"Глупая сказка" - читать интересную книгу автора (Дубровин Евгений Пантелеевич)ПрологОни спали порознь. На тот случай, если кто-нибудь постучит ночью или будет неожиданная проверка. Правда, он успел бы спуститься к себе, вниз; да и проверки теперь уже никакой не могло быть, но они все равно, поужинав вместе, расставались. По привычке, сложившейся за многие годы… Утром она помогала ему подняться из тайника наверх, в дом. Он умывался, брился, читал газеты, которые приносил почтальон (чтобы почтальон не заходил на веранду, она повесила железный зеленый ящик на забор), слушал радио… В последнее время у него кружилась голова и щемило сердце, и она делала ему уколы лекарства, которое покупала в аптеке вроде для себя. К десяти часам утра оставаться в доме становилось опасно, так как в любой момент мог кто-нибудь зайти, и он спускался к себе в подземелье и работал там до обеда… Обед она подавала ему вниз. И только вечером, когда опускались глубокие сумерки и жизнь в поселке почти замирала, мужчина поднимался снова наверх, и ужинали они опять вместе… Потом он уходил из дома. Часа три она ждала его, сидела на темной веранде за закрытой дверью и вслушивалась в шорохи темного близкого леса. Это были самые длинные часы в ее жизни… Он приходил усталый; если шел дождь – то весь в грязи, и она, задыхаясь от счастья, что он вернулся живым, торопливо приникала к его груди, потом помогала раздеться, умыться… Она не знала, страдал ли он от одиночества, потому что он никогда не говорил на эту тему, а ей никогда не было с ним скучно, даже если в длинные зимние вечера он просто сидел в темной комнате и молчал. Но, наверно, он не страдал все-таки от одиночества, потому что всегда болезненно переживал, когда у них жили постояльцы. Там, внизу, он нервничал из-за каждого громкого вскрика наверху, жестоко мучился от смеха. Тогда она, зная, как тяжело ему, притворялась больной, ложилась на кровать, и постояльцы сконфуженно замолкали или уходили на улицу, в лес… Но в последнее время она начала замечать за ним странные вещи. Он дольше, чем всегда, стал смотреть по вечерам телевизор, а днем не опускался в подземелье, а прятался у окна за шторой и наблюдал за жизнью в поселке. Однажды он сказал: – Вон идет милиционер. Позови ело сюда. Мне надо с ним поговорить. Видя, что она стоит бледная, парализованная ужасом, он хрипло рассмеялся, не улыбаясь лицом: – Ладно… Пошутил… Иди, коровы уже возвращаются… Встречай свою Маруську. Но вчера вечером он твердо заявил: – Знаешь что, старуха, подыщи постояльцев… Голова стала что-то болеть от тишины. Боюсь, с ума сойду… – Может, тебе транзистор туда купить? – Не надо транзистор… Подыщи постояльцев… Хорошо бы с детьми… На этот раз он не шутил. Эти слова испугали ее, но она не стала спорить, как никогда не спорила с ним, только обронила: – Ты же знаешь, я не могу взять абы кого… Надо ждать, когда Наум определит… – Да уж уладь как-нибудь… Он больше ничего не сказал, но она знала, что он ждет, и пошла к своему начальнику, но тот наотрез отказал: – Жди команды, Васильевна. Твое дело солдатское. Или заскучала одна? Так найди себе какого-нибудь старичка. Не возражаю, – начальник подмигнул и рассмеялся. Тогда она стала ходить к воротам, где останавливались машины приезжающих, вечно толпились возле магазина туристы, и, прислушиваясь к словам, смеху, приглядываясь к лицам, ждала случая… |
||
|