"Морская война" - читать интересную книгу автора (Коломб Филип)

Глава XVII Условия, при которых нападения на территорию с моря бывают успешны или неуспешны (продолжение)

Американская война за независимость, может быть, более чем какая-либо другая изобилует примерами того влияния, какое имеет обладание морем и потери и приобретение вновь этого обладания на возникновение морских набегов на порты и острова. Морские силы обеих сторон были более уравновешены, нежели обыкновенно, и такое условие при обыкновенных обстоятельствах должно было вести к возобновлению борьбы за обладание морем, подобно той, которая тянулась между Англией и Голландией во время их трех больших морских войн или между Англией и Францией в их первой морской войне. Но в обоих случаях как на Востоке, так и на Западе противники обладали смежными территориями, доступными одни для других или с моря, или с суши, или же с той и с другой стороны вместе. Поставлена была на карту и непосредственно разыгрывалась независимость северо-американских колоний или подчинение их Великобритании, которая была отвлечена таким образом от возможности двинуть всю свою морскую силу против Испании и Франции. Было бы лучшей и более высокой политикой для этих стран прямо сражаться за обладание морем в европейских водах, продолжая плохо организованное, но гигантское усилие 1779 г. с большей решительностью и с большим искусством. Но более непосредственное и естественное желание со стороны Испании взять обратно великий трофей – Гибралтар и необходимость для Франции непосредственно поддерживать восставшие английские колонии вместе с желанием увеличить свои владения в Индии вовлекли союзников в особый род морской войны, в которой нападение на территориальные владения и защита их заняли главное место. Главная задача состояла в том, чтобы иметь в надлежащее время и в надлежащем месте морские силы, достаточные для поддержки пунктов оборонявшихся или для прикрытия атаки неприятельских позиций.

В Вест-Индии и Северной Америке влияние времени года, вызывавшее на некоторое время удаление почти всех морских сил от южных островов к северному материку, двойная обязанность, возложенная на силы обеих сторон, – защищать и тревожить нападением территории, находящиеся в близком между собой соседстве, – ставили вопрос об обладании морем на задний план более или менее безнадежно, пока великая победа Роднэя в апреле 1782 г. не повлияла на постоянное увеличение размера английских сил. Но в далеком Бенгальском заливе, куда подкрепления могли прибывать лишь спустя много времени после того, как их требовали, морские силы соперничали почти с таким же переменным результатом, как сто лет тому назад в Северном море. И там обе стороны показали понимание того, что благоприятный исход набегов на территорию через море, обладание которым сомнительно даже при лучших условиях, – есть лишь дело случая; пять больших и нерешительных сражений произошли между сэром Эдуардом Хэгом и Сюффреном просто за обладание морем, которого не достигла ни одна из сторон[152].

Я должен все-таки остановиться на короткий промежуток времени в этих водах на одном из наиболее совершенных применений стратегического искусства, какое только занесено в летописи истории. Взятие Тринкомали было в высшей степени блестящим примером того, что может быть сделано в успешной атаке территории с моря, если предел времени, возможного для этой атаки, хорошо понят и надлежащим образом рассчитан, тогда как, с другой стороны, чрезвычайная ограниченность времени в упомянутом случае служит предостережением относительно риска, которому подвергаются при таких условиях.

Мы видели, что способ нападения на территорию при посредстве сухопутных войск, перевозимых морем, давно был установлен и что мысль о захвате портов и островов одними лишь морскими силами почти не имелась в виду. Опыт целого столетия, отмеченный только одним или двумя успехами и многими неудачами судов, действующих против укреплений, и почти неизменные успехи войск, прикрываемых и подкрепляемых флотом, когда они были численно достаточны и хорошо руководимы, – вполне установил план атаки. Только такие внешние причины, как недостаток войск или незнание силы неприятеля, могли привести к случайным отклонениям от установившейся формы. Следовательно, мы не должны ожидать возможности извлечь какие-нибудь специальные уроки относительно метода атаки из территориальных атак в американскую войну за независимость или в революционные и наполеоновские войны с Францией, так как двигатели и оружие были подобны фигурировавшим в предшествовавшие войны. Все возможные уроки мы в действительности уже извлекли ранее. Но мы имеем примеры косвенного влияния морской силы или ее прямого действия в нападениях на территорию.

Однако на одну, по крайней мере, операцию во время американской войны за независимость мы должны обратить особенное внимание по причине замечательного значения ее урока.

Чарльстон в Южной Каролине был во время этой войны два раза атакован войсками, перевезенными туда морем. Первая из этих атак не удалась, вторая была успешна. Чарльстон был атакован также два раза и во время американской междоусобной войны, когда первая атака не удалась, а вторая была успешна. Между этими двумя парами атак протекло восемьдесят семь лет, и за этот промежуток времени морские войны совершенно изменили свою внешний облик. Паровая сила заменила парусную; разрывные бомбы заменили сплошные ядра; железо в значительной мере заменило дерево, и железная броня одела корабли. Однако, согласно примеру, то основное правило войны, которое управляло успехом или неудачей в нападениях на территории с моря, не претерпело перемены. В 1776 и 1863 гг. самостоятельно действовавшим флотам не удалось овладеть береговыми пунктами; в 1780 и в 1864 гг. войска, поддерживаемые флотом обыкновенным способом, имели успех.

Французская революционная война, хотя и отмечена вначале ее многими замечательно удачными и неудачными нападениями на территорию, довольно бесплодна такими уроками, которые даны прежними войнами, так как политические причины так же много, как и военные, и даже еще больше влияли как на возникновение, так и на исход почти всех этих войн, и это имело место одинаково и в отечественных водах, и в Ост– и в Вест-Индии, на мысе Доброй Надежды и в Средиземном море.

Сдача Тулона лорду Худу французскими роялистами представляет редкий пример выясняемых теперь принципов. При принятии его руководствовались идеей, что политические взгляды роялистов могут сделаться господствующими, и в этой именно надежде не снабдили Тулона достаточной для удержания его за собой военной силой. Если бы это было иначе, если бы мы знали неизменные правила, которые управляют этими случаями, если бы мы послали гарнизон, достаточно сильный для того, чтобы удержать место независимо от военно-политической поддержки его жителей, оставив возможность поддерживать его с моря, как мы научились делать это примерами Барселоны и других испанских портов в войне за испанское наследство, – тогда все течение европейской истории могло бы измениться. В действительности на юге Франции роялистское направление начало ослабляться, а не усиливаться, как ожидалось, и следствием этого ошибочного расчета было очищение Тулона от английских войск.

Далее следует Корсика как пример того же рода. Военная сила, опиравшаяся в значительной мере на убеждение, что политическое настроение на острове обратимо в такое же оружие войны, завоевала его. Неправильная опора на политическое настроение вызвала оставление в Средиземном море такого флота, который не был в состоянии отстаивать себя самого и маленький гарнизон на острове против враждебного населения. Очистка от войск острова и окружающих его вод явилась необходимым последствием этого.

Совершенно то же положение вещей было в Вест-Индии. При отсутствии каких бы то ни было морских сил, могущих вмешаться в дело, и при пособии сочувствовавшей нападавшим части населения легко пали Мартиника, Сент-Люсия, Гваделупа и многие порты на Сан-Доминго в 1794 г. перед достаточной силой, приведенной против них, хотя за год перед тем Мартиника сопротивлялась недостаточным силам.

Но влияние британцев на большинство из этих мест начало ослабевать, как только объятия их власти замкнулись за ними. На Гваделупе прежде других почувствовался результат опоры на политическое настроение. Взята она была 20 апреля, но было достаточно получения республиканской партией 5 июня небольшого подкрепления, чтобы даже на глазах большой английской силы прогнать 10 декабря гарнизоны с острова. Тиберун на Сан-Доминго был отнят от нас французами таким же путем и в том же месяце в 1794 г. В июне следующего года Сент-Люсия последовала их примеру, и восстания на Сент-Винсенте, Гренаде и Доминике окончательно вырвали у нас эти острова.

По изложенным причинам и потому, что, исключая Корсику, обладание морем за нападающими было обеспечено, нам нет надобности долее останавливаться на примерах территориальных атак, занесенных в летописи французских революционных и наполеоновских войн. Они ни в чем не противоречат тему, что приведено было до сих пор в пояснение правил морской войны, и единственный новый урок, который может быть из них извлечен, есть неверность мнения, что политическая сила может быть обращена в военную.

Единственное исключение должно быть сделано по отношению к большой экспедиции Наполеона в Египет, на которую мы уже ссылались; и это потому, что действительное значение этого события очень часто не понимается в настоящее время.

В декабре 1780 г. Роднэй прибыл в Сент-Люсию из Нью-Йорка, и так как там не было достаточно морских сил для противодействия ему, он организовал и выполнил несколько территориальных атак. Прибытие сэра Самуэля Гуда из Англии увеличило его силы до 21 линейного корабля, и известие, что объявлена война против Голландии, дало ему случай завоевать имевший для Англии значение остров св. Евстафия и подчиненные ему острова, прежде чем голландские власти пришли в себя от изумления, когда их принудили сдаться. Но, отправившись в это предприятие с главными своими силами, он озаботился маскировать пять французских линейных кораблей и фрегатов, которые были на якоре в бухте Форт-Рояла на Мартинике.

Лучший образец стратегии в нападениях на территорию с моря, какого только может держаться начальник морских сил, не обеспеченный в обладании морем, дан Сюффреном в ост-индских его операциях в 1782 г. Этот офицер на основании действительного опыта заключил, что английский адмирал сэр Эдуард Хэг может считаться равным ему противником. Он имел с ним три правильных сражения: одно 16 февраля, другое 11 апреля и третье б июля, когда оба флота были равночисленны (11 линейных кораблей); но французский флот потерял тогда убитыми и ранеными вдвое больше, чем английский. При Куддалоре после последнего сражения Сюффрен узнал, что к нему идут на помощь два линейных корабля и другие военные суда, а также и транспорты. Он отправился встретить их в Батакалоа – порт в 60 милях к югу от Тринкомали, – посадив на суда отряд войск от 600 до 700 человек. Таким образом, на некоторое время адмирал Хэг, остававшийся чиниться в Мадрасе, потерял Сюффрена из вида. 21 августа к последнему присоединились два линейных корабля с транспортами и провизионными судами.

При дувшем тогда юго-западном муссоне надо было, как знал Сюффрен, потратить на переход флота от Мадраса до Тринкомали около двух недель, тогда как полдня было достаточно, чтобы добежать полным ветром от Батакалоа до последнего места. Если бы таким образом Хэг получил известие об отплытии Сюффрена в тот день, когда вышел из Батакалоа, то он знал бы, что французский начальник имел две недели для операций в Тринкомали без вмешательства флота неприятеля. Это условие обеспеченности последней вытекало из элемента времени. У Сюффрена было 15 линейных судов, тогда как Хэг имел только 12. Риск для первого не был бы велик, если бы даже Хэг появился у Тринкомали до сдачи его, так как флоту не было надобности участвовать в атаке, хотя для этого им и было назначено на берег несколько пушек и матросов. Переход от Батакалоа к Тринкомали был настолько короток, что флоту, хотя и стесненному войсками и транспортами, не было основания опасаться быть застигнутым неприятелем. Пять дней или даже только четыре могли быть приняты как срок, в течение которого Сюффрен мог принудить к сдаче Тринкомали, и, следовательно, он во всяком случае имел большой запас времени. Тем не менее Сюффрен из осторожности отплыл от Тринкомали (24 августа) не ранее, как получив от своего разведочного крейсера известие, что берег чист. Флот его прямо прошел на следующий день в гавань и стал близ фортов, но вне сферы их огня. При проходе мимо суда обменялись с ними залпами, но с малым результатом. В ночь на 26-е 2600 человек были высажены на берег, а 27 и 28-го были возведены батареи и вооружены пушками судов. Огонь был открыт по фортам 29-го, а 30-го губернатор Тринкомали предложил условия капитуляции, которые Сюффрен с готовностью принял, будучи не совсем спокоен относительно возможности появления Хэга до взятия Тринкомали, если бы осаду его пришлось продолжать. 31 августа французский флаг был поднят на укреплениях, и Тринкомали сделался французским владением.

Стратег менее мудрый, чем Сюффрен, продолжал бы осаду, чтобы поставить более тяжелые условия сдачи, но последний понимал, что и при принятии всевозможных предосторожностей на войне могут быть непредвиденные случайности.

Случилось, что 12 августа один из фрегатов Хэга, «Ковентри», преследуя французский фрегат «Беллона», загнал его в Батакалоа и, к своему изумлению, увидел там эскадру Сюффрена с ее транспортами стоящей на якоре. Не теряя ни одного мгновения, он пошел полным SW муссоном в Мадрас предупредить Хэга об опасности. Тот вышел в море 20 августа, т.е. за четыре дня до того, как Сюффрен был готов покинуть Батакалоа, и прибыл в Тринкомали в ночь на 2 сентября. На рассвете он увидел, что его миссия не достигнута: Сюффрен перехитрил его, и французский флаг на берегу острова заменил уже английский.

Сюффрен только что избежал опасности, хотя с его численно превосходным флотом она не могла быть серьезна. Отделенный теперь всего милей расстояния от Хэга, французский начальник, уже опираясь с тылу на Тринкомали, дал противнику свое четвертое сражение, результат которого, как и первых трех, не был решителен. Хэг вернулся тогда в Мадрас, а Сюффрен – под прикрытие своего нового порта Тринкомали.

Таков был этот славный подвиг Сюффрена, который вместе с остальными его действиями в Ост-Индии поставил его в ряды лучших морских начальников. Мы не должны забывать, что примененный стратегический прием оправдывается только потому, что не было достаточной силы для маскирования Хэга и атаки Тринкомали одновременно. Совершенная стратегия требует выполнения первого условия для безошибочности расчетов на успех атаки, и так как я привел теперь нормальные примеры близко к заключению, то могу присоединить с пользой еще один пример, где метод действий характеризуется абсолютной безошибочностью…

Я говорю о взятии Белль-Иля в 1761 г. Кеппелем и генералом Ходсоном. Кеппель отплыл от острова св. Елены с 10 линейными кораблями, чтобы на пути встретить еще 7. С ним был значительный отряд фрегатов и шлюпов и 100 парусных транспортов с 10 000 сухопутных войск. В то же время в Брест отплыл капитан Букль с 12 линейными кораблями и тремя фрегатами. Брест был единственный порт, откуда могла выйти какая-нибудь морская сила, которая могла бы помешать Кеппелю. Таким образом, успех его операций против Белль-Иля был не только обеспечен уже тем, что флот его, состоявший из 67 сильных кораблей, готов был померяться с каким угодно неприятельским флотом, на встречу с которым имелась хотя маленькая вероятность, но и вдвойне обеспечен еще тем, что весь существовавший французский флот был маскирован в Бресте Буклем.

Французский гарнизон в Белль-Иле имел 2600 человек, так что силы, высаженные с флота Кеппеля, были вполне достаточны для подчинения острова; и так как не было возможности ожидать вмешательства со стороны моря, то его сдача была только вопросом большего или меньшего времени. 8 апреля первый отряд был высажен вне действия батарей, на берегу бухты Порт-Андео, но после высадки был отбит отрядом неприятеля, окопавшегося на вершине холма. При второй высадке, 22 числа, отряд был более многочислен; он высадился недалеко от форта д'Арси после того, как его пушки вынуждены были замолчать от меткой стрельбы корабельных орудий. Этим уже поставлена была на берег твердая нога. Де Сен-Круа, губернатор Белль-Иля, удалился тогда в свою цитадель, город Палэ, который он защищал до 7 июня, когда в стенах его была сделана серьезная брешь; после этого он сдался на капитуляцию, и Белль-Иль стал английским владением.

Решительно ничего нельзя заметить по поводу этой операции, кроме того, что метод обеспечения ее обещал успех столь верный, какой только можно себе представить. Весь опыт прошлого указал все, что надо было сделать, и раз это было сделано, желанный результат мог ожидаться с уверенностью.