"Охота на лошадей" - читать интересную книгу автора (Фрэнсис Дик)

Глава 15

За обедом Линни и Юнис оживленно болтали между собой, я не слушал, мысленно планируя завтрашний день. После кофе мы вежливо распрощались и разошлись. В одиннадцать я поехал к ферме Орфей забрать пленку с записью дневных разговоров и вставить в магнитофон новую.

Уолт пришел ко мне в номер, когда я перематывал пленку, и мы вместе прослушали разговор Оффена с Маттом, а потом с Йолой.

С нашей точки зрения, Йола звучала лучше, ее сердитый женский голос хорошо пробивался из трубки, и легко было представить, как дядя Бак отставляет трубку на несколько дюймов от уха, чтобы защитить барабанные перепонки.

Он всячески пытался успокоить ее:

— Матт говорит, что могло быть хуже. Иногда эти вандалы разливают в домах патоку, варенье и даже нечистоты.

— Мне он сказал, что весь дом обсыпан мукой... Понадобятся недели, чтобы все отчистить.

— Но ведь пылесосом можно быстро все убрать, правда? Мука не воняет и не прилипает.

Но она не хотела, чтобы ее утешали, и он напомнил, что деньги в сейфе не тронуты и норковая накидка не украдена.

— Но Матт говорит, что она стала белой, — возразила Йола.

— Муку легко стряхнуть... Мукой даже чистят мех.

— Вы не понимаете.

— Я все прекрасно понимаю, Йола, — терпеливо успокаивал ее Оффен. — У тебя такое чувство, будто запачкали тебя, а не твой дом. Тебе кажется, что ты стала грязной, ты возмущена и хочешь растоптать этих подонков. Я прекрасно понимаю тебя. Когда твоя тетя Эллен была жива, у нас здесь тоже побывали воры. Они украли ее кольца, и она говорила, что у нее такое чувство, будто ее изнасиловали.

Они еще долго говорили в таком же духе о подонках, разгромивших дом. Уолт вскинул брови и заметил, что, на его взгляд, я взял разумный реванш за удар по голове.

Мы оба, зевая, дослушивали пленку. Последние полчаса Оффен диктовал слуге свои планы и распоряжения на завтра. И в его голосе я не услышал ни тревоги, ни озабоченности, что меня порадовало. Напуганные люди удваивают меры предосторожности.

Уолт пошел спать, а я, хотя всю прошлую ночь не сомкнул глаз, проснулся через три часа. На потолке пестрыми призмами отражались цветные фонари перед входом в мотель. Я смотрел на потолок, пытаясь составить из них забавные силуэты, пытаясь любыми уловками отвлечь сознание от погружения в преисподнюю. Шевелилась в голове вялая мысль: какое имеет значение, если я не закончу охоту на лошадей? Если Шоумен и Оликс произведут еще пару жеребят, какое это имеет значение? Ведь это абсолютно неважно. Мошенничество, воровство, попытка убийства... кого это волнует?

Пояс с пистолетом лежал на стуле в другом конце комнаты. Не похоже, чтобы Клайвы или Оффен ночью подкрались ко мне, а мои обычные враги остались на востоке, за шесть тысяч миль отсюда. Единственная опасность таилась во мне самом, я сам себе смертельный враг. Рассуждения о том, что, ложась в постель без оружия, я избавляюсь от магнетического искушения воспользоваться им, сегодня ночью терпели очевидный крах.

Еще один день, в конце концов решил я. Можно потерпеть всего лишь один день. Если каждую ночь говорить это себе, можно ухитриться пройти весь маршрут.

Рассвет постепенно приглушал сияние цветных фонарей, потом их выключили. Я принял душ, побрился и подумал, что мне приходилось видеть мужчин, выглядевших здоровее, чем тот, что отражался в зеркале.

В восемь тридцать, когда я допивал апельсиновый сок, пришел Уолт.

— Вам нужно хорошенько поесть, — заявил он, изучая мое лицо.

— Я не чувствую голода.

— Пойдемте со мной вниз, вместе поедим. — Он перевел взгляд на окно.

— Подожду вас здесь, — покачал я головой.

Но Уолт не пошел один, а заказал в номер горячие булочки, яйца и кофе. Пока он завтракал, мы обсуждали предстоящие дела.

— Сэму Хенгельмену понадобится два с половиной дня, чтобы добраться до Кингмена, — сказал я.

Уолт кивнул с полным ртом.

— Он отправится сегодня утром. Я позвонил ему вчера после вашего звонка из Лас-Вегаса, — продолжал я. — Он поведет фургон сам и приедет один. Это, конечно, займет больше времени, но с точки зрения секретности операции так будет гораздо лучше.

— Вы сказали ему, что это еще одно похищение? — с сомнением спросил Уолт.

— Я договорился с ним, — улыбнулся я, — что он должен приехать и забрать лошадь, принадлежащую Дэйву Теллеру. Сэм спросил, собираемся ли мы забирать эту лошадь тоже ночью и в пустынном месте. На это я ответил, что, вероятно, именно так и получится.

— И он не отказался?

— Он просто заметил, что не возражает заработать легкие деньги, если я гарантирую ему, что он не попадет за это в тюрьму.

Уолт вытер салфеткой желток с подбородка.

— А он может попасть в тюрьму?

— Я не стал его уверять, что это невозможно, а сказал, что ставка тысяча к одному. И он возразил, что тысяча долларов против одного шанса попасть в тюрьму его не устраивает.

— А за сколько он готов попасть в тюрьму? — засмеялся Уолт.

— За полторы тысячи, плюс обычная плата за услуги, плюс дорожные расходы.

— Неплохо за неделю работы. — Уолт задумчиво размешивал сахар в кофе. Потом испытующе спросил: — А сколько получите вы?

— Я? — удивленно переспросил я. — Понятия не имею. Три недели теплой погоды вместо английского лета.

— Вы не договаривались о гонораре?

— Нет.

— Но приблизительно знаете?

— Меня это не интересует.

На его лице отразилось удивление, смешанное с жалостью, но потом жалость победила.

— А как у вас с этим? — спросил я.

— Я не в отпуске, — напомнил он. — У меня хорошая зарплата и проценты от тех денег, которые я спас для компании.

— Так что Крисэйлис оправдал лишнюю работу?

— Полтора миллиона — это не шуточки. — Уолт деловито взглянул на меня. — Послушайте, Джин, я собираюсь отдать вам половину своей доли за Крисэйлиса...

— Нет, — перебил я его. — Мне ничего не надо.

— Вы же прекрасно знаете, что я бы не нашел эту лошадь и за миллион лет. Мне бы не получить его живым и так быстро. И теперь еще две другие...

— Приберегите деньги для ваших детей. Но в любом случае спасибо.

Уолт продолжал настаивать, но я уже не слушал, и, попытавшись еще два раза, он оставил эту тему. В то время как я намечал, что мы будем делать сегодня, в глубине сознания у меня мелькнуло горькое подозрение, что я отказался принять его подарок, потому что это было бы неоправданным эгоизмом — ведь я не успею их потратить. Я обрывал любую струну в сознании, которая связывала меня с жизнью. Сила, толкавшая меня на поиски смерти, не смирилась бы с таким подарком.

— По-моему, надо взять Клайвов и Оффена в клещи, — сказал я. — Или скорее провести одновременную атаку на два фронта.

— То есть?

— Пусть Кэлхем Джеймс сосредоточит внимание на Мувимейкере и Сентигрейде, которые находятся на его ферме, а мы в это время займемся другими.

— Правильно, — согласился Уолт.

— Вы можете взять на себя Оффена, — предложил я.

— А вы возьмете лошадей?

Я кивнул. Уолт представил, что случится, если мы поменяемся ролями, и не стал спорить.

— Есть ли возможность установить, в какой компании застрахован дом Матта в Лас-Вегасе?

— Наш агент мог бы это сделать. Но зачем? — немного подумав, ответил Уолт.

— Мне бы хотелось забрать жеребцов, твердо зная, что Матт уехал.

Уолт улыбнулся.

— Наверно, не составит труда, — продолжал я, — заставить его еще раз съездить на Питтсвилл-бульвар. К примеру, его страховая компания потребует проверки, насколько хорошо в доме работает система полицейской сигнализации, и захочет, чтобы он расписался на том или ином документе для возобновления страховки после выплаты страховой премии за предыдущее вторжение. Из их телефонных разговоров с Оффеном мы знаем, что у Йолы и Матта в кабинете стоит сейф, где находится много денег. Матт не захочет, чтобы дом хоть на минуту оставался незастрахованным, после того как в нем побывал грабитель.

— Но мы не можем просить его компанию сделать это. — Уолт с подозрением посмотрел на меня.

— Совершенно верно, — кивнул я. — Но вы можете. Вы знаете профессиональный жаргон. Как только мы услышим, что Сэм Хенгельмен пересек границу Аризоны, вы начнете наступление на Матта.

— Отсюда?

— Да. Спросите, в какое время для него удобнее приехать, но попытаетесь сманеврировать так, чтобы он приехал во второй половине дня, часов в шесть-семь. Тогда он вернется домой уже в темноте, и это помешает ему действовать, когда он обнаружит, что лошади исчезли... А возможно, он задержится в Лас-Вегасе часа на два, чтобы зайти в казино и немного поиграть.

— Полагаю, мне лучше поехать в дом на Питтсвилл-бульваре и там встретиться с ним.

— Нет, — резко бросил я.

— Вы упустили эту возможность? — Он удивленно взглянул на меня.

— Вы и близко не подойдете к Матту Клайву.

— Почему?

— Вы хотите, чтобы вам раскроили голову?

— К этому не стремлюсь. — На лице Уолта мелькнула улыбка. — Хорошо, а что сделает Матт, когда приедет в свой дом и там не окажется агента страховой компании? Что бы сделали вы? Полагаю, позвонили бы в компанию. И что тогда? Он обнаружит, что в компании никто и не собирался встречаться с ним в его доме. Он сразу взбеленится и начнет гадать, кто спровоцировал его приезд. На его месте я бы тотчас позвонил в полицию и вместе с полицейскими поехал бы на ферму. Вы не видели дорогу туда из Кингмена, а я видел. Последние десять миль до фермы нет ни единого поворота. Что будет, если вы встретите полицейских, когда повезете с Сэмом украденных лошадей?

— Он не рискнет вызвать полицию.

— Вполне может рискнуть, если все потеряет. По крайней мере, он будет доволен, что потянул вас за собой. И меня тоже.

Инстинкт говорил мне, что нельзя позволять Уолту встречаться с Маттом Клайвом.

— Конечно, если бы он согласился на встречу во второй половине дня, — продолжал Уолт, — то, уверен, большинство сотрудников компании уже разошлись бы и ему было бы трудно проверить, кто звонил. Но, предположим, он не согласится. Предположим, будет настаивать на трех часах дня или даже перенесет встречу на следующее утро. Вы хотите забрать лошадей днем?

— Не обязательно. Но дорога в один конец займет у него не меньше двух часов. Добавьте час на ожидание агента и проверку. Даже если он позвонит в полицию, то это случится не раньше чем через три часа после того, как он оставит ферму. И мы с лошадьми уже два часа будем в дороге.

— Времени слишком мало, — упрямо покачал головой Уолт. — По дороге от фермы до Кингмена фургон с лошадьми не может делать больше тридцати миль в час, а то и меньше. Вам надо доехать до Кингмена, а это в противоположной стороне от Кентукки, затем повернуть и ехать через Аризону. Там не так много дорог, и все они проходят по пустыне. Полиция найдет вас очень легко.

— Мы поедем через Финикс.

— Дорога в Финикс идет через горы, она очень извилистая, а повороты в большинстве случаев крутые.

— Я не хочу, чтобы вы входили в пустой дом с Маттом Клайвом.

— Но вы бы вошли, если бы он не знал вас. Так я понимаю? — Уолт холодно смотрел на меня.

— Тут есть разница.

— Какая? — В его голосе прозвучали обида и вызов.

— Держу пари, что я бегаю быстрее вас.

Хмурое выражение на его лице пропало, он чуть улыбнулся:

— Вы в хорошей форме, должен признать. Но я все равно поеду в Лас-Вегас.

С точки зрения безопасности мне следовало бы убедить его не ездить на встречу с Маттом, но со всех других точек зрения это была хорошая мысль. Подавив сопротивление инстинкта, в конце концов я согласился, что ему следует поехать.

— Завтра я съезжу в Кингмен и посмотрю на ферму, — решил я. — Наверно, вы не заметили, есть ли там другие лошади, кроме тех двух, которых мы ищем?

— Вы имеете в виду, что опять возникнут проблемы с опознанием? — Уолт уставился на меня.

— Возможно. Хотя уверен, что у наших двух вытатуированы во рту регистрационные номера Мувимейкера и Сентигрейда, занесенные в племенную книгу. Им пришлось это сделать, ведь конюхи, которые привозят кобыл, должны быть уверены, что к ним привели именно тех жеребцов, за которых заплачено. Так что я опознаю... Шоумена и Оликса. А если там есть и другие жеребцы, придется всем подряд заглядывать в рот, пока не найду нужных.

— По-вашему выходит, что все это пустяки. — Уолт поднял глаза к небу, призывая его в свидетели. — До вершины Эвереста тоже всего лишь пять миль, а пять миль может пройти каждый, разве нет?

Улыбаясь, я попросил его рассказать, как доехать до фермы, и он объяснил.

— А теперь подумаем об атаке на втором фронте... — предложил я. — Сколько помощников из команды по борьбе с мошенничеством вы можете найти в Лос-Анджелесе?

— Немного, — ответил Уолт. — Я никого там не знаю.

— Как представитель интересов «Жизненной поддержки»?

— По-моему, вы хотите, чтобы я попробовал воду ногой, — вздохнул он.

— Правильней сказать, хочу, чтобы вы в нее прыгнули, — уточнил я. — Пробейтесь к самому главному и расскажите ему, что ваша компания подозревает, будто Мувимейкер и Сентигрейд — на самом деле Шоумен и Оликс. Добавьте, какие деньги приносят производители. Заставьте Оффена доказать, что два жеребца на ферме Орфей действительно Мувимейкер и Сентигрейд.

— Хорошо, завтра начну, — кивнул Уолт. — Но действовать надо очень осторожно, потому что, если Оффен быстро подаст на нас в суд за моральный ущерб, мы не успеем понять, откуда грянул гром.

— Вам пора бы привыкнуть к грому.

— Да уж.

Я отдал ему список, который в Лексингтоне напечатала для меня мисс Бритт.

— Здесь цифры. Никто, даже Оффен, не может усомниться в их точности. Наверно, они будут полезны вам, чтобы заставить закон действовать.

Он положил листок в карман, кивнул, с обычным вздохом мученика поднялся с кресла и побрел к двери.

Я еще немного посидел, раздумывая, но ничего нового в голову не пришло. Пока Сэм Хенгельмен пересекает континент и едет в Аризону за две тысячи миль, мне предстоит ждать и наблюдать. Несколько дней бездействия.

Когда я спустился к ленчу, то нашел на террасе, выходившей к морю и укрытой от солнца вьющимся виноградом, Юнис и Линни. Обе в пронзительно ярких платьях. Красиво причесанные волосы сияют, большие серьги нежно подрагивают, гладкие загорелые ноги ослепляют, белки глаз сверкают. Они не получали от окружающих того внимания, которого заслуживали. С ними, такой же свежий и такой же сияющий, сидел Кэлхем Джеймс Оффен, дядя Бак.

Все трое казались несколько обескураженными, когда я подошел и сел на четвертый стул возле низкого столика, на котором стояли высокие запотевшие бокалы с коктейлем.

Оффен и я кивнули друг другу. В его манерах сохранились превосходство и самодовольная насмешливость, с какими он обращался со мной в своем доме. Хорошо, что он спокоен. Линни улыбнулась мне и тут же бросила украдкой взгляд на Юнис, чтобы убедиться, что ее предательство не замечено. Юнис всем своим видом говорила: «Я жена вашего нанимателя», но воспоминание о пушистом розовом халате не стерлось ни в моем, ни, как я догадывался, в ее сознании.

— А мы думали, вы уехали с Уолтом в Лос-Анджелес, — сказала Линни. Юнис бросила на нее резкий взгляд, но Линни не заметила. — Мы встретили мистера Оффена в холле мотеля, разве не удивительно?

— Удивительно, — согласился я.

— Уверен, огромное удовольствие поближе познакомиться с такими людьми, как вы. — Оффен обращался исключительно к Юнис.

Она снова растаяла и бросила на меня укоризненный взгляд. Как я мог вообразить, говорил ее взгляд, что такой симпатичный влиятельный гражданин — жулик?

— Как поживают Йола и Матт? — светским тоном спросил я.

Оффен заметно вздрогнул, и грозовая туча нависла над маленькой компанией.

— Такие очаровательные молодые люди, — кротко сказал я, наблюдая, как Юнис вспоминает о том, что случилось с Дэйвом и, возможно, рассказ Уолта об их покушении на меня. — Насколько я знаю, это ваши племянник и племянница?

На загорелом лице Оффена в снежно-белом обрамлении самой выразительной деталью были глаза, и я читал в них первые признаки тревоги. Интересно, повернется ли Юнис лицом к реальности? Ведь я так глубоко потревожил его самоуверенность.

— Полагаю, они будут рады еще раз встретиться с вами, — медленно проговорил он, и угроза, скрытая в его словах, наконец дошла до Юнис. Она поняла, что образ добрейшего человека, который она выдумала, не соответствует реальному положению вещей.

— Вы ожидаете их в ближайшие дни? — Я вложил в вопрос чуть заметные нотки тревоги.

Оффен ответил, что не ожидает, и самодовольная насмешливость тотчас вернулась к нему. Мне удалось внушить ему уверенность, будто на днях я собираюсь увести жеребцов с фермы Орфей. Вскоре после этого, так легко узнав интересовавшие его подробности, Оффен поднялся, сияя улыбкой, поклонился Юнис, чуть улыбнулся Линни, небрежно кивнул мне и важно поплыл к выходу из мотеля.

— Кажется, я была не права насчет его. Он не такой симпатичный, как я думала, — после долгого молчания проговорила Юнис.

За ленчем царила дружелюбная атмосфера, потом мы пошли на пляж под огромные зонты с бахромой, и зелено-голубой, искрящийся на солнце океан лизал песок у наших ног, а золотокожие мальчики скатывались с волн на серфингах. Маленькая Линни, лежа рядом со мной, вздохнула от удовольствия.

— Как я хотела бы, чтобы так было всегда, — проговорила она.

— Я тоже, — согласился я.

Юнис, лежавшая рядом с Линни, оперлась на локоть и предложила:

— Пойду поплаваю. Кто со мной?

— Через минутку, — лениво ответила Линни, и Юнис пошла одна.

Мы проводили взглядом ее крепкую, хорошо очерченную фигуру. Когда Юнис решительно нырнула в воду, Линни сказала то, о чем я подумал:

— Она теперь вообще не пьет.

— Вы хорошо на нее действуете.

— Конечно. — Она мягко засмеялась и потянулась, как кошка. — И такая восхитительная жара!

— Да.

— Откуда на вас столько шрамов?

— Тигры, львы и аппендицит.

Она фыркнула.

— Мы пойдем плавать?

— Через минутку. О чем вы, Юнис и Оффен говорили до моего прихода?

— О... — В ее голосе послышалась скука. — Он хотел знать, что вы здесь делаете. Юнис сказала, что вы и Уолт обстряпываете здесь какое-то дельце, но она не знает какое. И еще... а, да, он спросил, правда ли, что Уолт — представитель страховой компании, и Юнис подтвердила. Потом он спросил, кем работаете вы и почему вы здесь с нами...

— Юнис не говорила, что я дал ей фотографию специально, чтобы показать ему? Не говорила, будто я убежден, что лошади, которых он держит на ферме Орфей, на самом деле Мувимейкер и Сентигрейд?

Линни покачала головой.

— Вы уверены?

— Абсолютно. А если бы мы сказали, это имело бы значение?

— Это было бы в некотором смысле катастрофой.

— Не беспокойтесь, об этом мы не говорили. До вашего прихода он посидел с нами минут пятнадцать. И все, что Юнис сказала о вас... это ее точные слова: вы мелкий конторский служащий в отпуске. — Линни засмеялась. — Ее муж, сказала она, в благодарность за то, что вы спасли ему жизнь, оплачивает здесь ваши счета, и единственное, что вас в настоящее время интересует, это девушка в Сан-Франциско.

Я посмотрел на голову Юнис, мелькавшую в волнах. Интересно, почему она отвечала Оффену именно так, как надо? Из вредности или сознательно?

— Какая она? — спросила Линни.

— Кто?

— Девушка в Сан-Франциско.

— Лучше спросите Уолта. — Я повернулся и посмотрел на Линни. — Это его изобретение.

Она вздохнула и засмеялась одновременно.

— Ой... прекрасно! Я хотела сказать, а что вы тогда по правде делаете?

— Сейчас я делаю то, о чем не хотел бы, чтобы Юнис рассказала Кэлхему Оффену.

Она несколько секунд неотрывно смотрела на меня.

— Поэтому вы ничего нам не рассказываете? Вы не доверяете ей?

— Она не хочет, чтобы лошади вернулись.

Линни часто заморгала.

— Но ведь она не будет... не будет же она намеренно вредить вам? Ведь вы ищете этих лошадей для ее мужа.

Я улыбнулся, а она резко села и обхватила руками колени.

— Вы заставляете меня чувствовать себя такой... наивной.

— Вы очаровательны, — сказал я.

— А теперь вы смеетесь надо мной.

Я ощутил порыв сказать, что люблю ее, но во мне не было уверенности, что это правда. Может быть, я хотел лишь противоядия против депрессии. Линни, безусловно, была лучшим противоядием, какое я мог найти.

— Утром я опять уеду, — вздохнул я.

— В Сан-Франциско.

— Да, что-то вроде.

— Надолго?

— На двое суток.

— Это ваша последняя неделя. — Линни мечтательно смотрела на море.

Невольно у меня возникла мысль, что если бы Линни и в самом деле... Я резко тряхнул головой, будто силой хотел вышвырнуть девушку из сознания, и медленно поднялся.

— В любом случае, есть еще сегодня, — улыбнулся я. — Пойдемте в воду.

В семь вечера, еле волоча ноги и умирая от жажды, вернулся Уолт.

— Детективы из окружной прокуратуры снимут с меня скальп, если узнают, что мы используем их в своих целях, — проворчал он. — Двое из них согласились поехать завтра на ферму Орфей, я встречу их на шоссе из Лос-Анджелеса и покажу дорогу. Послезавтра парень из конторы, ведущей племенную книгу, уезжает, я договорился, что ему позвонят из окружной прокуратуры и вызовут на опознание.

— Лучше и быть не может.

— А что у вас? — спросил Уолт.

— Оффен приезжал сюда с разведывательной миссией.

— Чего он хотел?

— Приехал поискать ответы на некоторые вопросы. Юнис его восторженно приняла, но ничем не помогла, и он уехал, убежденный, что мы на днях появимся у него на пороге.

— По-моему, он хотел знать, не бросили ли мы это дело и не уезжаем ли домой. Тогда бы он спокойно перевез лошадей из Аризоны на ферму Орфей. Ведь последние дни он не видел нас, а ему надоело сидеть на атомной бомбе с взрывателем в руках. — Уолт сделал глоток виски и одобрительно кивнул. — Завтра он получит все, чего ему хочется.

Когда Уолт перед обедом устало плескался под душем, я позвонил Джеффу Рутсу.

— Как было в Майами? — спросил я.

— Жарко, скверно, и я прибавил четыре фунта.

Посочувствовав, я поблагодарил его за помощь с газетным архивом и сказал, что благодаря мисс Бритт мы нашли двух жеребцов.

— Хотел бы не поверить в это. Вы уверены?

— Да.

Он вздохнул от всего сердца.

— Тогда нам надо начинать процедуру...

— Я... м-м-м... уже начал ее. Через день-два оба жеребца будут у нас. Потребуется поместить их в какую-нибудь уважаемую респектабельную конюшню, пока их идентифицируют. Учитывая, сколь долгое время они считались потерянными, опознание и восстановление их имен в племенной книге может занять месяца два. Как вы думаете, где лучше всего их разместить?

— Полагаю, вы просите, чтобы я разместил их у себя? — помолчав, сказал он.

— Нет, — возразил я. — Слишком много совпадений. И Крисэйлис, и они. Я бы считал, что лучше всего их разместить где-нибудь в официальном месте... если у вас есть такое.

— Подумаю. — Он прокашлялся. — Не будет ничего незаконного в их возвращении прежним владельцам?

— Не больше незаконного, чем в случае с Крисэйлисом.

— Это не ответ.

— Никаких неприятностей с полицией не будет, — сказал я.

— Да, надеюсь. Их и не должно быть, — вздохнул он. — Когда мне ожидать лошадей?

— Если все пойдет хорошо, они прибудут в Лексингтон в воскресенье.

— А если не все пойдет хорошо?

— У вас проблем не будет.

— А у вас? — засмеялся он.

— Одной проблемой больше, какое это имеет значение?