Фёдоров ИгорьБабочки

Игорь ФЕДОРОВ

БАБОЧКИ

(сентябрь, 2051)

Мутная пелена экрана мигнула, на мгновение совсем пропала, появился диктор. Он отрешенно разглядывал потолок телестудии, потом спохватился, погладил кнопочную припухлость стола, уставился в толстенный том и начал невнятно читать.

Саш тоскливо зевнул, сорвал чеку с банки пива и выключил телевизор начинались дневные детские передачи и смотреть там было совершенно нечего. Сын гулил где-то в ванной, игрался. Саш всосал осадок, зашвырнул банку под диван, вызвав радостный перезвон ее товарок, и посмотрел на часы. Близился час закрытия магазинов - пора было выходить за продуктами. Встал, потянулся так, что заныла рана в ноге, и начал собираться. Пуленепробиваемый жилет, патронташ и гранаты за пояс, шлем, автомат, противогаз... Брать ли блистер? Конечно, спокойнее, от осколков можно прикрыться, но и таскаться с ним... Ладно, сегодня так проскочу. Не забыть бы сумку для продуктов. На спину ее...

Попрыгал, проверяя экипировку. Вроде все нормально. Теперь сын... Дома его оставлять нельзя. В любой момент может прийти сантехник, даже газовщик, заминировать квартиру, или просто поджечь. Вон, в соседнем доме, пока хозяина не было, окопались в квартире брави, пикник устроили, еле выкурил... Нет, дома оставлять сына опасно. Вместе идти тоже, конечно, не сахар, но спокойнее как-то...

- Дан! Да-ан! Собирайся. В магазин пойдем.

Бор подметал улицу. Листья влево, листья вправо, листья влево, листья вправо. Если встретится камень, его надо поддеть совком и ссыпать в контейнер. Если много пыли - смочить веник. Листья влево, листья вправо. Потом вернуться к началу участка и по левой стороне смести листья в кучу. Собрать мусор на газоне левой стороны - и тоже в кучу. Потом кучу пересыпать в контейнер. То, что с левой стороны сыплется с домов штукатурка, его не касается. И шифер. И плиты. Дома - не его участок. И стекла почти все повыбиты. Нет. Чем хороша профессия дворника - никто от тебя не зависит, и ты ни от кого не зависишь. Пришел утром, сделал свое дело - и свободен. Надеваешь оранжевый жилет - и никто тебя не тронет. Не посмеет - муниципалитет мстит жестоко. Да и неохота никому мараться. И дворники всем нужны. Но под оранжевую кожуру Бор надевает бронежилет. И все равно: самая честная профессия. Теперь контейнер опорожнить в общий бак. И можно перекурить - перед тем, как перейти к правой стороне...

Собравшись, они остановились перед дверью. Саш мысленно прокрутил будущий маршрут, перебрал все опасные участки. Потом приоткрыл дверь, выглянул во двор. Трассирующий ветер гонял по аэродинамической трубе двора пустую картонную коробку. На верхних этажах кряхтела от старости чья-то наследственная турель. В песочнице играли дети. Саш привычно подивился вроде бы уже взрослые. Мы в их годы начинали практическое изучение женского тела, а они играют в песочке, клеят планеры... А может так и надо? Эх! Не требовал бы желудок ежедневной трамбовки, не было бы сына, сесть бы вот так же, подудеть, машинки повозить...

Больше во дворе никого не было. Скверно. Первый же участок придется проходить с боями. А может все-таки оставить сына здесь? Пусть подождет. Нет, слишком опасно. Соседи шастают, скоро смена в конторах... Вдруг в дальнем выхлопе двора что-то зашевелилось. Саш вгляделся. Сосед? Так и есть. Сосед из второго подъезда залег под ржавыми трубами, готовился к рывку домой. Теперь главное, чтобы он не заметил Саша, а то они так и будут выжидать - кто первый. Принять первым бой такого бастиона, как их дом - что-нибудь да и значит. К несчастью для себя, сосед не заметил...

"...и не забывать родителям, что сексуальное воспитание ребенка начинается в раннем детстве. Когда формирующийся разум грудного младенца наблюдает сцены близости родителей, он привыкает к естественности этого процесса, начинает осознавать свою будущую роль в этом акте. По мере взросления ребенка имеет смысл брать его с собой в постель в подобных случаях, а впоследствии и детально объяснять и демонстрировать назначение отдельных органов и действий. С тем, чтобы ко времени полового созревания ваш ребенок был полностью подготовлен и ожидал свершения предназначенного ему Природой. Следует также всячески поощрять сексуальные игры мальчиков и девочек до наступления зрелости, их взаимный интерес. Все это также способствует тому, что в нужное время они сделают все квалифицированно и компетентно, без ложных эмоций, ханжеских и пуританских эксцессов.

Наиболее благоприятный с анатомической (да и с социальной) точки зрения режим зачатий и рождений примерно следующий: первый ребенок сразу после наступления половой зрелости. В этом случае государство берет заботу о ребенке на себя, и родители могут быть спокойны - даже если с ними что-то и случится, то потомство их будет сохранено. Второй ребенок - после получения специальности и отработки пяти обязательных лет в зоне учебного предприятия - то есть в возрасте около 22 лет. Третий и последующие дети после 38 лет. Не забывайте, что дети - залог нашего дальнейшего..."

- Сволочи, сволочи, сволочи...

- Что? Что ты сказал?

- А-н-н-а... больно же...

- А ты как думал?

- Выверни ему ноготь.

- А не загнется?

- Пока не должен, на хлюпика не похож.

- Ну давай, придержи.

- Да вы что... А-а-а... М-м-м...

- Будешь знать, как толкаться на дороге? Будешь теперь вежливым?

- Да. Да. Да! Да! Да!!!

- То-то. А теперь скажи: "Я сволочь!" Ну!

- Ой! Я св... Я... с-с-с... А-А-А! Я сволочь.

- Ну-ну. Отпустим?

- Я сволочь, я сволочь, я сволочь...

- Да заткнись уже. Отпускать еще. Пристрели.

- А зачем тогда столько воспитывали? Времени жалко.

- Я сволочь, я сволочь...

- Ладно, пусть ползет. Ползи, сволочь. Пока...

Правую сторону обычно убирать легче. За ней нет домов - сразу начинается пустырь, и можно сметать листья прямо туда. Листья влево, листья вправо, листья влево, листья вправо, листья влево... Даже собирать не надо. И в контейнер ссыпать. За полчаса легко управишься. Поэтому Бор решил сперва покончить с более объемной работой - перебрать мусорные баки. Надо отделить пищевые отходы от непищевых, а непищевые разобрать на натуральные и синтетические. Пищевые отходы потом идут на пищекомбинат готовить спецпаек. Натуральным мусором кормят скот, а синтетику - снова на синтетику. Круговорот мусора в природе. Бор кряхтя опрокинул бак, увернулся от водопада зловония и натянул перчатки. Что-то совсем немного стало пищевых отходов, а жаль, за них самое большое вознаграждение полагается. Видно, народ поумнее стал, сам запасы делает. Но Бор на них не в обиде. Так вообще спокойнее, не имей ни к кому претензий, и никто не будет иметь претензий к тебе. Надеваешь оранжевый жилет, перчатки, приседаешь на корточки, и зарабатываешь себе на жизнь... и право на жизнь... Комок влево, клочок вправо, клубок влево, пучок вправо...

Низко пригнувшись, сосед сделал первую перебежку, упал на пустыре. Неудачно - от его падения взметнулось облачко пыли. Тотчас же с третьего этажа ударил пулемет. Мишень перекатилась за столб и ответила из автомата. Пулемет на мгновение затих, и сосед сделал еще один рывок, к колодцу. Саш не участвовал в этом выяснении отношений - у него было дело, и он ждал своего момента. Пулемет заработал снова, догрызая колодец. Со стороны Саша было заметно, как над колодцем мелькнула рука, доставая гранату экономный, позавидовал Саш, сберег до дома. Сосед пару раз попугал одиночными, подобрался для броска, выждал вдох пулеметчика, вскочил из-за укрытия и швырнул гранату. И залег опять. Глухой взрыв потряс здание. Посыпалось стекло, мусор, обломки. Удачливый дуэлянт выпрыгнул на простор и, петляя, побежал к подъезду. И тут он заметил Саша. Точнее, его ствол. Выстрелить он не успел бы, поэтому, надо отдать должное его реакции, моментально прыгнул вбок и закатился за песочницу. Дети, как по команде, достали водяные пистолеты - огнестрельные им еще не полагались - и окатили шустряка. Кожа мгновенно обуглилась, одежда тоже, тело скорчилось в страшной судороге. Саш понял, что это его миг.

Подхватив сына под мышку и прижимаясь к стене дома, он бросился к ближайшей канаве. Краем глаза он видел, как дети отволокли хрустящее тело от песочницы (и чем они их заправляют?) и принялись восстанавливать нарушенные туннельчики. Но Саша это не касалось. Он подбежал к канаве, прощупал ее очередью - без взаимности - и прыгнул туда. Откуда-то из поднебесья снова заговорил пулемет. Поздно, поздно... Саш огляделся - ему повезло, это была одна из магистральных канализационных канав, ею они доберутся почти до самых окраин. А там уже и до магазина рукой подать. Вспомнив о сыне, поставил его на землю, точнее на то, что здесь называлось землей, и пошел впереди, расчищать дорогу.

Вас вывел машину из гаража, притормозил и задумался. Потом на это времени не будет - процесс езды поглощает на дороге все внимание. Сегодняшний день прошел недурно. Разрешено несколько мелких региональных конфликтов, наказаны за нарушения сколько-то там граждан, закрыты две газеты (одна - вместе с сотрудниками), введен запрет на пользование приемниками на частоте 25 МГц... Неплохо, неплохо. Вас заложил руки за голову, потянулся, удовлетворенно ухмыляясь, потер усталые веки. Да, сегодняшний день прожит совсем не напрасно. Домой, домой...

Вас вырулил на тротуар - все дороги были давно и надежно перекопаны, дождался красного светофора и рванул с места, внимательно глядя по сторонам. Был знаком путь. Сейчас поворот на территорию химкомбината - в этом месте разворочен и тротуар. Теперь, мимо токсичной свалки, въезжаем во двор роддома. Окна все распахнуты настежь, из них доносятся надрывные вопли новорожденных. Так и надо, удовлетворился Вас, выживут самые сильные, самые приспособленные. Наша страна не может позволить себе плодить хлюпиков, неспособных выжить даже в обычном городе. И пусть детей останется мало, зато какие это будут дети! Он лично еще вчера направил в этот роддом бригаду штукатуров - проводить текущий ремонт в родильном зале, не останавливая его работы, разумеется. Вас притормозил и поприветствовал племя младое автомобильной сиреной. Крик из окон сразу усилился - нормальные рефлексы, крепкие дети, здоровая нация - и поехал дальше.

Дим работал экскаваторщиком. Он и не представлял себе, что может работать кем-то еще. Можно даже сказать, что ему нравилась эта работа. Он ничего больше не умел. И не хотел уметь. А зачем? Пусть каждый занимается своим делом, мусорщики - убирают, экскаваторщики - копают, летчики летают, начальники - м-м-м, начинают. И все делают свое дело. А если делать не свое дело, то что же это может получиться? Что? Ничего хорошего не выйдет, это я вам точно говорю. Поэтому надо каждому хорошо работать на своем месте, делать свою работу. Вот как я, например. Нормальный средний экскаваторщик, делаю свое дело. И не дурак какой-нибудь, разбираюсь в чем надо. Вот ты скажи, какие грунты бывают, и как их надо ковшом цеплять. Или что надо сделать по инструкции, когда видишь транспарант: "Не копать! Кабель!"? Не знаешь? То-то. И не надо тебе это знать. Каждый пусть сидит на своем месте. Набираешь грунта побольше, несешь осторожно и сыплешь куда надо. Раз, два, три, раз, два, три... Смену отработал - имеешь право на отдых.

"...акцентировать на прикладном эффекте изучаемых закономерностей. Голая теория бессмысленна и не усваивается учениками. Любой физический закон выведен из повседневных наблюдений человека-труженика, и так же на конкретных прикладных примерах он запоминается. Кроме того, если изучение теории оторвано от нужд повседневности, то специфика детского мышления будет способствовать тому, что ученики не смогут применять даже известные им законы в реальной жизни. Учителю надлежит помнить: конкретность и еще раз конкретность - если он хочет хоть чему-нибудь научить своих воспитанников.

Так, например, закон всемирного тяготения можно пояснить на примере струи жидкости, охлаждающей резец: она течет все время вниз, на расположенную под ней заготовку.

Свойства поверхностного натяжения и трения можно проиллюстрировать разлитым на полу цеха маслом.

И так далее, и тому подобное. Думающий педагог всегда найдет массу подобных примеров. Понятно, что на темах, которые принципиально не могут быть проиллюстрированы подобным образом, не следует останавливаться. Они все равно не будут усвоены учащимися. А сбереженное время лучше использовать для практического закрепления полученных знаний. На производительный труд, подготовку к будущей большой жизни.

Наше общество, не забывайте об этом, стало таким благодаря неустанной..."

- Ты посмотри на это чудовище, Сим!

- Я сволочь, я сволочь, я сволочь...

- Да, зрелище...

- Прилепился к стене, как...

- Встань ты, животное, ты же Человек! Вспомни о своем достоинстве!

- Я... я... ой, оставьте меня.

- Ну, ты, не позорь звание Человека. Встань!

- И иди!

- Я не могу. Ребята, спасибо, что помогли, но я пока не могу. Полежу немного и пойду. Оставьте меня. Спасибо. Спасибо.

- Нет, так мы тебя не оставим. Вставай, а не то...

- Сейчас я его!

- Под ребра, под ребра! Дай я!

- Ой, м-м-м... Вы что?! Все-все... Я сволочь, я сволочь...

- Нет, он безнадежен. Человека из него все равно не выйдет. Как они все надоели, дерьмо, а не люди. С такими мы все погибнем. Где пистолет?

- Не надо... Я больше не буду...

- Надо. В назидание. Только очистив народ от такого дерьма, мы сможем что-то сделать в этой жизни. Стреляй, чего тянешь.

- Ребя... м-м...

- Животное... Как жил, так и сдох... Пошли.

- Может убрать?

- Еще мараться... Тут позагорает.

Да... Что-то совсем мало пищевых отходов сегодня. Так можно и совсем без вознаграждения остаться. Что же придумать? Может, из бака с органикой добрать? Нет, заметят - совсем плохо будет. Что же делать? Ну ладно, время не ждет. Можно пока убрать правую сторону. И подумать. Чем хороша работа Бора - пока подметаешь, можно подумать, о чем угодно. О чем только душа не пожелает. Листья влево, листья вправо. Чем же дополнить пищевой бак? Думаешь, о чем хочешь, и никаких забот. Камень - на совок. Листья на пустырь, хорошо - домов справа нет. Умный стал народ, пищевые отходы не выбрасывает. О чем хочешь, о том и думаешь. А тут пыльно, надо веник смочить. Листья влево, листья вправо. Потом на пустырь. И подальше, не дай бог, заметит проверка. А до пустого бака им нет дела - вознаграждение-то мое, а не их. И выкручиваться мне. Но зато я свободен. Никого не трогаю, и меня никто не трогает. Самая честная профессия. И свободная. Руки работают, а сам думаешь, о чем хочешь. Листья влево... А это что такое?

Бор подошел к неподвижно лежащему на тротуаре телу. Наклонился. Несчастный истекал кровью, но еще дышал.

- Эх... Кто это тебя так? А?

- Х-х-х-х-г...

Бор с трудом перевернул тело, пошарил по карманам, нашел документы. Ишь ты, профессор... Так, пропуск на выход на улицу, талоны на спецпаек, паспорт, удостоверение личности, пропуск в институт, свидетельство о прописке... Район не наш. Далековато отсюда. И как тебя занесло? Понятно, раз полез не в свой район, то и шлепнули. Раненый пошевелился и опять захрипел.

- П-пить... Д-домо...

- Ясно, ясно, домой хочешь. Чего ж тут не понять. Детишки там всякие, семья, ждут не дождутся... Не повезло тебе... Бедняга.

Бор припрятал веник и совок за кирпичную глыбу, надел рукавицы, подцепил профессорское тело под мышки и поволок, кряхтя от натуги. Из болтающейся головы доносились шипение, мычание, стоны, несвязное бормотание, которое Бор истолковывал, как выражение благодарности и жалобы на боль.

- Ничего, ничего, не стоит... Потерпи, сердешный, скоро дойдем.

И он волок, обливаясь чужой кровью, тянул, перекатывал непослушную груду мяса, костей, которую он раздел для облегчения веса, вперед, вперед, к ведомой только ему цели.

Саш остановился, переводя дыхание, давая отдохнуть сыну - готовились к очередному рывку. Это было второе опасное место на их пути - карьер. Дальше канава, по которой они шли, сворачивала обратно, и надо было перебраться в заброшенные кварталы. Обычно Саш делал это на аэродроме, в зоне посадки вертолетов. Ленивые, зажравшиеся летчики, как и все в армии, реагировали туго. Пока они оторвутся от непрерывной болтовни, пока сообразят, что происходит, пока вспомнят, с какого конца нажимают на гашетку, можно перейти даже такое простреливаемое место, как взлетное поле. А если повезет, и застанешь посадку вертолета, то под его брюхом еще и отдохнуть можно успеть.

Но сегодня этот номер не пройдет. Во-первых, Саш с сыном, а он может не успеть сообразить, что и как делать. Во-вторых, они идут не в тот магазин... Поэтому надо переходить карьер. Собственно говоря, это был не карьер, а старое кладбище. Но с тех пор, как естественные месторождения иссякли, промышленные свалки исчерпались, а все отходы прямым ходом пошли в переработку, выяснилось, что наиболее перспективное место добычи сырья старые могилы. Сырье, накопившееся в телах при жизни, могло дать фору любому из нынешних месторождений. А это кладбище работало в конце двадцатого века и, потому представляло собой стратегический объект первостепенной важности. Но, зато, не охраняемый. Кому могло понадобиться сырье, кроме как химкомбинату? А он как раз и вел добычу.

Саш подождал, пока экскаватор повернет от него, вытолкнул сына наверх и выпрыгнул следом. Сын уже бежал к экскаватору. Саш быстро огляделся, взвел автомат и рванул за ним. Залегли у задней опоры. Пока их не заметили. Массивная спина экскаватора, содрогаясь от натуги, извергала гарь и мазутную вонь. Саш проверил крепление арсенала, поправил шлем на голове сына, выждал, пока ковш пойдет вверх, и подтолкнул сына вперед. На них них набросился обвал земли, костей. Дан два раза чуть не протер носом эпитафии, но они все-таки бежали вперед. И только когда стены домов были совсем близко, экскаваторщик заметил их - застрекотала спаренная установка, государственная машина требовала к себе уважения. Пули отгрызли кусок стены над головой Саша, взвизгнули под ногами, отследили направление бега, но было уже поздно. Закатившись за угол и увидев там сидящего сына, Саш перевел дух. Экскаваторщик еще несколько секунд пообижался и экономно замолк. А Саш похлопал Дана по плечу, и они двинулись дальше. До закрытия магазинов оставалось совсем ничего.

Вас вел машину, не вслушиваясь особо в скрежет и лязг музыки. Участок впереди был полностью просматриваемым, особенно при включенных интравизорах, и можно было подумать о насущных проблемах. Например, о проблеме молодежи. Вас с гордостью улыбнулся - для настоящего государственного деятеля насущные проблемы - это проблемы всего общества.

Молодежь совершенно устранилась от мира взрослых, не участвовала в их борьбе за существование, не признавала ценностей, традиций... Это подчеркнутое иждивенчество раздражало и требовало вмешательства. Проще всего было бы их всех перестрелять. Но тогда кто бы стал к станкам через десяток лет? Нет, так продолжаться дальше не может.

Вас усмехнулся, вспомнив, как на совещании какой-то сморчок предложил открыть в городе кинотеатр. Чушь. Это не тот метод. Сила, и только сила. Сморчок, понятно, сразу исчез из поля зрения. Но проблема от этого не стала яснее. Может их всех согнать в воспитательные лагеря? Впрочем, жизнь в городе и так...

Вас раздраженно увеличил скорость. Пришлось отвлечься от неприятных мыслей и сосредоточиться на лавировании между комьями грунта и обломками стен - это был заброшенный район. Вдалеке, квартала за два интравизор показал какое-то движение за углом дома. Вас еще прибавил скорость, предвкушая разрядку. Перевел в режим боя пулеметы на крыше, выдвинул клинки на колесах. Ну, держись, обыватель, в недобрый час ты собрался за продуктами.

"...Минувшее пятилетие убедительно показало, что конвент достойно выполняет роль руководящей силы общества, политического вождя всего народа. Вновь подтвердились сила его научного предвиденья и реализм политики, способность направлять энергию масс на решение насущных задач.

Важным итогом проводимой работы является историческое событие принятие новой Конституции.

Новый Основной Закон обеспечивает расширение политических прав и свобод граждан. Конституция отражает качественные сдвиги в осуществлении гражданами своих прав и свобод. Стали шире их объем, полнее содержание, прочнее гарантии. Основной Закон полностью подтверждает все записанные в Предыдущей конституции свободы - слова, печати, собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций. Гарантируется свобода совести, неприкосновенность личности и жилища. Уважение личности, охрана прав и свобод граждан - обязанность всех государственных органов, общественных организаций и должностных лиц..."

Бор дотащил липкое и скользкое тело до баков, положил его на асфальт и присел перекурить. Затянувшись, посмотрел по сторонам. Никого не было все, кто мог ходить, ушли за продуктами. А кто не мог - не ходил. Бор затянулся еще раз и оценил пройденный путь. Ох, и убирать придется. Хоть бы дождь пошел. После него, правда, листья отдирать тяжелее, но хоть след смоет. А обрывки одежды убрать несложно... Ну и денек сегодня выдался. Повезло, можно сказать...

Бор затушил окурок, подошел к баку с органикой, приоткрыл и пополнил его. Подошел к баку с пищевыми отходами. Отвалил крышку, прислонил к стене, осмотрелся еще раз. Потом вернулся к неподвижному профессору, взял его поудобнее и подтащил к баку. Подставил колено, перехватил, - ох и тяжелый же, хорошо, - уперся плечом в бак, присел и рывком перекинул тело внутрь. Голова глухо ударилась о пустоту железа. Раненый замычал, дернулся. Бор наклонился к нему, прислушался. Потом ухватился за руку, дернул на себя, чтобы тело легло компактнее. Профессор опять замычал.

- Что-что? Не понимаю тебя, дружище... Лежи уж лучше. И спасибо тебе. Мне сегодня за тебя знаешь какую премию отвалят! Еще бы, столько пищевых отходов, наверное, никто в районе не сдаст!

Бор оторвал от стены крышку, рывком поднял ее и привалил бак. Защелкнул замки, поставил номерную пломбу. Потом взял ведро воды смачивать веник - и пошел за припрятанным инструментом.

Бор подметал улицу. Кровь влево, пыль вправо, пыль вправо, кровь влево... А вот тут опять надо смочить, запеклось... Кровь влево, кровь вправо...

Оставался последний рывок. Саш залег в руинах заброшенного дома, перезарядил автомат, проверил крепление гранат. И осмотрелся. На той стороне изрытой взрывами и траншеями дороги были магазины. Крыши и канавы по соседству были уже заполнены людьми, готовящимися к схватке. Продавцы раскладывали продукты на витрине - готовились к закрытию. Можно двигаться. Но предстоит еще перейти дорогу. Сына лучше оставить здесь, пусть переждет. Руины спокойные, за это время тут ничего случиться не должно.

Так. Дорога. По этой дороге ездят, и довольно часто. Поэтому ее просто так переходить нельзя, в любой момент может кто-то выехать из-за угла и расстрелять в упор. Лучшая гарантия удачного перехода - это та же машина, но уже подбитая. Тобой. И Саш решил немного подождать.

Послышался рев мотора. Саш выглянул за угол. Так и есть, дождался, причем, правительственная. Тем лучше, приятнее будет подбить. Достал гранату, сорвал чеку и подобрался перед броском. Машина приближалась, быстрее и быстрее. Мотор хищно урчал, предвкушая жертву. Саш вдруг подумал, что граната может взорваться слишком поздно или перелететь канаву и бесполезно разрядиться там. Тогда автомобиль уйдет. Стрелять вдогонку бесполезно - бронирован. Придется ждать следующего.

На той стороне проснулась трещотка выстрелов - видимо, магазины уже закрыли. И Саш решился. Рев мотора рвал нервы. Отбежал на два шага назад. Уже был слышен скрежет музыки в салоне. Перекинул автомат за спину свободной рукой. Заскрипела турель на крыше. Коротко разбежался и прыгнул.

Пулеметы, кажется, ударили даже раньше.

Саш перевернулся в воздухе, оставил гранату, поджидать колеса на асфальте.

Оттолкнулся руками, сгруппировался...

И удары пуль о бронежилет погасили скорость. Саша опрокинуло навзничь. Обожгло ногу, руку. Но это уже не имело значения. Машина была совсем близко.

Сверкнули клинки колес.

Саш попытался вывернуться.

И в этот момент взорвалась граната.

Дан, сын Саша, спрятался обратно в оконный проем.

На тротуар опадали пыль, грязь, железо, кровь, обрубки и клочья, взметенные взрывом. Отвернувшись от окна, Дан сел, прислонившись спиной к стене. В гудящей голове болью отзывалась пальба на той стороне, - есть хотелось всем. Пограничный прожектор заходящего солнца высвечивал взвесь останков, наполнивших развалины. Дан поежился, сглотнул слюну и тупо уставился в небо. В сером проеме потолка зажглась звезда. Или это спутник? Холодная точка медленно подкатывалась к краю проема, пока не скрылась совсем. Появилась еще одна и тоже пустилась в путь к беспечному краю. И вдруг разбухла, раздвоилась, поплыла... Подбили, что ли? Опять слиплась, усохла... Нет, так не бывает... И опять разбухла. Что же это?

Дан вытер ставшую вдруг влажной щеку и снова посмотрел вверх, не понимая, что это происходит со звездами. И вздрогнул - что-то скрипнуло. Еще раз - где-то рядом. Заметил - посреди пола бывшей комнаты обозначился люк.

Дан выхватил свой пистолет и залег. Люк распахнулся рывком, осветив склеп. И из этого призрачного сияния донесся мальчишеский голос:

- Не стреляй. Тут свои.

Дан облегченно вздохнул, стал на колени и подполз к люку.

- Вы кто?

Из люка показалась голова. Потом еще одна.

- Мы? Дети. Так нас называют. Пошли с нами.

- Куда?

- Ну куда? Мало ли? Накормим. Читать научим. Еще... научим. Мало ли куда?

- Так вы что, там вот и живете?

- Мы везде живем. И кончай болтать. Сейчас запеленгуют, где правительственную машину взорвали, весь квартал снесут. Пошли.

- А как же...

- Ты жить хочешь, или что?!

- Жить?.. Да, жить.

Дан огляделся по сторонам, спрятал пистолет, наклонился вперед, оперся руками и заглянул в люк.

- Ой... Что это там, вон, вон то... бабуш... бабочки? Откуда?

Чьи-то сильные руки подхватили его, не дав упасть. Поставили на вздрагивающий блестящий пол. А Дан не мог оторваться от солнечной пестрой картины внизу, многоцветья и гомона долины подземного мира. И не заметил, как захлопнулся люк и быстро пошел вверх. Как вздрогнул блестящий пол, еще и еще раз. И огромная гребнистая голова оглянулась на него - не испугался ли? И хорошо ли держится за крыло? А после уже огромное тело понеслось вниз, в долину.

Дан не заметил всего этого. Он смотрел вниз. На бабочек.