"Каникулы и фотограф" - читать интересную книгу автора (Лукин Евгений, Лукина Любовь)3…Здание было на месте. По двору разворачивался вымытый до глянца институтский «жук». Ослабевший от пережитого Мосин вылез из кустов и, прихрамывая, затрусил в сторону гаража, к людям. Но тут его так затрясло, что он вынужден был остановиться. Необходимо было присесть. Запинающимся шагом он пересек двор и опустился на один из ящиков у дверей склада. Плохо дело: дома исчезать начали. Может быть, перегрелся? В мае? Скорее уж переутомился. Меньше надо по халтурам бегать. «Да перестань ты трястись! – мысленно заорал на себя Мосин. – Вылези вон в дыру, разуй глаза и успокойся: на месте твой институт!» Он взглянул на заросли сирени и почувствовал, что в дыру его как-то не тянет. Неужели что-то со зрением? Сидишь целый день при красном свете… Мосин поднялся и, сокрушенно покачивая головой, пошел к себе. Возле дверей лаборатории его поджидали. – Вот он, красавчик, – сообщила вахтерша, с отвращением глядя на бледно-голубую мосинскую грудь с акулой и купальщицей. Мосин терпеть не мог эту вахтершу. Она его – тоже. – Что он мне, докладывается, что ли? Махнет штанами – и нет его. – Бабуля, – с достоинством прервал ее Мосин, – вы сидите? Та немного опешила. – Сижу, а что же? Не то что некоторые! – Ну и сидите! И, повернувшись к ней спиной, украшенной тем же душераздирающим рисунком, Мосин отпер лабораторию и пропустил оробевшую заказчицу внутрь. – Молод еще меня бабулей называть! – запоздало крикнула вахтерша, но Мосин уже закрыл дверь. Заказчице было далеко за тридцать. Блузка-гольф, котоновая юбка, замшевые туфли со сдвоенными тонкими ремешками вокруг щикотолок. «Вещь», – отметил про себя Мосин. Впрочем, ногам заказчицы вряд ли что могло помочь. Сергей вспомнил стройную Эврику и вздохнул. – Какой номер вашего заказа? – рассеянно спросил он, перебирая фотографии. – Денис сказал, что у вас есть пеньюар… – Давыдов? – поразился Мосин. – Да нет… Денис Чеканин, друг Толика Зиновьева. – А-а, Чеканин… Мосин успокоился и сообщил, что пеньюара у него уже нет. Посетительница с недоверием смотрела на «дипломат». – А что у вас есть? – прямо спросила она. – Колготки, – поколебавшись, сказал он. – Импортные. Ажурные. И раскрыл «дипломат». – Ну, колготки мне… – начала было посетительница – и онемела. Фирменный пакет был неотразим. Да, действительно, колготки ей были не нужны, но она же не знала, что речь идет о таких колготках… Желая посмотреть рисунок ажура на свет, она сделала неловкое движение, и раздался леденящий душу легкий треск. Мосин содрогнулся и проклял день, когда он вбил этот подлый гвоздь в косяк. – Ой, – сказала женщина, не веря своим глазам. – Они что же… нервущиеся? – Дайте сюда, – глухо сказал Мосин. – Вот, – ошалело сообщил он, возвращая женщине колготки. – Импортные. Нервущиеся. Семьдесят рублей. Когда посетительница ушла, Мосин вскрыл еще один пакет, зацепил нежную ткань за гвоздь и потянул. Она эластично подалась, но потом вдруг спружинила, и Мосин почувствовал такое сопротивление, словно это была не синтетика, а стальной тросик. Возник соблазн дернуть изо всех сил. Мосин с трудом его преодолел и кое-как запихнул колготки обратно – в пакет. В этот момент зазвонил телефон. – Где снимки? – грубо осведомился Лихошерст. – Зайди минут через двадцать, – попросил Мосин. – Нет, это ты зайди минут через двадцать. Хватит, побегал я за тобой! Лихошерст бросил трубку. Мосин заглянцевал левые снимки, отпечатал пару фотографий для стенгазеты и в пяти экземплярах карточки каких-то руин для отдела нестандартных конструкций. Во время работы в голову ему пришла простая, но интересная мысль: не могли киношники снимать избу на фоне семиэтажки! Так, может быть, синее небо, которое он увидел над стеной с той стороны, – просто заслон, оптический эффект, а? Осваивают же в городском тюзе световой занавес… Догадка выглядела если не убедительно, то во всяком случае успокаивающе. Длинно заголосил входной звонок. Всем позарез был нужен Мосин. Пришлось открыть. Дверной проем занимала огромная тетка в чем-то невыносимо цветастом. – Колготки есть? Беру все, – без предисловий заявила она, вдвинув Мосина в лабораторию. – Сто рублей. Маленькие пронзительные глаза уставились на него. – А Тамарке продал за семьдесят. – Это по знакомству, – соврал Мосин. – Ага, – многозначительно хмыкнула тетка, меряя его любопытным взглядом. Выводы насчет Мосина и Тамарки были сделаны. Не торгуясь, она выложила на подставку увеличителя триста рублей и ушла, наградив Мосина комплексом неполноценности. Сергей почувствовал себя крайне ничтожным со своими копеечными операциями перед таким размахом. – Спекулянтка, – обиженно сказал он, глядя на дверь. Спрятал деньги во внутренний карман «дипломата» и подумал, что надо бы купить Тохе еще одну зажигалку. Газовую. И снова звонок в дверь. Мосин выругался. На этот раз заявилась его бывшая невеста. Ничего хорошего ее визит не сулил – раз пришла, значит, что-то от него было нужно. – Привет, – сказал Мосин. Экс-невеста чуть-чуть раздвинула уголки рта и показала зубки – получилась обаятельная улыбка. Оживленная мимика – это, знаете ли, преждевременные морщины. – Мосин, – сказала она, – по старой дружбе… На свет появились какие-то чертежи. – Позарез надо перефотографировать. Вадим оформляет дисертацию, так что сам понимаешь… Вадимом звали ее мужа, молодого перспективного аспиранта, которому Сергей не завидовал. Экс-невеста ждала ответа. Мосин сдержанно сообщил, что может указать людей, у которых есть хорошая аппаратура для пересъемки. Нет, это ее не устраивало. Другие могут отнестись без души, а Мосина она знает, Мосин – первоклассный специалист. Сергей великолепно понимал, куда она клонит, но выполнять частные заказы за спасибо, в то время как «Асахи» еще не оплачен, – нет уж, увольте! Кроме того, он твердо решил не переутомляться. Однако устоять перед железным натиском было сложно. Мосин отбивался, изворачивался и наконец велел ей зайти с чертежами во вторник, точно зная, что в понедельник его собираются послать в командировку. Внезапно экс-невеста кошачьим движением выхватила из кармана мосинских джинсов фирменный фиолетовый пакет – углядела торчащий наружу уголок. – Какой вэл! – восхитилась она. – Вскрыть можно? В пакете оказался лиловый легкий ремешок с золотистой пряжкой-пластиной. – Сколько? – Для тебя – червонец. Экс-невеста, не раздумывая, приобрела вещицу и, еще раз напомнив про вторник, удалилась. Такой стремительной реализации товара Мосин не ожидал. Но его теперь беспокоило одно соображение: а если бы он воспользовался автоматом не три, а четыре раза? Или, скажем, десять? Он заглянцевал обличительные снимки гаража и склада и поехал с ними в лифте на седьмой этаж, где в актовом зале корпела редколлегия. «Удивительное легкомыслие, – озабоченно размышлял он. – Такую машину – и без присмотра! Мало ли какие проходимцы могут попасть на территорию съемочной площадки!» Он отдал снимки Лихошерсту и высказал несколько критических замечаний по номеру стенгазеты. Ему посоветовали не путаться под ногами. Мосин отошел к окну (посмотреть, как выглядит пустырь с высоты птичьего полета) – и, не веря своим глазам, ткнулся лбом в стекло… Мосин почувствовал, что если он сейчас же, немедленно, во всем этом не разберется, в голове у него что-нибудь лопнет. |
|
|