"Окликни меня среди теней" - читать интересную книгу автора (Кривенко Евгений Владимирович)

3. Другой Дол

Русова разбудило щебетанье птиц, совсем как дома. Вставать не хотелось: сразу вспомнил, что он не дома, а в чуждой Америке. Потом раздался резкий голос Джанет:

– Юджин, вставай! Пора завтракать.

Снова окрик, только теперь по-английски! Русов нехотя поднялся и, надев мятый тренировочный костюм, пошел умываться. Ему положили зубную щетку и пакетик с одноразовыми бритвами. Уныло поглядел в зеркало: волосы взлохмачены и в глазах бы побольше уверенности. Он вздохнул, занялся утренним туалетом, и наконец сошел по лестнице.

Из-за стола приветственно помахал газетой Грегори:

– Тут про вас!

На первой странице и вправду была большая фотография, в черном самолете угрожающего вида Русов не сразу узнал родной «СУ-34». Буквы заголовка кричали:

РУССКИЕ В ИЛ-ОУ! ШПИОНЫ? ДИВЕРСАНТЫ? ТУРИСТЫ?

– Ничего страшного. - На лице Грегори сложилась улыбка. - Газетчики, сенсация их хлеб. Скоро и до вас доберутся.

Джанет обернулась от плиты и скептически оглядела Русова. Она выглядела строже и элегантнее, чем вчера: желтая блузка эффектно оттеняла волосы.

– Надо переодеться, - в голосе скользнуло пренебрежение. - А то репортеры потешатся, будешь выглядеть на снимках, как парень из деревни.

Русов обиделся, но смолчал. Джанет отвела его в кладовую размером с комнату, где висело на удивление много одежды: костюмы, рубашки и даже военная форма.

– Это все дядино. Сейчас ему мало что нужно. Выбирай.

Она ушла, а Русов отыскал костюм, который был ему лишь чуть велик, и стал перебирать рубашки. За спиной фыркнули - это Джанет, войдя, увидела Русова в одном белье. Бросив на стул какой-то пакет, она бесцеремонно отодвинула в сторону все рубашки, кроме одной, и вышла снова.

Русов почувствовал, что у него загорелись щеки. В пакете оказалось ослепительно белое мужское белье, какого Марьяна ему никогда не покупала. Он торопливо переоделся и глянул в зеркало.

И оторопел: на него смотрел почти незнакомец в элегантном сером костюме и голубой рубашке. Только волосы опять разлохматились, да в глазах застыла тоска.

Когда он вернулся к столу, Джанет уже не было, донесся только звук отъехавшего автомобиля. Грегори поглядел с одобрением:

– Девочка знает толк в одежде. Не думал, что этот костюм еще пригодится. Садись, поешь.

Завтрак был непривычный: овсянка, апельсиновый сок в высоком стакане и ароматный кофе. Дома такого кофе Русову пить не доводилось.

– Настоящий, - криво улыбнулся Грегори. - Иногда я себя балую.

Не успел Русов допить кофе, как снова раздалось жужжание - подъехал автомобиль, а потом еще один. Несколько человек, увешанных сумками, стали шумно подниматься на веранду.

– Репортеры, - покачал головой Грегори. - Потерпи, Юджин. И постарайся быть доброжелательным. Это их работа.

Репортеры повели себя бесцеремонно, расположились как у себя дома. Русов забился в угол дивана, а на него нацелили телекамеры и закидали вопросами. Пришлось рассказать и об отце градоначальнике, и о маме из Южной Каролины, и о жизни в Кандале, и о перелете… В ответ на вопрос: «Зачем они прилетели в Америку?», Русов пожал плечами.

– Давно хотел вашу страну повидать, и тут случай представился. А зачем мой напарник полетел, у него самого спросите.

– Как вам понравился Другой дол и вообще Америка? - спросил другой репортер.

– Ну, Америки я толком не видел, - ответил Русов, - а городок понравился, чистый и аккуратный. Наверное, не все такие: по пути сюда миновали какую-то трущобу.

Репортеры переглянулись, и последовал новый вопрос:

– Покажите, откуда вы прилетели. Как сейчас выглядит Россия?

Русову подсунули компьютерный планшет, где высветилась карта Евразии. Русову пришлось дать небольшой урок географии, к счастью любил ее в школе.

– Мы прилетели из Карельской автономии, - показал он на экран. - Она включает Карелию и Кольский полуостров, население около полумиллиона человек. Главные отрасли хозяйства - горнорудная промышленность и рыболовство. Я вырос в Кандале - это портовый город на берегу Белого моря. Связь с остальной Россией только водным и воздушным путем, шоссе перерезано Темной зоной…

Русов вздохнул, вспомнив зловещий сумрак, куда уходила дорога в нескольких десятках километров от города, а затем продолжал:

– На юго-восток лежит Архангельская автономия, там климат помягче, и людей живет больше. Нефть, газ, алмазы, космодром в Плесецке… Дальше к югу находится Волжская, Татарская и Уральская автономии. Они густо населены, имеют развитую промышленность, через Темные зоны перекинуты струнные дороги… Бывшие столицы необитаемы, в Темной зоне оказалась половина Петербурга и вся Москва… Про южнорусские и украинские автономии я знаю мало. Кажется, наиболее развиты Южно-Волжская и Новороссия. Все автономии имеют собственный аппарат управления, только у армии единое командование в Сталинграде…

– Согласно китайским источникам, - вступил другой репортер, - самостоятельность автономий в России чисто формальная, а на деле установлена диктатура некого Братства. Оно похоже на средневековый орден и даже устраивает публичные казни.

Русов хмыкнул.

– Ну, диктатурой я бы это не назвал… Братство возникло еще в начале века, как объединение пассионарных личностей с целью возрождения России, а когда после войны прежняя государственность показала свою неэффективность, оно быстро стало единственной властью в стране. Действительно, были случаи, когда члены Братства вешали чиновников перед их резиденциями, но только за тяжкие преступления против народа. Сейчас большинство представителей власти в России принадлежат к Братству. Оно имеет свои школы и университеты, куда идет жесткий отбор и где готовят будущую элиту…

Тут Русов вздохнул, его в школу Братства не приняли.

– Вы, русские, не можете без диктатуры, - не отступал репортер. - То у вас царь, то коммунистическая партия, то какое-то Братство.

Русов пожал плечами:

– Возьмите моего отца, разве у него диктаторская власть? Если допустит злоупотребления, то любой может сообщить Братству, и, если это подтвердится, то могут повесить прямо на городской площади… Вообще, он часто говорил, что все на свете имеет хорошую и плохую стороны. От войны Россия пострадала, зато власть спустилась ближе к народу… Кстати, очень похоже на Другой Дол. Здешний мэр тоже не стала выполнять приказ губернатора отправить нас в столицу Территории.

Другой репортер поинтересовался:

– А как вы уживаетесь с китайцами?

– Да никак, - скучно ответил Русов. - Они к нам не суются. То ли холодно, а они этого не любят, даже летом в теплом белье ходят, то ли просто боятся воевать. Под шумок присвоили некоторые районы южной Сибири, где их и так было больше, чем русских, а целиком захватили только Среднюю Азию, там полезных ископаемых на сто лет хватит. Торгуем понемногу, вот и все.

– А может быть, вы китайский шпион? - очаровательно улыбнулась корреспондентка с фиолетовыми губами (Русов сразу вспомнил официантку из кафе). - Не секрет, что Китай готовится к очередной экспансии. Вот вы и полетели проверить нашу противовоздушную оборону.

Русов поморгал, а потом рассмеялся:

– Ну да, я шпион. Специально прилетел, чтобы посидеть в американской кутузке. Там даже койка удобнее, чем у меня дома.

Репортеры тоже посмеялись и стали дружелюбнее. Вообще, рассмешить их ничего не стоило, и Русов немного расслабился, но все равно, когда наконец гурьбой повалили к выходу, почувствовал себя совсем выжатым. Тут к нему и подсел мужчина в сером костюме - точная копия тех двух, что прилетели вчера из Колумбуса, - до того державшийся в стороне. Сунул под нос удостоверение с диковинными печатями и скучно сказал:

– А теперь и я задам вам несколько вопросов, мистер Русов. Отвечать на них в ваших же интересах. Иначе беседа продолжится в тюремной камере. Хотя на шпиона вы не очень похожи, - он скептически оглядел Русова, - но представить таковым несложно. Тогда и мэр вам не поможет, проведете жизнь за решеткой. А если будете сотрудничать, то, возможно, предоставят вид на жительство.

Мужчина положил ногу на ногу, а Русов тоскливо вспомнил, что в Америке длительные сроки тюремного заключения - до ста и более лет…

Особой храбростью он не отличался, присяги Братству не приносил, так что хмуро пробормотал:

– Наверное, вас интересуют военные секреты. Но я в таких вещах не разбираюсь.

– А важных сведений мы от сынка градоначальника и не ждем, - в голосе собеседника прозвучала откровенная издевка. Он поставил на стол ноутбук, открыв таким образом, что дисплей не был виден Русову. - Но на несколько вопросов придется ответить… Где находится база, с которой вы вылетели, и сколько там имеется самолетов?

Делать было нечего, за решетку не хотелось. Русов с неудовольствием понял, что патриот из него никудышный.

– Это аэродром в пятидесяти километрах к востоку от Кандалы, - угрюмо ответил он. - Там, по-моему, около десятка машин…

С полчаса шел допрос, и Русов с каждым вопросом становился злее. Собеседника это, похоже, только забавляло. Закрывая ноутбук, он насмешливо сказал:

– Вряд ли мы узнали от вас хоть один секрет государственной важности, мистер Русов. Осведомленность у вас на нуле, как того и следовало ожидать. Но приборы показывают, что вы искренни - так что, если вам решат предоставить вид на жительство, возражать не станем. Пока все. Желаю удачи в Америке.

Он поднялся, неторопливо пересек гостиную, и спустя минуту послышалось сытое урчание отъезжавшей машины.

Русов вздохнул, настроение было поганое. Из-за двери выглянул прятавшийся от репортеров Грегори.

– Заходи, Юджин, - помахал он очками. - И не обижайся на этого парня. Армейские чины здорово раздосадованы, что вас проморгали. Они и думать забыли про Россию, а тут такой сюрприз сваливается им с неба.

Комната Грегори оказалась небольшой: стол с компьютерным дисплеем и кучей журналов, узкая кровать у стены (по-армейски тщательно застеленная), а на стене громоздкое оружие, похожее на автомат-переросток.

Проследив взгляд Русова, Грегори улыбнулся:

– Как ты думаешь, что это такое? Возьми в руки, не бойся.

Против ожидания, автомат оказался не тяжелее двустволки, с которой Русов хаживал по лесам вокруг Кандалы.

– Стреляет гиперзвуковыми пулями, - с гордостью объяснил Грегори. - Летят в пять раз быстрее звука, можно танк расстрелять. Таких мало выпустили, оружие оказалось дорогое и не очень практичное… Выпей-ка виски, Юджин, а то у тебя вид замученный. И зови меня просто Грегори, без всяких «сэров».

Русов осторожно повесил автомат и взял протянутый стаканчик с желтоватой жидкостью. Вкус показался маслянистым, горло слегка обожгло. Грегори махнул рукой на стул, и Русов сел, чувствуя, как по телу распространяется приятное тепло.

– Джанет вернется не раньше пяти, - продолжал Грегори, - есть время поболтать. Послушай, Юджин, так из-за чего началась та чертова война? Что говорят об этом в России?

Русов поставил стаканчик на край стола. Военной историей интересовала мало, так что просто повторил слова Сирина.

– Я слышал, что все началось с какой-то диверсии против нашей орбитальной группировки. Возможно, не без участия американских спецслужб. Включились установки «черного света» - говорят, что их создавали как радиоэлектронное оружие, и компьютеры в зонах поражения стали сходить с ума. Наверное, ваше руководство решило, что это мы напали на Америку - и последовал удар высокоточным оружием, развернутым НАТО против России. В ответ наши стали сбивать американские «Томагавки» и «Стелсы» над Европой, и тоже запустили десяток-другой ракет. Однако компьютерные системы пошли в разнос из-за «черного света», так что настоящей ядерной войны не получилось…

Грегори передернуло.

– Это не совсем так, - сказал он с выражением страдания на лице. - Я не верю в теорию заговора. Насколько я знаю, мы не собирались начинать войну…

Он замолчал и, налив себе виски, проглотил залпом. Поглядел в окно, где мирно колыхалась зеленая листва, и продолжал:

– Но случилось странное. Все было более или менее спокойно, как вдруг на Америку обрушилась эта напасть - «черный свет». Солнечное излучение меркло, люди и компьютеры выходили из строя. В этот момент сеть обнаружения вторжения FIDNet показала, что Америка подверглась ракетной атаке, а компьютеры в центре управления FedCIRC сочли инициатором Россию. Не было времени выяснять, зачем ей это понадобилось: мы могли остаться слепыми и глухими, и тогда с Америкой можно было делать что угодно. Только тогда был нанесен удар - с целью обезоружить вероятного противника. Ракеты по центрам управления, уничтожение спутников и прочее… План, естественно, был составлен заранее, а технология отработана в Югославии, Афганистане, Ираке, Иране и других местах. Все гуманно - разрушение военной инфраструктуры при минимуме жертв среди гражданского населения…

Грегори прижал пальцем задергавшееся веко и умолк.

Русов пожал плечами:

– Прямо как в вестернах. Там герой тоже сначала стреляет, а только потом думает. Хотя мама говорила, что это типично для американцев.

Грегори невесело улыбнулся:

– И у нас не исключают, что компьютеры в FedCIRC ошиблись. Это могло стать результатом воздействия «черного света» или атаки хакеров. Чем сложнее компьютерная сеть, тем уязвимее - без конца приходится ставить программные заплатки. Сейчас это уже не выяснишь…

Грегори с вздохом потрогал левый висок:

– К счастью, ваши не стали отвечать массированным ударом. Над Америкой взорвалось всего несколько ядерных зарядов, целями были военные объекты. Самым страшным оказался подводный ядерный взрыв близ Нью-Йорка, погибло около десяти миллионов человек. После этого вице-президент отдал приказ прекратить боевые действия, и с Россией заключили перемирие. А вот потом начался настоящий кошмар… Что у вас известно об этом «черном свете»?

Русов нахмурился:

– Мало. Насколько я знаю, секрет утерян…

Он запнулся, испытав странное ощущение - словно тень накрыла комнату, и заметно похолодало. Грегори, похоже, ничего не почувствовал.

– Нам такое излучение тоже неизвестно, - уныло сообщил он. - Конечно, у нас работали над ЭМИ - оружием электромагнитного импульса. Так вот, «черный свет» действовал похоже, но влиял не только на электронные чипы, но и клетки живого организма. Происходило какое-то резонансное взаимодействие, в результате живые клетки и микросхемы начинали поглощать энергию прямо из окружающей среды. Компьютеры шли в разнос, а люди впадали в сильнейшую эйфорию - эффект получался, как от наркотиков или большой дозы виски…

Грегори покосился на бутылку, но больше наливать не стал.

– Вдобавок возникали галлюцинации, как от ЛСД. Воевать в таком состоянии сложно, так что оружие получилось замечательное… Затем наступал глубокий сон, и все проходило, казалось, без последствий. Самое страшное начиналось потом. В живых клетках происходили злокачественные изменения, и вскоре лавина мутаций захватывала весь организм. Развивались молниеносные формы рака или черное бешенство, когда люди грызли друг друга, дерево и даже металл. В конце всегда приходила смерть. От последствий этого излучения за несколько лет умерли миллионы американцев!.. Вам повезло больше, русские власти почему-то сразу догадались эвакуировать зоны поражения. Но и у вас на огромных пространствах возникли Темные зоны, где жизнь оказалась чудовищно деформирована. В Америке пытались изучать «черный свет», но пока без толку…

На щеках Грегори появились красные пятна, он стал задыхаться и умолк.

Русову захотелось показать свою образованность:

– В школе нам рассказывали о русском ученом, кажется Гумилеве. Он полагал, что иногда из космоса приходит некое излучение, которое резко повышает уровень биохимической энергии у тех, кто подвергся его воздействию. Может быть, кто-то научился вызывать такое излучение искусственно?..

Он почувствовал неловкость за попытку произвести впечатление, и добавил:

– Хотя, что толку теперь выяснять? Есть русская пословица: «После драки кулаками не машут». Наши политики не доверяли друг другу, ученые разрабатывали новые виды оружия, а теперь сидим по уши в дерьме и разбираемся: кто начал войну и кто кого победил?

Грегори отдышался и раздвинул губы в безрадостной улыбке.

– Во всяком случае, не мы. Что осталось от Америки? Полтора десятка Территорий, Темные зоны и мертвые города.

Русов только пожал плечами.

Он поднялся наверх и еще на лестнице перестал думать о войне - дело прошлое, ничего не поправишь.

Войдя в комнату, огляделся.

Тени ветвей качались по белым стенам и белой постели. В зеркальном шкафу отражались окна, и в зеркальной глубине тоже колыхалась зеленая листва дубов. Между окон стоял белый комод - ручки ящиков сияли золотом, словно первые листья осени уже слетели в комнату.

На стене висела фотография или картина в коричневой рамке. Русов подошел ближе - это оказалась искусно сделанная фотография. С нее улыбалась девушка с золотыми, уложенными в сложную прическу волосами.

И тут сердце Русова забилось чаще: почти так же выглядела его мать, когда только приехала в Россию - он хорошо помнил ее девичье фото из бережно хранимого альбомчика… Не сразу сообразил, что на фотографии все-таки другая женщина.

Из замешательства его вывел донесшийся снизу телефонный звонок, а потом окрик Грегори:

– Эй, Юджин! Это тебя.

Русов сбежал по лестнице и взял трубку.

– Привет, - сказал в ухо возбужденный голос Сирина. - Ты как? Меня целый час допрашивал какой-то тип из Колумбуса. С переводчиком, сам в штатском, но чувствуется военная косточка. Все ему выложи - и про базу, и зачем сюда прилетели. Ну, про базу я наплел с три короба, все равно никто не проверит. А зачем полетели?.. Не все же ему рассказывать. Пришлось сказать, что в поисках политического убежища. Тут он прямо просветлел. А потом репортеры налетели, еще час мутузили…

Русов рассмеялся:

– Успокойся! Эк тебя взвинтили, Миша. Как устроился?

– Ничего. - Сирин заговорил помедленнее. - У двух старых леди. Объясняемся в основном на пальцах, ну и словарь я с собой прихватил. У них масса дел по дому: надо чинить краны, канализацию, еще кое-что. Предложили комнату и кормежку за эту работу. Я согласился, все равно надо пока осмотреться…

Он осекся, наверное, вспомнив, что не дает Русову слова сказать, и повторил:

– А ты как?

– Тоже были репортеры. И этот военный хлыщ. На каких условиях здесь живу, пока не знаю. Развлекаю разговорами старого джентльмена. Еще есть молодая леди, но она сейчас уехала.

– Красивая? - осведомился Сирин.

– Да нет. Лицо длинное, челюсть выдается. На меня глядит, будто хочет засунуть в какой-нибудь моющий агрегат и выстирать хорошенько.

– Ну-ну, - хихикнул Сирин. - Ладно, пойду краны чинить. Да, номер моего телефона запиши.

Возле аппарата лежал блокнот и ручка. Русов записал номер, оторвал листок и в очередной раз подивился, как тут все было удобно устроено.

Чем же он займется в Америке? Мастер из Русова был никакой, не чета Сирину. Да в доме ничто и не нуждалось в ремонте: видимо, за этим следил Грегори.

Русов походил по гостиной, глазея на кухонные приспособления, видеоаппаратуру, хитро расставленные колонки. Подошел к книжным полкам: на видном месте стояла Библия, похожая на ту, что была у его матери. Русов взял книгу и открыл наугад.

«Бытие», глава 39, история Иосифа в Египте.

Русов улыбнулся и поставил Библию на место. То, что случилось с ним, действительно походило на судьбу Иосифа: оба неожиданно оказались в чужой стране. Правда, Русова не продали в рабство, и современная техника управилась с перемещением быстрее - всего за четыре часа. Но если он новый Иосиф, то где жена Потифара?..

Послышался звук подъехавшей машины, и настроение Русова упало, когда увидел в окно желтый автомобильчик Джанет. Впрочем, ее приветственное «Хай!» прозвучало на этот раз дружелюбнее.

– Поехали, - сказала она, едва войдя в гостиную.

– Куда?

– Тебе предлагают работу. С погрузчиком справишься?

– Наверное, - пожал плечами Русов. В транспортном отделе городской управы он имел дело с разнообразной техникой.

– Может быть, придется поработать и руками, - предупредила Джанет, садясь за руль. - Но в твоем положении выбирать не приходится. Как я поняла, квалификации у тебя никакой.

– Пожалуй, - нехотя согласился Русов. Быстро Джанет его пристроила!

Проехав пару перекрестков, она резко затормозила. Русов чуть не ткнулся в лобовое стекло.

– Зайдем в магазин, - объявила Джанет.

Магазин оказался обувным. Русова усадили на диванчик, и Джанет принялась подбирать ему туфли: видимо, решила до конца бороться за чистоту своей гостиной. Старые ботинки хотела выбросить, и Русов их с трудом отстоял. Наконец подыскала туфли, которые пришлись Русову впору и устроили придирчивую Джанет. Она вставила в устройство на прилавке маленькую карточку.

– Будешь должен три тысячи. Пошли!

Туфли почти не чувствовались на ногах, настолько были легки. Старые башмаки Русов пристроил под сиденье. Джанет покосилась, но ничего не сказала.

Они приехали на окраину города и остановились у здания, похожего на склад. Складом оно и оказалось, из ворот как раз стал выезжать грузовик с бочками. Джанет провела Русова на второй этаж и приоткрыла дверь.

– Мистер Торп, я его привела.

И села за стол с телефоном и компьютером. Выходит, она тут и работала!

– Войдите, - донесся грустный мужской голос.

В кабинете Русов увидел лысоватого мужчину, который вяло поднялся навстречу и столь же вяло потряс протянутую Русовым руку.

– Юджин, если не ошибаюсь? Слышал о вас по радио. У нас заболел работник, и Джанет порекомендовала вас. Возьму пока временно. Условия следующие…

Так началась трудовая карьера Русова в небольшой фирме по продаже минеральных удобрения и всякой всячины окрестным фермерам. Ему отыскали комбинезон по росту, рабочие ботинки, и, познакомив с работающим на складе негром по имени Джо, оставили под его началом. Тот показал, как управлять электрическим погрузчиком, и дал время освоиться. Русов поездил по складу, приноравливаясь к рычагам и кнопкам. Отец приучал сыновей не бояться никакой работы.

«Судьба градоначальника переменчива, - поучал он. - Кто знает, что будет завтра?».

Когда дошло до дела - разгрузки подъехавшего трейлера, - Русов занервничал и уронил груз на бетонный пол, к счастью ничего не разбив и не рассыпав. Джо сносил оплошности белого человека терпеливо, лишь иногда снисходительно улыбался, что даже пугало Русова с непривычки - так ослепительно блестели зубы на черном лице. Кроме них двоих на складе никого не было, и к концу дня Русов порядком вымотался. Дэн помог подключить погрузчик к зарядному устройству. Русов долго мылся под душем, пытаясь избавиться от резкого запаха аммиака.

Джанет ждала в автомобиле.

– Мистер Торп как будто тобой доволен, - в голосе прозвучала лишь тень одобрения. - У Саймона давно развивалась черная немочь, его наверное изолируют, так что сможешь получить постоянную работу.

«Стоило лететь через океан, чтобы грузить удобрения?» - уныло подумал Русов. Но постарался не подать виду.

– С меня причитается, - шутливо сказал он.

Джанет на это только моргнула. Остановилась, подождала зеленого света и тронулась снова.

– Кстати, чья это фотография висит у меня в комнате? - осведомился Русов. - Очень красивая девушка.

– Моей мамы в молодости, - после молчания произнесла Джанет. - Это ее комната.

– Она… умерла?

– Живет в Пенси-Мэр, - скучно сказала Джанет. - Никак не перетяну ее сюда, не хочет оставлять могилу отца. А для меня там нет работы, да и дядю одного бросать не хочется.

Русова бросило вперед, приехали. Он взял из-под сиденья ботинки и вышел. Тень от дубов лежала на траве и стенах дома.

Русов проголодался, на работе удалось лишь перекусить: кружка кофе и бутерброд, выделенный Джанет. Сегодня обед состоял из ломтиков курицы, обжаренной с овощами и залитой острейшим соусом. Потом последовал пирог, чай, мороженое - и посуда исчезла в посудомоющей машине. На готовку у Джанет ушло минут пятнадцать, на уборку меньше пяти. Русов почувствовал уважение к степени механизации кухонного процесса.

После обеда включили телевизор - «Сони», той же китайской фирмы, что у Русова дома, только экран побольше. Шли новости по CNN.

Сенатор Временного конгресса Пол Макдафи требовал приостановить действие территориальных актов о контроле над рождаемостью. Импорт из Китая вырос за год на восемь процентов. Военные вертолеты нанесли удар по базе мародеров на Восточном побережье. Компания PANAM восстановила воздушное сообщение с Сиэтлом на китайских самолетах «Великий поход 777». Двое русских прилетели на военном самолете в Ил-Оу и попросили политического убежища. На обломках России процветает диктатура некоего Братства и мелких градоначальников (тут Русов сконфуженно покосился на Джанет, но та поджала губы и отвернулась). В отставку отправлен генерал Брюс Кларк. Покидая пост, он заявил, что противовоздушная оборона Северной Америки давно уже фикция…

После новостей и рекламы пошла мелодрама в стиле ретро. Русов заскучал и поднялся наверх. В темноте за окнами шумели дубы, со стены безмятежно улыбалась девушка с золотыми волосами.

Русов разделся, лег и выключил свет. Шум постепенно сделался ритмичным, словно волны накатывались на берег, и эти волны понесли Русова по бесконечной реке…

Прошло два дня. Русову приходилось не только ездить на погрузчике, но и самому ворочать тяжелые мешки. Руки с непривычки болели, и к вечеру уставал так, что Грегори старался не донимать разговорами. Возясь с бочками, Русов клял про себя Сирина: притащил в эту Америку… В пятницу после работы надеялся отдохнуть, но Джанет завезла его в парикмахерскую. Пошепталась с парикмахером - редкая профессия для мужчин в Карельской автономии, - и исчезла в женском зале, откуда исходили приятные ароматы.

Русовым занялись основательно: вымыли голову, а потом солидный парикмахер в очках с золотой оправой стал звякать ножницами, придавая шевелюре Русова новый, похоже, тщательно спланированный вид. Попутно развлекал беседой: расспросил о российских заведениях и, кивнув на хитроумную комбинацию зеркала с дисплеем, пожаловался на моду выбирать прическу через компьютер.

– Ну, женщины понятное дело, - говорил он, изредка щелкая ножницами. - Не успокоятся, пока не увидят на своей голове двадцать вариантов причесок. Потом готовы прислушаться к дельному совету. Но мужчины… Хотят выглядеть, как киногерои. Не учитывают ни своеобразия черт лица, ни экспрессивной динамики…

Еще некоторое время он рассуждал, то и дело отступая, чтобы осмотреть Русова, и наконец объявил, что все готово. Русов поглядел в зеркало с удивлением: парикмахер убрал не так много волос - сзади остались почти той же длинны, - но выражение лица изменилось, новая прическа придала ему больше серьезности и решительности.

– Здорово! - сказал он искренне. - Большое спасибо. Сколько с меня?

Услышав ответ, присвистнул, а парикмахер улыбнулся:

– Не беспокойтесь, Джанет заплатит. Отдадите ей, когда получите деньги. Заходите еще.

Русов вышел в холл и не удержался, глянул в зеркало еще раз. Элегантный костюм, голубая рубашка под цвет глаз, аккуратно, но с оттенком вольности подстриженные светлые волосы. Не похож на лохматого юнца в тренировочном костюме, каким вылез из самолета… Интересно, зачем Джанет с ним возится? Наверное, по американской привычке хочет, чтобы во всем был порядок: на кухне, в доме, а заодно и в облике свалившегося с неба гостя.

Сама Джанет еще не появилась. Русов уселся на диван и потянул со столика журналы. Раскрыв «Плейбой» с красивой полуголой девушкой на обложке, некоторое время смотрел как завороженный, а потом смущенно оглянулся: таких откровенных снимков ему в России не попадалось. Рассматривать на людях фотографии обнаженных женщин было неловко - Русов положил «Плейбой» и взял «Тайм». Тот оказался солиднее: реклама лекарств, автомобилей и каких-то непонятных фондов перемежалась статьями, заметками о фильмах и прочей всячиной.

От нечего делать Русов стал читать статью о Китае.

Анализируя внешнюю политику единственной оставшейся в мире сверхдержавы, автор приходил к выводу, что следующий этап ее территориальной экспансии наступит не раньше, чем через десяток лет. Китаю требовалось наладить функционирование госаппарата в новых протекторатах, добиться полного принятия их населением своей идеологии «Чжун»[1], а главное, увеличить как численность китайцев, так и влияние прокитайского лобби в странах следующего эшелона.

Большинству североамериканских Территорий опасность пока не грозила: они были важны для Китая как поставщики высоких технологий и рынок сбыта, второй по величине в Западном полушарии. Раздробленность и экономическая зависимость от Китая не позволяли им стать преградой для китайской экспансии.

Главная угроза, как считал автор, нависла над Канадой. Мало пострадавшая от войны, экономически первая на Американском континенте, Канада оставалась единственным противовесом Китаю в этой части света. Именно торговля с Канадой давала северо-восточным Территориям США хоть какую-то независимость от Китая. Трагичным для Канады было то, что ее промышленность и сельское хозяйство располагались в узкой полосе вдоль границы США. В случае вооруженного конфликта нескольких ядерных ударов хватало, чтобы отбросить страну на уровень самых пострадавших американских Территорий. Поводом для показательной бомбардировки могла стать, например, депортация нелегально проникших в Канаду китайцев.

После этого Великому Китаю не составит труда установить контроль над оставшимися Территориями США - как он уже сделал с Калифорнией и проделывал сейчас с Оре-Ваш, бывшими штатами Орегон и Вашингтон…

Дальше Русов прочитать не успел, появилась Джанет с новой прической. Волосы рыжей волной вздымались надо лбом, а затем красивыми кудрями падали вдоль щек, прикрывая выступающие скулы. Она с удивлением поглядела на Русова и ненадолго скрылась в мужском зале.

– Твоя прическа стоит почти как моя, - вышла она, улыбаясь. - Ничего, расплатишься.

В машине Русов почувствовал тонкий и почему-то тревожный аромат, исходящий от Джанет. Фонари горели вдоль сумеречных улиц, и окна дома засветились навстречу из-за темных деревьев.

Субботнее утро выдалось ясным. Редкая желтизна появилась в кронах дубов, и трава на лужайке оставалась зеленой, но глубокая синева неба говорила, что и сюда скоро придет осень. Русов встал поздно и, приняв душ, стоял перед окном, сегодня спешить было некуда.

Даже странно, как быстро его жизнь в Америке вошла в колею. Почти нигде не был, но казалось, будто прожил здесь месяцы, а не считанные дни. Неужели еще недавно, слушая надоедливый шум дождя за окном своей комнаты в Кандале, гадал: поедут они на рыбалку или опять придется слоняться без дела?..

Русов улыбнулся, сейчас смена обстановки ему нравилась. Он оделся и сошел по лестнице, где на перилах лежал золотой солнечный свет. Поздоровался с читавшим газету Грегори, положил себе овсянки и налил кофе.

Грегори зашуршал газетой:

– Ваш самолет перевезли на базу ВВС под Колумбусом. В сопровождении твоего напарника. Правительство конфисковало самолет как угрозу национальной безопасности. А вам обоим губернатор предоставил политическое убежище. Так что вы теперь здесь на законных основаниях.

Хм, политическое убежище! Вот уж о чем Русов не думал… Жаль, что сегодня не увидится с Сирином. Собирались посидеть в баре, обменяться впечатлениями от Америки.

Русов помешал сахар. Красивая ложечка, наверное из серебра.

– Забавно, - сказал он, хлебнув кофе. - Никогда не думал о политическом убежище. По-моему, Сирин тоже. Просто забрались в самолет и полетели. А интересно, если бы и раньше было так просто? Мы ездили к вам, а вы к нам. Лучше знали бы друг друга, не было бы этого недоверия, военных планов?.. Правда, моя мама говорила, что одно время у Америки и России были неплохие отношения. Как иначе она смогла бы приехать в Россию?

– Было такое время. - Грегори отложил газету. - Но длилось недолго. Не читал такие стихи?

И он медленно произнес:

«Увы, в юности они были друзьями, - перевел про себя Русов. - Но шепчущие языки могут отравить истину, и постоянство живет только на небе».

Он покачал головой, а Грегори вздохнул:

– Это из довольно загадочной поэмы английского поэта Кольриджа, «Кристабель».

Он помолчал.

– Так вот, Юджин, в политике дружба длится, пока выгодна. А с Россией было выгодно дружить, пока мы свободно черпали оттуда ресурсы: сырье, технологии, интеллект. По грубым прикидкам, только за 90-е годы двадцатого века Запад получил всего этого на триллион долларов. Но потом Россия опять попыталась стать самостоятельной: конкурировала с нашими компаниями в области хай-тек вооружений, а в политике нередко поддерживала тех, кого мы считали противниками… Так что Россия оказалась выгоднее для Америки в качестве врага, или, скорее, пугала. Где еще террористам взять ядерное, бактериологическое или химическое оружие для использования против Запада?..

Грегори невесело улыбнулся и оглядел Русова. Потом продолжал:

– Так что дружба осталась только на словах. Разведки исправно шпионили, военные регулярно обновляли планы превентивных ударов, а американские компании сумели заработать сотни миллиардов долларов на системах противоракетной обороны. Конечно, за счет налогоплательщиков и европейцев, но таков уж военный бизнес…

Грегори стал задыхаться от длинной речи и умолк.

– Видел я Европу, - фыркнул Русов. - То, что от нее осталось после противоракетной обороны.

Наверху хлопнула дверь, и они подняли головы. По лестнице сходила Джанет, рыжие кудри рассыпались по красивому зеленому платью.

– Пока, мальчики, - кивнула она. - До вечера. Кстати, Юджин, сегодня мы едем на вечеринку. Приготовь какие-нибудь русские истории позабавнее.

Она вышла, и вскоре послышался шум отъехавшего автомобиля.

– Поехала к подруге, - затрудненно улыбнулся Грегори. - Скучно ей со мной, старым пнем. Что собираешься делать завтра, Юджин? Мы с утра едем в церковь. Если хочешь, поезжай с нами. А сегодня весь день в твоем распоряжении.

– Покажите мне, как вы работаете на компьютере, - попросил Русов. - У вас, наверное, другая операционная система?

– «Windows». - Грегори поднялся и взял палку. - А у вас?

– У нас в основном разные версии «Линукс». «Windows» не используют со времен войны, тогда все компьютеры с нею перестали работать.

Грегори вздохнул:

– Какие компьютеры раньше делали в Америке! А теперь всё азиатская сборка. Хорошо еще, что уцелела фабрика по производству процессоров в Техасе. Иначе китайцы совсем бы сели на шею.

«Windows» оказалась услужливой, и общаться с нею было нетрудно. Грегори не пришлось ничего объяснять, включил обучающую программу и сел просматривать журналы.

Освоившись, Русов обнаружил выход в Интернет (появилось предупреждение, что без разрешения нельзя выходить за пределы североамериканской зоны) и отыскал красивую игру. Действие протекало на разбросанном по морю архипелаге, где по берегам стояли живописные города: утром они прятались в тумане, днем сияли под золотистым солнцем, а ночью таинственно мерцали при свете звезд.

У одного из правителей была красавица дочь, которой домогался властитель мрачного скалистого острова. Он захватывал контроль над русским спутником с установкой «черного света» (тут Русов сконфуженно улыбнулся) и грозил уничтожить все живое на главном острове, если не получит девушку. Русову предстояло эвакуировать население острова, отыскать похищенную красавицу - все при яростном противодействии темного властелина, - а напоследок сразиться с ним самим.

Грегори куда-то вышел. Под аккомпанемент тревожной музыки и свиста ветра Русов управлял шхуной, которая едва сохраняла остойчивость под яростными порывами из черной расселины.

Вдруг случилось странное. И шхуна, и волны замерли. Свист ветра стих. Черная расселина обратилась в сумрачный зал, где сам Темный властелин сидел на троне. Испуганный Русов попытался выйти из игры, но клавиши не действовали.

Словно опустился занавес - все исчезло.

Лицо Русова безжизненно, как у куклы, в остекленевших глазах странно мерцает свет. Руки сначала неподвижны, но вдруг приходят в движение: на экране возникают строчки вопросов, и пальцы начинают бегать в ответ по клавиатуре. Их проворство удивительно - кажется, будто отвечает робот…

Через пять минут экран обретает прежний вид: снова плещут волны, свистит ветер, хлопает парусами неуправляемая шхуна. Глаза Русова оживают, в них испуг, пальцы застыли на клавиатуре.

Очень далеко человек в странном одеянии (цвет сливается с сумраком помещения) выключает компьютер и надменно улыбается - теперь он знает все…

И никто не подскажет ему, что даже Владыки не знают всего в этом странном мире. С изображения на стене надменно глядит мужчина в черном одеянии, к золотому поясу пристегнут меч…

Вошел Грегори и остановился за спиной Русова.

– Забавно, - снисходительно сказал он. - Джанет любит эту игру. Только обычно выбирает другую роль, где девушка спасает своего возлюбленного.

Русов не ответил. Странное чувство испытал он - будто отлучился на время, побывал в некой тьме, от которой не осталось воспоминаний… Играть расхотелось, и он стал осваивать «Windows» дальше.

Так просидели до полудня, потом вернулись в гостиную и съели ленч. На улице поднялся ветер, в вихре пыли закружилось несколько листьев.

У себя в комнате Русов лег на кровать и стал смотреть в окно. Голова слегка болела. Из-за ветвей выплывали облака - они были сумрачнее, чем в их первый день в Америке. Русов вяло подумал, что в Кандале сейчас глубокая осень: дождь хлещет по облетевшим деревьям, а сопки кутаются в облака, словно в серые прохудившиеся плащи. Для него же словно продолжилось лето…

Наверное, он заснул, так как почти сразу услышал резкий голос Джанет:

– Юджин, вставай! Или ты собираешься проспать весь день?

Она стояла в дверях, раскрасневшаяся и почти красивая в нарядном зеленом платье.

Русов спустил ноги с кровати и поглядел в окно: небо уже потемнело. Ехать на вечеринку не хотелось, предпочел бы посмотреть телевизор и поболтать с Грегори. И почему он, Русов, такой уступчивый?

Собирался не спеша, думая, что Джанет будет переодеваться, но она осталась в том же зеленом платье, а вот Русову принесла новую рубашку - в красноватых тонах.

«Чтобы лучше гармонировал с ее платьем», - кисло подумал он, переодеваясь.

Грегори смотрел телевизор и помахал им на прощание.

Вечеринка проходила не в доме, как Русов привык, а на открытом воздухе, при свете фонарей. Пришлось познакомиться с таким количеством людей, что голова пошла кругом. Наверное, сказалась и выпивка: Русову было интересно пробовать новые напитки, и Джанет стала коситься на него с опаской. А вот закусить оказалось проблемой: хотя на длинном столе и стояли блюда, но не разговаривать же с полным ртом? А разговоры, похоже, были главным занятием на вечеринке.

Сначала Русова смущало, что, представляясь, все называли только имена - без отчеств. Но после второй бутылки пива и он стал запросто звать незнакомых раньше людей по имени.

Плотно сбитый, с проседью в черной бороде Болдуин сунул Русову открытую бутылку пива.

– Что это вы стали воевать с нами? - прорычал он.

– Я? - удивился Русов. - Да меня во время войны на свете не было.

С досады он выпил сразу полбутылки.

– Ну, русские, - не отступал Болдуин. - Что мы вам сделали? Когда вам было тяжело, то помогали - и деньгами, и продуктами. Даже вместе боролись с террористами.

– Было дело, - грустно сказал Русов. - Мама рассказывала. А заодно обложили Россию военными базами, как медведя в берлоге. И войну не мы начали, это у вас компьютеры свихнулись.

От расстройства он прикончил пиво.

– Ну-ну, - буркнул Болдуин. Отхлебнул пива и уже миролюбивее спросил: - А медведи у вас и вправду водятся?

– Хватает. - Русов был рад сменить тему и не удержался от хвастовства: - Я одного завалил.

– Да ну? - заинтересовался Болдуин. - Я сам охотник, но на медведя не ходил, только на оленей. Из винтовки?

– Нет, жаканом из двустволки. - Русова передернуло: вспомнил, как огромный медведь кинулся на него с края болота. Тогда он здорово перетрусил, но по счастью ружье было наготове.

Болдуина сменил полноватый Джон. Попивая вино, завели разговор о рыбалке. Русов выразил сожаление, что не может пригласить собеседника на рыбалку в Кандалу, где в окрестных речках водилась чудная форель.

Темноволосая, в облегающем серебряном платье Памела предложила Русову выпить шампанского, и заодно поинтересовалась: насколько в России распространено многоженство?

– Гм… - Русов был озадачен и едва не захлебнулся шампанским, которое пробовал дома только на Новый год. - Это какие-то сказки про Россию. Хотя бывает на юге, где много мусульман. В местные обычаи у нас не вмешиваются… - Тут он вспомнил виденную дома телепередачу и злорадно добавил: - У вас мормоны тоже ввели многоженство в штате Юта, ссылаясь при этом на Библию.

– На Территории Ай-Юта… - кокетливо поправила Памела.

Но тут явился худощавый Брайан с двумя бутылками пива и вопросом: кто все-таки начал ту дурацкую войну? Пива для решения столь сложной проблемы не хватило, и Брайан пошел взять еще. Вернулся он с двумя рюмками виски и заявлением, что в войне виновата инфантильность русской души: в своих бедах русские привыкли винить Запад, а поскольку у них сильно развито подсознательное влечение к смерти, то и пришли к решению уйти из жизни, прихватив с собой западную цивилизацию.

– Что за бред? - удивился Русов. - Что за влечение к смерти?

– Про него ваш знаменитый романист писал, как его?.. - Брайан поболтал в рюмке остатком виски. - Ага, Достоевский! У него все герои кончают с собой: кто вешается, кто стреляется. Я сам не читал, но один профессор по телевизору рассказывал, тоже из бывших русских.

– Навесил вам лапшу на уши… - пробормотал Русов, отчаянно пытаясь мобилизовать свою школьную образованность. - Это в романе «Бесы», там герой действительно кончает с собой, но по другой причине: растерял идеалы, жить незачем стало.

Тут Русова укололо: неужели и его станут звать бывшим русским?

Брайан допил виски и ухмыльнулся:

– Ладно, забудь про книжки, Юджин. Развлекайся.

Он затерялся в толчее, а вместо него Филлис, хрупкая женщина с каштановыми волосами, предложила другое объяснение войне - типичное проявление мужского шовинизма, и стала расспрашивать Русова о женском движении в Карельской автономии.

Русов искренне ответил, что о таком не слышал, к чему Филлис отнеслась скептически, но тут ее дружески оттеснил Болдуин. О войне больше не вспоминали, и за очередным пивом сговорились поехать в следующий уик-энд охотиться на оленей, сезон как раз открылся.

По примеру худенькой Терезы Русов перешел на лимонад, что оказалось кстати, после виски очень хотелось пить. Ее интересовало состояние христианства в России. Русов вспомнил, как пил водку с одним священником в Кандале, и тот жаловался на упадок веры среди прихожан.

– Переживает кризис, - бодро сообщил он.

Тереза с воодушевлением объявила, что в Америке происходит то же самое: люди перестали посещать церковь, в моде сатанинские культы…

– Вы из-за матери прилетели в Америку? - доверчиво поглядела она голубыми глазами. - Должно быть, тосковала по ней в России?

– Конечно. - Русов чувствовал себя очень непринужденно после виски, пива и лимонада. - Но знаете, Тереза, она совсем не восхищалась Америкой. Уже тогда были всякие культы, насилие, порнография. Она часто говорила, что Бог ненавидит это и поэтому послал на Америку наказание, как на Египет во времена Моисея.

Русов отхлебнул еще лимонада, пузырьки лопались на языке совсем как у шампанского. Он вспомнил, с каким воодушевлением говорила мать - глаза блестят, рыжие локоны чуть растрепаны, - и сам ощутил вдохновение:

– Вообще, она была идеалисткой. Часто говорила, что только прямой диалог с Богом может дать людям свободу и чувство достоинство. Так обращались к Богу первые поселенцы в Америке - пуритане, и Он дал им целый континент, а их потомкам процветание. Но теперь Бог отвернулся от Америки и обратил взор на другие страны…

Русова понесло. Дома к его матери нередко относились скептически: какие-то американцы приехали учить русских вере в Бога. Русов и сам иногда стеснялся мамы, но сейчас испытывал только любовь и восхищение.

– Ваша мать замечательная женщина, - глаза Терезы блестели. - Как ее имя?

– Кэти, - улыбнулся Русов. - У нас ее звали Катериной…

Но ему не дали погрузиться в воспоминания: массивный Рой хотел знать, как поступают с одержимыми черным бешенством в России?

Русов бодро ответил:

– Отстреливают на месте. Нельзя же подвергать опасности других людей.

Они выпили, и Русов даже не понял, что именно…

Тут между ними опять возникла Памела и стала расспрашивать о сексуальном воспитании в русских школах и первом сексуальном опыте самого Русова. Несмотря на опьянение, Русов все-таки покраснел и беспомощно оглянулся.

К счастью, Джанет оказалась рядом - взяла за руку и увлекла за собой. Она давно с неудовольствием поглядывала на Русова, но тот не замечал.

Гости танцевали, из расставленных под деревьями колонок раздавалась ритмичная музыка. Джанет укоризненно сказала:

– Ты много пьешь, Юджин.

Русов попытался уверить, что совсем не много, но английские слова почему-то не выговаривались. Некоторое время он и Джанет танцевали молча. В глазах девушки тлели сердитые зеленые огоньки, она держалась немного в стороне, и только ладони лежали на плечах Русова, а он держался за ее талию.

Когда первые гости начали уходить, Джанет опять взяла Русова за руку и, подведя к хозяевам, - ими оказались Брайан и Памела - поблагодарила за вечер.

– Куда же вы? - удивилась Памела. - Мы еще не играли…

– Нам пора, - повторила Джанет. - Большое спасибо.

– Присоединяюсь, - сумел сказать и Русов.

Подумав, что вышло слишком кратко, хотел что-нибудь добавить, но Джанет уже увлекла его к машине. Фонари перемигивались над головой, и всем встречным Русов говорил, как приятно было с ними познакомиться.

Под конец Джанет фыркнула:

– Это куст, Юджин. Если не будешь за меня держаться, точно с ним близко познакомишься. Выходит, это правда, что русские много пьют.

Русов хотел сказать, что почти не пьет, но с удивлением обнаружил, что сидит уже на лестнице в гостиной, а Джанет, стоя на коленях, снимает с него грязные туфли. Хотя перед глазами все плыло, Русов ухитрился сказать:

– Я сам.

– Ну конечно! - Джанет подняла голову, и глаза сверкнули как зеленые молнии. - Мало того, что приходится помогать дяде, так еще пьяные русские сваливаются на голову. Спокойной ночи!

И ушла, сердито стуча каблучками.

Русов с трудом снял туфли и, придерживаясь за перила, поднялся наверх. Кое-как стащил одежду и завалился в постель. Золотоволосая девушка насмешливо улыбалась со стены. Русов скрипнул зубами и выключил свет.

Ночь была как провал между мирами - бесконечное падение и бесконечная тошнота. Только к утру повеяло покоем, словно мама коснулась лба прохладной ладонью. Русов немного поспал. Злясь на себя, долго стоял под холодным душем, а затем спустился вниз, где сказал доброе утро Грегори и Джанет. Та испытующе поглядела на него.

Зазвонил телефон. Грегори взял трубку и кивнул Русову:

– Тебя.

Это оказался Сирин, только что вернулся автобусом из Колумбуса.

– Так себе городишко, бюрократ на бюрократе. Настроение поганое, потом расскажу. А у тебя что нового?

– Да вот, набрался на вечеринке, - грустно сказал Русов и покосился на хозяев: хорошо, что не понимают по-русски. - Джанет пришлось с меня туфли стаскивать.

– Ладно, что не все остальное! - хохотнул Сирин. - Меня как-то привезли всего заблеванного. Ты что пил?

– В основном пиво и вино. И чего меня так разобрало?

– А перечислить сможешь? - заинтересованно спросил Сирин.

– Сначала пиво, - стал вспоминать Русов. - Потом вино. За ним шампанское. Еще пиво. Потом виски, но немного, стаканчика два. Опять пиво…

– Достаточно, - перебил Сирин, - намешал. После виски нечего было пиво жрать. Хотя, если пить все подряд, то очередность без разницы. Надо было выбирать что-то одно. Голова болит?

– Да нет, - смиренно сказал Русов. - Я поспал, а потом холодный душ принял.

– Ну и не опохмеляйся, - по-отечески посоветовал Сирин. - А то весь день загубишь. Пока, потом созвонимся.

Русов положил трубку и сел за стол.

– Извините за вчерашнее, - грустно сказал он. - Не надо было мне виски с пивом мешать.

Джанет со стуком поставила перед ним овсянку, сама ограничилась молочным коктейлем. Грегори бодро сказал:

– Не расстраивайся, Юджин. Брайан славится тем, что любит подпоить гостей. А виски вещь хорошая, но только если оно настоящее. Теперь ведь нет шотландского виски - как и самой Шотландии. У нас его делают не из ячменя, как положено, а изо ржи и кукурузы. Большинство считает его лучше шотландского, но я не уверен. Получается совсем другой вкус - злее. Правда, ваша водка ему не уступит.

– Ну, начали сравнивать, - Джанет немного оттаяла. - Ешьте, пора в церковь. - Она с сомнением поглядела на Русова: - Ты едешь?

– Конечно, - ответил тот, с жадностью допивая апельсиновый сок. В Кандале было принято посещать церковь, отец на этом настаивал, так что Русов поневоле привык.

День был почти летний, лишь немного золота добавилось в листве дубов. Городок смотрелся весело: дома среди зеленых деревьев, разноцветные автомобили. Церковь оказалась простым белым строением без икон и золоченого иконостаса внутри, но Русову понравилась тем, что во время службы можно было сидеть: в зале стояли ряды стульев на металлических ножках.

Он сел и сразу стал задремывать, но тут заиграла музыка, и все начали петь. Русов вздрогнул и, заглянув в открытую Джанет книгу, понял, что поют псалмы. Он благоразумно не стал подтягивать, хотя из чувства приличия шевелил губами.

Затем выступил с проповедью священник. Он говорил о бедах, обрушившихся на Америку, как о наказании свыше и призывал вернуться к жизни по заповедям Христа. Русов еле удержал зевоту: то же слышал от матери, да и в церкви Кандалы тоже, хотя там священник говорил немного иначе - о божьей каре за низкопоклонство перед Западом и отступление от истинного православия…

Наконец служба закончилась, и они вышли из церкви.

– Тебе понравилось? - спросила Джанет, когда попрощалась с многочисленными знакомыми. - Я как-то не подумала, что ты христианин. Только потом вспомнила про твою мать.

– Гм, - сказал Русов без особой уверенности. Мать часто читала ему английскую Библию, рассказывала о Христе, и Русов привык уважать ее взгляды, но, едва выйдя за порог дома, погружался в обычную мальчишескую жизнь - игры, драки, вылазки в близлежащий лес, - и о христианстве не вспоминал. Однако разуверять Джанет не хотелось.

– Я верю во Христа, - дипломатично сказал он. - В Кандале тоже ходил в церковь, только православную… - Тут он вспомнил об удобных стульях и искренне добавил: - Но у вас мне понравилось больше.

Джанет довольно улыбнулась, а потом поглядела на пустую стоянку и вздохнула:

– Теперь до вечера город словно вымрет. Все уткнутся в свои телевизоры. У вас тоже так?

Русов покачал головой:

– Женщины пойдут заниматься хозяйством, а мужчины будут складываться на троих и пить водку по лавочкам. Зимой сидеть в пивных… А это что?

Он показал на здание поодаль. Оно имело странный цвет - темно-глянцевый, словно ствол ружья, да и видом напоминало три составленных вместе ружейных ствола. Здание увенчивали три острия, центральное выше других - эти шпили напомнили Русов антенны на самом высоком здании мертвого Чикаго.

Ничего не ответив, Джанет села за руль, а вместо племянницы заговорил Грегори:

– Церковь Трехликого. Есть такая новая секта…

Джанет фыркнула:

– Дядя, это просто сатанинская церковь! - И тронула машину, едва мужчины сели.

– Не знаю, Джан. - Грегори покачал головой. - Это верно, что там поклоняются некоему воплощение Люцифера, но кроме него Лилит и Темной Воинственности… Лилит - это что-то из христианской мифологии, а культ Темной Воинственности заимствован у китайцев. Эти божества будто бы являются поклонникам через Интернет и цифровое телевидение…

Грегори помолчал, глядя в окно, а потом продолжал:

– В Америке давно стали отходить от христианства, а после войны тем более. Большинство верило, что Бог любит Америку и с ней ничего не случится. А когда произошло несчастье, то обвинили Его в предательстве и стали искать других богов. Ведь люди нуждаются в вере. Кто-то верит в Бога, кто-то в деньги, ну а кто-то предпочел дьявола…

– И много верующих в этого… Трехликого? - поинтересовался Русов.

Грегори пожал плечами:

– В основном поклоняются дома - перед телевизорами и дисплеями, а церковь посещают по ночам. Но многие носят значки с изображениями Трех ликов и клянутся их именами. Да и церковь поставили открыто, чуть не рядом с христианской. А у вас есть поклонники этого культа?

– Не слышал, - пожал плечами Русов. - Россия сейчас свободная страна, но если православной церкви что-то очень не понравится… Еще заставят в монастырь на покаяние пешком идти.

Остаток пути проехали молча.

Дома Джанет подала праздничный обед, и под конец нечто необыкновенное - охлажденное малиновое желе, покрытое белоснежным кремом с ягодами черники и земляники. Потрясенный Русов сказал, что ничего вкуснее в жизни не ел. Джанет порозовела от удовольствия. После визита в церковь она стала смотреть на Русова заметно добрее - словно признала отчасти своим.

Во вторник позвонил Сирин с предложением сходить в бар - попить пивка и обменяться впечатлениями об Америке. По дороге с работы Русов попросил Джанет остановиться в центре. Увидев вывеску бара, та негодующе фыркнула:

– Ты опять не напьешься? Видела бы твоя мама, каким был после вечеринки!

Русову стало неловко:

– Я не собираюсь пить. Хочу только повидаться с Майклом.

Хлопнув дверцей, Джанет уехала. Русов помялся и зашел в бар. Сирин был уже там, расположился в углу за батареей бутылок. Русов оглядел помещение: длинная стойка, люди на высоких табуретах, суета с мячом на большом телеэкране - непривычная обстановка после скромных пивных Кандалы.

Сирин был в той же клетчатой рубашке, руку пожал вяло, да и выглядел неважно: мешки под глазами, волосы вокруг лысины непричесанны.

– Выпей, - подвинул бутылку пива.

Желудок будто подпрыгнул к горлу, Русов чуть не подавился едкой горечью.

– Нет уж, - пробормотал он и сходил за кока-колой. Джанет дала денег на мелкие расходы.

– Ишь ты, - удивился Сирин. - Скоро совсем американцем станешь. Одну кока-колу хлестать будешь.

– Они тоже пьют, - поморщился Русов. - Просто после вечеринки так тошно было… А ты как? Выглядишь неважно.

– Я?.. Все прекрасно, как говорят американцы. У них даже покойник в гробу, наверное, будет скалиться - все замечательно!

Сирин в один присест опустошил бутылку, ожесточенно двигая кадыком.

– Что-то ты злой, Миша. - Русов смаковал кока-колу, пузырьки лопались на языке, совсем как у шампанского. Со стороны телевизора заорали: забили гол, что ли?

– Тошно мне, - Сирин со стуком поставил бутылку и потянулся за другой. - Как столпились вокруг нашего самолета в Колумбусе, да стали меня нахваливать, что ловко обошел их противовоздушную оборону, так тошно стало, Евгений! Хоть волком вой. И зачем я это сделал? Там плохо было, а здесь еще хуже. Верно говорят - от себя не убежишь.

Русов смешался, кока-кола показалась горькой во рту.

– Не переживай, - пробормотал он. - Зато о России напомнили.

– Напомнили, это верно, - в глазах Сирина ненадолго появился блеск. - Забегали они тут. Но мне перед своими стыдно. Ребята небось думают, что я самолет за деньги угнал, китайцам.

Сирин припал к бутылке и не отрывался, пока не выпил до дна. Вид у него уже был осовелый.

– А тут деньги предлагали? - неловко спросил Русов.

– Ага, - Сирин захрустел чипсами. - Но я отказался. Попросил только, чтобы разрешили жить в Америке. Да и то больше из-за тебя, хреново чувствую, что сюда приволок. Но ты приживешься. Язык знаешь, тебя тут приодели, подстригли! Еще женишься на дочке миллионера. Меня тогда не забудь, швейцаром к себе возьми.

– Ну тебя, - пробормотал Русов. - Разве что напарником на склад удобрений, да и то если мистеру Торпу еще работник понадобится. Ты чем сейчас занят?

– Мелкий ремонт. - Сирин взялся за очередную бутылку. - За каждым словом приходится лезть в словарь, но инструмент и материалы здесь хорошие. Меньше халтурят, чем в России. Скоро фирму открою, назову «Русский привет».

– Все шутишь. - Русов допил кока-колу и огляделся. Народу стало больше, разговор оживленнее, на них бросали взгляды: вряд ли часто слышали русскую речь.

Сирин поставил пустую бутылку, а две оставшихся рассовал по карманам.

– Хоть пива попью, - сказал с отвращением. - Ладно, пошли. Мне тут не по себе, ни хрена не понимаю.

На улице Сирин свистом подозвал такси - большого жука ядовито-желтого цвета.

– Ну, ты деньгами кидаешься, - покачал головой Русов.

– А куда копить, Евгений? - Сирин откинулся на спинку сиденья. - И впрямь американцем становишься, они жмоты, каждый доллар считают. Ладно, показывай, куда тебя везти.

Он махнул рукой, отказываясь от сдачи, и сковырнул пробку о перила веранды. Выпил пиво до дна, наслаждаясь ощущением горьковатой пены на губах, а потом закинул бутылку в кусты. Воздух приятно холодил разгоряченное лицо, окна были темны - скорее всего, пожилые леди опять отправились в гости.

Он взялся за ручку двери, стараясь не моргнуть от упавшего на лицо света - женщины боялись грабителей и поставили замок со сканированием глазного дна. Усмехнулся - верят американцы во всякие электронные штучки.

Дверь бесшумно открылась.

Он пересек полутемную гостиную, поднялся в свою комнату и еще в дверях достал последнюю бутылку - надо было взять еще пару! Нашарил выключатель…

Свет не зажегся.

Он оглядел комнату, и по спине протекла ледяная струйка - над столом маячили три серых пятна.

Три лица!

Он не повернулся и не побежал - бесполезно. Вместо этого сковырнул пробку зубами и сделал глоток, не почувствовав вкуса.

– За ваше здоровье, - сказал он. - Хотя приличные гости без приглашения не входят.

– Не паясничай, - прозвучал холодный голос со странным скользящим акцентом. - Ты знаешь, зачем мы здесь.

– Без понятия, - солгал он, снова делая глоток и снова не ощущая вкуса.

Жаль - пиво хорошее, и никакого удовольствия. Глаза адаптировались к полутьме, и лица стали видны отчетливее - белые и одинаковые. Он попытался рассмотреть, что под лицами, но те словно плавали в воздухе. Впрочем, он знал, что не увидит ни одежды, ни оружия в руках, ни самих рук.

Лицо посередине искривилось в усмешке:

– Это плохо. Тогда ты умрешь.

Он облизнулся, от горечи пива вдруг затошнило.

– Послушайте, я и вправду ничего не знаю. Зачем меня убивать?

Словно черная пиявка проползла по лицу слева:

– Неужели ты думал, что скроешься от нас в этой паршивой Америке?

– Ничего я не думал. - Он отхлебнул вновь и наконец-то почувствовал вкус, но это был горький вкус бессильной ярости. - Я не крыса, чтобы от вас бегать.

– Остаток жизни можешь побыть котом, - ухмыльнулось лицо справа. - Понежиться в собственной вилле на берегу моря. Трех юных таиландок для услуг тебе хватит? Они будут хорошо обучены.

Усмехнулись и двое других. Ухмылки плавали в темноте, словно три Чеширских кота собрались в комнате.

– Ты знаешь цену, - у лица посередине рот смыкался и размыкался как черная щель. - Мы даем тебе время подумать. Если не скажешь, умрешь и ты, и твой спутник.

– Он тут ни при чем. - Хриплый голос прозвучал со стороны, словно говорил кто-то другой.

– Неважно. Это заставит тебя лучше все взвесить. И не вздумай бежать или обратиться в полицию. Попадешь в такое место, где каждый день будешь молить о смерти, но она придет не скоро. А теперь до свидания.

Он не почувствовал ничего, но вдруг оказался лежащим на полу и недопитое пиво текло по руке. Потом опустилась тьма…

Русов поглядел, как удаляется такси с Сирином, и с вздохом открыл дверь.

Джанет оторвалась от телевизора и глянула с подозрением, но смирный вид Русова ее успокоил - даже поднялась и поставила на стол горячую пиццу.

– Как Майкл? - осведомился Грегори.

Русов прожевал кусок пирога с сыром, вкусную штуку придумали американцы.

– Тоскует, - вздохнул он. - Совестно, что самолет угнал.

Грегори на это ничего не сказал.

В пятницу был короткий рабочий день, и Русов впервые получил зарплату, но не наличными, как в России, а чеком. За восемь дней заработал сорок тысяч долларов, из них три тысячи ушло на федеральный налог, и еще пять составил налог Территории Ил-Оу.

Джанет отвезла Русова в банк, где миловидная девушка выдала пластиковую карточку и объяснила, как ею пользоваться: вставить в щель кассового аппарата рядом с окошком, где появлялась цена, и сказать какую-нибудь фразу, достаточно было просто разговаривать с продавцом.

– Если потеряете карточку, звоните, - кокетливо улыбнулась девушка. - Есть такие умельцы, синтезируют ваш голос на компьютере и снимут денежки через банкомат. Дополнительную защиту не хотите?

Русов отмахнулся: какие у него деньги? А Джанет воспользовалась случаем, перевела на свою карточку долг Русова за туфли, парикмахерскую и то, что давала на мелкие расходы.

Русову стало неприятно, как скрупулёзно она все подсчитала. Вспомнились слова Сирина о прижимистости американцев. В машине спросил:

– Я заметил, что многие все равно расплачиваются наличными. Почему?

Джанет встряхнула кудрями:

– В мелких магазинах и барах владельцы предпочитают наличные деньги, так легче уходить от налогов.

Подозрительно глянула на Русова, тот улыбнулся - эка невидаль, а Джанет продолжала:

– Теперь у тебя появились деньги, так что можешь съехать от нас. Снять квартиру или комнату.

Русов растерянно поглядел на нее, об этом не думал.

– Наверное, Грегори будет скучно, - промямлил он. - Мы даже не поговорили, как следует.

– Ему не привыкать, - пожала плечами Джанет. - И так целые дни проводит один.

– Вот я к этому не привык. - Русов вспомнил их переполненный дом в Кандале, и ему стало неловко: почему он обвиняет Джанет в прижимистости? Наверное, все хозяйство на ней.

Он вдруг спросил:

– А можно я буду снимать комнату у вас? Сколько это будет стоить?

Джанет на миг отвлеклась от дороги, в глазах промелькнула растерянность.

– Сорок тысяч, - немного погодя сказала она. - Со столом. В месяц.

Возле дома стоял небольшой фургон, с веранды помахал бородатый мужчина.

– Да это же Болдуин! - вырвалось у Русова. - Я и забыл, что мы на охоту едем.

Он обрадовался, что в лесу отдохнет от сложностей американской жизни.

Джанет поджала губы, а Русов оживленно спросил:

– У Грегори не найдется старых джинсов и куртки? А то у меня кроме тренировочного костюма ничего нет.

Джанет нехотя пошла в дом, а Болдуин стиснул руку Русова и поинтересовался: как дела?

Русов сказал, что все прекрасно, в отличие от Сирина привык к американским приветствиям.

– Обедать не будем! - заявил Болдуин. - Ехать пять часов, до самых Аппалачей, перекусим по дороге. Я захватил провизию. И оружие для тебя припас, потренируешься. Палатка, спальники - все есть. Переодевайся и в путь.

Джанет отыскала для Русова старые джинсы Грегори (оказались чуть велики) и куртку. Русов сунул в рюкзак свой тренировочный костюм, наскоро попрощался с Грегори и сел в кабину.

Они поехали.

Обедали вдвоем, скучно как раньше.

– Юджин спрашивал, не сдадим ли ему комнату, - вспомнила она. - Не хочет съезжать, не прочь поболтать с тобой. Я запросила сорок тысяч в месяц, с готовкой.

– Не много? - покачал головой дядя. - Хотя поступай, как знаешь. А мне любопытно поговорить с ним, странная это история.

Она убрала посуду в моечную машину, но не уселась перед телевизором: вечно эти военные фильмы, и что их обожает дядя?

Поднялась наверх и села в кресло-качалку возле окна. Багряный глянец лег на листву дубов, угольками зарделись цветы внизу. Она покачивалась, глядя как сумрак, а потом темнота затопляет красные огоньки.

Когда мерцание из окон первого этажа погасло, переоделась в ночную рубашку и легла в постель.

По привычке перебрала в памяти события дня. Вспомнила, как глядела на русского Сильвия в банке - чересчур кокетливо. Он стал лучше выглядеть, вот что значит прическа. В парикмахерской смотрелся даже элегантно: пробор в волосах, журнал «Тайм» в руках - это надо же, не «Плейбой», а «Тайм»! Уже не тот растерянный юнец в мятых штанах, каким увидела на ступенях мэрии.

Постепенно она задремала. И увидела сон.

Первый из странных снов…

Он идет босая по снегу, и тот удивительно теплый - ласково касается ступней. Над головой голубое небо, а в нем красивое золотое солнце.

Впереди появляется темная полоса и вскоре превращается в реку. На другом берегу стоит женщина, но ее лица не разглядеть за серебристым мерцанием. В руке желтая роза - легкий взмах, и роза падает на снег перед Джанет…

Все меняется.

Она снова на снежной равнине, но теперь та похожа на замерзшее озеро Онтарио, куда ездила к друзьям. Не видно берегов, дует ледяной ветер, гонит струи поземки. Джанет замечает пятнышко впереди, вот оно ближе - это та самая желтая роза. Но лепестки пожухли, замерзли, ветер уносит цветок вместе с поземкой.

И она как-то понимает - это не роза, а ее, Джанет, жизнь замерзает в снежной пустыне. Она поворачивается и бредет вслед за розой - раня ноги об лёд, оставляя кровавые пятна, - а та все дальше и дальше среди несущегося мелькающего снега…