"Таинственный венецианец" - читать интересную книгу автора (Мэтер Энн)

Глава 10

Возвращение в палаццо происходило в полном молчании. Эмма не хотела говорить о страхе, который она ощущала. Граф же был погружен в свои собственные мысли и, судя по его мрачному виду, мысли эти были малоприятными.

Хотя из дома они вышли довольно рано, сейчас время приближалось к полудню, и Эмма побаивалась того шума, который может поднять Селеста. Кроме того, ей было трудно проникнуть в свою комнату незамеченной графиней и Селестой, чтобы переодеть джемпер.

Однако, когда они подплыли к причалу, Чезаре повернул лодку в очень узенький канал, с обеих сторон окруженный высокими каменными стенами. Зарешеченные окна находились чуть выше уровня воды. Было темно и очень таинственно. Они приблизились к низенькой арке, под которой только что прошло суденышко, и им пришлось сильно наклонить головы, пока они не миновали темный, похожий на пещеру, подвал, заставленный ящиками и коробками. Здесь пахло сыростью и плесенью.

— Где мы находимся? — спросила Эмма с любопытством. — Это подвал палаццо?

— Одна из его частей, — кивнул граф. — Удобный путь для бегства, если возникнет такая ситуация.

Они вышли из лодки, поднялись по деревянной лестнице к двери, которая вела в просторный зал. Здесь находились большие ржавые бочки, длинные деревянные столы, растрескавшиеся от времени.

Чезаре нес корзину Эммы с покупками, но даже без нее она очень скоро устала и им пришлось остановиться, чтобы девушка могла передохнуть. Затем они покинули этот подвал через другую дверь, от которой узенькая лестница вела вверх.

Эмма очень утомилась, пока они преодолевали эту лестницу. Наконец, граф открыл двойные двери в галерею, которую Эмма сразу узнала как ту часть, из которой были входы в апартаменты. Когда они вошли, граф запер двери и сказал:

— Мы почти на месте. Сейчас мы пойдем через кухонные коридоры. Там есть проход, через который можно попасть в вашу спальню. Пройти туда незамеченной не составит никаких трудностей.

— Спасибо, — суховатым тоном сказала Эмма. — Но Анне нужны эти продукты, чтобы приготовить ланч. Она и так слишком долго их ждет. Ведь без них она обойтись не может. И потом, что скажет графиня?

— Графиня никогда не завтракает, — спокойно сообщил Чезаре. — Вы отдадите корзину Анне, когда мы будем проходить через кухню. Я ей все объясню.

Анна не особенно удивилась, когда увидела в кухне графа и Эмму, но чуть придержав девушку за рукав, сказала:

— Синьора Селеста спрашивала о вас час назад. Я сказала, что послала вас за покупками для меня. Но… Эх, не думаю, что она очень мне поверила.

— Дорогая Анна, — улыбнулась Эмма, на минутку забыв о своих ранах. — Будет хорошо, если она теперь вас спросит обо мне. Вы можете сказать ей, что я задержалась на ланче.

— Хорошо, синьорита.

Когда Эмма уходила из кухни, граф глядел на нее как-то загадочно, и Эмма не могла представить себе, что он думает об их отношениях: стали они ближе или, наоборот, еще дальше. Она думала, что во многом он относится к ней, как к избалованному ребенку. Но это было тогда, когда они учили итальянский язык. Но бывали мгновения, когда казалось, что между ними вспыхивала смертельная вражда, разрушая ту хрупкую симпатию, которая временами возникала между ними. В любом случае Эмму тянуло к нему как магнитом. Предначертание, судьба решила соединить их судьбы, так казалось иногда Эмме. Однако была Селеста, злой дух, в ее руках были карты их судьбы, она играла ими. Что бы ни думали граф Чезаре и Эмма о Селесте, — ее чувствами правила не любовь. Она решила стать следующей графиней Чезаре и с помощью своих денег вернуть палаццо былое величие.

… Приняв ванну и одеваясь, Эмма думала о том, в состоянии ли обедневшая аристократка выйти замуж за мужчину исключительно потому, что у него много денег. Стоило ли идти на такую жертву? Что важнее — богатство или человек? Всегда ли цель оправдывает средства?

Эти вопросы она задавала себе неоднократно, но ответ всегда был одинаков: «Нет!»

Эмма полагала, что для счастья ей нужен дом, семья, самые необходимые продукты питания и, главное, любовь. Это было для Эммы эталоном счастливой жизни. Она была романтична, друзья часто поддразнивали ее за это. Но она предпочитала оставаться идеалисткой.

Комнаты Марко Кортино, он называл их офисами, находились в центре шумного Фондако дей Тедечи, но толстые стены и высота двух этажей от мостовой полностью изолировали все звуки. И здесь можно было себя чувствовать как на необитаемом острове.

Место, конечно, было суетливое. Никто не мог предполагать, что в таком месте находится центр коммуникационных систем, а также секретные досье, хранящиеся в недоступных для воров шкафах, или два десятка посвященных в тайну мужчин и женщин, чьи жизни разрушены из-за связи с этой организацией.

Когда бы Чезаре ни посещал этот офис, у него всегда было чувство удовлетворения от того, что он, по крайней мере, помогает им хоть немного в их сложном деле.

Прошло два дня после нападения на Эмму, но Чезаре все еще не решался установить связь с Кортино и сообщить ему об этом событии. Слишком много глаз наблюдало за ним, и слишком много ушей подслушивали в самых неожиданных местах.

Поэтому в качестве прикрытия граф решил использовать Селесту. Он взял ее и Джулио и на своей лодке повез в центр города. Затем около Риалто он выпрыгнул из этой лодки, предоставив Джулио отвезти Селесту во Дворец Ка д'Ор или Золотой Дворец, который она очень хотела осмотреть.

Но когда он неожиданно сказал, что ему надо немедленно отлучиться, чтобы посетить Риалто, Селеста устроила целый скандал, и его шум все еще звучал в ушах, когда он поднимался в беззвучном лифте к Марко Кортино.

Хозяин принял его с радостью в большом кабинете, что теперь для графа стало уже обычным. На стенах висели картины и схемы, показывающие расположение других офисов компании. Незапертые шкафы с папками и различными досье как бы предлагали посетителю посмотреть их. Фактически все это было сделано для того, чтобы доказать, что это респектабельный офис страховой компании. И каждый может познакомиться с его работой.

— Садитесь, — пригласил крупный мужчина, указывая на кресло. Он наполнил вином два стакана и один из них вручил графу. — Неприятности? — спросил он.

— Боюсь, что так, — кивнул Чезаре, отхлебнув глоток вина и похваливая напиток.

Марко Кортино протянул ему сигару. Усевшись за письменный стол, он далеко вытянул длинные ноги. Чезаре сказал:

— У меня в палаццо живет девушка, Эмма Максвелл. Два дня назад на нее было совершено нападение на дорожке возле Риалто. Два мужчины, толком описать их она не смогла, ранили ее, изрезав плечо. Я предполагаю, что это были Равелли и Морено.

Кортино пожевал губами сигару: — Свиньи, — пробормотал он, — выродки и свиньи.

— Но важно не столько это. Важно другое, — спокойно заметил Чезаре. — Они вырезали у нее на плече цифры: один, пять, семь.

— Один, пять, семь! — воскликнул Кортино и даже притопнул ногой по полу. — Но ведь это номер… — Он замолчал, потом пробормотал: — Как они могли узнать?

— Вы ведь знаете, Марко, — сказал Чезаре, — что в течение некоторого времени они охотятся за мной. Я чувствую это. С тех пор, как последний груз исчез вместе с Паоло Ференце, мои дни были сочтены. Они, мой друг, не дураки. Они стараются присмотреться поближе и, весьма вероятно, имеют серьезные подозрения. Видимо, я один из подозреваемых.

— У нас по-прежнему нет данных о нахождении Хассана Бен Мухли, — сердито воскликнул Кортино. — Если бы я мог достать его своими руками, ваша миссия была бы выполнена.

— А в какой ситуации мы находимся теперь? — спросил Чезаре, ударив кулаком по ладони другой руки. — Моя бабушка связала меня по рукам и ногам, сделав меня уязвимым. Обстановка невероятная, я хотел бы ее изменить. Я не могу сейчас думать о женитьбе, когда наше дело остается незавершенным. А ситуация с каждым днем становится все опаснее.

— Успокойтесь, Чезаре, — сказал Кортино, покачав головой. — Нужно все обдумать и обдумать обстоятельно. Насколько я понимаю, все очень напряженно и, вполне возможно, что «наш друг» Бен Мухли долго еще здесь не появится.

— Я склонен к мысли, что все будет наоборот, — заметил Чезаре. — В конце концов, если он догадывается, что мы где-то на пути к нему…

— Но он не догадывается, — возразил Кортино. — Поймите, Чезаре, у вас такая репутация, что они считают, что полиция — это последний друг, к которому вы захотите обратиться. Нет, я по-прежнему считаю, что они думают, что вы сами хотите самостоятельно распорядиться этим грузом. Вы не понимаете, что все указывает на это. Ведь этот груз никогда не был возвращен, никто не был за него арестован, ни за кем не установлено наблюдение.

— Но они знают, что, если вы захотите, у вас есть возможность всех их арестовать.

— Нет, Чезаре, нет, мой друг. Я думаю, что они ждут момента, когда вы предпримете меры, чтобы распорядиться этим грузом самостоятельно. Я убежден, что Бен Мухли и не подозревает, что мы знаем об его связях с этим делом. И, если, как я надеюсь, он думает, что вы по-прежнему будете действовать в одиночку, он не побоится найти вас.

Чезаре внезапно поднялся с кресла.

— Вы что, Марко, не понимаете, как обстоят дела? У меня на руках две женщины — Эмма и Селеста, о которых я должен позаботиться. Если они прикоснулись к Эмме один раз, то где гарантия, что это не повторится? И в следующий раз ей может не удастся отделаться так легко. Вы же понимаете, Марко, что они прислали мне предупреждение. Они собираются предпринять какие-то шаги, чтобы получить этот груз.

Марко тоже поднялся и начал безостановочно ходить взад и вперед по комнате.

— А вы не можете убрать этих женщин, чтобы они не путались под ногами? — спросил Марко. — Ведь нельзя допустить, чтобы все наши планы и усилия были нарушены из-за двух женщин, которые вам совершенно не нужны. Освободитесь от них. Пообещайте этой Селесте жениться на ней, но только пусть они уберутся из палаццо.

— Это все не так просто, — сердито возразил граф. — Их пригласила моя бабушка, и только она может попросить их уехать. А какую причину я могу ей выдвинуть для этого? Имеет значение только правда!

— Это невозможно, — заметил Марко с сожалением. — Неужели вы не могли уговорить графиню воздержаться на некоторое время от приглашения этих дам?

— Вы отлично знаете, что я узнал об этом, когда дело было уже сделано, — раздраженно заметил Чезаре.

Марко снова сел за свой стол, положил ладони на полированную поверхность.

— Чезаре, — твердо сказал он. — Если они не уедут — это их дело. В конце концов, что вам до этого — одной женщиной больше, одной меньше. Наше дело слишком важно, чтобы его откладывать. Если их убьют — ваше сердце не разорвется.

Лицо Чезаре побледнело.

— Нет, Марко. С этим я никак не могу согласиться.

— Почему, Чезаре? Я ведь знаю ваше отношение к женщинам, вы их не ставите ни во что. Многие из них хотели умереть, когда вы их бросали. Они готовы были на все для вас. Но вы же всю жизнь обращались с ними, как с куклами. Чуть-чуть поиграете, а потом они вам надоедали. Вы же не будете отрицать это?

— Не стану. Я знаю, что я вел себя как свинья, и не собираюсь отрицать этого.

— Почему же теперь, когда под угрозой все наши планы, эти две женщины вдруг возымели такое значение?

Чезаре повернулся, подошел к противоположному окну и посмотрел через шторы вниз на ярко залитую солнцем площадь. Он почувствовал боль в сердце. Все то, что сказал ему Марко, было правдой: он слишком много играл женщинами. Но, если быть честным, то большинству из них ничего другого от него и не надо было, и они ничего не требовали. Его положение, здоровье, физическая привлекательность предоставляли ему возможность вести такого рода образ жизни. Ведь он был просто человек, со всеми присущими ему достоинствами и недостатками. Но он никогда не заглядывался на молодых девушек. Его всегда привлекали более зрелые женщины, более опытные.

И вот теперь, внезапно, он обнаружил, что нежное, юное, привлекательное существо, которое оказалось на его пути, возбудило его так, что он даже представить себе не мог, что такое с ним может случиться. Он помнил в Эмме все — ее зеленые глаза, густую, шелковую мягкость ее волос, какого-то кукурузного цвета, гибкое молодое тело и красивые полные губы. Он презирал себя за все эти ощущения. Он понимал, что то, что происходит с ним, — нехорошо.

Воспоминания об Эмме не отпускали графа, он плохо спал от одной мысли, что Эмма находится всего в нескольких метрах от него. Он не мог позволить Марко создать опасные условия для жизни Эммы, как бы ни было важно то дело, которым они занимались. Он дал себе слово никогда больше не прикасаться к Эмме, независимо от того, насколько женственной и очаровательной она ему казалась.

Он не должен ни на минуту забывать о том, что она всего-навсего ребенок, подросток. И все же его мучило неотступное желание видеть ее, разговаривать с ней и любоваться внезапно возникающим на ее щеках румянцем. Он отвернулся от окна.

— Нет, Марко, это нехорошо, — тяжело вздохнув, сказал он. — Я так не могу поступить.

— Но почему? Вы что, в конце концов, действительно влюбились в эту вдову?

— Нет, — кратко ответил граф.

— Тогда в чем дело? Господи, Боже мой! Неужели вы интересуетесь ее падчерицей? Опомнитесь, она слишком молода для вас!

— Вы правы, — резко сказал Чезаре. — Здесь все по-другому. Она действительно почти дитя. И я не могу допустить, чтобы ее жизни грозила опасность!

— Хорошо, хорошо! Тогда пусть она убирается из палаццо, или я ни за что не отвечаю. Чезаре, я ничего уже не могу предотвратить. Вы сами видите это.

Чезаре согласился, вздохнув.

— Я должен подумать, что тут можно сделать. Чтобы убедить в чем-то мою бабушку, нужны очень веские основания.

В этот вечер граф Чезаре вновь пригласил Селесту в казино. А Антонио прибыл, чтобы сопровождать Эмму на музыкальный фестиваль. Графиня же заявила, что сегодня она желает лечь спать как можно раньше.

— Как это романтично! — проговорила Селеста, прижавшись поближе к графу, когда они сидели в лодке на кушетке. Чезаре слегка вздрогнул, потому что Селеста невольно причинила боль его раненой руке. Но Селеста не заметила этого, тем более что ее интересовала только она сама и цель, которую она себе поставила.

— Дорогой, — продолжала она, — ты не думаешь, что пришло время обсудить наши взаимоотношения? Сегодня исполняется уже три недели с тех пор, как мы с Эммой приехали в Венецию. Мне кажется, что мы достаточно хорошо узнали друг друга, чтобы быть уверенными в том, что наш брак не может быть совсем неудачным.

Чезаре задумчиво наклонил голову. Селеста, восприняв этот жест как знак согласия, продолжала:

— В конце концов, я всегда хотела быть молодой невестой, и, по-моему, нет абсолютно никаких причин, которые могли бы помешать этому. Разве не так?

Чезаре покачал головой, потому что не знал, что ей ответить. Селеста была довольна.

— А теперь, — прошептала она, — поцелуй меня, Видал!

Чезаре наклонился и прислонил свои губы к ее губам со странным ощущением, напоминающим гадливость.

Его губы быстро отделились от ее, а руки Селесты быстро обвили его вокруг шеи. Она старалась потеснее прижать его к себе, помня о том, как тонок шелк ее платья.

Осторожным движением граф быстро высвободился из ее объятий.

Но Селеста была так возбуждена, что даже не обратила на это никакого внимания.

— О, Видал! — пылко воскликнула она. — Не давай этому вечеру окончиться! Я была так одинока после смерти Клиффорда!

Чезаре изо всех сил старался сделать вид, что поддерживает ее идею, но весь его организм сопротивлялся близости с ней. Он не хотел Селесту, несмотря на ее терпеливый, как ему казалось, характер и сияющую красоту.

Но здесь возникла одна идеальная возможность. Если бы сегодня ночью он смог убедить Селесту, что их брак скоро станет реальностью, то, может быть, он сможет уговорить ее переехать на несколько недель на его виллу в Равенну, что позволило бы ему устроить все дела.

Она, естественно, должна будет взять с собой Эмму и, таким образом, освободит его от тех забот, которые его тревожат.

— Потом, — пробормотал он невнятно, но Селеста была довольна его ответом.

После последнего бокала, выпитого в баре, Селеста пожелала ему спокойной ночи, но глаза ее красноречиво придавали этим словам иной смысл, и Чезаре старался выглядеть таким же нетерпеливым, какой была она. Селеста ушла в свою спальню, а Чезаре налил себе в стакан крепкого виски, выпил его неразбавленным, порадовался тому, что выпивка несколько взбодрила его.

Он никогда не думал, что может быть так недоволен собой. Сердито закурив сигару, он ходил по комнате, словно зверь в клетке.

Неожиданно он услышал, как щелкнул замок в двери, оглянулся и увидел, что в комнату входит Эмма. Чезаре бросил взгляд на часы — они показывали почти два часа ночи.

— Я знаю, что я опоздала, — еле слышно пробормотала Эмма. — Но Антонио встретил своих друзей, и мы выпили несколько чашек кофе в кафе в сквере Святого Марка. — Она улыбнулась, считая свое опоздание простительным. — Там было так интересно, и забавно. У меня такое ощущение, что я побывала в стране чудес.

— Понятно, — пробормотал граф. — А как ваше плечо? Оно все еще болит?

— Немножко, — призналась Эмма, чуть склонив голову. — Но я думаю, что воспаление уже прошло, и мне кажется, заживление идет нормально.

— Воспаление! — воскликнул Чезаре, мало что понимавший в медицине. — Конечно, вы все знаете, вы единственная, которая настаивала на том, чтобы я был осторожен.

— Я знаю, — покраснела Эмма. — Все в порядке. — Она отвернулась, потом проговорила: — Я очень устала, спокойной ночи, синьор.

Не успел Чезаре задержать ее, как она скользнула в дверь своей спальни, а он, мысленно выругавшись, отправился в свою собственную спальню. Он загасил окурок сигары, снял пиджак, затем расстегнул рубашку. Чезаре по-прежнему должен был соблюдать осторожность, не трясти лишний раз рукой и поэтому, прежде чем снять рубашку, он сел на стул.

Он развязал бинт, которым была перевязана рана, и снял его. Рана заживала, но выглядела неприятно, кожа в том месте, где она срасталась, сморщилась. Но он был благодарен тому, что нож не вонзился в тело несколько левее.

В дверь постучали, Чезаре сердито повернулся, полагая, что сейчас появится Селеста, сжал от злости кулаки и крикнул: — Войдите!

К его удивлению в спальню вошла не Селеста, а Эмма. Закрыв за собой дверь, она прислонилась к ней спиной. Лицо ее был бледным и несколько испуганным.

— Что случилось? — спросил Чезаре, повернувшись так, чтобы она не могла видеть его рану.

Эмма молча облизнула пересохшие губы. Она не ожидала, что Чезаре уже начал раздеваться ко сну, и поэтому она увидит его полуобнаженным. У нее слегка подкосились ноги.

— Я… Я думала просить вас посмотреть мое плечо, — пробормотала она. — Вы единственный человек, которого я могу попросить об этом. Я хотела бы быть уверенной в том, что оно заживает. Я… Я сожалею, если я поступила неправильно теперь… Но я очень сожалею, это глупо… Но я очень устала.

Чезаре слегка сощурился, потом сказал: — Хорошо, снимайте вашу блузку.

Эмме очень шла темно-голубая с рисунком блузка и льняная кремовая юбка. Но Чезаре старался не думать об этом, ожидая пока она расстегивала блузку и стаскивала рукав с плеча.

Чезаре подошел к ней со своей разбинтованной раной на руке. Эмма увидела ее и вздрогнула: — О, Чезаре! Какой ужас! — воскликнула она.

— Прошу извинить, если это встревожило вас, — сказал он, разматывая повязку на ее плече с такой осторожностью, чтобы не прикасаться к ее коже.

— Я собирался наложить себе новую повязку, — сообщил граф.

— Ваша рана, вероятно, очень болезненна, — проговорила Эмма и, не думая о том, что она делает, провела пальцами по его руке возле раны, ощупывая сморщенную кожу.

— Ради Бога, Эмма, — пробормотал граф, — не трогайте меня.

Рука Эммы упала так резко, словно ее отвязали, дыхание участилось. Она вдруг поняла, как небезразлично он к ней относится. И это обстоятельство было весьма опасным.

Чезаре развязал последнюю повязку на плече Эммы и повернул ее к свету, чтобы получше разглядеть.

— Все в порядке, — чуть хрипло сказал он. — А теперь уходите.

Эмма поглядела на него измученными глазами. Она понимала, что должна уйти, но не могла двинуться с места.

Прошло несколько томительных минут и он, задыхаясь от стона, притянул ее к себе, прижал к своему мускулистому телу. Его горящие губы нашли ее, и Эмма, скользнув руками по его груди, обняла его за шею.

Он целовал ее длинными нетерпеливыми поцелуями, которые говорили ей, что она нужна ему, и полностью ослабили ее сопротивление.

Несмотря на невыносимую боль в руке, он поднял ее и положил в постель, в которой графы Чезаре спали много столетий с незапамятных времен.

Эмма хорошо сознавала значение происходящего. Но она потонула в мире тепла, любви и ласки.

Глядя на Эмму потемневшими глазами, граф сказал, задыхаясь: — Эмма, что ты делаешь? Ты должна остановить меня.

— Почему? — спросила она простодушно. Ее широко распахнутые глаза были встревожены.

И он не мог сопротивляться, погрузив свое лицо в шелк ее волос. Эмма поняла, что она обманывала себя, когда считала. что не любит Видала Чезаре. Она знала теперь, что обожает его, и это началось с их самой первой встречи. Она понимала, что ведет себя как сумасшедшая, но ничего не могла с собой поделать.

И в этот момент, без всякого предупреждения, распахнулась дверь спальни. На пороге стояла Селеста, глядевшая на них так, словно не верила собственным глазам. Она подняла руки к горлу, словно пыталась сжать его.

— Ах ты, маленькая сучка, — взбешенно закричала она, глядя на Эмму полными ненависти глазами.

Кажется, к Эмме, наконец, вернулось сознание. Она высвободилась из-под Чезаре, соскользнула с кровати, застегнула блузку. Сам Чезаре перевернулся на спину, потом сел.

— А вы, Селеста, — холодно заметил он, — как всегда, на вахте!

— Может быть, ты объяснишь мне, в конце концов, что все это значит? — спросила Селеста ледяным тоном, с трудом контролируя свое поведение.

Граф Чезаре покачал головой, поднялся с кровати, достал халат морского цвета и надел его.

— Ты скажи мне, — сказал Чезаре насмешливым тоном, и Эмма вздрогнула. Она поняла, что он разозлился на нее, что она вела себя как прислуга с хозяином дома, и испугалась. А он хотел послать Селесту упаковывать свои вещи, чтобы остаться с Эммой.

Получилось так, что Эмма выглядела виноватой, и Селеста имела право устроить скандал.

На самом деле он ужасно разозлился на Селесту за то, что она позволила себе войти в его спальню без разрешения.

Сама Эмма была занята размышлениями другого рода. Почему Селеста позволила себе так бесцеремонно войти в комнату к графу, даже не постучалась? Возможно, он ждал ее? Были ли граф и Селеста влюблены друг в друга?

Все эти мысли вызвали у Эммы чувство отвращения, и с приглушенным криком она выбежала из комнаты и натолкнулась на графиню.

— О, синьора! — плача, воскликнула Эмма. — Простите меня.

— Успокойтесь, дитя, успокойтесь, — сказала умиротворяющим тоном графиня. — Видал, объясни мне, что тут происходит. Постоянно стучат двери. Селеста?

Селеста, разъяренная до крайности, была далека от того, чтобы деликатничать.

Казалось, что Чезаре ничуть не тревожила создавшаяся ситуация и его как-то не очень волновали вопли Селесты. А она больше всего на свете боялась быть осмеянной.

— Графиня, — рыдающим голосом заговорила она, доставая носовой платок из кармана. — Я просто потрясена. Я услышала голоса и пошла поискать Эмму. Я не обнаружила ее в спальне. Потом я поняла, что какие-то звуки доносятся из комнаты графа. Губы у Эммы были совершенно пересохшими.

— Я… — Селеста всхлипнула, — я должна сказать вам, графиня, что ваш внук и Эмма… Они слились воедино! — патетически закончила она.

— Это неправда, — сказал Чезаре холодным и жестким голосом. Графиня выглядела ужасно, и граф тяжело вздохнул.

— Бабушка, ты лучше сядь, а то упадешь. Неужели ты можешь стоя выслушивать глупости, которые несет Селеста, или хочешь знать правду?

Графиня посмотрела на смертельно бледную Эмму.

— Конечно, я предпочитаю знать правду, — тихо сказала она. — Но я думаю, что Селеста тоже не станет мне врать.

— Конечно, нет, — начала Селеста, но тут же смолкла, перехватив жесткий взгляд графа.

— Эмма пришла в мою комнату, и я допускаю также, что я потерял голову… Я был немного пьян, а она очаровательная девушка. А я же просто человек, и ты, бабушка, хорошо это знаешь.

— Они были в постели! — ликующе взвизгнула Селеста.

— Да, это правда, — согласился Чезаре. — Но ничего не произошло… Ни-че-го. Вообще.

— И ты действительно думаешь, что твоя бабушка поверит твоим сказкам? — презрительно спросила Селеста. Графиня нахмурилась.

— Я должна признаться, Видал, что вся эта история звучит просто невероятно.

— Невероятно, но не невозможно, — возразил граф. — О, Боже мой, почему я должен говорить об этом? Меня, по правде говоря, не особенно беспокоит то, чему ты поверишь. — Чезаре! — сердито крикнула графиня.

— Хватит. Уходите… Все уходите. Мы обсудим эту проблему завтра.

Он решительно вытолкал за дверь Селесту, закрыл дверь, и все услышали, как в замке повернулся ключ.

Графиня посмотрела сначала на Селесту, а затем на Эмму.

— Я согласна, — сказала она. — Поговорим обо всем утром. Эмма, дитя мое, сможете ли вы помочь мне вернуться в мою комнату?

— Конечно, — сказала Эмма и взяла под руку старую даму.

Комната графини была меньше, чем Селесты, очень чистая и опрятная. Эмма помогла графине лечь в постель, потом сказала: — Я могу вам еще чем-нибудь помочь, графиня?

— Совершенно ничем.

Пальцы ее коснулись запястья Эммы, она всегда так прикасалась к ней. — Деточка моя, — сказала графиня, — ты не обманываешь самое себя в отношении моего внука? Не обманываешь?

Щеки Эммы запылали.

— Дорогая моя, — продолжала графиня, — неужели вы не понимаете, насколько глупой может быть ваша связь. — Она вздохнула. — Несмотря на огромную разницу в возрасте, он не такой человек, — она немного замялась, — он не такого рода человек, который может сделать счастливой ОДНУ женщину.

Графиня старалась понять выражение лица Эммы.

— Дорогая моя, если он женится на Селесте, брак их будет успешным. Она не ждет от него клятв, которые он не сможет сдержать, и, я не сомневаюсь, успешно использует ту свободу, которую он ей предоставит. Мой внук женится не на ней, а на ее деньгах. Селеста это прекрасно знает и готова на это, потому что взамен получит графский титул. Наша фамилия очень древняя. И Селеста не проиграет в этой торговой сделке.

Эмма хотела что-то сказать, но графиня покачала головой:

— Нет, дай мне закончить. Это просто кажется, что я старая и от этого слегка поглупела, но я прекрасно знаю цену Селесте. Я понимаю, что она эгоистка, что она скупа и вообще, не такая, какой пытается себя представить. Но восстановление этого палаццо так важно.

Графиня приподняла было голову и снова опустила ее на подушку.

— Я слишком стара, чтобы продолжать заботиться об этом замке.

Эмма тихонько высвободила свои руки из пальцев графини.

— Графиня, вы не любите вашего внука? — шепотом спросила она.

— Люблю ли? Моего Видала Чезаре? Да на свете нет такой вещи, которую я бы не сделала для него.

— Тогда как вы можете желать ему жениться на Селесте? — Эмма вздохнула. — Разве главное в жизни — деньги?

— Брак по расчету, как правило, бывает удачным. Мой собственный брак тоже был по расчету, но мы с Виторио прожили очень счастливую жизнь. Я не претендовала на то, чтобы быть единственной женщиной в его жизни. У него были свои слабости. Но он всегда возвращался ко мне.

Эмма поднялась, подошла к двери.

— Я должна идти, — сказала она.

— А вы не хотите выйти замуж по расчету? — спросила графиня.

— Нет.

— Я удивляюсь вам…

— Нет, синьора. Когда я выйду замуж, это будет брак по любви, и только по любви. И мой муж будет любить меня. И только меня.

— Я надеюсь, что вы встретите такого человека, — устало проговорила графиня.

— Я надеюсь, — сказала Эмма с гораздо большей уверенностью, чем ее чувствовала. — И не беспокойтесь, синьора, я не буду препятствовать тому, чтобы ваш внук женился на Селесте. Я думаю, что она сумеет это сделать.