"Пока муж в командировке" - читать интересную книгу автора (Тихонова Карина)* * *Мы доехали до центра города, и небо окончательно прояснилось. - Смотри, - сказала Катька, пригибая голову и выглядывая в окно, - солнышко! - Кать, как мы машину-то мыть будем? - заволновалась я. - Уже без пяти шесть. Народ выползать начнет! Кто на работу, кто с собаками погулять. И что? На виду у всех начнем с колес грязь счищать? Да и негде во дворе, там машин полно, соседи ругаться будут… - Да. Ты права, - вздохнула Катька и решила: - Ну, делать нечего. Давай искать автомойку. Есть же круглосуточные. Прошло не меньше часа, прежде чем мы нашли работающую мойку. Заспанный рабочий, зевая, оглядел нашу «Газель», облепленную грязью по самые уши, и заломил двойную таксу. Я тут же согласилась. А Катерина подтолкнула меня в бок и прошипела: - Деньги откуда возьмем? Я свои гаишнику отдала! - Значит, так: сиди на месте и следи, чтобы машину хорошенько отмыли. - Я быстро сориентировалась в ситуации. - А я смотаюсь домой за баксами. Если есть круглосуточные мойки, то есть и круглосуточные обменники. В любом случае выбора у нас нет. Я поехала? - Давай. Только побыстрей, а то что я ему скажу? И Катька кивнула на рабочего, приступившего к своим обязанностям. Я чмокнула ее в щеку, выскочила на обочину и замахала руками. Поймала раннего таксиста, быстренько объяснила ситуацию. Водитель заколебался, подозрительно осматривая мой внешний вид, но я пообещала чаевые в баксах, и шофер дрогнул. - Ладно, давай садись, - сказал он, распахивая дверцу, но, увидев мои ноги, по колено обляпанные грязью, сморщился: - Подожди, сначала газетку постелю. И где тебя носило с утра пораньше? Я, как вы понимаете, ничего ему не ответила. До дома мы доехали быстро. Полупустые утренние дороги не мешали нам развивать предельную для города скорость. Шофер въехал во двор, остановил машину, подозрительно поинтересовался: - А черный ход тут есть? - Нет, - ответила я. - Хотите, можете со мной пойти. - Ладно, дождусь. Только ты побыстрее. Я нырнула в подъезд, взлетела на седьмой этаж, молясь только об одном: чтобы меня никто не увидел. И на этот раз боженька смилостивился и не стал посылать навстречу соседей. Я открыла дверь, скинула кроссовки в оболочке из глины. Подбежала к серванту, вытащила из вазы оставшиеся четыреста долларов. Сунула их в карман джинсов, вернулась в прихожую. Немного поколебалась и направилась в ванную. Мертвый холод намертво застрял в моих ладонях, и мне хотелось поскорее смыть это ощущение. Я схватила кусок мыла и вдруг остолбенела. На туалетной полочке лежали мужские часы. Дорогие часы, кажется, «Ролекс». Я уронила мыло в раковину, двумя пальцами взялась за ремешок, приподняла часы с полки. Действительно, «Ролекс». Выходит, покойник, прежде чем сесть за стол, вымыл руки, как и полагается приличному человеку. Снял часы, чтобы не намочить, и забыл их на полке. Я на секунду прикрыла глаза, но времени на мои дамские слабости уже не оставалось. Во дворе томился ожиданием шофер, на автомойке страдала Катерина. Я бросила часы под ванну. Вот так. Пусть полежат пока. Потом сообразим, что делать дальше. Я вышла из ванной, погасила свет. Вспомнила, что так и не вымыла руки, но возвращаться не захотела. Достала из обувного шкафчика старые кеды, обулась, постояла в раздумье: ставить квартиру на сигнализацию или не надо? Решила, что лишние свидетели раннего ухода мне не нужны, и не стала звонить на пульт. Вышла из квартиры на цыпочках, бесшумно прикрыла за собой дверь. На этот раз я не поленилась, тщательно закрыла дом на все замки. Выдернула ключ, обернулась и встретилась взглядом с Ниной Ивановной. Она неприлично таращилась во все глаза на мой бомжовый прикид. - Боже, в каком ты виде! - возмутилась Нина Ивановна, рассматривая разводы грязи на джинсах. - Я машину мою, - сказала я и стукнула по кнопке вызова лифта. Тут же подумала: «Дура, зачем это сказала?» Но было уже поздно. - Машину? - не поняла соседка. - Какую машину? Пашину? А почему… Договорить она не успела. Я прыгнула в кабину лифта и попрощалась. Двери захлопнулись прямо перед изумленной соседкой, и только тут я сообразила, что она тоже собиралась спуститься вниз. Я нервно засмеялась. Одним свидетелем стало больше. Не убрать ли и Нину Ивановну? Как говорится, аппетит приходит во время еды! Я выскочила из подъезда. Увидев меня, пожилой таксист заметно обрадовался. - В обменник! - сказала я, едва захлопнув за собой дверцу. - Вы не знаете, тут поблизости круглосуточного нет? - Должен быть! - ответил шофер, трогая машину с места. - Здесь центр! Тут все должно быть! И не ошибся. Еще через десять минут мы уже летели обратно к автомойке, на которой томилась моя подруга. - Успела? - крикнула я, выскакивая из машины. Катька обернулась и сообщила, что рабочий уже пошел выписывать счет. - Кузов мыть не стали, - сказала Катя. - Изнутри, я имею в виду. Там не грязно. Внутри вымыли только салон. Слушай, ты не догадалась захватить мне что-нибудь на ноги? Сама-то переобулась! - Кать, это последние ботинки, - оправдывалась я. - Остались только туфли на шпильках. На носок не влезут. Катька еще раз осмотрела свою обувь и решила: - Ладно. В носках поеду. Не пачкать же педали! Машин на дороге изрядно прибавилось, скорость пришлось сбросить до сорока километров в час. - Я сейчас умру, - сказала Катька и широко зевнула. - От недосыпания! - Не вздумай! - Что, испугалась? Сама-то машину водить не умеешь! - Я не поэтому, - тихо ответила я. - Кать, не умирай, пожалуйста. Я без тебя не смогу. Катерина посмотрела мне в глаза. Тут же отвела взгляд, нахмурилась и за оставшееся время не произнесла ни слова. Мы припарковали «Газель» возле подъезда. Соседи разъехались по своим рабочим делам, и двор опустел. - Надеюсь, этот кретин заберет машину до вечера, - сказала Катерина. - А то вернутся обитатели дома, скандал устроят. Я отперла замки, и мы ввалились в коридор. Катерина швырнула на пол кроссовки, которые несла в руках, потянулась, разминая косточки. - Все, - сказала она. - Слава богу, вот и все. - Носки тоже лучше снять, - посоветовала я. - Подъезд у нас далеко не стерильный. Катерина стащила с себя носки, бросила их на измазанную обувь. Я подошла к подруге, крепко обняла ее за шею. Катька замерла в неудобной позе, но сама до меня так и не дотронулась. - Ты чего? - Она мягко оторвала мои руки, отодвинулась в сторону. - Кать, я этого никогда не забуду… - Зря. - Нет, ты не поняла. Я не забуду, как ты мне помогла… - Хватит! - перебила Катерина. Мне показалось, она сердится. Вот глупая! За что сердиться? За мою бесконечную благодарность? Тем не менее спорить я не стала. Я просто не умела спорить с подругой. Достала из кармана две помятые бумажки по сто долларов, протянула Катьке. - Вот. Должок! Ты же расплатилась с гаишником! - напомнила я. Катерина потянулась к деньгам, но тут же отдернула руку и с подозрением спросила, осталось ли у меня на жизнь. - У меня еще есть, - заверила я подругу. - Мне хватит. Я выгребла из кармана остатки наличности. В обменнике я разменяла сто долларов. Получила две тысячи семьсот рублей. Почти тысяча рублей ушла на помывку «Газели». Еще восемьсот - таксисту. Значит, у меня осталось девятьсот рублей и сто долларов. Катерина постучала пальцем по моей голове. - На целый месяц? Приди в себя, подруга! Тебе этого хватит на две недели! - Перебьюсь, - ответила я упрямо. Катерина с жалостью посмотрела на меня, но спорить не стала. И на том спасибо. - Давай поделимся, - предложила она. - Сто долларов я заберу, у меня с деньгами напряженка, а сто ты себе оставишь. Я разозлилась, но не на подругу, а на себя. Что же я за создание такое? Вечный балласт на шее у родных и близких! Когда это кончится?! - Нет! - отрубила я. - Деньги ты возьмешь! Без разговоров! Свои материальные проблемы я буду решать самостоятельно! Я взрослый человек! Понятно?! Катька молча сгребла с моей ладони двести баксов и сунула их в карман плаща. Я немного успокоилась. - Вот так. Извини, что наорала: я не на тебя, я на себя злюсь. Катерина кивнула с какой-то странной полуулыбкой. Похоже, ее насмешила моя претензия стать самостоятельным человеком. Я поспешила перевести разговор на другую тему: - Ладно, займемся уборкой. Или ты устала? Хочешь, пойди прими душ. А я пока посуду соберу. На выброс… Катерина оглядела себя и неожиданно согласилась, заметив при этом, что мне тоже не мешало бы потом принять душ. - Я после тебя. - Ладно. Давай полотенце. Через две минуты Катька закрылась в ванной, а я пошла на кухню наводить порядок. Я села за стол, оглядела остатки пиршества. На тарелке незваного гостя лежали нетронутый кусок сыра, огрызок яблока и сигаретный бычок. Фу, какая мерзость! Ненавижу застоявшийся запах табака! Я уже было хотела выкинуть окурок, но… Нет. Нельзя ни к чему прикасаться. Надо надеть резиновые перчатки, собрать посуду, которой пользовался незнакомец, сложить ее в отдельный пакет и вынести на улицу. А перед тем как бросить в мусорный бак, хлопнуть пакетом о его железную стенку, чтобы посуда разбилась. Иначе это будет выглядеть более чем подозрительно: нетронутый мейсенский фарфор и богемское стекло на помойке! Я осмотрела тарелку, которую мне предстояло разбить и выбросить. Хорошая тарелка. Это из сервиза на двенадцать персон. Сервиз практически целый, не хватает одной десертной тарелки. Теперь не будет хватать еще одной: обеденной. Ну и что? Подумаешь, трагедия! А вот стопку очень жалко. Я наклонила голову, оглядела сине-золотую стопку на толстой слоновьей ножке, в которой плескались остатки жидкости. Приблизила нос к хрустальному краю, осторожно принюхалась. Кажется, виски. Ну да, виски! Ничего другого у меня вчера не было. Мы с Пашкой алкоголь дома не держим: если есть повод, покупаем бутылку вина и выпиваем ее за один вечер. «Да, рюмку жалко, - продолжила я ход своих рассуждений. - У меня таких всего шесть. Если эту выкинуть, останется пять. Жалко. Рюмки красивые, уж не говоря о том, сколько они стоят! Может, не выбрасывать?…» Я воровато оглянулась на ванную, из которой доносился шум льющейся воды. Припрятать рюмочку, пока Катька не видит? Сейчас быстренько выплесну остатки виски в раковину, вымою стопку какой-нибудь «Досей» и поставлю в шкаф. Да, так я и сделаю. Но тут шум воды в ванной стих. Я замерла, словно воришка, пойманный на месте преступления. Поздно. Сейчас Катька появится на кухне и намылит мне шею. Действительно, чего я жадничаю? Все преступники погорают из-за этой отвратительной черты! А если в рюмке находится отрава? Смыть следы до конца не удастся, и дома останется улика против… Против кого? Я рухнула на стул. Страшные сомнения, обуревавшие меня часом раньше, снова вернулись. Неужели у меня дома хранилась какая-то отрава? Чушь, не может этого быть. Может, Катерина права, Пашка принес домой какую-то дрянь по просьбе клиента? На время… Опять-таки полная чушь. Не станет мой муж выполнять подобные идиотские просьбы. А если он не знал, что это отрава? Я подумала и решительно покачала головой. Нет, Пашка - человек ответственный и осторожный. Хранить дома неизвестные пакеты не в его духе. Нет, не верю, что он притащил домой какую-нибудь гадость и не знал, что это такое. - А если знал? - спросила я вслух. Сказала - и сама испугалась. Что же это получается? Мой муж хотел меня отравить? Катерина появилась в моем банном халате, с накрученным на мокрые волосы полотенцем. Она обвела взглядом разгромленный стол, который я так и не убрала. - Кать, я не хочу выбрасывать эту стопку, - начала оправдываться я. - Нельзя ее оставить? - Нельзя. Пойми, глупая, это в твоих интересах! В доме не должно остаться никаких следов… хм… потерпевшего. Просекаешь? Тут мой взгляд упал на стол, и я так громко вскрикнула, что Катька подпрыгнула и схватилась за сердце. Я вытянула дрожащую руку и указала на кружку, стоявшую между тарелками и стопками. - Это не моя… Это не моя посуда! - повторила я. - У меня такой никогда не было! Понимаешь? Кружка выглядела слишком дешевой, чтобы моя мама согласилась принести ее в дом. Обычный керамический ширпотреб, который продается в любом универсаме, разрисованный цветочками, с толстой ручкой… Ничего особенного. Внутри кружка была покрыта грязными темными разводами, похожими на кофейные. - Точно не твоя? - потребовала ответа Катерина. - Ручаешься? - Стопроцентно! - Может, Пашка купил, а ты не заметила? - Не может, - ответила я твердо. - Пашке нравилась наша посуда. Он бы не стал покупать такую дешевку. Катерина задумчиво кивнула. Наклонилась к кружке, принюхалась. - Кажется, кофе. Что же это получается? - спросила она. - Выходит, этот… потерпевший явился в твой дом со своей кружкой? И при этом на нем был вечерний костюм с галстуком-бабочкой?… Полный маразм! Я плюхнулась на стул, яростно растерла ладонями лицо. Голова, уставшая от недосыпания и постоянного стресса, гудела как колокол. Минуту мы сидели молча и, ничего не понимая, растерянно пялились друг на друга. Тут тишину разодрал громкий звонок в дверь, и мы с подругой, не сговариваясь, подпрыгнули на стульях. - Господи! - произнесла я. А Катька добавила: - Совсем плохие стали. Звонок повторился. Требовательный, настойчивый звонок, вызывающий желание вытянуться по швам и замереть. - Может, не открывать? - спросила Катька. - А если милиция? - возразила я. - Не могли они так быстро нас вычислить! - А если смогли? Чья-то властная рука нажала на звонок и не отпускала его целую минуту. Я встала. Катька перехватила мою ладонь. - Не открывай! - Дверь выломают, - сказала я. - Пускай ломают! - Ну да! Мало Пашке из-за меня неприятностей, еще и дверь менять придется! Нет уж, мать, пойду открою. Катька побледнела. Я сжала ее пальцы и тихо попросила: - Ни о чем не беспокойся. Ты тут вообще ни при чем. Я сама разберусь. Звонок заголосил как ненормальный. Мне даже показалось, что звук стал громче, чем обычно. Милиция. Как пить дать милиция. А у меня улики на столе… Да ладно, плевать! Скорее бы все кончилось! Я подошла к дверям комнаты, окинула прощальным взглядом все ее великолепие. Наверное, меня сразу заберут и я всего этого еще долго не увижу. Лет восемь как минимум. Я встретилась взглядом с мамой на портрете. Мама смотрела на меня со стены, и глаза ее были мрачными. Я помахала ей рукой, тихо сказала: - Вот такая я дура. Прости меня, ладно? Повернулась к входной двери, отперла замок и, увидев посетителя, тут же плавно съехала вниз по стеночке: настолько неожиданным и огромным было облегчение. На площадке стоял мой заклятый друг и коллега Тепляков. - Привет! - загрохотал Ванек, жизнерадостно перешагивая через меня, как через труп. - Ты чего не открываешь? Оглохла? Или любовника в окно выбрасывала? А?… И Тепляков захохотал, довольный своим плоским юмором. Я с трудом забарахталась, пытаясь встать. Выпрямилась, схватилась за ручку двери. Почему-то меня ноги не держали. - Сволочь ты! - сказала я с чувством. - Чего явился с утра пораньше? - Как это? - удивился Ванек. - За машиной! У тебя моя машина осталась, ты не забыла? Ванек снял куртку и повесил ее на вешалку. Ясно. Он у меня еще и позавтракать собирается. Доесть лапшу «Доширак», до которой вчера очередь не дошла. Имеет право! Как говорится, за все уплачено! - А картины? - продолжал перечислять Ванек. - Три шикарные картины в шикарных рамах! Надеюсь, ты их забрала на ночь в дом? - Забрала, забрала. Вот они, твои шикарные в шикарных рамах. Я кивнула на картины, прислоненные к стене. - На пол бросила! - возмутился Ванек. - Не бросила, а поставила! Ванек крякнул, выставил вперед толстую руку и с наслаждением принялся подсчитывать убытки: - Ну, мать, я не знаю, что тебе сказать. Поцарапала - раз. - Он загнул мясистый палец, похожий на баварскую колбаску. - Пыль на краски натащила - два. Ты же грамотный человек, должна понимать, что… Тут Тепляков неожиданно заглох, как отработавший мотор. Я обернулась и увидела Катерину. Она прислонилась к стене, сложила руки на груди и с интересом прислушивалась к нашему содержательному диалогу. Увидев мою подругу, Тепляков как-то сразу усох и стал меньше ростом. Я бы даже сказала, что он съежился, выискивая пути к бегству. Но я уже сориентировалась и вытащила из двери ключ. Ванек смирился с поражением и тяжело вздохнул. - Что ж ты меня вчера не дождался? - осведомилась Катерина задушевным тоном, которым, как я думаю, она обращается к своим пассажирам. - Я… это… торопился… - Куда? - удивилась Катя. - Куда тебе торопиться, Тепляков? Твои поезда давно ушли! Да я смотрю, ты мне совсем не рад, - огорчилась она. - Почему? Рад, - отозвался Ванек, но как-то не очень убедительно. - Это приятно. А уж как я рада!… Катька не договорила и широко развела руками, словно собиралась заключить Теплякова в объятия. Наверное, Ванек подумал то же самое, потому что быстро попятился в гостиную. - Ты куда пошел? - закричала я. - В грязной обуви! Ванек замер на месте, тяжело дыша. Его глазки забегали по сторонам. Он уже понял, что удрать без потерь не удастся, и теперь судорожно прикидывал, как вырваться с наименьшим уроном. - Я слышала, ты вчера картинку продал, - продолжала Катерина, надвигаясь на Теплякова, как предвестник цунами. - П-продал… За пятьдесят баксов! - Мне сказал - за двести, - уличила я. - Пошутил, - быстро открестился Тепляков. - А вот мы сейчас проверим, - сказала Катька. Прежде чем Тепляков что-то сообразил, она запустила руку во внутренний карман его куртки и выудила бумажник. - Не смей! - заверещал Тепляков. Дернулся с места, но я быстро подставила ему ногу, и коллега с грохотом растянулся на полу. - Растешь на глазах! - похвалила меня Катерина. - Просто не узнаю! Я скромно потупилась. Да уж, заслужила комплимент. Сама себя не узнаю. Подруга расстегнула толстый бумажник, пересчитала купюры. - Ты смотри, как хорошо живут нищие художники, - удивилась она. - В рублях… раз, два, три, четыре… пять тысяч. А в долларах… почти семьсот. Тепляков, ты котируешься не хуже Рембрандта! - Это на стройматериалы, - хмуро ответил Ванек. - Я дома ремонт начинаю. Будь человеком, не трогай, я тебе все завтра отдам. - Ай-яй-яй! - укорила Катерина. - Как не стыдно так нагло врать! Про то, что ты мне завтра отдашь, я слышу с прошлого года! Тепляков, неужели трудно придумать что-нибудь другое? Ну, например, что тебе предстоит операция по смене пола. Или что на тебя наехал художник Шилов, ревнующий к славе и таланту… А, Тепляков? Слабо? Ванек не ответил. Он сидел на полу и хмурился, потирая толстую ногу. - Ушибся? - догадалась Катерина. - Бедняжка. Ну ничего, до старости заживет. В общем, так: свои две тысячи я забираю. Ты не против? Кстати, сколько ты у этой дурочки вчера увел? Сотню баксов? Катерина достала из бумажника стодолларовую бумажку и протянула мне. Я сунула деньги в задний карман брюк. - Не смей! - взревел Ванек. - Она мне сама отдала! Я на продукты потратился! Один вискарь четыреста рублей стоил! - Ваня, ты сам его и выпил, - напомнила я. - Ну и что?! Все равно непорядочно!… Договорить он не успел. Катерина вынула из бумажника еще одну стодолларовую бумажку и задумчиво пошелестела ею в воздухе. Ванек умолк, испуганно глядя на Катьку. - Вань, одолжи сотню, - попросила Катерина. - Я завтра отдам. - Не могу! - Почему? Я тебе одалживала! - А я не могу! Я снова пришла на помощь подруге: - А мы твою машину помыли! А тебе все некогда. Тепляков смотрел на нас, подозревая новый подвох, однако все же поблагодарил. - И все? - удивилась Катерина. - А чаевые? - Отдай кошелек! - взревел Ванек, доведенный до белого каления. Катерина засмеялась, сунула сотню в его бумажник, бросила Ваньке. - Жадный ты, Тепляков, - сказала она. - Жадность тебя и погубит. Получив бумажник, Ванек сразу успокоился. Достал купюры, тщательно пересчитал их, шевеля губами. С сожалением вздохнул, поднялся с пола. Поразительно, но он мгновенно заулыбался и расцвел, словно ничего не произошло! - Ладно, кровососы, мы в расчете. Завтраком угостите рабочего человека? - И не подумаем! - отрезала Катька. - Забирай свое барахло и топай отсюда. Кстати, а с чего ты решил называться рабочим человеком? - Работаю много! - объяснил Тепляков. - Рисую и рисую… По восемь часов в день! Рука отваливается! Катерина опустилась на корточки, перебрала картины, стоявшие у стенки. Подняла голову, внимательно посмотрела на их автора. - Знаешь, Тепляков, если бы у тебя был КПД хотя бы как у паровоза, ты бы, наверное, стал хорошим художником. Ванек искренне обиделся и даже рискнул назвать Катьку дурой необразованной. - Много ты понимаешь! Да я в месяц шесть картин загоняю… По двести баксов минимум! - А говоришь, денег нет, - поймала я. Тепляков понял, что заврался, и махнул рукой: - Ладно, не хотите кормить - дайте хоть чашку кофе. Одну! Я сегодня еще не завтракал. - Это ты жене объясняй! - не дрогнула Катерина. - Ишь рожу отъел! В два дня не обгадишь! - Значит, я жадный, да? - рассердился Ванек. - На себя посмотри, оглобля! Отодвинул Катьку в сторону и широкими шагами устремился на кухню. Катька ахнула и бросилась следом. Не успели они скрыться, как я услышала возню и испуганный Катькин возглас. Следом раздался звон разбитого стекла. Тут я очнулась и побежала к ним. Тепляков стоял, склонившись над столом, в позе бегемота на водопое. В руке он сжимал узорную слоновью ножку. Сине-золотые осколки разлетелись по кухне, на скатерти медленно расползалось мокрое пятно виски. Катька держала в руке столовую ложку. Она смотрела на Теплякова со страхом и облегчением. - Успел выпить? - спросила я, тоже испугавшись. - Слава богу, нет, - ответила Катерина. Тут Тепляков обрел дар речи. Швырнул ножку на стол и заревел, как раненый буйвол: - Крохоборки проклятые! Жлобихи! Прямо по рюмке долбанула, дура! А если бы стекло мне в глаз попало? Или в щеку? Изуродовала бы человека! Насрать ей на это! Лишь бы не дать глотка сделать! Пропадите вы пропадом, дуры! Ужритесь, упейтесь сами! - Заткнись! - прикрикнула я, но Теплякова уже несло на всех парах. - Конечно, я слепой! А кому это ты третью тарелку поставила? Кто это к тебе на ночь глядя в гости зарулил? Примерная жена! На вид такая скромница, не приведи господь! Ах-ах, она и слова на матерном не знает! Лицемерка! - Высказался? - осведомилась Катька. Я не могла говорить, придавленная тепляковской проницательностью. Еще одним свидетелем больше! - Не высказался! - запальчиво ответил Ванек. - Тогда иди ораторствуй на улице, - посоветовала Катерина. - Там народу больше. Все, топай отсюда, надоел. - Ключи отдай, - потребовал у меня Тепляков. - Какие ключи… Ах да! - вспомнила я. - Катерина, проводи его и отдай ключи от машины. Катька толкнула гостя в толстую спину. Ванек оглядел меня на прощание суровым взглядом и припечатал: - Не ожидал от тебя, мать. Развернулся и затопал на выход. Катька пошла следом. Полотенце размоталось и упало ей на плечи, короткие золотые вихры вызывающе растопырились во все стороны. Я услышала, как открылась входная дверь, потянуло сквозняком. Потом Катька что-то неразборчиво сказала, Тепляков внезапно охнул, дверь захлопнулась. Катерина вернулась на кухню, потирая бедро. - Все-таки ущипнул, гад, - пожаловалась она. - Ты тоже в долгу не осталась. - Не осталась. Заехала коленом ему в самое драгоценное. Ничего страшного, пусть передохнет немного от личной жизни. - Катерина плюхнулась напротив меня, взъерошила и без того лохматую голову и весело спросила: - Ну что, мать? Первый раз в жизни Тепляков убрался от тебя без навара? - Нет, - ответила я. - Тепляков не может убраться от меня без навара. Это противоречит его природе. У него в кузове осталось пять моих картин. Минуту Катька смотрела на меня, широко раскрыв глаза. Потом задумчиво сказала: - Знаешь, что самое смешное? Ему, пожалуй, удастся их продать! Тут мы обе согнулись пополам и огласили кухню истерическим смехом. Напряжение, копившееся внутри нас, все-таки нашло выход. Прошло два дня. Они пролетели в какой-то неразберихе и суете: сначала мы перемыли всю домашнюю посуду, предварительно избавившись от приборов незнакомца. Потом учинили генеральную ревизию в шкафах и холодильниках. Поскольку мы не знали, в каком именно продукте может находиться отрава, то решили избавиться сразу от всего. Опустошили холодильник, опорожнили шкафы, сложили продукты в плотный непроницаемый пакет, перевязали его веревкой и выбросили в мусорный контейнер. Катька, правда, предлагала оставить кусок мяса, лежавший в морозилке, но я была неумолима: никаких исключений. Таким образом, я осталась без пропитания в прямом смысле этого слова. Но деньги у меня еще были, и мы с Катериной совершили набег на ближайший универсам, где и набили две полные сумки. Приволокли их домой, наготовили разносолов. - Эх, жалко, Пашки нет, - сказала Катька, снимая пробу с роскошного огненного борща. - Такое изобилие, и не перед кем похвастаться! Прямо хоть Теплякова приглашай, не к столу будет сказано… Я промолчала. Упоминание о муже снова больно резануло мою подозрительную душу. Неужели Пашка… Нет, не хочу об этом думать. Я стукнула ложкой по краю тарелки. - Что с тобой? - спросила Катерина. - Ты такая бледная. Не заболела после купания в пруду? Я отложила ложку в сторону, так и не попробовав борщ. - Ох, прости, - спохватилась Катерина. - Забыть не даю. Но я почему спрашиваю… По-моему, я точно простудилась. У тебя парацетамол есть? - Не знаю. Кажется, лекарства мы тоже выбросили. - Придется ехать домой, - подвела итог подруга, услышала мое испуганное «ох» и напомнила: - Маш, я живу у тебя два дня! - Ну и что? Живи хоть всю жизнь! Катерина усмехнулась. Не спеша доела борщ, бесшумно положила ложку на край тарелки. - Спасибо. Мне нужно отоспаться, прийти в себя, если ты не против. Через пять дней у меня рейс. Что ж, нужно так нужно. Ничего не поделаешь. Я только спросила, надолго ли она улетает. - На два дня. А потом, Маша, я вернусь. Мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день. Я с тоской посмотрела на Катьку и грустно сказала, что так не бывает. Или бывает, но только в сказках. Подруга собралась и уехала домой. Я осталась одна. Навела порядок на кухне, послонялась по квартире, постояла перед картинами, перебрала немногочисленные семейные фотографии в альбоме. Интересно, зачем маме понадобилось лепить из меня художницу? Наверное, было стыдно, что у нее, такой талантливой и знаменитой, родилась такая бесталанная девочка. Слуха у меня нет, голоса тоже, поэтому в музыкальной школе меня из милости продержали три года. Потом мама попробовала впихнуть дочку в балетный кружок. Но тут выяснилось, что у меня неудачное сложение, да и способности ниже средних. И маме не осталось ничего другого, как проложить дорожку в Суриковское училище. В училище меня держали, так сказать, в приказном порядке. Существовали студенты, которые должны были получить диплом, и все тут. Педагоги это прекрасно понимали, поэтому много времени на нас не тратили. Поправляли грубые ошибки, давали несложные задания и рысью устремлялись к другим ученикам: талантливым и интересным. Вот так я и окончила училище: вполне грамотным дилетантом. Искусство я люблю, можно сказать, разбираюсь в некоторых его тонкостях. В общем, я теоретик. Думаю, что из меня мог бы получиться неплохой искусствовед. Или, например, музейный гид. Язык подвешен хорошо, кругозор вполне приличный, образование тоже не подкачало. Может, попробовать себя в этой роли? Нужно посоветоваться с Пашкой. И я снова ощутила, как сердце кольнула длинная острая игла. Пашка… Неужели он мог… Нет-нет! Хватит! Я изо всех сил замотала головой. Не верю! Затрезвонил телефон, я подбежала, подхватила трубку. - Машуня, привет! Пашка! Я на секунду прикрыла трубку ладонью и сделала глубокий вдох. Только после этого я могла говорить обычным приветливым тоном. - Привет. - Как дела, Маш? - Нормально, а у тебя? Муж ответил, что хорошо. Мы немного помолчали. Потом Пашка осторожно поинтересовался: - У тебя точно все в порядке? Интересно, почему он спрашивает? Надеялся, что меня уже нет на свете? - Почему ты спрашиваешь? - Ну, не знаю… У тебя голос какой-то неестественный. Я засмеялась и сказала, чтобы он не выдумывал. Пашка снова замолчал. Я решила, что теперь моя очередь проявить инициативу, и спросила: - А почему ты не звонил целых два дня? - Машунь, я сразу уехал на скважину, она в сорока километрах от города, там сотовой связи с Москвой нет. - А обычная связь там есть? - Прости, закрутился. Было много работы с документами. Вот только-только вернулся в город, устроился в гостиницу и сразу тебе позвонил. Пиши номер. - Диктуй, - сказала я, вооружаясь ручкой. - Но ты все же сотовый не отключай, - попросила я. - Мало ли что. - Нет, конечно, не отключу! - Вот и хорошо. Ладно, Паш, я перезвоню. - Маша, - окликнул меня муж, немного помолчал и пробормотал: - Нет, ничего. - Пока, - сказала я и положила трубку. Выходит, мужа два дня не было в зоне видимости! На скважину его носило! В сорока километрах от города! Очень удобное алиби! Тут до меня дошло, о чем я думаю, и я снова испугалась. Похоже, у меня развивается мания подозрительности. И каждое слово, сказанное Пашкой, будет эту болезнь подпитывать. - Возьми себя в руки! - приказала я вслух. Пошла в ванную, хорошенько умылась. Сняла обручальное кольцо, положила его на край раковины. Размяла палец, который немного затек от толстенького золотого обруча, не рассчитала движения и смахнула его на пол. Оно подскочило на кафельной плитке с легким стуком и покатилось под ванну. Пришлось встать на колени, вытянуть руку и шарить по полу. Кольцо я нашла, но пальцы зацепили что-то длинное, похожее на ремешок. Я вытянула предмет наружу. Часы. Надо же, я про них забыла! Тот самый «Ролекс», который покойный оставил на полочке в ванной. Что же это был за человек? Почему он оказался в моем доме? Почему он умер? Или, вернее, от чего умер? Как его зовут? Что нас может связывать? Я постаралась отогнать наваждение. Еще немного, и я окончательно сойду с ума. Неожиданно я решилась на отчаянный шаг. Быстро оделась. Положила часы в сумочку и побежала в ювелирный магазин, расположенный неподалеку от нашего дома. Пожилой армянин, хозяин магазина, встретил меня приветливо. Он хорошо знал мою маму: по-моему, она была его постоянной покупательницей. - Здравствуй, барышня, - приветствовал он меня. - Давно тебя не видел! - Здравствуйте, Феликс Ованесович! Как ваше здоровье? - Слава богу, не жалуюсь. А ты как живешь? Как муж? - Все хорошо, - ответила я лаконично. - Я рад. Ну вот, обмен необходимыми любезностями закончился, можно переходить к делу. Я достала из сумочки часы, протянула их ювелиру. Он принял «Ролекс», уважительно хмыкнул. - Хорошие часы. Хочешь продать? - Нет, - ответила я. - Феликс Ованесович, можно по часам установить личность хозяина? Ювелир осторожно положил «Ролекс» на стойку витрины. - По таким часам можно, - ответил он. - Такие часы большая редкость. Ведь они изготовлены на заказ, - пояснил ювелир. - Не на потоке. - Но это же обычный «Ролекс»… - «Ролекс» не бывает обычный, - строго поправил меня ювелир. - Часы этой марки не однотипные. Есть партии, предназначенные для состоятельных людей. От тысячи долларов и выше. А есть часы, сделанные по индивидуальному заказу. Такие намного дороже. Вот твой «Ролекс» потянет на десятки тысяч. - Господи! А почему так дорого? - испугалась я. Феликс Ованесович взял часы, поднес их к моим глазам. - Смотри: корпус из белого золота. Стрелки украшены изумрудами… Маленькими, но все равно изумрудами. А в цифрах маленькие бриллиантики. Это только внешний декор. А что у них внутри - подумать страшно. Обычно швейцарцы используют в таких часах настоящие рубины. Этот камень практически не изнашивается. Ну и точность хода соответственно увеличивается. Думаю, начинка у этих часиков такая же дорогая, как внешность. Феликс Ованесович полюбовался часами на расстоянии вытянутой руки. - Красивая игрушка! Даже очень красивая. Мало кто может себе такую позволить. - Раскрыл мою сумочку, аккуратно положил в нее «Ролекс». - Всем не показывай, - предупредил он. - Не вводи людей в искушение. - Не буду, - ответила я. И тут же спросила: - А как мне узнать, кто их хозяин? - Очень просто, - ответил ювелир. - У этих часов должен быть индивидуальный номер. Достаточно обратиться на фирму с запросом, и узнаешь, кто их заказал. - В Швейцарию? - протянула я разочарованным тоном. - Ну да. Больше их пока нигде не делают. Но ты попробуй обратиться в представительство «Ролекса» в Москве. У них есть фирменный магазин, там тебе наверняка помогут. - Правда? - обрадовалась я. - А адрес не подскажете? - Подскажу, - добродушно ответил Феликс Ованесович. - Сейчас напишу, подожди немного. Он удалился в служебное помещение и через пять минут вернулся с листком из отрывного блокнота. - Спасибо вам. Вы мне очень помогли. - Не за что, детка, - ответил Феликс Ованесович. - Кстати! Ты не хочешь продать тот бирюзовый браслет, о котором я тебе говорил? Дочка школу закончила, в институт поступила, хочу ей подарок сделать… Я вздохнула. Серебряный мамин браслет, украшенный россыпью бирюзы, мне очень нравился, и продавать его было жалко. Но я не стала огорчать ювелира и вежливо ответила, что подумаю. - Хорошо заплачу! - поторопился уточнить хозяин магазина. Я кивнула и поспешила к выходу. Меня подгоняло нетерпеливое любопытство человека, увидевшего кусочек скрытой мозаики. Фирменный магазин «Ролекс» располагался буквально в двадцати шагах от метро. Я прошлась вдоль зеркальной уличной витрины, осмотрела сияющие стенды и эффектные рекламные снимки. Красиво, ничего не скажешь! В салоне магазина не было ничего демонстративного, ничего бьющего в глаза, ничего вызывающего. Строгий классический декор и сдержанная хорошим вкусом роскошь. Молодой охранник в темной униформе бегло оглядел меня с головы до ног. Я торопливо стянула с плеч шаль, перекинула ее через руку. Так сказать, продемонстрировала, что я не вооружена и совсем не опасна. Меня вежливо приветствовала симпатичная продавщица. Я быстро повернулась к ней и увидела объектив камеры, нацеленный на входную дверь. Невольно поправила воротник рубашки, улыбнулась продавщице, всем своим видом выражавшей готовность прийти на помощь. Я положила часы на стеклянную витрину. Продавщица осторожно взяла сияющий «Ролекс», осмотрела его и взглянула на меня уже с другой улыбкой - улыбкой узнавания. Так смотрят на старых добрых приятелей. - А я думаю, почему ваше лицо мне знакомо! - Знакомо? - глупо переспросила я. - Ну да! - Продавщица похлопала длинными ресницами и объяснила: - На часы посмотрела и вспомнила. А почему вы их обратно принесли? Вашему другу не подошли? Он хочет их вернуть? Это проблематично. Часы изготовлены на заказ, поэтому… - Подождите, подождите, - прервала я ее монолог. - Давайте по порядку. Вы меня знаете? Продавщица снова похлопала ресницами. - Ну… Имени, конечно, не знаю, но я вас видела. - Она внимательно посмотрела на меня и уточнила: - Вы ведь приходили в наш магазин? Да, точно! Я вас видела ровно неделю назад! Я провела рукой по лбу. Кажется, это ощущение называется дежа-вю. - Я узнала адрес вашего магазина полчаса назад, - сказала я. Продавщица очень удивилась. Подумала и покачала головой. - Нет, я не могу ошибаться, - сказала она. - Я прекрасно вас помню. И волосы, и шаль, и глаза… Я еще подумала, как это красиво: темные волосы и голубые глаза. Простите, вы не краситесь? Это естественный цвет волос? Я механически подтвердила, что естественный. Что все это значит? О каком посещении говорит эта девушка? Все перепуталось… Я помассировала висок и переспросила: - Значит, вы говорите, что неделю назад я у вас была? Продавщица слегка нахмурилась. - Я вас не понимаю, - сказала она сухо. - Разве вы сами этого не помните? Я приложила руки к груди и заверила со всей возможной убедительностью: - Я пришла к вам сегодня первый раз в жизни! Девушка с сомнением оттопырила нижнюю губку. - Первый раз?… Значит, у вас есть двойник! Я вспомнила Нину Ивановну. Кажется, соседка говорила мне что-то подобное: будто видела меня в подъезде за десять минут до того, как я туда действительно вошла. Полный кошмар! - Бред какой-то, - пробормотала я. Продавщица обиделась и окликнула охранника. Тот мгновенно материализовался возле меня. - Посмотри на девушку, - предложила продавщица. Серые маленькие глазки охранника быстро обыскали мое лицо. - Ты ее помнишь, Юрик? - спросила девушка. - А то! Конечно, помню! Была у нас неделю назад с мужчиной, который купил вот эти часы. А в чем дело? У нас снова проверка боевой готовности? Вы проверяющая, что ли? - Нет, - отказалась я. - Вас я не проверяю. Можно сказать, проверяю себя. И узнаю о себе много нового и интересного. Охранник переступил с ноги на ногу, вопросительно взглянул на продавщицу. - Девушка страдает потерей памяти, - вполголоса объяснила та. - Не помнит, что была в нашем магазине. - Были, были, - заверил Юрик. - Я вас прекрасно помню. У меня профессиональная память на лица. У меня мелькнула глупая мысль, что это розыгрыш. Но я посмотрела в лицо охраннику и отказалась от этой идеи. Такой человек шутить не может. - Да что же это такое! - воскликнула я в отчаянии. - Говорю вам: не было меня тут до сегодняшнего дня! - Можете говорить что угодно, - стоял на своем охранник. - Я вас прекрасно помню. Если не верите, давайте посмотрим запись! У нас же есть камера слежения. - А разве сохранилась запись недельной давности? - спросила я. - Конечно! У нас все кассеты хранятся ровно неделю! Завтра ее сотрут, так что сегодня еще можете посмотреть и убедиться, что вы у нас были! Охранник не выдержал и засмеялся, такой забавной показалась ему игра. Я не поддержала веселья и попросила: - Давайте посмотрим! Это очень важно. Юрик перестал смеяться. Обменялся с продавщицей взглядом, почесал затылок. Продавщица спросила: - И как мы это сделаем? Кто постороннего человека в служебку пустит? - Об этом я не подумал, - признал Юрик. - Слушайте, я не понимаю, зачем вам все это? - Я подозреваю, что у меня есть двойник, - сказала я. - И этот двойник пытается использовать наше сходство. - Зачем? - Вот я и пытаюсь выяснить - зачем? - То есть вы думаете, что ваш двойник приходил в наш магазин? - разобрался в ситуации Юрик. - Уверена в этом! - А часы? Если вы не знакомы с хозяином этих часиков, то откуда они у вас? Я невольно закашлялась. Вот ведь странно как! Вроде выглядит человек не слишком умным, а попадает не в бровь, а в глаз. Я не была готова к такому вопросу, а зря. Отвечать-то придется. - Мне их подбросили, - сказала я правду. - Подбросили? - переспросил охранник и снова переглянулся с продавщицей, на этот раз без улыбки. - Подбросили шикарные часы, стоимостью под сто тысяч долларов? Интересно, где такие придурки водятся? - Вот я и хочу выяснить где. Пожалуйста, помогите мне! Милая продавщица неожиданно пришла мне на помощь, затараторив, что читала про двойников, что все это вполне возможно. - Что возможно? - повысил голос охранник, но тут же спохватился и огляделся кругом. Магазин был пуст, свидетелей его несдержанности, кроме нас, не было. Юрик глубоко вздохнул, взял себя в руки и продолжал обычным спокойным тоном: - Я не говорю, что это невозможно. Ну есть какая-то женщина, похожая на вас. И что с того? Это преступление? Я показала пальцем на «Ролекс» и спросила, что он думает по поводу того, зачем мне это подбросили. - Может, не подбросили? - предположил Юрик. - Может, хозяин потерял часы, а вы нашли? Или… - Он запнулся, отвел взгляд. - Или я их стибрила? - договорила я. - Тогда почему я здесь?! - Действительно! - поддержала меня продавщица. - Юрка! Человек, укравший такие часы, нам их не принесет! - Так чего вы хотите? - совсем запутался охранник. - Во-первых, - ответила я, - надо просмотреть пленку с записью. Хочу увидеть своего двойника. Может быть, я узнаю эту женщину. Во-вторых, я хочу узнать имя хозяина часов и его адрес. Хочу встретиться с ним, расспросить… В общем, хочу добиться ясности. - Юра, надо помочь, - настойчиво повторила продавщица. - Вынеси кассету наружу, - подсказала она. - Не имею права… - стал юлить охранник, но девушка перебила его: - Да ладно тебе! Через десять минут начнется перерыв, все разбредутся! Возьми кассету, придумай что-нибудь… После перерыва вернешь на место, вот и все! - А смотреть где будете? Продавщица оказалась на редкость сообразительной. - Напротив, в магазине бытовой электроники. Попросим, коллеги не откажут. Я умоляюще посмотрела на Юрика. Губы мои пересохли, сердце взволнованно стучало. Юрик взглянул на меня и сдался. - Ладно. Только я с вами пойду! - предупредил он. - И кассету из рук не выпущу! Вот вляпался! Ждите. Начнется перерыв, вынесу кассету. Раньше не получится. Я прижала руки к груди: - Даже не знаю, как вас благодарить! - И достала из сумочки кошелек. - Вы с ума сошли?! - возмутился охранник. - Хотите, чтобы меня уволили?! Уберите деньги! Я ребятам объясню про двойника, они поймут. Кто знает, может, наш магазин ограбить собираются… В общем, мы тоже заинтересованы в том, чтобы разобраться. Охранник не спеша удалился на свой пост у дверей. Продавщица проводила его взглядом и сказала: - А мы пока посмотрим, кто купил эти часики. Достала журнал, полистала страницы. Нашла дату, проехала пальцем по короткому списку фамилий. Ее пальчик с жемчужно-розовым ногтем уперся в строчку. - Вот! Он, - сказала продавщица уверенно. - Это он заказал часы. - Вы не посмотрели серийный номер, - рискнула пискнуть я. - Мне и не нужно. За последние полгода это был единственный крупный заказ. Корпус из белого золота, декоративные элементы: изумруды и бриллианты… Правильно? Говорю вам: такие экземпляры часто заказывают. Я не путаю: это тот человек, с которым вы приходили… То есть приходила женщина, похожая на вас. Она развернула журнал ко мне. Я прочитала строчку, в которую упирался розовый ноготь. Очевидно, это было имя заказчика шикарных часов. Странное имя: Штефан Батори. - Штефан Батори, - повторила я вслух. - Иностранец? Девушка пожала плечами: - Не знаю. Внешность экзотическая, но по-русски говорит не хуже нас с вами. И вообще… шикарный мужчина. Сами увидите. - Увижу? - удивилась я. - Ах да! На кассете? - И на кассете, и лично. Вы же хотите с ним поговорить? - Очень хочу! - твердо ответила я. - Вот и увидитесь. Адрес запомнили? Продавщица захлопнула журнал, отложила его в сторону. Взглянула на часы и сказала: - Ну все. Через две минуты у нас перерыв. Вы подождите на улице, мы с Юркой к вам подойдем. Я в сотый раз повторила: «Спасибо». Вышла из магазина, спотыкаясь, дошла до остановки, села на скамейку. Отчего-то ноги меня не держали. Посидев несколько минут, я опомнилась. Достала из сумки блокнот, ручку, записала адрес таинственного незнакомца с экзотическим именем. Интересно, кто он по крови: румын, венгр?… Я убрала блокнот и ручку в сумочку, огляделась по сторонам. Почему так долго нет Юрика? Может, ему не разрешили взять кассету? Тогда все пропало. Завтра запись сотрут, и никаких доказательств существования двойника у меня не останется. Все-таки интересно, что это за женщина? Она действительно похожа на меня или загримирована? Если загримирована, мое дело плохо. Просто так под чужого человека не гримируются. Меня хотят подставить. Кто?… Зачем?… Как?! Бред, бред… На скамейку упала тень мужчины, он вежливо поздоровался. Я подняла голову. Надо мной возвышался незнакомый человек с видеокассетой в руках. Из-за его плеча торчала голова Юрика, с другой стороны мне ободряюще улыбалась молоденькая продавщица. - Колобов Игорь Леонидович. Начальник охраны магазина, - представился мужчина. - Светлова Мария Сергеевна. - Очень приятно. - Мужчина взял меня под руку, отвел подальше от остановки и показал кассету: - Это вы хотели просмотреть запись? Зачем? Я вздохнула, собралась с силами и начала объяснять в десятый раз: - Понимаете, мне кажется, что у меня есть двойник. - И что из этого? - Мне не нравится, что этот двойник ходит вокруг меня, - ответила я мрачно. - В каком смысле? Я почесала переносицу. Говорить, не говорить? Эх, была не была! - Соседка сказала, что видела меня входящей в подъезд. - А это были не вы, - уточнил мужчина. - Так. Что-то еще? - Мне подбросили дорогие часы. Я достала из сумочки «Ролекс» и продемонстрировала начальнику охраны. - Куда подбросили? - тут же спросил он. Но я уже продумала версию и не задумываясь ответила, что нашла часы в своем почтовом ящике. Игорь Леонидович недоверчиво выпятил губы. Он был готов слушать мой рассказ дальше. - Я сразу приехала сюда. И узнала, что будто бы приходила в ваш магазин неделю назад. - А вы не приходили? Я вздохнула. Терпение, терпение… - Не приходила. О существовании вашего магазина я узнала час назад от знакомого ювелира. Я показала ему часы, спросила, как можно установить хозяина. Он посоветовал обратиться к вам и дал адрес. Ювелир может подтвердить, что я говорю правду. - Понятно, - подвел итог начальник охраны. - Значит, в наш магазин приходила женщина, как две капли воды похожая на вас. Причем приходила не одна, а с человеком, которого вы тоже не знаете. С хозяином этих часов. И вы хотите узнать, что это была за женщина? - Игорь Леонидович немного пожевал губами и неожиданно одобрил: - Разумно. Лучше подстраховаться заранее, пока ничего не случилось. Я вспомнила мертвеца, лежавшего на полу моей кухни, и невольно сжала кулаки. К сожалению, кое-что уже случилось, и теперь мне нужно подстраховаться для того, чтобы не попасть в тюрьму. Мы пошли в магазин бытовой электроники. Игорь Леонидович обратился к старшему продавцу, о чем-то потолковал. Тот кивнул и быстро удалился в служебное помещение. Через минуту вернулся вместе с менеджером. Снова состоялся короткий деловой разговор, в ходе которого продавец с менеджером бросали на меня любопытные взгляды. Я съежилась от столь пристального внимания. Продавщица коснулась моего плеча. - Не беспокойтесь, - сказала она. - Шеф у нас грамотный. Уговорит кого угодно. - Хорошо бы, - пробормотала я сквозь зубы. Кассета в руках начальника охраны действовала на меня как красная тряпка на быка. Наконец переговоры увенчались успехом. Игорь Леонидович обернулся к нам и сделал рукой приглашающий жест. Юрик взял нас с продавщицей под руки, и мы направились к мужчинам, стоявшим неподалеку. Игорь Леонидович сказал, что нам любезно разрешили воспользоваться кабинетом управляющего. - Спасибо вам, - затянула я привычную песню, адресуя ее новым действующим лицам. - Не за что, - отозвался менеджер. - Всегда готовы помочь коллегам. Прошу вас… Мы вошли в длинный коридор, по обе стороны которого располагалось множество закрытых кабинетов. Кабинет управляющего был небольшим и уютным. Я не могла оторвать взгляд от большого плоского телевизора «Шарп» и видеомагнитофона, стоявшего на специальной выдвижной полке. Менеджер вставил кассету в приемник, взял пульт. Экран замерцал матовым светом, и через секунду я увидела входную дверь магазина. Камера была нацелена так, чтобы лица посетителей оказывались прямо в центре объектива. В левом нижнем углу появился таймер. Неразборчиво замельтешили секунды. - Танечка, посмотри, - пригласил Игорь Леонидович продавщицу. - Не помнишь, во сколько они приходили? Танечка выдвинулась вперед из-за мужских спин. Наморщила лоб, пригляделась к часам на экране. - По-моему, гораздо позже, - сказала она неуверенно. - Кассета на начале стоит, на девяти утра. А они приходили после обеда. - Точно, после обеда, - вклинился в диалог Юрик, поддерживая коллегу. - Кажется, часа в четыре. Или около того. Менеджер нажал на кнопку ускоренной перемотки. Минуту мы стояли молча. Стоп! На экране снова возникло изображение входа, внизу высветились цифры: 15:48. Мы застыли у телевизора, впившись взглядом в экран. Не знаю, как у других, а у меня от напряжения взмокли ладони. Прошла минута, другая, третья, четвертая… Менеджер, видимо, хотел спросить, не перемотать ли немного вперед. Но Игорь Леонидович жестом остановил его. На экране в дверях магазина появились двое. Мужчина задержался, пропуская даму вперед. Я невольно сделала шаг к телевизору, чтобы лучше ее рассмотреть. Женщина вошла в магазин, огляделась по сторонам. Сняла черные очки, закрывавшие половину лица, тряхнула длинными пышными волосами. - Это вы? - спросил менеджер. Я отрицательно покачала головой. Сердце мое гулко билось. Женщина была очень похожа на меня. Если бы она стояла не двигаясь, то я и сама не отличила бы ее от себя. Но мимика, жестикуляция, походка - все это было таким чужеродным, что сомнений не оставалось: это мой двойник. - Походка другая, - заметила Танечка. Женщина скинула шаль независимым царственным жестом, снова тряхнула волосами. Я никогда так не делаю. Я вообще очень редко хожу с распущенной гривой. - Жесты другие, - сказал Юрик. - Вы по-другому шаль снимаете. Игорь Леонидович не отрываясь смотрел на экран. По лицу начальника охраны невозможно было догадаться, о чем он думает. Спутник женщины легким игривым жестом обнял ее за плечо. Сомнений нет: это не я. Ни один мужчина, кроме моего мужа, не имеет права меня обнимать. Даже в шутку. Я вообще не терплю чужие прикосновения. Вот на экране мужчина поднял голову, улыбнулся, что-то спросил… Я вскрикнула и тут же прикрыла рот двумя руками. Это был он! Мертвец, лежавший на полу моей кухни! Человек в черном вечернем костюме, которого мы с Катькой утопили в деревенском пруду! Он, мой кошмар! Вечный укор моей совести! - Что случилось? - спросил Игорь Леонидович. - Вы ее узнали? Я отняла руки от губ и через силу произнесла: - Нет. И не покривила душой. Я не узнала женщину, но узнала мужчину. Однако сообщать об этом не собиралась. Даже в обыкновенном джинсовом костюме незнакомец выглядел бы как с картинки из модного журнала. Сильный, подтянутый, гибкий, как леопард. Длинные черные волосы, спускавшиеся до плеч, нисколько не убавляли ему мужественности. Длинный крючковатый нос, прекрасные белые зубы… В этом человеке был своеобразный шарм хищника. - Вот видите? - сказала Танечка. - Он забирает часы. Незнакомец внимательно рассматривал сияющий корпус «Ролекса». Приложил его к руке, полюбовался, склонив голову к плечу. Что-то спросил у спутницы. Она пренебрежительно передернула плечами. Незнакомец рассмеялся. Почему я все время называю его незнакомцем? Теперь я знаю, как его зовут! Его имя Штефан Батори, и оно подходит этому странному хищному красавцу, словно родная кожа! - Вот… упаковываю, - продолжала говорить Танечка, но я ее не слушала. Что же это получается? Я каким-то образом связана с человеком, которого никогда в жизни не видела? Или видела? Почему у меня все время такое ощущение, словно его лицо мне знакомо? Не мертвое лицо, а живое! Словно мне уже приходилось видеть его, только где?… В толпе? В метро? На набережной? Я снова с трудом удержалась от крика. Вспомнила! Вспомнила! Этот человек разговаривал с Ванькой Тепляковым на набережной! Ну да! И случилось это примерно две недели назад. Я задышала часто-часто, стараясь не упустить неожиданно всплывшее воспоминание. Они с Ванькой стояли чуть в стороне от картин и курили. О чем говорили, я не знаю. Я тогда вообще решила, что этот человек - потенциальный покупатель, уж больно тепло Ванек ему улыбался. Они постояли минут пять, потом незнакомец медленно пошел вдоль каменного парапета, разглядывая прислоненные к нему картины. Осмотрел все, в том числе и мои. Но почему-то смотрел не на картины, а на меня. Можно сказать, что он меня разглядывал. Отчего-то мне показалось, что я ему неприятна. Незнакомец смотрел на меня и хмурился. Почему? Обычно я не произвожу на людей отталкивающего впечатления! Да, точно! Я уже отмечала про себя странную непривычную красоту его лица, но это было короткое, ничего не значащее ощущение. Незнакомец скрылся из глаз, и я про него тут же забыла. А зря. Хотя не могла же я тогда подумать, что увижу его снова, да еще мертвым на полу моей кухни! На экране незнакомец с моим двойником вышли из магазина и растворились среди прохожих. Менеджер остановил воспроизведение, вынул кассету из магнитофона. - Да, - кивнул Игорь Леонидович, отвечая на какие-то свои мысли. - Веселое кино. Это были не вы, - уверенно сказал он. - Не вы, - эхом отозвалась Танечка. - Я вспомнила: на той женщине было очень много грима. Глаза подведены, тени очень яркие, форма губ изменена. А вы почти совсем не краситесь. Мы еще раз поблагодарили гостеприимного хозяина кабинета, распрощались и вышли на улицу. Я спросила Игоря Леонидовича, можно ли мне забрать кассету. - Это служебная запись. Я не имею права отдавать ее в чужие руки. - Но вы же завтра все сотрете! - воскликнула я в отчаянии. - А вдруг нам еще пригодится? - Я не сотру, - пообещал Игорь Леонидович. - Я вам больше скажу: спрячу-ка я эту кассету в своем сейфе. Есть у меня смутное предчувствие, что увиденное нам еще понадобится. Я вижу, что вы были правы. Есть что-то странное во всей этой истории. Если бы я только могла рассказать ему, сколько в этой истории не только странного, но и страшного! Но я молча проглотила комок в горле. - Берегите себя, - напутствовал меня на прощание Игорь Леонидович. - Может, имеет смысл обратиться к частному детективу? - посоветовал Юрик. - Пускай разберется в этой чертовщине! - Да нет, - ответила я. - Думаю, что ничего страшного со мной не случится. Но, если честно, сама себе не поверила. Вернувшись домой, я просмотрела список входящих звонков. Звонила Катерина, звонил Пашка, а еще в памяти аппарата осталось несколько неопределившихся звонков. Странно. Мои немногочисленные знакомые не прячут номера своих телефонов. Я набрала номер подруги. Она ответила сразу. - Катюша, что с тобой? - встревожилась я, услышав ее хриплый голос. - Простудилась, - ответила подруга. - Господи! Сильно? Температура высокая? - Да нет. Тридцать семь и пять. Плохо, что грудь заложило. Ни вздохнуть, ни продохнуть. По-моему, это бронхит. - Врача вызвала? - Зачем? - удивилась Катерина. - Что я, маленькая? Сделаю компресс, подышу паром над картошкой. Не впервой! - Я еду к тебе. Что привезти? Продукты есть? Сейчас зайду в магазин, посмотрю, что купить. А ты пока вызови врача. Слышишь? - Зануда! - сказала Катерина и повесила трубку. Я пересчитала деньги и покачала головой. Тают денежки! Быстро тают! Пожалуй, месяц я не продержусь. Придется просить Пашку о помощи. Я поморщилась. Последнее время мысли о муже рождали в душе странное неприятное чувство. Нет. Не стану ни о чем его просить. Просто продам браслет, на который положил глаз Феликс Ованесович. Пускай сделает дочери хороший подарок. Кажется, он предлагал за него пятьсот баксов. Правда, это было давно, месяца три назад. Может быть, сейчас предложит больше. Раздумывая над своими невеселыми проблемами, я вышла на лестничную клетку и столкнулась с Ниной Ивановной. Мы поздоровались. - Как твои дела? - спросила соседка. - Я смотрю, ты в последнее время дома сидишь. Не заболела? - Да нет. Решила передохнуть. Нина Ивановна, помните, вы меня видели два раза в течение десяти минут? - Конечно, помню! - отозвалась соседка не раздумывая. - Я потом еще посидела, повспоминала… Точно тебя видела два раза! Вроде ты вошла в подъезд передо мной. Я у почтового ящика задержалась, газету вынула, гороскоп просмотрела. Вдруг смотрю - снова ты входишь! В той же шали, в тех же джинсах! Только знаешь, что странно? - Знаю, - ответила я. - Волосы. - Да. В первый раз волосы у тебя были распущены. Я еще подумала: жалко, что Мария так редко волосы распускает. Вон какие красивые. А когда ты второй раз в подъезде появилась, волосы были собраны. Странно все это, - продолжала соседка. - Я уж думала, думала… Если бы у нас в подъезде были молодые женщины, похожие на тебя, то и вопросов бы не было; ну обозналась я, старая, что с меня взять! Но ты сама подумай, кто тут на тебя похож? Динка со второго этажа? Она так растолстела, что вас и ночью не перепутаешь! Регина низенькая, Алла, наоборот, каланча… Остальные все старые! - Может, эта женщина приходит к кому-то в гости? - предположила я. - Может быть, - не стала спорить Нина Ивановна. - Чего не знаю, того не знаю. Я немного поколебалась. Соседки у нас словоохотливые, обожают вечерком на скамейке у дома перемыть косточки жильцам. - Если вдруг что-то узнаете… Случайно, конечно! - поторопилась уточнить я. - Так вот, если узнаете, к кому она приходила… расскажите мне, пожалуйста. Хорошо? - Конечно, детка! - пообещала Нина Ивановна. - Сегодня же всех баб расспрошу! - Ну, специально не стоит. Так, если к слову придется… - Я не договорила и изобразила на лице просительную улыбку. Разрешив таким образом часть своих забот, я поехала к Кате. По дороге зашла в супермаркет и загрузила сумку доверху, потратив почти все оставшиеся деньги. Все. Завтра же отнесу браслет ювелиру. Еще лекарства понадобятся. Странно, что заболела она, а не я. Катерина здоровая и выносливая, как полковая лошадь. Я в сравнении с ней полная доходяга. Погода начала портиться: небо затянули дождевые облака, усилился ветер. Я плотно закуталась в шаль и лишний раз порадовалась тому, что Катькин дом недалеко от метро. Я вошла в знакомый подъезд, поднялась на третий этаж. Аккуратно поставила сумку с продуктами на половичок, потрясла затекшей рукой и позвонила в дверь. Ждать пришлось долго. Наконец послышались шаркающие шаги. Отчего-то Катерина носит тапочки на три размера больше собственного, и задники вечно шлепают по полу. Нужно купить подруге нормальную домашнюю обувку. Дверь отворилась, я открыла рот, чтобы спросить, почему так долго не открывала, но, увидев страшно изменившееся Катькино лицо, молча подхватила сумку и вошла в квартиру. - Катюша! На кого ты похожа?! Катька поморщилась и взмолилась не доводить до ее сведения то, что она и сама отлично знает. - Врача вызвала? Катерина не ответила и побрела в спальню. Я сбросила туфли и двинулась следом. Катька немедленно снова забралась под одеяло. Натянула его до самого подбородка, устало закрыла глаза. Глубокие темные впадины под ними обозначились еще сильнее. Я настойчиво повторила свой вопрос, вызывала ли она врача. Катька шевельнулась. Открыла глаза, смерила меня с головы до ног недовольным взглядом. - Вот пристала! Не вызвала! Сама справлюсь! Ты лучше… дай чего-нибудь поесть. Следующие полчаса прошли в хозяйственных хлопотах. Есть у подруги было нечего: холодильник не только сиял чистотой и пустотой, но еще и был выключен. Бедная девочка! Сколько же она голодает? Я разобрала сумку, разогрела молоко, бухнула в него большую ложку меду. Нарезала ломтиками обезжиренную ветчину, положила на тарелку сыр и овощи. Поставила все на поднос, отнесла его в спальню. Катерина оживилась, приподнялась на кровати, сунула под спину две подушки. Она была очень бледной, но красивые голубые глаза блестели по-прежнему ярко. - Класс! - сказала подруга. - Давай сюда, хлеб забыла. - Сейчас принесу. Ты пока перекуси, а я обед приготовлю. Что ты хочешь? Я купила курицу, свежую семгу, кусок парной телятины. Что приготовить? - Все равно, - ответила Катька, жадно запихивая за щеку кусок ветчины. - Мне без разницы, сама решай… У, как вкусно! Я немного постояла, наблюдая, с каким аппетитом подруга ест, и спросила, давно ли она так постится. - Хлеб принеси, - велела Катерина, проигнорировав мой вопрос. Из нас двоих лидером всегда была только Катька. Я, как послушный теленок, топала за ней, куда она прикажет. Не подумайте, что жалуюсь! Я действительно считаю, что Катерина лучше меня разбирается в жизни, поэтому доверяю ей принятие любых решений. Точно так же я относилась до последнего времени к своему мужу… Впрочем, не хочу об этом. Подумаю о неприятном завтра. Сначала нужно сделать то, зачем я сюда явилась: включила холодильник, набила его принесенными продуктами, поставила вариться курицу; засолила кусок семги, обернула его фольгой, положила на подоконник. Через несколько часов можно будет есть. Катерина обожает малосольную рыбку. Телятину я, немного поколебавшись, решила положить в морозильник. Из курицы отлично получится и первое и второе, подруге хватит на несколько дней. А потом разберемся, что делать с мясом. Закончив дела на кухне, я зашла в спальню, посмотрела, что делает Катька. Она крепко спала, рядом с кроватью на полу стоял поднос: закуску съела почти всю, молоко с медом выпила до последней капли. Вот и славно. Пускай поспит, а я пока наведу порядок в квартире. Я плотно прикрыла за собой дверь. Плохо, что комнаты смежные. Придется убирать без пылесоса, чтобы не разбудить больную. Я разглядывала творческий беспорядок, царивший кругом. Все же Катерина - поразительная девушка. У меня дома она не терпит даже малейшего намека на пыль: сразу поднимает крик и тычет меня носом в беспорядок, как нашкодившего котенка. Или хватается за тряпку и начинает производить влажную уборку. А до собственного быта руки, конечно, не доходят. Я засучила рукава и взялась за дело. Через час комната сияла сказочной чистотой. Я хорошенько проветрила помещение, подумала, что нужно будет сделать то же самое в спальне, когда Катерина проснется. Перетащу ее сюда, на диван, заодно приберусь в спальне. Я вернулась на кухню, сварила картошку, размяла ее в пюре. Вот и второе готово. Вареная курочка с картофельным пюре. По-моему, вполне аппетитно. Овощи и зелень можно есть, так сказать, в натуральном виде, а можно готовить салаты. Что касается первого блюда, то я решила не мудрить. Оставила бульон таким, какой он получился: густым и наваристым. Я прикупила несколько пакетиков с разными супами, можно каждый день готовить себе что угодно. Пускай Катерина сама решает, чего ей больше хочется. Я навела порядок на кухне, вернулась в комнату. Чем бы заняться? За окном начали сгущаться ранние осенние сумерки, и я включила большой оранжевый торшер, стоявший возле кресла. Комнату залил приглушенный теплый свет, стало уютнее. Телевизор, что ли, посмотреть? Нет, не хочется. Да и зачем шум поднимать. Может, книжку почитать? Я прошлась вдоль книжных полок. Поразительно, до чего мало у подруги книг! Катерина умный, хорошо образованный человек, но отчего-то мало читает. Книги, стоявшие на полках, в основном достались ей по наследству от бабушки с дедом. Дикая смесь: несколько томов классиков марксизма, произведения советских авторов в жанре соцреализма, роскошное издание американской фантастики в двух томах и современные любовные романы. Жуткий коктейль. Просто несовместимый с жизнью. Нет, это все не для меня. Фантастику я не понимаю, любовные романы слегка презираю за откровенное вранье, произведения классиков марксизма не осилю по причине слабого здоровья. Тут мой взгляд наткнулся на фотографию, сделанную много лет назад. Мы с Катькой, тогда еще ученицы седьмого класса, на первомайской демонстрации. На нас смешные клетчатые куртки, которые мама привезла из Германии, в волосах торчат огромные белые бантики. Я взяла фотографию и села в кресло. Господи, как давно это было! У меня невольно защипало глаза. Поразительно, как мало меняются люди с годами! На снимке шестнадцатилетней давности у меня обычное испуганное выражение лица, а Катька смотрит в объектив дерзко и уверенно. Одну руку подруга покровительственно положила мне на плечо, я напряглась и съежилась, ощущая себя в центре внимания. Я не сдержала слезы. Вот дурочка сентиментальная! Тишину квартиры прорезал приглушенный звонок моего мобильника. Я ринулась в коридор, к сумке. Достала мобильник, посмотрела на определитель номера. Муж объелся груш, названивает. Я нажала кнопку сети, приложила телефон к уху, сказала приглушенным тоном: - Паша, привет. - Ты где? - ринулся в атаку супруг. - Я целый день звоню домой! А там никто не отвечает! - Паш, я у Кати. - А почему шепотом разговариваешь? - Катерина спит. - Почему она спит в такое время? - Потому что болеет, простужена сильно. Паш, позвони Антону Савельевичу. Пускай приедет, осмотрит Катьку. Пашка надменно фыркнул: - Еще чего! Профессор медицины, крупнейший диагност поедет осматривать здоровую молодую девку, которая просто простудилась! Я почувствовала, как в груди закипает гнев. - Во-первых, Катя тебе не девка! Во-вторых… Пашка досадливо крякнул. - Ладно, ладно, извини, не злись, Машуня. Я считаю, что сначала Катерину должен осмотреть участковый врач. Если врач скажет, что положение серьезное, я позвоню Антону Савельевичу. Хорошо? Я только вздохнула в ответ. - Ну вот и умница, - с облегчением завершил обсуждение муж и перешел на семейные темы: - У тебя деньги есть? Я прикусила нижнюю губу. Говорить, не говорить? Просить, не просить? И я решила соврать, совсем немного. - Все в порядке, деньги есть. - Надо же! - удивился Пашка. - Не раздала! А я был уверен, что у тебя уже ни рубля, ни цента. - Ты ошибся, - сказала я холодно. Наступило короткое молчание. Потом муж неуверенно позвал: - Маш! Ты чего такая странная? Неласковая какая-то… - Связь плохая, - ответила я. Пашка еще немного помолчал. Потом спросил: - Ты скоро домой пойдешь? - Не знаю. В зависимости от того, как Катерина будет себя чувствовать. - Симулянтка твоя Катерина! - проворчал Пашка. Я невольно стиснула кулак и, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, отчитала мужа, чтобы он не смел так говорить о моей лучшей и единственной подруге! - Она мне не нравится! - не сдавался мой муж. - На здоровье! Я тоже не в восторге от некоторых твоих друзей, но не позволяю себе их обсуждать! - Маш, ты с ума сошла, - начал Пашка, но я не дослушала и отключила аппарат… По коридору зашаркали шаги. Катерина вышла из-за поворота, остановилась, сунула руки в карманы старенького халата. Оглядела меня с головы до ног и спросила: - Чего орешь? - Я не ору, - ответила я. - Я с мужем разговаривала. Катька прошлепала к угловому диванчику, плюхнулась на него, широко зевнула. - И давно ты так с мужем разговариваешь? - Нормально разговариваю. Катька насмешливо фыркнула и ехидно заметила: - Любовь прошла, завяли помидоры? Я нахмурилась. Обсуждать свои отношения с Пашкой мне совершенно не хотелось. И я перевела разговор на более актуальную тему: - Зачем ты встала? - В туалет захотела. Нельзя? - Катерина оглядела сияющую чистотой кухню, похвалила: - Плюнуть некуда. Молодец! - Кать, я тут бульон сварила. Видишь, сколько пакетных супчиков? Тут тебе и харчо, и грибной, и лапша, и гороховый с копченостями… Выбирай что хочешь, заливай бульоном - и вперед! Катька молча кивнула. Я внимательно посмотрела на нее. Сон не пошел подруге на пользу. Выглядела она так же плохо, как и двумя часами раньше. Мне ее вид очень не нравился. - Катюша… - Если ты еще раз скажешь про врача, я тебя придушу, - перебила Катерина. - Заткнись! Я заткнулась. Катька подцепила из вазочки маковую сушку, с хрустом разгрызла ее пополам. - Как дела у Пашки? - спросила она, не глядя на меня. - Почему вы ругаетесь? - Это не мы ругаемся, это он ругается, - ответила я с досадой. - Он, видишь ли, звонит целый день на городской номер, а дома никого нет. Катерина положила половинку сушки на стол, помолчала и спросила: - А почему он звонит домой? Ты же в это время всегда сидишь на своей набережной и торгуешь искусством! Я открыла рот и тут же его закрыла. Крыть было нечем. Действительно, почему муж названивает домой днем? Разве не знает, что обычно я возвращаюсь не раньше семи часов вечера? Что за дела? - Ты ему что-нибудь рассказала? - спросила Катерина. Я замахала руками, мол, конечно, нет! Подруга пожала плечами и обронила вполголоса: - Тогда тем более странно. Она встала, пошла в ванную, закрыла за собой дверь. Через минуту оттуда донесся шум льющейся под напором воды. Я в смятении взяла оставшуюся половину сушки. «Что же это происходит? - подумала я, разгрызая сушку. - Откуда Пашке знать, что последние несколько дней круто изменили мой привычный образ жизни?» Я стиснула голову руками, но от этого ситуация яснее не стала. Катерина вышла из ванной, вытирая полотенцем мокрое лицо, и попросила поставить чайник. - Может, хочешь поесть? - засуетилась я, вскакивая. - Есть пюре, вареная курочка, могу сделать салат из свежих овощей… - Нет, спасибо, - отказалась подруга. - Просто чай, и все. Через десять минут мы с ней сидели за столом и попивали чаек с конфетами. - Новости есть? - спросила Катя, откусывая конфету. - О, смотри, внутри орех!… Новости? Я подумала, что не стоит грузить Катерину всеми неприятными известиями. В частности, не стоит рассказывать о часах незнакомца и о том, что я узнала в магазине. Поведаю обо всем потом, когда она поправится. Но я не удержалась, и одна новость все-таки сорвалась с кончика языка: - Представляешь, я вспомнила, где его видела! Катерина поставила чашку на стол, посмотрела на меня покрасневшими воспаленными глазами, в которых стоял немой вопрос: «Кого?» - Да потерпевшего! На кухне я его сразу не узнала, мертвый человек выглядит совсем иначе… Катька широко раскрыла глаза. - Ты хочешь сказать, что видела его раньше? Еще… живого? Ну, мать!… Нет слов! И где же ты его видела? - Недели две назад он разговаривал с Тепляковым на набережной, - поделилась я. - Да, точно, в конце августа - начале сентября. - А что он там делал? - удивилась Катерина. - Картинки покупал? - Я тогда тоже подумала, что он тепляковский клиент. Но сейчас понимаю, что он там был не ради картин. Он приходил посмотреть на меня. Не понимаешь? Я тоже. Тем не менее это так. Он ничего не купил. Прошелся вдоль нашей выставки, делая вид, будто рассматривает картины. А сам все время на меня косился! Катерина наконец обрела дар речи: - Ты хочешь сказать, что он на тебя запал? Выследил, где ты живешь, а потом пришел к тебе домой и там умер? От любви? Я раздраженно стукнула кулаками по коленям. - Ничего он на меня не запал! Я даже думаю, что он меня терпеть не мог… - Подожди-подожди! - Катерина затрясла лохматой головой. - Говори медленнее, я блондинка! Ты говоришь - «терпеть не мог»? Но для этого человека нужно как минимум знать! Вы что, были знакомы? Я старательно подбирала слова, пытаясь объяснить свои не столько предположения, сколько ощущения. Да и те на уровне интуиции. - Ну… не совсем. То есть я его точно не знала. А вот он меня… Он так смотрел, словно что-то обо мне знал! И за это ужасно меня невзлюбил! - Я посмотрела на ошарашенную Катьку и виновато спросила: - Муть, да? - Не знаю, - ответила подруга. - Ты не гони лошадей, я сейчас плохо соображаю. Немного подумаю, потом скажу, муть или не муть. - Подумай, - попросила я. - Не нравится мне вся эта история. Жуткая какая-то! Мы молча допили чай. Потом Катька посмотрела на часы и велела мне собираться домой. Я опешила: - Ты что? Я у тебя останусь! Вдруг понадобится помощь… - Если мне что-то понадобится, я в состоянии сделать все сама! - отбрила меня Катька. - Нечего тебе тут ночью делать. Потом вы с Пашкой поссоритесь, а я переживать буду. Я попыталась успокоить подругу, что мы с мужем не поссоримся, но Катерина осталась неумолимой. - Мария, угомонись! Я знаю, что не нравлюсь твоему Паше. Честно говоря, мне на это наплевать, я не с ним дружу, а с тобой. Но быть предметом ваших ссор тоже не хочу. Так что давай, подружка, собирайся, пока не очень поздно. Я встала, чувствуя себя подопытным кроликом. Интересно, почему всю жизнь мной кто-то распоряжается? Катька вышла меня проводить, прислонилась к стене, скрестила руки. Я сухо попрощалась, сказав: если что понадобится, пусть звонит. Катька отлепилась от стенки и чмокнула меня в щеку. - Не обижайся. Так надо. Я кивнула и открыла дверь, но на пороге все-таки настойчиво повторила, чтобы она вызвала врача. Катерина молча захлопнула за мной дверь. Я постояла на площадке, прислушиваясь к ее удаляющимся шагам. |
||
|