"Мендель Маранц" - читать интересную книгу автора (Фридман Давид)

XV. МЕНДЕЛЬ МАРАНЦ ОТДЫХАЕТ.

Роскошная веранда гостиницы Вандевор была полна гостей, которые, сидя за завтраком, поддерживали легкий разговор.

– Одно можно сказать: здесь несомненно хорошо кормят, – сказала миссис Аплгарден, самодовольно хлопая себя по бедрам.

– Я никогда не ем, когда живу в деревне! Не хочу зря выбрасывать деньги, – жаловалась миссис Цвейг, маленькая бледная женщина с печальными глазами. – Но мои дети всегда посылают меня в деревню.

Рядом, мисс Эсфирь Квич спорила с доктором Файгенбаумом.

– Человек – самое обыкновенное животное! – воскликнула она писклявым голосом. – Накормите его, и он уже не чувствует голода. Но разве нет другого голода – более высокого порядка?

Миссис Генцель, хорошо упитанная женщина, недавно разошедшаяся с мужем, громко рассуждала:

– Я на собственном опыте знаю, что мужчины всегда мужчины, а женщины всегда женщины! Конечно, бывают исключения.

Доктор Файгенбаум пытался примирить самые противоречивые взгляды.

– Правильно! – рассуждал он, затягиваясь сигарой. – Что такое жизнь?… Кто знает?…

Зельда сидела немного в стороне, смущенная этими потоками философии, ибо около нее уже не было Менделя, который всегда мог поддержать разговор.

О, он бы сумел ответить доктору Файгенбауму или миссис Генцель!

Зельда думала о себе, что она во всем ровня Менделю, но в обществе она сразу замечала, что это не так. Вот он уехал, а она сидит здесь одна, и ее никто не замечает, хотя все сразу заметили отсутствие Менделя.

– Ах, как жаль, что нет вашего мужа! – сказал мистер Шпицер, проходя мимо. – Я люблю поговорить с ним.

– А что с ним? Умер? – спросила миссис Бульвер, поправляя прическу.

– Нет, – печально ответила Зельда. – Не умер, но умирает. Его отвезли в санаторий.

– Правда? В санаторий? А что с ним такое?

– Ничего особенного. Слабое сердце – вот и все.

– Храбрая женщина, – подумала миссис Бульвер, – как стойко переносит она свое несчастье!

Но как иначе могла бы объяснить Зельда внезапный отъезд Менделя? Неужели она должна сказать, что слабость его сердца заключается в том, что он боится ездить верхом на лошади? Что он переутомился в деревне и поехал в город отдыхать? Муж Сарры, доктор Шпиц, говорит, что Мендель действительно болен. Он уверяет, что у него какое-то „куриное сердце".

– Куриное сердце! – с недоверием и испугом воскликнула Зельда – Фу! Мильтон лечит животных, вот он и для него придумал животную болезнь. Все это ложь от начала до конца… Но ты все-таки скорее собирайся и уезжай, – добавила она, обращаясь к Менделю.

Но его не надо было подгонять. Он уехал с таким бодрым видом, что Зельда была прямо-таки изумлена.

Вот так больной, – а как он вскочил в поезд!

Но она продолжала рассказывать всем о его внезапной болезни, и все охотно верили ей.

– Мистер Маранц, кажется, предполагал прожить здесь все лето, а оказывается, он уже уехал, – сказала миссис Гулик.

– Да, миссис Гулик, – печально ответила Зельда, – он так заболел, что его пришлось провожать на станцию. И теперь, в то время, как мы тут веселимся, он, может быть, так страдает, и некому ему помочь…

Пока она говорила, Мендель Маранц, щегольски одетый в клетчатый костюм, панаму и яркий галстук, стоял позади нее и ждал, когда она закончит.

– Да, вздохнула Зельда, – доктор не оставляет ему никаких надежд. Не сегодня-завтра он может умереть!

– Не так скоро, Зельда не так скоро. Что такое жена? Гильотина. Она сокращает жизнь.

Когда они пришли в свою комнату, Зельда набросилась на него.

– Убийца! Что ты сказал? Я не знала, куда деваться от стыда. Мне хотелось провалиться сквозь землю и тебя взять с собой! Ой! И почему я им не сказала правду? А теперь посмотрите на него – ишь, как принарядился!

– Зельда, не волнуйся! Что такое забота? Промокательная бумага. Она тебя сушит. Разве ты не хотела, чтобы я не уезжал? Вот я и вернулся ради тебя!

– Ради меня! Фу! Ради меня было бы лучше, если бы ты оставался там, куда уехал. Нет, я не могу выносить твоей лжи! Раз ты приехал сюда, то я уезжаю отсюда и возьму Сарру с собой. – Она на минуту задержалась у двери. – Если ты думаешь кататься верхом, то сначала найди себе сиделку, чтобы она делала тебе компрессы!

Мендель щелкнул пальцами.

– Выбрось, пожалуйста, вон все компрессы. Теперь я совсем другой человек. Что такое здоровье? Капитал. Если знать, как пользоваться им, то никогда его не потеряешь. Что такое упражнения? Холодный душ. Он тебя освежает. Что такое гольф? Папироса. Я не могу жить без него. Что такое спина лошади? Трон. Что такое катанье? Сахарин. Нет ничего слаще! Зельда, я теперь совсем изменил свои взгляды. Все зависит от того, как смотреть на вещи. Даже подоходный налог – удовольствие, если ты – правительство. Что такое жизнь? Мелодия. Похоронный марш можно играть, как вальс, если изменить ритм! – Зельда пожала плечами.

– Я думала, что у тебя слабое сердце. А теперь я вижу, что у тебя и голова слабая! Вчера ты плакал, сегодня смеешься, а завтра, как видно, будешь ходить на голове! Что такое Мендель? Сумасшедший!

– Мы еще посмотрим, Зельда.

– Я уже видела. Довольно с меня.

Но она вдруг смягчилась. Ей было любопытно наблюдать перемену в нем.

Мендель вскочил на рассвете, когда она еще спала. Через час она увидела его в окно, когда он возвращался с катанья впереди всех, как полководец впереди отряда кавалерии. Помахав ей рукой, он грациозно спрыгнул с седла. Зельда, глядя на него, чувствовала себя тяжелой и неповоротливой и уделила особенное внимание своему туалету в то утро.

Но Мендель был занят самим собой. Он совершенно не обратил на нее внимания. После завтрака он играл в теннис, после ленча ушел играть в гольф, после обеда отправился в театр, и а полночь, когда Соломон опять устроил „концерт", Мендель легко вскочил с постели, как атлет, в то время, как Сарра, Мильтон и Зельда с трудом могли продрать глаза. „Что такое упражнения? Деньги. Они мне нужны во всяком время!".

Они были рады, что он занялся ребенком, и опять улеглись спать, а Мендель провозился с ним до утра. Но как только рассвело, Мендель положил уже спящего ребенка в его кроватку, а сам быстро оделся, вскочил на лошадь и умчался.

– Он, наверное, достал себе какое-нибудь подкрепляющее средство в Нью-Йорке, – сказала Зельда, обращаясь к Сарре и шаря рукой в его саквояже. – Посмотри, вот какой-то флакон!

– Да это хинная вода для волос! – сказала Сарра со смехом. Зельда перестала рыться в саквояже. Но почему же он чувствует себя таким здоровым и бодрым? Двадцать четыре часа беспрерывной погони за удовольствиями может убить хоть кого! А между тем, его энергия, казалось, была неистощима. Зельда не могла понять, что могло служить источником этой энергии. И вдруг, быстрая, как молния, ее осенила одна мысль.

Что другое, как не любовь, могло превратить в демона этого флегматичного, пожилого мужчину, почти старика?

К такой мысли она пришла не совсем охотно, но поведение Менделя не давало повода думать иначе. Да, это было именно то! Зельда вздрогнула. Итак, значит, любовь, должна наконец, разъединить их – любовь, которой они в своей совместной жизни никогда не знали..

Как часто в дни их бедности, Мендель украдкой посматривал на нее, когда она стояла перед ним с растрепанными волосами, в рваных башмаках, заплатанной юбке, бормоча про себя: „Что такое любовь? Болезнь. Что такое брак? Лекарство". При этом он погружал свой нос в тарелку, словно прячась от ужасного шума, производимого детьми, игравшими рядом. „Подожди, я еще разбогатею. Что такое богатство? Водопроводчик. Он заделывает малейшую течь! Когда я буду богатым, я приобрету себе все, что ни пожелаю, и буду вести знакомство, с кем пожелаю, и… и… гм! Зельда, как ты сегодня себя чувствуешь?" – обычно кончал он, весело обращаясь к ней, когда она подносила ему стакан горячего чая, а затем начинал играть с детьми. Но Зельда прекрасно понимала его. Она знала, что его улыбка относится не к ней – бедной, оборванной, изможденной женщине, а к какой-нибудь важной, нарядной красавице, которую он видит в своем воображении. Тогда это были только мечты; теперь же, после многих лет, когда Мендель достиг богатства, его ранние мечты легко могли быть осуществлены и, может быть уже осуществлялись – кто знает? – в эту самую минуту!

Зельда вышла из комнаты в огромную переднюю, пробежала мимо цветников перед гостиницей и бросилась в лес по узкой тропинке, вдоль небольшого ручейка, извивавшегося между серебристых берез. Она быстро шла все вперед и вперед, побуждаемая безумным желанием отыскать где-нибудь Менделя с его возлюбленной.

Вдруг она остановилась – „Ты – старая дура! – пробормотала она про себя. – Куда ты бежишь? Чего тебе надо? Нечего сказать – хорошее занятие для матери шестерых детей и бабушки!". Она повернула обратно. Если Мендель вдруг спросит ее, где она была, что ей тогда придется сказать? В лесу! Зельда, одна, в лесу, прилегающем к гостинице Вандевор! Мендель будет иметь полное право заподозрить ее… Ах!… Она сразу остановилась и невольно спряталась за дерево. По другой тропинке, навстречу ей, шла какая-то парочка.

Зельда вдруг побледнела; ее губы стали пепельного цвета. Пара уселась на огромном пне. Мужчина обнял женщину за талию, она положила ему голову на плечо!

– Как же случилось, что вы женились на ней? – спросила женщина.

– Что такое любовь? Картошка. У нее есть глаза, но она слепая!

Женщина захохотала, бросилась Менделю на шею – ибо это был Мендель, хотя Зельда и отказывалась верить своим глазам – и звучно его поцеловала. Этот поцелуй, как удар грома поразил Зельду. Она не могла двинуться с места.

– Что такое любовь? Табак. Он действует на сердце! – прошептал Мендель..

Зельда вскрикнула и опрометью бросилась бежать. Эта яркая, слишком реальная картина, казалась ей каким-то страшным, кошмарным сновидением. Нет, это просто ее безумное воображение, больная фантазия – она никогда не поверит этому! Но в то же время, картина так живо стояла у нее перед глазами, слова Менделя с такой болью звучали у нее в ушах, что когда она добежала до своей комнаты, сердце ее готово было разорваться от невыносимой боли и стыда.

– Мама! – вскочила Сарра, усаживая ее в кресло. – Что с тобой? Мильтон! Воды!

Но Зельда сердито оттолкнула ее.

– Воды – говоришь? Лучше дай мне яду!

– Мама! Зачем ты хочешь пить яд?

– Я? Я не хочу пить яд. Я хочу его дать кому-то… Дать его твоему отцу!

– Но зачем ему пить яд?

– Он не хочет пить яд, но кто станет спрашивать его об этом? – воскликнула она, ломая руки. – Такого человека нужно отравить! Ты только вообрази себе… Мендель Маранц, примерный муж! А теперь он сидит там, под деревом… И с кем, ты думаешь?…

– Как я могу знать?

– Я тоже не знаю! – жалобно простонала Зельда. – Ой! Я вся сгораю от стыда. Разве ты не понимаешь? Он сидит там с женщиной! Сперва я думала, что это мое воображение, но теперь я поняла все! Недаром, вернувшись из города, он снял себе отдельную комнату!

Мильтон и Сарра удивленно смотрели на нее, заставши на месте.

Какая ужасная драма разыгралась у них перед глазами! Другая женщина! Отдельная комната!

Вдруг Мильтон, очнувшись, бросился вниз по лестнице в контору гостиницы.

– Есть у вас ключ от другой комнаты мистера Маранца? – резко спросил он.

швейцар внимательно посмотрел на доску с фамилиями жильцов.

– У мистера Маранца нет другой комнаты, – сказал он.

Мильтон, успокоенный вышел из конторы.

– Все это чепуха. Мы сами напрашиваемся на скандал.

Но Зельда посмотрела на него с сожалением.

– Ты спрашивал швейцара? Спроси лучше горничную.

Не дальше как вчера, Мендель пошел наверх, чтобы сменить костюм, предполагая, что Зельда сидит на веранде, а она в это время была в своей комнате и следила за ним, стоя за спиной у горничной; она увидела своими собственными глазами, как Мендель, отец шестерых детей, проскользнул в другую комнату.

Сарра и Мильтон тихонько пошли по коридору к той секретной комнате, где они должны были накрыть Менделя. Зельда получила ключ от горничной, и план их состоял в следующем. Войдя в комнату, они должны были спрятаться там и ждать, пока не явится гнусная пара, и тогда… О! Зельда наверное даже не переживет этой минуты…

Но что это? Они пришли слишком поздно! Дверь была заперта изнутри, и в замочной скважине торчал ключ. Только Мильтон с его способностями хирурга мог спасти положение. С необыкновенной ловкостью, при помощи перочинного ножа, он вытянул ключ, вложил другой, повернул два раза и широко распахнул дверь.

Пойман! Он был здесь! Что может быть еще хуже того, что они увидели здесь? Мендель – великий, мудрый Мендель Маранц, автор глубоких мыслей и необыкновенных изречений лежал на диване, полураздетый и босой! Его платье было разбросано по всей комнате, воздух был пропитан запахом крепкого турецкого табака.

„Ну, – думала Зельда, – как можно после этого верить в человеческую природу? Если такой человек, как он, настоящий святой, цадик, может проделывать такие вещи!".

С выражением мучительной боли на лице она стояла против Менделя и смотрела на него, как на прокаженного. Ее дети стояли рядом, униженные и оскорбленные такой безобразной действительностью.

На столе шумел самовар, распространяя приятный запах чая, и стояли разные закуски, а у стены, в открытом настежь гардеробе, висели бархатные и шелковые халаты, какие носят только принцы в часы послеобеденного отдыха. Мендель превратил свою комнату в какой-то уголок в восточном вкусе, где он проводил время вместе с НЕЙ. Но где же она? У нее, конечно, было достаточно времени, чтобы спрятаться, пока они возились с дверью.

Мендель встал с дивана, безнадежно махнув рукой.

– Я так и знал, что меня, в конце концов, накроют, – сказал он с досадой в голосе. – Что такое жена? Ливень. Он всегда может расстроить пикник!

Зельда в ужасе отшатнулась.

– Он еще смеет упрекать меня за то, что я его поймала! Только у тебя хватает столько наглости… Шарлатан! Как можешь ты смотреть мне в глаза!

– Я не могу смотреть тебе в глаза, если ты стоишь ко мне задом! – раздался голос у нее за спиной.

Зельда быстро обернулась. В дверях стоял Мендель, одетый в серый костюм, точь в точь такой, какой она только что видела на нем в лесу.

– Мендель! – воскликнула она.

– Отец! – закричала Сарра, хватаясь за Мильтона, который ухватился за кресло, и все трое, с ужасом смотрели то на Менделя в сером костюме, стоящего на пороге, то на Менделя в халате, сидевшего на диване.

Оба Менделя расхохотались, как один.

– Что такое жена? Воздушный шар. Она поднимается в воздух. – сказал первый.

– Что такое муж? Балласт. Он остается на земле! – сказал второй.

Затем тот, что был в халате подошел к Зельде, но она в ужасе попятилась назад.

– Не бойся, Зельда, я настоящий. Если ты мне не веришь, взгляни на бородавку у меня на мизинце. А этот джентльмен, – продолжал он, указывая на другого Менделя, – мистер Джеймс Фенимор Куперберг, знаменитый актер театра „Палас", что на Второй Авеню. Это мой старинный приятель. Он пришел ко мне получить жалованье. Как раз кончилась неделя. Что такое служба? Воротник. Каждый любит, чтобы он был мягкий.

– Ну, про мою службу нельзя сказать, чтобы она была „мягкая", – сказал Куперберг, улыбаясь.

– Вы это наверное, про ежедневное катанье верхом? Знаешь, Зельда, я согласен заплатить сто долларов в минуту, лишь бы я мог лежать вот здесь на диване, и смотреть в окно, как этот бедный малый пляшет в седле! В наше время, если тебе нужно отдохнуть там, где отдыхает „общество", то тебе раньше нужно нанять актера, который бы разыгрывал твою роль. Тут так много нужно делать для отдыха, что не сможет выдержать никакое здоровье! Нужно работать, по крайней мере в две смены. Поэтому, когда я ездил в Нью-Йорк, я пригласил мистера Куперберга для дневной работы, а для себя оставил ночную. Потому, Зельда, что мое здоровье – это текущий счет в банке. Я не могу тратить больше того, что у меня есть.

И потому мистер Куперберг играет за меня в гольф, в теннис и катается верхом, а я только ем и сплю. В то время, как он обливается потом, я, лежа на диване покуриваю свою трубку. А ночью, когда он спит, как убитый, я иду в комнату Сарры и играю с Ссломоном. И мне нравится возиться с мальчишкой, потому, что я так хорошо отдыхаю за день, что для меня это только развлечение. В пять утра я одеваюсь и возвращаюсь сюда, делаю массаж Купербергу, и тогда он встает и едет кататься верхом. После катанья он отправляется завтракать в соседнюю гостиницу, а я схожу вниз и завтракаю вместе с тобой, Саррой и Мильтоном. Что такое жизнь? Игра в карты. С двумя колодами дела идут совсем хорошо!

После завтрака мы всегда встречаемся здесь. Он надевает мой костюм для гольфа, а я – халат. Он отправляется играть в гольф, а я принимаю ванну. Когда он, бедняга, возвращается домой усталый и измученный, я, свежий и здоровый спускаюсь вниз к ленчу. После ленча я прихожу сюда и ложусь спать, а Куперберг, уже в другом костюме, бежит на площадку для тенниса, где ему приходится потеть, как каменщику.

Вот так и идут дела. Я плачу Купербергу сдельно. Вот почему он так много катается, играет и гуляет.

Он так много делает за меня упражнений, что я теперь должен быть здоров на всю жизнь! Конечно, иногда он возвращается таким разбитым, что мне вечером приходится пойти и немного потанцевать за него, но для меня это одно удовольствие. Каждый день, я спокойно сижу здесь, попиваю чай, курю трубку и иногда пищу для него несколько изречений на бумаге, как настоящий писатель, чтобы он имел их при себе на тот случай, если ему придется встретиться с кем-нибудь, кто знает меня немного ближе. Что такое известный план? Автомобиль. Все колеса должны быть на месте. И я дал ему строгий приказ, чтобы он не попадался на глаза ни тебе, ни Сарре, потому что тогда пришел бы конец моему отдыху!… Ну что ж, во всяком случае, я никогда еще так не отдыхал, как в эту неделю. Во всей гостинице только два человека и отдыхали как следует – Соломон и я. Мы ели и спали сколько хотели, а по ночам развлекались!

– А что ты можешь мне сказать про ту женщину? -спросила Зельда, все еще недоверчиво глядя на него. Она подозревала, что все это придумано для отговорки, и что без участия женщины тут не обошлось.

– Ну разве ты не понимаешь? Я нанял мистера Куперберга выполнять все работы, которые требуются на курорте. А ты не должна забывать, что флирт здесь главный спорт! Все это точно обозначено у меня в договоре.

Мистер Куперберг казался смущенным и счел своим долгом объясниться.

– Сказать вам правду, – начал он, – я так уставал от своих обязанностей, что мне было не до флирта.

Зельда сердито сверкнула на него глазами.

– Но я видела своими собственными глазами, мистер…

– Мне, как видно, придется сказать все до конца, -продолжал Куперберг, слегка краснея. – Женщина, которую вы видели – моя жена. Я занимался с ней репетицией изречений мистера Маранца. Она утверждает, что они годятся для сцены. И вот, когда у меня выдавалась свободная минута, я понемножку занимался своим искусством!

Зельда опустила голову.

– Теперь я вижу, как это было глупо с моей стороны, – призналась она. – Я-то верю ему, то не верю. Потому что – кто знает?… Не может же он быть ангелом всю жизнь!

– Что такое жена? Банк. Она всегда доверяет тебе, но только требует что-нибудь в обеспечение!