"Темный день" - читать интересную книгу автора (Рут Алла)

Глава 3

Фендуляр осторожно спланировал из-под потолка и опустился на кресло.

– Ван… чего? – переспросил он, опасливо поглядывая на дверь.

– Неважно. Так кто это?

За решеткой послышался шорох. Из камина выбрался сконфуженный кобольд и, стряхнув с шерсти золу, потрусил к столу.

– Это Тесс, – понизив голос, сказал призрак. – Клянусь, никогда бы не подумал, что ламия вот так возьмет, да и заявится в нашу лавчонку! Меня чуть удар не хватил, когда я увидел его на пороге! Я, можно сказать, чуть не помер во второй раз!

– А я чуть не помер, когда увидел, что за фейерверк он тут устроил, – мрачно проговорил Дарин. Он прихватил совок и метелку и поплелся в лавку. Там он смел на совок кучку золы – все, что осталось от несчастного прорицателя – и, вернувшись в комнату, высыпал в очаг.

– Блинский фиг, он сжег этого бедного вига, видели? И для чего? Чтобы показать собственную крутость?!

– Наверное, чтобы убедить тебя держать язык на замке, – осторожно предположил Тохта, запрыгивая в кресло возле стола.

– Да уж, ага. Убедил, так убедил, нечего сказать. Похоже, этот мужик к долгим разговорам не привык.

Дарин снова плюхнулся в кресло и посмотрел на приятелей.

– Ну, чего? Рассказывайте, кто это. Знаете его?

– Кто ж его не знает, – пробурчал кобольд, покосившись на Фендуляра.

Тот согласно кивнул. Призрак уже принял свой обычный вид, и его прямо-таки распирало от желания поговорить.

– Сам знаешь, – начал Фендуляр вполголоса и на всякий случай опасливо взглянул на дверь. – Кто у нас живет в Тисовой роще.

– Феи, – кивнул Дарин.

– Они и их прислужники – ламии.

Дарин понял, что рассказ обещает быть долгим, но торопить призрака не стал.

– Ламии служат феям с незапамятных пор.

– Хотя, если верить легендам, – вмешался кобольд. – Раньше ламии были свободны!

– Что проку верить всяким легендишкам? – пренебрежительно прогудел Фендуляр. – Это все чародеишки насочиняли, из Квартала магов. А как на самом деле было – никто не знает.

– Может, и насочиняли. Да только зная непокорный нрав ламий, мне всегда хотелось узнать, каким образом феям удалось их обуздать?

– А как? – спросил Дарин, чувствуя, что у него голова кругом идет от всех этих событий. – Тохта, ты не знаешь?

– Понятия не имею, – буркнул меняла. – В чужие дела лучше не соваться, мигом хвост прищемят. Особенно, когда дело касается фей! Но, – он понизил голос. – Думаю, без магии тут не обошлось.

– Точно, – кивнул призрак. – Феи, небось, сварганили подходящее заклинаньишко – и готово! Ламии у них в подчинении и даже пикнуть не смеют!

– Опять феи, – задумчиво проговорил Дарин. – А кто-нибудь вообще их видел? Вот я, например, ни разу…

– А ламий ты до сегодняшнего дня видел? – резонно поинтересовался Фендуляр. – Не видел, вот то-то. И вдруг – бац! Повелитель ламий появляется у нас на пороге, – он поежился и снова покосился на дверь.

Тохта кивнул.

– Ты ведь в Лутаке-то живешь всего ничего, – сказал он. – Может, увидишь и фей… но они редко в городе появляются.

– Вот это и хорошо! – поспешно сказал Фендуляр. – Это к лучшему! В городишке без них как-то спокойней!

– Я всего пару раз видел, – признался Тохта, – Хотя всю жизнь прожил здесь, в Лутаке. Онт в заколдованной Тисовой роще, плетут свои чары.

– Чары?

– Ну, знаешь, эти слухи, что феи хотят покорить драконов… прости, Тохта, знаю, ты не любишь, когда о них говорят, но сам понимаешь, ни один драконишко в Лутаку не прилетит, так что зря боишься. Право, не стоит бояться того, кого ты никогда в жизни не увидишь.

Кобольд пробурчал что-то себе под нос.

– … покорить драконов и установить свое владычество во всем волшебном мире, – продолжал Фендуляр, не обращая внимания на въерошенного Тохту. – Но драконы, хранители равновесия в мире, феям не по зубам. Драконы сильны, могущественны и…

– Не желаю слушать про др… вот про этих самых! – сверкнул рубиновыми глазами кобольд. – Фендуляр, умолкни!

– Ладно, ладно, – остановил их Дарин. – Не хочешь – не будем. Давайте лучше про… как его? Про Тесса.

– Давайте, – кивнул призрак. – Так вот. Он ламия, а ламии…

– Блин, – вздохнул Дарин. – Слушайте, я не совсем… кто такие ламии? Что-то вроде вампиров?

Фендуляр отрицательно мотнул головой.

– Ни одного вампиришки у нас в округе давненько не объявлялось, – сказал он. – Хотя, раньше, правда, бывало, нет-нет, да объявятся.

– Вампирам нужна кровь, а ламии…

– Вспомнил! – спохватился Дарин. – Барклюня из Морского Управления рассказывал как-то. Говорил, что ламии высасывают жизнь из человека – питаются его жизненной энергией? Так?

– В обшем, так, – неохотно сообщил Тохта. – Когда идут войны или сражения, ламии всегда шныряют неподалеку, в такое время еды у них навалом. Завтра на ярмарке тоже будет кто-нибудь из них… хотя Тесс, говорят, запретил им охотиться возле Лутаки.

– Кстати, – Фендуляр внезапно оживился и даже чуть-чуть взлетел над креслом. – Слышал, ламии могут превращаться в змей, а когда оборачиваются обратно, у них остается змеиный раздвоенный язык? Из-за того-то ламии всегда говорят тихо, будто шипят. А? Так?

– Глупости, – пробурчал кобольд. – Ламии не могут оборачиваться в змей, так что насчет языка…

Дарин почесал в затылке.

– Гм… он действительно говорил негромко, – припомнил он. – Может, у него и, правда, раздвоенный язык?

Кобольд фыркнул.

– Повелителю ламий нет нужны кричать во все горло. Даже если он будет говорить шепотом, все во всех ног бросятся выполнять его приказания!

Дарин подумал и продолжил допрос:

– Ламии могу колдовать, как феи?

Фендуляр повозился в кресле.

– Ну, не колдовать, конечно, а…

Он задумался.

– Они могут очаровывать. Человечишко вроде как цепенеет, как кролик перед змеей, делай с ним что хочешь. Но это все, что они могут. Хотя, – он снова оживился. – Слышал я, что раз во много лет рождается ламия-маг, – он пожал плечами, потом махнул прозрачной рукой. – Опять, небось, чародеишки выдумали!

Кобольд беспокойно заерзал в кресле.

– Не выдумали. Тесс – ламия-маг, – выдавил он. – И слышал я, что он – очень сильный маг. Жестокий, хитрый и умный. Он даже способен вытянуть душу мага-человека, не всякого, конечно, но… – кобольд в волнении облизал мордочку. – В общем, когда где-то ни с того, ни с сего умирает маг, подозрение всегда падает на… вы знаете, на кого.

– Ничего себе, – пробормотал Дарин, грызя ноготь. – А ваши маги – что же?

– Доказательства, – пояснил кобольд. – Доказать никогда ничего не удавалось. Тесс всегда выходил сухим из воды и отклонял все претензии.

Тохта подумал немного.

– Особенно ламии-маги любит получать души детей чародеев. Это для них самая лакомая пища! Ну, слава небесам, ламии редко заходят в Лутаку. Разве что сам Тесс иной раз появится…

– Да уж, – кивнул Дарин. – Явился, хоть его вроде никто и не звал…

– Таких не зовут, они сами приходят, – глубокомысленно заметил Фендуляр.

– Во-во. Пришел поболтать о том, о сем, сжег на моих глазах вига и да пошел себе восвояси. Нанес визит вежливости, так сказать.

– Гляди, как бы он тебе еще один визит не нанес. Последний, – бестактно брякнул призрак и засопел.

Они помолчали.

– Я видел его в Лутаке год назад. Помнишь, тот случай? – спросил Фендуляр у кобольда. Тот молча кивнул. Призрак продолжил:

– Мне Дадалион рассказал, я сам-то не видел. Один чародеишко малость умом тронулся, – пояснил он Дарину. – Иногда это бывает. Взбредет магу в голову овладеть знаниями, которые ему явно не по силенкам, откусить кусок, который ему не проглотить. Ну, и того… помрачение рассудка. В общем, он сошел с ума и нет бы ему тихо-мирно отправиться в лечебницу для душевнобольных, что в Квартале лекарей и целителей…

– А, и такое здесь есть? – удивился Дарин. – Полезное заведение.

– Полезное, – согласился Фендуляр. – Ты запомни на всякий случай. Так вот, у чародеишки оказалось буйное помешательство!

– И что?

– Он взобрался на башню, – продолжил Тохта. – Видел, возле Торговой площади башня с часами? Вот на нее и залез… и давай выкрикивать, что сейчас нашлет на город черную чуму и лихорадку!

– А он мог? Мог это сделать?

– Конечно, – кивнул кобольд. – Он же маг! Видел бы ты, что творилось в городе! Я как раз сидел у ворот: только что прибыл караван, и работы у менял было невпроворот. И вдруг началось! По небу черные тучи несутся, ветер свистит, народ на площади в панике! Никто не знает, что делать!

– Да уж, народишко перепугался знатно, – глубокомысленно прогудел Фендуляр. – Помню, Дадалион говорил, что…

– Понятно, надо было что-то срочно предпринять, – продолжал Тохта, не слушая призрака. – Только что? Ну, нашлись смельчаки, кинулись к башне, да только едва ступили на первую ступень лестницы, как лопнули!

– Лопнули?!

– Ну да, разлетелись на мелкие кусочки, как пузыри. Больше никто пробовать не захотел. Скороходы ринулись к магам, а те, как назло отбыли в Лерем, на ежегодную встречу с королем, остались чародеи средней руки, какой от них толк? Все ждали, что вот-вот проклятие черной чумы обрушится на город! – он поежился.

– А дальше? – затаив дыхание, спросил Дарин.

– А дальше на площади появился Тесс. Уж не знаю, по какому поводу он оказался в Лутаке…

– И что?

– Ничего, – кобольд почесал лапой за ухом. – Постоял, посмотрел да и направился прямиком к башне.

– И…заклятья на него не подействовали? Что дальше-то было? Что он сделал?

Тохта пожал плечами.

– Никто не знает. Просто сказал чародею пару слов – и все. А когда повелитель ламий покинул башню, спятивший маг покончил с собой.

Дарин замер с открытым ртом.

– Да, вот так-то, – кивнул Фендуляр. – Чародеишко сиганул с башни – да был таков! Головенка вдребезги, а мозги…

– Ух, ты, – выдавил Дарин. Он поднялся, и в волнении прошелся по комнату.

– Дарин! – послышалось из лавки. – Дарин, переставь меня к другому окну! Ну, переставь же скорей! Из этого окна мне плохо видно, как молочница торгуется с соседом! А я хочу поглядеть!

– Что в этом интересного-то? – рассеянно поинтересовался он.

– Ну, если не видеть, что они при этом делают, то – ничего. А ты приходи вечерком, как обещал, я тебе покажу кое-что, так парочка отражений. Сосед-то у нас – малый не промах, времени даром не теряет! Хочешь взглянуть?

– Потом, – отмахнулся Дарин. Он подошел к столу и снова уселся в кресло.

– Знаете, собственно говоря, я ведь тут не при чем. Получу артефакт, отдам, да и дело с концом.

– Амулетишко тебе ни к чему, – согласно кивнул призрак.

Кобольд почесал один бок, потом – другой.

– Проклятые блохи… говорят, он когда-то был человеком, – пробурчал Тохта.

– Кто? – удивился Дарин.

– Тесс.

Дарин поднял брови.

– Как это?

– Приятель, – загудел Фендуляр, на мгновение воспарив над креслом. – Это уж ты загнул. Такого не бывает. Ни один человечишко не может стать ламией, это все знают. Ни ламией, ни феей, ни кем другим, как ни старайся. Если уж очень сильно повезет, он может стать призраком, вот, как я, к примеру. Но для этого надо, чтоб соседишки… ладно, не буду об этом, чтоб они все провалились, подлые душонки! Словом, ламией или чародеем надо родиться.

– Бывают обращенные посредством магии, – неохотно сообщил кобольд. – Я слышал, Тесс как раз из таких. Не знаю только, правда ли? Может, это просто слухи? О нем много болтают…

Фендуляр покинул кресло, метнулся по комнате из угла в угол и повис над столом белым облаком.

– Слухи, конечно, слухи! Посредством магии, ха! Кто на такое пойдет добровольно?

– Ну, – неуверенно сказал Дарин. – Может, он хотел стать…

– Дело не в том, хотел он или не хотел, – отрезал призрак. – А в том, что выжить после наложенных чар невозможно, – облако сделало по гостиной круг и снова опустилось в кресло. – Знаешь, что происходит? Человечишко или умирает или фью! Сходит с ума, как тот чародей, и проводит остаток дней в монастыре кесаниктинцев, бегая по келье нагишом!

– Что за монастырь? – осведомился Дарин.

– Для умалишенных, которых врачуют монахи, – пояснил Фендуляр. – Ну, само собой, только тех, у чьих родственников есть золотишко. Богатый монастыришко… вот там, я думаю, есть немало тех, кто решил побаловаться магией.

Кобольд подумал.

– Не знаю, – проговорил он. – Может, и так. А может, воля Тесса оказалась настолько сильной, что он пережил обращение? Возможно такое? – Тохта посмотрел на Дарина.

– Откуда я знаю? Вас послушать, так это невозможно.

– Ну, судя по тому, как он укротил ламий, а если он – человек, они вовсе не горели желанием подчиняться чужаку – силы воли ему не занимать, – резонно заметил Фендуляр. – Но все равно, я не верю, что он был человеком!

Кобольд мгновение обдумывал слова приятеля. Потом мысли его незаметно переехали на другое: он подумал, что неплохо было бы перекусить. Все неприятности гораздо проще встречать с полным желудком – это вам любой кобольд-несмышленыш скажет. Подумав так, Тохта прошлепал к камину, но вспомнил, что вкусную косточку он перепрятал в сад, поколебался и решил ненадолго отложить ужин. Вздохнув, меняла вернулся к столу.

– Мы сегодня весь вечер будем говорить о Тессе? – пробурчал он.

– Нет, не будем, – ответил Дарин, напряженно размышляя о чем-то. – Как только появится у меня то, что ему нужно, я отдам – и дело в шляпе. Больше я в жизни его не увижу.

– Хорошо бы, – прогудел призрак. – Тогда завтра мы с Тохтой…Дарин! Ты нас слушаешь? О чем задумался?

Дарин поднял голову и поглядел сначала на Фендуляра, потом на Тохту.

– Слушайте, мне только что в голову пришло… вы помните, что он спросил, перед тем, как уйти?

– Помним, помним, – нетерпеливо отозвался Фендуляр. – Он спросил, хочешь ли ты жить. И что? Не хочешь, что ли?

– Нет, – отмахнулся Дарин. – Другое. Совсем другое!

– Что? – тявкнул кобольд.

– Он спросил, правда ли, что я из другого мира!

Фендуляр и Тохта переглянулись.

– Ну и что? – спросил кобольд. – Ты вроде и сам секрета из этого не делаешь? Болтаешь про свой другой мир, а всем известно, что никаких других миров…

Дарин посмотрел на призрака, потом – на кобольда. Глаза его сияли.

– Так вот, кажется, он мне поверил!

Тохта глубоко вздохнул.

– А знаете, что хочу сказать я? – спросил он и подумал, что, пожалуй, все-таки самое время плотно поужинать, потому что чутье кобольда говорило ему, что неприятности если не на пороге, то где-то уже очень близко. – Кажется, наша спокойная жизнь подошла к концу.

…Короткая летняя ночь промелькнула, как одно мгновение, из-за дальних гор выкатилось золотое солнце и начало долгий неспешный путь по небосклону.

В Лутаке наступило утро: пока еще прохладное, свежее и тихое, разве что, пожалуй, более хлопотное из-за ежегодной Летней Ярмарки. Она была крупным событием в жизни города и готовились к ней основательно: ожидалось прибытие гостей из других стран и жители Лутаки, всегда очень переживающие за честь родного города, не хотели ударить лицом в грязь. Оттого-то с самого раннего утра на улицах кипела жизнь.

Уже спешили на городское кладбище два почтенных седоволосых некроманта, озабоченно обсуждая на ходу, хорошо ли подготовлены к такому знаменательному событию все три кладбища. До сих пор гости Ярмарки туда заглядывали нечасто – скажем прямо, этого вообще никогда не случалось – но, тем не менее, Гильдия некромантов, как всегда очень озабоченная внешней стороной своего почтенного ремесла, подготовилась к празднику на славу: вдруг Ярмарку почтит какой-нибудь заезжий некромант и решит навестить коллег? Что ж, к неожиданному визиту все готово и краснеть не придется: еще прошлой ночью на кладбищах жизнь, если так можно выразиться, била ключом: каждый обитатель с наступлением ночи и до первых петухов приводил в порядок свою могилу, фамильный склеп или саркофаг, подметал дорожки, поливал цветы, красил ворота. Работы оказалось неожиданно много, и обитатели погоста упокоились лишь под утро, отправившись на дневной сон, как говорится, усталые, но счастливые.

Проследовала к месту проведения Ярмарки вереница вечно недовольных чем-то кобольдов, каждый из них держал под мышкой складной столик: в праздничные дни работы у менял предвиделось много. Сегодня недовольство кобольдов носило ярко выраженный характер, и направлено было на главного городского лекаря Халифана, который велел своим помощникам из Гильдии магов очистить город от крыс хотя бы на три дня. Купцы, что привезли на Ярмарку зерно и сало, были несказанно благодарны за это главному лекарю, зато кобольды, высоко ценившие крысиное мясо, истолковали приказ как злонамеренное ущемление собственных прав: теперь и не перекусить по-быстрому, не отходя от рабочего места!

Впрочем, вездесущие овражные гномы клятвенно пообещали доставлять из близлежащих деревень нужное количество прекрасных свежих грызунов, но овражники славились забывчивостью и рассеянностью и могли запросто перепутать и доставить обед не по адресу.

На главной площади, не покладая рук, трудились городские стражники: вот уже второй час они орудовали щетками, очищая от голубиного помета огромный величественный монумент королю. Каждый год, в преддверии этой титанической работы, старший стражник пытался объяснить начальству всю бесполезность усилий, указывая на толстых и нахальных голубей, которые во время уборки прогуливались неподалеку. Птицы с нетерпением ожидали момента, когда, наконец, стража уберется и можно будет занять облюбованные и такие привычные места: на плечах, руках и голове его величества.

Но городской Совет, где заседали самые почтенные горожане, оставался непреклонным. Стражникам было объявлено, что ежегодной уборкой достигалось сразу две цели: наводился порядок на площади, и выказывалось почтение к монарху – вдруг, упаси небо, король решит посетить Лутаку? Впрочем, Бутфарп четырнадцатый еще ни разу не удостаивал Летнюю ярмарку своим посещением и, надо сказать, жители города о том нимало не переживали.

За работой стражников наблюдали городские портные: ведь ничто не доставляет такого удовольствия, чем смотреть, как трудится другой человек! Портные следили за работой внимательно и попутно давали массу полезных советов, чем в предельно сжатые сроки довели городскую стражу до белого каления. Когда стражники, побагровевшие от общения с советчиками, наконец, удалились, прихватив с собой ведра и щетки, главный портной посмотрел на золотой циферблат часов на главной башне и дал знак.

Под перезвон курантов на площадь торжественно вплыла алая, расшитая золотом мантия. За ней, помахивая рукавами и сверкая позолоченными пуговицами, следовал камзол, а за ним – расшитая мелким жемчугом перевязь.

– Тэк-с, – озабоченно проговорил главный портной, лысый и румяный человечек, потирая пухлые руки. – Ну что ж, приступим! Сначала – камзол.

Мальчишка-подмастерье ловко вскарабкался на постамент и осторожно выпрямился, при этом непочтительно хватая монарха то за бронзовые колени, то за кудри.

– Готово! – весело прокричал мальчишка. – Давайте камзол!

Очередь возле расписной будочки «Кампания „Нетопырь. Проводники по городу“ всколыхнулась.

– А что это они делают? – удивленно спросил один из купцов.

Номер пятый – упитанный нетопырь бурой масти, висевший на дереве вниз головой – приоткрыл один глаз.

– Давняя традиция, знаете ли, – пояснил нетопырь. – Мы, столичные жители, видим это частенько, но вам, как провинциалу, это должно быть любопытно.

Он перехватился лапами поудобней и продолжил:

– Как-то, лет двести назад, когда столица нашего королевства еще была в Лу…, а впрочем, это неважно… тогдашний глава Гильдии портных добился величайшей чести в течение двухсот следующих лет одевать монарха. Имеется тому свидетельство: —исторический документ, договор, подписанный королем и главой Гильдии. Но вскоре королевский двор переехал в… впрочем, это неважно… его величество от услуг портных Лутаки отказался, расторгнув договор в одностороннем порядке. Однако, наши мастера иголки и ножниц оказались людьми, умеющими держать слово! Ровно четыре раза в год, перед крупными праздниками, они, как вы можете в этом убедиться, одевают короля, как и обещано!

– Вернее, его статую? – уточнил купец.

– Совершенно верно, но, согласитесь, слово, данное монарху, наши портные держат и уговор соблюдают.

В окно будочки высунулась узкая морда ехидны.

– Договор есть договор, – поддержала ехидна. – Наши портные они обещали одевать короля двести лет – они это делают! Осталось немного: всего каких-то девяносто девять лет. И глазом моргнуть не успеете, – она посмотрела на площадь. – Конечно, гардероб его величества пришлось порядком подсократить – как, скажите мне, натянуть на статую, к примеру, чулки? Но в остальном…

– Поначалу, и камзол и мантия шились из самых дорогих тканей, но потом, с годами, портные, знаете ли, обратились к здравому смыслу, – снова продолжил нетопырь. – Перечитали договор, выяснили, что о стоимости материалов там нет и речи, и внесли некоторые изменения. Теперь используют самые… э… недорогие ткани, прямо скажем, дешевые.

– Мудро, – признал купец.

– Разумеется, – согласилась ехидна. – Но вернемся к делам. Вам нужен проводник по городу?

Она оглядела нетопырей, висевших на дереве.

– Номер пятый! В Морской квартал, на улицу Веселых Утопленников!

Бурый нетопырь не спеша слетел с ветки.

– Благоволите лететь за мной, – с достоинством проговорил он. – Морской квартал – один из красивейших в нашем городе. Вам, как провинциалу, это будет интересно.

Словом, к Ярмарке, по традиции устраиваемой возле крепостных стен, на самой большой городской площади, была готово, а Гильдия предсказателей погоды заранее позаботилась о том, чтоб на небе все три дня не было ни облачка.

Первый день праздника обещал быть прекрасным.

Но не для всех.

Обитатели дома с синими ставнями потихоньку просыпались.

Фендуляр, который не нуждался во сне совершенно, уже устал дожидаться, когда все поднимутся, и битый час летал по гостиной, нетерпеливо насвистывая. Ему пришла в голову мысль: а не нанести ли убившим его соседям еще один дружеский визит, но на этот раз подойти к делу серьезнее – побренчать цепями, позавывать, повздыхать и посмеяться леденящим душу смехом от которого, как он точно знал, у живых встают волосы дыбом. Идея про леденящий душу смех так понравилась Фендуляру, что он решил немедленно приступить к репетиции.

– Ха-ха-ха! – как можно более зловеще произнес он, подумал и добавил в голос мрачности. – Ха, ха. Ха! Ух, ух!

Из-за дивана показался взъерошенный кобольд.

– Прекрасно, – кисло проговорил он, протирая лапой глаза. – Нет ничего лучше, когда с утра пораньше кто-то ухает и хохочет над ухом, как взбесившийся филин!

– Скажи, это было достаточно зловеще? – забеспокоился призрак, слетая вниз. – Я хочу сказать – леденило кровь, ужасало? Понимаешь, я вот тут подумал про соседишек. Напугает ли их…

– Меня лично напугал визит Тесса в нашу лавку, – заявил кобольд. – Вот это и кровь леденило и ужаснуло на совесть. Так что хватит с меня на эту неделю. А где Дарин? Все еще спит? Может, он уже получил эту… как ее? Таинственную вещицу? – поинтересовался Тохта, понизив голос. Фендуляр пожал плечами.

Вчера вечером, после визита в лавку повелителя ламии, всем потребовалось немало времени, чтобы опомниться и прийти в себя, зато потом каждый стал действовать по-своему.

Кобольд наотрез отказался уходить и объявил, что будет ночевать не у себя, в уютной норе возле болота, где так славно выводят рулады лягушки, а в доме Дадалиона. Тохта не хотел пропускать момент, когда Дарин получит волшебный артефакт, и хотел лично глянуть, что это такое. Фендуляр очень переживал, что совсем забыл рассказать повелителю ламий про своих соседей и намекнуть, что подданным Тесса неплохо было бы нанести визит этим гостеприимным людишкам – особенно в ночное время. Разумеется, призрак умолчал, что не поведал о соседях вовсе не из-за забывчивости, а потому, что неожиданно для себя испытал вполне человеческие чувства – обнаружил, что в присутствии ламии от страха не может выдавить из себя ни слова.

Дадалион, явившись домой и узнав сногсшибательную новость, остолбенел и потерял дар речи, а когда снова его обрел, немедленно потребовал подать самой лучшей бумаги для завещаний и за короткий срок написал их не менее десяти, каждый раз заботливо уточняя у Дарина, на каком из трех кладбищ он желает быть похороненным.

Волшебное зеркало тоже не осталось в стороне: оно решило оказывать Дарину всемерную моральную поддержку. Стоило тому появиться в лавке, как оно немедленно начинало показывать то пышную церемонию погребения у троллей, с торжественным поеданием дорогого усопшего, то бальзамирование тела покойного, столь популярное у змеелюдей.

– Это что, прямая трансляция? – мрачно осведомился Дарин, копаясь в шкафу в поисках склянки с чернилами и против воли косясь в зеркало. – Думало бы, что показывать!

– Обрати внимание, как ловко змеелюди извлекают мозги через нос. Их бальзамировщики – просто кудесники! А хочешь еще разочек взглянуть, как сгорает виг? Извини, но самого Тесса показать не удастся: ламии не отражаются. Гляди, как горит, как горит! Просто картинка!

– А в чулан не хочешь? – поинтересовался Дарин. – Прекрати, меня сейчас вытошнит!

– Не хочешь, как хочешь! – бодро отозвалось зеркало. – Так и быть, для поднятия настроения покажу тебе напоследок оргию гоблинов. Там есть одна миленькая гоблинша, – зеркало понизило голос. – Ух, что она вытворяла!

Угомонились все только тогда, когда Дарин решительно объявил, что с него хватит, и он идет спать. Впрочем, уснул он или нет, неизвестно, а обитатели дома с синими ставнями затихли еще не скоро.

…Фендуляр сделал еще один круг по комнате.

– Ха, ха, ха! У-у-у! Как, Тохта? Страшно?

– Жуть, – мрачно отозвался кобольд.

Призрак повеселел.

– Попробую еще рыдания, всхлипывания и заунывные стоны, ну, как и полагается привидениям. Устрою соседишкам страшную жизнь! Они думают, от Фендуляра так просто избавиться – воткнули в грудь кинжалишко – и все?! Не тут-то было! Фендуляр не сдается!

Стукнула дверь. По узкой лестнице в гостиную спустился Дадалион, облаченный по-домашнему – в длинный халат синего цвета и мягкие туфли – уселся за стол и машинально вытащил из стопки бумаг, чистый лист.

– Гм, гм… всем – доброе утро. Доброе, гм, доброе… – в руках его само по себе оказалось превосходно очиненное перо.

– «Я, находясь в здравом уме и прекрасной памяти»… тьфу ты! Верите ли, всю ночь глаз сомкнуть не мог, – пожаловался он. – Как только начну засыпать, так сразу завещания мерещатся.

– Чьи? – осведомился кобольд.

– Всех моих знакомых, разумеется, – Дадалион снова нацелился пером на бумагу. – Твое, кстати, тоже видел.

Тохта почесал за ухом.

– А свое?

– Ну, – несколько уклончиво ответил Дадалион. – Как-то не обратил внимания. Кажется, не было, – он откинулся на спинку стула. – Особенно отчетливо почему-то виделось завещание Гуги Ладуко.

– Что за Гуга Ладука? – спросил кобольд. – Уж не тот ли баснословно богатый старикашка, негоциант, торговец редкими драгоценными камнями?

– Он самый, – вздохнул Дадалион. – Владелец пяти доходных домов, трех кораблей и одного серебряного рудника. Так богат, что страшно и представить! И, вообразите, не имеет прямых наследников!

Тохта насторожился.

– Такой капитал – и без присмотра будет, – озабоченно проговорил он. – Непорядок.

– Да, – кивнул Дадалион. – И вот Ладука, как всякий человек преклонного возраста, составил завещание, и представьте, обнародовал его, не дожидаясь собственной кончины!

– Это что-то новенькое, – прогудел Фендуляр. – У этот старикашки, видно, мозги уже… а что в завещании?

Дадалион тонко улыбнулся.

– В том-то вся и соль! С мозгами у него все в порядке, в этом я убедился, когда прочитал завещание. О, этот Ладука – ему палец в рот не клади! Богатый старец завещал свое огромное состояние той женщине, в постели с которой он умрет!

– Что?! – хором воскликнули кобольд и призрак.

– Именно, – многозначительно сказал Дадалион. – Я сам читал. Так и написано: «Учитывая мой возраст, ждать осталось совсем недолго, и последней может стать даже завтрашняя ночь».

Он снова вздохнул.

– Что сказать? – философски прибавил Дадалион. – Дамы в прямом смысле слова стоят в очередь. Юные девицы, зрелые красотки, пикантные вдовушки – каждой хочется уморить его в постели.

Фендуляр взмыл под потолок, повисел там белым облаком минуту-другую, потом вернулся к столу.

– Даже зависть берет, – с досадой признался он. – Проклятый старикашка! Ловко устроился!

– Да, а завещание… – начал Дадалион, но закончить не успел: в комнате появился Дарин.

– С утра пораньше – и за завещание, – он покосился на исписанный листок. – Неплохо. Жизнеутверждающе.

Дадалион обмакнул перо в чернильницу.

– Мне надо успокоиться. А ничто так не успокаивает, как хорошо обдуманное и грамотно написанное завещание, ясно?

– Ясно, ясно. А тебе-то что успокаиваться? Можно подумать, это ты получишь амулет!

– Загробное послание этому миру, прекрасный способ оставить за собой последнее слово, – не слушая его, говорил Дадалион, строча на бумаге. – Возможность досадить родным и близким, алчно жаждущим твоего наследства! Пишешь – и возвышенные мысли устремляются в вечность… так и хочется отряхнуть со своих ног земной прах и устремиться…

– А у меня, – перебил его Дарин. – Мысли почему-то устремляются исключительно к завтраку!

Дадалион поднял голову и укоризненно посмотрел на него.

– Вот такой я приземленный и невозвышенный человек. Может, перекусим немного, а? А уж потом отряхнем с ног земной прах и устремимся в вечность. Поедим, пока все спокойно, пока в окна не лезут упыри с амулетами в зубах, а за дверью не подкарауливают ламии?

Кобольд тревожно оглянулся на дверь.

– Откуда ты знаешь?

Фендуляр снова взмыл к потолку.

– Эх, любил в свое время закатить дружескую пирушку! Понаедут, бывало, приятелишки, устроим пир горой, ну, а потом, как полагается благородным людям – в гости, к соседям, пусть и они повеселятся! Мне друзья так и говорили: ”А что, Фендуляр, заглянешь к нам сегодня на огонек?” А я отвечаю:” Конечно! А чью усадьбу будем палить?!”

– Пир горой, пожалуй, не надо, – остановил его Дарин. – А вот яичницу бы…

Дадалион вздохнул, с неудовольствием отодвинул недописанное завещание и степенно проследовал на кухню. Вскоре оттуда донеслось шкворчание яиц на сковороде и вкусно запахло жареным.

Тохта потянул носом, облизнулся и рысцой поспешил в сад, где пол розовым кустом дожидалась его припрятанная накануне косточка.

– Дарин! – заныло зеркало в лавке. – Передвинь меня чуть-чуть вправо! В доме напротив молоденькая служанка моет крыльцо, подоткнула юбки и наклоняется так соблазнительно, а мне плохо видно!

– Отвали, – коротко сказал Дарин.

– Ну, что «отвали», что «отвали»! Сам же потом посмотреть захочешь! Можно подумать, вчера тебе не понравилось!

Фендуляр метнулся из кресла и завис перед Дариным.

– Давай в следующий раз устроим дружескую попойку, – заговорщицки предложил призрак. – Пригласим друзей, выпьем, закусим, зеркало покажет нам что-нибудь этакое – славно повеселимся!

– Заметано, – кивнул Дарин и скрылся в кухне.

Вскоре обитатели дома с синими ставнями уже сидели за столом, уписывая яичницу, булочки, принесенные вчера Тайей и запивая все это холодным молоком.

Впрочем, сидели за столом только Дадалион и Дарин. Фендуляр, хоть и любил присутствовать при трапезах, ничего не ел, «по причине своей призрачности», как он объяснял, а Тохта грыз косточку, сидя у очага.

– Открою лавку только после полудня, – озабоченно говорил Дадалион, управляясь со своей порцией. – Надо бы с утра на Ярмарку заглянуть. А ты, Дарин?

– А что – я? – с набитым ртом спросил он. – В Морское Управление пойду. А потом у меня только одно дело – сидеть и ждать, пока вещь, о которой говорил Тесс, не попадет мне в руки.

– Этак тебе долго ждать придется, – мудро заметил кобольд, на минуту оставляя кость.

– Ничего, я не тороплюсь, – Дарин откусил сразу половину булочки и запил свежим молоком.

– Ты-то, может, и не торопишься, – сказал Фендуляр. – А Тесс? Хочешь, чтоб повелитель ламий являлся к тебе на ночь глядя и спрашивал…

– Нет, ни за что на свете! – поспешно встрял Дадалион.

– Да вы что, сговорились что ли? – Дарин взмахнул рукой с зажатой в ней булочкой, едва не опрокинув кувшин с молоком. – От меня-то в данном случае ведь ничего не зависит! Я не знаю даже, когда этот проклятый амулет попадет ко мне в руки. Поэтому, предлагаю пока заняться делами – давайте вести себя так, будто ничего не произошло. А?

Он посмотрел на Дадалиона, тот подумал и кивнул.

– А что, собственно произошло? – не унимался Дарин. – Ничего особенного. Повелитель ламий нанес визит вежливости, попросил о небольшом одолжении. И все! Так что, не знаю, как вы, а я наведаюсь прямо сейчас в Управление…

Дадалион поспешно прожевал кусочек яичницы.

– Я решил, что мой долг поддержать тебя, – объявил он. – Поэтому пойду с тобой. Нам по пути.

Дарин поперхнулся булкой.

– Хочу быть рядом с тобой, когда… э… когда все произойдет. Мало ли что!

– Небось, хочешь вовремя оформить завещание?!

– Не без того, – скромно признался Дадалион. – Но, главное, посмотреть хочу, как все получится! Не смотри на меня так, Дарин… до Привратной площади мы все же можем дойти вместе!

Кобольд отодвинул кость.

– Я тоже! – воскликнул он. – Я тоже иду с тобой!

– Разве тебе не нужно сидеть сегодня в меняльной лавке? – язвительно поинтересовался Дарин.

– Нужно. Но я пропущу денек, большой беды не случится! Буду ходить за тобой по пятам… хочу посмотреть, что за амулет такой!

– Ходить за мной?! Да ты что, сдурел, что ли?

Фендуляр от досады сделался серым, как дождевое облако.

– А я?! – воскликнул он. – Я?!

– А ты будешь сидеть дома, – отрезал Дадалион. Призрак махнул рукой в его сторону и обратился к Дарину.

– Слушай, – в голосе его появились заискивающие нотки. – Мы же друзья, так ведь? Так что ты не мог бы получить амулетишко, когда стемнеет, а? Я тоже хочу посмотреть. А то, пока на улице белый день, мне туда и носа показать нельзя. Договорились?

– Договорились, блин, – утомленным голосом сказал Дарин.

Фендуляр повеселел.

– Отлично! Я, право слово, жалею, что мы не познакомились раньше, ну, пока меня не того… – он скосил глаза на кинжал, торчавший у него в груди. – Ух, мы бы повеселились! И к соседишкам бы заглянули, сожгли бы у них… кстати! – перебил призрак сам себя. – Я тут подумал ночью. У меня есть еще маленькая просьбишка так, пустячок.

Он откашлялся.

– Ты не мог бы, когда Тесс явится за амулетом, подкинуть ему одну мыслишку: пусть навестит моих соседей. Темной безлунной ночью, прихватив с собой парочку голодных ламий? И главное, пусть не забудет передать от меня привет! Вежливость прежде всего!

– Ты в своем уме? – сердито осведомился Дарин.

– А что? Что тут невозможного? – обиделся призрак. – Это для вас, людишек, до моих владений три дня скакать, а ламиям-то – рукой подать. Пообещай им хороший ужин в усадьбишках соседей и они…

– Кстати, о Тессе, – деловитым голосом вмешался Дадалион. – Погоди, Фендуляр, не перебивай… Я думаю, что когда тебе, Дарин, выпадет случай еще разок встретится с повелителем ламий, нелишне будет, чтоб ты немного рассказал ему о нашей лавке, – Дадалион указал в сторону лавки жестом, исполненным достоинства. – Опиши ассортимент, упомяни про качество товара, скажи, что кроме подержанных магических предметов, у нас продаются прекрасные писчебумажные принадлежности. Хорошо бы, чтоб ламии покупали у нас перья, бумагу, чернила…

Дадалион посмотрел на Дарина, сидевшего с вытаращенными глазами и поднял брови.

– Что?

– Ты это серьезно? – недоверчиво спросил тот.

– Это же выгоднейшие покупатели! – принялся втолковывать Дадалион. – Золотые! Золотые, потому что живут долго и вполне могут стать нашими постоянными клиентами лет на сто! Мне об этом как-то неудобно заикаться, но ты – скажи обязательно.

Он сложил оставшиеся булочки в корзинку и накрыл чистой салефеткой.

– Слыхал я как-то, что ламии пишут кровью, но, по-моему, глупости все это. А если, к примеру, оживленная переписка завяжется? Писем десять в день, а? Так и крови не напасешься! Вот тогда-то и пригодятся хорошие качественные чернила и…

Дарин сделал такой большой глоток молока, что чуть не захлебнулся.

– Хорошо, – пробулькал он. – Как встречу, скажу непременно.

– А я… – волнуясь, начал кобольд и вспрыгнул на стул. – Тоже подумал вчера. Почему бы ламиям не завести возле Тисовой рощи небольшую меняльную лавочку? Такую, знаете ли, маленькую, но…

Дарин взял себя в руки – это удалось не сразу и потребовало неимоверного усилия воли.

– Отлично, – сдержанно сказал он. – Всем спасибо за поддержку. Ну, пока я еще живой и никаких ламий поблизости нет… кажется, – тут он покосился за окно. – Займусь-ка я делом: схожу в Морское Управление. Так что вы тут поговорите, а я…

– А мне тоже нужно, – спохватился Дадалион. – На Ярмарку, потом отнесу я родословие гоблину, тут, недалеко, на улицу Гончаров.

– Да и мне пора, – кобольд сполз со стула.

– За мной увяжешься, да? – подозрительно спросил Дарин.

– Вспомнил только что, – деловым тоном сообщил Тохта. – Дельце одно есть…

Призрак с досадой фыркнул, взлетел под потолок и устроился на балке.

Но когда они выходили из дома, Фендуляр не выдержал и метнулся вниз. Дарин почувствовал, как его руки коснулось что-то влажное и холодное.

– Ты уж расскажи мне, что и как, – умоляющим тоном проговорил призрак. – А то тут сижу день-деньской и никаких новостей! Прибежит курьеришко из Морского Управления – вот и все развлечение!

По дороге к самой большой площади Лутаки, Дадалион и Тохта были очень заняты. Они то живо осуждали, каким именно образом Дарин получит таинственный артефакт, то переходили к задушевной беседе и начинали мечтательными голосами рассуждать о небольшой меняльной лавочке возле Тисовой рощи и о том, как прекрасно пойдут у Дадалиона дела, когда он начнет торговлю с замечательными вечно живущими покупателями.

Дарин демонстративно в разговор не вступал, а чтобы не слушать разглагольствования приятелей, прислушивался к болтовне почтенного семейства водяных кикимор, которое шло неподалеку, явно направляясь на Ярмарку. Язык кикимор давно интересовал его, однако узнать его получше не было никакой возможности: с людьми водяные кикиморы общались неохотно, а своей письменности у них не было.

– Проснись! – пихнул его в бок Тохта. – Будь наготове!

Дарин вздохнул.

– Я наготове. Так и жду, что подойдет ко мне некто и скажет…

– Некто или нечто, – поправил кобольд. Он собирался подробно объяснить, как важно для него иметь собственную лавочку, где он будет сам себе хозяин, но тут неожиданно мысли его приняли совсем другой оборот: Тохта принялся размышлять об аппетитной свежей крысе, припрятанной им в комнате Дарина. Но крыса предназначалась на ужин, а сейчас приближалось время обеда и не мешало бы хорошенько закусить. – А, может, не подойдет, а подлетит. Или подползет, – он облизнулся. – Подползет, как крыса – упитанная, молодая, сочная и…

– Заткнись, а? – проворчал Дарин. – И, кстати, хотел тебе сказать: прекращай делать заначки по всему дому! Снова я полуобглоданную кошку за диваном в гостиной вчера нашел! Не дом, а кладбище домашних животных… попробуй только что-нибудь в моей комнате спрятать!

– Каждый кобольд делает запасы на черный день, – уклончиво ответил Тохта. – Так уж заведено. А ты лучше про амулет думай…

– Думаю, – вздохнул Дарин. – Но ведь неизвестно, когда он появится? – он пожал плечами. – По-моему, предсказания должны быть чуток поконкретней. Должно быть так, к примеру: «сегодня в пять ноль-ноль вам на голову свалится птица феникс». Тогда понятно. А так…

– С чего бы феникс валился на голову? – удивился Тохта. – Сколько раз видел их – летают себе и не падают.

– Это я так, к примеру…

– А-а-а… – протянул кобольд, снова погружаясь в мечты об обеде.

Привратная площадь Лутаки преобразилась неузнаваемо: повсюду пестрели шатры и палатки, под полотняными навесами тянулись бесконечные ряды прилавков, заваленных грудами разнообразного товара, а меж рядов бродили толпы покупателей – и людей и самых необыкновенных существ.

– Не отвлекайся, – строго одернул его Дадалион, заметив, что Дарин покосился в сторону небольшого помоста, где под звон бубна кружилась в танце золотоволосая плясунья. – Амулет высматривай. А то прохлопаешь ушами, упустишь, такой конфуз может произойти! Потеряем из-за тебя наших будущих постоянных покупателей, а ведь я уже практически составил в уме долгосрочный контракт!

– Хватит уже, а? – взмолился парень, уворачиваясь от бродячего торговца плащами-невидимками: тот ухватил Дарина за рукав, с жаром описывая достоинства своего товара.

– А меняльная лавочка возле Тисовой рощи… – встрял кобольд, отвлекаясь от приятных мыслей о еде.

– Отстань! – коротко ответил ему Дарин.

– Хорошая маленькая лавочка, – настойчиво продолжал Тохта. – Приятный курс обмена денег и никакой конкуренции!

– Отвали… тоже мне, спекулянт-валютчик нашелся!

Народу на площади все прибавлялось. Возле бочонков толпились гарольды – протрубив о начале Ярмарки, они приступили к обстоятельной и неторопливой дегустации пива. За пивными рядами виднелись шатры гномов-оружейников и ювелиров.

Под полосатыми навесами толпились солидные покупатели, рассматривая драгоценности и украшения. Были, конечно, и в Лутаке искусные ювелиры, но соперничать с гномами было им не под силу: в огранке редких камней гномам не было равных.

Драгоценностями Дарин не интересовался, но внезапно ему пришло в голову, что среди ожерелий, бус и браслетов вполне может быть и таинственный амулет. Как выглядит артефакт, он не знал, а потому подверг ювелирный прилавок тщательному осмотру и рассматривал товар так пристально, что гном-торговец заволновался и покосился в сторону стражи. Стражники, как на беду, были далеко, тогда ювелир немедленно завел с другим гномом громкий разговор о том, какими способами совсем недавно, еще каких-нибудь лет двести назад казнили ярмарочных воров. Рассказ получился живым и красочным, хоть и пестрел излишними натуралистическими подробностями.

Возле палатки гадалки, Дарин остановился. Он хотел было заглянуть внутрь, но вход в палатку был занавешен ярким ковром, с изображением звездного неба.

– Может, зайти? – неуверенно спросил Дарин. – Уточнить некоторые моменты? А то как-то не себе: сидишь да ждешь у моря погоды.

– Чего ее ждать-то? – фыркнул кобольд. – Пошел на улицу Предсказателей погоды да и заказал какую тебе надо.

Чуть дальше палаток с предсказателями тянулись ряды со съестным, там продавали пиво, хлеб и сыры. От дымящихся жаровен тянуло чадом и запахами еды.

– А феи появляются на Ярмарке? – спросил Дарин, проталкиваясь за Дадалионом, который держал путь к прилавкам, заваленными пергаментами, перьями и флаконами с чернилами.

– А как же, – кивнул Дадалион, пробираясь сквозь толпу. – Традиция! Раз в год или на летней Ярмарке или на Зимней может появиться кто-нибудь из фей, – на всякий случай он понизил голос. – Так сказать, напомнить о своем присутствии. К тому же, самые уважаемые члены Городского Совета, старейшие маги и влиятельные жители Лутаки иной раз встречаются с ними, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Конечно, бывает это не часто, но…

– Мы и так о них помним, – проворчал Тохта. – Торговый тракт, что проходит возле Тисовой рощи, говорят, еще лет триста назад был довольно оживленным. Караван за караваном – и все в Лутаку! А теперь?

– Интересно, – рассеянно протянул Дарин, глазея по сторонам. Прямо у крепостной стены расположились мастера татуировок – всего-то-навсего пара медных лемпиров и предплечье дюжего рыжего парня украсил силуэт танцующей красавицы, еще лемпир – на этот раз серебряный – в уплату за простенькое заклинание и татуировка на время «ожила»: маленькая фигурка закружилась в танце.

– Куда уж интересней, – отозвался Дадалион. – Так что, возможно, и на эту Ярмарку они явятся. Конечно, не все разом… обычно две-три, но и этого достаточно, чтобы нагнать страху.

– А сколько их всего?

– Девять. Девять прекрасных фей. Прекрасных до того, что у людей кровь стынет в жилах. Красавицы, от которых хочется бежать без оглядки, забиться куда-нибудь и срочно написать подробное, обстоятельное завещание самому себе!

Дарин покрутил головой. Начинались ряды синих шатров, принадлежащих Гильдии лекарей – на прилавках громоздились ворохи душистых лекарственных трав, стояли шеренги хрустальных флаконов с разноцветными настоями, ветерок колыхал связки сушеных летучих мышей и змеиных шкурок. Возле одного из щатров сидел тролль-зубодер и, поджидая клиентов, самым внимательным образом изучал привезенный коллегами из Ашуры медицинский трактат «Клыки вампиров и зубы гоблинов».

– А зачем они появляются?

– Сказали же тебе: как напоминание о соглашении, заключенным некогда между феями и магами Лутаки, – Тохта сердито зашипел: кто-то из людей наступил ему на хвост. – Соглашение! Феи не пользуются своей магией в Лутаке, а городское управление сквозь пальцы смотрит на то, что возле Тисовой рощи нет-нет да пропадают люди.

– А Тесс… – заикнулся было Дарин.

– Само собой, его подданных соглашение тоже касается, – пояснил Дадалион. – Кстати, о Тессе. Я думаю, что ты должен…

– Ты опять? У меня уже голова кругом идет!

Дадалион остановился, как вкопанный. Продавец горячих пирожков с волшебными грибами, бросился было к нему, во все горло расхваливая товар, но Тохта сердито оскалил зубы и торговца, как ветром сдуло.

– Тебе плохо? – забеспокоился Дадалион. – Помни о наших будущих постоянных клиентах! Благосостояние моей лавки – в твоих руках!

– О меняльной лавочке, о меняльной лавочке, – возбужденно протявкал кобольд. – О ней тоже помни!

Дадалион огляделся по сторонам.

– Тохта, давай отведем его вон к той палатке, – скомандовал он. – Там продают сидр, нам всем сейчас не помешает стаканчик-другой. За наш будущий успех и скорое процветание!

– Мне бы в Морское Управление…

– Успеешь. А пока за стаканчиком сидра подробно и всесторонне обсудим блестящие перспективы: ведь у нас вот-вот появятся практически бессмертные клиенты!

Дарин понял, что отвязаться от приятелей будет не так-то просто.

– Почему «практически»? – обреченно спросил он. – Разве Тесса можно убить?

– Теоретически – нет, – принялся втолковывать Дадалион, увлекая Дарина к зеленой палатке с сидром. – Обычный смертный его уничтожить не сможет, нечего и пытаться. Это и к лучшему – бессмертные клиенты нам самим нужны, правда? – он вручил парню глиняную кружку с напитком. – А вот магическое существо… дракон там или фея – те, я думаю, вполне могут.

– Давайте договоримся насчет маленькой меняльной лавочки…

– Послушайте, давайте вы заткнетесь?! Мне надо в Морское…

Дадалион принял из рук гоблина-винодела до краев налитую кружку и покачал головой.

– Мы же не обсудили…

– Что обсуждать? – взвыл несчастный Дарин, расплескивая сидр.

– Ты пей, пей… а как только увидишь Тесса… ну, вдруг, понимаешь? Совершенно случайно. Так сразу подходи к нему и заводи разговор о…

– Проклятые овражники, – не к месту встрял кобольд, высматривая в толпе овражных гномов. – Обещали весь день доставлять менялам свежих крыс из предместий! И где они? Я лично ни одного не вижу!

Он недоговорил: неподалеку что-то грохнуло, толпа взорвалась криками и загудела.

Дарин поперхнулся сидром.

– Это что?

Дадалион бросил взгляд в сторону и вздохнул.

– То, без чего еще ни одна Ярмарка не обходится. Кто-то опять перебрал с вином и затеял потасовку.

Гоблин-винодел тотчас же оставил свой пост возле дубовых бочек и вскочил на скамью, чтоб получше разглядеть происходящее.

– Небось, наргалийцы первыми начали… характер у них – порох! Гм, гм… а что же они пили? – гоблин на мгновение задумался, рассматривая дерущихся с академическим интересом. – Хаотичные взмахи конечностями и бессвязные выкрики указывают на то, что употребляли они… употребляли… ну, конечно, «Рендийское вечернее»! Ну, что сказать? Не хотелось бы критиковать конкурентов, конечно, – скромно заметил он. – Это вино огры из Буковых лесов привезли… но указать на недоработки – моя прямая обязанность! Не выдержано, не созрело, да и в рецептуру, я чувствую, они внесли какие-то изменения, вот и ударило в голову. Вижу это невооруженным глазом!

Тохта покосился на него с уважением.

– А с кем они дерутся?

– Сейчас взгляну. А… с кузнецами из предместий, – ответил гоблин.

– Откуда там столько кузнецов? – поразился Дарин. Привстав со скамьи, он рассматривал потасовку.

– Тут дело-то в том, – отозвался Дадалион. – Что на праздник все с друзьями приходят, как водится. Ну, сам понимаешь, не в стороне же им стоять, коль дело до драки дошло! Хорошо, хоть закон есть: на Ярмарки оружие с собой брать воспрещается, так что до смертоубийства обычно не доходит. Так что даже завещание не напишешь…

В голосе его прозвучало легкое сожаление.

– Ладно, не расстраивайся, – с сарказмом отозвался Дарин, припоминая, что, благодаря Дадалиону, он со вчерашнего дня стал обладателем десяти прекрасно составленных завещаний.

– Так, так, – продолжал гоблин-винодел, весь поглощенный интересным зрелищем. – А что употребляла противная сторона?

Он на мгновение задумался, пристально наблюдая за «противной стороной».

– Вижу невооруженным глазом: слаженность в движениях отсутствует, членораздельная речь утеряна… гм… гм… потерпят поражение, помяните мое слово! – заключил он. – Употребляли, судя по всему, «Розовое весеннее», привез его драконид из предгорий. Что сказать? Винодел начинающий, всего-то лет сто этим делом занимается. Но надежды подает неплохие!

Кобольд махнул лапой.

– Ничего, сейчас стража явится, живенько всех утихомирит!

– Похоже, – вдруг сказал осторожный Дадалион. – Подраться они решили серьезно!

Теперь и Дарин заметил, что потасовка мало-помалу перемещается к шатрам, где гномы-оружейники торговались мотыгами и топорами.

Зрители, до этого откровенно радующиеся зрелищу, встревоженно загалдели. Не успел гном-торговец и глазом моргнуть, как драчуны расхватали мотыги, секиры и молоты и потасовка вот-вот грозила перерасти в серьезную драку с нешуточным кровопролитием.

– Ого, – озабоченно проговорил Дадалион, отставляя кружку в сторону. – Чувствую, без парочки хорошо написанных завещаний сегодня все же не обойтись! Так, с кого бы начать…

– А вот и стража! – воскликнул гоблин-винодел.

Действительно, сквозь густую толпу от ворот уже пробивались стражники с молодым белокурым человеком во главе.

– Слава небесам! – воскликнул Дадалион. – И господин Тимблер с ними!

– А кто это?

– Маг Тимблер, к городской страже прикомандированный, – пояснил Тохта, с сожалением заглядывая в пустую кружку. – Чародеи, как выучку у себя в квартале пройдут, потом умения свои на деле применять учатся: на верфях, у Предсказателей погоды, в городском Совете. Ровно три года, полагается так.

– Практику проходят, что ли?

– Что-то вроде этого. Тимблер, к примеру, вместе с городской стражей за порядком следит. Ворота на ночь зачаровать, на городские колодцы заклинания наложить, то-се, по мелочам, смотришь – и много дел набирается.

– Что-то не торопятся они, – заметил Дарин. – Эти вояки того гляди поубивают друг друга!

– Поубивают, некромантов вызовем, – философски отозвался гоблин. Он спрыгнул со скамьи и направился к бочкам. – Еще кружечку? За победу, а?

– За чью? – деловито осведомился Тохта, подставляя кружку. – Может, пока суть да дело, ставки будем делать? Дарин, ты как? На кого ставить будешь?

Тот не ответил. События начали развиваться с необыкновенной быстротой.

Толпа зевак дружно ахнула: в воздух взвилась боевая мотыга гномов. Человек, огромный мускулистый гигант, судя по всему, умел ею пользоваться.

– Кузнец Акеш, – хладнокровно заметил гоблин. – Говорят, его бабушка была из снежных великанов. Здоровяк, каких мало. На прошлогодней Ярмарке, помню, напился и на спор с кем-то убил быка. Одним-единственным ударом кулака! Силища необыкновенная! Владелец был очень недоволен – еще бы, призовой бык, гордость и надежда стада!

– Бедное животное, – осуждающе заметил Дадалион.

– Завещание ему составь, – не удержался Дарин, не отрывая глаз от происходящего.

– Глупая шутка…

Дощатый прилавок разлетелся в щепки, толпа испуганно отхлынула, давя друг друга, мотыга взлетела в воздух снова и…

За спиной не на шутку разошедшегося кузнеца вдруг появился темноволосый человек и перехватил занесенную вверх мотыгу.

Гигант сперва не сообразил, что происходит, рванул ее раз, потом другой, лицо его побагровело от натуги. Мужчина легко выдернул оружие из рук кузнеца и отбросил в сторону. Со стороны казалось, будто он проделал все это с легкостью и даже ленцой, будто здоровяка Акеша, потомка снежных великанов, внезапно покинули силы.

Дадалион передвинул по столу кружку и выразительно кашлянул.

– Твой знакомый, Дарин…

– Вижу, не слепой, – с досадой отозвался тот, пригнувшись к столу и стараясь стать как можно незаметней. – Но что-то не хочется мне сейчас беседовать с повелителем ламий о перспективах долгосрочного сотрудничества. Момент неподходящий… видел, как он кузнеца разоружил?

Тохта подергал его за край рубахи.

– Меняльная лавочка, – многозначительно процедил он сквозь зубы.

– Отвали, – Дарин украдкой огляделся по сторонам, прикидывая, как бы смыться понезаметней. – Сидите тут, сколько хотите, а я исчезаю. А кто это стоит позади Тесса? Ламии?

– Они самые, – неодобрительно проговорил Дадалион.

Сквозь густую толпу к месту потасовки наконец-то добрались стражники: пять человек, одетых по поводу праздника в ярко-синюю парадную форму. Их сопровождал молодой маг – среднего роста человек с густой белокурой шевелюрой и серо-голубыми глазами. Он был одет в темно-зеленый камзол и новенькую, с иголочки чародейскую мантию. На его груди лежала цепь, а старательно начищенная бляха сияла. На бляхе было изображен морской змей – символ Гильдии магов Лутаки.

– Что за беспорядок? – рявкнул старший из них. – Драка? Кто затеял? Хотите на время Ярмарки в тюрьме отдохнуть?

Маг Тимблер знаком велел ему замолчать.

– Кто еще не знает, что во время Летней Ярмарки должно соблюдать порядок? – надменным голосом произнес он. – Что произошло? Я, как маг, прикомандированный к городской страже, отвечаю за порядок во время Ярмарки и не потерплю… Кто зачинщик драки?

– Никаких беспорядков! – поспешно отозвался один из драчунов. – Так, пошумели немного… перебрали чуток в винных рядах. Но никаких драк не было, скажи, Акиш?

– Не было, – выдавил здоровяк, рассматривая камни у себя под ногами.

– А что за шум слышался? – недоверчиво спросил старший стражник.

– И шума никакого не было!

Маг Тимблер выпрямился и окинул собравшихся подозрительным взглядом.

– Имейте в виду, я, как чародей, никаких происшествий во время Ярмарки не допушу! И стражники, под моим началом, будут следить за порядком все три дня праздника, день и ночь. И если что-то произойдет – мне это станет известно тотчас же. И я разберусь со всей строгостью…

Внезапно он наткнулся взглядом на ламий, осекся и сделал шаг назад.

– Никаких беспорядков, маг Тимблер, – невозмутимо откликнулся Тесс, скользнув глазами по старательно начищенной бляхе с морским змеем.

– Я, как представитель Гильдии магов, – Тимблер облизнул пересохшие губы. – Обязан напомнить: во время Ярмарки, не должно быть никаких…никаких беспорядков. Это на всех распространяется… на людей и на… словом, на всех. Мне… я собираюсь поддерживать порядок на вверенной мне… нам… территории.

– Разумное решение, – согласился Тесс, В глазах его мелькнула усмешка.

Маг оглянулся на стражников, переминающихся с ноги на ногу.

– Главное – порядок. Мы все его должны поддерживать. Никаких драк… и я… мы, конечно, не хотим обнаружить после Ярмарки несчастных, с выпитыми душами и… э…

Глаза ламии начали темнеть.

– По договору мы не берем души в Лутаке, – произнес он, глядя на молодого мага. – Это всем известно, не правда ли? Пока у нас нет повода нарушать это обещание. Хотя, – Тесс сделал паузу, рассматривая человека так внимательно, что тот занервничал. – Что может быть лучше, чем чистая молодая душа мага?

Чародей поспешно отступил.

– Чего еще ждать от ламии, – нервно произнес он, оглядываясь на стоявших поодаль стражников. – Но мои заклинания защитят от…

Заглушая его слова, по толпе пролетел встревоженный гул и тут же стих.

Появились феи.

После, какое-то время спустя, Дарин не один раз старался восстановить в памяти тот миг, когда он первый раз увидел фей. Но память будто хитрила с ним и воспоминания ускользали, рассыпаясь, как картинки в калейдоскопе. Он вспоминал то изумленные лица людей, то мертвую тишину на площади, то спешившего навстречу феям старейшего чародея Гильдии, то вдруг отчетливо видел, как играло солнце на золотой упряжи двух белых единорогов, запряженных в хрустальную повозка. Фея, державшая в руках поводья, была высокой и стройной. Ее раскосые глаза напоминали цветом изумруды, а серебристые волосы вились крупными кольцами. Она была окутана крыльями, точно плащом, полупрозрачными, дымчатыми, с серебристыми прожилками, будто сотканными из утреннего тумана, однако режущая кромка этих нежных крыльев казалась острой, как бритва.

Глаза второй феи были темно-синими, как грозовое небо, а белые прозрачные крылья покрыты узором, похожим на тот, что рисует зимним утром на окне мороз. Белые волосы падали волной на прямую спину, руки, унизанные кольцами, были скрещены на груди. Она слегка улыбалась, глядя поверх толпы, но Дарин вдруг поежился, точно от холода: казалось почему-то, что одним прикосновением своего белого тонкого пальца эта прекрасная снежная королева может заморозить насмерть любого.

Зеленоглазая фея скользнула взглядом по толпе, заметила Тесса и слегка кивнула ему.

Ламия, опустившись на одно колено, склонился так низко, что его длинные волосы коснулись камня, которым была вымощена площадь.

– Приветствуем вас, повелительницы Тисовой рощи, – почтительно произнес седой маг, как по волшебству оказавшийся возле хрустальной колесницы. – Почетные члены Городского Совета ожидают вашего прибытия в главной ратуше.

– И я приветствую тебя, Харбен, – отозвалась фея мелодичным голосом. Она сделала знак, и Тесс поднялся с колен плавным движением.

Третья фея, сидевшая в повозке, казалась совсем юной. У нее были серо-зеленые глаза русалки, длинные русые волосы, а тонкие крылья окутывали ее золотистой дымкой. Она смотрела прямо перед собой, не обращая внимания ни на людей, ни на то, что происходило вокруг, лишь на один короткий миг взгляд ее скользнул в сторону и русалочьи глаза феи встретились с серыми глазами ламии.

Зеленоглазая фея тряхнула золотыми поводьями, хрустальная повозка тронулась, и копыта единорогов застучали по камням.

Лишь когда повозка отъехала, люди в толпе, наконец, заговорили – сперва шепотом, потом все смелей и громче. Дарину тоже, непонятно почему, вдруг стало легче оттого, что обитательницы Тисовой рощи покинули площадь. Будто зачарованный, он смотрел им вслед: белоснежные единороги поворачивали на улицу, ведущую к ратуше, юная фея быстро оглянулась, словно отыскивая кого-то в толпе, а уже через мгновение хрустальная колесница исчезла за поворотом.

– Еще по кружечке? – предложил гоблин-винодел. – После такого всем нужно прийти в себя. Все-таки, не каждый день…

– Не каждый, это точно, – согласился Дадалион. – Тохта, ты как?

– Видеть фей на голодный желудок… – начал было кобольд, но тут к огромной своей радости углядел в толпе овражного гнома, маленького, чумазого, с торчащими во все стороны волосами, одетого в лохмотья, подозрительно напоминающие изъеденные молью кошачьи шкурки. Ни минуты не мешкая, кобольд ринулся за ним.

– Стой! – тявкнул Тохта, пытаясь ухватить гнома за край одежки. – Стой, ушастый! Как у вас сегодня с доставкой обеда кобольдам?

Гном растерянно захлопал глазами, пытаясь сообразить, что к чему.

– Обеда?

– Где крысы? – нетерпеливо принялся втолковывать Тохта, мигом забыв и про фей и про таинственный амулет. В животе у него бурчало от голода, а голодный кобольд – это раздраженный кобольд. Поэтому Тохта без лишних разговоров пару раз встряхнул овражника: знал, что после небольшой встряски они обычно начинают соображать гораздо быстрей. – Крысы где?! Вы же обещали доставлять их прямо к меняльным столикам!

Дадалион, меж тем, вспомнил, зачем он, собственно, явился на Ярмарку и решительно направился к прилавкам, заваленным пергаментами, листами бумаги и связками перьев.

– Смотри, какие прекрасные писчебумажные принадлежности из Доршаты! Я должен взглянуть.

Он протолкался к ряду, где продавались редкие сорта чернил и самые дорогие пергаменты, и окинул товар придирчивым взором.

– Будет ли уместно предложить ламиям обычные чернила? – он задумчиво потер прекрасно выбритый подбородок. Дарин тяжело вздохнул.

– Нет! – решительно молвил Дадалион. – Нашим будущим постоянным клиентам мы им предложим что-нибудь особенное. А что же? – его голубые глаза придирчиво рассматривали товар. – Серебристые чернила? Гм… Фиолетовые, светящиеся? Лиловые с запахом сирени? Красные? Гм, пожалуй. Такой, понимаешь ли, насыщенный алый цвет. При небольшом воображении такие чернила вполне сойдут за кровь. Да, да, это подойдет. Заодно посмотрим, может, найдем что-нибудь, что пригодится для составления родословий, – сказал Дадлион, понизив голос. – Светящиеся чернила, позолоченный пергамент, серебряные кисти… вдруг наш следующий клиент будет тяготеть к пышности?

И он погрузился в размышления. Дарин, быстро заскучав у прилавка с пергаментами, покрутил головой по сторонам, заметил невдалеке лавку гнома-оружейника и двинулся туда: поглазеть на богато изукрашенные каменьями рукояти кинжалов и мечей. Один кинжал прямо-таки заворожил своей безупречной красотой: лезвие его было сделано, казалось, из черного льда. На серебряной рукояти затейливой вязью было выгравировано какое-то изречение. Дарин принялся с трудом разбирать буквы, одновременно припоминая цветистый язык южных гномов, как вдруг услышал:

– Эй, парень!

Он обернулся, вытаращил глаза и поспешно отступил назад, отдавив гному-торговцу сразу обе ноги. Тот зашипел, завернул затейливое ругательство, но Дарин не обратил на это никакого внимания.

Позади него сидело чудовищного вида существо, отдаленно напоминающее саблезубого тигра, изображение которого Дарин видел как-то в краеведческом музее. Но музейное страшилище было изготовлено из папье-маше и потому особого ужаса не вызывало, а вот живой зверь, который находился буквально в полуметре и смотрел на Дарина с нехорошим интересом – очень даже.

Под серо-зеленой шкурой чудовища перекатывались мускулы, из пасти свисали клыки, изумрудные глаза смотрели пристально, немигающе. На спине зверя были сложены черные перепончатые крылья, а могучую шею украшал литой серебряный ошейник с шипами.

Дарин почувствовал, как по спине сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей поползли ледяные мурашки: мало того, что посреди Ярмарки объявилась жуткого вида говорящая тварь, так из всей массы народа, она решила побеседовать именно с ним!

Со слабой надеждой он скосил глаза в сторону прилавков с пергаменами, хотя, конечно, особой помощи от Дадалиона ждать не приходилось. К тому же, он обстоятельно торговался с продавцом чернил, а Тохты вообще нигде не было видно.

Тут в голову Дарина пришла еще одна мысль: возможно, саблезубое страшилище отыскало его не случайно? Возможно, именно оно и должна вручить ему артефакт, о котором говорил Тесс?

Дарин незаметно вытер о штаны вспотевшие ладони.

Посыльный, конечно, выбран крайне неудачно, но делать нечего, придется вести с чудовищем конструктивный диалог.

– Э… а… – выдавил он и умолк. Язык решительно отказывался повиноваться, и конструктивный диалог получался неважно. Дарин решил попробовать еще раз и получилось уже лучше.

– Чего… тебе?

Громадная кошка оскалила зубы, напружинила мощные задние лапы, крепкие мышцы пришли в движение. В долю секунды воображение Дарина услужливо нарисовало жуткую картину: вот зверюга отталкивается от земли, взвивается в воздух, летит, а ее немалого размера клыки нацелены на…

– Ты что, говорить разучился? – раздался тот же голос. Дарин вздрогнул и пришел в себя.

Слава небесам!

Говорила вовсе не монстроподобная кошка, а человек, что стоял неподалеку: молодой мужчина в небрежно наброшенной на широкие плечи кожаной куртке. Ростом он был почти с Дадалиона, но казался гораздо крепче и выносливей. Из-под низко надвинутой шляпы выбивались темные волосы. Он явно не злоупотреблял бритьем в последнюю пару дней, а чуть заметный шрам под нижней губой подчеркивал ямочку на подбородке.

Потертая кожаная куртка была надета прямо на голое тело.

Человек мусолил во рту травинку, лениво разглядывая Дарина. Он казался совершенно спокойным и при этом – почти таким же опасным, как чудовище, что сидело у его ног.

– Э…ну… нет, – выдавил Дарин, опасливо косясь на зверя. – А… э… это ваше… такое?

Человек посмотрел на зверюгу и усмехнулся.

– Мое. Держу вместо кошки.

Дарин взглянул на клыки, свисавшие из пасти зверя, и поежился.

– А… понятно. Мышей ловит?

– Вроде того, – человек выплюнул изжеванную травинку. – Это ты продаешь пергаменты в лавке Дадлиона? – небрежно поинтересовался он, изучающее глядя на Дарина темными прищуренными глазами. Дарину отчего-то показалось, что незнакомец уже много чего знает о нем.

– Ну, я. Пергаменты, перья, чернила. Оптовым покупателям – скидка. Но небольшая, – он подумал мгновение. – Процентов на пять.

– И на том спасибо. А на фальшивые гербы и поддельные родословия скидка есть? – он сорвал еще одну травинку и засунул в рот.

– Фальшивые гербы? – поразился Дарин. – Первый раз об этом слышу. Так-таки фальшивые? Надо же…

Человек усмехнулся.

– В нашей лавке все по-честному, без обмана, – продолжал Дарин, косясь на кошку. – Девиз у нас такой: честность – норма жизни.

– Хороший девиз, – одобрительно кивнул собеседник. – Я и сам – исключительно честный человек. В жизни своей никого не обманул, – он скользнул взглядом по прилавкам, по людям, толпившимся у торговых рядов. – Меня зовут Кёртис, – сообщил он. – А тебя, кажется, Дарин? Поговорить надо.

Дарин пожал плечами.

– Говори.

Кёртис огляделся, и направился в сторону от шумной толпы, к деревьям, кивком предложив следовать за ним. Он ни разу не оглянулся, нимало не сомневаясь, что Дарин идет следом.

Тот с досадой подумал, что хорошо бы исчезнуть в толпе и проучить самоуверенного нахала, но саблезубая кошка, что брела следом, не сводила с него глаз и исчезать ему тут же расхотелось.

– Как ее зовут?

– Кого? – поинтересовался Кёртис, не оборачиваясь.

– Твою кошку.

– Рихша.

Обогнул торговые палатки, он остановился. Они стояли в укромном месте, надежно укрытые от любопытных глаз полотнищами шатров с одной стороны и деревьями – с другой. Рихша села у ног хозяина и снова уставилась на Дарина немигающим взглядом.

– Ну? – спросил тот, недоумевая. – Что надо-то? Я не то, чтобы сильно тороплюсь, но…

Кёртис выплюнул травинку, посмотрел по сторонам, потом обратил взгляд на Дарина:

– Я тут узнал случайно, – он проводил взглядом чайку, неторопливо летевшую в сторону моря. – Что в твоих руках скоро окажется кое-какая вещица?

Дарин замер. Потом уставился на Кёртиса.

– Блин, ты-то откуда знаешь?!

Тот сделал неопределенный жест.

– Есть у меня кое-какие связи. Ремесло такое – поневоле приходится все знать.

Дарин насторожился.

– Что за ремесло?

– Да так, – уклончиво проговорил Кёртис. – Самое обычное. Добываю разные занятные вещички, продаю их тем, кто хорошо платит. Ничего противозаконного, все легально, – невозмутимо продолжал он.

Дарину, однако, показалась, что в темных глазах Кёртиса появился веселый огонек. – Есть у меня нужные люди, шепнут иной раз что-нибудь интересное. От них и узнал.

Дарин задумался.

– Утечка информации, – пробормотал он. – Вот оно. Как, интересно, это могло произойти… зачем она тебе, эта вещица?

Кёртис передвинул травинку в уголок рта.

– Скажем так, есть у меня на нее покупатель.

– Покупатель?! – переспросил Дарин, не веря своим ушам. – А ты что же, – он на всякий случай оглянулся по сторонам и сильно понизил голос. – Знаешь, что это будет за вещь?!

Кёртис отрицательно мотнул головой.

– Понятия не имею.

– А… – разочарованно протянул парень. Минуту он изучающее смотрел на Кёртиса: если тот и врал, то делал это вполне профессионально. – Значит, не знаешь… а как продавать собрался? Ты еще в глаза не видел, что за штука, а уже есть кто-то, кто готов купить? Кота в мешке продаешь, что ли?

В глазах Кёртиса появилось легкое недоумение.

– Какого кота?

– Поговорка такая…

Кёртис усмехнулся.

– Понял. Ладно, кому я продам – не твоя забота. Скажи лучше, сколько ты за нее хочешь? Я неплохо заплачу.

Дарин почесал в затылке. Кёртис по-прежнему мусолил травинку и молчал, но молчание его стало чуть напряженнее, чем минутой раньше. Кошка беспокойно шевельнула хвостом.

– Знаешь, – сказал, наконец, Дарин. – Я бы рад. Да у меня на эту вещь тоже уже есть покупатель. Даже не покупатель, а… в общем, серьезный такой чувак, которому я ему никак отказать не могу.

– Чувак?

– Человек, – пояснил Дарин. – Клиент. Пришел вчера вечером и мы…э… поговорили. Душевно так пообщались. Так что если я отдам эту штуку тебе, он, пожалуй, расстроится. А расстраивать его, извини, мне что-то не хочется. Уж больно человек хороший.

Глаза Кёртиса блеснули из-под полей шляпы.

– Что за человек? – быстро спросил он.

– Отличный парень, – сообщил Дарин. – И тоже очень хочет заполучить эту вещичку. Даже вига-прорицателя вчера на моих глазах испепелил. Просто так, чтоб серьезность намерений продемонстрировать, показать, что он созрел для покупки. И мне что-то не хочется быть следующим. Знаешь, что от этого вига осталось? Кучка золы.

Кёртис снова сорвал травинку и принялся жевать ее, что-то соображая.

– Тесс? – спросил он.

– Быстро соображаешь. Так вот, я с ним ссориться не хочу. И другим не советую, – многозначительно добавил он.

Кёртис пожал плечами.

– Да я бы рад, но издержки ремесла, – философски проговорил он. – Нет-нет, да и поссоришься с кем-нибудь… а тебе-то какое дело до ламий? С деньгами всегда можно жить где-нибудь подальше от Лутаки… есть страны, куда ламиям дорога заказана.

– Это где же?

– Например, Доршата. Там их не жалуют. Получишь золото, купишь место на корабле – и только тебя и видели.

Дарин задумчиво посмотрел на саблезубую кошку.

– Это бы хорошо, – сказал он. – Да подозреваю, что повелитель ламий сильно на меня обидится. Так что – не могу.

Мгновение Кёртис пристально смотрел на Дарина, потом пожал плечами.

– Как хочешь, – покладисто сказал он. – Жаль, что не столковались.

– А уж мне-то как жаль… ну, мне пора. Отзови-ка свою киску. Не люблю кошек.

– Что так? – поинтересовался Кёртис, задумчиво разглядывая Дарина.

– Аллергия, – пояснил тот. – Болезнь такая. Мучительная и неизлечимая.

Кёрис ухмыльнулся, бросил пару слов Рихше на незнакомом языке. Кошка неторопливо встала и отошла. Двигалась она так же, как Кертис – с обманчиво-ленивой грацией.

– Пока, – бросил на прощанье Дарин и тут же поправился:

– Желаю процветания, – и прибавил вполголоса. – Блин…

– Если передумаешь, дай знать, – сказал вслед ему Кёртис.

Не успел Дарин сделать и несколько шагов, как перед словно из-под земли вырос Дадалион. Без лишних слов «специалист по завещаниям» ухватил парня за рукав и потащил в сторону. Возле будки с вывеской «Кампания „Нетопырь“ он огляделся по сторонам и сообщил вполголоса:

– Ты только что беседовал с человеком, которого разыскивают, по крайней мере, в пяти государствах за контрабанду и убийства, – Дадалион многозначительно посмотрел на парня. – Понял? Напомни, чтоб по приходу домой я составил для тебя новое завещание. В десяти прежних я забыл упомянуть кое-что, – вид у Дадалиона был встревоженный. – Ты хоть знаешь, кто это?!

– Ну, э… – Дарин обернулся. Кёртис неторопливо шел к центральным воротам, серо-зеленая кошка скользила у его ноги, как вышколенная овчарка – если, конечно, бывают овчарки таких размеров. – Он сказал, что его зовут Кёртис. А что, не так?

– Так, так, – Дадалион снова потащил Дарина, выбираясь из толчеи.

– Его действительно зовут Кёртис. Свяжись с ним – и неприятностей у тебя будет выше колокольни башни Магов. Не думал я, что он снова покажется в Лутаке, после того, что он тут натворил, – они миновали ряды со съестным, где вкусно пахло свежей выпечкой и чем-то жареным и оказались возле пестрых шатров торговцев зерном. Тут прогуливались солидные оптовые покупатели, так что народу было немного.

– Два года назад его приговорили к пожизненной каторге. Заочно, разумеется, потому что самого Кёртиса а к тому времени и след простыл.

– К каторге?!

– К пожизненной, – подчеркнул Дадалион. – И вот полюбуйтесь: он снова шляется по Лутаке со своей кошкой! Как ни в чем не бывало! – он недовольно сдвинул седые брови. – На моей памяти его несколько раз пытались засадить за решетку, но как только доходило до дела, выяснялось, что все обвинения таинственным образом с него сняты, а свидетели забрали назад свои показания, – Дадалион покачал головой. – На каторгу, я вижу, отправить его тоже не удалось. Не иначе, опять оказал кому-то крупную услугу.

– Да кто он такой? Маг?

– Обычный человек. Крупная шишка на черном рынке артефактов.

– Где-где?

– На подпольном рынке артефактов, есть такой на Восточном побережье, – Дадалион направился в сторону переулка, ведущего в Квартал ремесленников: именно там проживал гном, заказавший пышное родословие. – Разумеется, торговля артефактами строго-настрого запрещена. Гильдия магов бдительно за этим следит: сам понимаешь, чародеи заинтересованы в том, чтоб магические вещи были сосредоточены только в руках волшебников. Но ведь где есть спрос, там появляется и предложение, – продолжил он. – Некоторым людям… и нелюдям тоже… кое-каким магам и чародеем иной раз требуется кое-что… то, что не купишь в Магическом квартале, понимаешь? Древние и редкие артефакты, уникальные предметы, вроде крови дракона, волоса из гривы единорога, амулета для подчинения демонов или золотой нити, которой можно связать фею. Никто не знает, существуют эти вещицы на самом деле или бывают только в легендах да сказках. Но когда появляется покупатель, который готов заплатить неплохие денежки… очень неплохие, – со значением подчеркнул Дадалион. – Тогда в дело вступают черные контрабандисты, вроде Кёртиса.

– И что? – спросил Дарин. – Действительно добывают? А как?

Дадалион пожал плечами.

– Никто не знает. О самом Кёртисе ходит множество слухов. Особенно, после того, как он на пару месяцев исчез, а потом вернулся, и на черном рынке вдруг появилось несколько редчайших артефактов, – он покачал головой. – Настолько редких, что наши маги считали их несуществующими! Раскупили их, конечно, мгновенно… говорят, колдуны-сновидцы из Аркаба отвалили ему гору золота. Глава нашей Гильдии магов был в ярости! Поклялся своей бородой, что сделает все, чтоб остаток жизни Кёртис провел в подземной темнице но…

– Похоже, он им не по зубам, – заметил Дарин.

– Кто знает? Конечно, все, кто вставали у него на пути, таинственным образом пропадали. Так что, сам понимаешь, желающих переходить ему дорогу отыщется немного. Но вот с Гильдией магов я бы на месте Кёртиса ссориться все же не стал, – мудро заметил Дадалион. – Уж больно они мстительные, эти маги! И злопамятные, как гоблины. Вот посмотришь, в конце концов, они найдут способ с ним разделаться…

– Интересно – протянул Дарин задумчиво. – А где он добывает артефакты?

– Понятия не имею. Кёртис работает всегда в одиночку: уходит вместе со своей кошкой, пропадает на какое-то время, потом появляется. И, к тому же…

Дадалион не договорил – мимо промчалась серая молния. Не рассчитав скорости, она с размаху врезалась в невысокий заборчик цветника, отскочила и обратилась в лучшего курьера Морского Управления Пулиса.

– Мастер Дарин! – завопил он. – Где же вы пропадаете?

– Привет, Пулис, – поспешно проговорил Дарин. – Забыл, блин! Верней, не забыл, а заболтался тут кое с кем…

– Привет, привет! Вы поторопитесь, мастер Дарин, а то купец Меркатель с отхи никак договориться не может!

– Буду минут через десять, – твердо пообещал Дарин.

– Мне пора! – крикнул Пулис. – Еще в Квартал Некромантов надо и в Совет судовладельцев!

И «скоростная крыса» помчалась по улице, набирая скорость.

… Ровно минут через десять Дарин взбежал по широкой мраморной лестнице Морского Управления, на ходу соображая, как бы побыстрей отыскать Барклюню и выяснить, где поджидают толмача купцы с отхи. Они могли быть где угодно: во дворе Управления, возле кораблей в бухте или у складов и бегать просто так Дарин вовсе не собирался.

Оказавшись в коридоре второго этажа, он огляделся – Барклюни нигде не было видно – и заспешил к кабинету господина Горама. Разумеется, у Дарина и в мыслях не было обеспокоить самого главу Управления, но в приемной непременно торчал бы Барклюня, а уж он-то точно знал, кому сегодня понадобился переводчик.

В просторном коридоре возле окна, под большим портретом, изображающим короля Бутфарпа четвертого в юные годы, стояли управляющий хозяйством гоблин Марголин и карлик Шелшик, напоминающий в огромной бархатной шляпе коричневого цвета, гриб-боровик.

– Наше дело все взять на учет и контроль, – скрипел «гриб-боровик», внимательно просматривая длиннейший свиток. – Тогда и порядок будет!

– Разумеется, – расцветая счастливой улыбкой, вторил ему Марголин. – Многие, скажу вам, не придают учету большого значения, но ведь если все не учитывать, этак все королевство разбазарить можно!

– Именно! – новый завхоз вытащил перо и нацелился на бумагу. – Итак, коридор. Что мы здесь имеем? Портрет государя. Пишу: «портрет». Как называется?

– «Бутфарп четвертый и блюдо с фруктами», – откликнулся гоблин.

– Пишу: «с фруктами»… – карлик окинул портрет придирчивым взором. – Так. Государя вижу отчетливо, а вот фрукты различить не могу… нельзя ли уточнить какие именно фрукты и в каком количестве были изображены на картине? А посуда? Вот в старой описи отмечено… читаю: «… на серебряном блюде». Но я приглядываюсь к картине и вижу отчетливо, что блюдо оловянное! Куда ж делось серебряное?!

Марголин вытер лысину.

– Трудно сказать, – признался он. – Невозможно разобрать. Неоднократно покупалось отпугивающее мух заклинание, но эти премерзкие создания так и норовят усесться прямо на полотно! Загадили всю картину…

– Как же так, – заволновался «гриб». – Что же я напишу в документе? А если проверка? Если спросят, сколько фруктов, если недосчитаются? Опять же, блюдо…нет, это нужно уточнить!

– Уточним, – твердо пообещал Марголин.

– Благодарю. Теперь горгульи, – карлик задрал голову и, шевеля губами, пересчитал каменные изваяния, украшавшие стены. – Вы как хотите, а надо что-то сделать с горгульей номер восемь! Принять какие-то меры, поговорить по душам, что ли. Внушить, что не годится вот так, никому не доложившись, пропадать на день-другой!

– Родня у нее в соседнем замке, – развел руками гоблин. – В Квартале магов. Вот она и навещает их. Говорит, у нее сильно развиты родственные чувства!

Новый завхоз неодобрительно покачал головой.

– Родственники – это, конечно, дело хорошее, – заметил он, поглядывая на пустую стену, где должна была находиться горгулья номер восемь. – Но порядок есть порядок. Этак у нас все статуи по гостям разбредутся! А вдруг проверка? Учет? Перепись, наконец? Что скажем господам проверяющим?

– Поговорю лично, – кивнул Марголин. – Вот как только она из гостей вернется.

Дарин завернул за угол, и чуть было не столкнулся с Пулисом. Лучший курьер Управления, как всегда, мчался по своим делам, но Дарин успел ухватить его за рукав:

– Слушай, Пулис, а ты не в курсе, куда меня вызвали? Где купцы-то?

– Барклюню найди, он знает, – поспешно отвечал Пулис. – А я тороплюсь! Дел столько навалили: Ярмарка, что делать! Народу везде – прорва, курьеры так и бегают – туда-сюда, туда-сюда! Присесть некогда! Веришь ли, кусок сыра грызть – и то на бегу приходится.

Он принюхался, сморщив нос, отчего еще больше стал похож на крысу.

– Колбасу где-то жарят, чуешь? На улице.

– Нет, не чую, – признался Дарин.

– На Торговой площади. Может, забегу по пути, погрызу ломтик. Работы много, курьеров не хватает! Да и то сказать, важные сообщения не каждому доверишь, – скромно заметил он. – Разве что особым курьерам, с выдающимися способностями.

И Пулис скосил глаза на бляху «Лучший курьер», что висела у него на груди.

– Я всегда говорил…

Но тут в конце коридора появилась громадная фигура главы Морского Управления и Пулис, забыв обо всем на свете, бросился ему навстречу.

– Господин Горам, господин Горам! – завопил он. – Идет уже второй день изгнания моего народа из Лутаки! Второй день целое племя мыкается без своих нор, в голоде и холоде! Сколько же это будет продолжаться эта чудовищная несправедливость?

Господин Горам громко вздохнул:

– Послушай, Пулис…

Дарин украдкой махнул рукой Барклюне. Секретарь приблизился, опасливо поглядывая, как лучший курьер подпрыгивает на месте от возмущения и верещит, пытаясь втолковать что-то самому господину Гораму.

– Сегодня, вообрази себе, у нас в Управлении невероятная история произошла, – скорбным голосом начал Барклюня.

– Погоди ты с историей, – остановил приятеля Дарин. – Скажи лучше, где толмач требуется? Куда мне идти?

– Купец Меркатель тебя ожидает у Восточного входа. И отхи там же.

– Ясно. Теперь давай историю.

– Сегодня из городского Совета прибыл господин главный казначей. Они вместе с господином Горамом наличность проверяли, ну, как положено пять раз в год…

– И что?

– Потребовали у меня казначейскую ведомость за номером четыреста семьдесят восемь-дробь-одиннадцать и в хранилище изволили направиться, а мне на пороге приказали остаться. Заведено так: в потайное хранилище только господин Горам имеют право входить да господин главный казначей.

– А дальше?

– Я и стоял, как положено, да в носу так засвербило, мочи нет! Чихнул, а дверь возьми да и захлопнись!

Барклюня сокрушенно вздохнул.

– Вообрази себе положение… снаружи никак не откроешь, потому что ключ господин Горам всегда с собой берут. А изнутри не открывается!

– Ты же не нарочно! – изо всех сил сдерживая смех, выговорил Дарин.

– Господин Горам то же самое сказали. А господин главный казначей очень недовольны были. Решили почему-то, что я нарочно их там запер, и обещали мне жалованье сократить в два раза. И всего-то каких-нибудь пару часов они там и просидели…

– М-да…

– Я притягиваю к себе несчастья, – печально сообщил Барклюня.

– Почему же – к себе? По-моему, к другим.

– И это тоже, – еще больше загрустил секретарь.

Дарин задумался.

– Тебе надо как-то переломить ситуацию, – решительно сказал он. – Выскочить их этого круга! И будет все нормально!

– Как это?

– Надо подумать… к примеру, почему бы тебе не сходить в Квартал магов и не купить какое-нибудь недорогое, но действенное заклинание на удачу? А?

Барклюня пошевелил ушами. Вид у него стал еще печальнее.

– Был я у чародеев, – сообщил он. – В лучшую лавочку заходил, все заклинания, на любой вкус…

– И как?

– Чародей Халган, что там торгует, сказал, что если меня еще раз в магическом квартале увидит, то превратит в кролика и отвезет в горы. Там и выпустит. Говорит, уж в горах-то я никому навредить не смогу.

– Как сказать, – с сомнением протянул Дарин, вспомнив о горных великанах. – А что случилось в лавочке?

– Такая тоже ужасная история произошла. Вообрази себе…

– Барклюня! – раздался из другого конца коридора громовой голос главы Управления.

Секретарь встрепенулся.

– Давай быстрей к Восточному входу! – скомандовал он. – А то Меркателю, похоже, туго приходится.

– Бегу! А ты его видел?

– Нет. Крики слышал.

– Крики?! А кто кричал? Купец или отхи?

– Все, – ответил Барклюня и рысцой припустил вдоль по коридору.

…Еще накануне, познакомившись с троицей отхи, у Дарина возникли подозрения, что вся эта компания, выгодно продав волшебную шерсть, не поспешит обратно в далекую Сангерию, а задержится в Лутаке на Ярмарку. Так и получилось: отхи, впервые в жизни оказавшись в большом городе, возвращаться на пастбища не спешили, а развлекались, как могли. Их знакомства в Лутаке ограничивались Бутасой, его племянником Мекелем, да купцом Меркателем, который с недавних пор вместе с Бутасой стал вести торговлю шерсти. Меркатель, еще год назад проживал в соседнем королевстве, крошечном островном государстве, где весьма преуспевал, но вскоре в одной стране его предпринимательскому гению стало тесновато, поэтому купец с радостью принял предложение Бутасы переселиться в Лутаку.

Поскольку сам Бутаса от встреч с кочевниками искусно уклонялся, Мекель с раннего утра торчал в гавани, наблюдая за погрузкой товара на корабль, отдуваться пришлось Меркателю: соскучившиеся отхи, шляясь по берегу, набрели на несчастного купца и теперь вовсю наслаждались общением. Не зная, как отвязаться от настырных поставщиков и отчаявшись понять, что им нужно, вконец замучанный Меркатель перехватил пробегавшего мимо Пулиса и послал его за Дарином.

… – Чтоб вас чума взяла, олухи бестолковые, – бормотал купец Меркатель, вытирая лысину платком. – Дарин, наконец-то! Желаю процветания… растолкуй мне, чего они хотят? Деньги им сполна уплачены, что еще? Бубнят чего-то, а что – не пойму! С этими тугодумами вести дело так же трудно, как со снежными великанами!

– Ты, Меркатель, не вздумай это при господине Гораме брякнуть, – предупредил Дарин, оглядывая отхи. Это была все та же вчерашняя троица, под предводительством «кольценосца» и настроение у них, судя по всему, было отменное.

– Не брякну, – успокоил его купец. – Что мне, жить надоело? Но эти овцеводы меня в могилу загонят! Дракониды бесхвостые, чтоб им пусто было!

– Что он говорит? – насторожился «кольценосец».

– Радуется. Говорит, что вести с вами дела – большая честь для него! Редко встретишь таких храбрых и мудрых воинов, – сделав почтительное лицо, проговорил Дарин. – Потрясен, говорит, поражен и преисполнен благоговения!

Отхи довольно переглянулись.

– Чего это ты им наговорил? – забеспокоился купец. – Чего это они заулыбались? Спроси, чего им надо?

– Щас, щас…

– Передай этому человеку, – важно проговорил «кольценосец». – Что мы решили оказать ему огромную честь. Великие воины, – тут он кивком указал на топтавшихся рядом «великих воинов». – Желают погостить у него несколько дней. Возможно, скоро сюда приедут наши родичи, тоже смелые и бесстрашные воины, и если купец хорошо попросит их и преподнесет дорогие подарки, они тоже согласятся быть его гостями. Скажи – ему будет о чем рассказать потомкам!

Дарин кашлянул.

– Плохо дело, уважаемый, Меркатель, – вполголоса озабоченно сказал он. – Они в гости к тебе собираются.

Купец так и подскочил в ужасе.

– Это еще зачем?!

– Почет тебе хотят оказать, понял? Чтоб было о чем детям рассказать.

Меркатель закатил глаза.

– Только этих дикарей мне в доме не хватало! Бородавочники зеленые! Как бы мне от них отвязаться?! Ведь, не ровен час, обидятся! – Он ухватил Дарина за рукав. – Скажи им… скажи… не знаю что… что угодно! Отговори от этого! Можешь?

Дарин покосился на отхи.

– Блин, думаешь, это так просто? Вот за такие штучки гоблина-толмача и того… знаешь, наверное, эту историю?

– А я тебе хорошо заплачу! Больше, чем обычно!

Дарин тут же повеселел.

– Ну, тогда другое дело. Так бы сразу и сказал!

Он повернулся к отхи.

– Уважаемый купец вне себя от огорчения, – голосом полным сожаления, начал он. – Его скромная хижина не подходит для того, чтоб принять таких почетных гостей! Таких великих воинов должно приглашать лишь в королевский дворец! Он, конечно, понимает, какая огромная честь ему оказана! И он в отчаянии от того, что не может оказать вам тот почет, который вы заслуживаете! Он умоляет храбрых воинов не гневаться и смиренно молит о прошении!

–..чтоб им чесотку подхватить, троллям пещерным, в гости они собрались… пусть их Бутаса принимает…

– … хижина его мала и тесна, а жена недостаточно красива, чтобы прислуживать уважаемым…

– …за волшебную шерсть дают такие деньги, что просто сердце радуется, но иметь дело с этими пастухами, это, я тебе скажу….

– … поэтому несчастный купец, вне себя от огорчения и …

– … у меня уже седые волосы появились и все из-за этих дикарей! Вот, смотри!

– …он, как видите, рвет на себе волосы от огорчения и умоляет не гневаться! Он уже практически решил построить новую хижину, где в следующий раз устроит пир для таких дорогих гостей!

Отхи переглянулись и покивали головами.

– Мы прощаем его, – важно ответил за всех «кольценосец». – Передай, мы заглянем к нему в следующий раз.

Купец насторожился.

– Что? Что он говорит?

– Меркатель, ты спасен, – сквозь зубы пробормотал Дарин. – По крайней мере, сегодня гостей у тебя не будет.

– Слава небесам! А куда это они направились?

– На Ярмарку…

Меркатель проводил отхи опасливым взглядом. Когда они скрылись, он схватил руку Дарина и принялся трясти ее что было сил.

. – Хвала небесам! Ты помог мне, спас, можно сказать! Я обещал отблагодарить тебя, – решительно заявил он. – Достойно вознаградить! И слово свое сдержу!

– Вот это хорошо, – с готовностью подхватил Дарин. – Это ты молодец. Оплата толмачу, сам знаешь, три лемпира, но ты, кажется, говорил что-то о… словом, мне полагается что-то вроде премии? На какой сумме столкуемся?

Он выжидательно уставился на купца. Тот замялся.

– Меркатель?

Глаза купца забегали по сторонам.

– Ну, – уклончиво отвечал он. – Собственно говоря, я не это имел в виду. Сам посуди: что такое деньги? Тьфу! Сегодня есть, завтра нет.

– Но лучше все-таки, когда они есть, – вставил Дарин. – Так что…

– Да, да! Нет! Деньги приходят и уходят, это я тебе как купец говорю. Поэтому я решил сделать тебе подарок. Нужный, полезный и очень дорогой! – горячо продолжал Меркатель. – Очень нужный и очень дорогой. Имей в виду, я прямо от сердца его отрываю! Только для тебя!

Дарин слегка насторожился.

– Ну, если он такой нужный и дорогой, то, может, оставишь его себе? – предложил он. – А мне заплатишь побольше? Я, знаешь, человек практичный, люблю деньги.

– Деньги, – с сожалением проговорил купец. По его голосу было понятно, что расставание со звонкой монетой он переносил крайне болезненно.

– Нет, то, что я тебе подарю, гораздо лучше денег, – заторопился он. – К тому же, если уж на то пошло, ты всегда можешь его продать! За него такую кучу золота отвалят, что…

При этих словах Дарин окончательно утвердился в подозрениях.

– Не юли, Меркатель. Что за подарок?

– Отличный подарок, ты всю жизнь будешь меня благодарить! – с жаром сказал купец и махнул рукой в сторону, словно подзывая кого-то.

В полном изумлении Дарин смотрел, как к ним приближается человек: тощий, с всклокоченными черными волосами, острым носом и черными же глазами. Одеяние его напоминало старый мешок из-под картошки, подпоясанный обрывком веревки, а деревянные башмаки стучали по камням словно кастаньеты.

Приблизившись, человек отвесил глубокий поклон.

– Это… что? Кто?

– Это мой подарок тебе, – торопливо объявил купец и похлопал Дарина по плечу. – Отныне это твой личный раб! Владей! И даже не спорь, – заспешил он, увидев выражение лица парня. – И не благодари! Щедрый подарок. Сам знаю, что щедрый! Знаю, что ты потрясен моем великодушием, ошеломлен, не можешь найти слов! Что ж, бери, владей, ну, а мне пора!

И пока Дарин пытался закрыть разинутый от удивления рот, Меркатель припустил вдоль берега с необыкновенной прытью, так что его уход очень напоминал паническое бегство.

– Басиянда! – крикнул он, удалившись на безопасное расстояние.

Раб всем своим видом изобразил безграничное внимание.

– Служи этому господину, так, как служил мне!

– Не извольте сомневаться, – с достоинством ответил Басиянда и повернулся к Дарину.

– Господин! Готов служить тебе в меру моих скромных сил, – объявил он.

Дарин, наконец, закрыл рот.

– Чушь какая-то, – пробормотал он. – Ладно, Меркатель, погоди, попомнишь ты у меня этот подарочек…

Он посмотрел на раба. Раб ответил ему почтительным взором. Дарин вздохнул.

– Послушай… как тебя?

– Басиянда, господин.

– Понятно, ага. Так вот, Басиянда. Дело в том, что рабства у нас в Лутаке нету, поэтому…

– Я раб, господин, – твердо сказал Басиянда. – Очень жаль, что у вас в Лутаке такие несовершенные законы, потому что у столь почтенного человека, каковым ты, без сомнения, являешься, должны быть рабы!

Он поклонился еще раз и сообщил, понизив голос.

– Господин, если у тебя не будет раба, в приличном обществе тебя просто засмеют.

– Блин! Какое еще приличное общество?

– Но тебе повезло, о, господин! Сам небо… вернее, господин Меркатель… послал тебе прекрасного раба! Прямо скажем, одного из лучших рабов, живущих ныне. Это я, – скромно заметил он. – Я – потомственный раб, изучил ремесло до тонкостей! – Басиянда горделиво выпрямился.

– А какое у тебя ремесло?

– Ремесло раба, конечно же. Скажу откровенно: в изучении оного достиг высот немалых.

– Нет, это издевательство какое-то, – растерянно пробормотал Дарин.

– И я счастлив и горд быть твоим рабом, – продолжал Басиянга.

– Ладно, Меркатель, встретимся мы с тобой еще раз…

– Господин! – вдруг тревожно окликнул его раб.

– Чего тебе?

– Господин, отныне твой долг – заботиться о своем рабе: кормить, одевать и обувать. Тогда я смогу служить тебе в полной мере.

– Что?!

– Конечно. Поэтому осмеливаюсь напомнить – сейчас время обеда. Все приличные хозяева в это время кормят своих рабов.

И Басиянда выжидательно уставился на Дарина.

Тот вздохнул.

– Слушай, Басиянда, – сдержанно начал он. – Вот что я тебе скажу. Ты в Лутаке. Это свободная страна. Стало быть, ты – свободный человек. Не раб, понимаешь?

– Протестую! – горячо воскликнул Басиянда. – Я раб и принадлежу тебе! И ты обязан кормить…

– Не перебивай. Раз я твой хозяин, ты обязан слушаться меня, так?

Басиянда с готовностью кивнул.

– Так вот, я приказываю – ты свободен. Свободен, понимаешь? Я отпускаю тебя!

Басиянда почесал в голове.

– Кто же будет меня кормить? – беспокойно спросил он.

– Сам кормись. Рабовладелец из меня никакой: у меня, видишь ли, опыта обращения с рабами нет, да и содержать раба я не могу, не по средствам мне это.

Дарин посмотрел на озадаченного Басиянду и откащлялся.

– Начинай новую свободную жизнь! – речь освободителя рабов, конечно, должна была прозвучать торжественно и даже пафосно, но, как назло, ничего торжественного, в голову не приходило, поэтому закончил Дарин совсем обычно:

– В общем, вали отсюда!

И он ушел, оставив освобожденного раба стоять на морском берегу в полной растерянности.