"Мендель Маранц" - читать интересную книгу автора (Фридман Давид)

XVI БОЛЕЗНЬ МИЛЬТОНА.

– Мильтон, что такое молодость? Виски. Что такое возмужалость? Вино. Что такое старость? Уксус. Но ты, Мильтон, сделался кислым слишком рано. Молодой человек, а вид у тебя, как у прошлогодней соломенной шляпы. Что с тобой, Мильтон?

Мильтон постучал папиросой о крышку своего портсигара.

– Мне нужна перемена в жизни.

– Что! Человек, имеющий три профессии и жену, еще нуждается в перемене! Что такое энергия? Суп. Если его налить в сито, он потечет во все дыры. Ты, лучше подтянись, Мильтон.

– Нет, отец ты меня просто избаловал, – сказал он с упреком. – С тех пор, как я женился на Сарре, ты стал ко мне относиться, как к родному сыну. Ты подарил мне домик с садом, рядом со своим домом, мать все время ухаживает за Саррой и ребенком, а ты за мной, и все обставлено так великолепно, что иногда я чувствую себя маленькой комнатной собачкой с розовой ленточкой на шее.

– А ты что же хочешь, чтобы я лишил тебя всего этого? – удивленно спросил Мендель. – Вот так так! Зять начинает жаловаться, что тесть и теща относятся к нему слишком хорошо! Что такое человеческая природа? Рак. Ты ему протягиваешь палец, а он его кусает.

– Вот как! – воскликнула Зельда с сожалением в голосе. – Если б я только знала, что ему нужна строгая теща!… Но еще не поздно!

– Конечно, – продолжал Мендель. – Жить в этом пригороде довольно скучно, Мильтон. Зельда могла бы немного оживить твою жизнь. Небольшая ссора, маленькая интрига, послужат тебе на пользу. Она скажет Сарре то, чего ты не говорил, а тебе скажет то, чего Сарра не думала, и сразу полетят горшки и кастрюли! Почему нет? Многие считают супружество спортом в закрытом помещении. Что такое любовь? Футбол. Чем больше шрамов, тем больше чести!

– Я говорю серьезно, – возразил Мильтон, – а вы начинаете шутить. Я ни с кем не собираюсь драться. Я очень ценю вашу доброту. Но мне это не на пользу. Возьмите голубя и начните кормить его пшеничной мукой – в короткое время он будет совершенно обессилен. Но начните кормить его смешанной грубой пищей, и он опять полетит.

– Ты просто стал нервным, Мильтон, вот и все, -сказал Мендель. – Что такое молодой человек? Большая стрелка часов. Ей нужно менять место каждую минуту. А что такое старость? Маленькая стрелка. Она движется медленно.

– Но я не двигаюсь совершенно!

У Мильтона Шпица было такое чувство, что его жизнь вдруг остановилась на месте среди этих невысоких пригородных холмов, где он, Сарра, и их ребенок были спрятаны как какие-то мумии. Среди этих изящных домиков и чистых садиков, с усыпанными гравием дорожками, он чувствовал себя, как пленник в подземной темнице замка, который он когда-то строил в воздухе.

– Я чувствую себя какой-то обезьяной в клетке, забавляющей своего ребенка. Я хочу перебраться через эти холмы на другую сторону, вырваться из этой клетки.

Мендель в нетерпении замахал руками.

– Мильтон, что такое жизнь? Нож для масла. Обе стороны его тупые. После того, как ты порвешь себе штаны, выбираясь из клетки, ты полезешь обратно, чтобы тебе их зашили. Ты хочешь быть свободным, чтобы повсюду бегать, просто потому, что ты женат и привязан к одному месту. Что такое жизнь? Берег моря. Что такое счастье? Прилив. Что такое человек? Раковина. Как бы она ни лежала, ее будет бросать волна. Что такое женатый человек? Раб одной женщины. А что такое холостяк? Раб всех. Если ты недоволен своей жизнью, Мильтон, то это потому, что нужно измениться тебе, а не атмосфере, которая тебя окружает. Что такое путешествие? Перемена декорации. Сцена остается на месте!

– Но если он хочет путешествовать, – вмешалась Зельда, – то почему ему не взять Сарру и ребенка, и не проехаться на Кони Айленд? Я приготовлю им корзиночку с сэндвичами.

– Это прекрасная идея, – сказал Мильтон, – но, я думаю, мне лучше проехаться в Европу, пополнить свое образование.

– Учиться! – воскликнула Зельда с врожденным страхом к этому слову. – Еще один школяр на мою голову! Когда ты остановишься! Ты и так уже зубной врач, и адвокат, и ветеринар. Лучше послушайся меня и поезжай на Кони Айленд.

– Вы шутите со мной, потому, что не понимаете меня, – горько сказал Мильтон. – Я хочу достигнуть чего-нибудь, что было бы действительно моим, неотделимым от меня. Может ли этим быть моя жена или мой сын? Разве сын когда-нибудь не станет самим собой? Что я создал такого, что мог бы назвать действительно своим? Ты, отец, изобрел комбинированный прибор для квартиры, придумал машину, которая моет полы, посуду и стирает белье. Это твое собственное создание, и оно навсегда останется твоим.

– Но мне для этого не пришлось покидать свой дом, – сказал Мендель. – Наоборот, эта идея пришла мне в голову именно дома. Что такое идеи? Плоды. Их можно купить за деньги или вырастить самому. Ты будешь гоняться за ними по всему свету и можешь отыскать их у себя на кухне. Успокойся, Мильтон. Только слабый парус колеблется при малейшем изменении ветра; крепкий остается на месте. Что такое семейный очаг? Соломенная шляпа. Ее легко поломать, но попробуй привести ее в порядок! Я вижу ты недовольно морщишь лоб; тебе не нравятся мои советы. Я знаю. Что такое опыт? Трубка. Каждый любит сам набивать ее для себя. Поэтому поступай, как знаешь. Что такое совет? Зонтик. Возьми его и забудь где-нибудь.

Мильтон казался обиженным.

– Я не говорю, что не хочу слушать ваши советы, – сказал он. Помолчав, он добавил: – Но я хочу быть свободным.

Было что– то такое в голосе Мильтон, что врезалось в сердце Менделя, как нож. Старик думал о том, что будет с Саррой и ребенком, если Мильтон покинет их. Но он ничего не сказал, закурил новую папиросу и сидел, улыбаясь. Они не должны знать его мыслей! „Что такое зять? Керосиновая лампа. Когда она начнет коптить, следи за стеклом", -думал он. Ибо знал, что хрупкое стекло души Сарры окружало дымное пламя души Мильтона.

Мильтон лежал в гамаке на веранде и размышлял о том, как изменить свою жизнь. Если он начнет специализироваться в какой-нибудь области, скажем, в зубоврачебном деле, то со временем он сможет занять видное место в этой области и тогда всю жизнь будет рвать зубы. Или в ветеринарии – и тогда до конца своих дней он будет осматривать скот на бесчисленных ранчо! Может ли он примириться с такой жизнью? Но и тратить свою энергию на мелочи – совсем неразумно. Наш век – век специализации… Он больше не будет валяться на мягких диванах своего тестя, не будет предаваться праздности, убаюканный любовью Сарры. Если Мендель, водопроводчик, смог изобрести машину, которая содержит дом в чистоте, то почему он, доктор, не может придумать какой-либо препарат, сохраняющий человеческое здоровье?

Эта мысль вспыхнула в его уме, как искра под колесом железнодорожного вагона. Он уже видел в своем воображении, как он находит такое медицинское средство, которое решает вопрос о всех известных людям болезнях и, таким образом, оздоровит жизнь семьи и общества. Ему чудилась международная медицинская выставка, где его средство получает патент, где ученые всего мира интересуются его трудами и восхваляют автора – Мильтона Шпица!

Но понимала ли его Сарра? Могла ли она понять и оценить эту великую идею, заключенную в его мозгу? Нисколько! Она постепенно ушла из сферы его жизни, интересовалась только ребенком, лепетала с ним по-детски, как полоумная, и часто, когда они по вечерам гуляли вместе, по сельской дороге, глядя на беспредельное, озаренное звездами небо, она вдруг восклицала: „А знаешь, Мильтон, у нашего Соломона режутся зубки!". И тогда Мильтон, вечно занятый мучивший его мыслью об универсальном средстве, как бы очнувшись, отвечал: „Убавь ему молока". – и в мрачном молчании шел дальше.

Неужели к этому свелись ее мечты об идеальных отношениях между мужем и женой? Ведь она всю жизнь чувствовала, что живет за тюремными стенами и мечтала о том дне, когда станет свободной. Неужели эта свобода – только другой вид рабства? Ее жизнь уже и теперь была лишь частью жизни ее ребенка. Все ее мысли и разговоры были только о нем. Он будет играть на рояле, он поедет учиться в Париж, он изумит весь мир, когда вырастет…

– Глупости, – говорил Мильтон. – Неужели мы должны жить только для ребенка?

Он почему-то всегда раздражался, когда видел как она особенно нежно прижимала к сердцу ребенка.

– Мильтон, если тебе здесь надоело, то почему тебе не проехаться куда-нибудь?

– Чтобы потом вернуться к тому, от чего уехал?

– А неужели ты хотел бы уехать… на… всегда? – с трудом выговорила Сарра.

Они были одни. Зельда унесла ребенка спать. Небо на западе потускнело, окрасившись желтоватым светом, предшествовавшим сумеркам. Длинные пальцы теней протянулись по лужайке, – первые вестники наступающей ночи, начинавшей окутывать ярко раскрашенные коттеджи Маранца и Мильтона Шпица. В сумерках будет легче поговорить по душам. Темнота легла нежными тенями на их лица; яснее обозначились на них грустные мысли, скрадывавшиеся солнечным светом.

– Скажи мне откровенно, Мильтон, тебе просто надоела семейная жизнь, и ты хочешь избавиться от нее?

– К чему этот вопрос? Когда мне надоест, я так и скажу тебе прямо и откровенно.

Сарра придвинулась ближе и взяла его за руку.

– Но скажи мне, пожалуйста, Мильтон, думаешь ли ты еще обо мне хоть немного?… Почему ты так изменился?

Слезы блестели в ее больших черных глазах. Мильтон склонил голову. Как может он причинять такие страдания той, которую он так любит? Неужели он в самом деле изменился?

– Ты не понимаешь меня, Сарра. Я просто немного устал от этой приятной, тихой жизни, от всей этой семейной обстановки. Она потеряла для меня свою прелесть. И я должен уехать…

Он взял ее руку и привлек к себе. Она не сопротивлялась и только тихонько всхлипывала.

– Сарра, прости меня. Я люблю тебя… люблю тебя, – повторял он, как будто хотел уверить ее и себя в своей любви к ней.

Но Сарра нежно освободилась от его объятий и вытерла слезы.

– Не обращай на меня внимания, Мильтон. Я дура. Поезжай, куда хочешь и желаю тебе счастья.

Ее голос прозвучал так же холодно, как кусок льда в пустом стакане.

– Здесь мой домашний очаг, и здесь я и останусь!

Сарра пристально посмотрела на него. „Неужели он и в самом деле говорит то, что думает?" Она бросилась ему на шею и залилась слезами.

– Если это жертва с твоей стороны, то я предпочла бы, чтобы ты уехал. Ведь ты хотел бы уехать?

– Нет. Я не оставлю тебя. О! Это прозвучало так сладко!

– Даже на короткое время? – умоляла она.

– Нет, может быть мне придется уехать заграницу на некоторое время, – сказал он, – если ты не станешь возражать. Но только ты должна дать мне слово, что не будешь плакать.

– Хорошо, я обещаю…

– Тогда я поеду… ради тебя…

– Я так счастлива… – Чуть слышно произнесла Сарра, и Мильтон принял этот вздох за скрытую радость. И вдруг, из глубины наболевшего сердца вырвался резкий, нервный смех – смех заглушенных слез, ибо она дала ему слово не плакать.

– Наконец-то ты засмеялась, -вздохнул Мильтон с облегчением. – Ну, теперь мы обо всем поговорили и опять будем друзьями, не так ли? – добавил он, целуя ее в лоб.

Но Сарра ничего не сказала в ответ. Она продолжала смеяться.