"Всесожжение" - читать интересную книгу автора (Гамильтон Лорел К.)

8

В качестве десерта выступала малиново-шоколадная запеканка. Тройная угроза любой диете. По правде говоря, я любила обычные запеканки. Фрукты и ягоды, не считая клубники, и шоколад просто извращали чистый и воздушный творожный вкус. Но Жан-Клоду нравился такой вариант, и десерт у нас шел вместо вина, которое я упорно отказывалась заказывать к ужину. Я не переносила одного вкуса алкоголя. Так что Жан-Клод имел полное право на десерт. Кроме того, в этом ресторане не подавали обычных запеканок. Наверное, слишком безыскусно для них.

Я съела всю запеканку, собрала с тарелки шоколад, но оставила его. Я была сыта. Жан-Клод поставил руку на скатерть, оперся щекой на нее и закрыл глаза, чуть не теряя сознание от желания смаковать последние намеки вкуса. Он моргнул, словно выходя из транса. Все еще опираясь на руку, он сказал:

– У тебя еще осталось немножко взбитых сливок, ma petite.

– Я сыта, – сказала я.

– Это настоящие взбитые сливки. Они тают на языке и скользят по небу.

Я покачала головой.

– Я всё! Если съем еще что-нибудь, мне точно станет плохо.

Он тяжко и долго вздохнул, и сел прямо.

– Бывают ночи, когда ты приводишь меня в отчаянье, ma petit.

Я улыбнулась.

– Забавно, иногда я думаю про тебя так же.

Он наклонил голову в полу-поклоне.

– Touchе, ma petite, touchе!

Он посмотрел мне за плечо и вдруг замер. Улыбка не сошла с его лица. Она была безупречной. Его лицо превратилось в пустую непроницаемую маску. И даже не оборачиваясь, я знала, что позади был кто-то, кто смог его испугать.

Я уронила салфетку, и поднимая ее левой рукой, правой вытащила файрстар. Когда я снова села прямо, пистолет был у меня в руке, на коленях. Правда, стрелять в ресторане было плохой идеей. Хотя, знаете, это была не первая плохая идея, которая пришла мне в голову.

Я обернулась и увидела, как между столиками и хрусталем к нам идет пара. Женщина казалась высокой, до тех пор, пока вы не видели ее каблуков. Шпильки, дюйма четыре. Я чуть не сломала ногу, пытаясь ходить на таких. Платье было белым, с квадратным вырезом декольте, облегающее, и более дорогое, чем весь мой наряд, даже если считать пистолет. Она была такой яркой блондинкой, что цвет волос сливался с платьем, на плечах было простое манто из белой норки. Волосы были забраны вверх и мерцали серебристыми и хрустальными огоньками бриллиантов, обрамлявших ее волосы, как корона. Она была белой, как мел, и несмотря на мастерский макияж, я знала, что сегодня вечером она еще ни от кого не питалась.

Мужчина был человеком, но бьющая из него энергия заставляла в этом усомниться. Его загар был того чудесного темно-коричневого цвета, который может приобрести только оливковая кожа. Волосы у него были роскошно вьющиеся и каштановые, коротко подстриженные по бокам и сзади, но падающие волнами на глаза. Глаза были чисто карие и спокойно, даже радостно, смотрели на Жан-Клода, но радость эта была темной. Он был в белом костюме и шелковом галстуке.

Они остановились рядом с нашим столиком, как я и думала. Все внимание красивого лица мужчины было направлено на Жан-Клода. С тем же успехом меня там могло и не быть. У него были очень резкие черты – от высоких скул до почти сломанного носа. Еще бы дюйм к каждой линии, и его лицо было бы некрасивым. Вместо этого, оно было ярким, притягивающим внимание, красивым – в полном смысле мужской красотой.

Жан-Клод встал, не протягивая руки, с лицом прекрасным и пустым.

– Иветт, давно не виделись.

Она изумительно улыбнулась.

– Очень давно, Жан-Клод. Помнишь Бальтазара?

Она тронула мужчину за руку, и он тут же обнял ее за талию, легко поцеловал ее в бледную щеку. И, наконец, первый раз посмотрел на меня. Никогда не встречала такого взгляда у мужчин. Если бы он был женщиной, я бы сказала, что она ревнует.

Английский вампирши был идеален. Ее акцент – чисто французским.

– Конечно, я его помню, – сказал Жан-Клод, – время, проведенное с Бальтазаром, всегда было запоминающимся.

Мужчина снова повернулся к Жан-Клоду.

– Но недостаточно запоминающимся, чтобы удержать тебя с нами, – он тоже говорил как француз, но в акценте чувствовалась примесь еще какого-то языка. Словно смешали синий с красным и получили пурпур.

– Я мастер на своей территории. Это то, о чем мечтают все, не так ли?

– Некоторые мечтают о кресле в совете, – сказала Иветт. Ее голос все еще был мягким, но теперь в нем появились новые нотки – будто плывешь в темной воде, где водятся акулы.

– Я не стремлюсь забраться столь высоко, – сказал Жан-Клод.

– В самом деле? – спросила Иветт.

– Именно так, – ответил Жан-Клод.

Она улыбнулась, но ее глаза остались отстраненными и пустыми.

– Посмотрим.

– Тут нечего смотреть, Иветт. Я доволен тем, что имею.

– Если так, то тебе нечего нас бояться.

– Нам в любом случае нечего бояться, – сказала я. Говоря это, я улыбнулась.

Оба посмотрели на меня так, будто я была собакой и выполнила интересный трюк. Мне они определенно начинали не нравиться.

– Иветт и Бальтазар – послы совета, ma petite.

– Ну и молодцы, – сказала я безразлично.

– Не похоже, чтобы мы произвели на нее впечатление, – сказала Иветт.

Она повернулась ко мне полностью. У нее были серо-зеленые глаза с тоненькими черточками янтаря, пляшущими вокруг зрачков. Я чувствовала, что она пытается затянуть меня этими глазами, но у нее не получается. От ее энергии у меня побежали мурашки по всей коже, но она не могла поймать меня своими глазами. Она была очень сильной, но не была мастером. Я смогла почувствовать ее возраст, как головную боль. Тысяча лет, как минимум. Последний вампир такого возраста, который мне встретился, сбил меня с толку. Но Николаос была Мастером Города, а Иветт никогда им не стать. Если вамп не достиг статуса мастера за тысячу лет, то ему или ей это уже никогда не удастся. Сила вампиров и их возможности увеличивались со временем, но для всех существовал предел. Иветт его уже достигла. Я уставилась ей в глаза, позволяя ее силе щекотать мне кожу, но меня это не волновало.

Она нахмурилась.

– Впечатляет.

– Спасибо, – скромно сказала я.

Бальтазар обошел вокруг нее и встал передо мной на одно колено. Он положил одну руку на спинку моего стула и приблизился. Если Иветт – не мастер, то он не ее слуга. Только вампир в ранге мастера мог иметь человека-слугу. Что означало, что он принадлежит кому-то другому. Кому-то, с кем я еще не встречалась. Почему же меня не покидало ощущение, что с этим кем-то я скоро встречусь?

– Мой мастер – член совета, – сказал Бальтазар, – и ты понятия не имеешь, какой властью обладает он.

– Спроси сначала, не все ли мне равно.

Злость осветила его лицо, глаза потемнели, он еще сильнее вцепился в мой стул. Он положил руку мне на ногу, чуть выше колена, и начал сжимать ее. Я играла с монстрами достаточно долго, чтобы знать, как чувствуется противоестественная сила. Его пальцы впивались в меня, и я знала, что он может продолжать сжимать их, пока не разорвутся мышцы и не обнажится кость.

Я схватилась за шелковый галстук, притянула его еще ближе, и ткнула дулом файрстара ему в грудь. Я заметила, как в паре дюймов от моего лица по его лицу пробежало удивление.

– Спорим, я могу проделать дыру у тебя в груди быстрее, чем ты сломаешь мне ногу?

– Ты не посмеешь!

– Это еще почему? – спросила я.

В его глазах всплеснулся страх.

– Я человек-слуга члена совета.

– Не впечатляет, – сказала я, – попробуй постучать в следующую дверь.

Он нахмурился.

– Я не понимаю.

– Предоставь ей более весомую причину, почему не стоит тебя убивать, – сказал Жан-Клод.

– Если ты выстрелишь в меня здесь при свидетелях, то попадешь за решетку.

Я вздохнула.

– Это ближе.

Я рванула его на себя так, что наши лица почти соприкоснулись.

– Медленно убери руку с моего колена, и я не нажму на курок. Будешь и дальше делать мне больно, и я попробую свои шансы с полицией.

Он уставился на меня.

– Ты бы сделала это, действительно сделала.

– Я не блефую, Бальтазар. Запомни это на будущее, и возможно, мне не придется тебя убивать.

Его рука ослабла, затем медленно убралась. Я позволила ему отстраниться, его галстук скользнул у меня меж пальцев, как отпущенная леска спиннинга. Я откинулась на спинку стула. Пистолет так и не показался из-под скатерти. Мы были самим благоразумием.

Снова подошел официант.

– Все в порядке?

– Нет проблем, – сказала я.

– Пожалуйста, принесите счет, – сказал Жан-Колд.

– Сию минуту, – сказал официант. Он явно нервничал, глядя, как Бальтазар встает на ноги. Бальтазар разгладил складки на брюках. Они явно не были предназначены для того, чтобы становиться в них на колени.

– Ты выиграл первый раунд, Жан-Клод. Будь осторожен, как бы это не оказалась пиррова победа, – сказала Иветт.

И они с Бальтазаром удалились, так и не заказав столик. Думаю, есть они не хотели.

– Что происходит? – спросила я.

Жан-Клод сел на место.

– Ивет прислуживает совету. А Бальтазар – слуга одного из самых могущественных членов совета.

– Зачем они здесь?

– Думаю, это из-за Мистера Оливера.

Мистер Оливер был самым старым вампиром из всех, кого я встречала. И самым старым из тех, о которых я вообще слышала. Ему было около миллиона. Кроме шуток, миллион лет – или около того. Для тех, кто разбирается в предыстории, уточняю: да, это означает, что он не был Homo sapiens. Homo erectus, он мог ходить в течение дня, хотя я никогда не видела, чтобы он пересекал прямые солнечные лучи. Он был единственным вампиром, которому удалось заставить меня некоторое время считать его человеком, что еще более забавно, учитывая, что человеком он вообще никогда не был. Он собирался взять верх над Жан-Клодом, подчинить себе его вампиров, и заставить их истреблять людей. Оливер считал, что это заставит власти снова поставить вампиров вне закона. Он думал, что вампиры с гражданскими правами слишком быстро распространяются, и скоро подчинят себе человеческую расу. В чем-то я была с ним согласна.

Его план мог бы реализоваться, если бы я его не убила. Как у меня это получилось – это длинная история, но я сама в результате впала в кому. Неделю без сознания, так близко к смерти, что врачи не могли сказать, каким чудом я выжила. Конечно, им было не ясно и то, как я впала в кому, однако никто не собирался рассказывать им про метки вампиров и Homo erectus.

Я посмотрела на Жан-Клода.

– Тот сумасшедший сукин сын, который пытался тебя убрать в прошлый Хэллоуин?

– Oui.

– При чем тут он?

– Он был членом совета.

Я почти рассмеялась.

– Ни за что не поверю. Он был стар, старше греха, но он был не такой сильный.

– Я говорил тебе, что он согласился ограничить свою силу, ma petite. Не знаю, кем или чем он был до этого, но он был членом совета, которого звали Earthmover– Повелитель Земли.

– Прости?

– Он мог вызывать дрожь земли одним усилием воли.

– Ни за что! – опять сказала я.

– За что, ma petite. Он согласился не заставлять землю поглотить город, потому что это списали бы на землетрясение. А он хотел, чтобы в кровопролитии обвинили вампиров. Ты помнишь его цель. Землетрясение ему бы не помогло. А кровавая бойня – вполне. Никто, даже ты, не поверил бы, что обычный вампир может вызвать землетрясение.

– Чертовски верно, не поверила бы, – я посмотрела на его сосредоточенное лицо, – ты серьезно?

– Абсолютно серьезно, ma petite.

Это было слишком, чтобы все сразу переварить. Мучаешься сомнениями? – забей и будь жутко безразличным.

– Значит, мы убили члена совета, и что?

Он покачал головой.

– В тебе нет страха, ma petite. Ты понимаешь, в какой опасности мы все находимся?

– Нет, и что ты имеешь в виду, говоря “мы все”? Кто еще кроме нас в опасности?

– Все наши люди, – сказал он.

– Кто все? – спросила я.

– Все мои вампиры, все, кого совет сочтет нашими.

– Ларри? – спросила я.

Он вздохнул.

– Возможно.

– Мне ему позвонить? Предупредить? Какова опасность?

– Я не уверен. Никто еще не побеждал члена совета и не был после этого поставлен на место.

– Это же я убила его, а не ты.

– Ты мой слуга. Совет видит все твои действия в свете реализации моих намерений.

Я уставилась на него.

– Ты имеешь в виду, что если я убью – это будет твоим убийством?

Он кивнул.

– Я не была твоим слугой, когда я убила Оливера.

– Я бы оставил этот факт нераскрытым.

– Почему?

– Они могут не убить меня, ma petite, но охотник на вампиров, который убил члена совета, должен быть казнен. Здесь не будет ни вариантов, ни сомнений.

– Даже если я теперь твой человек-слуга?

– Это может спасти тебя. Один из самых строгих наших законов – не уничтожать слуг других вампиров.

– То есть они не могут меня убить, пока я твой слуга…

– Но они могут навредить тебе, ma petite. Они могут сделать так, что ты сама пожелаешь смерти.

– Ты имеешь в виду пытки?

– Не в традиционном смысле. Но они мастера в том, чтобы найти твой самый потаенный страх и использовать его против тебя. Они используют твои желания против тебя, и превратят все то, что тебя составляет, в то, что пожелают они.

– Я встречала вампиров, которые могли чувствовать желания сердца, и использовать их…

– Все, что ты видела раньше, ma petite, это просто детский сон. А совет – это реальность. Они тот кошмар, от которого мы происходим. То, чего боимся даже мы.

– Иветт и Бальтазар не показались мне страшными.

Он посмотрел на меня. На его лице не было никого выражения. Это была маска, гладкая, приятная, непроницаемая.

– Если они не испугали тебя, ma petite, так это только потому, что ты не знаешь их. Иветт служит совету, потому что они достаточно сильны, чтобы поставлять ей постоянное число жертв.

– Жертв? Ты же не говоришь о человеческих жертвах, правда?

– Это могут быть люди. Но Иветт считают извращенной даже среди вампиров.

Я не была уверена, что мне хочется знать, но…

– Извращенной в каком смысле?

Он вздохнул и посмотрел на свои руки. Они неподвижно лежали на скатерти. Было похоже, как будто он отгораживается от меня. Я почти могла видеть, как стены встают на свои места. Он собирал себя в Жан-Клода – Мастера Города. Осознание этой перемены стало для меня почти ударом. Все проходило настолько гладко, и я никогда не думала, что со мной, на наших свиданиях, он был другим. Не знаю, был ли он больше самим собой, или тем, кем по его мнению мне хотелось его видеть, но он был более расслаблен, менее насторожен. Наблюдать, как он становится собой “для всех”, сидя перед ним, было почти удручающе.

– Иветт любит мертвецов.

Я нахмурилась.

– Но она же сама вампир. Это очевидно.

Он посмотрел на меня совсем не добрым взглядом.

– Я бы не сидел здесь с тобой и не спорил, ma petite. Ты делишь со мной постель. Если бы я был зомби, ты бы не прикоснулась ко мне.

– Это так.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он только что сказал.

– Ты хочешь сказать, что Иветт любит заниматься сексом с зомби, настоящими гниющими трупами?

– Кроме прочего, да.

Я не смогла удержаться от гримасы отвращения.

– Боже мой, это же…, – у меня не было слов.

Наконец, я нашла слово:

– Она же некрофил…

– Она воспользуется мертвым телом, если больше ничего нет под рукой, но что ей действительно доставляет удовольствие – это гниющий труп, который подняли как зомби. Твои таланты, ma petite, показались бы ей очень привлекательными. Ты могла бы поднимать ей нескончаемый поток партнеров.

– Я не стала бы поднимать мертвых для ее развлечения.

– По своей воле, может, и нет, – сказал он.

– Нет, ни при каких обстоятельствах.

– Совет может найти такие обстоятельства, которые заставят тебя сделать почти все, что угодно.

Я смотрела на его лицо и жалела, что не могла его читать. Но я поняла. Он уже скрывался от них.

– Насколько мы глубоко в этом?

– Достаточно глубоко, чтобы похоронить нас всех, если так решит совет.

– Наверное, мне не надо было доставать пистолет, – сказала я.

– Пожалуй, нет, – сказал он.

Принесли счет. Мы расплатились. Встали. По дороге к выходу, я зашла в туалет, чтобы опять вынуть файрстар. Жан-Клод взял ключи от моей машины, так что мне не нужно было нести ничего, кроме пистолета. Нужно было пройти лишь несколько шагов от туалета до двери. Черный пистолет на черном платье. Либо никто не заметил, либо не захотел вмешиваться. Кто бы сомневался?