"Врата" - читать интересную книгу автора (Вилсон Фрэнсис Пол)

7

Джек слегка косил глазами и чувствовал дрожь в коленках, выходя вместе с Джиа из дому. Так она на него действовала.

По пути к себе в Вестсайд — она вызвалась помочь собрать вещи — заглянул на почту, купил пару посылочных ящиков «Федерал экспресс»[7] и пузырчатой упаковочной пленки.

— Это еще зачем?

— Так... кое-что надо отправить перед отъездом.

Дальше он распространяться не стал.

Придя в свою квартиру на третьем этаже городского особняка на Западных Восьмидесятых, открыл окна, впустив свежий воздух. Ветерок, попахивая окисью углерода, донес пульсирующие басы мелодии в стиле хип-хоп. Регулятор громкости, очевидно, стоял на одиннадцати.

— Как собираешься решать проблему? — спросила Джиа.

— Какую?

— Покупки билета.

Они стояли в комнате, тесно заставленной викторианской мебелью из золоченого дуба с рыжеватой резьбой.

— Куплю и полечу, как еще?

— Под каким именем на этот раз?

— Джон Л. Тайлески.

После тщательных раздумий Джек решил лететь под именем Тайлески. У Тайлески имеется кредитная карточка «Виза» с номером социального страхования, принадлежащим мальчику, умершему не более шести месяцев от роду, причем счет своевременно пополнялся. У Тайлески есть водительские права штата Нью-Джерси с фотографией Джека, приобретенные через контору Эрни. Естественно, фальшивые, наравне со всеми товарами Эрни, но качественные, как пистолет-пулемет «стерлинг».

— Не рискованно ли? — спросила она. — Когда нынче ловят кого-нибудь на покупке билета на чужое имя, его ждут неприятности. Причем крупные, в федеральном масштабе.

— Знаю. Хотя поймать меня могут в одном только случае — если проверят номер водительских прав в Управлении автомобильным транспортом Нью-Джерси. Тогда я пропал. Однако в аэропортах этого не делают.

— Пока.

Джек взглянул на нее:

— Ты не облегчаешь мне дело, Джиа.

Она с озабоченным видом села в кресло с откидной спинкой.

— Просто не хочется слышать в вечерних новостях о задержанном неизвестном мужчине, пытавшемся сесть в самолет, и видеть твое изображение.

— Мне тоже.

Он передернулся. Какой кошмар. Конец подпольной жизни. Хуже всего, разумеется, снимки в газетах и на телеэкранах. За время карьеры наладчика он существенно попортил жизнь немалому числу людей. Жив до сих пор исключительно потому, что никто его не знает, не может отыскать. Сам факт публичного ареста все переменит. На груди сразу мишень нарисуется.

Пока Джиа в другой комнате справлялась в компьютере о погоде в Майами, Джек сел за дубовый стол на ножках с львиными лапами и вытащил тощий бумажник. Отобрал все документы на другие фамилии, оставил лишь водительские права и кредитку Тайлески, добавил примерно с тысячу наличными.

— Согласно прогнозу на три дня вперед, — сообщила Джиа, вернувшись, — в Майами под девяносто[8]. Оденься полегче.

— Отлично. Сунь какие-нибудь шорты. — На нем были джинсы, мокасины, футболка, в дорогу надо взять еще что-нибудь. — И принеси рубашку с длинными рукавами.

— С длинными? — скорчила она гримасу. — Там жарко.

— У меня свои соображения.

Джиа, пожав плечами, скрылась в его спальне, принялась копаться в вещах. Джек достал 9-миллиметровый «Глок-19» в пакете из пузырчатой пленки, завернул в алюминиевую фольгу, сунул в посылочный ящик «Федерал экспресс», проделав то же самое с запасным «АМТ» 38-го калибра в кобуре, прикреплявшейся к щиколотке, плотно забил пузырчатой пленкой, чтоб не болтались, обмотал ящик липкой лентой, заклеив все почтовые логотипы.

— Сколько белья укладывать? — спросила Джиа из другой комнаты.

— Дня на три-четыре. Если задержусь, отдам в стирку.

Она вышла с легкой хлопчатобумажной рубашкой в мелкую красно-синюю клетку.

— Действительно нужна рубашка с длинными рукавами?

— Надо кое-что спрятать, — кивнул он.

В руках у него был пластиковый кинжал, темно-зеленый, почти черный, с трехдюймовым лезвием и рукояткой в четыре дюйма, сформованный из цельного куска сверхпрочного фибропластика. Эйб гарантировал, что он пройдет через любой в мире детектор. Лезвие практически не заточено, однако острый кончик пробивает фанеру.

Никто не угонит его самолет.

Джиа вытаращила глаза:

— Ох, Джек! Неужели ты собираешься...

— Приклею пластырем под мышкой. Никто не найдет.

— С ума сошел! Знаешь, что будет, если тебя поймают?

— Не поймают. — Он взял моток пластыря. — Поможешь?

— Ни в коем случае! Не стану участвовать в этом безумии. Это безответственно. У тебя скоро будет ребенок. Хочешь сидеть в тюрьме, когда она родится?

— Нет, конечно. Только тебе пора бы понять, что такой уж я есть и живу на свой лад.

— Просто боишься контроль из рук выпустить.

— Возможно. Летя в самолете, который неизвестно кто пилотирует, буду себя неуверенно чувствовать. Впрочем, это можно пережить. Но не верю, что какая-то захудалая авиакомпания позаботится, чтобы прочие пассажиры вели себя прилично.

— Ты должен научиться верить людям, Джек.

— Я верю. Себе, тебе, Эйбу, Хулио... А больше... — Он пожал плечами. — Извини, таким уродился. — Снова махнул катушкой пластыря. — Будь добра.

Джиа, явно не от чистого сердца, принялась помогать.

Он заклеил кончик лезвия маленьким кусочком пластыря, приложил кинжал к левой руке изнутри рукояткой почти в подмышке, она обмотала предплечье тремя длинными круговыми полосками. Не слишком удобно, но кинжал можно снять в туалете, как только самолет поднимется в воздух, сунуть в носок до конца полета.

Закончив перевязку, Джиа отступила на шаг, глядя на свою работу.

— Будет держаться. Я... — покачала она головой.

— Что?

— ...все думаю, окажись в самолетах 11 сентября кто-нибудь вроде тебя, может быть, башни Всемирного торгового центра стояли в на месте.

— Может быть. А может, и нет. Я не супермен, один против пятерых не выстою. А вот вместе с такими ребятами, как на борту 93, кто знает?

Джек натянул рубашку, закатал по локоть рукава, принял позу.

— Ну, как я выгляжу?

— Подозрительно, — объявила Джиа.

— Правда?

— Нет, — вздохнула она. — Выглядишь обычным рядовым гражданином.

Это ему и хотелось услышать.

— Замечательно. Вещи уложены?

— Лежат на кровати. Давай чемодан.

— Чемодан? У меня нет чемодана. Никогда не требовался.

— Действительно. Ты же никуда не ездишь. Может, найдется спортивная сумка?

— В ней лежат инструменты. — Его собственные инструменты.

— Ну, если внутри не слишком много грязи, освободи, посмотрим.

Джек вытащил сумку из шкафа, вывалил на кухонный стол содержимое: стеклорез, присоска, резиновый молоток, монтировка, фомка для взлома дверцы автомобиля, отмычки, набор отверток и струбцин разнообразных размеров и конфигураций.

— Что это такое? — спросила Джиа, глядя на растущую кучу.

— Профессиональные инструменты, моя дорогая. Профессиональные инструменты.

— Пожалуй, для профессионального грабителя.

Он намочил бумажное полотенце, протер внутри сумку, протянул ей.

— Подойдет?

Подошла. Южный гардероб, состоящий из шортов, футболок, носков и широких спортивных трусов, полностью уместился.

— Будешь ходить весь мятый, — предупредила Джиа.

Джек взвесил в руке сумку.

— Придется в багаж сдавать или на борт пропустят?

— Сумка небольшая, в верхней сетке поместится.

— В верхней сетке? А, понял.

Она взглянула на него:

— Давно был в самолете в последний раз?

Пришлось призадуматься. Ответ вышел несколько ошеломляющий.

— Кажется, на втором курсе колледжа. На весенних каникулах летал в Лодердейл.

Путешествие едва помнилось, будто с тех пор прошла целая жизнь. В определенном смысле так и есть. Это было в другой жизни.

— И с тех пор ни разу?

Джек пожал плечами:

— Никуда не хочется ездить.

— Правда? — пристально смотрела она на него.

— Конечно. Никогда не хочется уезжать из этого города.

— Может быть, потому, что при этом приходится преодолевать массу проблем и опасных препятствий?

— Возможно. — К чему она клонит?

Джиа крепко обняла, прижалась к нему.

— Видишь? Видишь? — повторяла она. — Самостоятельная анонимная жизнь превратилась в ловушку. О твоем существовании действительно никто не знает, ты, в отличие от остальных, не обязан ежегодно четыре-пять месяцев работать на правительство... С одной стороны, прекрасно, а с другой — ловушка. Ты постоянно вынужден выдавать себя за кого-то другого, рискуя разоблачением. Я, не задумываясь, иду, куда хочу, еду в аэропорт и спокойно показываю документы. Ты все время боишься, как бы кто-нибудь не заметил подчистку. — Она выпустила его из объятий, просверлила голубым взглядом. — Кто из нас фактически свободнее, Джек?

Джиа не понимает, никогда, пожалуй, до конца не поймет. Ну и ладно. Для его любви к ней это значения не имеет. Ему отлично известно, что она много лет живет самостоятельно, мать-одиночка, старается сделать собственную карьеру и обеспечить жизнь дочке. При такой колоссальной ответственности нечего осложнять ей и без того хлопотное, утомительное повседневное существование.

— Разве можно сравнивать, Джиа? Я живу так, как сам считаю нужным, по своим законам и правилам. Нежелание платить налоги абсолютно не связано с деньгами, оно связано с жизнью, с вопросом о том, что мое, что твое, и так далее.

— Это я понимаю и в философском смысле полностью с тобой согласна. Но разве семейный мужчина может вести такой образ жизни в трудовом практическом мире? «Ох, детка, очень жаль, папочка с нами не едет, потому что живет под чужим именем, не хочет подводить нас, когда его поймают. Не огорчайся, он нас на месте встретит. Будем надеяться». Можно так растить ребенка?

— Будем все жить под чужими именами. Подпольным семейством. — Он быстро поднял руки вверх. — Шутка.

— Надеюсь. Это был бы настоящий кошмар.

На сей раз он притянул ее к себе.

— Я над этим работаю, Джи. Найду выход.

Она поцеловала его.

— Знаю, что найдешь. Ты же Наладчик Джек. Все способен уладить.

— Рад слышать подобное мнение.

Но выйти из подполья, сохранив полную свободу... задача другого порядка.

Постарайся помочь, Эйб, мысленно взмолился он, иначе я полезу на стену.

Не хотелось возиться с парковкой в аэропорту, поэтому Джек вызвал такси до аэропорта Ла-Гуардиа. Поскольку Джиа жила в тени эстакады на Пятьдесят девятой улице, ее забросили по пути, совершив минимальный крюк.

— Будь осторожен, — шепнула она после долгого прощального поцелуя. — Возвращайся ко мне и не вляпайся там в неприятности.

— Я еду навестить отца, который лежит в коме. Какие могут быть неприятности?