"Дело сумасбродной красотки" - читать интересную книгу автора (Гарднер Эрл Стенли)

Глава 3

Над конторой Перри Мейсона нависла атмосфера напряженного ожидания, пока незадолго до пяти часов Мейсон не подытожил:

— Ну что ж, Делла, наша клиентка решила, что адвокат ей не нужен, и, черт меня подери, никак не могу понять почему…

— А вам не кажется, что они там допрашивают ее и просто не дают добраться до телефона и позвонить нам?

— Не знаю, — признался Мейсон. — Я могу подыскать кучу объяснений, но ни в одном из них нет логики. Тем не менее я не намерен особо тревожиться по этому поводу. Так что давай-ка закроем нашу лавочку, отправимся домой и на сегодня покончим с этим. Мы ведь должны закрывать нашу контору в половине пятого, а… Постой-ка, Делла, так ведь уже почти пять.

Давай настроимся на пятичасовую передачу новостей, посмотрим, не будет ли там каких упоминаний… Стоит выяснить, есть ли смысл мне защищать клиентку, которую обвиняют в том, что она палила в аэропорту в воздух холостыми патронами…

— Единственное оправдание в суде на этот счет — невиновность по причине умопомешательства, — сказала Делла.

Мейсон ухмыльнулся, а Делла Стрит достала портативный радиоприемник, настроила его на нужную станцию и ровно в пять часов повернула регулятор, увеличивая громкость. После сообщений о международном положении и биржевом курсе доллара они услышали следующее:

— Сегодня местный аэропорт был приведен в состояние, близкое к панике, когда привлекательная молодая женщина, размахивая револьвером, прокричала: «Это ограбление!», а потом сделала три выстрела и отступила в женский туалет. Пока полиция организовывала штурм этой «цитадели», женщина, о которой идет речь, внезапно вышла оттуда. После того как ее опознали очевидцы и взяла под стражу полиция, виновница перестрелки вначале настаивала на своей непричастности, а затем в конце концов с улыбкой признала, что совершила всю эту акцию, желая пошутить. Полиция, настроенная откровенно скептически, вскоре установила два факта, которые значительно подкрепили заявление молодой дамы. Первый — револьвер был заряжен только холостыми патронами и те три патрона, которыми сделаны выстрелы, оказались холостыми. Другой факт таков — изучение водительских прав дамы говорит о том, что это не кто иная, как Минерва Минден, которая недавно одной газетой именовалась как сумасбродная наследница Монтроуза.

Мисс Минден время от времени наносит визиты в управление полиции — то за умышленное битье посуды в ресторане, чтобы привлечь внимание официантов, то за неосторожное вождение автомобиля и сопротивление офицеру полиции, то за управление машиной в состоянии опьянения. В дополнение к этому она несколько раз получала взыскания за превышение скорости. Молодая наследница, кажется, рассматривает все совершенное как невинную шалость, однако городской судья Карл Болдуин придерживается противоположной точки зрения. Когда ответчица предстала перед ним для установления суммы залога в связи с обвинением в нарушении спокойствия и использовании огнестрельного оружия в общественном месте, судья Болдуин немедленно установил сумму залога в две тысячи долларов за каждый пункт обвинения. Так или иначе, наказанная мисс Минден заявила, что она признает себя виновной во всем, внесла оплату залога и покинула помещение суда. Завтра в половине десятого утра она снова должна предстать там для слушания своего заявления об условном освобождении и для вынесения приговора…

Затем диктор перешел к обсуждению погоды, атмосферного давления и температуры воды в океане.

— Ну что ж, — сказала Делла Стрит, выключив радио, — не кажется ли вам, что наша мисс Эмблер — двойник Минервы Минден, этой сумасбродной наследницы?

— Несомненно, — отозвался Мейсон, сузив глаза, — преступление было обдумано заранее, и водительские права и отпечаток большого пальца на них с абсолютной безусловностью принадлежат мисс Эмблер. Вот почему шрам от операции аппендицита может представлять теперь особую важность…

— Но каким же образом? — спросила Делла Стрит. — Чему он может служить объяснением?

— Я не думаю об этом, Делла, — сказал Мейсон, — но почему-то мне хочется побиться об заклад, что…

Адвокат внезапно замолчал, потому что со стороны коридора в дверь личного кабинета Мейсона постучали чьи-то робкие пальцы. Мейсон взглянул на часы.

— Четверть шестого. Не открывай эту дверь, Делла.

Выйди через дверь со стороны приемной и скажи, что на сегодня наша контора закрыта, а я уже не принимаю.

Пусть позвонит завтра в девять часов утра и попросит тебя назначить время приема.

Делла Стрит кивнула и проскользнула из кабинета Мейсона в приемную. Но уже спустя мгновение она вернулась.

— Угадайте, кто это? — прошептала она.

— Кто же?

— Дорри Эмблер.

— Она тебя видела?

Делла покачала головой.

— Я едва приоткрыла дверь из приемной в коридор, когда в маленькую щелочку заметила ее. Я подумала, что вы захотите поговорить с ней и в нерабочее время.

Мейсон усмехнулся, подошел к двери и открыл ее как раз в тот момент, когда молодая женщина с удрученным видом повернулась, собираясь уходить.

— Мисс Эмблер, — окликнул он ее.

Она вздрогнула и резко повернулась.

— Контора уже закрыта, и я собирался уходить домой, — сказал Мейсон, — но, если дело важное, могу кратко поговорить с вами…

— Это дело огромной важности, — серьезно и торжественно заверила она.

— Заходите, — пригласил Мейсон, открывая дверь пошире. Делла Стрит улыбнулась и кивнула. — Садитесь, — предложил Мейсон, а когда она послушно села, добавил: — Выходит, на самом деле вы — Минерва Минден, иногда именуемая сумасбродной наследницей Монтроуза?

Встретив его взгляд твердым и открытым взором, она воскликнула:

— Нет!

Мейсон покачал головой наподобие родителя, укоряющего ребенка-лгунишку, который упорствует в неслыханной лжи:

— Боюсь, ваше отрицание вряд ли будет иметь какой-то особый вес, но это — ваша проблема. Вы хотели видеть меня по делу определенной важности, и было бы вполне честно напомнить вам, что вы оплачиваете мое время, кстати говоря, шкала моих адвокатских гонораров колеблется в зависимости от состоятельности клиентов… А теперь продолжайте и не считайтесь со временем. Расскажите мне любую сказку, какую захотите, только помните, что это будет вам стоить денег, и немалых…

— Вы не понимаете, — сказала она.

— Боюсь, что понимаю, — нахмурился Мейсон. — А теперь я хочу сказать вам кое-что еще. Когда вы были здесь, в конторе, я знал, что у вас в сумочке револьвер, и нанял детектива, чтобы он следил за вами. За вами следили вплоть до аэропорта, мой детектив стоял в нескольких футах от вас, когда вы устроили эту демонстрацию. Ну а теперь, мисс Минден, мне хотелось бы узнать, в чем же смысл вашей игры, что вы, собственно, имеете в виду и как вы намерены пристроить меня к этой картине. На будущее хочу заметить, что мне не нравятся клиенты, которые мне лгут, и мне кажется, после того, как я услышу вашу историю, мне не захочется дальше считать вас своей клиенткой…

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Вы следили за мной? (Мейсон кивнул.) И вы знали, что в моей сумочке был револьвер? — Адвокат снова кивнул, и она воскликнула: — Слава Богу!

Мейсон удивленно поднял брови.

— Послушайте, — голос ее звенел, — я не Минерва Минден. Я Дорри Эмблер, и то, что я проделала сегодня днем в аэропорту, было подстроено, чтобы вывести Минерву Минден на публичный скандал, но ее ловкость оказалась мне не по зубам. Она меня перехитрила.

Глаза Мейсона отразили пробуждающийся интерес.

— Ну-ну, слушаем.

— Все это началось четыре дня назад, когда я откликнулась на объявление, приглашающее молодую девушку, подготовленную или неподготовленную, на какую-то специальную работу. В объявлении уточнялось, что претенденткам должно быть от двадцати двух до двадцати шести лет, рост — ровно метр шестьдесят, а вес — не менее пятидесяти килограммов и не более пятидесяти двух. Жалованье предлагалось в размере тысячи долларов в месяц.

Делла Стрит метнула на Перри Мейсона быстрый взгляд.

— Я читала объявление, — сказала она. — Оно было действительно только в течение одного дня.

— Продолжайте, — сказал Мейсон Дорри Эмблер.

— Кто-то прислал по почте копию объявления, и я обратилась по указанному адресу. Это же сделало и множество других девушек, но… тут-то с нами и стали темнить.

— Ну-ну, давайте дальше, — сказал Мейсон, серые глаза которого теперь излучали жгучий интерес.

— Ну, прежде всего нас попросили пройти в гостиничный номер, чтобы обратиться с прошением. За письменным столом в номере сидела деловитая молодая женщина, а на двери номера была приклеена табличка: «Заведующий персоналом». Внутри оказалось две комнаты.

На двери одной из них бирка «Красная комната», а на другой — «Черная комната». Женщина за письменным столом вручала каждой из претенденток билетик. Девушки с красными билетами направлялись в «Красную комнату», а с черными — соответственно…

— И что же дальше? — спросил Мейсон.

— Что касается «Красной комнаты», то наверняка не знаю, но я говорила с одной девушкой, получившей туда билетик. Она вошла в комнату и села. По ее словам, там уже сидело чуть ли не два десятка претенденток. Они прождали так примерно с четверть часа, а потом какая-то женщина вошла к ним и сказала, что им больше нет необходимости ждать, поскольку вакансия уже занята.

— Ну, хорошо, — сказал Мейсон, — вам вручили билет в «Черную комнату». И что же произошло там?

— По всей видимости, из каждых пятнадцати или даже двадцати кандидаток лишь одной доставался черный билетик. Я попала в их число. Ну, я вошла туда и села, и, пока я была там, в комнату вошла так же, как я, всего лишь одна-единственная девушка. После того как я просидела минут десять, открылась дверь и какой-то мужчина сказал: «Пожалуйста, зайдите сюда». Я вошла еще в одну комнату номера… Господи, да такой гостиничный номер, должно быть, стоит небольшого состояния…

— А кто был мужчина? — перебил ее Мейсон.

— Он сказал мне, что вице-президент, ответственный за персонал, но по тому, как вел себя, думаю, он адвокат.

— А что же заставляет вас так думать?

— Манера, с которой он задавал мне вопросы.

— Какого рода были эти вопросы?

— Ну, он усадил меня и долго расспрашивал о моем прошлом, о моих родителях, о том, где я работала, и так далее. Потом он попросил меня встать и пройтись. Он разглядывал меня, словно ястреб!

— Приставать не пытался? — живо спросил Мейсон.

— Не думаю, что он имел в виду именно это, — потупилась Эмблер, — но, конечно, осмотрел меня с ног до головы.

— А потом?

— Сначала спросил, как у меня с памятью и могу ли я быстро отвечать на вопросы. А потом говорит:

«Что вы делали вечером шестого сентября?» Ну, поскольку это было не слишком давно, то я подумала минуту и вспомнила, что проводила вечер в своей квартире. У меня не было никаких свиданий, хотя это была суббота. Он спросил, кто был со мной, а я говорю — никого. Потом он поинтересовался, были ли у меня какие-либо посетители в течение того вечера или какие-нибудь телефонные звонки, ну и много еще личных вопросов такого рода, а потом спросил номер моего телефона и сказал, что мою кандидатуру на эту высокооплачиваемую работу рассмотрят самым серьезным образом.

— А он сказал вам, что за работа?

— Он сказал, что будут довольно специфические обязанности и что мне придется пройти довольно интенсивную подготовку, чтобы удержать за собой это место.

Но в течение периода подготовки, добавил он, мне будут платить. Он еще сказал, что оплата будет на уровне тысячи долларов в месяц, должность весьма конфиденциальная и что меня время от времени будут фотографировать в разных моделях одежды.

— А он сказал в каких моделях? — спросил Мейсон.

— Нет, не сказал. Конечно, у меня сразу же возникли подозрения, и я отрезала, что не стоит, мол, понапрасну тратить время друг на друга и уж не намекает ли он, чтобы я согласилась позировать обнаженной? Он совершенно определенно сказал, нет, мол, все абсолютно законно и честно, но мне придется время от времени фотографироваться в разных моделях одежды, и люди, на которых я буду работать, не хотят, чтобы для фотографий я специально позировала. Им нужны снимки молодых женщин на улицах, поэтому мне не следует волноваться, если прямо на улице кто-то направит на меня камеру и сфотографирует. Это, повторил он, будет делаться довольно часто, так что мне следует избавиться от всякой скованности и застенчивости и чувствовать себя абсолютно раскрепощенной.

— И что же было потом?

— Ну, потом я вернулась домой, часа через два позвонил телефон, и этот самый мужчина сказал мне, что меня отобрали для той странной должности.

— Вы в тот момент были безработной? — спросил Мейсон.

— Да, так уж случилось. Я вела себя довольно глупо, думая, что смогу достаточно зарабатывать на жизнь, продавая энциклопедии, разнося их по домам.

— И вы не смогли? — спросил Мейсон.

— Думаю, смогла бы, — ответила она, — если бы не было стольких ограничительных рамок. Но у меня попросту не хватило выносливости…

— Что вы хотите этим сказать?

— Ну, вот вы звоните в дверь, — сказала она. — Кто-то изнутри подходит к двери, смотрит в глазок, но вас приглашают войти только в одном случае из пяти, и если вы в самом деле хороши собой. А если нет, то перед вами и дверь не раскроют.

— Ну а если приглашают, то что происходит?

— Тогда вы входите в квартиру, демонстрируете свой товар, отвечаете на вопросы и договариваетесь о дополнительном визите.

— Дополнительном визите? — переспросил Мейсон.

— Да, вы ведь приходите в дневное время, а женщинам не нравится взваливать на себя какие-то финансовые решения, не посоветовавшись с мужем. Поэтому, если вы в самом деле хорошо подали свой товар, вас приглашают наведаться вечером, когда муж будет дома…

— А вам что же, это не нравилось? — спросил Мейсон.

— Мне нравилось, но было слишком уж выматывающе, до ужаса. Для того чтобы удержаться на службе такого рода, надо выработать что-то вроде непроницаемого панциря. И вы превращаетесь в такого же законченного профессионала, как… ну, как профессиональный политик.

— И поэтому вы бросили ту работу? — В голосе Мейсона звучало сочувствие.

— Ну, я не вполне ее бросила, но приняла для себя решение, что буду работать только по утрам. Вторая половина дня в любом случае не столь продуктивна, потому что вы слишком уж часто сталкиваетесь с женщинами, которые планируют отправиться на какую-нибудь встречу в клубе или заняты своей работой по дому и хотят успеть сделать что-то еще до вечера. В общем, они либо не собираются уделять вам время даже для краткого разговора, либо ужасно нетерпеливы, когда вам все-таки удается с ними заговорить.

— Понимаю, — сказал Мейсон. — Продолжайте.

— Хорошо, — сказала она. — Ну, я вернулась в свою квартиру. В тот день я работала. Я не то чтобы вдруг стала переполнена энергией, но воспринимала жизнь удивительно легко. Тут-то и зазвонил телефон с оповещением, что меня отобрали для работы и попросили вернуться в ту гостиницу.

— И что потом?

— Потом я пошла в гостиницу, и все изменилось.

Там не было больше женщин за письменным столом, но зато знакомый мужчина сидел в гостиной шикарного номера. Он предложил мне сесть и рассказал кое-что о моих обязанностях в этой должности. Он вручил мне костюм-шотландку, знаете, тот, в котором я была сегодня утром, блузку, чулки и даже нижнее белье. Он сказал, что это будет мое первое задание, и предложил надеть всю эту одежду и носить ее, пока я к ней не привыкну. Он хотел, чтобы я так перестроилась и словно бы приспособилась к роскошной жизни, чтобы одежда выглядела как моя повседневная, будничная, при этом я не должна быть ни капельки застенчивой. Он предложил мне войти в спальню и примерить все.

— И вы примерили? — спросил Мейсон.

— Да, но после некоторого колебания, — сказала она. — И, поверьте, я хорошо видела, что обе двери в спальню были плотно закрыты. Но у меня было гадкое ощущение, что я ввязалась во что-то, немного непосильное для меня.

— Ну хорошо, продолжайте, — подгонял ее Мейсон. — Что произошло? Он к вам приставал?

— Да нет же. Оказалось, что я оценила эту сделку неверно на все сто процентов. Мужчина проявил себя совершенным джентльменом. Я надела все это на себя и вышла из спальни. Он внимательно осмотрел меня, одобрительно кивнул, а потом вручил мне шляпку и сказал, что я должна ее носить. Он сказал, что в течение нескольких первых дней мои обязанности будут очень легкими, что могу на следующее утро спать допоздна, а проснуться и позавтракать надо к половине одиннадцатого. Затем я должна отправиться на перекресток улиц Голливуд и Вайн и перейти там улицу пятьдесят раз. А покончив эту странную, на мой взгляд, прогулку, освобожусь и могу уходить домой…

— От какого места надо было переходить улицу? — спросил Мейсон.

— Он сказал, что не имеет никакого значения. Просто надо было ходить взад-вперед через улицу, внимательно следить за светофором и не обращать никакого внимания на кого бы то ни было, кто, возможно, появился бы там с фотоаппаратом.

— И что же, был кто-нибудь такой? — спросил Мейсон.

— Да, какой-то мужчина с камерой. Он фотографировал главным образом меня, но иногда снимал и кого-нибудь еще.

— А вы так и ходили взад-вперед? — спросил Мейсон.

— Да, именно так.

— Эта одежда подошла вам?

— Да, причем так, как будто она была сшита на меня. Я как раз в ней и была сегодня утром, я вам уже сказала.

— Так, — подвигал бровью Мейсон, — ну, это важный пункт. А одежда была новой или ношеной?

— Она была новой. Насколько я могу судить, она еще не побывала в чистке. Но, с другой стороны, было ясно, что одежда эта сшита на заказ. Там даже на швах кое-где остались небольшие стежки ниток для наметки.

— А вы когда-нибудь видели хоть одно фото? — спросил Мейсон.

— Нет, я видела только мужчину с камерой.

— Ну, хорошо, продолжайте. Что же случилось?

— Мне сказали, что я должна обратиться за инструкциями по номеру, который следовало запомнить, не записывая. Ну, я позвонила, и мне ответили, что все, мол, в порядке. Я сделала все, что должна была в тот день, и могла до следующего утра быть свободна.

— И что же дальше? — спросил Мейсон.

— Ну, я самостоятельно проделала кое-какую сыскную работу, — скромно потупилась она.

— Какого же рода?

— Я позвонила по этому незаписанному номеру, изменила голос и попросила позвать Мака. Мужчина ответил, что я ошиблась, спросил, какой номер я набирала. Я назвала, конечно, правильный номер. А он ответил, что я ошиблась и что у меня неверный набор цифр. Я в ответ сказала, что вовсе не ошиблась и знаю этот номер, который дал мне Мак. Ну, и в итоге он стал напускать на себя некую таинственность и даже немного заволновался. Он сказал: «Послушайте, это детективное агентство „Биллингс и Комптон“. Никакой Мак на нас не работает». А я ему говорю: «Ах, детективное агентство, угу». И бросила трубку.

— Ну а что дальше?

— Дальше, — сказала она, — я отыскала в справочной книге адрес детективного агентства «Биллингс и Комптон» и решила побывать там и попросить их раскрыть карты. Я же не знала, во что ввязалась.

— И что же произошло? — спросил Мейсон.

— Я так и не вошла к ним, — сказала она.

— Я…

Ну, кое-что случилось, и я подумала, что ситуация проясняется.

— Что же это такое случилось?

— Я подъехала на своем автомобиле прямо к автостоянке у торцовой стены здания, поставила машину и как раз выбиралась из нее, когда увидела своего двойника.

— Вашего двойника?

— Моего двойника!

— Ну, теперь я начинаю понимать ситуацию, — сказал Мейсон. — А как выглядит двойник?

— Она выглядит в точности как я. Одета точно так же, и, знаете, это было больше чем просто внешнее сходство. Это было поистине поразительно. У нее мой рост, моя осанка, мое телосложение, и, конечно, раз уж мы были еще и одеты совершенно одинаково… Ну, мне пришлось остановиться и как бы затаиться. Мне казалось, что я смотрю на себя в зеркало.

— И что же она делала?

— Стояла в очереди, поджидая, пока придет ее машина.

— Ну а вы?

— А я продолжала свою сыскную работу. Остановила свой автомобиль и осталась сидеть в нем, а когда тамошний служащий вручил мне талончик на парковку, просто продолжала сидеть в машине, пока не увидела, что подогнали ее автомобиль. Я запомнила его номерной знак: UBL—873.

— Стало быть, вы посмотрели на регистрационную запись? — спросил Мейсон.

— Да, верно.

— И в записи значилась Минерва Минден?

— Да.

— И дальше? — спросил Мейсон.

— Ну, дальше я вышла на работу на следующий день, и мне сказали, что надо идти в другое место. На сей раз это был перекресток улиц Сансет и Ла-Бреа, и я снова должна была переходить через улицу пятьдесят раз.

— И вы так и сделали?

— Да.

— А фотограф был там?

— Часть времени там был, а в остальное время он разъезжал мимо меня на автомобиле. У него в машине кинокамера, он остановился, припарковал автомобиль и снимал меня.

— И что потом?

— Потом я снова позвонила по этому загадочному телефону, и мне ответили, что моя работа на этот день окончена и я могу отдохнуть, выпить коктейль, пообедать, новых вызовов больше не последует.

— И что же вы сделали?

— Я пришла к заключению, что меня тщательно готовят для чего-то и что я вот-вот окажусь, как вы выразились, «чайником».

— Возможно, Минерве Минден нужно алиби для чего-либо, — сказал Мейсон.

— Я тоже подумала об этом. Мы с ней не близнецы, но между нами, безусловно, поразительное сходство. Только подождите с выводами, пока не услышите, что произошло на следующий день.

— Хорошо, что же произошло?

— Ну, на следующий день мне велели идти на перекресток Голливудского бульвара и Западной улицы, перейти там улицу, пройтись один квартал по Голливудскому бульвару, подождать десять минут, пройтись обратно, перейти Западную улицу, потом перейти Голливудский бульвар и подняться вверх по противоположной стороне улицы, снова подождать десять минут, а потом вернуться вниз по улице и снова пройтись по тому же самому пути.

Я должна была делать это с десятиминутным интервалом в течение двух часов.

— И вы все прошли? — спросил Мейсон.

— Я прошла лишь часть маршрута.

— Какую именно?

— Примерно на третий раз… да, думаю, это был третий раз, когда я совершала путешествие вверх по Голливудскому бульвару, я проходила мимо какого-то магазина, и вдруг какая-то маленькая девочка закричала: «Мамочка, вот же она!»

— И что же случилось дальше?

— Неизвестная женщина подбежала к дверям магазина, взглянула на меня, а потом вдруг вихрем выскочила из магазина и бросилась следом за мной.

— А что сделали вы?

— Я шла вверх по Голливудскому бульвару так, как мне было велено, — этот фотограф стоял там на углу и снимал меня, — а сама думала о женщине, побежавшей за мной. А потом вдруг почему-то испугалась, прыгнула в свою машину, которую припарковала рядом в переулке, и уехала так быстро, как только смогла.

— И когда это, вы говорите, было?

— Это было вчера.

— И что потом?

— А потом я сочла необходимым приглядеться повнимательнее к Минерве Минден, и чем больше думала над этим делом, тем больше убеждалась, что меня готовят как двойника для выполнения какой-то зловещей цели. И поэтому я решила, что должна просто размотать весь этот узел.

— С помощью пальбы в аэропорту?

— Ну, я решила, что мне следует сделать что-то настолько из ряда вон выходящее и эффектное, чтобы все дело непременно вышло наружу.

— Ну и что же вы сделали?

— Я позвонила по тому номеру, чтобы получить инструкции. И мне сказали, что сегодня вообще не надо ничего делать. Я узнала, что мисс Минден собирается лететь в Нью-Йорк. Я проверила, забронировано ли за ней место, все подготовила и отправилась в аэропорт.

Она была одета в ту же самую одежду, что и я… До этого я раздобыла револьвер, зарядила его холостыми патронами, добилась, чтобы вы осмотрели мой шрам от удаления аппендицита, чтобы не возникло никаких сомнений, кто есть кто… Ох, все это страшно запутано, мистер Мейсон, но это, поверьте, был наилучший способ, который я могла придумать, который…

— Не волнуйтесь так, — отечески сказал Мейсон. — Расскажите мне, что же дальше.

— Ну, я добралась до аэропорта, дождалась, пока появится Минерва Минден и зайдет в женский туалет, а потом я вскочила, выхватила револьвер, закричала: «Это не ограбление» и выстрелила в воздух. А потом я бросилась в тот женский туалет. Там внутри несколько душевых кабинок, где посетительница, опустив монету, могла принять душ, получить полотенца, ну и все прочее. В этих кабинках гарантировано полное уединение. И вот я вбежала в туалет, швырнула револьвер вдоль по скользкому полу, бросила в щель монету и вошла в душевую. Я была совершенно уверена, что Минерва попадет в ловушку, и она, разумеется, попалась.

— Вы хотите сказать, что она вышла из туалета и была опознана?

— Да, она вышла из туалета и была сразу же опознана.

Вокруг нее стала собираться толпа, а полицейские начали допрашивать ее, это сразу же дало ей вполне ясное представление о происшедшем.

— А вы, вероятно, в тот момент полагали, она заявит, мол, вообще ничего такого не делала, мол, это был кто-то другой, и офицеры поищут в туалете и обнаружат вас?

— Ну, я не была уверена, что зайдет настолько далеко.

Я полагала, что у меня, так или иначе, будет возможность выйти из туалета прежде, чем туда зайдут офицеры и примутся искать, но, видите ли, я была абсолютно не готова к тому, что Минерва Минден сообразит, в чем дело, и с дьявольским хладнокровием заявит, что именно она палила в воздух…

Мейсон посмотрел внимательно на свою клиентку.

— Она и была той, что палила в воздух, не так ли, Дорри? А на вас лежала определенная часть тщательно отрепетированной операции, так?

— Честное слово, мистер Мейсон, именно я и была той, что стреляла. А Минерва приняла вину на себя, и я скажу вам, как вы могли бы все доказать в случае, если вам придется что-то в этом деле доказывать… Я опасалась, что если крикну: «Это ограбление», то, даже хоть в револьвере и были холостые патроны, меня могли обвинить в какой-то разновидности уголовного преступления, в том, что, размахивая оружием, пыталась раздобыть деньги, или еще в чем-нибудь. Поэтому я решила проделать все наверняка и завопила изо всех сил: «Это не ограбление».

Теперь-то я знаю, что большинству очевидцев послышалось то, что, по их мнению, им и надлежало услышать, и, как они утверждают, личность, размахивающая револьвером, крикнула: «Это ограбление». Но если вам когда-нибудь доведется подвергнуть их перекрестному допросу и если вы спросите, а не крикнула ли на самом деле возмутительница спокойствия, что это не ограбление, то могу биться с вами об заклад, они тут же согласятся: да, мол, мы именно так все и слышали…

Но вы же понимаете, как все бывает. Никому не хочется вылезать вперед и первым говорить, что глупая гангстерша кричала: «Это не ограбление». Звучало бы довольно глупо и… ну, словом, так вот все и случилось.

Никто не захочет быть первым, но однажды кто-нибудь расскажет истинную правду, и тогда другие мигом согласятся с ним.

— Так что вы все-таки имели в виду? — спросил Мейсон. — И что хотите от меня сейчас?

— Я хочу, чтобы вы защитили мои интересы, — ответила она. — Мне хотелось бы выяснить, что же такое происходило шестого сентября, ведь от этого дня и пошел отсчет всей заварухи…

— То есть вы чувствуете, что вас готовили как олуха царя небесного, подмену, «чайника» и так далее?

— Я совершенно убеждена в том, что меня готовили как двойника, — сказала она, — и меня вот-вот привлекут к ответственности и обвинят в чем-то таком, чего я не совершала. И если ваши сыщики следовали за мной в аэропорт, то вы должны знать: стреляла именно я, а уже потом дама, которая вышла из туалета, эта Минерва Минден быстренько пораскинула мозгами и решила, что ей лучше взять всю вину на себя, нежели дать разразиться публичному скандалу с двойниками…

— Вы не позволите мне снова взглянуть на ваши водительские права? — спросил Мейсон.

— Разумеется.

Она открыла сумочку, достала оттуда водительские права и передала их Мейсону. Тот внимательно разглядел документ и попросил:

— Дайте-ка мне ваш большой палец. Я хочу провести сличение отпечатков.

— Господи, так и вы меня подозреваете?

— Я юрист, — сказал Мейсон. — И не привык, чтобы что-либо от меня ускользало.

В ответ она немедленно протянула ему свой палец.

— Зная вашу нелюбовь к снятию отпечатков, — сказал Мейсон, — я просто исследую сейчас неповторимые линии, которые нанесла матушка природа на этот симпатичный пальчик…

Он взял с довольно пыльного письменного стола лупу и внимательно изучил ее большой палец, сличая отпечаток на водительских правах.

— Удостоверились? — спросила она.

Мейсон кивнул.

— А теперь я покажу вам шрам.

— В этом нет необходимости, — быстро сказал Мейсон. — Я убедился.

— Очень хорошо, — сказала она. — Ну, мистер Мейсон, не попытаетесь ли вы выяснить, для чего же такого меня готовят? Иными словами, в какое мошенничество меня впутали?

Мейсон кивнул в знак согласия.

— А теперь послушайте, — с некоторым замешательством произнесла она, — ведь на это, видимо, потребуются немалые расходы. Денег у меня не слишком много, однако…

— Давайте мы пока отложим этот вопрос, — сказал Мейсон, хмурясь. — Я в общих чертах продумаю дело, а потом свяжусь с вами.

— Я так… так испугана, — произнесла она.

— Не думаю, что вам следует бояться, — сказал Мейсон.

— Но я же выступаю против кого-то, располагающего неограниченными средствами, против кого-то безжалостного и невероятно изобретательного, мистер Мейсон. Я боюсь, что даже с вашей помощью… ну, в общем, я боюсь, что они смогут вменить мне какую-то чужую вину…

— Позвоните по этому таинственному номеру прямо сейчас, — предложил Мейсон, — и спросите того, кто снимет трубку, каковы ваши обязанности на завтра. — Перехватив взгляд Деллы Стрит, он добавил: — Вы можете позвонить по этому аппарату, а я хочу тоже послушать разговор и посмотреть, что ваш собеседник скажет.

Мгновение мисс Эмблер колебалась.

— У вас есть какие-то возражения? — спросил Мейсон.

— Я должна была позвонить им попозже.

— Ну, а мы попробуем сделать это сейчас, — твердо сказал Мейсон. — Давайте посмотрим, будет ли вообще ответ. Мисс Стрит установит телефонную связь так, что вы будете соединены с наружной линией. Итак, смело можете действовать и набирать номер.

Делла Стрит улыбнулась, подвинула к себе телефон, нажала на кнопку и, когда спустя мгновение на аппарате вспыхнул огонек, передала его Дорри Эмблер.

— Действуйте, — сказал Мейсон. — Набирайте номер.

Дорри присела за письменный стол Деллы Стрит и набрала нужный цифровой код. Как только она кончила набирать, Мейсон подключился к аппарату.

— Да, — сказал мужской голос, — слушаю вас.

— Кто это? — спросила Дорри Эмблер.

— А кому вы звоните?

Дорри Эмблер назвала номер.

— Все равно, что вы хотите?

— Это говорит мисс Эмблер, Дорри. Я хотела узнать, какие будут указания на завтра.

— Завтра, — ответил мужской голос, — вы можете просто отдыхать. Не делайте ничего. Расслабьтесь. Сходите в какой-нибудь дамский магазин. Словом, отдыхайте в свое удовольствие.

— То есть не делать ничего?

— Ничего.

— А мое жалованье?

— Продолжает оставаться совершенно прежним, — ответил мужчина и повесил трубку.

Дорри Эмблер взглянула на Мейсона, как бы ожидая получить указания, и медленно опустила трубку на рычаг.

— Отлично, — сказал Мейсон весело, взглянув на часы, — теперь нам следует запереть лавочку и разойтись до домам. Мисс Эмблер, я думаю, для вас самым лучшим было бы сделать то же самое.

— Ну, а если, предположим, что-нибудь такое случится… ну, должно же это все как-то развиваться. Где я смогу найти вас?

— Я предпочитаю не рекламировать широко номер моего домашнего телефона, — улыбнулся Мейсон, — но, если пожелаете связаться с Детективным агентством Дрейка, которое расположено на этом этаже, и оставить мне сообщение, они позаботятся, чтобы я получил его в течение часа, не более… А вам кажется, что вот-вот что-то должно произойти?

— Не знаю. У меня просто такое ощущение страха, гнетущего предчувствия чего-то такого, нависшего над моей головой… Минерва Минден, разумеется, знает, что произошло, а она способна, вероятно, на все. Вы же видите, она поняла, что я докопалась, кого именно должна дублировать…

— Мы попытаемся выяснить, в чем же тут дело, — сказал Мейсон. — Так что не беспокойтесь.

— Сейчас, когда ситуация у вас под контролем, я чувствую себя лучше, но, понимаете, у меня вполне определенное ощущение, что меня обманом втягивают в соучастие в некоем ужасном предприятии.

— Ну, мы не можем сделать ничего особенного, пока не узнаем обо всех этих фактах побольше, — терпеливо сказал Мейсон.

— И помните, мистер Мейсон, — я намерена заплатить вам. Я могу достать кое-какие деньги. Что-нибудь сумею собрать. Пятисот долларов будет достаточно?

— А когда вы сможете раздобыть пятьсот долларов? — прищурился Мейсон.

— Думаю, они у меня будут завтра к концу дня.

— Вы собираетесь одолжить их?

— Да.

— И у кого же?

— У одного друга.

— Это мужчина?

Какое-то мгновение она колебалась, а потом медленно кивнула.

— А ему известно что-нибудь обо всем этом? — спросил Мейсон.

— Нет. Он только знает, что у меня довольно своеобразная работа. Он расспрашивал меня об этом, но я отвечала что-то вроде… ну, словом, отвечала неопределенно. Думаю, любая молодая женщина, которая обучается уму-разуму в деловом мире, должна научиться держать рот плотно закрытым в отношении тех вещей, которые она наблюдает на службе.

— Что ж, весьма похвально, — сказал Мейсон. — Ну, отправляйтесь домой, а я попытаюсь разузнать что-нибудь еще и тогда свяжусь с вами.

— Я вам очень-очень благодарна, — жалобно сказала Дорри Эмблер, а потом, как бы поддавшись внезапному порыву, протянула адвокату руку. — Еще раз благодарю вас, мистер Мейсон. Вы сняли огромную тяжесть с моих плеч. Доброй ночи, мисс Стрит.

Она проскользнула в дверь, ведущую в коридор.

— Ну? — спросила Делла Стрит.

— А теперь мы выясним, что же произошло на углу Западной улицы и Голливудского бульвара шестого сентября, — сказал Мейсон. — Если не ошибаюсь, Минерва Минден была за рулем в нетрезвом состоянии и попала в дорожное происшествие. А теперь она хочет запутать свидетелей, чтобы они сделали неверное опознание личности. Позвони в полицейское управление, Делла, в дорожный отдел и выясни, что там у них значится насчет дорожных аварий за шестое число.

Делла Стрит занялась нужным звонком, сделала короткие пометки, поблагодарила того, кто ей отвечал, повесила трубку и повернулась к Перри Мейсону.

— Вечером шестого числа пешеход Хорас Эммет был сбит прямо на пешеходной дорожке на углу Голливудского бульвара и Западной улицы. Он получил перелом бедра. За рулем машины, сбившей его (это был «кадиллак» светлого цвета), сидела молодая женщина. Она остановилась, оценила ситуацию, вылезла из машины, потом вдруг передумала, прыгнула обратно и укатила прочь. По всей видимости, дама была пьяна.

— Отлично, Делла, — усмехнулся Мейсон. — Итак, закрываем контору, и я приглашаю тебя отобедать. А завтра мы узнаем насчет Минервы Минден. К завтрашнему вечеру у нас будет весьма симпатичная сумма долларов для нашей клиентки Дорри Эмблер и очень-очень изрядное инвалидное пособие для бедняги Хораса Эммета. Ну, а Пола мы попросим отправить своего человека, этого Джерри Нельсона; на завтрашнее слушание дела Минервы Минден узнать, что там присудит ей судья. Полу скажи, чтобы он собрал всю дополнительную информацию о происшествии с Хорасом Эмметом.