"Темный день" - читать интересную книгу автора (Рут Алла)Глава 4По дороге в Морское Управление Дарин несколько раз оборачивался: проверял, не крадется ли по пятам за ним раб, которого всучил ему коварный Меркатель. Но Басиянды не было видно и, в конце концов, парень успокоился. Понятное дело, что осчастливленный им раб и не думает преследовать хозяина, а осваивается с новым, непривычным пока что положением свободного человека. – А что? – вслух рассуждал Дарин. – Пусть начинает новую жизнь! Привыкает, обустраивается как-то… Меркатель-то его вряд ли освободил бы. А быть угнетаемым человеком, под пятой рабовладельца проживать – это разве нормально?! Страдал от притеснений, наверное… Тут Дарин внезапно замолчал и призадумался. На страдающую личность Басиянда никак не был похож, да и освобождение от рабства воспринял почему-то без энтузиазма… но почему? Минут пять парень сосредоточенно размышлял над этим, потом махнул рукой и решил выбросить из головы подобные мысли. В конце концов, курс истории он в свое время прослушал, и даже сдал экзамен, а потому знал твердо: все рабы всегда мечтали о свободе, а если Басиянда и не ликовал по поводу освобождения, то исключительно по причине шока от свалившегося на него счастья. У входа в Управление Дарин заметил Солоку – вид у бравого капитана был слегка утомленный. Рядом с ним стояла зеленоглазая красавица и, тоном не терпящим возражений, выговаривала: – Послушайте, капитан, я уверена, что если поискать, как следует, мы непременно его отыщем! Что с того, что его нет в списках пассажиров? Он должен быть здесь – и точка! Он сам говорил мне, что отправится из Лутаки морем. Разве вы не понимаете, что я обязана его отыскать? Это же очень важно для меня! Я должна прямо в лицо высказать ему, все, что я думаю о нем! А мне есть что сказать, уверяю вас! – она высоко подняла голову. – Поторопимся! Не мог же этот негодяй вот так взять и исчезнуть?! Корабли не покинут Лутаку еще два дня! – Но, госпожа Ичли, – обреченным голосом говорил капитан Солока, с тоской озираясь по сторонам. – Если вы говорите, этот несчастный… я хотел сказать, этот негодяй… если он такой негодяй, то, может, пусть себе плывет, а? – он с надеждой посмотрел на девушку. – Вы всегда сможете ненавидеть его на расстоянии. Это даже удобнее: ненавидеть пылкой, испепеляющей, качественной ненавистью на расстоянии! – Разумеется, – с жаром отозвалась красавица. – Так и будет, не сомневайтесь. Но сначала я бы хотела все-таки взглянуть в его негодяйские синие глаза и сказать… высказать кое-что! Завидев Дарина, Солока встрепенулся. Дарин тут же сделал вид, что занят и страшно торопится, помахал капитану рукой и стрелой помчался вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки. Никакой необходимости нестись в Управление сломя голову у Дарина не было, но прочесывать гавань, набережную и пассажирские конторы в поисках сбежавшего жениха госпожи Ичли, он не собирался даже ради ее прекрасных зеленых глаз. Солока проводил парня завистливым взглядом и тяжело вздохнул. – Идемте, капитан, – решительно скомандовала красавица. – Я благодарна вам за то, что вчера вы так любезно предложили свою помощь. Конечно, розыск немного затянулся, но я отступать не намерена! Это не в моем характере, так и знайте! Я отыщу этого негодяя. – Похвальное желание, – убитым голосом проговорил капитан Солока. – Что ж, направимся, в таком случае к складам: иной раз грузовые суда берут на борт пассажиров. Проверим, нет ли там этого бедного юноши… простите, я, конечно же, хотел сказать «негодяя»… Осторожно выглядывая из окна второго этажа, Дарин дождался, пока они удалятся на приличное расстояние, потом, весело насвистывая, сбежал с лестницы и пересек большой, вымощенный камнем двор. Дел на сегодня больше не предвиделось, а значит, можно было возвращаться домой, в дом с синими ставнями, корпеть над очередным гербом или родословием да дожидаться развития событий с амулетом. Дарин обогнул небольшой фонтан с круглым бассейном, где обитали говорящие рыбы, невольно прислушиваясь, о чем они болтают на этот раз, и хмыкнул. Дамы всегда норовили обойти бассейн стороной и даже суровые гоблинши, что трудились в казначействе Управления, проносились мимо, как корабли на всех парусах. А все потому, что капитаны, эти невоздержанные на язык морские волки, не жалели времени, обучая рыб все новым и новым крепким выражениям и достигли в этом нелегком деле такого успеха, что даже бронзовая статуя тритона, возвышающаяся в центре фонтана – и та краснела. Само собой, Дарин не мог остаться в стороне и тоже внес в образование рыб кое-какую лепту, но до капитанов дальнего плавания с их неиссякаемым запасом ругательств на всех известных языках, ему было, конечно, далековато. Сегодня у бассейна посетителей не наблюдалось, и говорящие рыбы развлекались самостоятельно: высунув из воды головы, громко сплетничали про всех сотрудников Морского Управления да распевали хриплыми голосами неприличные песни. – Дарин, Дарин! – завопила одна из рыб, заметив его. – Ты видел капитана Солоку с красивой девушкой? Как думаешь, он… Тут рыба завернула такое, что бронзовый тритон только крякнул от смущения. – Дарин, Дарин! А ты знаешь, что вчера твой друг Барклюня весь вечер проторчал в кабинете Горама? Знаешь, что он там делал? Хочешь, расскажу? Куда же ты? – Тороплюсь! – крикнул парень на ходу. – Он торопится! – заорала рыба. – А знаешь, что говорят про торопливых мужчин?! Постой, я расскажу! Дарин прибавил шагу. – Совсем офигели, – пробормотал он, делая вид, что не слышит, как рыбы выкрикивают вслед ему непристойности и заливаются хохотом. К Восточному крылу Морского Управления примыкал небольшой ухоженный парк с цветниками, лужайками и фонтанами – предмет гордости гномов-садовников, которые хлопотали над клумбами и цветущими кустами с утра до ночи. Окружала парк узорчатая кованая ограда, но в одном месте, за кустами шиповника и зарослями остролиста, поставить ее еще не успели, и там тянулся обыкновенный дощатый забор. В заборе имелась приличных размеров дыра – это Дарину было известно совершенно точно, поскольку именно он недавно собственноручно выломал пару досок: спешил по делам, а обходить парк не хотелось. И пока подчиненные гоблина Марголина не обнаружили ущерба, нанесенного их хозяйству, Дарин, не сильно терзаясь угрызениями совести, пользовался удобной лазейкой. Дойдя до конца аллеи, он на всякий случай оглянулся по сторонам, сошел с дорожки и побрел вдоль пышных зарослей шиповника, усыпанных нежно-розовыми цветами. От цветов веяло медовым ароматом, слышалось гудение пчел, кружившихся над кустами. Запах шиповника был таким знакомым, уютным, что Дарину на мгновение показалось, будто он вовсе не в Лутаке, а совсем в другом городе, где в парке над широкой рекой в начале лета точно так же зацветает шиповник и точно так же жужжат пчелы, перелетая с цветка на цветок. Погрузившись в воспоминания и улыбаясь свои мыслям, Дарин перепрыгивая через клумбы, проламывался сквозь аккуратно постриженные кусты, не замечая ничего вокруг, однако, держа курс строго на дыру в заборе. От приятных воспоминаний его отвлекло странное чувство: ни с того, ни с сего Дарину вдруг показалось, что за ним кто-то наблюдает. Он чуть замедлил шаг и незаметно огляделся по сторонам. Ни души кругом: лишь шелестит листвой деревьев ветерок, гудят пчелы, да с главной площади Лутаки доносится перезвон городских курантов. Дарин задумался. Ему не раз, конечно, доводилось слышать расхожее выражение: «чувствовать на себе взгляд» и каждый раз он недоумевал. Как можно почувствовать нечто нематериальное и неосязаемое – чужой взгляд? Но сейчас можно было сказать совершенно точно: кто-то находился совсем близко и этот «кто-то» следил за каждым его шагом. Дарин притворился, будто провожает взглядом вспорхнувшую из кустов маленькую птичку, и быстро смерил взглядом расстояние до Морского Управления. Конечно, супермен-герой из какого-нибудь фильма, которые он так любил смотреть раньше, на его месте не спасовал бы. Он бы решительно ввязался в бой с превосходящими силами противника и в одиночку одолел бы их в неравном бою. Но Дарин о своем предполагаемом противнике ничего не знал, искушать судьбу ему не хотелось, к тому же, год, проведенный в Лутаке, кое-чему его научил. Возможно, тот, кто разглядывал его сейчас, вовсе не был человеком – стало быть, шансы остаться в живых у него, Дарина, сильно сокращаются. Он оглянулся еще раз: да, самое разумное было как можно скорее уносить ноги – в конце концов, до Управления было не так уж далеко. Но тут за кустами мелькнула какая-то серая тень и Дарин замер. Раздался шорох, вздрогнули кусты – и опять и все стихло. Парень поспешно отступил к дорожке. – Эй! Кто здесь? Что вам надо? Шорох послышался ближе, хрустнула ветка и в тот самый момент, когда он уже приготовился мужественно дать стрекача, чей-то робкий голосок пропищал из кустов: – Мастер Дарин… это мы, мастер Дарин… Из кустов вынырнула маленькая фигурка, ростом с трехлетнего ребенка, потом еще одна, затем еще – и скоро перед Дарином стояло семь невысоких человечков, одинаково растрепанных и чумазых, с взъерошенными волосами соломенного цвета и круглыми, как блюдца глазами. – Простите нас, мастер Дарин, это мы, да, – робко пропищал один из них. «Мастер Дарин» вытер о штаны вспотевшие ладони и выругался: коротко, но от души. – Чтоб вас… так и до инфаркта недолго… овражные гномы?! А разве вам можно заходить на территорию Управления? Я слышал, это запрещено? – Совсем запрещено, да, – сказал один гном. Он был в старой соломенной шляпе, на которую в качестве украшения нацепил пучки увядшей морковки. – Управляющий Марголин очень строгий! Остальные гномы поспешно закивали. Дарин с удивлением рассматривал их. Овражники были воистину жалкими существами. Они жили кланами, как и все гномы, но в отличие от горных или лесных гномов, зажиточных и всеми уважаемых, ютились в нищете и грязи, выбирая для своих жилищ места возле мусорных куч и свалок. Всегда грязные и оборванные, они были похожи друг на друга, как две капли воды: у всех были растрепанные светлые волосы да круглые карие глаза. – И что вам надо? – Мы искали тебя, мастер Дарин. Сидели в кустах и ждали, да. Мы знали, что ты пройдешь здесь. – Откуда знали? – подозрительно спросил Дарин. – Дыра в заборе, да, – солидно пояснил гном в соломенной шляпе – очевидно, он был главным у овражников. – Мы наблюдали, как ты выломал доску, да. Мы восхищены! – Даже две доски, – робко пропищал другой гном. – Даже две, да. Не каждому это под силу – выломать такую крепкую доску! А ты, мастер Дарин, силен, как снежный великан – уважительно добавил старший гном. – Пнул ногой – и крак! – сломал доску! – Ты говорил при этом заклинания, да, – подхватил другой овражник. – Мы слышали! Волшебные чародейские заклинания. Это они помогли тебе проломить такую прекрасную дыру в заборе? – Заклинания?! Я?! – Дарин почесал в затылке, припоминая. – Какие еще заклинания? А… – он выразительно кашлянул. – Гм… ну, это не заклинания. Это просто слова… э…. специфические такие выражения, в моем мире их употребляются для… для связки слов, в общем. – Мы их запомнили, да, – гордо поведал гном, поправляя съехавшую на глаза шляпу. – Если пожелаешь, мы повторим их, чтоб доставить тебе удово… – А вот повторять не надо, – поспешно перебил Дарин. – И зря вы их запомнили, совершенно зря! – Можем забыть, – покладисто сказал гном. – Забудем – и все, да. Никому не скажем. – Забудьте, ага, – пробурчал он. – Говорите лучше, что вам? И сваливайте быстренько, а то, неровен час, увидит вас кто-нибудь… Старший овражник беспокойно оглянулся по сторонам. – Увидит, мастер Дарин, увидит, да. Прогонят, а может, и побьют. Не можем ли мы отойти куда-нибудь? – робко предложил он. – Вот прекрасные кусты, да. Если мы залезем в заросли, нас никто не увидит! Дарин вздохнул. – В заросли? Давайте просто в сторону отойдем. Да вы не бойтесь, если что, я скажу, что вы – ко мне, – пообещал он, следуя за вереницей овражных гномов. – Не думаю, правда, что это вам поможет… – Мы боимся, да, – с готовностью кивнул старший гном. – Всего боимся. Жизнь овражника ничего не стоит, да. Но мы привыкли. Они зашли за цветущие кусты шиповника и остановились – Дарин и семь крошечных чумазых овражных гнома. – Ну? – спросил он, недоумевая. – В чем дело? Гномы переглянулись, словно решаясь, быстро перекинулись несколькими словами на неизвестном ему птичьем языке и умолкли, уставившись на парня во все глаза. – Мастер Дарин, – заговорил, наконец, старший гном. Он стащил шляпу и прижал к груди. – Мы должны открыть тебе страшный секрет! Дарин насторожился. – Страшный секрет? А почему именно мне? Овражники снова переглянулись. В парке было тихо, только посвистывала какая-то птица, да гудел шмель. Наконец, гном открыл рот. – Потому что больше некому, – печально объявил он. – Такая история, да. Дарин тяжело вздохнул. Что-то настойчиво подсказывало ему, что «страшным секретом» овражных гномов лучше не интересоваться и он заколебался, поглядывая на высокий дощатый забор, что виднелся в зарослях: до дыры, выломанной при помощи «чародейских заклинаний» было рукой подать. Однако, любопытство взяло верх. – Ладно, – проговорил Дарин. – Выкладывайте свою историю. Только побыстрей. Гном, кивнул, по-прежнему крепко прижимая к себе шляпу, украшенную морковкой, открыл рот и… – Погоди, погоди! – остановил его парень. – Тебя как зовут-то? – Меня зовут Дюф, да, – с непонятной гордостью поведал гном. – Овражникам редко дают имена, но мне дали, да. Я умен! Среди нашего народа считаюсь мудрецом, да. – Ах, вот как… – Они все были без имен, – Дюф повел рукой в сторону соплеменников. – Ведь имя нужно заслужить. И они заслужили да! Овражные гномы приосанились. – Вот это Бюф, это Пюф, это… – Хватит, хватит! – поспешно остановил овражника Дарин, чувствуя, как голова у него пошла кругом. – На этом остановимся, пожалуй. Все равно вы все на одно лицо, я и различить-то вас не могу… Он окинул взглядом перепачканные физиономии гномов. – Слушай, Дюф… или как там тебя… давай, переходи к делу. Время – деньги, как у нас говорится! Дюф кивнул. – Мы, мастер Дарин, пришли в Лутаку недавно. Пришли и сразу обратились за помощью к здешним овражным гномам, да. Рассказали им все. Они долго думали, размышляли да. Держали совет! Потом рассказали нам о тебе. – Обо мне?! – удивился тот. – Откуда они меня знают? – Знают, мастер Дарин, знают, да! О, овражные гномы многое видят, многое знают, – сказал он важно. – А вот овражных гномов никто не видит, никто не замечает. – Ясно, ага. И что же они про меня знают? – Все, мастер Дарин. Они давно к вам приглядываются. Они говорят – вы не такой, как все. Они говорят, вы никогда не швыряли камнями в овражных гномов, не науськивали на них собак, не били шутки ради. – Гм… – Мы не держим зла на людей за это, да, – поспешил заверить Дюф. Остальные гномы согласно кивнули. – Так уж заведено в мире: никто не любит гномов-мусорщиков, все их презирают. Даже наши родичи гномы-рудокопы не желают с нами знаться, да. Говорят, мы не родня им! А на самом деле… Дарин понял, что если он сию минуту не остановит Дюфа, то ему придутся выслушать долгую подробную историю взаимоотношений овражных гномов и их родичей. – Дюф! Это потом расскажешь. Переходи к страшному секрету. – Про секрет, да, – кивнул тот. – Сейчас расскажем, мастер Дарин, но сначала знайте вот что: мы, овражные гномы, – он указал на остальных. – Мы не из Лутаки. Дарин вздохнул. – М-да… ну, это я уже слышал, – он хмыкнул. – Я вот тоже не из Лутаки. И что? Что в этом особенного? – Что особенного, да, – почтительно откликнулся старший гном. – А откуда же вы? Дюф мгновение помедлил. Остальные овражники перестали шептаться и уставились на него. – Мы из Волшебных земель, – гордо ответил он. – Из Волшебных земель, да. – Прекрасно, – скептически проговорил Дарин. – Это и есть ваш страшный сек… что?! Из Волшебных земель?! Гномы разом кивнули. Дарин немного подумал, рассматривая их грязные физиономии. – Врете, наверное? – недоверчиво спросил он. – Я местную географию плохо знаю, но про Волшебные земли слышал. Чародейское зеркало кое-что болтало. Говорило, что Волшебные земли где-то очень далеко отсюда: за горами, за каменистыми пустынями, за огненными пустошами. Из людей никто и никогда там не бывал, туда даже купцы не ездят! Как же вы до Лутаки-то добрались? – Добрались, мастер Дарин, добрались, да, – кивнул Дюф. Дарин с сомнением посмотрел на крошечных гномов. – Да бросьте! – протянул он. – Это невозможно. – Возможно, мастер Дарин, – твердо сказал старший гном. – Возможно, да! Парень покачал головой. – Заливаете, небось… ну, да ладно. Хотите считать, что вы из Волшебных земель – на здоровье. А в Лутаку вас зачем понесло? Овражники сгрудились в кучку и тревожно зашептались. Дюф принялся комкать шляпу и в одну минуту превратил ее в бесформенный комок. – Мы… мы следовали за своим господином, – проговорил он, оглянувшись по сторонам и понизив голос. – Это и есть наш страшный секрет, да. Никто не знает наш секреты, кроме нас. А теперь – и ты. Ты никому не скажешь? – забеспокоился он, просительно заглядывая в глаза Дарину. – Не скажу. Да что тут секретного? – он пожал плечами. – А что за господин? – Наш господин, да! – в голосе гнома слышалось благоговение. – Мы – его верные слуги. Самые верные, да. Преданные! – Угу, – промычал Дарин, снова покосившись в сторону забора. Общение с овражниками мало-помало начало утомлять, и он принялся раздумывать, как бы побыстрей закончить бесконечный разговор. – А сейчас он где? – В Лутаке, мастер Дарин. В Лутаке, да. – На Ярмарке, что ли? Гномы притихли и погрустнели. – Нет, мастер Дарин, – печально отозвался Дюф. – Наш господин не на Ярмарке. Наш господин в тюрьме. С городской площади донесся мелодичный перезвон курантов. Дарин спохватился: оказывается, он болтал с овражными гномами уже добрых полчаса! Пора и часть знать. – Вот что, ребята, – решительно сказал он. – Я немного тороплюсь, так что… где, вы говорите, ваш господин? – В тюрьме, мастер Дарин, – откликнулся Дюф, снова комкая ни в чем не повинную шляпу. – В тюрьме Морского Управления, да. Вот почему овражные гномы Лутаки посоветовали нам найти тебя! Дарин про себя отпустил в адрес овражных гномов Лутаки парочку крепких “волшебных” заклинаний. – За что ж он туда попал?! Гномы замялись. – Мы должны всюду за ним следовать, да, – растерянно пролепетал Дюф, расправляя шляпу и тут же скатывая ее в трубочку. – Мы его преданные слуги. А наш господин… Дарин нетерпеливо мотнул головой, отбрасывая упавшие на глаза волосы. – Ну, так следуйте, в чем дело-то? – с досадой сказал он. – Я тут при чем? Вы что, в тюрьму за своим господином хотите, что ли? При этом простом вопросе гномы пришли в сильнейшее беспокойство и затеяли разговор на своем языке: ни дать, ни взять, стайка воробьев расшумелась на кусте. Дарин нетерпеливо ждал. – Мастер Дарин, – взволнованно произнес Дюф, безжалостно ощипывая со шляпы пучки моркови. – Наши родичи из Лутаки, когда узнали, что господин в тюрьме, долго думали и совещались, да. А потом сказали найти тебя. Попросить, чтобы ты помог выручить нашего господина из тюрьмы. Дарин вытаращил глаза. – Что-о-о-о?! – Они сказали, что ты – можешь, да. – Вы что, с ума сошли, что ли?! – Потому что, если нашего господина не вызволить из тюрьмы прямо сегодня, завтра в полдень корабль увезет его на остров, на бирюзовые рудники! Овражники Лутаки разузнали это, да. Но если это произойдет, то тогда все пропало! – Что пропало-то? – Все, пропало, все, да, – в отчаянии воскликнул Дюф. Остальные гномы встревоженно загалдели. Дарин махнул на них рукой. – Тихо! – прикрикнул он. Овражники испуганно примолкли. – Ну, вот что, – сказал Дарин Дюфу. – Не знаю, что вам наплели овражники Лутаки, но, по-моему, у них с головой не все в порядке. Я кто, по-вашему? Глава Морского Управления, что ли?! Начальник тюрьмы?! С чего вы решили, будто я могу вот так запросто взять и освободить человека? И не кого-то там, а арестанта, приговоренного к бирюзовым рудникам?! Гномы согласно закивали. – Мы решили, да. Взять и освободить. Дарин набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. – Вы что, смеетесь надо мной? – сдержанно поинтересовался он, но тут же вспомнил, что чувство юмора у овражников отсутствовало, а стало быть, и шутить они не умели – простодушные гномы воспринимали все буквально. – Что он натворил, ваш господин? На бирюзовые рудники отправляют только убийц, значит, он пришил кого-то? Овражные гномы озадаченно переглянулись. – Пришил? – Убил! Прикончил! Уничтожил! Дюф решительным движением расправил шляпу. – Наш господин никого не мог пришить, да, – твердо сказал он. – Он – не портной, он… – Блин, чтоб вас… а в тюрьме он как оказался?! Гномы пошушукались и умолкли, глядя на Дарина во все глаза. – Так получилось, – печально сообщил Дюф. – Мы не знаем! – Вот как? Наверное, пирожок на Ярмарке украл? Дюф с размаху нахлобучил на голову бесформенную шляпу. – Наш господин не крал пирожки, да! – с негодованием отверг он обвинение. Дарин вытер со лба пот. – Нет, это еще круче, чем с отхи разговаривать, у тех хоть иногда проблески мыслей бывают, – пробормотал он. – Знаете что… – Мастер Дарин, – тревожным голосом перебил его Дюф. – Корабль отойдет завтра в полдень, да. После этого нам никогда не вызволить нашего господина. На бирюзовые рудники никто не может пробраться. Там нет овражников, да. Наш господин погибнет. И тогда… – Что? – Мы не можем, сказать, да, – закручинились гномы. – Пока господин не разрешит нам говорить, мы должны молчать! Иначе… Он замолчал. Дарину отчаянно захотелось хорошенько встряхнуть Дюфа, так, как это обычно делал с овражниками Тохта. Кобольд утверждал, что после небольшой встряски, гномы соображают гораздо быстрей. – Но я-то чем могу помочь? Может, вам сходить к господину Гораму? Он… – Никто не будет слушать нас. Никто не будет слушать овражных гномов, да, – повесив голову, ответил Дюф. – Но тебя послушают, да! Перед такой наивной верой в свою значимость, Дарин только руками развел. – Ошибаетесь, ребята. С какой стати? Я обычный человек, мелкая сошка… а неприятностей у меня и своих хватает… Он вспомнил о повелителе ламий, о таинственном амулете, о Кёртесе, который как-то подозрительно легко отказался от мысли заполучить редкий артефакт и заторопился. – Господину вашему не поможешь. Ясно? И я никак не могу вам помочь! Понятно? Он посмотрел на гномов. Гномы, не отрываясь, смотрели на него. Дюф снова стащил с головы шляпу и принялся ее комкать. – Мастер Дарин… – Блин, – пробормотал тот, торопясь как можно скорее закончить неприятный разговор. – Как бы вам это втолковать-то? Ладно, объясняю еще раз… эй, Дюф! Гном сделал шаг вперед. – Слушай меня внимательно, – раздельно и четко проговорил Дарин, глядя на него сверху вниз. – Не знаю, что вам про меня здешние овражники не наболтали. Но я вашего господина из тюрьмы освободить не могу. Невозможно это! Теперь понятно? Гномы одновременно кивнули. – Наконец-то… ну, тогда – пока, – устало буркнул Дарин. – Тьфу ты, блин… желаю процветания, – поправился он и, не оглядываясь, пошел к забору. Через пять минут Дарин уже шагал по переулку Монахинь-девственниц: отсюда рукой подать было до Привратной площади а оттуда – и до дома с синими ставнями недалеко. – Вот ведь блинский фиг, а? – сердито бормотал он на ходу. – То повелитель ламий, то раб, так его перетак, то эти идиоты ушастые со своим господином! Сборище городских сумасшедших! Он с силой пнул камешек, подвернувшийся под ноги. Камешек отлетел и запрыгал вниз по ступенькам узкой улицы, которая была вымощена каменными плитами, отполированными за века сотнями подошв. Дарин проследил за ним взглядом – до того момента, пока камень не зарылся в пыль на обочине. – Овражники Лутаки им, видите ли, рассказали! Пользуюсь небывалой популярностью среди гномов-мусорщиков – это что-нибудь да значит! Автографы скоро раздавать буду… да чего там, раздавать? Продавать буду, лавочку открою. Хоть деньги заведутся… жаль, только, эти чучела овражные ни читать, ни писать не умеют. Накрылась моя лавочка… Он вспомнил гномов, якобы пришедших из Волшебных земель за своим таинственным господином и выругался. – Помощь им, видите ли, нужна! Господина еще какого-то приплели… в тюрьму его, видите ли, посадили… тоже мне, узник замка Иф! Да врут, небось, все! И про Волшебные земли и про… хотя, все говорят, что врать овражники не умеют, у них для этого мозгов маловато… Он добавил несколько подходящих случаю непечатных выражений, почерпнутых из бесед с говорящими рыбами, свернул за угол и остановился. Шедшие навстречу монашки в длинных синих балахонах, обошли его по обочине и заторопились дальше, оглядываясь на парня, неподвижно стоявшего посреди дороги. – Чтоб они все провалились! – громко и с выражением сказал Дарин. – И овражники, и их господин, и… и… Он посмотрел на видневшуюся в конце улицы Привратную площадь, на высокое ясное небо, вздохнул и повернул обратно. Овражные гномы по-прежнему стояли на поляне за кустами и, понурившись, смотрели печальными глазами на Дюфа. Старший гном беспокойно терзал свою шляпу и без того уже напоминавшую воронье гнездо. Завидев Дарина, Дюф бросился ему навстречу. – Вот что, – сказал парень, приблизившись. – Я вашего господина освободить не могу, об этом даже и не говорите. Но могу попробовать узнать, что к чему. За что его, собственно говоря, замели. Хотите? – Замели? Дарин поднял глаза на небо и медленно досчитал до десяти и обратно. – Узнаю, за что его в кутузку посадили. Понятно? – Мы хотим, да, – с готовностью согласился Дюф, выдергивая из шляпы пучки соломы. – А еще мы хотим, что ты, мастер Дарин освободил нашего… – Опять?! Невозможно это, ясно? И думать забудьте! Тоже мне, нашли освободителя… как его зовут, вашего господина? – Кехелус, – вразнобой ответили гномы. – Кехелус, – повторил Дарин и обреченно вздохнул. – Ладно… пойду в Морское управление. Ждите здесь. … Отыскать секретаря Барклюню в лабиринте просторных гулких коридоров Морского Управления всегда было не так-то просто. Сначала Дарин осторожно заглянул в небольшую комнатку возле кабинета господина Горама – если Барклюня не бродил по Управлению, сопровождая начальство, то обычно сидел на своем месте за столом и возился с бумагами или беседовал с посетителями. Но приятеля в комнате не оказалось и Дарин, вздохнув, отправился на дальнейшие поиски. – Чтоб вы провалились, – недовольно бормотал он, вспоминая гномов-овражников, поджидающих его в парке. – За своим господином они следуют, ага… ну, и следовали бы, я-то тут при чем? Он свернул в один коридор, в другой – Барклюни не было видно. – Из Волшебных земель они явились… вот ведь врут как! Врут, гм… Дарин хмыкнул – тут что-то не складывалось: всем было известно, что овражные гномы не умели врать. Но ведь не могли они и впрямь явиться в Лутаку из Волшебных земель! – А почему? – сам себя спросил Дарин и сам же себе ответил: – Потому что этого не может быть, вот почему. Он дошел до центральной лестницы и огляделся. Внизу, в просторном холле сновали служащие Управления, у окошечка с табличкой «Касса» толпились озабоченные и замотанные помощники купцов, а возле мраморной статуи короля Бутфарпа тринадцатого стоял, облокотившись на метлу, старший уборщик Пиффа и беседовал с одним из привидений, обитающем в особняке. Дарин прошел по коридору дальше, попутно заглядывая во все двери, потом заметил на стене горгулью номер восемь и направился к ней. – Приветствую, – сказал он. – Слушай, ты не видела… – …нового завхоза? Видела, – голос у горгульи был очень недовольный. – Он в северном крыле, в канцелярии, мебель по описи принимает. Крючкотвор… запретил мне навещать родственников, когда я хочу! «Подай, говорит, мне прошение за три дня вперед, я, говорит, подумаю, и в случае положительного решения, наложу резолюцию». А?! Каково?! Так и выразился: «В случае положительного решения»! Восемьсот лет на свете живу, такого не слыхала! Чуть не окаменела от возмущения! – Да нет, я не его ищу, а Барклюню. Не знаешь, куда он подевался? Горгулья повела крылом. – Бюрократ… «Ты, говорит, наше имущество, во все реестры внесена и негоже, когда тебя на месте нет»! Имущество… небось, у самого-то ни одного родственника нет… подам на него жалобу господину Гораму… Барклюня? Да вон же он идет! Дарин обернулся: нагруженный бумагами секретарь бойко взбегал по ступеням, но на самом верху лестницы споткнулся, взмахнул руками, роняя документы, и ухватился за пробегавшего мимо гоблина-писаря с папкой под мышкой. Гоблин возмущенно фыркнул, чудом удержавшись на краю ступеньки, Барклюня с извинениями отскочил и принялся собирать разлетевшиеся документы. – Браклюня! – заорал Дарин. – Или сюда, дело у меня к тебе есть! Секретарь приблизился, на ходу складывая бумаги. – Вообрази себе, – начал он, нервно оглядываясь по сторонам. – Что со мной сегодня приключилось. Наш новый завхоз, карлик Куз, тот, что принимает дела у … – Погоди, Барклюня, не надо пока про карлика. Я тебе один вопросик задать хотел. – Что за вопросик? – Ты же важная шишка, секретарь самого господина Горама! А господин Горам – человек с большими полномочиями. Так? – С огромными, – благоговейно закатив глаза, согласился секретарь. – Но ты же не дослушал, что со мной произошло. И вот иду я спокойно по… – Да погоди ты, – снова перебил его Дарин. – А Морская тюрьма тоже в его полномочия входит? – Конечно! Но слушай, что я тебе говорю… – Барлюня, да наплюй ты на нового завхоза! Он уже всех достал, даже горгульи – и те слышать о нем не могут! Ты лучше скажи, список тех, кто приговорен к отправке на бирюзовые рудники, в нашем Управлении писали? Он готов? А кто его писал? – Список за номером две тысячи восемьсот пятнадцать? – тут же припомнил Барклюня. – Готов, конечно. Я его лично и составлял вчера вечером. Такие вещи впопыхах не пишутся, тут обстоятельно надо: имя каждого арестанта, особые приметы, за что осужден. До полуночи засиделся! Я, знаешь, люблю иной раз вечерком задержаться, поработать всласть. Тихо и не мешает никто, господин Горам уже домой уходят, а я… – Отлично, Барклюня! А теперь скажи, не было ли там человека по имени Кехелус? Секретарь задумался. – Кехелус, Кехелус… имя какое-то знакомое… Он пощелкал пальцами. – Вертится что-то такое в голове, а вспомнить не могу! – Ты это пока не вспоминай, ты другое вспомни. Был он в списке или нет? – Этого мне вспоминать не нужно, с – достоинством ответил Барклюня. – Во всем, что касается работы, память у меня выдающаяся. Это и господин Горам признают! Дарин собрал в кулак все свое терпение. – Барклюня, – медленно произнес он. – Был в списке человек по имени Кехелус? Мне интересно, за что он осужден. – Кехелус, Кехелус… – озабоченным голосом бормотал секретарь. – Слышал я где-то это имя, слышал, но где? Нет, не было его в списках. – Точно? Барклюня слегка обиделся. – Говорю же, во всем, что касается работы память у меня феноменальная! – Знаю, знаю. Хорошо… Дарин задумался на мгновение, глядя на лестницу и первый этаж, где толпился народ. – Гм, странно. Как же его в списках может не быть, когда он уже в тюрьме? – Что ж странного? Наверное, в список внести не успели – вот и все, – пояснил Барклюня. – Окончательный-то вариант уже на корабле составляется, утрясается, то да се… Бирюзовыми рудниками горные тролли заведуют, а они бюрократы страшные, к каждой запятой придираются! Вот и приходится списки по десять раз переписывать. Но ты послушай, что со мной сегодня произошло! Вообрази себе, иду я… Дарин подумал еще немного. – Слушай, Барклюня, я тут в такую глупую историю вляпался, – признался он. – Пообещал, блин, кое-кому узнать, за что этот самый Кехелус в тюрьму загремел. А раз в списке его нет, как узнать-то? Может, ты знаешь? Или это секрет? Барклюня пожал плечами. – Какой секрет? Убийцы, воры, разбойники да насильники – вот кого туда отправляют. Дарин кивнул. – Публика серьезная. – Куда уж серьезней, – согласился Барклюня. – Потому их на бирюзовые рудники и увозят, оттуда, с острова, возврата нет. Некоторым арестантам, знаешь, выбор предлагают: или виселица или рудники. – И что? Барклюня снова пожал плечами. – Выбирают виселицу… – многозначительно сказал он. – Понятно. Значит, этот Кехулус – опасный преступник, рецидивист, скорее всего. Бандит, угроза обществу! Так я и думал. Вот и передам кое-кому… – Кехелус, Кехелус, – снова забормотал Барклюня, подняв глаза к потолку. – Вот ведь, крутится в голове, а вспомнить не могу! Кажется, что-то с магией связано? Дарин посмотрел на приятеля и улыбнулся. – Забыл я совсем, Барклюня, а ведь ты и сам маг? Секретарь печально вздохнул. – Какой я маг… Меня господин Схипхол собственноручно из Гильдии выгнали, когда я еще учеником был. Теорию-то я хорошо сдал, все тексты – наизусть, заклинания – назубок, а вот как до практики дошло… – он загрустил еще сильнее. – Главный корпус едва не спалил, потом еще наводнение нечаянно устроил. Ну, после такого господин Схипхол меня в свой кабинет вызвали и сказали, чтоб в Магический квартал я и носа не казал! С тех пор магией заниматься опасаюсь – вдруг и, правда, Лутаку с лица земли смету? Так, разве что, по мелочам… Дарин изо всех сил старался сдержаться, но не выдержал и захохотал. Барклюня не обиделся. – Все смеются, – заметил он. – Да я и сам знаю, что магия не для меня. Придется мне, видно, до скончания жизни в секретарях ходить! А не помешало бы какое-нибудь заклинаньице придумать, чтоб неудачи отгонять. Вообрази себе, вчера – иду себе спокойно по лестнице, вдруг… – Ужасный случай, – согласился Дарин, не дослушав. – Ладно. Пойду я домой, есть хочу, как волк! А этим ушастым передам… так и так, мол, ничего толком узнать не смог. В конце концов, не могу же я в тюрьму заявиться и спросить? Кто мне скажет? – С тобой и говорить не будут, ты же частное лицо, – подтвердил секретарь. – Там госпожа Нумора списками заведует, она из гоблинов. Строгая! Сразу тебя прогонит! – Это хорошо, – с облегчением сказал Дарин. – На нет, как говорится, и суда нет! В самом деле, как я Морскую тюрьму проникну? Штурмом, что ли возьму? Ладно, Барклюня, пока! Желаю процвета… Секретарь поспешно ухватил его за рукав. – Погоди, погоди, куда же ты? Я ж тебе не рассказал, что со мной приключилось! – Да некогда мне, я… – Я быстренько расскажу! Ну, хочешь, вместе в тюрьму сходим? Она же рядом! Вот и узнаем все про этого… как его? Кехелуса. У меня сейчас все равно часик-другой свободный. Господин Горам в Торговую гильдию уехать изволили, праздничный обед там, в честь Ярмарки. А по пути я тебе расскажу, что со мной сегодня приключилось. А? И он с надеждой уставился на Дарина. Тот вздохнул: плестись в Морскую тюрьму ему не хотелось совершенно, выслушивать рассказ о злоключениях приятеля – тем более. Но отказывать Барклюне было неудобно: друзей у секретаря в Управлении водилось немного, и пожаловаться на жизнь ему было, в общем-то, некому. Дарин еще раз помянул про себя нехорошим словом овражных гномов, втянувших его в какую-то глупую историю, и нехотя промямлил: – Ну, ладно, ага. Ну, пойдем тогда, что ли… только быстро: одна нога здесь, а другой – и след простыл! … Морская тюрьма располагалась на берегу, за складами: квадратное одноэтажное здание, сложенное из серого песчаника, окруженное высокой каменной стеной. Возле наглухо запертых ворот, прогуливались два стражника. Так как время было обеденное, разговор их вертелся вокруг еды. – Когда уже смена придет, вот-вот с голоду подохну, – бурчал один из них. – Хочу большой кусок мяса, на вертеле зажаренный! Пойдем-ка в «Голову дракона», а? Сегодня там баранина в красном вине, я еще утром завернул, чтоб узнать, что у них к обеду будет. С бобами, с репой! – Нет, приятель, – возражал другой. – Лучше пойдем в «Эльф и гоблин»! Знаешь, как там готовят фаршированных цыплят? Нет? Тогда слушай. Сперва берут жирненького цыпленочка… для вертела или духовки, это уж как ты пожелаешь, – в голосе его послышались мечтательные нотки. – Потом режут зелень, свежую ароматную зелень, вареные яйца, добавляют жир, приправами и специи… лучку… Он проглотил слюнки и продолжил: – Всем этим добром набивают курочку… потом – со всех сторон ее обжаривают, и когда она делается такая румяненькая, ее берут и… Дарин почувствовал, что в животе у него громко заурчало. Ему вдруг подумалось, как здорово было бы сидеть сейчас в «Эльфе и гоблине», в компании жареной курочки или на худой конец, в «Голове дракона» перед аппетитным куском горячего мяса. А вместо этого пришлось таскаться с Барклюней по морскому берегу, выслушивая обстоятельное повествование о бедах и напастях, которые ежедневно валились на его голову. Дарин уже почти решил повернуть обратно, но тут Барклюня прервал рассказ и решительно направился к стражникам. – Приветствую, почтеннейшие. Госпожа Нумора на месте? – На месте, – отозвался первый стражник, неохотно прерывая беседу: теперь речь шла об оленине, которую в «Эльфе и гоблине» подавали с можжевеловым соусом. – А вы кто такие будете? Как доложить? Он повернулся, древком копья чувствительно стукнул по голове Дарина, тот отскочил, натолкнулся на второго стражника и едва не сбил его с ног. – Проклятье! – рявкнул тот, сердито уставившись на незваных гостей. – Чтоб мне драконида увидеть – вы, верно, господин Барклюня?! Секретарь Морского Управления? Барклюня захлопал глазами. – Вы меня знаете? Стражники переглянулись. – Наслышаны, – сдержанно отозвался один. – Очень даже наслышаны. Приветствуем, господин секретарь, желаем процветания! Вы, господин Барклюня, не обижайтесь, но мы с товарищем вот тут в сторонке постоим, чтоб не приключилось чего, потому, как вы – человек особенный… гм… а уж вы извольте сами, собственноручно постучать вон в то окошечко и спросите госпожу Нумору! Барклюня и Дарин переглянулись и направились к наглухо закрытому окошечку в стене. – Барклюня, – вполголоса сказал Дарин, потирая ушибленную голову. – Тебя знает вся Лутака, даже необразованные стражники Морской тюрьмы! Это слава, понимаешь? Самая настоящая слава! Секретарь зарделся. – Да, но какая? – отозвался он немного сконфуженно. – Если бы они знали меня как могущественного мага или великого воина, который победил зло и спас мир… но, признаться, все равно приятно! Все-таки известность. А вот когда я в Гильдии магов учился и пожар устроил, так у меня еще большая известность была! Прямо на улицах узнавали! – секретарь смущенно улыбнулся. – Так и говорили: «Вот он, идет, этот поджигатель»! Не скрою, лестно было… – Вот я о чем и говорю! Барклюня приблизился к окошку и деликатно постучал согнутым пальцем в деревянный ставень. – Госпожа Нумора! Госпожа Нумора! Ставни распахнулись, на приятелей глянули узкие черные глаза гоблинши. – Приветствую и желаю процветания, – проговорила она, по очереди оглядывая молодых людей. – Внимательно вас слушаю. – Приветствую вас, госпожа Нумора, – заторопился Барклюня. – Я, вообразите себе, по поводу списка осужденных, отправленных вам сегодня утром. Гоблинша наморщила лоб, припоминая. – Утром? А, список тех, кого отправляют на рудники? Или приказ по поводу ремонта нашей тюрьмы? Тоже сегодня утром из Морского Управления получен. Видя, что дело затягивается, Дарин решил помочь приятелю. – Список, список! Видите ли, госпожа Нумора, в списке не было одного человека. Его позже внесли, видимо. И мы всего лишь хотим узнать, за какое прегрешение этот несчастный… Госпожа Нумора подняла редкие брови. – Несчастный? – проскрипела она. – На бирюзовые рудники попадают убийцы, воры, разбойники. Но, поскольку, каждый из них может раскаяться и встать на путь исправления, наш долг – отправить туда как можно больше преступников: исключительно, для их же пользы. Конечно, не все идет гладко… вот, совсем недавно получили письмо от тамошнего начальника, горного тролля, – госпожа Нумора пошуршала бумажками. – Пишет, что дела у них идут хорошо, только вот почти все присланные арестанты уже скончались. – Скончались?! – переспросил Дарин. – Почему? Гоблинша глянула на него черным глазом. – Суровый климат, – изрекла она. – Думаю, в этом причина. А что же еще? Условия там замечательные: работа, морской воздух, хорошее питание, всегда свежее мясо – в рудниках полным-полно крыс – гуманное и мягкое обращение персонала. Горные тролли славятся кротким покладистым характером, терпением и добросердечием. Мягко и ненавязчиво возвращают преступников на путь исправления – истинные таланты в области педагогики! А как они огорчаются, когда кто-нибудь из осужденных пытается бежать! – госпожа Нумора сокрушенно покачала головой. – Собственно говоря, ведь и бежать-то оттуда некуда, кругом море, а вот, поди ж ты! Тролли считают это черной неблагодарностью – ведь они создают осужденным все условия – однако же, не обижаются, а проводят с арестантами долгие задушевные беседы, стараются выяснить, что именно им не нравится на острове. Барклюня поежился. – Но вы говорите, все заключенные умерли? – еще раз уточнил Дарин, невольно представляя себе встречу горных троллей-педагогов и арестантов, «вставших на путь исправления». – Умерли, но знали бы вы, как сокрушались по этому поводу тролли! Говорят, привязались к этим заблудшим душам, как к собственным детям! Просили прислать еще, да побольше. Что ж, корабль, забитый под завязку ворами, убийцами и насильниками, уже стоит в бухте. Скоро тролли возьмутся за их перевоспитание со всем пылом и рвением. Такие уж они увлекающиеся натуры: ничего не делают вполсилы! Гоблинша закончила речь, сложила руки на груди и глянула на Дарина. – Что-нибудь еще? – вежливо поинтересовалась она. – Да, – отважно промолвил Барклюня. – В окончательном списке есть человек по имени… Он запнулся и оглянулся на Дарина. – Кехелус, – подсказал тот. – Кехелус, да. Хотим узнать, за что он осужден. Госпожа Нумора задумалась. – Собственно говоря, мы такие данные не имеем право разглашать кому попало… Дарин понял, что если сейчас не вмешается, придется им уйти несолоно хлебавши. – Кому попало? – громко поразился он. – Со мной, как видите, лицо облеченное небывалой властью, личный секретарь господина Горама, а не кто попало! Барклюня, услыхав про «небывалую власть», гордо выпрямился и взглянул на гоблиншу орлом. Услышав имя главы Управления, она тут же пошла на попятный. – Ах, так это господин Горам просил узнать? Что ж вы сразу не сказали? – Не совсе… – начал было честный Браклюня, но Дарин перебил. – Да, – твердо сказал он. – Именно что господин Горам. – Извольте минутку подождать, – сказала гоблинша и захлопнула окошко. Приятели остались стоять на берегу. Стражники, что прогуливались возле ворот, возобновили беседу и до слуха Дарина доносились упоительные слова: «зажарить», «подрумянить», «полить соусом». Он проглотил слюнки. – Знаешь, Барклюня, – Дарин посмотрел на закрытое окно. – Я иногда, блин, сам себе удивляюсь! Характер у меня дурацкий какой-то. Иной раз, не успеешь оглянуться, как – бац! И уже ввязался во что-то. Вот и сейчас – зачем мне это надо? Что мне за дело до какого-то Кехелуса? А вот поперся узнавать, только потому, что овражных гномов, этих дураков ушастых, жалко стало. Смех, да и только, – он пожал плечами. Барклюня, вытряхивая из сандалий песок, согласно кивнул. – Понимаю. Мне господин Горам тоже говорили неоднократно, что, как секретарь – я выше всяких похвал, только, говорит, хладнокровнее быть надо и к пустякам разным спокойней относиться! Господину-то Гораму хорошо так говорить, они из снежных великанов происходят, а у них кровь не холодная даже, а вовсе ледяная, а я… – Короче, вот что, – не слушая его, продолжал Дарин. – Сейчас госпожа Нумора скажет нам, за что этого чувака замели, и я иду домой. Я с голода помираю, а вместо того, чтоб поесть, по тюрьмам хожу да выясняю, за что посадили совершенно неизвестного мне человека! Делать мне больше нечего… раз приговорили к рудникам, значит, было за что! Просто так ведь не посадят? Кстати, почему его именно в Морскую тюрьму привезли, а не в городскую? Секретарь пожал плечами. – Наверное, его в Морском квартале задержали. А я тебе вот что рассказать-то хотел! – он оживился. – Вообрази себе, вчера вечером сижу я у себя в кабинете. Господин Горам уже домой уйти изволили, а я задержался. Вдруг является Пиффа, наш старший уборщик… у него дурацкая привычка есть: он в кабинеты на втором этаже, где ему убираться предстоит, на метле через окно влетает… говорит, не любит по лестницам подниматься. А я, знаешь, как-то забыл про это. И вот, сижу я себе, составляю приказ и вдруг… Окошечко со стуком распахнулась, показалась круглая физиономия старшего тюремщика, крепкого человека средних лет, бритого наголо. Он уставился на Барклюню и губы его растянулись в подобии улыбки. – Господин секретарь, приветствую вас и желаю всяческого процветания! Дарин ни приветствия, ни даже взгляда не удостоился. – Как здоровье господина Горама? – озабоченно спросил старший тюремщик. – Не приключилось ли с ним, упаси небо, какой хвори? – Приветствую вас, Мунгар, – сдержанно ответил Барклюня. – Господин Горам здоров, благодарю. – А вы? – по-прежнему обеспокоенно допытывался тюремщик. – Сами-то как? Как самочувствие? Здоровы, крепки, ни на что не жалуетесь? Аппетит в норме? Спите хорошо? – Здоров, благодарю. Я к вам вот по какому… На круглом мясистом лице старшего тюремщика выразилось небывалое облегчение. – Здоровы? Слава небесам! Здоровье – самое главное, – назидательно проговорил он. – Но ведь не все это понимают! А здоровье – это все! Вот я, к примеру, очень пекусь о своем самочувствии. Да, да! Я и арестантам нашим внушаю без устали, постоянно твержу: «Берегите здоровье! Берегите! Оно вам еще пригодится»! Сами понимаете, господин Барклюня, ведь сроки у наших заключенных немалые – двадцать, тридцать лет каторги… ну, конечно, работа на свежем воздухе укрепляет организм, но… Тут Барклюня ухитрился его перебить. – Послушайте, Мунгар, – сказал он. – Я к вам вот по какому поводу. Мне нужны сведения по поводу одного арестанта. Его в общем списке нет, но… – Благоволите минутку обождать, – проговорил Мунгар. – Я, господин секретарь, к вам сейчас выйду. Он исчез. Барклюня и Дарин переглянулись, потом секретарь пожал плечами. Заскрипела тяжелая дверь и появился старший тюремщик. Завидев его, стражники подтянулись и замерли, точно изваяния. Мунгар сцепил руки на обширном животе и покрутил большими пальцами. – О каком арестанте идет речь, господин секретарь? – мягко осведомился он. – О человеке по имени Кехелус, – поспешно сказал Дарин. С минуту Мунгар сверлил его маленькими глазками, потом добродушно улыбнулся. По спине Дарина поползли мурашки. – Н-да, помню, как же. Поступил к нам недавно, поздно вечером. Наши стражники задержали его на месте преступления: он и его сообщники зверски убили почтенного торговца свечами и благовониями, господина Киферса. Зарезали. Такая неприятность… – Мунгар сокрушенно покачал головой. – Но доблестные стражники подоспели вовремя и взяли всех буквально на месте преступления: Кехелуса и троих его сообщников. Я ответил на ваш вопрос? – Мунгар снова посмотрел на Дарина. Тот кивнул. Ему очень хотелось поскорей убраться подальше от улыбчивого тюремщика. – Убийца, – безмятежным голосом продолжал Мунгар. – К тому же, уверен, совсем не следит за своим здоровьем! Нервы не в порядке, – доверительно сообщил он. – Стражники, как и полагается, спросили у него документы, документов не оказалось, а когда они попытались выяснить, как же он попал в Лутаку, этот Кехелус впал в такое бешенство, что трое стражников еле-еле с ним справились. – Но справились? – опасливо уточнил Барклюня. Старший тюремщик кивнул. – Пришлось его связать, но одному из стражников он все же успел сломать нос. Нанес ущерб здоровью, так сказать… – Мунгар глубоко вздохнул. – А ведь его ни за какие деньги не купишь. Да и в тюрьме новый заключенный вел себя буйно… а у нас в остроге народ спокойный, тихий, шума не любит. Зачем шуметь, когда можно тихо-мирно посидеть, коротая время за приятной беседой? А Кехелус, не успели его в камеру поместить, сразу же новую драку затеял и такой дебош учинил, что еле-еле мы убедили его не нервничать. Признаюсь, больших трудов нам это стоило. – Благодарим вас, – как можно вежливей произнес Дарин. – Вы нам, как говорится, очень помогли. Пойдем, Барклюня. Тот двинулся было за Дарином, но вдруг остановился. – И все четверо задержанных доставлены сюда? В Морскую тюрьму? В глазках Мунгара мелькнула тень, однако голос старшего тюремщика по-прежнему был спокоен. – Наша тюрьма переполнена, – с сожалением сообщил он. – Так что трое убийц были отправлены в городской острог. – А когда же произошло? – поинтересовался дотошный Барклюня. – Дарин, ты, кажется говорил, что этого человека задержали вчера? Если так, то по закону о «Трех днях» его должны были… Старший тюремщик бросил на Дарина короткий взгляд. – Право, жестокость убийц просто не укладывается в голове, – как бы не слыша секретаря, продолжал Мунгар, все быстрее вращая большие пальцы один вокруг другого. – Лишить жизни такого почтенного человека! Господин Киферс всю свою жизнь мирно занимался торговлей – и вдруг! Такая ужасная смерть. А ведь у него были дети, совсем малютки! Два сына… как они теперь – без отца? Тюремщик глубоко вздохнул и живот его заколыхался. – Если я не ошибаюсь, малюткам по двадцать пять лет? – уточнил Барклюня. – Один малютка имеет свою торговлю в Морском квартале, а другой… – Какая разница? – горячо возразил старший тюремщик. – Дети остались без кормильца, стало быть, без средств к существованию! Теперь им придется вступать во взрослую жизнь, познать все тяготы сиротства! Бедняжки… они так любили отца! И он – просто души не чаял в своих малышах! – Гм, – озадаченно сказал секретарь. – А я сам видел позавчера, как почтенный господин Киферс гнался за одним из малышей с поленом в руках. Должен сказать, малютка улепетывал от любящего отца очень резво! – Он был вспыльчив, да, – признал Мунгар. – Но отходчив. И сердце у него было прямо золотое! Дарин потянул приятеля за рукав. – Барклюня, нам пора! Тот встрепенулся. – Да, пожалуй… – Желаю процветания! – благодушно напутствовал их старший тюремщик. – И, прошу, следите за своим здоровьем! Дверь за ним со стуком захлопнулась. Дарин и Барклюня двинулись прочь от тюрьмы. Стражники проводили их взглядами и снова пустились в разговор об обеде. – Слушай, Барклюня, – решительно сказал Дарин, невольно ускоряя шаг. – Пойдем куда-нибудь перекусим, а? Прямо сейчас? Мне только в парк заскочить надо, буквально на одну минутку, сказать кое-что, а потом – в «Эльф и гоблин». А то у меня от голода уже глюки начались. – Глюки? – Ну… видения всякие. То курица жареная представляется, то мяса кусок мерещится… – Странно, странно, – не слушая его, пробормотал секретарь. – До меня, вообрази себе, лишь сейчас дошло! Арестант поступил в тюрьму только вчера, а сегодня он уже на корабле. Как это так? Стало быть, Мунгар закон «О трех днях» не соблюдает?! – Что за закон? – Дело каждого арестанта тюремные стряпчие разбирают, – пояснил Барклюня. – В течение трех дней. После этого заключение выносят: отправить на рудники, в остроге оставить, штраф взыскать или помиловать. А Мунгар, стало быть, вообрази себе… – Ну, может, стряпчие поторопились на этот раз? – предположил Дарин, но приятель не согласился. – Тогда бы я эти документы видел. Я же печать на них ставлю и господину Гораму на подпись подаю! А память у меня феноменальная, это все знают! Я имена всех арестантов, что в прошлом списке были, помню. Кехелуса там не было, – он подумал. – Надо Мунгара все-таки порасспросить. Если было нарушение закона «О трех днях»… – У этого у тюремщика рожа такая – как посмотришь, так и лишних вопросов задавать не захочешь, – пробурчал Дарин. – Скользкий тип! Думаешь, он врет, скрывает что-то? – Скользкий, – согласился Барклюня. – Господин Горам его недолюбливают. На Мунгара, вообрази себе, несколько раз жалобы подавали, да он каждый раз выкручивался. И проверить толком ничего невозможно, потому как в тюрьме, выше него и начальства-то нету! А кто ж из стражников против него свидетельствовать станет? Боятся… странно, странно, – снова забормотал Барклюня. – Ладно, пойдем перекусим. А то мне в Морское Управление возвращаться надо, скоро господин Горам из Торговой гильдии приедут. Я, как в Управление вернусь, приказы по отправке на рудники еще раз просмотрю… Они прошли по берегу, вдоль которого тянулись приземистые здания складов. У входа сновали грузчики с тяжелыми мешками на спинах, прохаживались учетчики с бумагами в руках и бойкие юркие перекупщики толковали с солидными купцами. – А я вот думаю… – начал Дарин и умолк: сзади послышались оживленные голоса. Он оглянулся: их нагоняли двое и направлялись они, судя по всему, к гавани, возле которой было множество дешевых кабачков. – Тоже на обед идут, наверное… – А, это из Морской тюрьмы стражники, – рассеянно бросил секретарь, разглядев на мундирах бляхи с изображением чертополоха – знак тюремной охраны. Дарин посмотрел в сторону стражников внимательней и присвистнул. – Глянь-ка, Барклюня, – вполголоса проговорил он. – Кто это их так разукрасил? Не иначе, этот самый Кехелус постарался…. Наблюдавший за погрузкой тюков низенький и толстенький помощник купца помахал стражникам рукой. Охранники разделились: один из них заторопился к складам, а другой продолжил путь к гавани. – Ого, – не удержался и Барклюня, когда стражник приблизился. – Знатно его отделали. Приветствую, почтеннейший! – сказал он, рассматривая разукрашенную физиономию молодого рыжеволосого стражника: заплывший глаз, огромную ссадину на скуле и разбитые губы. – А мы как раз только что с Мунгаром толковали… это вчерашний арестант руку приложил? – Он самый, – угрюмо ответил стражник, еле шевеля распухшими губами. – Ну, да ничего. Отдохнет на бирюзовых рудниках, живо притихнет, – он сплюнул. – Горные тролли и не таких обламывали. – Он тебе зубы выбил, что ли? – приглядевшись, спросил Дарин. – Зубы – ерунда, – молодой стражник осторожно ощупал языком осколки зубов. – Он Джакану, племяннику господина Мунгара нос сломал! Теперь я ему не завидую, арестанту-то этому. Потому, господин Мунгар, как это узнал, рассвирепел страшно! И велел без разговоров этого самого… – Кехелуса? – подсказал Барклюня. – Гм… вот ведь слышал я уже это имя где-то, но… – Во-во. Кехелуса в Морскую тюрьму отправить. А потом, не мешкая, на корабль – и на остров, к троллям. Чтоб в следующий раз бить племянников высокопоставленных особ неповадно было. А то ишь… он, когда его в тюрьму привезли, такую драку затеял, что чуть старшего по наряду не изувечил… тогда господин Мунгар распорядился мгновенно в кандалы его заковать и в отдельную камеру до утра закрыть… Барклюня насторожился. – Так-так. А в тюрьму его когда доставили? – въедливо спросил он. – Вчера и доставили, – буркнул стражник. – Вчера?! Стало быть, стряпчие дело его не разбирали? – Да он… – начал было стражник и вдруг прикусил язык. – Некогда мне. В кабачок спешу, – пробормотал он, пряча глаза. – А то опоздаю, а господин Мунгар страх не любит, когда опаздывают! – Стой! – скомандовал Барклюня. – Господину Мунгару, я смотрю, законы Лутаки не писаны? Стражник нехотя остановился. – Ну, чего еще? Некогда мне тут со всякими… – Это – секретарь Морского Управления, господин Барклюня, – как можно внушительней проговорил Дарин. – Правая рука господина Горама, слыхал о таком? То-то. Если захочет, в порошок тебя сотрет! Барклюня грозно сдвинул светлые бровки, стараясь выглядеть как можно солидней. – Послушай, любезный, я спросить хочу… – Да не знаю я ничего, – переминаясь с ноги на ногу, пробубнил стражник. – Если господин Мунгар узнает, что я с вами болтал, он меня самого на рудники спровадит! Вы бы лучше с ним самим потолковали… – Потолкуем, – совершенно безосновательно пообещал Дарин и оглянулся по сторонам: – Давай-ка в сторону отойдем, – предложил он. – За склад. Тут нас никто не увидит. Барклюня, тащи его сюда! Секретарь подтолкнул упиравшегося стражника в спину. – Господин Барклюня, я – человек маленький! – отчаянно забормотал стражник. – Первый год, как в Морскую тюрьму на службу поступил. Стараюсь, хоть у кого спросите! Вчера, во время происшествия, все, как положено, делал. У господина Мунгара на хорошем счету! Вспомнив имя старшего тюремщика, стражник прикусил язык и умолк. Откровенно говоря, Дарин понимал его очень хорошо: имея такое начальство, он бы тоже молчал, как рыба. – Ну-ка, расскажи, что было? – приступил к допросу Барклюня. – Говори, говори! То-то мне показалось, что как про этого самого Кехелуса речь зашла, Мунгарм темнить начал? – Ничего я не зна… – Не зна?! И тут Барклюня доказал, что пять лет в секретарях у снежного великана не прошли для него даром и кое-чему научили. Голубенькие глазки его сверкнули, и он вцепился в несчастного стражника, как голодный кобольд в крысу. – Послушай, любезный, – сказал он железным голосом, которого до сих пор Дарин у своего тихого приятеля не слышал. – Или ты мне рассказываешь все, как есть или прямо сейчас я тебя к господину Ирсу отправлю. И уж он, как главный дознаватель Морского квартала, сам с тобою побеседует. Молодой стражник побледнел. – Главный дознава… – А, слыхал о нем, – продолжал неумолимый Барклюня. – Его все знают! Стражник вздохнул. – Да тут и говорить-то нечего… Рассказ молодого стражника Дарин и Барклюня выслушали молча и только изумленно переглядывались. – Вопиющее нарушение закона! – торжествующе воскликнул Барклюня: его очень радовала мысль о том, что уж сейчас старшему тюремщику не миновать больших неприятностей. – Сегодня же доложу господину Гораму! – То есть, этот… как его? Кехелус просто оказался не в том месте и не в то время? Никто не видел, что убил торговца именно он? И его замели только потому, что он случайно в потасовку затесался? – недоверчиво спросил Дарин. Стражник мотнул головой. – Кто убил, уж известно… а этому вашему Кехелусу, – он осторожно ощупал синяк на скуле. – Надо было не морды стражникам бить, а объяснить, что к чему. Его б и отпустили, после выяснения. А он буянить начал! Кричал, чтоб не смели его касаться, видать умом повредился, – стражник покачал головой. – А потом и драться начал. Тут уж стража за него всерьез взялась! А потом он, на свою беду нос племяннику Мунгара сломал. Тот и велел его к дяде в Морскую тюрьму доставить. А в тюрьме он просто взбесился! Тогда господин Мунгар и велел его в кандалы заковать, в отдельную камеру посадить и собственноручно имя в список внес, чтоб с утра на рудники отправить. Проучить хотел… Дарин покачал головой. – Слыхал, Барклюня? Стало быть, этот Кехелус – вовсе не убийца? А в рудники его – только за то, что он подрался с племянником Мунгара? – Все рассказал? – грозно спросил Барклюня. – Ну, доложу господину Гораму о таком самоуправстве, попляшете вы у него! Без суда стряпчих человека на рудники отправили! Самоуправство! А самоуправства господин Горам очень не любят! – Да я… – пробормотал несчастный стражник, багровея. – Сегодня же вечером, – снова пообещал Барклюза, – Поговорю с господином Горамом лично! Пусть распоряжение подпишут, чтоб освободить невиновного. – Не успеете, – пробурчал стражник. – Как не успеем?! – встрепенулся Дарин. – Разве отплытие не завтра в полдень? Во время Ярмарки ни один корабль из бухты не выйдет! – С прошлого месяца на рудники арестантов дозволено возить и во время Ярмарки. Корабль вот-вот с якоря снимется, – стражник тяжело вздохнул. – Ох, не жить мне теперь… – Приказ за номеров три-дробь– пять! – хлопнул себя по лбу Барклюня. – Точно! Как корабль называется? – быстро спросил Барклюняю. – «Весенний цветок». Секретарь подскочил. – Скорей в Управление! Я распоряжение возьму и печать на него поставлю, а документ завтра задним числом оформлю! И они бросились бежать. Дарин несся со всех ног, так, что только ветер у ушах свистел, но щуплый Барклюня не отставал. – Печать, – пытался выговорить он на всем ходу. – Печать в кабинете у меня! А завтра полный документ напишу! – А не нагорит тебе от Горама? – выкрикнул Дарин, перепрыгивая через кучи водорослей, выброшенных на берег приливом. – Не нагорит за самоуправство? – Это не само… мы ж невинного человека от рудников спасаем! – секретарь поскользнулся и чуть не растянулся. – А господин Горам любит, что бы все… чтобы все по справедливости! Человека без суда стряпчих на рудники отправить! Уже сейчас Мунгарм не отвертится! Отвечать ему придется! Дарин почувствовал, как в боку у него закололо так, что не вздохнуть. Он на мгновение остановился, отдышался и бросился дальше. Они промчались мимо кораблей в бухте, мимо перевернутых рыбацких лодок на берегу… до ворот Управления было уже рукой подать, как вдруг раздался чей-то громкий звучный голос: – Эй, эй! Дарин затормозил, озираясь. Кричала его знакомая русалка, носовая фигура корабля «Любимица морей» – Приветствую, – еле выговорил он, превозмогая боль в боку. – Желаю… уф… – Ты узнал? – нетерпеливо спросила она. – Узнал? – Что узнал? А! – спохватился Дарин. – Когда «Морской тритон» а Лутаку приходит? Блин! Забыл! Русалка сердито сдвинула брови, Дарин заторопился. – Да это не беда! Вот, смотри, кто со мной! Это секретарь Морского Управления, Барклюня! Он тебе и скажет. Барклюня, капитанские сводки помнишь? Когда в Лутаку «Морской Тритон» придет? – Через четыре дня, – откликнулся запыхавшийся секретарь. Русалка расцвела улыбкой. – Так скоро! – она порывисто вздохнула. – Жду, не дождусь! Помню, мы… Дарин понял, что разговор будет долгим. – Извини, – быстро сказал он. – Мы с Барклюней спешим страшно! Русалка умолкла и сложила руки на груди. – Куда это вы торопитесь? – недовольно спросила она. – Доброе дело делаем, – объявил Дарин. – Как тимуровцы, ага. Человека из тюрьмы освобождаем! – Что за человек? – Понятия не имею! Не видел его никогда. Знаю только, что зовут Кехелус. Ну, все, пора мне! Желаю процве… – Кехелус, Кехелус… – задумалась русалка. – Где-то я это имя уже слышала. Так сразу и не припомню… – Опоздаем! – в ужасе воскликнул Барклюня и припустил к Морскому Управлению что было духу. – Пока! – крикнул Дарин русалке и тут же поправился. – Желаю процветания! И помчался вслед за Барклюней. Приятель на всем ходу уже влетал за ворота Управления. – Кехелус, Кехелус, – бормотала русалка, глядя им вслед, и вдруг хлопнула себя по лбу. – Эй, эй! – отчаянным голосом закричала она, одновременно пытаясь вспомнить, как зовут парня: имя у него было чудное, похожее на гномское. Русалка лихорадочно порылась в памяти. – Дарин! Стой! Стой! Я вспомнила, кто такой Кехелус! Но Дарин и Барклюня ее уже не слышали. …По давней традиции все три дня Ярмарки корабли не покидали тихую бухту Лутаки, но, видно, горные тролли, эти «истинные таланты в области педагогики», так скучали без любимого дела, что для них решили сделать исключение. Дарин и Барклюня успели в последнюю минуту: «Весенний цветок» был готов к отплытию. По палубе прохаживалось несколько стражников: все, как на подбор рослые, широкоплечие. С борта корабля на берег был перекинут трап – узкая длинная доска – и два матроса готовились затащить его на борт. Дарин не раз видел, как ловко бегают по трапу моряки, но сам взбежать по шаткой доске не решился бы ни за какие коврижки. – Эй! – завопил Барклюня, размахивая бумагой. – Эй, на корабле! К борту приблизился один из стражников. Крепкий и могучий, он на полторы головы возвышался над остальными, которые тоже были отнюдь не маленького роста. На правой руке, по локоть, у стражника был намотан длинный кожаный кнут. – Чего голосишь? – хмуро поинтересовался чернобородый, холодно разглядывая взъерошенного запыхавшегося секретаря. – Приказ от господина Горама, главы Морского Управления! Живо сюда! – От господина Горама? – оплетенной рукоятью кнута стражник почесал в бороде. – За пять минут до отхода? Что за приказ? – Освободить человека по имени Кехелус! – крикнул Барклюня и, привстав на цыпочки, показал листок гербовой бумаги. – Вкралась ошибка! – поспешно объяснил Дарин. Чернобородый не обратил на него ни малейшего внимания. Он повелительным тоном бросил пару слов матросам и те, ругаясь, на чем свет стоит, сбросили трап. Один из них сбежал на берег и приблизился к Барклюне. Секретарь вручил ему бумагу. – Распоряжение, – как можно внушительней сказал Барклюня. – Вот, видишь? Личная печать господина Горама! – Вижу, – недовольно буркнул матрос, держа документ вверх ногами – команда «Весеннего цветка» явно была не сильна в грамоте. – Передам. Чернобородый стражник, получив приказ, впился глазами в бумагу. Возможно, неровные строчки, второпях нацарапанные Барклюней, и не внушали ему доверия, но в подлинности печати главы Морского Управления сомневаться не приходилось. – Кехелус? – угрюмо переспросил чернобородый. – Это еще кто? Другой стражник подсунул ему развернутый свиток. Чернобородый, сдвинув лохматые брови, просмотрел список арестантов. На лице его отразилась досада. – А, этот… – сквозь зубы пробормотал стражник. – Номер пятьдесят первый. Нашли, кого освобождать! По нему рудники плачут… Он окинул Барклюню и Дарина тяжелым взглядом. – А вы кто такие? – Мы здесь по личному распоряжению главы Морского Управления, – важно ответил Барклюня, скрестив на груди руки. – Поторопитесь. Чернобородый пробормотал что-то и нехотя кивнул головой кому-то из стражников. Дарин и Барклюня переглянулись. Вскоре послышались голоса, звон цепей и на палубе показался заключенный. Дарин во все глаза уставился на «господина» об освобождении которого так хлопотали овражные гномы – им оказался высокий человек с черными вьющимися волосами и черными же непроницаемыми глазами. На скуле арестанта красовалась свежая ссадина. Он остановился перед стражником, тот выразительно взглянул на него: видно было, что за то короткое время, что Кехелус находился на борту корабля, он успел порядком всем насолить. Стражник нехотя снял с пояса связку ключей. – Благодари богов, номер пятьдесят первый, – проговорил он, выбирая нужный ключ. – Повезло тебе. Но, клянусь, встретимся еще раз – и уж я сделаю все, чтоб доставить тебя горными троллям! Кехелус не удостоил стражника ответом. Дожидаясь, пока с него снимут кандалы, он стоял, надменно выпрямившись, и без особого интереса рассматривал берег, лодки и стоявших на песке Дарина с Барклюней. Тюремщик прицепил кольцо с ключами обратно на пояс, взял перо и неохотно вычеркнул из списков одно имя. – Свободен, – процедил он. – Убирайся отсюда! … Как ни старался Дарин отыскать на лице «господина» хоть малейшие следы радости по поводу внезапного освобождения, это ему не удалось. Кехелус держался так, словно и не сомневался, что жизненное предназначение Дарина и Барклюни состояло именно в том, чтобы в нужный момент совершить невозможное и спасти его от смерти на бирюзовых рудниках. – Приветствую, – проговорил Дарин с некоторым недоумением. – Вон в том парке вас ждут… э… гномы. Овражные гномы. Кехелус посмотрел в сторону парка. – Веди, – коротко приказал он, потирая запястья, с которых только что сняли тяжелые кандалы. Дарин заметил, что костяшки пальцев бывшего арестанта разбиты в кровь и тут же припомнил выбитые зубы молодого стражника из Морской тюрьмы. Пожав плечами, Дарин двинулся вдоль берега, оглядываясь на Барклюню, который все еще толковал о чем-то с одним из стражников «Весеннего цветка». Ему хотелось подождать приятеля, но Кехелус явно был не из тех, кто привык ждать. – Шевелись! – бросил он, глядя поверх головы парня. – Живей, смертный! – Кто?! – пораженно переспросил Дарин. – «Смертный», вот как? Ага? А знаете что? Если б не этот парень, – он кивнул в сторону Барклюни, который бодрой рысцой догонял их. – То завтра в это же время вы бы уже знакомились с троллями на рудниках! Они бы вам живо растолковали, что к чему! Подоспевший Барклюня радостно хлопнул номера пятьдесят первого по спине. Тот ответил ему взглядом василиска, способного обратить в камень все живое, но ликующий секретарь этого не заметил. – Ну, как? Рады, счастливы?! Удачно получилось, правда, Дарин? Я, вообрази себе, и не надеялся даже! Я сегодня вечерком с господином Горамом поговорю и приказ подготовлю: может, на этот раз нам Мунгара прижать удастся, ведь, как ни крути, нарушение серьезнейшее, вопиющее: несоблюдение «Закона о трех днях»! Барклюня потер руки. – А вы познакомились уже? О чем беседуете? Кстати, почтенный, очень хочу спросить! Слышал я где-то ваше имя, но… – Да вот, рассказываю кое-что о его предполагаемом месте работы, – сообщил Дарин, кивнув на Кехелуса. Между прочим, все люди, доставленные туда прошлым рейсом, погибли, ясно? – он посмотрел в черные, раскосые, как у кошки, глаза. – Если это вам, конечно, интересно. – С чего ты взял, что мне это интересно? – высокомерно осведомился бывший арестант. Дарин и Барклюня озадаченно переглянулись. Дальнейший путь прошел в полном молчании. … Овражные гномы, не смея лишний раз проникнуть на территорию Морского Управления, куда вход им был запрещен строго-насторого, поджидали Дарина, сидя за чугунной решеткой, под кустом. Завидев красочную процессию, они бросились навстречу. – Ну, все ребята, – сказал Дарин. – Вот он, получите, ага. Я вообще-то надеялся, что он хоть спасибо скажет, – Дарин покосился на молчаливого спутника. – Ну, да ладно, переживем. Надеюсь, я вас больше не увижу. Ни вас, ни вашего… господина. Он кивнул овражникам и направился к приятелю, поджидающего его возле ворот. – Слушай, Барклюня, – сказал Дарин. – Пойдем перекусим, наконец, а? Так есть хочу, что, честное слово, говорящих рыб сожрать готов! … Когда Дарин и Барклюня покинули трактир, над Лутакой уже сгущались сумерки. Погода портилась: стороны моря ползли черные грозовые тучи, где-то далеко громыхал и перекатывался гром. – Пора мне, – вздохнул Барклюня. – И так уж опоздал. Ну, да ничего. Расскажу сейчас господину Гораму всю историю, он поймет! – Рассказывай, чего там, – согласился Дарин. Он был настроен благодушно: жареная курица, съеденная напополам с Барклюней и пирог с ягодами, уплетенный в одиночку, совершенно примирили его с действительностью, и о странном арестанте он и думать забыл. На закуску Дарин выслушал рассказ Барклюни об обучении в магической школе и горел желанием узнать подробности. – А в другие существа вы превращались? – Если оборотни в роду были – почему нет? – рассудительно отвечал секретарь. – А если не было – то трудновато, конечно. На это только высшие маги способны. Учиться долго надо. – Но ведь умеешь же ты хоть что-нибудь? – Что-нибудь умею, – скромно признался Барклюня. – Но стараюсь не злоупотреблять. Так, по мелочам… если документик какой отыскать нужно, дверь без ключа открыть, если она заклинаниями не защищена, конечно…… я, вообрази себе, ключ от кабинета дома постоянно забываю! Ну, или там, свечу зажечь… – Это как? – заинтересовался Дарин. – Заклинание такое есть, простенькое совсем, отмахнулся приятель. – Произносишь его про себя, представляешь, что в пальцах, в самых кончиках энергия огненная сосредоточена и пальцем на свечку указываешь. Вот так… Он вытянул палец в сторону Дарина, тот проворно отпрянул. – Барклюня! – предостерегающе сказал он, памятуя о необыкновенной способности секретаря втягивать окружающих во всякие неприятности. – Ты в меня пальцем не тычь, не хватало еще загореться по твоей милости! – Не загоришься, – легкомысленно заверил Барклюня. – Это заклинание я в совершенстве изучил! Пока я нужных слов не произнесу, ничего не случится, вот смотри! Секретарь помахал рукой, указывая то на кусты, то на коновязь возле трактира. Дарин тревожно наблюдал за его манипуляциями. – Убедился? – Ага. Знаешь, Барклюня, ты б все-таки руками махать перестал, мало ли… – Говорю же, ничего не произойдет! Я это заклинание – в совершенстве… ладно, пора по домам! Смотри, непогода какая! Он указал на черные грозовые тучи. – Того и гляди, дождь… С кончиков пальцев Барклюни вдруг сорвались огненные стрелы и ударили в темное небо. Над головами приятелей что-то вспыхнуло, рассыпалось снопом искр и хлопья пепла, вместе с обгоревшими перьями медленно закружились в воздухе. – Посыльная птица… – бледнея, пролепетал Барклюня. – Я испепелил посыльную птицу… Опешивший от увиденного Дарин пришел в себя. – Да брось, – принялся успокаивать он приятеля, одновременно вытряхивая из-за шиворота перья. – Думаешь, она важное донесение несла? Так, наверное, ерунду какую-нибудь! Что-то твердое и круглое, похожий на небольшой камень или орех, стукнуло Дарина по голове, упало на землю и подкатилось к его ногам. – Что за… – начал было он, потирая ушибленное место и вдруг умолк. Внезапно очень отчетливо Дарин понял, что это такое. – Спасибо тебе, Барклюня, ага, – проговорил он, не сводя глаз с таинственного предмета. – Так, говоришь, заклинание это ты изучил до тонкостей? … В черном небе что-то грохнуло, небо от края до края распорола белая молния, и на мгновение вокруг стало светло, как днем. В белом свете молний были видны мокрые пустые улочки Лутаки, мокрые сады и дома. Дождь лил, как из ведра, колотил по крышам, и водяные потоки, журча, сбегали по водосточным желобам. Как ни торопился Дарин, добраться домой до дождя он не успел и ступил на крыльцо дома с синими ставнями, мокрый до нитки. В доме было тихо и уютно. Тохта растопил камин и теперь зажигал свечи в гостиной, поглядывая в окно, за которым бушевала непогода. Фендуляр, по своему обыкновению, устроился в кресле и смотрел на огонь в камине. Рыжее пламя будило в нем самые приятные воспоминания. – А вот, помню, когда-то славно развлекался, – мечтательным голосом проговорил он. – Была у меня по соседству усадьбишка одного знакомого… человечишка он так себе, но в усадьбе имелась мельница, такая, знаешь, чудесная мельница. Славно горела… я ее, когда в гости заезжал, спалил. Хозяин расстроился, но я тут же объяснил, что сжег случайно, а стало быть… Стукнула дверь. Фендуляр встрепенулся. – Дарин? Наконец-то! – загудел он. – Ну что, есть новостишки? Сижу тут, как филин в дупле… Дадалион пошел к кому-то из заказчиков и пропал, не иначе дождь пережидает. Видал, какая погодишка? Куда смотрит Гильдия предсказателей? Жалкие чародеишки, чем они занимаются?! Ну и ливень! – Видал, видал, – Дарин, бросая на пол мокрую насквозь куртку. Потом он скинул башмаки и, оставляя за собой влажные следы на чистом деревянном полу, прошлепал поближе к огню. – Поливает, будь здоров… Тохта вспрыгнул в кресло. – Хорошо сейчас в норе у болота, – мечтательно сказал он, вспоминая, какие прекрасные запасы припрятаны у него в дальнем отнорке: тут тебе и крысы, тут и кошки и дикие кролики. – Нора у меня уютная, обустроенная: земля влажная, и пахнет так приятно… вот дождусь, когда ты амулет получишь, и домой отправлюсь. У нас на болоте… – М-м-м… знаете что, – начал Дарин, расстегивая рубаху. – Как раз сказать хотел… Фендуляр сорвался с места, метнулся по комнате и завис перед ним пухлым облаком. – Что? Что? Свершилось? Получил амулетишко?! При этих словах призрак бросил опасливый взгляд в сторону окна, точно ожидая увидеть там кого-то. Но за окном было черно и непроглядно, потоки воды струились по стеклам сплошным потоком, так, словно решили затопить весь мир. – Как? – Барклюня помог, – признался Дарин. – Случайно, конечно, но… никогда бы не подумал! Начал руками махать, способности свои магические демонстрировать, и вот… – Покажи! – перебил его кобольд. Дарин осторожно вытащил цепочку с амулетом. В неверном свете огня прозрачный камень вспыхивал радужными искрами, переливался, золотистая дымка таинственно мерцала. Шерсть на загривке кобольда встала дыбом, сквозь стиснутые зубы вырвалось шипение. – Ты что, Тохта? Не сводя горящих глаз с амулета, меняла отступил назад. – Драконы, – прошипел он, беспокойно дергая хвостом. – Чую отголосок магии драконов. Слабый… – В этом амулете? Тохта кивнул. – Их магия в этом камне, – продолжал он странным шипящим голосом. Фендуляр и Дарин переглянулись: никогда прежде им не доводилось слышать у кобольда такого голоса. – Заключена внутри, связана каким-то заклятьем. Но я чую ее, – повторил он и припал к полу, по-прежнему не отрывая глаз от камня. – Мы, кобольды, всегда чуем драконов. Так уж мы устроены. Он попятился, наткнулся на ножку стула и нырнул под стол. Дарин покачал головой. – Но самих-то драконов тут нет, чего ж бояться? Из-под стола донеслось сердитое сопение. – Ладно, ладно… – примирительно сказал парень. – Я быстренько сбегаю в свою комнату, переоденусь, а ты пока соберись с духом, что ли. Понимаю, приятного мало, но не можешь же ты свалить к себе на болото прямо сейчас? Ночь уже, да и льет, как из ведра! Фендуляр подлетел к столу. – Тохта, – загудел он. – Он прав, никаких драконишек нет и в помине. Бояться нечего. Давай, вылазь оттуда, ну? Когда Дарин вернулся в гостиную, въерошенный Тохта сидел в кресле и смотрел в огонь угрюмым взглядом. Фендуляр, как мог, отвлекал приятеля от неприятных мыслей. – И вот, я спрашиваю соседишку: «Скажи на милость, зачем тебе сдалась эта деревушка? Не лучше ли ее…» – Погоди, Фендуляр, – перебил его Дарин. – Про этого соседишку мы уже раз пятьдесят слышали. Скажите лучше: как думаете, зачем амулет понадобился Тессу? А Кёртису? Призрак описал по комнате медленный круг. – Кёртис говорил, что на эту штуку у него уже и покупатель есть, – Дарин придвинул к столу старое плетеное кресло и уселся. – Одного понять не могу – как он узнал, что я его получу? Как?! Фендуляр подлетел к столу и повис прямо перед Дариным. – Я про этого парня слышал, Дадалион рассказывал как-то. Черный контрабандист, м-да. Гм, гм… а я думал, трудновато такую штучку заполучить будет… – Почему? Кобольд покосился на Дарина, блеснув рубиновыми глазками. – Потому что каждая магическая вещь кому-то принадлежит, – отрезал он. – И этот амулет – тоже. А хозяева не всегда горят желанием расстаться с редкими артефактами. – Но Кёртис же… – Наверное, умеет хорошо уговаривать, – неприязненным тоном буркнул Тохта. – Думаешь, почему Гильдия магов мечтает засадить его за решетку? Дарин снял с шеи амулет и положил на стол перед собой. Кобольд поежился, прижал уши, но остался на прежнем месте. Больше всего на свете Тохте хотелось оказаться сейчас в своей норе возле болота. – От амулетишки прямо-таки разит неприятностями, – громогласно объявил Фендуляр, рассматривая артефакт. – И не просто неприятностями, а большими неприятностями. Громадными! Дарин осторожно прикоснулся пальцем к прозрачному камню. Золотистая дымка, заключенная в алмазную темницу, казалось, жила своей жизнью: хоровод золотых пылинок то кружился, то замирал, то снова начинал движение. – Когда за ним явится Тесс? – хмуро поинтересовался кобольд, с опаской наблюдая за танцем золотых пылинок. Дарин пожал плечами. – В любое время. Может, прямо сейчас, может, ночью или под утро, – он на мгновение задумался. – Наверное, ламии полагается являться в полночь? Во всех сказках самое крутое начинается, когда часы пробьют двенадцать. Фендуляр удивился. – Это еще почему? – Ну, считается, что так страшнее, – Дарин повозился, устраиваясь в кресле с ногами. – Хотя, повелитель ламий сказки вряд ли читает, а? Так что может объявиться в любую минуту. – Скорей бы уж, – по-прежнему мрачно пробурчал Тохта. – Я, конечно, стараюсь, держу себя в лапах, но… Внезапно кобольд умолк и погрузился в размышления. Он подумывал, не наведаться ли в комнату Дарина, где за корзиной с яблоками была припрятана половина крысы, которой так славно было бы сейчас закусить. Собственно говоря, Тохта плотно поел примерно с часик назад, но ведь лишний ужин еще никому не помешал! Вкусная еда успокаивает, настраивает на благодушный лад, с полным желудком гораздо легче будет обдумывать неприятную новость: совсем рядом с кобольдом находится вещь, зачарованная драконами. Тохта подумал еще немного. Лучше всего – держаться от амулета подальше и немедленно, прямо сейчас, отправиться домой. Да, да! Не беда, что на улице ливень. Шмыгнуть в комнату Дарина, прихватить на дорожку лакомый кусочек – и на родное болото… Кобольд сполз с кресла и многозначительно кашлянул. – Пойду-ка я, пожалуй, домой, – объявил он. – Подальше от… вот от этой штуки с магией сами знаете кого. По пути, конечно, перекушу немного, чтоб успокоиться. До утра буду сидеть в норе. А завтра… Внезапно он умолк и бросил на Дарина подозрительный взгляд. – Слышишь меня? Я говорю, что домой иду, прямо сейчас. Тот не ответил. – Дарин! – рявкнул Фендуляр. – Ты что, заснул?! Парень встрепенулся. – А? Что? Чего ты орешь, Фендуляр? Не заснул, просто задумался. – О чем это ты задумался? – поинтересовался Тохта, переглянувшись с призраком. Дарин взял амулет, посмотрел на него, поворачивая то так, то эдак, наблюдая за тем, как кружатся золотые пылинки. – Интересно, что это за амулет такой? Откуда взялся? Фендуляр опустился в соседнее кресло и развалился, вытянув ноги. – Так, так, – многозначительно прогудел призрак. – Понимаю, к чему клонишь. Вот послушай, что я тебе скажу. Проживал у меня как-то в соседней усадьбишке не в меру любопытный соседишка. Такой проныра – все ему знать нужно было! И вот однажды… – При чем тут твой соседишка? – недовольно спросил Дарин. – Я просто подумал… подумал: хорошо бы узнать, что за амулет такой. И все! А ты сразу про каких-то соседей… Кобольд пристально посмотрел на парня. Глаза Тохты горели, как два рубина. – А, – протянул он. – Понятно. Любопытно стало? А ведь я тебе рассказывал про своего пра-пра-пра-деда Абху? Ему тоже страх, как интересно было, что творится в пещере на окраине леса. А чем кончилось? Он попался темному дракону! И потом… – Тохта, – перебил его Дарин, который слышал эту историю уже не один раз. – Ты вроде, домой собирался? – И не мечтай, – решительно сказал кобольд, усаживаясь на пол возле камина. – Собирался, да раздумал. Сейчас вот перекушу немного, чтобы успокоиться, да посмотрю, что ты делать собрался. Фендуляр побарабанил пальцами по столу. – Он собрался делать глупости! – объявил призрак. – Амулетишко не дает ему покоя! Дарин рассердился. – Какие глупости?! Ну, хочу немного разузнать про амулет – и что? А вам не интересно? – Мне – нет! – отрезал кобольд. – Мне – тоже, – подхватил призрак. Дарин недовольно покосился в его сторону. – Фендуляр, ты врешь. Призрак замялся. – Ну, да. Может, немного и привираю, но самую малость. Конечно, было б интересно узнать, что это амулетишко, но, Дарин, – тут Фендуляр понизил голос и продолжил зловещим тоном: – Меня не оставляют предчувствия, очень нехорошие предчувствия. Кажется мне, ты вляпался во что-то очень нехорошее. Опасное! Не забывай, я все-таки призрак! Я общаюсь с потусторонним миром, с призраками и многие тайны мне открыты! И поэтому… Дарин ухмыльнулся. – Тайны, ага! Ты эту лабуду про потусторонний мир нашим клиентам на уши вешай, ясно? А уж я-то прекрасно знаю, что ни с каким потусторонним миром ты не общаешься. И насчет предчувствий – это ты тоже загнул! Фендуляр смутился. – Ладно, ладно, – загудел он. – Я просто отговорить тебя хотел: вижу, ты хочешь пытаться разузнать что-то про этот амулетишко, дай, думаю, отговорю! Имей в виду, повелителю ламий твое любопытство оч-чень не понравится! Дарин немного подумал. – А как он узнает? – Узнает, – пообещал Фендуляр. Он взлетел из кресла, подлетел к окну и выглянул на улицу. Дарин вместе с креслом отъехал от стола. – У нас в лавке целая полка книг по магии! Само собой, подделки, но хоть пара строчек про амулеты там должна быть? А в комнате у Дадалиона сундук со старыми книгами стоит, помните? Дадалион их уже второй год в библиотеку Гильдии магов продать собирается. В этих книжках тоже может быть упоминания про амулет. Ну, успокойся, Тохта, – Дарин посмотрел на насупившегося кобольда. – Кому будет хуже, если мы узнаем, что к чему? – Тебе? – предположил Тохта, почесав лапой за ухом. – Я бы на твоем месте отдал поскорее эту проклятую штуку кому следует и забыл бы о ней раз и навсегда! Фендуляр, паря возле окна, согласно покивал. – Отдам, отдам, – покладисто сказал Дарин, выбираясь из кресла. – Как объявится Тесс, так сразу же и отдам! – Про меняльную лавочку помнишь? – строго спросил кобольд. – Помню, помню… – Не забудь! Сначала – про меняльную лавочку, а потом – амулет и все остальное. – А соседи? – всколыхнулся призрак. – Ты же обещал рассказать ламии про моих соседей! Как я, не покладая рук, пытался наладить с ним хорошие отношения, а они… Дарин прихватил свечу в затейливом медном подсвечнике с ручкой и направился в лавку. Накануне Дадлиону доставили новый товар, и почти все свободное пространство было заставлено ящиками и коробками. Дарин остановился на пороге и поднял свечу повыше, осматриваясь. – Дарин, переставь меня к другому окну, – немедленно заныло зеркало. Парень, не слушая его, пробрался за прилавок, поставил свечу на подоконник и уставился на полку, плотно заставленную книгами. Все они выглядели по-настоящему древними: для пущей убедительности Дадалион лично покупал в Квартале магов заклинание, придающее бумаге старинный вид. Поколебавшись, Дарин вытащил самую толстую книгу, с размаху плюхнул ее на прилавок и лихорадочно принялся листать страницы. Громадный фолиант, как утверждал Дадалион, был переплетен в кожу василиска, однако, Дарин знал точно, что василиск тут совершенно не при чем. – Давай, переставь прямо сейчас! Там видно кусочек улицы и молочница, что приносит сливки соседу… помнишь, такая пухленькая, аппетитная… она придет завтра утром, тут я ее и увижу… погоди-ка, – перебило зеркало самого себя. – Зачем ты роешься в книжках? – Надоел ты мне со своей молочницей, – рассеянно отозвался Дарин. – Ну, роюсь, что такого? Ищу кое-что… Он торопливо просмотрел оглавление, захлопнул книгу и потянулся за следующим томом. – Ага, – понятливо отозвалось зеркало. – Кое-что? Уж не связано ли это как-то с визитом в нашу лавку повелителя ламий? Дарин с неудовольствием покосился в его сторону. – Что-то ты разговорилось, а? – Значит, связано. А артефакт, о котором толковал Тесс, ты уже получил? – А в чулан не хочешь?! – Значит, получил. Так, так… – зеркало задумалось, по стеклу пробежали голубые волны, потом в стекле снова отразилась темная лавка, прилавок и сам Дарин, роющийся в книгах. – Что же ты ищешь? Уж не пытаешься ли выяснить, что за штука попала в твои руки? – И ты туда же? Вы что – сговорились, что ли? – Значит, пытаешься, – зеркало издало тонкий нежный звон. – А хочешь, – неожиданно бодрым голосом сказало оно. – Я еще разочек покажу тебе, как сгорает виг? Покажу медленно, обстоятельно, так сказать, для размышлений. Запомни, Дарин, – голос зеркала звучал назидательно. – Меньше знаешь, дольше проживешь! Парень, не слушая его, пролистал еще пару книг, с громким стуком захлопнул очередной том и сунул обратно на полку. – Нету тут ничего про артефакты, – разочарованно сказал он. – Всякая ерунда про любовные заклятья да наведение порчи на корову соседа есть, а про амулеты ничего нет! Блин. Он с надеждой уставился на зеркало. – А, может, ты поможешь? Ты все-таки, чародейское зеркало, много чего повидало за свою жизнь. Есть у тебя что-нибудь про амулеты? – Ничего такого у меня нет, – твердо отозвалось оно. – Наверное, есть! Давай, показывай. Зря что ли я тебя каждый день таскаю от одного окна к другому? – Я же тебе сказало, нету у меня таких отражений! Не-ту! Хочешь, вместо этого, взглянуть на бал вампиров в горном замке? Дарин удивился. – Вампиры не отражаются, это я уже усвоил. Что я там увижу? – Не отражаются, но, тем не менее, питают странную слабость к зеркалам! На этом бале и смертные были, вот это тебе будет интересно. – А они там что делали? – Были приглашены в качестве ужина, так сказать. Правда, до поры до времени о том не подозревали. Дарин насторожился. – Это ты к чему? – подозрительно спросил он. – Так, подкидываю тебе пищу для размышлений. Ламии, между прочим, ближайшие родственники вампиров! Дарин прихватил свечу и молча направился к двери. – Не хочешь посмотреть? Ладно. Ну, а что сейчас ты делать собрался? – поинтересовалось зеркало. – В комнате Дадалиона есть несколько книг. Хочу глянуть, пока его дома нет. Зеркало сокрушенно вздохнуло. – Пойди, глянь. Что ж, мне приятно было с тобой познакомиться, и я с удовольствием стану показывать твое отражение всем желающим, – сказало оно в спину Дарину. – Для вразумления, так сказать. В назидание! Тот обернулся. – А в чулан?! Когда Дарин вернулся в гостиную, Тохта и Фендуляр шепотом разговаривающие за столом, тут же умолкли. – Ну? – спросил кобольд, что-то жуя. Дарин развел руками. – Ничего не нашел, блин! Хочу пару книг из комнаты Дадалиона посмотреть. Тохта закатил глаза. – Видит небо, меньше всего на свете я хочу узреть повелителя ламий, – сказал он, поспешно прожевав кусок. – Но я бы не пожалел сочной жирной крысы, если б он прямо сейчас появился на пороге и забрал проклятый амулет! Фендуляр заморгал глазами. – Зачем повелителю ламий твоя крыса? – озадаченно спросил он. – Пока этот любопытный, – продолжил кобольд, тыча лапой с зажатой в ней костью в сторону Дарина. – Не раскопал чего-нибудь на свою голову! – Да, да, – поддакнул призрак. – Тохта, а вот насчет крысы я что-то не понял… это ты к чему сказал? Дарин упрямо закусил губу. – Нет уж. Сперва я узнаю, что к чему, а потом пусть Тесс появляется. Не раньше! – Он в любую минуту может явиться, – тявкнул кобольд, отмахиваясь от вопросов назойливого Фендуляра. – Хоть сейчас! – Сейчас? Нет, пусть подождет немного. Тохта в изумлении уставился на парня. – Подождет?! – Ну да. А что такого? Вот повешу на дверь табличку «Не входить» – да и все! Должно подействовать, а?! И он направился к лестнице. Кобольд проводил парня взглядом и в задумчивости почесал за ухом. – Честное слово, Фендуляр, люди иногда бывают глупее овражных гномов, – доверительно сообщил он. – Сам посуди: у повелителя ламий какие-то планы насчет амулета и Дарин, этот слабоумный детеныш тролля, намерен принять в них самое живейшее участие! – Он скоро примет в них самое мертвейшее участие! – рявкнул призрак, заколыхавшись в кресле грозовым облаком. – Чувствую, накроется моя меняльная лавочка возле Тисовой рощи, – озабоченно проговорил Тохта. – А как хорошо все складывалось… Он покачал головой, вытащил из-за горшка с цветком полуобгоданную крысиную лапку и приступил к ужину. … В спальне Дадалиона, в отличие от комнатушки Дарина, царил полный порядок. Шкатулки и ларцы с бумагами стояли на столе, а не на полу и не под кроватью, постель была аккуратно застелена, а одежда, как и полагается, развешана на стульях, а не свалена, как попало в корзину для белья. Возле окна находился красивый резной сундук: в нем Дадалион хранил самые редкие и по-настоящему ценные предметы из своей лавки. Сундук был снабжен замком, ключа же к нему Дарин никогда не видел – Дадалион обходился без него. Парень поставил свечу на стол. – Привет, Кланк. Открой-ка сундук на минутку. – С какой стати? – откликнулся кто-то сварливым скрипучим голосом. – Ты даже поприветствовать, как того приличия требуют, не можешь, а я тебе сундук открывай? Вот что за слово такое «привет»? – Нормальное слово, – нетерпеливо сказал Дарин. – Так сказать, сокращенный вариант от «приветствую, желаю процветаяни». Ну, давай, открывай сундук. Мне срочно надо… – Срочно? – отозвался невидимый собеседник. – Что за спешка? Я – замок, а знаешь ли ты, в чем предназначение замка? Охранять от посторонних то, что находится… – Знаю, знаю. Но я же не посторонний! Дадалион запирает сундук от воров, а я… – Гм… – отозвался Кланк. – Мы, волшебные замки, сами решаем, кому открыть, а кому нет. И мы любим, когда нам оказывают должное почтение и уважение. А, помнится, когда ты зашел в эту комнату в первый раз, ты разговаривал со мной не очень-то почтительно, а? И помнится, ты назвал меня… – Кланк умолк, словно припоминая. – Ты назвал меня «неодушевленным предметом»?! – Блин! Да я тогда первый раз в жизни увидел говорящий замок! Было от чего опешить! Вот и ляпнул, не подумав. – «Предметом», – выразительно повторил замок. – Да еще «неодушевленным». Никто в жизни так меня не оскорблял. – Я же извинился! Извинился несколько раз подряд! Мне как-то странно было разговаривать с замком, – признался Дарин. – Непривычно. Но теперь-то я понимаю… – То-то же. Хорошо, вернемся к делу. Ты хочешь залезть в чужой сундук, – проницательно заметил разговорчивый замок. – А зачем? – Взять кое-что, – Дарин переступил с ноги на ногу. – Ну, быстрее же, Дадалион вот-вот вернется! – А! Так это в тайне от хозяина? – уточнил Кланк. – В какой тайне?! – взвыл Дарин. – Не делай вид, будто ты не знаешь историю с визитом ламии и амулетом! В нашем доме все всё знают: и Фендуляр, и Тохта, и зеркало, и ты! Я хочу взять книгу в сундуке, поискать кое-что… но только Дадалиону не говори, а? Если он узнает, то опять примется писать завещания. А у меня со вчерашнего дня их уже пятнадцать с половиной штук! Многовато для человека, у которого все имущество – чужой магический амулет! – Очень предусмотрительно, – заметил замок. – Это я про завещания. Нужная вещь – особенно для тебя. Ладно уж, бери, что тебе нужно… Замок еле слышно щелкнул и крышка сундука приоткрылась. … Нагруженный книгами, Дарин спустился вниз. Завидев его, Фендуляр поспешно поплыл навстречу. – Мы тут с Тохтой подумали и решили, – начал призрак. – Послушай наш совет, мы же все-таки твои друзья! Тащи книжонки обратно, отдай амулетишко Тессу и забудь обо всем! Иногда не знать чего-то – безопаснее! Дарин шлепнул на стол две толстых тяжелых книги и придвинул крсло. – Кланк сказал, что в этих книгах описаны только самые известные артефакты, – не слушая Фендуляра, проговорил он. – Он предупредил, что нашего талисмана тут может и не быть. Мы ж не знаем, что это за амулет, правда? Может, он не так уж и известен… Тохта тяжело вздохнул. – С какой книги начнем? – продолжал Дарин. – Ну, давайте вот с этой. Он придвинул поближе старинную книгу в черном переплете, украшенную узорами с осыпавшейся позолотой и принялся осторожно перелистывать страницы. – Так… оглавление. Артефакты власти, амулеты силы, талисманы вызова… вот блин! – он расстроено посмотрел на кобольда. – Понятия не имею, как называется амулет, так что оглавление не поможет! Придется смотреть все по порядку, каждую страницу. Фендуляр подлетел к столу и устроился в кресле напротив. – Читай вслух. Раз уж тебе неймется… – Вслух… «хрустальный сосуд, с заключенным в него…» – Не надо, – махнул лапой Тохта. – «Золотая монета, принадлежащая когда-то…» – Дальше, – скомандовал призрак. – А впрочем, я и так чувствую, что нет здесь того, что ты хочешь узнать. Так что отнеси книги обратно. Знаешь, Дадалион не обрадуется, когда узнает, что ты его книжонки без спросу брал. Достанется вам с Кланком на орехи! – Сейчас, сейчас, – торопливо бормотал Дарин, перелистывая страницы и с любопытством рассматривая картинки. – Ух, ты, чего только тут нет! Серебряный свисток – это зачем? – Вызывать духов, – буркнул кобольд. Он с сожалением посмотрел на обглоданную дочиста косточку: выбрасывать ее было почему-то жаль. Тохта окинул комнату задумчивым взглядом, прикидывая, куда бы припрятать кость, но так, чтоб ни Дадалион, ни Дарин ее не обнаружили. – А посох рун? – Изменять погоду и вызывать бурю. – Здорово… – Как сказать, – мрачно отозвался Тохта и направился к дивану. – Бывали случаи, когда вызванная буря уносила неопытного бедолагу-чародея прямиком к логову троллей. Представляю, как они радовались: в кои-то веки обед с доставкой на дом! – Да я-то не собираюсь, – начал было Дарин, но кобольд перебил: – Правильно, что не собираешься. Уж не думаешь ли ты, что Гильдия магов позволит кому попало творить в Лутаке заклинания? Ты и оглянуться не успеешь, как парочка чародеев будет стоять на нашем крыльце, чтобы задать несколько вопросов насчет твоей лицензии. Он незаметно засунул косточку за обшивку дивана и вернулся к столу. Дарин пожал плечами. – Ладно, ладно. Так… а вот раздел о драконах… Кобольд сердито фыркнул. – Извини, Тохта… тут про амулеты др… Фендуляр заглянул в книгу и тут же успокаивающе загудел: – Картинки, всего-навсего картинки с драконишками, понимаешь? Это не страшно! – Читай, – угрюмо сказал кобольд Дарину. – Но про себя. – Договорились… Дарин пробежал глазами одну страницу, зачем – другую, заглянул в конец книги и закрыл фолиант. – Ничего подходящего, – разочарованно проговорил он. Фендуляр обрадовался. – Вот и хорошо! Отнеси их обратно в сундучишко и забудь! Дарин потянулся за второй книгой. – Тут тоже про др… э… – он замялся, осторожно переворачивая ветхие листы. – Не вслух, – твердо повторил кобольд. – У меня от всего этого снова аппетит разыгрался. Мне нужно успокоиться… пойду, съем что-нибудь. Он покосился на Дарина, соображая, как бы понезаметнее проскользнуть в его комнату и вытащить припрятанный за корзиной с яблоками лакомый кусочек. – Смотрите! – воскликнул Дарин. – Что? – хором спросили Фендуляр и Тохта. – Кажется, похоже, гляньте-ка на рисунок! Он в разделе, где описываются амулеты, которые никто никогда не видел, и толком неизвестно, существуют они вообще или нет. Тохта вскочил на стул, оперся передними лапами на стол и вытянул шею, пытаясь заглянуть в книгу. – «Амулет представляет собой большой прозрачный камень, похожий на алмаз, внутри которого, по преданию, находятся духи давным-давно умерших или погибших др… драконов, – тут кобольд запнулся: – Уф, даже шерсть дыбом! «Артефакт запечатан соответствующим заклинанием, которое удерживает духов внутри камня и не дает вырваться им на свободу, – продолжил он. – Однако, возможно, что после определенного ритуала, их можно освободить и даже подчинить себе. Таким образом, владелец амулета будет иметь в своем распоряжении армию драконов-духов, послушных каждому его слову. Амулет хранился в месте, известном только драконам и надежно охраняется». Призрак метнулся из кресла с такой скоростью, что на мгновение пропал из виду. В следующую секунду белое полупрозрачное облако нависло над столом. – А тут указано «Пятая степень опасности», – Дарин ткнул пальцем в полустертую строчку. – Интересно, сколько их всего? – Четыре, – сообщил кобольд, в беспокойстве обкусывая когти на лапах. Дарин умолк, рассматривая рисунок то так, то эдак – ошибки быть не могло. – Но как он оказался здесь, в Лутаке? Смотрите, написано: «охраняется драконами»! Кто же мог его… – Уже неважно, – отрезал Фендуляр. – Подозреваю, что этого человечишки… если это был человечишко, конечно… и в живых-то уже нет. А вот кто за этим стоит – догадываюсь. – Феи, – буркнул кобольд. Призрак кивнул. – У них с драконами давняя вражда, это всем известно. Он сделал медленный круг по комнате, задумчиво посвистел и вернулся к столу. – Похоже, Дарин, ты пропал, – бодрым голосом объявил Фендуляр. – Это еще почему? – поинтересовался парень, не отрывая глаз от рисунка. – Да потому что в твоих руках – не простой амулетишко, а могущественный древний артефакт! Довольно-таки опасный! Тебе теперь не позавидуешь! Если повелитель ламий догадается, что ты кое-что разнюхал, он тебя того, – призрак чиркнул себя пальцем по шее. – Но это еще полбеды! Дарин поднял голову. – Полбеды? – Конечно. Ты вот о чем подумай: что, если драконы, вот прямо сейчас, в этом самый момент, спохватились амулета? И направляются прямо сюда? А? Дарин в замешательстве оглянулся на Тохту. Шерсть у кобольда стояла дыбом, хвост нервно подергивался. – Но я-то тут… можно сказать и не при чем вовсе… – нерешительно проговорил парень. – А они…э… Дадалион рассказывал как-то про Фиренца, повелителя драконов. Неужели, он… Кобольд зашипел. – Вы опять?! Дарин захлопнул книгу. – Ладно, ладно! Мы молчим, правда, Фендуляр? Но ты, Тохта, если знаешь что-то, так рассказал бы… Кобольд повозился на стуле и вздохнул, собираясь с духом. – Уж не думаешь ли ты, – неохотно начал он. – Что Фиренц снизойдет до того, чтобы заниматься подобными делами? Вовсе нет. Для этого существует Риох, карающий меч Фиренца, его правая рука. Он-то и является на место происшествия и довольно быстро улаживает все недоразумения. Возражать ему охотников никогда не находилось. – Риох? Кто это? – Дракон, конечно, – кобольд дернул хвостом. – Само собой, если ты его увидишь, он вряд ли будет в облике дракона, покрытого черной сверкающей чешуей. Нет, он примет человеческое обличье, – Тохта тревожно оглянулся по сторонам и понизил голос. – Если когда-нибудь увидишь человека в зеленом плаще с золотой пряжкой, на которой изображен дракон и меч, беги без оглядки. Имей в виду, когда Риох явится сюда за амулетом, он сорвет его с твоей шеи вместе с головой. Кобольд умолк. Наступила тишина, лишь камине трещали поленья да стучал по окнам дождь. Первым молчание нарушил Фендуляр. – Мне будет тебя недоставать, Дарин! – жизнерадостно объявил он. – Впрочем, может быть, ты тоже сумеешь задержаться здесь, на земле, а? Что хорошего в потустороннем мире? Оставайся тут, будем развлекаться вместе! – Ты так говоришь, будто меня уже прикончили, – недовольно пробурчал Дарин. – Так и будет! – ободряюще воскликнул призрак. – Пойми, это всего лишь вопрос времени! Дарин поежился. – Ладно, – решительно сказал он. – Как только появится Тесс, я отдам ему амулет и… – И дракон, который явится следом, уничтожит тебя, – согласно кивнул Фендуляр. – М-да… хорошо, тогда я отдам амулет дракону и… – Повелитель ламий разберется с тобой, – Фендуляр неожиданно развеселился. – Похоже, жить тебе осталось совсем немного! Поверь, быть призраком – вовсе не так плохо! Дарин выругался. – Ты опять? – Быть привидением хорошо, но немного одиноко, – оправдываясь, сказал Фендуляр. – Я, признаться, надеялся, что Тохта… гм… но кобольды живут так долго! Дарин подпер голову рукой и уставился в огонь. Он твердо верил, что выход можно найти из любой ситуации, но вот парадокс: были, оказывается, ситуации, из которого выхода не существовало по определению. – Сначала, конечно, странно будет, удивительно, непривычно! – продолжал рассуждать Фендуляр, плавно паря над столом. – Но потом, привыкнешь, обживешься и поймешь, что все не так уж плохо! – А что хорошего-то? – хмуро поинтересовался парень, отвлекаясь от созерцания пламни и еще раз пробегая глазами страницу, на которой было написано про редкие амулеты. – Какие пышные названия для артефактов придумывали, ну и ну… “Слеза дракона”, “Сердце бури”, “Лунная пыль”… что за “Лунная пыль”? А… амулет для путешествий. Надо Бутасе сказать, ему пригодится! Он откинулся на спинку кресла. – Делать нечего, положу-ка я книги обратно в сундук, пока Дадалион не нагрянул, – Дарин бросил последний взгляд на пожелтевшие страницы. – А что это тут, мелким шрифтом? Я и не заметил! Призрак завис у него за плечом. – Где? А… что?! – Погоди-ка… – пробормотал Дарин, впившись глазами в строчки. – Не читай! Не читай дальше! Призрак попытался было захлопнуть книгу, но его руки прошли сквозь том и сквозь стол. Кобольд подскочил на стуле и уставился на Фендуляра. – Проклятье, – недовольно пробурчал призрак, отлетая в сторону. – Лучше б ты этого не знал… … Свечи сгорели уже наполовину, на стол натекла лужица воска, а Дарин, Фендуляр и Тохта все еще сидели за столом. – Кто такой чародей Попуций? – допытывался Дарин. – Тохта, ты живешь в Лутаке лет двести, как ты мог его не знать? – По-твоему, я должен знать всех чародеев Лутаки? – огрызнулся кобольд. – И не смотри так на меня, я действительно его не знал! И книг магических я тоже не читаю, откуда мне знать про этого Попуция? Фендуляр подлетел к столу и через плечо Дарина заглянул в книгу. – Ух, как мелко написано, и не разглядишь! Проклятые буковки так и прыгают перед глазами! Дарин, да ведь Попуций давным-давно умер! И, читай-ка дальше, Гильдия магов считала его… э… гм… считала, что он слегка не в себе. Умом тронулся! Дарин откинулся на спинку кресла. – Чародей Попуций утверждал, что мог путешествовать между мирами, – медленно произнес он. Кобольд тряхнул головой. – Загляни в лечебницу для душевнобольных, что в Квартале лекарей и целителей, – посоветовал он. – Тамошние обитатели еще и не это утверждают. Нет никаких других миров! Наш мир – единственный. Дарин вскочил с места. – А вот Попуций, – упрямо сказал он. – Так не считал. Вот тут в примечании сказано, что он изобрел какое-то заклинание, вот слушайте! Он заглянул в книгу и громко прочитал. – «По непроверенным данным, „заклинание Попуция“ дает возможность перемещения в так называемый „другой мир“… слышали? Уж очень мелко все это написано, я сначала и внимания не обратил, а потом… – Я бы на твоем месте обратил внимание на слова «по непроверенным данным», – пробурчал Тохта. – «Заклинание подробно описано в книге чародея „Попуций и неведомое: мой выдающийся вклад в развитие магии“, – продолжил Дарин и добавил: – От скромности этот Попуций явно не страдал. – Сядь на место, – недовольно скомандовал кобольд. – Перестань бегать из угла в угол! У меня уже в глазах рябит. Он пододвинул книгу к себе и впился глазами в строчки. – Тут о нем всего-навсего пара строк, – сказал он. – Сдается мне, его и всерьез-то никто не принимал… «Чародей Попуций утверждал, что при помощи заклинания и артефакта „Лунная пыль“, обладателем которого он являлся, ему удалось совершить отчаянную вылазку в так называемый „другой мир“. Однако отсутствие каких-либо доказательств не позволяет считать…» Кобольд задумался. – Что за «Лунная пыль»? Никогда о таком не слышал. Фендуляр тут же подхватил: – Чародеишка просто сбрендил, с магами это случается. Нет-нет, да и повредятся умишком, помнишь, я тебе рассказывал? Да и артефакта «Лунная пыль» у тебя нету. Так что… Дарин уселся за стол, подпер рукой голову и задумался, глядя в огонь. – Зато другой есть! Тот, что раньше принадлежал драконам. А вдруг… Тохта зажал уши лапами, зажмурился и сполз со стула. – Все! Даже слушать не хочу! И вообще, я собирался домой, на болото! Вот прямо сейчас и отправляюсь! Прощайте! Фендуляр, желаю процветания! Дарин, желаю… Дарин ухватил его за шиворот и развернул мордой к себе. – Где может храниться книга Попуция? Хочу узнать про заклинание. Кобольд приоткрыл один глаз. – Жить надоело? Фендуляр, слышишь, ему жить надоело! Фендуляр обрадовался. – Так это же хорошо! Он станет призраком и мы… Дарин слегка встряхнул кобольда. – Тохта! – Возможно, в библиотеке Гильдии магов. А возможно, нет. Откуда я знаю? До завтрашнего утра ты точно не успеешь ее раздобыть, а с утра пораньше за амулетом кто-нибудь да явится. Дарин снова вскочил из-за стола и прошелся по комнате. – Это же шанс! – не слушая кобольда, воскликнул он. – Такой шанс! – Без головы остаться? Отличный шанс! – Вернуться обратно! Дарин забегал из угла в угол, Тохта и Фендуляр с беспокойством следили за ним. – Чуть свет пойду в квартал магов! Попрошусь в библиотеку… – Так тебя туда и пустили, – проворчал кобольд и запрыгнул в кресло. – Дарин, послушай меня, – начал уговаривать Фендуляр. – Выход у тебя один – стать призраком! – Призраком, ага! – воскликнул Дарин. – Я собираюсь завтра разузнать, как мне домой вернуться, а ты все про свое! Фендуляр расстроился. – Но, может быть, лучше, если Тесс тебя убьет? – с надеждой спросил он. – Или Риох? Или они вместе? Ведь каждый из них может явиться в любую минуту? Дарин пожал плечами. – Ну, так уж и в любую… Громкий стук в дверь прозвучал, как гром среди ясного неба. Фендуляр сначала сделался от ужаса серым, как туча, потом стремглав метнулся под потолок. – Ага! – свистящим шепотом возвестил он оттуда. – Что я говорил? Явились! Кто-то пришел за амулетом – или дракон или повелитель ламий! Кобольд сполз с кресла и притаился за спинкой. Дарин заколебался, посматривая на дверь. – Фендуляр, пойдем вместе? Откроем, спросим, что надо… Призрак отчаянно замотал головой. – Нет? Тохта, а ты? Кобольд промолчал. Дарин тяжело вздохнул. – Я думал, вы меня поддержите, а вы даже к двери со мной подойти не хотите, – пробурчал он. – Друзья, называется… ладно уж. А что сказать-то? Как объяснить, что я тут не при чем? В дверь постучали еще раз – громко, бесцеремонно. – Советую открыть, – нервно сказал Фендуляр. Дарин обреченно поплелся к двери. Чем ближе он подходил, тем сильней колотилось его сердце. Кто бы ни стоял за дверью – дракон или повелитель ламий – встречаться с ним Дарин категорически не хотел. Возле двери он остановился, собираясь с духом, потом сделал последний шаг и отодвинул засов. Дверь распахнулась. – Приветствую, господин! – радостно воскликнул стоявший на пороге Басиянда. |
||
|