"Алмазный башмачок" - читать интересную книгу автора (Фэйзер Джейн)

Глава 13

Время приближалось к полудню, когда Корделия вышла из кареты посреди обширного двора перед Версальским дворцом. Выехав с рю де Бак еще затемно, они несколько часов плелись в длинной веренице экипажей, вытянувшейся по узкой дороге, преодолевая тридцать миль от Парижа до Версаля. Казалось, что по крайней мере половина жителей Парижа отправилась поглазеть на свадьбу наследника престола.

На бракосочетание в королевской семье парижане смотрели как на праздник, на котором имеет право повеселиться каждый. Корделия прислушивалась к досужим разговорам, поджидая месье Бриона, который сопровождал своих хозяев и в эту минуту собирал носильщиков и слуг, чтобы те занялись их вещами. Судя по этим разговорам, парижане уже обожали супругу наследника. Они судачили о ее доброте, красоте и явной способности принести своему мужу здоровых сыновей.

Корделия едва сдержала дрожь, когда вслед за ней из кареты вышел муж, и лишь огромным усилием воли не отодвинулась в, сторону, когда он жестом собственника положил руку ей на плечо. Она уже знала, что любое проявление страха возбуждает его точно так же, как малейший намек на неповиновение влечет за собой отвратительное наказание. Даже за видимость своеволия он карал ее своим телом в темноте за задернутым пологом кровати, подавляя протестующую плоть Корделии с яростью, которая, казалось, питает сама себя.

Лишь когда она едва ли не теряла сознание от унижения и отвращения, он достигал пика наслаждения и, самодовольно улыбаясь, удалялся в собственную спальню.

В это утро, судя по всему, князь был целиком поглощен какими-то важными делами, временно отвлекшими его от воспитательного измывательства над юной женой.

— Нам надо выбраться из этой толпы, — сказал он, поднося к лицу надушенный платок и дыша сквозь него. — Эти люди смердят. Брион проводит вас в наши апартаменты, где вы и будете ждать часа, когда мы отправимся в часовню. Я же должен немедленно явиться в Королевский Совет, чтобы засвидетельствовать свое почтение королю. — Он повернулся и исчез в толпе, по-прежнему прижимая к лицу платок, слуги громкими криками расчищали для него путь.

— Прошу вас сюда, миледи.

Месье Брион жестом пригласил ее к ступеням лестницы, ведущей во дворец. Расчищая для княгини путь, он медленно двигался впереди, чтобы она на своих высоких каблуках не отстала от него. Он прекрасно знал, что если потеряет госпожу, то сможет найти ее только через несколько часов, так как она тут же заблудится в лабиринте лестниц и переходов грандиозного сооружения.

Апартаменты князя, просторные и элегантно обставленные, располагались в северном крыле замка неподалеку от королевских покоев. Две спальни, каждая с отдельной гардеробной, открывались в салон — квадратную, комфортабельно обставленную комнату с обеденным альковом у одной из стен. В помещении была даже небольшая кухонька, где их собственная кухарка могла приготовить кушанья, если князь и княгиня обедали у себя.

Матильда появилась через несколько минут в сопровождении посыльного, несшего на плече обшитый железными полосами кожаный сундук, который князь Михаэль обычно держал в своей библиотеке на рю де Бак. Она тяжело дышала после долгого блуждания по лестницам и переходам дворца.

Корделия сочувственно кивнула ей головой, наблюдая между тем, как посыльный под присмотром месье Бриона устанавливает сундук в гардеробной князя. Она мельком подумала, что содержащиеся в нем бумаги чрезвычайно важны, если должны быть постоянно под рукой у князя.

— Нам лучше заняться парадным платьем, — сказала Матильда. — Да и прическа твоя несколько растрепалась, а времени у нас немного.

В четыре часа дня Матильда застегнула последнюю пуговицу на широком платье алого Дамаска с пелериной из шелка цвета слоновой кости, шитой жемчугом. Усыпанная крупными жемчужинами тиара поблескивала на черных волосах Корделии, гармонируя с жемчужным ожерельем и серьгами.

— Я готова убить за чашку кофе, — заявила Корделия. — Месье Брион, вы не могли бы ее раздобыть?

Мажордом колебался. Гордость не позволяла сознаться, что он не может исполнить кое-какие желания своей хозяйки — случилось так, что повар и слуги еще не прибыли или по крайней мере пробивались сейчас сквозь толпу.

— Не знаю, все ли готово на кухне, мадам.

— О, предоставьте это мне. Только покажите дорогу, месье, — махнула рукой Матильда, отметая все возражения.

Месье Брион уже решил для себя, что Матильде лучше всего не прекословить. Она мало чем напоминала обычную. служанку, и опытный мажордом чувствовал, что ничто на свете не может лишить ее привычной властности. Сказать по правде, все домочадцы немного побаивались горничную княгини, хотя она была со всеми приветлива и никогда не повышала голоса, но все же порой во взгляде женщины мелькало нечто такое, отчего ее собеседника пробирала дрожь.

Корделия вошла в спальню, которая, если судить по обстановке, явно предназначалась для женщины. Ей пришла в голову мысль — бывала ли здесь Эльвира и как эта спальня выглядела в то время? Был ли князь настолько деликатен, что сменил с тех пор обстановку? Но тут же губы ее скривились в горькой усмешке. Среди достоинств князя деликатность отнюдь не числилась.

Оглядев свою гардеробную, она, повинуясь какому-то порыву, открыла дверь, которая вела в гардеробную князя. В глаза ей сразу же бросился сундук, стоявший под небольшим, высоко расположенным окном. Корделия, поколебавшись, вошла в комнату. Хотя Михаэль в этот приезд в Версаль еще здесь не побывал, она чувствовала себя нарушительницей какой-то невидимой границы. Ее нога ни разу не ступала в спальню князя на рю де Бак, более того, при одной только мысли об этом ее передернуло от отвращения.

Нагнувшись над сундуком, она осмотрела небольшой висячий замок и с изумлением обнаружила, что дужка замка не закрыта, но лишь вдета в петлю. Неужели Михаэль допустил такую оплошность? Или замок сам собой открылся во время поездки? Не в силах сдержать себя, с замирающим от сладкого ужаса сердцем, она подняла крышку сундука и взглянула на тайны своего мужа, разложенные сейчас перед ней. Она вторглась в частную жизнь Михаэля, но его постоянное насилие над ней было куда ужаснее этого преступления.

Сверху лежала книга в пурпурном переплете. Она взглянула на ее название. «Кухня дьявола». Что бы это могло значить? Она перевернула несколько листов и похолодела. В ее руках оказался справочник отравителя. Едва дыша, она быстро перелистала всю книгу. Здесь были собраны рецепты разнообразных ядов, дающих возможность расправиться с тьмой людей множеством самых коварных способов. Каждое смертоносное зелье было самым тщательным Образом описано, его дозировки и симптомы действия проанализированы с холодящим душу спокойствием.

Для чего Михаэлю нужна такая книга? Неужели у него есть своего рода академический интерес к искусству отравителя? Она достаточно хорошо знала историю, чтобы допустить такую возможность. Лукреция Борджа… Екатерина Медичи… они избавлялись от своих врагов надежно и с дьявольской изобретательностью. Отравленные перчатки, смертоносные поцелуи, духи. Но яд почти всегда был женским оружием, и интерес к нему со стороны Михаэля выглядел по крайней мере странным.

Она положила книгу и продолжила осмотр содержимого сундука. Ее внимание привлек целый ряд книг в одинаковых переплетах, обращенных корешками кверху. На каждом из корешков красовались цифры определенного года. Она взяла в руки том, датированный текущим годом. Страница с датой предыдущего дня была заложена красной закладкой. Это оказался своего рода дневник. Она прочитала отмеченную страницу, затем предшествующую. Все ощущения Михаэля были описаны с мельчайшими подробностями, с тошнотворной тщательностью, вплоть до качества и силы его оргазма. Свое удовлетворение он напрямую связывал со степенью боли и унижения, которые доставил своей жене. Корделия подозревала нечто в этом роде, но не предполагала, что столь извращенное поведение может быть осознанной позицией Михаэля. И вот перед ее глазами предстало доказательство, записанное с холодной объективностью медицинского заключения.

Она бросила рукопись с дрожью отвращения. Какие еще откровения содержатся в описаниях каждого дня жизни ее мужа? Наверняка там обнаружится что-нибудь и про Эльвиру. Она сможет узнать, обращался ли он с покойной супругой так же, как и с ней.

— Святая Мария! Дитя мое, что это ты делаешь? — воскликнула с тревогой в голосе Матильда, входя в комнату и застыв у порога.

— Не могла устоять. — Корделия покраснела до корней волос. — Я знаю, что читать чужие дневники отвратительно, но…

Быстрым движением она повернулась к сундуку, нагнулась, поставила книгу на место и закрыла крышку. Потом вытащила из замка ключ, подошла к умывальнику и прижала его к куску мыла, лежавшему в мыльнице.

— Знаю, что я сумасшедшая. Это совершенно ужасно, но здесь описаны такие вещи, которые мне обязательно надо выяснить, Матильда.

Ока произнесла это, словно уговаривая самое себя, а между тем очистила ключ от мыла и снова вставила его в замок.

Матильда глядела на нее так, словно ее воспитанница и в самом деле сошла с ума.

— Если князь застанет тебя здесь… — начала было она.

— Даже не думай об этом, — передернула плечами Корделия. — А теперь уходим к себе.

Она прошмыгнула в свою гардеробную и закрыла дверь в комнату Михаэля. Сердце ее отчаянно колотилось, ладони обильно покрылись потом. Она взглянула на кусок мыла в руке. Бородка ключа отпечаталась на нем глубоко и четко.

— Ты знаешь, где можно заказать ключ по отпечатку, Матильда?

— Что ты задумала, Корделия? — Матильда уставилась на свою воспитанницу, уперев руки в бедра и гневно нахмурясь. — Да этот человек заживо сдерет с тебя шкуру, если заподозрит неладное.

— Я знаю, но не могу позволить ему сломать меня, Матильда, — с горячей убежденностью заговорила Корделия. — У него там в сундуке целая куча жутких секретов, и они могут мне помочь. Если я буду знать про него все, это принесет только пользу, неужели ты не понимаешь?

Матильда с сомнением покачала головой, однако взяла кусок мыла, завернула его в носовой платок и опустила в карман фартука.

— Я закажу ключ, и тогда мы посмотрим, — недовольно произнесла она. — А теперь тебе надо поесть. Идет вторая половина дня, и совершенно неизвестно, удастся ли перекусить до банкета.

Коротким жестом няня указала на поднос, где стояли кофейник и ваза с фруктами и сладостями, которые она раздобыла словно из-под земли.

— Интересно, как себя чувствует Тойнет, — неразборчиво произнесла Корделия, прожевывая изрядный кусок миндального кекса. — Месье Брион Сказал, что она прибыла сюда сегодня в половине одиннадцатого, но спальня супруги дофина до сих пор не готова, и ее устроили в другой комнате.

— Полагаю, с принцессой все в порядке, — сказала Матильда. — Надеюсь только, что ее не забыли покормить. Когда она возбуждена чем-то, то забывает абсолютно про все. Не хватает еще ей упасть в обморок перед алтарем.

Корделии захотелось оказаться рядом со своей подругой. Ей, должно быть, особенно трудно одеваться под венец в обществе почти незнакомых людей. Корделия чувствовала себя в этот миг намного старше, чем ее подруга детства. Тойнет было сейчас четырнадцать с половиной лет, а ей шестнадцать. Разница в возрасте никогда раньше не чувствовалась. Теперь было похоже на то, что ее отделяет от подруги срок куда больший, чем восемнадцать месяцев.

Спустя полчаса в апартаментах появился князь Михаэль.

Корделия в это время находилась в салоне, тщательно оберегая свое пышное платье, приведенное в полный порядок Матильдой. Первая мысль князя, когда он вошел в комнату, была вовсе не о жене.

— Брион, мой сундук на месте?

— В вашей гардеробной, милорд.

Князь прошел прямо туда. Корделия содрогнулась от страха. Сквозь полуоткрытую дверь она наблюдала, как он склонился над сундуком. И тут же его обуяла ярость.

— Брион! Брион! Кто трогал мой сундук?

— О, ваше сиятельство… никто… что вы имеете в виду. что случилось? — Брион с округлившимися от страха глазами со всех ног спешил с кухни.

Князь бушевал от ярости:

— Сундук открыт! Посмотри сюда! Ключ оставлен в замке!

Он замахнулся тростью, и Брион от ужаса прижался к стене, вся его важность в одно мгновение испарилась.

— Ваше сиятельство, я не прикасался к сундуку. С тех пор как Фредерик принес его из кареты, я даже близко не подходил к нему, — бубнил он, отступая спиной к двери.

— Где Фредерик? — Трость обрушилась на кресло с ужасным, но безвредным треском.

Корделия быстро подошла к окну и принялась разглядывать цветники, тщательно изображая полное равнодушие ко всему происходящему.

Брион во все горло позвал Фредерика, явно испытывая облегчение от того, что ему удалось обратить ярость хозяина на кого-то другого. Слуга со всех ног прибежал с кухни.

— Что случилось? Что я натворил?

Брион кивком головы указал ему на гардеробную, и Фредерик опасливо вошел туда. Мажордом последовал за ним.

Корделия повернулась, чтобы видеть все происходящее. Зрелище было не из приятных. Князь с побелевшими от ярости губами охаживал несчастного слугу тростью, а Фредерик кричал, что он ни в чем не виноват.

Приступ ярости прошел так же быстро, как и наступил. Слуги с белыми от страха лицами выскочили от князя и поспешили укрыться в относительной безопасности своих закутков, а в гардеробной наступило затишье. Корделия на цыпочках подошла к двери. Михаэль стоял на коленях перед открытым сундуком и, едва не засунув голову внутрь, тщательно осматривал его содержимое. Сердце ее снова заколотилось. Не сдвинула ли она что-нибудь с привычного места, не оставила ли какого-то другого следа своего вторжения?

Но вот наконец Михаэль поднял голову. Он опустил крышку, закрыл ее на замок и спрятал ключ в карман. Когда он вернулся в салон, на его лице не было видно ни малейшего следа бурных эмоций, лишь бьющаяся на лбу жилка свидетельствовала о той ярости, которая обуяла князя несколько минут назад.

— Супруга наследника престола будет препровождена в помещение Совета для встречи с королевской семьей. Мы же должны немедленно отправиться в примыкающий к Совету салон Геркулеса и ожидать там..

Произнося все это, он тщательно рассматривал свою жену.

— А чем замечателен этот салон Геркулеса? — вздернула подбородок Корделия.

Прекрасно понимая, что Михаэлю не найти в ее внешности и костюме недостатков, она не могла удержаться от того, чтобы не продемонстрировать ему свою обиду на придирчивый осмотр.

— Помещение, которое примыкает непосредственно к королевской часовне. Мы последуем за королем и его родственниками на церемонию венчания. Большая честь для нас, — нахмурившись, сообщил он.

Вызывающе вздернутый подбородок был решительно неуместен. Придется как-нибудь проучить ее и заставить вести себя прилично, но сейчас ситуация к этому не располагала.

Недовольно сжав губы, он предложил ей руку.

Зеркальная галерея дворца была заполнена стоящими вдоль стен блестящими придворными, ожидающими выхода короля. Михаэль величественно прошествовал между ними, улыбаясь и кланяясь одним, надменно не замечая других, пытавшихся поймать его взгляд. Корделия во все глаза смотрела по сторонам, пытаясь запомнить мелькающие перед ней лица.

Они прошествовали по длинной анфиладе комнат, отведенных для официальных церемоний, и вышли в салон Геркулеса. Здесь людей было куда меньше, и Корделия догадалась, что в салоне собрались счастливцы, удостоенные высочайшего приглашения. Ее муж прошествовал в самый центр зала. Он приветливо кивал каждому из присутствующих, встретившись с ним взглядом, и Корделия, выполняя долг вежливости, в свою очередь, приседала в реверансе.

Одним из немногих избранных был и виконт Кирстон.

Изумрудно-зеленый костюм, обильно затканный серебряной нитью, оттенял его карие глаза. Он стоял, разговаривая с мадам Дюбарри, наискосок от Корделии и ее мужа. Увидев их, он поклонился. В глазах его ясно читались беспокойство и немой вопрос. Королевская фаворитка благосклонно улыбнулась им и сделала короткий реверанс. Корделия ответила ей тем же.

После своего замужества она виделась с Лео уже дважды.

Во время второй встречи он передал ей письмо от Кристиана и с явной неохотой взял ее ответ. В последний раз она старалась держаться подальше от падающего из окна света, пальцы ее нервно теребили накидку, скрывающую шею. Царапины, прикрытые муслином, несмотря на примочки Матильды и толстый слой пудры, были еще видны. Она постаралась тогда свести общение к минимуму и заметила, что такое поведение удивило и встревожило его.

Сейчас же Корделия плотно сцепила свои облаченные в длинные перчатки-руки, так что ногти врезались в ладони, и попыталась беззаботно улыбнуться в ответ на его вопрошающий взгляд. Лео не должен ничего знать. Но она заметила его беспокойство в чересчур плотно сжатых губах, в бледности лица, в напряженности плеч. Искоса она бросила взгляд на своего мужа. Тонкие губы, несколько обрюзгшее лицо, холодные глаза. Она почти наяву ощутила руки, сомкнутые на ее теле, почувствовала на себе его тяжесть, вспомнила, как он, насытившись, валился с нее на бок и храпел, пока снова не набирался сил. От нахлынувшего отвращения Корделия прикрыла глаза.

Прозвучали трубы герольдов. Стоявшие рядом с ними люди зашевелились, слегка подались вперед, глядя вдоль длинной анфилады комнат. Оттуда приближался король в окружении родных и свиты.

Тойнет казалась совсем крошечной. Ее хрупкая, почти детская фигурка сверкала бриллиантами. Но она смотрела по сторонам, отвечая на поклоны придворных с изяществом и достоинством, которые контрастировали с ее детской внешностью. Рядом с ней шествовал наследник престола, выглядевший куда более болезненным, чем его невеста. На одно мгновение Тойнет поймала взгляд Корделии, но в следующий момент принцесса прошла мимо, и Корделия так и не смогла понять, веселье или печаль прочитала она в голубых глазах своей подруги.

Пока шла церемония венчания, в залах были расставлены столы с колодами карт и игральными костями, чтобы король и придворные могли скоротать время до начала банкета.

Натянутые шелковые шнуры отделяли глазеющую толпу простолюдинов от играющих придворных.

Корделия увидела мужа и Лео за королевским столом, где играли в ландскнехт. Придворные дамы, в том числе и супруга наследника престола, тоже принимали участие в игре.

Корделия прошлась среди столов, раздумывая, сыграть ли ей в кости или подсесть к одной из карточных компаний. Когда она проходила мимо своего мужа, король оторвал взгляд от карт и обратился к ней:

— Княгиня Саксонская, присядьте, пожалуйста, к нам.

Если вы не играете, то, может быть, принесете удачу вашему мужу.

— С удовольствием, ваше величество, и хотела бы сыграть. — Взор Корделии внезапно стал острым.

Ландскнехт, карточная игра, пришедшая из Германии, был весьма популярен при австрийском дворе. Она и Тойнет достигли большого искусства в этой игре и часто брали верх даже над великими князьями.

Корделия опустилась в кресло, тут же принесенное для. нее слугой, устроила в нем свои пышные юбки и одарила милой улыбкой сидящих за столом.

Лео тут же узнал озорную, расчетливую, исполненную внутреннего ликования улыбку. Ему уже приходилось лицезреть эту улыбку в карете, когда они метали кости, чтобы скоротать время в дороге, и в ту памятную ночь, когда они сидели над шахматным столиком. Теперь он вновь увидел ее, только на этот раз Корделия сидела за одним столом с королем в Версале, окруженная придворными и глазеющими любопытными.

Он послал ей предостерегающий взгляд, но она лишь ослепительно улыбнулась ему в ответ и взяла сданные карты.

Тогда он произнес:

— Думаю, вам не приходилось играть в Шенбрунне при таком скоплении зрителей, княгиня. Австрийский двор куда менее открыт миру.

— О, я привыкла играть под взглядами любопытных, милорд, — ответила она чарующим голосом.

Лео сжал зубы. Он взглянул на Михаэля, который равнодушно слушал этот разговор. Тот был готов к тому, что его жена примет участие в игре. Играли абсолютно все. Это была одна из форм светского общения.

Банк держал король.

— У нас высокие ставки, княгиня, — предупредил он с игривой улыбкой на лице. — Но я думаю, за вас сделает ставку муж. В качестве свадебного подарка, князь, а?

В ответ князь несколько натянуто улыбнулся, но все же достал из кармана своего камзола замшевый кошелек и, протянув его жене, покровительственно произнес:

— Если вы будете играть со всем вниманием, моя дорогая, этого вам хватит на несколько партий.

— Надеюсь, вы скоро сами убедитесь, что я играю со всем возможным вниманием, милорд, — безмятежно ответила она, открывая кошелек.

Разложив на столе перед собой несколько золотых луидоров, она одним опытным движением руки развернула карты веером.

Лео простонал про себя и взял свои карты. Больше он ничего не мог сделать, чтобы предотвратить катастрофу.

Корделия постоянно выигрывала. Она играла в полную силу, с серьезным выражением на лице, разве только в конце партии торжествующе улыбалась, собирая свой выигрыш. Эта сияющая улыбка была так неотразима, что даже король улыбнулся ей в ответ и вслух заметил, что она превосходный игрок, но беззастенчивый победитель.

Михаэль, однако, все больше и больше мрачнел. Он проигрывал своей жене, и золотые луидоры из его кармана столбиками выстроились перед Корделией. Ее триумф заставлял князя вертеться как на иголках, он воспринимал его как личное оскорбление. Каждая улыбка Корделии, посланная ему, была словно пощечина. Она наслаждалась каждым мгновением своего торжества. Даже мысль об ожидающей дома расплате не могла лишить ее терпкого наслаждения победой.

Если бы она вела себя скромно и смиренно, Михаэль пережил бы ее успех, но это неприкрытое ликование было для него невыносимо.

Лео пытался понять секрет успеха Корделии. Он следил за ее руками, за тонкими белыми пальцами. Рукава платья прикрывали ее руки только до локтей, так что спрятать карты ей было бы затруднительно. Не делала она и каких-либо внезапных отвлекающих движений. Он решил уже, что Корделия совершенно потеряла голову от своего успеха, но она тут же рассеяла все его подозрения, хладнокровно проиграв три следующие партии.

Играя, она преследовала какую-то определенную цель, куда более серьезную, чем просто выигрыш, и ему потребовалось время, чтобы заметить это. Она проигрывала, когда находила нужным, но никогда не уступала своему мужу. Она перебивала его ставки, переигрывала его, вытаскивая из карманов Михаэля все до последнего луидоры, которые там были. Она улыбалась с таким бесстыдным удовлетворением, не обращая внимания на мертвенно-бледное лицо Михаэля, что все сидящие за столом игроки посмеивались заодно с ней.

Все прекрасно понимали, что пусть не явно, но смеются они над ее мужем. А когда она, мило улыбаясь, предложила ссудить ему какую-то сумму из тех денег, которые он дал ей в начале игры, весь стол рухнул от смеха.

— Да, князь, мы заполучили достойного партнера; — провозгласил король. — Если вам когда-нибудь понадобится поправить дела, будет достаточно посадить вашу жену за игральный стол.

Михаэль едва заметно улыбнулся, а Лео подумал, замечает ли кто-нибудь, кроме него самого, ту неприязнь и напряжение, которые витают сейчас над игральным столом. В конце концов князь взглянул на полученные карты, со смехом признал поражение, придвинул по столу свою ставку Корделии и попросил у короля позволения выйти из игры.

— Мне всегда говорили, что главный талант игрока — вовремя закончить игру, — тут же произнесла Корделия. — Позволит ли его величество закончить и мне? Я чувствую, что удача вот-вот меня покинет.

— Вы лишаете нас удовольствия взять реванш? — улыбнулся король. — Но мы непременно сделаем это в следующий раз, дорогая княгиня.

Он тоже бросил на стол свои карты.

— Леди и джентльмены, я позволю себе отдохнуть перед банкетом.

Игравшие с ним тут же поднялись на ноги, их примеру последовали и все остальные. Король пересек зал и предложил руку своей новой внучке:

— Пойдемте, дорогая моя.

Голова Корделии раскалывалась от боли, но она все еще была полна своим триумфом. Пусть позднее ей придется расплатиться за него, но игра стоила свеч. Пока все провожали взглядом уходящего короля, она сложила свой выигрыш в сумочку и скрылась до того, как Михаэль хватился ее.

Первые впечатления Корделии от дворца слились в пеструю смесь сверкающих зеркал, блестящих мраморных полов, роскошных гобеленов, великолепных картин. Но здесь ожидало ее и кое-что другое.

Она беспрепятственно прошла сквозь целую вереницу залов, держась поближе к барьерам, отделяющим придворных от простой публики, дошла до конца галереи и свернула вбок, в небольшой аванзал. За ним тянулся длинный коридор с окнами по сторонам, который, как она прикинула, уводил вниз, к одному из выходов в парк. Она направилась по этому коридору.

Лео прервал разговор, заметив краем глаза приметную фигурку в алом, вошедшую в аванзал.

— Прошу простить меня.

Он небрежным шагом последовал за ней, рассчитывая догнать в тот момент, когда они будут достаточно далеко, чтобы никто не услышал их разговора.

— Какого черта, Корделия! Какую игру вы ведете? — спросил он, схватив ее за руку и развернув лицом к себе.

— Ландскнехт, — ничуть не удивившись, ответила она с горящими от возбуждения глазами. — Разве мы не вместе играли в нее, милорд?

— Как вам это удалось? — Он не стал реагировать на ее шутку, будучи не в состоянии думать о чем-либо, кроме того скандала, который разразился бы, если б ее проделки открылись.

— Я выиграла, — ответила она. — Только и всего.

— Черт возьми, Корделия! Скажите мне, как вы это проделали?

— Только не сердитесь, Лео. — Она положила ладонь на его руку. — Ничего плохого не случилось, а я раздавила Михаэля, как клопа. Разве не так?

Горькое торжество и ненависть прорывались в ее голосе, светились в глазах, читались в изгибе губ.

Лео был поражен этой гаммой эмоций. Такая ожесточенность была совершенно неожиданна в Корделии. Ему случалось видеть ее шаловливой, безрассудной, она бывала решительной, искренней, порой гневной, но озлобленной… никогда, — Вы ведь видели, как он побледнел? — продолжала она все тем же тоном. — Разве это не великолепно? Все смеялись над ним, а я обыграла его.

Ее прекрасные губы плотно сжались.

— И я не позволю… — Она прервала фразу на полуслове, осознав, с кем сейчас говорит, и поняв, что сказала куда больше того, что можно допустить.

— Не позволите что, Корделия? — тихо спросил Лео. Он взял ее руки в свои и крепко сжал их. — Что вы хотите этим сказать?

Она попыталась рассмеяться, потом отвела взгляд в сторону.

— У вас какие-то неприятности, Корделия? — Взгляд Лео не отрывался от нее, требуя ответа.

Она покачала головой.

— Я имел в виду отнюдь не игру, и вы прекрасно это понимаете. У вас что-то неладно. Что случилось?

— Абсолютно ничего. И я наконец попала в волшебную сказку. Как же еще можно назвать это место, Лео? Здесь даже чудеснее, чем я себе представляла. Не могу дождаться, когда смогу осмотреть эти парки и…

— Прекратите! — резко прервал он ее. — Что вы пытаетесь скрыть от меня?

Если Михаэль обращался с Эльвирой, как и со своей второй женой, то неудивительно, что она ничего не рассказала своему брату. Корделия осознала это, исходя из собственного опыта. Забота Лео была столь же искренней, как и его недоумение. Он всей душой любил сестру, и теперь, после ее смерти, ему показалась бы непереносимой мысль о том, что ей пришлось претерпеть от рук своего мужа.

Ей оставался только один путь, чтобы отвлечь его внимание.

— Я пытаюсь скрыть, что я вас люблю, — просто произнесла она. — Я замужем за одним человеком, но люблю другого. Все дело только в этом, Лео. И ни в чем больше. Все это вы и так уже знаете. Я разрываюсь пополам. Мне приходится все время обманывать мужа. Все время, — голосом подчеркнула она. — В постели, в…

— Довольно! — бросил он, не в состоянии выслушивать все это, не в силах избавиться От тех сцен, которые рисовало ему воображение. — Если вы не способны вернуться к реальности, Корделия, то обречете себя на ужасную жизнь.

Разве вы этого не понимаете?

Она саркастически повела бровью. Ничто не могло быть более ужасным, чем реалии ее жизни с князем Михаэлем.

— Кристиан договорился с герцогом де Карилльяком?

Столь внезапная смена разговора заставила его отшатнуться. Но говорить о Кристиане было проще, чем обсуждать эту невозможную любовь.

— Мне кажется, Карилльяк сделал ему прекрасное предложение, — нейтральным тоном произнес он. — И скорее всего Кристиан появится в Версале уже во время этих свадебных празднеств. Карилльяк сгорает от нетерпения блеснуть им.

— Интересно, удастся ли нам с ним поговорить, — задумчиво произнесла Корделия. — У Михаэля должно быть много всяких официальных обязанностей, встреч, на которых он должен присутствовать. Надеюсь, он не сможет следить за мной все время, Внезапно она покачала головой и ослепительно улыбнулась ему.

— Прошу простить, мне надо привести себя в порядок.

Сказав это, она удалилась в сторону одной из комнат, отведенных для отдыха дам, но ее улыбка, казалось, осталась в воздухе, светлая и хрупкая, как кристалл.

Лео подошел к одному из длинных окон, выходящих в парк, и уставился на моросящий за стеклом дождь. Почему она считает, что Михаэль следит за ней? Мужья так не поступают. Она чего-то недоговаривает ему, даже лжет. Но почему?