"Мелькнул чулок" - читать интересную книгу автора (Гейдж Элизабет)

Глава XXX

Несколько секунд он, покачиваясь, рассматривал девушку с таким выражением, будто увидел привидение. В глазах отражались бесконечная усталость, и безнадежность, смешанная с недоумением. Наконец верх взяла злоба.

– Рад видеть вас, – иронически протянул Рис. – Оставайтесь, где стоите, душечка. Позвольте вызвать полицейского, и мы встретим вас вместе.

Он начал угрожающе надвигаться на Энни. Девушка только теперь поняла, что Рис – довольно высок, а мускулистая грудь и широкие плечи придавали ему вид человека, с которым нельзя не считаться, особенно сейчас, когда маленькие голубые глазки яростно сверкали. Ступив на веранду, он ринулся на девушку, очевидно, намереваясь силой затащить ее в дом.

Но Энни с ловкостью истинной спортсменки отступила на шаг, уклонившись от его руки.

Рис был слишком пьян, чтобы сразу остановиться – по инерции пролетев мимо, он поймал рукой воздух там, где только что стояла девушка. Раздраженное рычание вырвалось из груди, и, не сумев сохранить равновесие, Рис растянулся прямо у ног девушки.

Энни нерешительно стояла над ним. Рис лежал на животе, большое тело сотрясалось от смеха. Он медленно повернул голову, явно забавляясь абсурдностью ситуации.

– Я подам на вас в суд! За злонамеренное… ну словом, за вторжение. Вы ворвались в мой дом. Это незаконно.

Но в этот момент из его носа поползли струйки крови. Рис коснулся пальцем и захохотал, казалось, обрадованный тем, что расшибся.

– Кровь невинных, – сказал он. – Взгляните, что вы наделали! Неужели в вас ни капли жалости? Что вы за колдунья, добрая или злая?

Неожиданно хохот стих. Он внимательно присмотрелся к Энни, видимо, узнал ее.

– Это были вы. Вы посадили меня в такси в ту ночь, когда меня вышвырнули из «Харви»…

Энни в замешательстве кивнула, поняв, что только в последней степени опьянения Рис вспомнил ее, в других ситуациях он ее не узнавал.

– Иисусе, – сказал он, с искренним страхом в глазах. – Иисусе…

– Вот, – сказала Энни, вынув из кармана платок. – Откиньте голову.

Она встала на колени и приподняла его голову. В ноздри ударил сивушный запах.

– Назад…, – промямлил Рис. – Иисусе…

На секунду он, казалось, забылся, прижавшись головой к ее груди. Но тут же лицо вновь омрачилось, и он сказал почти про себя:

– Можно сколько влезет баловаться спиртным… Но всему наступает предел.

И, прищелкнув языком, попытался встать.

– Ну, мисс Ремень Безопасности, тащите меня в комнату и попробуйте разбудить.

Она помогла ему подняться и повела в дом.

– Сварить кофе? – спросила она. Рис ухмыльнулся.

– Вы ничего не понимаете в выпивке, юная леди. Мне пора. Мне пора отключаться. Не желаю бодрствовать. Если придете в три утра, я буду свеж и бодр!

Подойдя к буфету, он налил себе немного виски и ткнул бутылкой в стаканы. Энни покачала головой. Рис показал на гостиную. Девушка пошла вперед. Хозяин тяжело свалился в кресло. Энни села напротив на диван.

Наступила тишина. Рис вертел в пальцах стакан.

– Простите, – пробормотала наконец Энни, – я… просто должна была прийти. Попытаться еще раз…

– Великий и могущественный повелитель страны Оз, – подмигнул Рис, – знает, почему вы пришли.

Он поднял стакан и начал медленно пить. Энни, багровая от смущения, сидела перед ним. Рис критически оглядел ее ноги, грудь, плечи и волосы. Потом покачал головой и, дотянувшись до тетради со сценарием, лежавшей на полу, рядом с блокнотом, поднял ее и протянул девушке.

– Сцена шестьдесят четвертая, – промямлил Рис, широко зевая.

Найдя нужную страницу, Энни удивленно взглянула на Риса. Это была самая эротичная и напряженная сцена Лайны, та, где ей как тонкому психологу удается сыграть на подсознательных инстинктах Терри и затащить его в постель. Именно здесь героиня произносит слова, которые впервые сорвались с губ Энни, когда Лайна вселилась в ее тело:

«Лайна: – Куда это ты собираешься?

Терри: (от двери) – Домой. Нужно идти.

Лайна: – Такая жара. Что за спешка? (Идет к нему через кухню, кладет руки на его бедра.)

– Ну же, пойдем. Тебе ведь жарко, правда? (Медленно уводит Терри через кухню в спальню.)

Энни откашлялась. Рис с интересом наблюдал за ней. В глазах сверкали неприкрытая издевка и презрение.

Энни знала: он надеется вывести ее из равновесия, заставить механически пробормотать реплики. На секунду она ушла в себя, вспомнив черный водоворот дурноты, служивший источником вдохновения все эти годы. Придет ли он сейчас на помощь!

Вид массивного тела Риса неожиданно изменил ход ее мыслей. Нет, она устала быть жертвой, хотя бы и собственного таланта. На этот раз все будет по-другому. Этот не скрывающий своего презрения человек загораживает ей дверь к ее же собственной сущности. Сегодня инициатива будет принадлежать ей! Прошлого, к которому можно обратиться, не было, а будущего без Дэймона Риса просто не существует. Энни уберет пелену недоверия с его маленьких голубых глаз и сделает это сейчас, здесь.

Она отложила сценарий. Чья-то душа вселилась в ее тело и заполняла его, управляя всеми движениями и поступками.

Голосом, напоминавшим чувственное кошачье мурлыканье, она прочла первую реплику. Рис, не заглядывая в текст, ответил за Терри. Энни лениво встала, давая ему разглядеть свое тело, соблазнительно покачивающееся в полутьме!

Вторая реплика вырвалась у нее с едва подавляемой страстью, напоминавшей, скорее, мускусный аромат женского разгоряченного секса, чем обыкновенные слова. Она уже направлялась к нему скользящей грациозной походкой хищницы. Встав на колени, Энни положила руки на колени Риса, впилась в его глаза глазами Лайны и почти пропела последнюю фразу:

– Ну же, пойдем. Тебе ведь жарко, правда?

Рис, не мигая, уставился на девушку. Казалось, он заинтересовался. И Энни точно знала, что достигла цели и сумела показать горевшее в ней пламя, превращавшееся в бесконечное зло, носительницей которого была Лайна.

– Не можете повторить еще раз? – спросил он.

Энни отошла, села на диван и начала сцену снова. Каждое ее движение содержало множество оттенков, поразивших даже ее – она играла иначе, чем в первый раз, хотя с такой же страстью. Возбуждение сжигало Энни. Она знала, что сможет повторить сцену дюжину, сотню раз, и Лайна не подведет.

Рис потряс головой.

– Черт побери, – пробормотал он, и, очевидно, смирившись, взглянул на полный стакан виски, а потом на девушку, склонившуюся у его ног.

– Мне бы давно пора спать. Но тут же, вздохнув, кивнул.

– Пожалуй, нужно выпить кофе.

Они репетировали до пяти утра.

Настороженность Риса исчезла уже через несколько минут. Нервное оживление, вызванное игрой Энни, и энтузиазм, вызванный собственным сочинением, взяли верх. С бескорыстным уважением он начал учить Энни, как читать роль. Некоторые места он поспешно вычеркивал или изменял на ходу прямо в своем экземпляре сценария. Потом встал и, схватив Энни за руки, стал показывать походку Лайны, как она наклоняется и поднимает книгу, пепельницу, как стоит, откидывает волосы. Рис ничего не говорил ей об интонациях, но какое-то шестое чувство подсказало девушке: нужно говорить с мягким южным акцентом.

Они снова и снова варили кофе, очень крепкий, как любил Рис, и вновь и вновь повторяли сцены.

Когда Рис не делал заметок, он не отрываясь смотрел на Энни. Выражение его глаз стремительно менялось. То он выглядел потрясенным и лицо его искажалось странной мукой, причины которой Энни не могла понять. Временами он удовлетворенно кивал головой, и почти отцовская гордость светилась в его глазах, но тут же возобновлял наставления.

В эту ночь Энни будто рожала ребенка. Она не замечала, как летит время, и хотя делала все, что велел Рис, все ее чувства подчинялись тайным приказам, звучавшим из неведомых пределов.

Казалось, в комнате сейчас три человека, и Лайна, несуществующая Лайна, постоянно приводила в изумление двух других.

Рис продолжал качать головой, обдумывая идеи, которые не хотел высказывать, пока Энни играла сцену за сценой на одном дыхании, словно стоя на краю бездны, смертельно опасной, но такой манящей.

Она удивленно моргнула, когда наконец Рис посмотрел на часы и показал на окна веранды, где за высокими кедрами уже розовело небо.

– Помогите мне встать, – сказал он.

Энни взяла Дэймона за руки. Он поднялся, медленно обнял девушку, с силой сжимая ее плечи. Восхищенно коснулся волос.

– Она – блондинка, – с усталым смирением пробормотал он.

И, повернувшись, с мрачной решимостью, потрясшей Энни, поднял забытый стакан с виски и залпом осушил его. Потом повел Энни на кухню. Только сейчас девушка почувствовала, как устала. Рис показал на телефон, около которого стояла старая жестянка из-под кофе, полная денег. Потом потащил ее в спальню. Увидев москитную сетку над большой кроватью, Энни поняла, почему на окнах не было штор.

Рис тяжело взобрался на кровать и лег, глядя на нее.

– Возьмите деньги, сколько нужно, – велел он. – Вызовите такси. Если, конечно, не желаете спать здесь.

Метнув взгляд на кровать, Энни помотала головой.

– Я не это имел в виду, – усмехнулся Рис. – В конце коридора две спальни. Не волнуйтесь. Кончита содержит их в чистоте.

Но Энни опять покачала головой:

– Моя машина на той стороне улицы.

– Вот как!

Она с нежностью взглянула на Дэймона; Энни чувствовала, что каким-то образом прекрасно узнала его после этой долгой ночи.

– Мой ремень безопасности застегнут? – спросил Рис с прежним едким юмором.

Энни кивнула и повернулась, чтобы уйти.

– Подожди, – пробормотал Рис. – Поцелуй меня на ночь. Он лежал совершенно неподвижно, не отрывая от нее взгляда. Энни, наклонившись, поцеловала его в лоб.

– У меня никогда не было дочери, – сказал он, сощурив глаза так, что они превратились в лазурные щелки. – Оставьте свой номер в блокноте у телефона, – вздохнул он, – и не трудитесь запирать. Все равно входная дверь их не удержит. И спокойной ночи, взломщица. Осторожнее за рулем. Я позвоню.

Не успела Энни сделать шаг, как услыхала тихий храп. Рис уснул. Она записала в блокноте адрес и номер телефона, прикрыла входную дверь и направилась к машине.

По дороге домой солнце жгло ее уставшие глаза. Хорошо еще, что на бульварах в этот час совсем мало машин. К тому времени как девушка добралась до дома, она окончательно выдохлась.

Энни приняла душ и легла. Яркий солнечный свет пробивался сквозь жалюзи. Ночь, проведенная с Дэймоном Рисом, сейчас казалась фантазией, сном, растворившимся в неумолимой реальности.

Последняя тревожная мысль перед тем, как уснуть: если Энни все это кажется несбыточной фантазией, то Рис тем более скоро забудет обо всем – ведь он был совершенно пьян, когда все началось, и снова напьется к вечеру. Невозможно угадать, какие из их предыдущих встреч помнит Рис.

Он, конечно, не позвонит.

Ну что ж, будь что будет. Она сделала все, что могла. И если сегодня плохо, завтра все будет иначе.

Несвязные сны будоражили усталый мозг, затягивая в пропасть небытия, глубокую и мрачную, как могила.