепости, держа в руке подзорную трубу.

К вечеру лодки причалили к берегу, тележки вернулись домой, лошадей распрягли, скот загнали, и все жители селения собрались на площади.

Солнце уже заходило, когда посланные капитаном разведчики вернулись.

— Можете успокоиться, — сказал он собравшимся жителям. — Я так и знал, что это ложная тревога. Расходитесь спокойно по домам. На двадцать миль в окружности нет ни одного индейца.

— Да! Двадцать миль — очень небольшое расстояние для краснокожих, — заметил старый охотник-метис, стоявший около капитана, опершись на свое ружье.

— Очень возможно, Белые Глаза, — отвечал комендант. — И все-таки бояться нечего. Я посылал разведчиков только для того, чтобы успокоить население. Индейцы не осмелятся мстить нам.

— Индейцы мстят всегда, капитан, — возразил охотник.

— Вы, должно быть, выпили слишком много виски, Белые Глаза, и начинаете бредить наяву.

— Дай Бог, чтобы вы были правы, капитан, — сказал метис. — Но я лучше вас знаю краснокожих. Всю жизнь прожил я по соседству с ними, а вы приехали на границу всего только два года тому назад.

— Двух лет вполне достаточно, чтобы узнать их, — решительно отвечал командир.

— И вы полагаете, что команчи не отомстят за смерть двух своих воинов — и знаменитых воинов — так предательски убитых здесь! — спросил охотник. — Нет, капитан, это не пройдет вам даром.

— Вы метис, Белые Глаза, — насмешливо сказал капитан. — В вас слишком много индейской крови, и вы сами наполовину краснокожий.

— Краснокожие — честные люди, — гордо сказал охотник. Они не убивают из одного только удовольствия проливать человеческую кровь. А что сделали вы четыре дня тому назад! Под предлогом попробовать новое ружье, присланное вам из Акрополя, вы застрелили двух индейских вождей, мирно проезжавших мимо нас в своей лодке!

— Довольно! — воскликнул капитан. — Придержите свой язык, Белые Глаза, и избавьте меня от ваших замечаний. Я не нуждаюсь в них!

Охотник неловко поклонился, вскинул ружье на плечо и отошел в сторону.

— Пролитая кровь требует отмщения, — пробормотал он. — Краснокожие — мужчины и не оставят безнаказанным такого преступления.

Капитан, раздраженный тем, что ему пришлось выслушать от метиса, вошел в крепость, а жители разошлись по домам и улеглись спать, с тем презрением к опасности, которое появляется у людей, ежеминутно подвергающихся ей.

Час спустя, когда наступила ночь и глубокая темнота окутала городок, все население, утомленное тяжелой дневной работой, уже крепко спало.

А между тем сведения, принесенные разведчиками капитана, были не верны. Должно быть, эти люди не имели понятия о хитрости индейцев или слишком небрежно исполнили возложенную на них обязанность.

На расстоянии не более мили от селения, в чаще девственного леса, на опушке которого уже начали вырубать деревья, человек двести воинов-команчей терпеливо ждали удобной минуты, чтобы жестоко отомстить за нанесенное им оскорбление. Ими предводительствовало несколько самых знаменитых вождей, в числе которых был и Орлиная Голова. Несмотря на свою рану, он тоже пожелал участвовать в экспедиции.

Так прошло несколько часов. Ни один звук не нарушал глубокой ночной тишины.

Неподвижные как статуи, индейцы ждали, не выказывая никаких признаков нетерпения.

Около одиннадцати часов вечера взошла луна и залила все своим серебристым светом.

В ту же минуту донесся издали лай собаки. Он затих, потом послышался еще раз.

Орлиная Голова вышел из-за дерева, за которым скрывался, и быстро пополз в ту сторону, где лежало селение.

У опушки леса он остановился и внимательно осмотрелся. Потом с того места, где он стоял, донеслось и замерло вдали лошадиное ржанье. Орлиная Голова подражал ему так искусно, что две лошади отозвались на него из селения.

Через несколько секунд вождь услышал легкий шелест листьев. Глухое мычание быка раздалось в нескольких шагах от него.

Орлиная Голова встал, и в ту же минуту к нему подошел какой-то человек.

Это был старый охотник Белые Глаза.

— Что дела ют белые? — спросил вождь.

— Спят, — отвечал метис.

— Мой брат выдаст мне их?

— Да, если и мне дадут то, что обещано.

— Вождь не отступится от своего слова. А где бледнолицая женщина и Седая Голова?

— Здесь.

— Они будут принадлежать мне?

— Все жители селения будут в руках моего брата, — отвечал метис.

— Охотник не приходил?

— Нет еще.

— Он придет слишком поздно.

— Очень может быть.

— Что же скажет мне мой брат?

— Где то, что мне обещал вождь? — спросил метис.

— Шкуры, ружья и порох находятся под охраной моих молодых воинов, — отвечал Орлиная Голова.

— Я верю тебе, вождь, — сказал охотник. — Но если ты вздумаешь обмануть меня…

— У индейца только одно слово.

— Хорошо. В таком случае, идите!

Через несколько минут команчи уже завладели селением. Жители, застигнутые врасплох во время сна, сдались без боя и были взяты в плен.

Потом индейцы окружили крепость и, сложив около ее стен древесные стволы, телеги, мебель и земледельческие орудия несчастных поселенцев, ждали только знака своего вождя, чтобы начать атаку.

Какая-то фигура показалась наверху крепости и раздался крик ястреба.

В то же мгновение индейцы подожгли свой костер и бросились к палисадам с тем диким, воинственным криком, который в пограничных местностях всегда служит предвестником самой беспощадной резни.