"Грани матрицы" - читать интересную книгу автора (Гаркушев Евгений)

Часть 3 ПОБОРНИК СВОБОДЫ

Крупные прозрачные капли шлепались с бетонного потолка в небольшую лужицу на бетонном полу и разлетались тысячами брызг. Только этот звук нарушал тишину. Рядом со мной сидела девушка и держала меня за руку. Рука была нежной, лицо девушки — печальным и красивым. Высокие скулы, слегка раскосые глаза, полные губы… Национальность ее определить было невозможно. Одно точно — среди гостей Леонида ее не было. Я бы запомнил. И в этом мрачном подвале она выглядела как вырванная с корнем роза. Такой девушке только на балах танцевать…

Одежда прекрасной незнакомки, впрочем, для балов не подходила. Камуфляжная куртка, брюки из того же материала, высокие армейские ботинки. Впрочем, очень маленькие — и где только нашли такой размер?

Скорее всего, девушка не была пленницей. Пленником был я…

— Все в порядке, Евгений! — тихо прошептала незнакомка. — Ты у друзей…

— У друзей, — кивнул я. Соображать было трудно.

— Как тебя звать?

— Лиза.

— Хорошее имя.

Девушка выпустила мою руку и потрогала лоб. Прохладное прикосновение было успокаивающим и приятным. От руки шел едва слышный аромат ландыша. Или какого-то еще более изысканного цветка. Тонкий, едва уловимый запах был прекрасен…..

— Не волнуйся, — ласково произнесла девушка.

— А что, есть повод?

— Нет, Конечно нет!

— Почему ты тогда думаешь, что я буду волноваться? — Я попытался улыбнуться. Девушка заулыбалась.

— Вот таким я тебя и представляла! — сказала она радостно. — Как здорово!

Я не понял, отчего она пришла в такой восторг. Приподнялся, опираясь на локоть, и посмотрел вокруг.

Вопросы задавать в таком месте и в таком положении глупо. Нужно —расскажут все сами. Нет — нечего и пытаться что-то выведать. Во всяком случае сразу.

— Ты в нашем секретном бункере, — объявила девушка, словно угадав мои мысли.

Отлично! Хорошо бы еще знать, кто вы такие. Впрочем, кем бы ни были, ситуация складывалась интересная.

Лиза поднесла к губам маленький брелок в форме капли, светло-зеленый, цвета молочного изумруда, и сказала:

— Антонина, Макс, он проснулся, идите к нам.

Прошло меньше минуты, и в бункере появились новые люди. Одеты они были в такой же камуфляж, как и Лиза. Парень — высокий, лет восемнадцати. Лицо — самое обычное. Выражение, пожалуй, доброжелательное. Вытравленные добела волосы. Девушка— постарше, некрасивая, с крупными чертами лица и мужеподобной фигурой, пепельные волосы уложены как-то странно. Этой я бы палец в рот не положил. Но внешность бывает обманчивой.

— Приветствую тебя, соратник! — церемонно сказал Макс, протягивая мне руку. На пальцах три серебряных перстня и еще какая-то пластмассовая штука.

Руку я крепко пожал, не вставая, слово «соратник» отметил про себя. Кто знает, соратники мы с вами, ребята, или нет?

— Здравствуйте, Евгений! — тоном классной дамы проговорила Антонина.

Я кивнул. После непродолжительных словесных реверансов приступили к делу.

— Обманывать и дурачить вас мы не собираемся — карты откроем сразу, — сказал Макс. — Вот только прибудет Брат…

По тону, каким Макс произнес это «брат», я сразу понял, что это вовсе не его брат, а «Брат» с большой буквы. Прозвище, должность?

— Брат все объяснит, — мягко улыбнулась Лиза. И сразу захотелось верить — действительно объяснит.

— Что-то не очень хорошее произошло? — поинтересовался я.

— Почти, — кивнул Макс.

— Или, напротив, хорошее, — улыбнулась Лиза.

— Болтайте меньше! — одернула их Антонина. Я улыбнулся некрасивой девушке.

— Не будьте так строги с друзьями!

Антонина сурово посмотрела на меня и ничего не сказала.

Тем временем я сообразил, что до сих пор полулежу как больной, хотя чувствую себя вполне сносно. Сел, оглядел себя. На мне были камуфляжные брюки и такая же рубашка. Ноги — босые.

— Все в порядке? — поинтересовался Макс.

— Ты насчет моего самочувствия? Да ничего…

— Вот и отлично! Силы вам понадобятся.

— Силы нужны всем, — вздохнул я. — Может быть, вы перестанете толпиться вокруг кровати? Я встану.

Ребята расступились, а я поднялся на ноги. Голова слегка кружилась, но в целом я, похоже, был здоров.

— Где тут у вас можно попить? И умыться? — спросил я.

— Пойдемте, я покажу, — предложил Макс.

Мы сидели за столом впятером. Макс, Лиза, Антонина, я и Брат. Брат оказался постарше остальных ребят, но тоже очень молодым, лет двадцати пяти. С улицы он пришел в черных джинсах и в черной водолазке, голову обтягивала черная бандана с мелким белым узором. Поздоровался, вышел на несколько минут и вернулся уже в камуфляже.

Говорить «Брат», обращаясь к этому русоволосому пареньку, было немного странно. Однако затруднений особых не вызвало. Он был довольно симпатичным. Назвать «братом» какого-нибудь урода у меня бы язык не повернулся, а этого — вполне. Улыбчивый, но себе на уме молодой человек.

— Ты скажи: тебе правду сразу выкладывать или по частям? — спросил Брат.

— Смотря какая правда… Если ее только сидя слушать можно — то по частям. Но за один раз.

— Ты — полностью реконструированная личность, — заявил Брат.

Сказал спокойно и бровью не повел. Только слегка побледнел. У остальных вытянулись лица.

— Как это понимать? — переспросил я, не слишком волнуясь.

— Тело — клонировано. Сознание взято из матрицы, перехваченной зондом-разведчиком в звездной системе за много световых лет отсюда. Суперпроект наших медиков и космонавтов.

— Стало быть, сейчас идет три тысячи какой-то год?

— Нет. Гораздо ближе, — ответил Брат. — Две тысячи пятьдесят девятый. Матрица сознания вряд ли сохранилась бы тысячу лет в открытом космосе…

— Может быть, — сказал я. Матрица… в космосе… Мне это ничего не говорило. — И что на дворе? Человечество воюет с внешним врагом? Загнано в подполье мыслящими машинами? Свирепствует ядерная зима? Или планета захвачена инопланетянами?

— В общем-то, нет, — ободряюще улыбнулась Лиза. — До таких ужасов не дошло.

— Но может дойти, — сурово заявил Брат. — Мы участвуем в сопротивлении. Противодействуем официальным властям и мафии. Методом открытой борьбы и тайного террора. Именно для этого мы выкрали матрицу с твоим сознанием. И восстановили твою личность в твоем теле.

Я промолчал. То, что говорил молодой человек, звучало как-то уж очень фантастично. Но почему бы и нет? Если они со мной шутят, то и я пошучу. Если нет — будем приспосабливаться к обстоятельствам.

— Стало быть, вы — террористы?

— Мы — борцы за свободу, — ответил Макс. — Но мы не отказываемся и от ставки на террор.

— Глупо, — пожал плечами я. — Звучит, конечно, красиво, да только террор не может привести ни к чему хорошему. Террор вызывает ответный террор, разве не так?

— Ты еще не успел осмотреться, а уже судишь нас, — заметила молчавшая прежде Антонина.

— Наверное, погорячился, — вздохнул я. — И чем же вы заняты? Пускаете под откос поезда? Угоняете самолеты?

Ребята испуганно вжались в спинки кресел.

— Нет, такими вещами мы, конечно, не занимаемся, — ответила Лиза.

— Это бесчеловечно, — сказал Макс. — Нельзя построить мир на крови. Мы опираемся только на угрозы. Преимущественно — экономического плана. Бьем буржуев по самому больному месту.

— Что же тогда вы делаете? Бросаетесь тухлыми яйцами в политиков? Или пачкаете витрины краской? Это не совсем террор-Брат задумчиво смотрел на меня. Думал. Потом протянул руку и как-то неуверенно дотронулся до рукава моей рубашки.

— Похоже, ты действительно тот, кто нам нужен, — объявил он. — Великие цели требуют великих свершений. А иногда — больших жертв. Надеюсь, ты нам поможешь. Занимайтесь с ним, ребята. Рассказывайте все, что он хочет узнать. Дайте свободный доступ к Интернету. А я поеду к Большому Брату. Нам надо обсудить операцию.

И тут я окончательно уверился в том, что Брат — не имя и не кличка, а должность. Или звание. Иерархическая ступенька в организации. А от меня Брат ждет, что я способен не раздумывая убить несколько тысяч человек. Они, похоже, разучились это делать. И считают, что если я спокойно говорю о катастрофах и чудовищных преступлениях, значит, одобряю их.

— Когда мы услышали о «Проекте восстановления», то купили прекрасное медицинское оборудование, — рассказывала мне Лиза, сидя перед экраном телевизора. — Достать прядь твоих волос и определить с их помощью формулу ДНК не составило труда. А потом нам удалось даже купить капельку крови в Национальном банке крови — она была нужна, чтобы еще раз проверить формулу. Там, как и везде, работают продажные чиновники. Дороже всего обошлись нам услуги хакеров по взлому компьютера министерства науки. Дело в том, что матрица сознания представляет собой огромный объем информации. Больше тысячи терабайт. Перекачивать его даже современными средствами долго. Но за двести тысяч рублей хакеры сделали это дважды. Независимо продублировали матрицу. Мы проверили ее три раза. Правда, лучше бы мы не заказывали вторую перекачку. Хакеры спалились, их засекли. И теперь правительству известно, что некто располагает матрицей. Скорее всего, они вычислили кто. И поняли зачем…

— Стой, стой, — прервал ее я. — У меня слишком много вопросов! Что это за матрица сознания? Как ее делают?

— Прочитай об этом в Интернете. Данные, насколько я знаю, не засекреченные.

— Своими словами ты не можешь объяснить?

— Ну, понимаешь, собственно говоря, матрицы не умеют делать, насколько я в этом осведомлена. Во всяком случае, со стопроцентной вероятностью успеха. Для ее образования нужно качественное водное зеркало больших размеров. Например, озеро. Или спокойное море. Отражаясь от водной поверхности особой формы и свойств, проекция нашего сознания начинает жить самостоятельно. Образуется так называемый «волновой ментальный пакет». Этим феноменом объясняется появление призраков — вторично отраженных матриц сознания. А первично отраженные матрицы, ушедшие в глубокий космос, несутся к звездам. Они становятся все слабее, но теоретически их можно поймать даже за несколько десятков световых лет от Солнечной системы. Что и было сделано в твоем случае.

— Случайно гуляли по космосу и случайно наткнулись на мою матрицу?

— Нет, конечно. Ученые-экспериментаторы прочли в твоей книге описание дня рождения твоего друга. Эпизод, когда ты выходил к озеру. И с точностью до нескольких минут узнали дату и время. Это немаловажно — и для измерения пройденного светом расстояния, и для определения вектора поиска. Ведь Земля движется, вращается… Потом они направили в нужную область прыжковый зонд. Он выполнил задание и вернулся. Редкое явление, надо заметить! Как правило, зонды не возвращаются. Наверное, так решила судьба…

Не знаю почему, мне стало тоскливо. Неужели все, что рассказывает эта красивая, немного грустная девушка, — правда? Только теперь я понял, почему они сомневались, стоит ли открывать мне подробности моего появления на свет. Фактически я — лабораторное существо. По всей видимости, не вполне полноценное — как переписанная несколько раз кассета. Хуже крысы. Та по крайней мере обрела жизнь естественным путем…

— Ты не расстраивайся, — попыталась успокоить меня Лиза. — Матрица сознания — как молекула ДНК, имеет много уровней. Если она не восстанавливается, то не восстанавливается совсем. Если ее удалось воспроизвести, провалов в памяти у тебя не будет.

— Как я понимаю, клонировать тело было гораздо проще, чем спроецировать на мозг матрицу сознания? — спросил я.

— Да, в принципе это не очень сложно. Клонировать, вырастить кости и ткани, вживить базовые навыки… Работа на несколько дней.

— Несколько дней? — изумился я. — Даже не лет и не месяцев?

Лиза смущенно улыбнулась и мило пожала плечиками.

— Технологии идут вперед. Было бы достаточно питательного раствора и нужной аппаратуры… Контролировать рост клеток человек давно научился.

— Мне надо над всем этим подумать, — заявил я. — И желательно, не у вас в подземелье. Можно мне выходить к солнцу? В поле, в лес, в тундру? Где находится этот бункер?

— Этот — в лесу, — ответила Лиза. — В Подмосковье. Я с удовольствием составлю тебе компанию для прогулок. Если ты хочешь. Но для начала я все же предложила бы тебе узнать больше о современном обществе. Мы подготовили несколько обучающих фильмов. Может быть, ты посмотришь их? Это может пригодиться. Вряд ли нам встретится полиция, но все же… Документами мы тебя снабдим, а поисковый чип вставлять ни в коем случае не будем — нам как раз нужен человек, которого нельзя засечь стандартными средствами слежения…

— Давай посмотрим фильмы, — согласился я. — А потом погуляем. Кто же откажется от общества такой милой и прекрасной спутницы?

Как ни странно, Лиза покраснела и смущенно потупилась.

Сквозь листву летнее солнце грело мягко. От земли шел пар, даже в легкой одежде было душновато. Лиза, которую в комбинезоне защитного цвета трудно было различить на фоне листвы, с хрустом наступала на сухие сучки, шумно отстраняла ветки, смеялась и громко разговаривала, полностью нарушая маскировку. Я почему-то чувствовал себя будто на вражеской территории. Девушка немного ознакомила меня с предстоящей работой, и я прикидывал — каково это, скрываться от властей?

— Почему ты участвуешь во всем этом? — спросил я у Лизы, когда мы обсудили последние моды планеты и вскользь коснулись образа жизни современных людей. — Из того, что вы мне рассказывали, я понял, что риск при захвате ГигаТЭЦ очень велик. Не для исполнителя — для всего человечества…

Молодые бойцы, «соратники» обрисовали мне ситуацию только в общем. Однако же было ясно, что проект их грандиозен.

— Но ведь кто-то должен? — обезоруживающе улыбнулась девушка.

— Зачем? Разве тебе плохо живется?

— А я хочу, чтобы хорошо жилось всем. Хочу, чтобы наша страна шла в будущее с гордо поднятой головой. Чтобы мы смогли запускать свои исследовательские аппараты к звездам так же часто, как и американцы. Чтобы расширились возделываемые территории на севере. Мы ведь можем установить там устройства подогрева… Разве ты этого не хочешь?

Я не ответил. Разве можно на такой вопрос ответить отрицательно? Дело ведь только в цене, которую лично ты согласен за все это заплатить…

— Вот вы говорите, у меня нет чипа, по которому меня можно отследить… И что, это достаточное основание для моего воскрешения? Не проще ли было попытаться удалить чип у кого-то из ваших соратников?

Лиза покачала головой:

— Не проще. — Она немного помолчала, глядя себе под ноги. Потом повернулась ко мне. — Знаешь, меня считают у нас в отряде отчаянной. А на самом деле такая трусиха… Я вот что хочу сказать: наше общество больно. Каждый дрожит за свою жизнь, за безопасность. Даже те, кто входит в тайные организации. Для большинства это — способ пощекотать нервы. Или реализация каких-то личных целей, планов…

— И какие же планы у твоих соратников?

— Кто-то хочет разбогатеть. Кто-то — найти любимого человека. Кто-то — почувствовать себя гладиатором. Кто-то просто мечтает о власти…

— А чего хочешь ты?

— Я хочу жить полной жизнью. Иметь немножко денег, немножко власти, чуть больше любви. И чтобы все вокруг были при этом счастливы!

Темные волосы девушки растрепались. Она запыхалась, устала и поглядывала как-то чересчур ласково, с долей лукавства. Может быть, она надо мной смеется?

— И мы считаем, что ты сможешь преодолеть все трудности, связанные с реализацией проекта, который разработала центральная организация, — добавила Лиза после паузы.

— Почему? Так гласят пророчества?

— Так показывают расчеты. Вдали захрустели ветки. По лесу пробирались несколько человек.

— Твои соратники? Ищут нас? — спросил я.

— Где?

— Вон там.

Я показал рукой, и девушка только теперь услышала шаги. И сразу побледнела.

— Нет. Вряд ли. Макс бы сначала позвонил. Да и откуда он может знать, что мы здесь? Мы ведь бродили где придется.

— По поисковому чипу, — подсказал я.

— Им могут пользоваться только государственные структуры, — объявила девушка.

И в это время на другой край небольшой поляны вышли двое мужчин в черной форме

— Полиция! — ахнула Лиза.

А один из полицейских, заметив нас, словно бы даже подпрыгнул от радости.

— Стойте, граждане! — громогласно закричал другой. — Предъявите ваши идентификаторы!

Даже лесному ежу было ясно, что меня сейчас заметут. Ведь ни идентификатора, ни поискового чипа, ни даже старого просроченного паспорта советского образца при мне не было.

— Убегаем? — обратился я к Лизе.

— Сопротивление закону… — прошептала девушка. — Конечно, убегаем! Мы ведь даже не переоделись!

Мы повернули к лесу и попытались скрыться за деревьями.

— Стойте, террористы! — раздалось сзади. — Мы применим спецсредства!

Есть ли у них при себе оружие или нет, об этом я раздумывать не стал. Какая разница?

Лиза бежала очень медленно. Тяжелые армейские ботинки были хороши для ходьбы по болотистым местам, но уж очень тяжелы. Вскоре стройные, не очень-то мускулистые ноги девушки начали заплетаться. Сам я бы мог бежать гораздо быстрее, но не оставлять же ее в лесу? Даже если за нами гонятся не бандиты, а полицейские. Кто знает, какие у них нравы.

Более шустрый полицейский, длинный, лет тридцати, был уже в двух метрах от нас. В руке он держал короткую дубинку с раздвоенным кончиком. Ударить сильно такой дубинкой вряд ли ударишь. Скорее всего, электрошоковое оружие.

Три прыжка — полицейский оказался возле Лизы и прикоснулся дубинкой к ее ноге.

Девушка жалобно закричала и рухнула лицом вниз.

Ах ты гад! Да разве можно так обращаться с женщинами? Я сделал шаг вперед, навстречу высокому полицейскому. Второй, очень крепкий, но тяжелый, отстал.

— Станьте на колени и поднимите руки! — приказал страж порядка.

Или бандит в форме. Вилка его трубки смотрела мне прямо в грудь. Наверное, Лизу он задел по ноге случайно — метил выше. Парализация в области груди была более надежной. Терялось дыхание, после этого уже не побегаешь.

Я бросился на полицейского. Терять мне было нечего — если поймают, уничтожат как подопытный образец. А девчонку жалко — из-за меня вся жизнь пойдет насмарку.

Дубинка полицейского уперлась мне в грудь. Взрыв боли, меня бросило на землю, я пытался вдохнуть и не мог. Тело ломало и корежило от боли, но двигаться я мог. Мгновение — и я из положения лежа ударил полицейского по ноге. Тот не ожидал сопротивления и тоже рухнул на землю. Вырвав электрошоковую дубинку, я ткнул ею полицейскому куда-то в спину. Тот вскрикнул и отключился. Ага, значит, использовать свое гуманное оружие — всегда готов, а испытать его действие на себе — слабо?

Тем временем рядом со мной оказался второй, крепкий тип в форме. Я поблагодарил судьбу за то, что у меня есть хоть какое-то оружие. С таким крепышом голыми руками не справишься — роста в нем от силы метр семьдесят пять, но шире меня раза в два. Хотя и я, в общем-то, совсем не щуплый.

Увидев у меня в руках дубинку своего товарища, полицейский замялся и начал двигаться гораздо осторожнее.

«Ну, если я не положу тебя сразу, ты меня узлом завяжешь», — подумал я. Сделав резкий выпад, я нырнул под выставленную дубинку мордоворота и ткнул его в живот.

Полицейский тихо крякнул, оседая, и успел-таки приложить своей дубинкой меня. На этот раз меня вообще отшвырнуло метра на два. Преодолевая страшную боль во всем теле, я поднялся, подполз к корчившемуся на земле полицейскому и ткнул его дубинкой еще пару раз — в ногу и в плечо. Мускулистое тело два раза вздрогнуло.

Я повернулся к высокому. Тот лежал смирно.

От боли на глаза сами собой наворачивались слезы. Но оставаться здесь было нельзя. Нападение на патруль… Да нас с Лизой просто убьют после этого!

Я сорвал с пояса крепкого полицейского футляр для дубинки, подобрал саму дубинку, валявшуюся на земле. Вставил ее туда, повесил на пояс. Вторую, ту, которую отобрал у высокого, зашвырнул в кусты. Похоже, она слегка разряжена. Пусть потратят время, поищут. Бросать табельное оружие не принято нигде. Каждое мое движение отдавалось болью.

Лиза перевернулась на бок и с тоской наблюдала за моими действиями.

— Больно? — спросил я.

— Нога отнялась, — тихо ответила девушка. — Полчаса точно не смогу идти. И ползти больно. До того времени нас найдут. Уходи! Я скажу, что тебя не знаю…

Я попытался рассмеяться, но ответом на это была волна боли.

— Не найдут.

Наклонившись, я подхватил девушку на руки. В моем нынешнем состоянии это было все равно что поднять бугая-полицейского до того, как по мне походила шоковая дубинка. Руки просто обрывались.

— Говори, куда идти.

— К той елке. — Лиза кивнула на дерево метрах в тридцати.

И я побрел.

Пять минут назад нести Лизу на руках было бы просто приятно. Весила она, наверное, килограммов пятьдесят. Ну, пятьдесят пять. А сейчас, когда руки и ноги пронзали спазмы и судороги, оставалось только скрипеть зубами.

— Как ты можешь идти? — спросила Лиза тихо. — У тебя страшное лицо… Серое, жесткое… Больно?

— Есть немного. Но с каждой минутой — все лучше.

Я был не совсем искренен. Боль действительно проходила. Но тяжесть в мышцах рук усиливалась. Вот если бы сесть под елку да никуда не ходить, скоро стало бы совсем хорошо…

— Я вызову Макса, — сказала Лиза, снимая с пояса телефон.

«Неглупо, — подумал я. — Можно было догадаться и пораньше».

При иных обстоятельствах мне бы вовсе не понравилось отдавать Лизу кому-то другому. Но сейчас в мозгу сидела лишь одна мысль — избавиться от тяжести! Да и насчет Макса… Если девушка бродит со мной по лесам, это еще не значит, что она не его подружка. Или не подружка Брата…

На телефоне, который Лиза сняла с пояса, загорелся экранчик, на нем показался Макс в обнимку с Антониной. Они сидели в том зале, где мне показывали, как пользоваться современным Интернетом.

— На нас напал патруль, — сообщила Лиза. — Евгений тащит меня на руках, но его тоже поразили электрошокером. Выйдите, помогите нам!

Я ожидал, что Макс вскочит, ринется к двери, но он остался на месте. Скорее всего, растерялся.

— А если нас вычислят средствами слежения? — строго спросила Антонина. — И найдут вход на базу? Инструкция категорически запрещает дежурным выходить в такой ситуации.

— База — частное владение. Никто не имеет права вторгаться туда без санкции. А наша стычка с полицейскими не имеет к базе никакого отношения.

Добирайтесь сами, — заявила Антонина. — Вам осталось всего двести метров до потайного хода. Я засекла твой телефон.

Связь оборвалась. Всего двести метров! Я с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Лиза тихонько заплакала.

— Она всегда меня терпеть не могла. А Макс у нее под каблуком, — сообщила она.

— Они хоть внутрь-то нас пустят?

— Конечно. Они только выходить боятся. Слишком неожиданно все произошло.

Шаг, другой, третий. Вот и покосившийся забор из сетки, отделяющий территорию базы от окружающего леса.

Сзади между тем послышались крики. Команды через мегафон, шум двигателей. Не иначе худой полицейский очухался и тоже вызвал по рации подмогу. Надо было вырубить его сильнее. Да поздно жалеть. Сделанного не вернешь.

Последние несколько метров до ржавой, закрытой на тяжелый висячий замок двери я пробежал. Лиза всунула в незаметную щелку карточку, и дверь вместе с замком уехала вниз. Сама дверь представляла собой муляж на бронированном листе, закрывавшем вход и открывавшемся совсем по другому принципу. Он двигался вверх и вниз на хорошо смазанных салазках

Мы юркнули в образовавшийся ход. Дверь бесшумно поднялась за нашей спиной.

— Теперь, надеюсь, мой поисковый чип не так легко засечь, — довольным тоном сказала Лиза. — Из-под земли его сигнала не слышно.

— А они не определят, кто ты, по сигналу? — спросил я.

— Нет. Сигналы разных чипов, конечно, различаются. Но существует не больше тысячи базисных сигналов — на тот случай, если ищут конкретного человека в конкретном месте среди других людей. Всунуть всю информацию идентификатора в короткий пеленгующийся радиосигнал не так просто…

— Но они ведь поймут, где мы спустились под землю!

— Вряд ли они включили спутниковую систему обнаружения сразу. К тому же мы могли сесть в незарегистрированный бронированный автомобиль. Через него сигнал личного идентификатора не проходит. Сам автомобиль должен быть оборудован маячком, но его можно убрать. Это ведь не вживленный в тело чип!

Мы шли по длинному коридору. Каждые метров тридцать я прислонял Лизу к стене, чтобы передохнуть. Пот с меня лился градом, толстая камуфляжная рубашка промокла насквозь. Девушка не могла самостоятельно даже стоять.

Можно было, конечно, остановиться и отдохнуть, но мне хотелось отойти от потайного входа в бункер как можно дальше. Ближе к другой двери, через которую мы вышли на поверхность.

Когда я поставил Лизу на землю в очередной раз, поддерживая под мышки, она обняла меня за шею, поцеловала и шепнула:

— Спасибо.

Половину усталости словно рукой сняло. Мы были потные, грязные, уставшие… Но разве это было сейчас важно?

— У меня не было выбора, — тихо сказал я.

— Выбор всегда есть. Ты молодец.

— Тебя я мог бы нести на руках и три километра, — заявил я, понимая, что преувеличиваю свои силы.

Спасибо тебе, Лиза. Без тебя мне было бы здесь очень одиноко.

Девушка прижалась ко мне еще крепче. В глазах ее стояли слезы.

— Мое настоящее имя — Алиса, — внезапно призналась она. — Лиза — подпольная кличка. Также, как у Макса и у Антонины. Но ты называй меня так, как раньше. Мне нравится. Да и не хочу, чтобы кто-то знал, что ты знаешь.

— Конечно, — сказал я, снова поднял ее на руки и, одолев за один раз сотню метров, вошел в главный зал бункера.

Макс и Антонина сидели на диване и наше появление встретили равнодушно. Большой экран, разбитый на несколько квадратов, показывал разные участки леса, обозреваемые скрытыми камерами внешнего наблюдения. Под одной из камер сгрудилось человек десять полицейских и людей в белых халатах. Они оказывали помощь валявшимся на земле товарищам. Полицейские, которых я вырубил электрошокером, не спешили вставать. Ну прямо футболисты, зарабатывающие пенальти. Или больничный. Или премию — что им там полагается за бой с превосходящими силами противника.

— Поздравляю! — как ни в чем не бывало улыбнулся Макс. — Ты ранена, Лиза?

— Евгению досталось шокером два раза! — негодующе воскликнула девушка. — А вы даже не подняли дверь!

Она замолчала, сверля соратника гневным взором.

— Зато теперь мы знаем, что на Евгения можно положиться, — спокойно сказала Антонина, — Он способен выполнить то дело, ради которого мы хотим его нанять.

— Только буду ли? — спросил я.

— Это не нам решать, — заявила дурнушка. — Поговоришь с братьями — и все станет ясно.

Я положил Лизу на диван, осторожно пощупал ее больную ногу. Девушка тихо застонала и отстранила мою руку.

— Пройдет часа через два, — спокойно сказал Макс. — Если она сильно ей не дергала. А у тебя, наверное, снижен болевой порог?

— Наверное, — мрачно ответил я.

Скорее всего, я просто меньше обращал внимания на боль, чем все они. Но, может быть, у меня в мозгах действительно образовалась какая-то трещина. Или нервы стали менее чувствительными. Да и вообще, кто поручится, что вся эта провокация не была организована специально?

— У вас тут есть баня? Душ, на худой конец? Или, еще лучше, сауна?

— Есть, — улыбнулась Лиза. — Подожди минут двадцать — и мы пойдем туда вместе.

Заманчивое предложение. Я упал в кресло и расслабился. Очень хотелось пить, но просить Макса или Антонину принести воды я не стал принципиально.

Хотя Макс и Антонина не участвовали в последних событиях, в сауну они пошли тоже. Во-первых, по их словам, они сильно переволновались из-за нас, а во-вторых, по их же мнению, глупо было тратить энергию только на двоих. Сауна на базе была большая.

Все мы надели купальные костюмы и чинно расселись на полках, вдыхая раскаленный воздух с запахом эвкалипта. Лиза массировала больную ногу, я похлопывал себя по груди чужим веником, найденным в предбаннике. Говорят, в сауне с сухим паром веник не полагается, но кто-то здесь считал иначе. Я тоже. Макс, видно, не совсем потерял совесть, потому что скромно помалкивал. Антонина же донимала меня вопросами:

— Что, сильно больно, когда бьют электрошоковой дубинкой? А самому ударить человека — это не страшно? Случалось ли тебе вообще убивать?

Я не отвечал, но дурнушку мое молчание не смущало. Сейчас, когда она убрала с лица всю косметику, я понял, что Антонина молода, наверное, даже моложе Макса. И похоже было на то, она провоцировала меня специально.

Лиза, которая больше не морщилась — наверное, боль отпустила, — неожиданно встрепенулась, метнула сердитый взгляд на соратницу и заговорила:

— Я уже объясняла тебе, Евгений. Нынешнее общество любопытно и трусливо. Если где-то начинается конфликт, люди припадают к экранам мониторов, чтобы не пропустить особенно эффектные бомбовые и ракетные удары, взрывы заводов и жилых домов, эпизоды, где из-за угла расстреливают людей и машины… Но в то же время сами «граждане» боятся высунуть нос на улицу в девять вечера, вдруг что случится. Как же, ведь существует одна миллионная доля шанса, что наткнутся на уличную банду и те отберут у них безличную расчетную карточку. Особого вреда бандиты гражданам, как правило, не причиняют — они тоже очень трусливы, нарушая одни статьи кодекса, свято чтут другие — те, за которые наказывают строже.

А вот спроси любого из них: если бы он мог одним-единственным словом остановить войну, идущую в далеком краю, и лишиться зрелища, сказал бы он это слово? Только шестьдесят процентов добряков ответят: «Да, сказал бы»! А двадцать процентов заявят:

«Нам все равно»! Им лень языком пошевелить, произнести заветное слово, пусть даже это ничего им не стоило бы. Остальные двадцать процентов или готовы развязать войны еще в нескольких странах, себе на потеху, или категорически против прекращения той, что идет. По разным причинам: от простого любопытства до личной выгоды! И совсем ужасна статистика другого опроса — его проводили совсем недавно. Население спросили: что для вас важнее — потеря ста рублей с личного счета или гибель тысячи людей? Девяносто процентов заявили: сто рублей дороже, если эти люди будут иностранцами. Восемьдесят пять — если люди будут из другого города. А пятидесяти процентам сто рублей все равно дороже, даже если погибнут их соседи! Заметьте, никто не предлагал им отдать сто рублей — они не смогли расстаться с ними даже в мыслях!

Антонина скривилась, поняв, в чей огород брошен камушек.

— Ты всегда была поклонницей тестов и дешевых социологических опросов, — произнесла она пренебрежительным тоном. — Люди — стадо. Ими необходимо управлять.

— И управлять, конечно, собираешься ты? — вмешался я.

Дурнушка меня уже порядком достала.

— Нет. Я не против, чтобы мной управляли. И управляли железной рукой. Но это должны быть достойные люди. Я не побежала к вам не потому, что боялась попасть в лапы полицейских. Только кто бы выиграл от этого? Если б ты, Лизка, попалась, то под «правдосказом» рассказала б, наверно, и о нашей базе, существование которой до сих пор — тайна для спецслужб. Вот это было бы преступление. А я действовала по инструкции.

— Инструкции тебе дороже живых людей! — воскликнула Лиза.

От горячего спора в сауне стало еще жарче, чем прежде. Во всяком случае, так казалось.

— Пойдем, искупаемся в бассейне, — предложил я Лизе.

— Не могу встать, — прошептала она.

— Я могу тебя отнести, — начал было Макс, но Антонина так на него посмотрела, что он сразу сник.

— Теперь уже не надо, — тихо сказала Лиза.

Я подхватил ее на руки, вынес из горячей сауны и бросил в бассейн. А сам прыгнул следом — вдруг она начнет тонуть. Но Лиза, хотя нога ее до сих пор слушалась плохо, держалась на воде уверенно.

Большой Брат оказался мужчиной среднего телосложения. Нос с горбинкой, небольшие залысины… На вид ему было лет сорок. «Просто Брат» поглядывал на него с подобострастием.

Переодеваться в камуфляж, как делали в убежище все «соратники», Большой Брат не стал. Остался в темной водолазке и бархатном пиджаке. Взгляд у него был острый.

— Хотите говорить один на один или кого-то пригласим? — сразу перешел к делу Большой Брат.

Меньшему Брату, по-моему, это не слишком понравилось. Наверное, он думал, что уж ему-то командир доверяет. Я сдержанно улыбнулся:

— Зависит от того, насколько вы намерены быть откровенны. Если вам удобнее без соратников, давайте поговорим с глазу на глаз. Лично я не против, чтобы присутствовали ваши подопечные, хотя не все в их поведении мне нравится.

Большой Брат понимающе кивнул.

— Я просмотрел отчет о последних событиях, который дал мне Брат этой ячейки. Ваши боевые качества выше всяких похвал, остальные действовали по инструкции. Но желание гостя — закон. Давайте поговорим наедине.

Это была явная передержка, я говорил совсем не то. Большой Брат выдал свое желание за мое. Впрочем, не все ли равно?

— Идет.

Молодой командир удалился — с партийной дисциплиной у них был порядок.

— Не слишком ли они молоды для вашей работы? — напрямик спросил я, как только Брат вышел.

— Они сами хотят силы, власти и значительности. — Большой Брат пожал плечами. — Под руководством старших товарищей эти ребята способны добиться многого. А наши цели во многом совпадают с общественными интересами.

— Допустим, — кивнул я. — А от меня что вы хотите?

— Хотим предложить вам хорошо оплачиваемую работу.

Большой Брат проворно вытащил из-под стола кейс, открыл, на свет появились бутылка коньяка, два лимона и плитка шоколада. Там же нашлись и маленькие пластиковые стаканы.

— Я-то надеялся, что вы воскресили меня как последнего романтика… А вы, похоже, хотите сделать меня соучастником тривиального разбойного нападения.

— Без высоких идеалов нет жизни, — улыбнулся Большой Брат, разливая коньяк и нарезая лимон внушительной финкой с фиксирующимся лезвием, которую он выудил из кармана пиджака. — А предложить мы вам хотим совсем другое.

— Как к вам обращаться? — спросил я. — Большой Брат язык не поворачивается. Прямо что-то из Оруэлла…

— Там был Старший Брат. — Мой собеседник усмехнулся и поднял стакан.

Вообще-то, я это помнил. Любопытно, что и он тоже читал антиутопию, ставшую классикой.

— Зовите меня Анатолием. Хотя какая разница? Настоящего имени я вам не скажу. Выберите любое.

— Если вам нравится Анатолий, пусть будет так. И что же вы от меня хотите, Толик?

Мы пригубили коньяк. Судя по всему, Большой Брат не был к нему привычен — очевидно, хотел сделать приятное мне. Он как-то странно дернулся — то ли от коньяка, то ли от моего обращения — потом улыбнулся.

— Чтобы вы захватили термоядерную электростанцию на Печоре. Доказали, что это возможно. Взрывать ее не требуется, убивать живых людей — тоже. Думаю, никто, кроме охранников, на вашем пути не станет. А охранники — подлые наймиты, которые получают деньги за риск.

— Оставьте патетику для молодежи, — сказал я.

— За эту акцию нам очень хорошо платят владельцы сибирских гидроэлектростанций, — вернулся к теме Анатолий. — Мы получаем приличные деньги на продолжение нашей борьбы. Ну и, кроме прочего, мы должны потребовать долю в строящейся ТераТЭЦ.

— Что за ТераТЭЦ?

— Электростанция, которую собирают на орбите. Будет вырабатывать три тераватта мощности. Три тысячи гигаватт.

Мы выпили еще по стаканчику коньяка. Съели по дольке лимона. Я отломил кусочек шоколадки. На вкус она была плохонькой — что-то вроде соевой сладкой плитки.

— Понимаю задумку владельцев электростанций. Но доля в строительстве ТераТЭЦ? На кого вы собираетесь оформить акции? Это ведь смешно. Если не грустно. Организации, на которые вы захотите оформить полученные шантажом акции, закроют через несколько часов после такого требования. А людей арестуют — если вы предполагаете оформить акции на частных лиц. Или вы готовите мощную провокацию, дабы устранить конкурентов?

Анатолий смотрел на меня и ухмылялся.

— Мне нравится ход ваших мыслей. Но подобные провокации дорого обходятся. Думаю, акции ТераТЭЦ будут расти в цене с каждым днем. Что касается легализации нашей доли, то в современном компьютеризированном обществе, где в ходу только электронные деньги и поручения, а партнеры зачастую не знают друг о друге ничего, кроме электронных адресов, деньги отмыть трудно, зато легко сохранить заработанное. Мы выдадим доверенность банку, и он будет обслуживать наши интересы.

— Банк, связавшийся с террористами, закроют.

— Никогда. Ему еще приплатят за то, чтобы он вел с нами дела. Ведь правительству нужно будет с нами договориться!

— Тогда он закроет ваш счет или откажется представлять ваши интересы. Вернет акции обратно.

— После этого любой банк ждет разорение. Клиенты не захотят иметь с ним дел — ведь и их счета точно так же могут подвергнуться контролю. Никто не бьется за свою независимость и конфиденциальность сделок с таким остервенением, как банки. А какая реклама для банкиров! Поверьте, они согласятся. У меня уже есть договор с несколькими крупнейшими швейцарскими, общеевропейскими и американскими банками. Остается только выбрать. Патриотичнее было бы вложить средства в нашу кредитную организацию, но против нее действительно могут применить санкции. Зарубежные партнеры помощнее. Так что придется лить воду на мельницу врага. Я откинулся в кресле и расхохотался.

— Дело за малым. Захватить электростанцию. Вы предлагаете мне сделать это в одиночку? Или дадите пару рот зеленого молодняка в поддержку? Знаете, прежде я никогда не занимался подобными вещами. Спору нет, затея интересная. Но, может быть, стоит начать с малого? Скажем, ограбить кого-то в темном переулке. Или совершить разбойное нападение на поезд. Зачем же сразу замахиваться на хорошо охраняемый объект?

— Мы дадим вам деньги и оружие, — спокойно отозвался Большой Брат. — А также все ресурсы нашей организации. Это очень немало. И, надеюсь, вы проведете операцию сами, без поддержки. По своему сценарию, который не в состоянии будут разгадать представители властей. Поверьте, это не так сложно, как кажется. Если действовать нестандартно.

— Власти, естественно, осведомлены о том, что мы попытаемся захватить станцию? Точнее, о том, что вы планируете подобную акцию?

— Такую информацию не утаить. Но выбор времени и способа — в ваших руках. Есть некоторые нюансы… Мы обсудим их после того, как вы согласитесь.

— Если я не соглашусь, меня усыпят? Анатолий задумчиво посмотрел на меня.

— Может быть, не так просто… Но вы знаете слишком много…

— А если я возьму деньги, оружие и уйду? Сдамся властям?

— Вы вряд ли сделаете это, когда узнаете больше о строительстве ТераТЭЦ, — покачал головой Большой Брат. — К тому же мы платим вам триста тысяч единовременно и отдаем пять процентов акций, которые вы выторгуете у правительства. Точнее, у американцев… Думаю, они стоят еще больше,

— Подумаю, — кивнул я. — Вы умеете убеждать.

Анатолий довольно улыбнулся. На его месте я бы не стал радоваться. Позиции главаря террористов были слабые, если не сказать хуже.

— Тем более, вы не сбежите от Лизы, — добавил Большой Брат.

Я невольно поморщился.

— Почему вы решили, что она меня интересует?

— А кого она не интересует? К тому же вы спасали ее, рискуя жизнью.

— Последний романтик. В наше время так было принято.

Большой Брат покачал головой. Что ж, он был прав. Лиза, или Алиса, мне не просто нравилась. То, что я испытывал по отношению к ней, было намного глубже.

— Нужно обсудить гарантии нашей с ней безопасности после операции, — заметил я. — В ваших руках рычаги давления. Думаю, было бы справедливо сделать невозможным их использование.

— Слова соратника вам недостаточно?

— Естественно.

— Думаю, мы сможем разработать меры безопасности, приемлемые для всех.

Мы выпили еще по рюмке. Слегка захмелевший Большой Браг спрятал бутылку и снедь в кейс. Хоть он и пытался повторить некоторые приятные обычаи прошлого, получалось у него так себе. Кто же пьет так воровато?

После достижения договоренности мы собрались вместе. Большой Брат и просто Брат. Лиза, Антонина и Макс, а также два паренька, приехавшие с большим Братом. Они ожидали своего начальника в машине наверху, изображая влюбленную парочку. Теперь эти ярко наряженные ребята сидели среди нас, и их поведение не позволяло заподозрить молодых людей в гомосексуальных наклонностях. Впрочем, кто знает?

В совещании принимали участие два хакера, ярые сторонники организации. Они присутствовали на собрании в виртуальной форме. Каждый — на своей половине экрана большого монитора, висевшего на стене в большом зале.

Большой Брат держал речь, обращаясь ко мне, но одновременно говорил для всех — чтобы молодежь оценила степень доверия к ней. Впрочем, сведения, которые он оглашал, мне были интересны, но представляли мало ценности, пожелай кто-то продать их правительству.

— Когда мы выкрали матрицу сознания господина Воронова и купили аппаратуру для клонирования и воспроизведения личности, это, к сожалению, не прошло незамеченным властями. И они в срочном порядке реализовали свой проект. По данным наших источников из института клонирования, там воспроизвели еще одну личность господина Воронова, — сообщил Большой Брат, произнеся последние слова почти шепотом.

Чувствовалось, что говорить о таких вещах лидеру тайной организации нелегко. Сказывалось табу на разговоры о клонировании, об экспериментах с сознанием и прочие «скользкие» темы. Анатолий пытался выглядеть прожженным циником, но в роль вошел не полностью.

— Как сообщают наши коллеги-хакеры, «Институт К» оборудует помещения и закупает материалы, продукты и одежду, соответствующую началу века. Это позволяет предположить, что они или воскресили вторую версию господина Воронова, или сделают это в ближайшее время.

— Зачем? — преувеличенно спокойно спросил я.

— Они просчитали, какое поручение мы можем дать вам. Найти вас они не в состоянии. Поэтому пошлют против вас вашего клона.

Неглупо. Мой клон — считай я сам — может предвидеть мои действия. Но и я могу предвидеть его.

— Есть определенная доля вероятности, что мы сговоримся, — заметил я.

— Исключено! — выдохнул Большой Брат. — У человека нет злее врага, чем он сам.

Я был несогласен с лидером террористов. Впрочем, все зависит от человека. Для Анатолия, возможно, так оно и есть, а для меня — все иначе. Но и я могу ошибаться…

— Одним словом, главное препятствие — линия обороны, построенная тобой самим, — неожиданно перешел на «ты» Большой Брат. — Впрочем, если начать атаку сейчас, когда они еще не успели подготовить твоего двойника, даже если клонировали его, эта проблема снимается.

— Но я не умею пользоваться оружием и не знаю ничего о станции, — возразил я. — К тому же мы так и не условились относительно гарантий.

— Каких гарантий? — встрепенулся меньший Брат.

На лице Лизы тоже изобразилось разочарование, она, видно, не ожидала, что я начну торговаться. Одного она не понимала, что и сама не более чем пешка в этой игре, что старшие товарищи, не задумываясь, пожертвуют и ее чувствами и, возможно, даже ее жизнью.

— Тех, о которых мы говорили с вашим руководителем, — ответил я. — Напрасно вы думаете, что я полезу в пекло очертя голову. Вы, возможно, знаете меня давно, а я вас — совсем недавно. И пока не вижу, почему я вам должен доверять, во всяком случае большинству.

Макс потупил глаза, Антонина вздернула подбородок с таким видом, будто мои слова ни в коей мере к ней не относятся.

— И без подготовки я никуда лезть не собираюсь, — заявил я. — Пусть хоть трижды внезапность будет на моей стороне.

— Это разумно, — буркнул меньший Брат. Как будто я не знал этого без него!

В результате переговоров с Большим Братом, с которым мы вновь остались одни после общей беседы с соратниками о принципах деятельности организации, мне удалось добиться определенных обязательств с его стороны. Беседа шла долго и тяжело, но теперь я был почти уверен в том, что меня не обманут.

Хакеры предоставили мне удостоверение личности, называемое сейчас идентификатором, на имя Евгения Галкина. Фамилию я выбрал сам. Галка — не ворона, но близкая по духу птица. В принципе, можно было оставить и прежнюю фамилию — мало ли на свете Вороновых? Но в таком деле все-таки лучше перестраховаться.

Документы, конечно, были липовыми. Тем не менее обычный полицейский патруль вряд ли что-то заподозрит, а детальной проверки не выдержит и настоящий идентификатор, выписанный на мое имя. Потому что спецслужбы в состоянии раскопать любые сведения о человеке, попадись он им в руки. Мне полагалось иметь еще и трудовую книжку, и налоговое свидетельство, и карточку пенсионного фонда. Точнее, не сами бумажки, а соответствующие счета. Подделать их было можно, но требовался не один день.

Теперь я владел кредитно-расчетной карточкой, на которой лежали триста тысяч рублей, сумма по нынешним временам баснословная. Карточка была самой настоящей, не фальсифицированной. В этом обществе к деньгам относились намного серьезнее, чем даже к идентификации личности. Последняя, по большому счету, касается одного отдельного человека, а деньги нужны всем, без них никуда. Так что денежный оборот был под контролем, деньги не могли взяться из ниоткуда и исчезнуть в никуда. Мои друзья-террористы неплохо зарабатывали. И поделились со мной. Поразительно щедро… Ну да на это у них, наверное, имелись свои резоны.

Сложнее всего было решить, как быть с Лизой. Я боялся за нее и не мог никому этого показать. Брать девушку с собой не хотелось, да и Большой Брат был против — что мешало мне сбежать, соблазнив их соратницу кучей законно полученных рублей? Я был уверен, что Лизу не сманишь и тремя миллионами, но соратники друг другу доверяли не слишком. Хотя постоянно демонстрировали прямо-таки безграничную преданность.

В конце концов я решил, что, если захвачу станцию, поговорю с Лизой по телефону, и она, следуя моим советам, уедет, куда сама захочет. Я заручился обещанием, что смогу убедиться в этом лично. Ну а если станцию захватить не удастся, тогда и говорить не о чем.

Большому Брату отпускать меня, полагаясь на одни только чувства, которые я питал к Лизе, конечно, не хотелось. На кону стояли большие деньги. Но поисковый чип мне не встроишь — его сразу же обнаружат спутники слежения над ГигаТЭЦ и выведут на меня патруль, где бы я ни находился. Поэтому он ограничился немного затянувшейся лекцией о том, какие длинные руки у их организации. Меня это, конечно, страшно испугало. Особенно если учесть, что я собирался вступить в противоборство со спецслужбами нескольких мощных государств.

Потом Большой Брат уехал, а хакеры поступили в мое распоряжение. И мы начали плотно работать над воплощением наших замыслов в жизнь, активно используя для этого компьютерную псевдореальность.

Интернет — такая штука, от которой было сложно оторваться даже во времена моей молодости. Я не хочу этим сказать, что стар сейчас. Просто те времена давно прошли, двадцать первый век перевалил за середину… А Сеть с еще большей силой затягивает в себя мелкую пользовательскую рыбешку, хищников-хакеров, акул-профессионалов. Три дня после разговора с Большим Братом я провел в Сети. Макс одолжил мне свой виртуальный шлем, и я снимал его, только чтобы поесть. И часа на четыре — чтобы поспать. Тем более что Лиза уехала в город сдавать экзамены (она училась в университете), и ничего интересного на секретной базе террористов для меня не осталось. Зачем мне их секреты?

Несколько часов обучения — и я почувствовал себя в Сети как дома. То есть почти как дома. Например, в родном городе.

Конечно, я не мог пока самостоятельно взламывать секретные коды интересующих меня защищенных объектов, но со мной были талантливые ребята, которые могли пролезть и в игольное ушко. В локальную сеть, которая вовсе не была частью большой Сети.

Вы спросите, как это возможно? Да, например, через браслет — мини-компьютер какого-нибудь должностного лица, имеющего доступ к локальной сети. По инструкции он должен носить два разных браслета. Но это ведь неудобно! И он носит только браслет связи с локальной сетью, подключаясь через него и к большой Сети. Не для каких-то глобальных целей, а для того, например, чтобы узнать точное время. Или расписание поездов. Или расположение какого-то ресторана. Но фокус в том, что, подключившись один раз, отключиться уже невозможно. Ведь компьютеры живут в автономном режиме и обмениваются информацией совершенно независимо от желания пользователя. Поэтому нужно только найти человека. Или компьютер. И слегка изменить настройки.

В странствиях по Сети меня часто сопровождал хакер по кличке Буравчик. Познакомились мы почти случайно. Я его нанял, чтобы не зависеть от хакеров, связанных с террористами. Доверяй, но проверяй. Чем меньше соратники будут знать обо мне и моих делах, тем лучше.

Мы с Буравчиком подписали стандартный хакерский контракт. Абонентская плата за прикрепление, плата за возможность постоянного вызова, бесплатное время и количество бесплатных консультаций, ночная надбавка. Как он объяснил мне позже, похожие контракты составляли все. Но отношения наши быстро вышли за рамки чисто деловых.

Иногда мы созванивались, чтобы поболтать. Мне были интересны его суждения, а он почему-то заинтересовался мной, хотя я о себе почти ничего не рассказывал. Сказал только, что родился давно, а в Сеть вышел недавно. Может быть, именно это вызвало его любопытство? Продвинутый старичок, который открывает для себя Интернет?

Можно сказать, что за несколько дней мы даже подружились — если можно подружиться с человеком, которого ты живьем ни разу не видел и не слышал и который живет в Нью-Йорке. Буравчик сам признался в этом, и такое признание дорогого стоило — о своем местопребывании хакеры распространяться не любят. Он учился в американском университете, хотя сам был из России. В Сети, будучи классным специалистом, Буравчик подрабатывал.

На третий день, когда мы в очередной раз пытались взломать локальную сеть «Института К», нам сказочно повезло. Буравчику через «пейджер» начальника охраны, досье на которого вместе с электронным адресом мы выкрали в одном из специальных магазинов, удалось подключиться к охранной системе. В результате сотни экранов стали показывать нам разные помещения.

«Пейджер» господина Позднякова — точнее мобильный компьютер с ограниченными возможностями — жалобно пищал, то и дело сообщая, что он не рассчитан на перекачку таких больших объемов информации. Но это нас ничуть не волновало. Пусть хоть сгорит — лишь бы успел сообщить нам что-нибудь путное.

Мы спешно осматривали помещения. Буравчик надеялся найти открытый журнал с важными записями или подсмотреть через плечо программиста, как тот набирает пароли. Я помогал ему. И вдруг увидел на мониторе себя самого. Точнее, мужчину в бежевом свитере, с любопытством глядящего прямо в камеру слежения.

— Буравчик! — срочно вызвал я своего товарища. — Переключись на мой канал!

— Есть, — коротко ответил хакер.

— Это — человек, которого мы ищем. Мой клон.

Буравчик на другом конце провода нерешительно помедлил.

— И что?

— Нужно подать ему знак.

— Это нелегко. А что ты, собственно, хочешь ему сказать?

— Пусть убирается из этого института. По-моему, это решит массу проблем.

— Пиши письмо. Мы выведем текст на телевизионный экран. Он сейчас как раз смотрит телевизор, — заявил хакер.

А я — то все думал, с какой стати он пялится в камеру слежения? Оказывается, она была совмещена с телевизионным экраном. Точнее, замаскирована под какую-то кнопку или окошко дистанционного управления. Или спрятана в динамике.

Я быстро набил на портативной клавиатуре:

— Воронов, беги оттуда! Беги в город!

Вы скажете, глупо называть себя по фамилии. Но откуда клон мог знать, кто к нему обращается? Как бы иначе он понял, что послание обращено именно к нему? А растолковывать смысл послания я не стал. Рано, да и некогда. Пусть лучше узнает все сам.

Меня бы такое письмо, появившееся на экране телевизора, заставило задуматься. Надеюсь, то же самое произойдет и с моим двойником.

— Переслал. Он мог наблюдать твое послание в течение трех секунд, — отрапортовал Буравчик.

— Да, прочитал, я вижу, — ответил я, наблюдая за реакцией человека, так похожего на меня. — В городе, вообще говоря, можно скрыться?

— Без проблем. Если есть деньги и идентификатор. И немного мозгов. В этом случае даже идентификатор не очень нужен.

— А мы сможем сделать для него идентификатор?

— Конечно, — ответил Буравчик. — Если ты пожертвуешь на это рублей триста.

— Пожертвую. И денег ему нужно перевести.

— Тоже проблем нет. Только на какой счет?

— Нет расчетных карточек на предъявителя?

— Почему нет? Есть. Только нужен пароль. Придумай пароль, который известен только вам двоим, и смело перечисляй на счет деньги. Практически любую карточку для этого счета сможешь получить в любом банкомате.

— Отлично.

В этой игре надежный союзник мне бы очень не помешал. А кто, как не я сам, может им стать? Так что я больше всех заинтересован в том, чтобы моего двойника не поймали. Чтобы он жил с максимальными удобствами, имел возможность купить необходимое оборудование и помочь мне. Стало быть, нужно снабдить его документами и средствами, пока он сам не в состоянии их раздобыть.

Я умел открывать счета — наука нехитрая. Буравчик показывал мне, как обращаться к сервисными программами банков, чтобы я распределил свои триста тысяч с наименьшим риском. И чтобы они приносили доход.

Обратившись на сервер одного из самых уважаемых банков, я перевел им тридцать тысяч и назвал пароль: день, месяц и год, когда поломал в детстве ногу. Я эту дату помнил прекрасно, мой двойник тоже должен был помнить. Нас ведь восстанавливали с одной матрицы сознания!

Теперь нужно подумать, как передать идентификатор и карточку. С архитектурой современной Москвы я знакомился, путешествуя по Сети. Сейчас я быстренько вошел в программу реального слежения за улицами города. Осмотрел небольшую площадь перед станцией метро «Алексеевская» — нашел эту станцию по схеме. Я ездил туда по делам незадолго до того, как отправиться на день рождения к Леониду и появиться здесь. И покупал ананас.

Помнил о станции и ананасе я — должен помнить и мой двойник. Какие еще воспоминания связаны у меня с этим метро? Жажда и ледяная газировка. Банку из-под которой я выбросил в урну.

Как это ни смешно, через пятьдесят лет урна стояла на том же месте. Ну, наверное, не та самая урна. Но я был уверен, что в той же нише под стеной станции. Я видел ее через камеру, предназначенную для встречающих пассажиров. И, естественно, для работников спецслужб.

Буравчику я доверял, но решил, что даже его посвящать в детали совершенно незачем. На клавиатуре я набил следующий текст:

— Карточку с деньгами найдешь там, где покупал ананас во время своего последнего приезда в Москву. Под днищем мусорной урны. Код активации соответствует дню, когда ты сломал ногу.

— Передай, — попросил я хакера.

Тот зашелестел на своем конце провода, и через минуту я увидел интерес в глазах двойника. Он прочел надпись. Поехал бы я на эту станцию? Конечно, поехал бы. Не сразу, но, скажем, на следующий день.

А, может быть, его еще и сторожат? Нужно побыстрее съездить в Москву самому — положить идентификатор и карточку на место. Идентификатор еще нужно забрать у Буравчика, или у того, кому он его заказал.

— На какую фамилию сделать документы? — спросил между тем хакер. Он прекрасно понимал, что за деньгами и идентификатором мой двойник может явиться очень скоро.

— Пусть будет Каркунов, — предложил я. — Что-то воронье в этой фамилии есть.

— Идентификатор пришлю пневмокурьером через три часа, — пообещал Буравчик. — Переведи пятьсот рублей на мой счет.

Я последовал его указаниям. Если наш план удастся, жить станет легче и интереснее.

— Кстати, я разблокировал все замки в том здании, — сообщил Буравчик. — Совсем бесплатно. Удивляюсь, как на современных объектах можно ставить такие древние охранные системы! Все экономия… Теперь любая карточка открывает любые двери. Лишь бы что-то засунули в щель. Твоему приятелю будет проще сбежать.

— Спасибо, — улыбнулся я.

Буравчик действительно парень что надо!

До станции монорельсовой дороги меня проводил Макс. Он же подробно объяснил, как пересаживаться с монорельса на подземку и как платить за проезд. Я в его объяснениях не нуждался, потому что заранее посмотрел учебный фильм для детей младшего школьного возраста, но терпеливо слушал. Сначала Макс настойчиво пытался отговорить меня от поездки, но я объяснил, что этого требуют интересы дела. И попросил все претензии предъявлять Большому Брату. С ним, я был уверен, мы договоримся. Однако же оповещать заранее о своих действиях ушлого главаря террористов я не хотел. А Макс с ним связываться не станет. Не по чину.

Одет я был как и большинство граждан. Белая рубашка с широкими короткими рукавами, шорты, немного не достающие до колен, сандалии на высокой платформе. В руках — большой пластиковый пакет, закрывающийся на «молнию». Макс уговаривал меня подкрасить кончики волос или мелировать хотя бы несколько прядей. Так сейчас было принято, а русый цвет волос — не в моде. Но я все же воздержался — мне и так не очень-то нравился мой внешний вид. Особенно сандалии. Да и вообще, Брат ходит русоволосым, и ничего. Впрочем, он ведь носит бандану…

На станции я купил солнцезащитные очки. Выбрал самые строгие, в черной оправе, узкие, спортивного типа. Макс сразу вынес приговор: в них меня будут принимать за тайного сотрудника полиции. Ну и пусть. Мне в поезде с девушками не знакомиться. Лишь бы не носить зеленые стекла в фиолетовой оправе.

Монорельсовый экспресс дернулся, стремительно разогнался, резко затормозил, и я понял, что этот вид транспорта мне не по душе. Хорошо, что ехать до метро недолго, каких-то двадцать минут. А потом — мерный стук колес в течение двух часов.

К исходу первого часа я понял, что совершил ошибку. Нужно было потерпеть еще десять минут на монорельсовом экспрессе, а не тащиться на метро. Экспресс двигался гораздо быстрее, а станций, с которых можно было перейти на линии метрополитена, имелось несколько. Но зато я ехал с относительными удобствами, в полупустом вагоне. И работал с маленьким, не больше книги, ноутбуком, выполнявшим и функции видеотелефона. У меня даже был федеральный номер: 125-315-321. Звоните, если сможете. Зарегистрирован телефон на вполне добропорядочного гражданина. Впрочем, что же, сам я — не добропорядочный? Электростанций пока не захватывал. А что с полицейскими подрался, так с каждым бывает…

Компьютер-телефон, к сожалению, не держал связь с Сетью на этой ветке метро, но в его памяти было достаточно информации, которую мне нужно было освоить.

Кое-как, потолкавшись на пересадочных станциях, я добрался наконец до «Алексеевской». Народу вокруг шныряло огромное количество. Все больше — люди пожилого возраста. Молодые, наверное, работали. А старикам не сиделось дома. Или, может быть, их просто стало больше.

Хорошо наблюдать за площадью перед станцией с экрана монитора и размышлять, куда ты положишь контейнер с карточкой и идентификатором. А попробуйте-ка засуньте непромокаемый пакет под урну, не привлекая внимания!

Постояв некоторое время в стороне, я успокоил себя простыми логическими рассуждениями. Если, скажем, кто-то на моих глазах полезет сейчас в урну, буду я обращать на него внимание? Отвернусь, да и все. И каждый, наверное, поступит точно так же. Нечего теряться, нужно действовать!

Кусок липкой ленты у меня был заготовлен, карточка и идентификатор давно в конверте. Письмо своему двойнику я тоже написал. Подойти, немного приподнять урну, закрепить пакет на дне — и ходу! Впрочем, нет. Нужно понаблюдать за урной несколько минут, чтобы никто не украл мой пакет.

Решительно подойдя к цилиндрическому контейнеру для сбора мусора, я опустился перед ним на колени. К счастью, урна была заполнена не целиком. Но от нее все равно сильно попахивало. Тем лучше — больше никто с ней обниматься не станет.

Крепко обхватив урну одной рукой, другой я быстро вытащил из пакета конверт и одним движением прикрепил его к дну. Опустил урну и оглянулся.

Ничего себе! Вокруг меня успела собраться небольшая толпа. Девочка лет десяти дергала маму за рукав художественно порванной во многих местах джинсовой блузки и спрашивала:

— Мамочка, это нищий, да? Он ищет себе еду, да? Он прямо сейчас будет кушать, да? А можно я ему дам огрызок моего яблока?

Взрослые не задавали вопросов, но разглядывали меня с живейшим интересом. Не знаю, заметили ли они манипуляции с конвертом. Со стороны вполне могло показаться, что я только заглянул в урну. Скажем, в поисках бутылки. Хотя сейчас, наверное, стеклянных бутылок уже не выпускают, а нищие их не ищут. А может, и выпускают, и ищут?

Народ, конечно, вел себя странно. Но на улице всегда найдется достаточное количество идиотов. Граждан же вокруг меня все прибывало. Задние напирали с криками:

— Что случилось? Кому-то плохо?

Вместо того чтобы посторониться и вызвать помощь, они перли вперед, лишь бы взглянуть на человека, которому стало худо.

Я решил, что самое безопасное в такой ситуации — поддерживать амплуа нищего, удачно подсказанное мне девочкой. Одет я, как мне кажется, был прилично, даже по моде. На поясе — портативный компьютер, на руке — часы. Ну и что с того? А пакет… Что ж, в него я, возможно, собирал отбросы!

— Пропитание ищу, — обратился я к толпе. — Что, не видели никогда?

— Не видели, — подтвердил разноголосый хор.

— Первый раз в столице! — объявила одетая ярче всех полная дамочка лет шестидесяти с бирюзово-зелеными волосами. — У нас тунеядцы по трудовым лагерям сидят. Или в большие города бегут.

— Жрать хочется, — еще раз объяснил я народу. — Уже два дня как не ел ничего. Толпа сочувственно завздыхала.

— Не выкидывают ничего съедобного буржуи, — продолжал я, поднимаясь и делая вид, будто намереваюсь отправиться к другой урне. Надо было отвлечь внимание от этой.

— Ты в «Макдоналдс» зайди, дятел, — бесцеремонно обратился ко мне мальчишка лет тринадцати. — Там булок на полу валяется — только подбирай.

— Тебя забыл спросить, — холодно ответил я пацану, переходя к следующей урне. Толпа пропускала меня, но шла следом. — У меня, может быть, диета. От американской еды тошно.

С отвращением я заглянул в небольшой мусорный контейнер. Он был наполнен до краев. И кое-что среди мусора представлялось вполне съедобным. Прямо поверх отбросов лежали черствая половинка булочки, кусок какого-то сладкого желе, недоеденное полурастопленное мороженое.

— Сейчас он поест, да, мама? — не умолкала маленькая зануда. — Я бы на его месте съела сначала мороженое. Чтобы совсем не растаяло. А закусила бы булочкой. А ты, мама?

Мама шикнула на девочку, замечание которой было встречено дружным смешком собравшихся.

— Что вы собрались, уроды? — прикрикнул я на зевак. — Вы и поесть не дадите человеку?

— Ешь, — заметил хилый лысоватый мужчина лет пятидесяти. — До чего же приятно на нищего посмотреть! Даже лучше себя чувствуешь! Помолодевшим…

— И значительным! — перебил его другой мужичок, помоложе и потолще. — Рядом с такой-то швалью!

— Сам ты шваль, — не остался я в долгу, внутренне удивляясь, зачем я все это делаю. С чего это мне вздумалось спорить с каким-то психопатом, подбежавшим посмотреть на якобы нищего?

— Так ты, мил человек, вспомоществования не дождесси, — заявила старушка лет восьмидесяти, бойко постукивавшая палкой по асфальту в такт ритмичной музыке, раздававшейся из киоска неподалеку, где продавали диски с музыкой. — Нисчему нужно обходительность проявлять — тогда добрый человек его угостит…

Происходящее начало напоминать театр абсурда, Может, я сошел с ума? Больно все вокруг похоже на дурной сон!

И тут сквозь толпу я заметил добрых людей в серых мундирах.

— А расходимся, граждане, а освобождаем дорогу, — приговаривал один из них, помахивая дубинкой. — А и чего же здесь такого случилось?

Некоторые зеваки куда-то заторопились, те, что остались, охотно объяснили:

— Нищий вот побирается.

— Ложь, — заметил я. — Не побираюсь, но занят исключительно своими делами.

— Кто-то ему что-то дал? — мрачно спросил молчавший до сих пор полицейский. — И он взял? Взрослые молчали.

— Он в урне питание себе ищет, — заявила словоохотливая девочка. — Он не кушал давно. А булочку есть не торопится.

— Значит, не побирается, — констатировал страж порядка. — И урны ни одной не опрокинул, как тот чудик давеча. Ваш идентификатор, гражданин!

Было большое искушение юркнуть в толпу и попытаться сбежать. Но зачем? Успеется! Проверим заодно липовый хакерский идентификатор.

Я протянул карточку полицейскому — кажется, сержанту. Тот засунул ее в считывающее устройство, пробежал взглядом по экранчику.

— Журналист, — коротко бросил он своему напарнику. — И кого сейчас может привлечь тема нищих?

— А вот их, — кивнул второй полицейский.

— Будем предъявлять нарушение общественного порядка?

— Да ну его… Он еще из нашей каталажки кляузу какую напишет, — заметил страж порядка, проявляя уважение к прессе.

— Разойдитесь, граждане, — предложил полицейский. — А вы, гражданин Галкин, шли бы с нашего участка. Вне его какие хотите эксперименты проводите.

— Да чего они собрались-то? — обратился я к людям в форме. — Я ведь ничего плохого не сделал. Только нагнулся над урной.

— Не стройте из себя простачка, гражданин, — поморщился сержант. — Вам ли не знать, что народ на любую сенсацию бросается, как муха на мед? А ведь здесь — реальная жизнь, не телевизионные сказки. Каждому интересно рассказать, что он живого нищего видел. Вы бы уж лучше пришельцем со звезд представились. Все так делают.

Я подумал, что людям по-прежнему свойственны два порока: излишнее, до подлости, любопытство, и стремление научить другого делать работу, о которой сам не имеешь ни малейшего понятия. Зачем же мне представляться пришельцем, если все так делают? Работай я в современной прессе на самом деле, я бы постарался придумать такое, чего еще не случалось. Пусть и не так эффектно, как инопланетяне и лох-несское чудовище, зато свое! Подумаешь, собака укусила человека… Уж лучше пусть человек укусит собаку!

Общение с неравнодушными гражданами и грязными мусорными контейнерами не прошло для меня даром. Я испачкался, вспотел, и мне ужасно захотелось изменить как-то свой внешний вид. Купить новую одежду, тем более что она мне так и так нужна — не проблема. А вот где можно помыться и привести себя в порядок?

Некоторое время я размышлял, у кого, не вызывая подозрений, можно спросить, где расположена ближайшая баня и парикмахерская. Потом сообразил, что великолепный, информированный и даже способный подсказать дорогу справочник висит у меня на поясе. И обратился к мобильному компьютеру.

Миниатюрный ноутбук выдал мне список саун, помывочных, русских парных и бассейнов. Здесь были и элитные заведения, где за вход надо было уплатить пятьдесят рублей, и самые рядовые туалеты с душевыми кабинками, предназначенные для тех, кто вынужден работать вдали от дома, с расценками от тридцати копеек за десять минут пребывания. В третьесортную помывочную мне не хотелось, поэтому я выбрал салон «Лотос» — баню с парикмахерской. Две остановки на метро.

Бани мало изменились за пятьдесят лет. Тот же общий зал и шайки с водой, парная с сухим паром и душевые. Маленький бассейн с холодной водой. К достижениям прогресса можно было отнести прачечную. Входя в баню, я сдал туда одежду. На выходе мне вернули ее выстиранной и выглаженной. Обошлось все удовольствие недорого — три рубля пятьдесят копеек. Или, напротив, с меня взяли очень много?

Постригся я в процессе купания. В «Лотосе» парикмахерский зал располагался рядом с душевыми, и все стриглись голыми или полуголыми. Парикмахер предложил мне подкрасить волосы, но я решительно отказался. Ни завивок, ни укладок, ни краски! А многие молодые люди, похоже, приходили не столько в баню, сколько в парикмахерскую. И терпеливо ждали своего мастера. Очередь голых худосочных юнцов, топтавшихся на кафельном полу и время от времени выбегавших ополоснуться под горячим душем, чтобы согреться, выглядела забавно.

После бани я надел купленные в салоне напротив легкие брюки, более-менее нормальные туфли и рубашку классического покроя. Прохожие оглядывались на меня. Полагаю, не потому, что я уж очень здорово выглядел, просто одежда моя не соответствовала моде и времени дня. Туфли, которые мне продали, шли с этикеткой «вечерние», да и рубашка рекламировалась как «парадная» (что здесь, шили одежду специально для парадов?).

Приодевшись, я купил букет цветов и вновь спустился в метро. С этим букетом я совершенно выбивался из общего ряда жующих ребят в мятых шортах. По-моему, если бы публика не была такой трусливой, мне бы шикали вслед. Просто никто не хотел связываться.

На метро я добрался до университета, где училась Лиза. Девушка оставила мне номер телефона, но я не хотел звонить — пусть мое появление стане! сюрпризом. Приятным или нет — это уж как получится. Вместо этого я запустил подаренную мне Буравчиком хакерскую программку, которая позволяла определить примерное местонахождение владельца сотового телефона с известным номером.

Более продвинутые программы могли даже включить камеру видеотелефона и показать, что находится вокруг. Имея в виду такую возможность, владельцы «мобильников» держали их в плотных чехлах и в ответственные моменты выключали. Мне совсем не хотелось подглядывать, поэтому я лишь удостоверился, что Лиза находится в здании университета. И сел на лавочку неподалеку от главного входа.

Ждать пришлось долго — часа два. Несколько раз я включал поисковую программку, чтобы удостовериться, что девушка еще не ушла неизвестным мне путем.

От нее, опытной подпольщицы, всего можно ожидать! А еще она могла оставить сумку с телефоном в аудитории… Конечно, не исключено, что она занимается в библиотеке, а не сидит на лекции. Тогда разумнее было бы позвонить. Но я подавил в себе эти порывы, и, наконец, мое терпение было вознаграждено.

Лиза появилась в дверях стремительно, как будто спешила вырваться на свободу, в яркий солнечный день. Была она одна, что несказанно меня обрадовало. А как она выглядела!

До сих пор я видел девушку только в камуфляжном брючном костюме и в купальнике. И так, и эдак она выглядела отлично. Но в современной одежде — короткой юбке, блузке в обтяжку, на высоких каблуках, ее было трудно узнать. Когда она появилась, я просто сделал стойку на очень красивую девушку-студентку. И только спустя мгновение понял, что это Лиза.

Поспешно встав со скамейки, я стремительно пошел ей навстречу. Моя внешность, нужно заметить, тоже сильно изменилась. К тому же Лиза не ожидала меня встретить в городе. Но я об этом не подумал. А попытался взять ее за руку и тихо шепнул:

— Алиса!

Пожалуй, здесь в ходу была не подпольная кличка, а настоящее имя…

Девушка рывком обернулась. Мгновение — и в ее руке оказался маленький пистолет, дуло которого смотрело мне прямо в лицо.

— Что вам надо?

Увидев цветы у меня в руках, она как будто смягчилась, но от этого ее тон не стал менее настороженным.

— Немедленно представьтесь и скажите, что вы от меня хотите. Или я позову на помощь!

«Предварительно пальнув в меня из газового пистолета, — подумал я. — С другой стороны — сам виноват. Незачем распускать руки и хватать ее. Достаточно было позвать».

— Евгений Воронов. По паспорту — Галкин. — ответил я. — Мне показалось, что мы с вами знакомы… Извините.

Конечно, было бы очень обидно, если бы Лиза сделала вид, что не знает меня. Но глаза девушки распахнулись шире, она прикрыла рот ладонью и рассмеялась.

— Женя! Я тебя не узнала… Думала, какой-то сумасшедший… Ты тоже даешь — вырядился как клоун, да еще с цветами! У нас вокруг университета часто бродят шизанутые. Изобретатели вечного двигателя по большей части. Ну и поэты-романтики. В вечерних костюмах, с книгами или тросточками. Только и мечтают, чтобы рассказать кому-то о своих великих идеях. Симпатичным девчонкам прохода от них нет. Сразу в любви признаются. До гроба.

Не скажу чтобы меня речь Лизы оставила равнодушным. Я даже немного обиделся. Немного — потому что, разговаривая, она взяла меня за руку и повела куда-то в глубь парка.

— Ты извини, если поставил тебя в неловкое положение… В мое время так одевались… Я выбрал одежду по своему вкусу. А цветы — тебе.

Девушка улыбнулась и взяла букет. И куда она теперь его денет? Об этом я не подумал.

Мне действительно было неловко и стыдно. То-то студенты поглядывали на меня искоса, когда я дожидался у входа. Хорошо, хоть полицию не вызвали!

Сзади послышались быстрые шаги. Кто-то схватил меня за рубашку.

— А ну-ка, отпусти ее! — возмущенно выкрикнул парень лет двадцати, с густыми черными волосами, явно химически завитыми, в немыслимо цветастой Рубашке. Сандалии у него были почти такие же, как те, что лежали у меня в пакете. Парень был высокий и мускулистый.

— В чем дело? — холодно спросил я.

— Он к тебе пристает, Алиса? — спросил парень, игнорируя меня.

— Нет, Дима. Это мой старший товарищ. И будет лучше, если ты нас оставишь.

— Странные у тебя друзья. Вот я ему наподдам сейчас!

Такое наглое заявление меня слегка удивило.

— Не горячитесь, молодой человек, — спокойно сказал я.

— У меня четвертый дан по карате! — предупредил юноша. — И я сделаю из тебя отбивную!

— Вы считаете, что если научились драться, так теперь можете избивать человека прямо на улице? — усмехнулся я. — Только потому, что вы сильнее?

— Типичная гладиаторская риторика! — заявил молодой человек, размахивая руками.

На опытного бойца он не походил — слишком размашистые движения. Впрочем, какая разница? Драться с ним я не собирался в любом случае, будь он чемпионом мира по карате или увечным дистрофиком.

— Лиза, этот молодой человек тебе нужен? — спросил я.

Понял, что напрасно назвал девушку тем именем, к которому привык, но было уже поздно. Проще всего — не замечать ошибки. Парень примет ошибку за оговорку. Да и вообще, может быть, дома ее действительно зовут Лизой. Называют же иногда Елен Ц Аленками?

— Ты боишься его? — удивленно спросила Лиза.

— Боюсь? Почему ты так решила?

— Потому что ты не принял вызов, — ответил за нее Дима, самодовольно улыбаясь.

Девушка спрятала пистолет в сумку. Меня она сначала испугалась, а этого приставалу, видимо, считала безобидным.

— Как я должен поступить? — холодно поинтересовался я у парня. — Избить тебя? Или ответить на твои угрозы угрозами? Будь уверен, я в долгу не останусь! Но ты пока не сделал мне ничего плохого. Если ты повернешься и уйдешь — инцидент исчерпан.

Тут Дима размахнулся и без предупреждения въехал мне по носу. Если бы в последний момент я слегка не повернулся и удар не пришелся большей частью вскользь, по щеке, кровь из носа пошла бы точно. А мог бы и сломать — бил не шутя.

Я согнулся, закрыв лицо руками. Настырный каратист попытался въехать мне под дых ногой. Впрочем, удар пришелся по локтям, и, наверное, его ноге досталось так же, как моим рукам. Сандалии — не лучшая обувь для ударов ногами.

Лиза испуганно вскрикнула, но пистолет не доставала. Видимо, считала, что, когда мужчины выясняют отношения, лучше не встревать. И была права.

Однако ж с этим безобразием пора заканчивать. Пусть у тебя четвертый дан по карате, но и я когда-то занимался боксом. Сейчас ты узнаешь, как нападать исподтишка!

Резко выпрямившись, я выбросил кулак, вкладывая в движение всю энергию тела. Если каратист успеет увернуться от прямого удара, я полечу дальше и буду легкой мишенью. А потом этот слон меня растопчет. Но он не успел.

Не знаю точно, в какую точку головы я попал, но попал хорошо. Кулак заныл от крепкого удара. А Дима тяжело рухнул на кусты рядом с дорожкой. Я было собирался нанести контрольный удар. Конечно, лежачего не бьют и все такое, но когда я начинаю драться, то дерусь на поражение. Однако Лиза не позволила мне пойти против неписаных правил, схватив за руку.

— Достаточно. Это будет ему хорошим уроком. Каратист лежал поверх пышных зеленых кустов в отключке.

— Я вызову «скорую», — сказала Лиза. — И пойдем отсюда скорее.

Девушка нажала несколько кнопок на своем телефоне, быстро проговорила что-то в микрофон и повернулась ко мне, широко улыбаясь:

— Побежали! Ты прав, и суд тебя оправдает, но зачем нам терять время на выяснение отношений с полицией? К тому же лучше не засвечивать идентификатор лишний раз.

Меня не надо было упрашивать. Мы быстро пошли дальше по дорожке. Хорошо, хоть сейчас вокруг нас не собралась толпа. Думаю, зрителей не было не потому, что драка никого не интересовала, — в этот час парк был почти безлюден.

— Дима давно нарывался, — заметила на ходу Лиза. — Он избил трех парней, которых застал радом со мной. Двое подали на него в суд, и он заплатил каждому сто рублей штрафа, возместил лечение и ущерб. Но не успокоился.

— А к тебе он не приставал? — спросил я.

— Сексуальные домогательства — это уже тебе не обычная драка. Не хочет же он в тюрьме сидеть? — улыбнулась Лиза. — Честно говоря, я не очень-то и переживала, что он меня сторожит, — по крайней мере никто не приставал в университете. Хотя надоело, конечно, — и поговорить-то ни с кем нельзя было. А сам он мне никогда не нравился.

Девушка посмотрела мне в глаза и рассмеялась. От этого мне стало тепло и хорошо. Едва ли не впервые с того времени, как я очнулся в бункере.

— Поедем ко мне, — предложила Лиза. — У тебя щека начала опухать… Или заедем в больницу?

— Из-за такой ерунды? Поехали к тебе. Купим что-нибудь пожевать по дороге. Ты умеешь готовить?

Лиза замялась, и я понял, что богатой кулинарной практики у нее не было.

— Зато я умею, — успокоительным тоном сказал я — с голода не умрем!

Ну что за жизнь! Роешься в мусоре, едва не попадаешь в милицию — и только привел себя в порядок, постригся и побрился, как девушка говорит тебе, что ты похож на клоуна, а ее невезучий воздыхатель пытается своротить тебе нос набок! И снова нужно или умываться, или даже лечиться!

— Может, мне переодеться? — спросил я, когда мы отошли от места происшествия довольно далеко. — У меня в пакете есть современные тряпки. Не хочу тебя позорить.

— Разве ты меня позоришь? — тихо рассмеялась Лиза. — Ты просто одет не так, как все.

Она встала на цыпочки и осторожно поцеловала в распухшую щеку.

— По дороге заедем в магазин, купим чего-нибудь. Хочешь, я тебе помогу?

— Еще бы!

— Деньги у тебя есть? А то у меня всего тридцать рублей до стипендии осталось…

— Денег сколько угодно. Спасибо Большому Брату. Лиза быстро зажала мне рот ладошкой.

— А вот об этом на улице не надо! Что ж, она была права.

Какое удовольствие бродить по огромному супермаркету с красивой, внимательной и скромной девушкой! Мы выбрали футболку, брюки и кроссовки для меня, три платья, две пары босоножек и немного косметики для Лизы. Заставить ее купить какую-нибудь вещь за мой счет оказалось не так легко. В долг она брать ничего не хотела — долги ведь надо отдавать. А грабить меня только потому, что у меня сейчас есть деньги, считала неправильным.

Мы сошлись на том, что мне уже выдали аванс за очень важное задание. А она — активный участник проекта, которого привлекут к делу немного позже. Я нанимаю ее за свой счет. И, соответственно, вычту потом потраченные деньги из ее гонорара.

Платья были замечательные. Я смотрел, как Лиза примеряет их, и не мог отвести от нее глаз. Ей все так шло, что я готов был скупить половину магазина. Но Лиза решительно пресекала все мои попытки пуститься в мотовство, хотя стоили легкие летние платьица копейки — от пяти до десяти рублей.

Уже по пути в гастрономический отдел я заметил, что Лиза как-то уж очень торопливо проходит через секции джинсовой одежды. Еще бы — приличные джинсы стоили около ста рублей, джинсовая рубашка-безрукавка — пятьдесят. Натуральная ткань, хлопок… Я предложил девушке примерить и джинсы, и юбку, и рубашку — якобы собирался подарить племяннице, которая была примерно такого же роста и телосложения, как Лиза. И, естественно, купил все.

Мы уже покинули секцию, когда до Лизы дошло, что тут что-то не так, и она спросила:

— Откуда у тебя взялась племянница?

— Откуда и у всех, — ответил я, делая равнодушное лицо. — Ты что же, думаешь, у меня совсем нет родственников?

Откуда было им взяться, если меня, а вернее, мое тело, вырастили почти что в пробирке? Впрочем, у прототипа моей личности была большая семья. А я не считал себя клонированным монстром. Я ощущал себя Евгением Вороновым. И не только ощущал: Я им был!

— Сколько ей лет? — прервала мои размышления Лиза.

— Столько же, сколько и тебе.

— И где она живет?

— В Ростове.

Лиза подумала еще немного, решила, наверное, что я нашел родню по Интернету, и успокоилась. Подумаешь, захотел сделать подарок внучатой племяннице. Или правнучатой. Эка невидаль!

Мы накупили продуктовых полуфабрикатов, овощей и фруктов, из готовых продуктов взяли торт и пошли к Лизе домой.

«Домом» назвать тесную клетушку девушки в общежитии было трудно. В каморке с трудом помещались узкая кровать, шкаф и письменный стол. Туалет, душ, рукомойник — общие на пять комнат. В других комнатах жили такие же девушки-студентки. В некоторых — даже по две. Те комнатки были немного больше, но свободного места в них не оставалось вообще — оно съедалось лишней кроватью. Кухня общая на три секции. В ней стояло две электроплиты и большой стол.

Я не ходил по общежитию с экскурсией, просто Лиза на ходу рассказала мне о своих жилищных условиях и добавила, что общежитие считается престижным. В нем живут только студенты. Нет ни посторонних, ни криминальных элементов, что нередко встречается в других местах.

В комнате образцовой студентки я ожидал увидеть множество книг, но их не было. Только несколько тетрадок и ручек. А на стене висела не очень большая панель монитора.

— Учусь по Интернету. Беру в библиотеках любые учебники, монографии. И некоторые домашние задания отправляю по электронной почте. Правда, подключена по экономичному тарифу, — ответила девушка на мой вопрос о книжках. — Только экзамены и сдаем в университете. Ну и на лекции, практические занятия, конечно, ходим. Чтобы больше позаниматься, иногда использую компьютер нашей базы. Ты ведь видел — там места довольно…

Теперь стало понятно, почему Лизе так нравилось дежурить на базе. В маленькой комнатушке общежития стены давили. Что ж, теснота — плата за жизнь в большом городе. Дворцы могут позволить себе очень немногие. И уж, во всяком случае, не студентки со скромными доходами, родители которых живут в какой-то северной деревне.

Когда живешь вот так, возникает желание что-то изменить. И в своей жизни, и вообще. Да, те, что живут во дворцах, любят иногда поразглагольствовать о всеобщей нищете и убожестве, порассуждать о том, как долго и упорно должен работать человек, чтобы чего-то добиться, намекая, естественно, на себя. В действительности же и те, кто работает, и те, кто работать не намерен, почему-то всегда хотят всего и сразу. Это вполне объяснимо. Ведь когда человеку не хватает самого необходимого, ему свойственно стремиться это получить. Вопрос лишь в цене.

Лиза вышла на кухню вскипятить воду. У нее в комнате даже не было электрического чайника. Или пожарные не позволяли?

Я подумал, что неплохо было бы еще раз искупаться. Но третий раз за несколько часов — это слишком! Сорока унесет. Поэтому просто умылся.

Гадкий Дима испортил-таки мне внешность. Синяк образовался небольшой, и кожу на щеке он свез не сильно, однако же было больно и, главное, обидно. Мало я его приложил, нужно было добавить!

— Может, не стоит готовить на кухне, а сделать салаты здесь? — сказал я, когда Лиза вернулась. Она удивилась, но без возражений накрыла письменный стол полиэтиленовой пленкой, и он на время превратился в обеденный.

Взяв острый нож и доску — эта утварь у Лизы нашлась — я принялся резать капусту, огурцы, крабовые палочки, открывать банки с кукурузой и майонезом. Девушка с интересом наблюдала за тем, как я сооружаю салат. Даже предлагала помочь. Но второго ножа и доски не нашлось, а открывать банки с консервами — занятие не для женщин. Поэтому я предложил ей заниматься исключительно чаем. Салат готовить не так уж трудно, сам справлюсь.

Мелко порезав крабовые палочки, капусту, огурец, я вывалил все в глубокую салатницу, добавил полбанки кукурузы, залил майонезом и тщательно размешал. Салат готов! А Лиза принесла вскипевший чайник, залила в больших чашках заварку и подозрительно оглядела приготовленное мной блюдо.

— Угощайся, — предложил я. — Нарежем еще ветчины, и полноценный обед готов!

Лиза съела ложку, другую. Тяжело вздохнула.

— Никогда не ела такого вкусного салата, — призналась она. — С голоду ты точно не умрешь…

— Еще бы. Если есть продукты, с голоду не умрет никто.

— Не о том речь. Ты вполне мог бы пойти поваром в элитный ресторан, — заметила девушка. — Хорошая зарплата, интересная работа…

Я хмыкнул. Зарплата — может быть. Но интересную работу я представлял себе немного по-другому.

Впрочем, труд повара действительно не очень скучен. Пожалуй, даже разнообразен. Но мне почему-то все время мечтал ось о другом.

Мы съели весь салат, съели ветчину и перешли к торту. Лиза кондитерское изделие хвалила — то ли из вежливости, то ли потому что не ела ничего лучше. На мой вкус торт был жирноват и отдавал химией. Впрочем, натуральных продуктов никто и не обещал. Из чего, по-вашему, состоит торт, который может храниться шесть месяцев при любой температуре?

— Хорошо, — вздохнула Лиза. — Деньги — мусор, но куда без них?

— Сколько платишь за комнату? — поинтересовался я.

— Тридцать рублей. Больше половины стипендии.

Я увидел, что Лиза изо всех сил борется со сном. Настоящий джентльмен пожелал бы ей приятно отдохнуть и удалился. Сразу видно — девушка не спала ночь перед экзаменом, переволновалась. Да и на улице уже стемнело.

Остаться? Но Лиза меня не приглашала. А так хотелось побыть с ней подольше. И заодно пообщаться с Буравчиком без посторонних ушей.

— Ты бы поспала, — предложил я Лизе. — А я тебя посторожу.

— Хорошо будешь сторожить? — сонно улыбнулась девушка.

— Изо всех сил.

— Тогда отвернись.

Я послушно отвернулся. Когда разрешение поворачиваться было получено, Лиза уже лежала под покрывалом.

— Можно, я воспользуюсь твоим компьютером? — спросил я.

— Конечно. Только он может сбоить. За линию давно не плачено, — прошептала Лиза и заснула.

Похоже, она и в самом деле мне доверяла. Я бы не заснул так легко рядом с чужим человеком.

Я активировал монитор, пополнил счет на подключение двадцатью рублями — хватит больше чем на месяц работы в любом режиме — и вызвал Буравчика.

— Наконец-то ты на нормальном адресе, — приветствовал меня хакер. — Хуже мобильных компьютеров — только обычные видеотелефоны. С них правительственные агенты читают разговоры в реальном времени.

— Ну, мне особенно нечего скрывать, — заметил я.

— Не считая девушки, что сопит в углу. Клевая девчонка, надо заметить!

Я вздохнул. Никак не могу привыкнуть, что все компьютеры и телефоны оборудованы отличными видеокамерами широкого обзора.

— Кстати, я могу поместить на экран что-то вроде твоего изображения? — поинтересовался я. — Мне бы хотелось стать медвежонком или бурундучком…

Хакер, с которым я общался на экране, был мультяшным. Высокий лоб, короткая стрижка и длинный, немного изогнутый несколько раз по часовой стрелке нос. Эдакая стилизация под буравчик.

— Картинку ты поместить можешь. Будешь выглядеть на экране хоть дыркой от бублика, — ответил хакер, поводя из стороны в сторону своим буравообразным носом. — Да только на всякую хитрость есть еще большая хитрость. Если захочу, увижу тебя таким, какой ты есть.

— Если только я не залеплю жвачкой глазок камеры, — заметил я.

Буравчик подумал пару секунд.

—Тогда, скорее всего, компьютер не будет воспринимать сигналы мыши. Попросту говоря, твой пульт управления перестанет работать. Для экономии видеосенсоры ставят в одном месте. Эго возможно только со специальной аппаратурой.

— Да уж, от совершенной техники — одно зло.

— Ну, кому зло а кто капусту на этом рубит, — ухмыльнулся Буравчик. — Ты по делу или так соединился? У меня минут пять свободных есть, а потом надо заказ срочный делать.

— Понял, — кивнул я. — Карточку кредитную, которую я оформил, мой друг в б нижайшее время получит. Могу я его по этой кредитке вычислить?

— Зная пароль? Да без проблем. Делай запросы о своих расходах — и все дела.

— И программы никакой не нужно? — удивился я.

— Без программы запросы долго делать. Сканирующая программа, естественно, нужна. Я тебе ее в мобильный компьютер скину. А ты пятнадцать рублей не забудь на мой счет перевести. Программа — самая передовая. Эксклюзивный товар!

— Кстати, меня, наверное, тоже можно по карточке вычислить? — поинтересовался я. — Которой со мной работодатели расплатились?

— Еще бы, — хмыкнул хакер.

— И что же, с этим ничего нельзя поделать? Программ хитрых нет?

— Еще как льзя, — ернически подрагивая носом, сообщил Буравчик. — И без всяких программ. Пароль доступа смени — и норма. Кстати, лох ты, если еще этого не сделал и хоть копейку на старой карточке оставил.

— Оставил. Что же ты сразу не сказал, когда ми деньги по счетам распихивали? — возмутился я.

Именно Буравчик советовал мне распределить деньги «в разные корзины». Но, сделав вложения в разные банки в разной валюте, тысяч тридцать я оставил на прежнем счету.

— Деньги обратно перевести могут, — продолжал как ни в чем ни бывало Буравчик. — Как только пароль твой сменится — конец. Пусть ты сам счет открывал, все равно доступа к нему не будет. А на меня ты напрасно наезжаешь. Я-то не знал, что ты в элементарных вещах не рубишь. Думал, ты давно пароль сменил, только соображаешь, как бы деньги лучше крутились, и чтобы инфляция их не сожрала…

— Значит, и мой друг может пароль сменить, и я его больше не найду? — уточнил я.

— Естественно. Деньги — это серьезно. Но первый контакт ты отследишь. — Мультипликационный Буравчик пожал плечами. — Это уже что-то. Может, напарник твой пароль и не сменит. Он ведь тебе и ему только известен. Если он тебе доверяет, так менять ничего не станет.

— Ну, доверять мне у него причин нет, — заметил я. — И не доверять — тоже.

Буравчик достал из кармана нарисованную сигарету и нервно затянулся.

— Ладно, сами разбирайтесь, меня время поджимает. Если срочное что сделать нужно будет, а меня не сможешь найти, на нашем сайте аскни[5] Белочку. Сделает, что надо.

— Подружка твоя? — уточнил я.

— Дружок, — ответил хакер. Это — он, и ему под пятьдесят лет. Так что заигрывать с ним не стоит. Хотя на экране он хоть куда. Юбочка короткая, хвостик пушистый…

— Буду иметь в виду, — кивнул я. И принялся загружать в мобильник поисковую программу.

После десяти минут сканирования Сети портативный компьютер сообщил мне, что «золотую» карточку еще не активировали. Как только ее сунут в щель банкомата, максимум через три минуты, а минимум через ничтожные доли секунды я об этом узнаю.

Я посидел немного рядом со спящей Лизой. Пожалуй, чем меньше я буду рядом с ней, тем для нее безопаснее. Набросав несколько строчек на вырванном из тетради листке, я вышел из комнаты и захлопнул дверь. Автоматический замок щелкнул. Пути назад не было.

Выйдя из дома, я обнаружил, что уже совсем стемнело. Людей на улицах почти не было. Работает ли сейчас метро? И монорельсовая дорога? Да и вообще, можно ли добраться до базы моих друзей-террористов каким-то другим способом?

Я вынул компьютер, набрал на клавиатуре запрос. Пока ожидал ответа, поглядывал на небо. Звезды виднелись, но плохо. Даже сегодня, в хорошую погоду, над столицей висел смог.

Мимо прошла компания хохочущих парней. Один из них бесцеремонно задел меня плечом. Не слишком нарываясь на скандал, но и без лишней робости я внимательно посмотрел в лицо нахалу. Взгляд парня остановился на моем синяке, он поспешно отвернулся, и компания побрела дальше. Я их задерживать не стал.

Компьютер выдал мне семнадцать вариантов пути на базу. Среди них были такие экзотические, как полет на баллистическом снаряде, и такие тривиальные, как предложение дойти пешком. Стрелка на мониторе могла указывать нужное направление в течение всего пути. Но идти пешком мне не хотелось. Гораздо привлекательнее выглядела мысль вызвать такси. Удовольствие стоило довольно дорого — восемнадцать рублей пятьдесят копеек, но тащиться к метро и трястись по поездам до утра мне не улыбалось. Я нажал кнопку вызова, мой компьютер связался с сетью управления такси города, и меньше чем через минуту рядом со мной затормозила желтая обтекаемая машина.

— Далеко едем! — буркнул шофер. — Идентификатор-то покажите. Не хочется лишний раз, понимаю, да ведь в лес едем. Всякое бывает…

Он все бурчал, бурчал… Я понял, что он не горит желанием везти в загородную глушь неизвестно кого. Что ж, его правда. Времена, должно быть, неспокойные. Что этому типу, то есть мне, понадобилось в лесу среди ночи? Я сунул в щель рядом со счетчиком такси идентификатор, и шофер сразу подобрел. Еще веселее он стал, когда я сказал:

— Давно не был в этих краях. Рассказывайте по дороге, где едем, что интересного вокруг. Если не затруднит, конечно. Двадцать процентов добавлю на чай.

— Домчим мигом, в лучшем виде, — обрадовался водитель. — Устраивайтесь поудобнее да слушайте.

Примерно на середине пути под монотонное бормотание таксиста я отключился. Похоже, таксиста вовсе не интересовало, слушают его или не слушают — ему просто хотелось поговорить. Сначала я ему поддакивал, потом замолчал, а потом и вовсе заснул. Произошло это возле терминала стандартной баллистической установки — современного аэропорта, отправляющего капсулы с пассажирами в далекие края подобно артиллерийским снарядам. Водитель путано пытался рассказать мне, как происходит путешествие, но, видимо, в теории был слаб и ничего объяснить толком не мог. Последнее, что я услышал, было:

— Как вдавит в кресло! Да как шарахнет! Потом летишь — словно в невесомости. И двигатель понемногу сопит… А потом парашюты бац! И приземляешься за тыщи километров.

Разбудило меня пищание мобильного компьютера.

— Вот тут дача Кручинского — жуткий олигарх! — продолжал водитель давно начатый рассказ. — Нет чтобы построить себе дом приличный, так взял, обнес несколько гектаров леса забором, срубил деревянную избушку и живет в ней. Говорят, жадность его заела. А я так думаю — к природе захотелось быть поближе.

Почему Кручинский — жуткий олигарх, я не понял. Может, на вид этот Кручинский вовсе и не никакой не жуткий, а даже симпатичный, просто водитель хотел сказать, что он сказочно богат и близок к власти? Я не стал уточнять. Какое мне дело до этого Кручинского?

— Здесь останови, — попросил я. — Выйду.

— Если в туалет — под елку никак нельзя, — строго сказал водитель. — Оштрафуют! Я биоведро с собой вожу. Пассажирам предоставляю, конечно. Сейчас станем, и в лучшем виде…

— Совсем я выхожу, — пояснил я водителю. — Тут до дачи моей — три километра. Дороги прямой нет. Пробегусь по лесу.

— Ночью? — изумился таксист.

— А чего же не ночью? Навигатор в компьютере есть, луна светит — как-нибудь без фонарика обойдусь.

— Шалят в лесу. Страшно, — заметил водитель, странно посмотрев на меня.

— Кто шалит-то?

— Инопланетяне. Разбойники. Лешие. Черти. Маньяки всякие, — выдал таксист.

— Авось отобьюсь, — усмехнулся я.

— Оружие имеется? — поинтересовался таксист. Я покачал головой.

— Хочешь, монтировку продам? За три рубля, по закупочной цене. Скажу, утерял, а сам тебе отдам. Все не так страшно в лесу. А ты бы хоть газовик с собой носил. Или ракетницу.

— Давай свою монтировку, — усмехнулся я. От инопланетян и базука не поможет, да и черти вряд ли газового оружия испугаются…

— Очков у тебя нет? — спросил неравнодушный водитель.

— Каких?

— Ну, инфракрасных. По лесу ходить собрался, а очки не взял. Зачем же тебе фонарик, если очки удобнее?

— Не люблю, когда на глазах что-то болтается, — равнодушно ответил я. — Впрочем, очки бы не помешали. Проморгал. Продай мне, наверное, и очки. Есть?

— Есть, — кивнул таксист.

Став счастливым обладателем монтировки и очков ночного видения, я помахал водителю рукой и направился в лес. Желтая машина мигнула красными габаритными огнями и умчалась в сторону столицы.

Я брел между темных деревьев, сжимая в левой руке пакет с вещами, а в правой — монтировку. В инопланетян и активных чертей я не слишком верил, но лихой человек в лесу действительно мог встретиться. А монтировка у таксиста была что надо — в меру тяжелая, в меру длинная. Только от бандитов отбиваться.

Инфракрасные очки показывали окружающий мир совсем в других красках, нежели он выглядел в лунном свете. Яркие лунные блики не мешали отлично видеть даже го, что происходит под сенью самых густых деревьев. И как, имея такую технику, можно верить в леших и злобных инопланетян?

На базу я пришел в три часа ночи. Как ни странно, Макса не разбудил — со мной он соединился после первого же телефонного гудка. Но, впуская меня внутрь, бормотал нечто странное, заплетающимся языком. Похоже, был пьян.

— Полуночничаешь? — спросил я. — Антонина тоже не спит?

— Антонина, ишь, Антонина, — произнес Макс нараспев. — Тонька, попросту говоря. Зараза.

Все ясно. Поругался с девушкой, сейчас заливает горе.

— А ты видать тоже неплохо время провел? — пристально глядя на меня, спросил Макс.

Вот уж не ожидал от такого на вид интеллигентного юноши таких сальных намеков.

— Нормально провел, — холодно ответил я. — В делах.

— С шлюхами? Или с Лизкой? Впрочем, какая разница?

Последнее высказывание Макса мне совсем не понравилось. Его можно было истолковать по-разному. А в руках я все еще сжимал монтировку. Впрочем, пьяный молокосос сам не понимает, что несет. Завидует мне, или, скажем, не любит Лизу. Или, напротив, любит. Не пробивать же ему из-за этого голову?

— Иди спать, — сказал я.

— Фу-ты ну-ты, — фыркнул Макс. — Я не хочу спать. Я пить хочу! Предаваться греху и разврату…

«Ну, с развратом здесь напряженка», — подумал я про себя. А вслух сказал:

— Тогда я пойду.

— И никуда ты не пойдешь! — взвился Макс. — Выпей со мной! В твое время вроде все пили, а?

Как я вижу, сейчас тоже пьют, — ответил я, отодвигая в сторону несговорчивого парня.

Ложиться сейчас действительно глупо. Станет над кроватью и начнет завывать. Лучше уж сначала отправить спать его. Хотя бы и насильно.

— Не хочешь? — протянул Макс. — Я, можно сказать, нисхожу до него, лабораторного существа… А он, видите ли, не хочет!

— Сам ты лабораторное существо, — огрызнулся я, понимая, впрочем, что молодой человек, по сути, прав, как это ни обидно.

Макс побрел к буфету за бутылкой, я включил телевизор. Шла какая-то ночная программа. Ведущие в студии, волосатый парень и бритая наголо девушка, терзали хипповатого старца. Старец загибал что-то насчет всеобщей любви и равенства разумных существ и бессловесных тварей.

— Во правдолюбцы! — громко прокомментировал телевизионное действо Макс. — Сам таким был…

Последняя фраза звучала смешно. В его возрасте ностальгировать еще рано. А Макс, держа в руках бутылку с газированным алкогольным напитком (даже напиться не может, как настоящий мужик, а все туда же), присел на диван и стал откровенничать:

— Я ведь, друг Воронов, в религии с двенадцати лет. Такая у нас была продвинутая тусовка… Гимны пели, молились. Прохожих доставали, деньги на храм собирали. Листовки даже в переходах подземных клеили. Вот ты клеил когда-нибудь листовки?

— Клеил, — кивнул я. — Причем самые разные.

— Тогда ты меня поймешь. Крутая у нас была организация. А что ты думаешь? И с ребятами из «Блока освобождения» познакомился на этой почве. Меня сюда братья работать отправили. И стал я не брат — но соратник…

Макс икнул, поспешно сделал еще несколько глотков, протянул бутылку мне. Я, естественно, отстранил ее.

— А потом, когда понял, что за фигня в мире творится, убедился я, что Бога нет. Сказки. — Молодой человек чуть не плакал. — А так хотелось, так верилось… И братья мои стали мне противны. Понял я, что они — такие же уроды, как и все. А может быть, еще хуже. Потому что на самом деле уроды, а не понимают того, что они уроды…

Глупо вступать в богословские диспуты с пьяным и, по-видимому, не слишком хорошо образованным субъектом, совсем недавно состоявшем в какой-то фанатичной секте. Но я тоже устал, потому и пошел на поводу у Макса.

— И с чего же это ты сделал такие выводы? В смысле, до атеизма дошел? Теорию Дарвина прочитал и усомнился? Так и Дарвин очень многого не объясняет… Для зкзальтированных личностей характерно шараханье из одной крайности в другую. Сегодня ты в секте, завтра — атеист, послезавтра — в другой секте… Или в умеренном движении — но лишь бы с людьми. Ты уж мне поверь, видел я такое.

— Нет, — проскулил Макс. — Назад мне возврата нет. На непотребства всякие насмотрелся. Осквернился и опоганился!

— Но это не Бог, а мы сами, люди творим, — проговорил я. — Издавна так повелось. И объяснили давно, отчего зло на земле творится. Ты философа какого-нибудь возьми, почитай. Лосского, например. Или Соловьева. Сейчас, наверное, их книжки достать тяжело. Но в Интернете найдешь. Чего там только нет…

Глаза парня вдруг вспыхнули. Прямо-таки волчьим огнем.

— Не о том речь. Не об общемировом зле, которое нечистый насаждает. О тебе я, Воронов.

Ну, праведной жизнью я, может быть, и не отличался. Но и в злых делах замечен вроде бы не был. Правда, сейчас меня в подобное дело втянуть пытались. А намерение во многих религиях определяет поступок. Но ведь Макс вроде бы стал на эту сторону раньше меня…

— Я-то чем тебе не угодил? Макс заговорил горячо, время от времени запинаясь и делая короткие паузы.

— Да то. Жил такой Воронов. Писатель. Книжек я его не читал, кроме той, в которой ты пьянку у своего приятеля описываешь. Не ты, точнее, а писатель Воронов… Вишь, как оно… Да и эту книжку случайно открыл — валялась здесь, наши инженеры проверяли, есть ли там эпизод с озером, нет ли его… Потом хоп — и ты появился. Хоп — и напарника твоего из пробирки вывели. Хоп — и еще кого-то на секретной базе воскресили. И все ведь одинаковые! Три молодца непотребны с лица… Травку одну помните, деревья… Как вы у речки гуляли, как пацанами по двору носились, как в космосалоны бегали, деньги на компьютерные приставки клянчили… А ведь много вас! Где же душа? Нет ее, выходит! Комбинации нервных переплетений, которые достаточно мощный компьютер воспроизвести может, — и ничего больше! Или не помнишь ты ничего, а тобой дьявол напрямую руководит? Как мне знать? Во что верить?

Под таким углом я на ситуацию до сих пор не смотрел. Ну, есть двойник. Так ведь живут же люди с близнецами… И двойники мои, стало быть, наподобие близнецов…

— Ты ведь все про победу добра писал, — продолжал Макс, с трудом ворочая языком. — Мне Лизка рассказывала, восторгами своими девичьими делилась. Так какая же победа добра, гражданин Воронов? Где она? Пятьдесят лет, семьдесят, а после — ящик. И ни добра, ни зла… По ту сторону, так сказать! И нет души! Нет!!! Понимаешь ты, дьявольский пособник?

Ответ пришел мне в голову как-то сразу, без долгих размышлений. Я смотрел на корчившегося от страха и злобы парня, но сам не был зол. Мне стало его жаль.

— Понимаешь ли, Макс… — Я постарался улыбнуться как можно дружелюбнее. — Ведь мой случай, как и все в этом мире, ничего не опровергает и не доказывает. Может быть, я существую только у тебя в сознании, как утверждают солипсисты. И тогда я — это я, предмет интерьера, а твои личные дела с Всевышним по-прежнему остаются только твоими. Ведь если ты живешь в иллюзорном мире, это не значит, что Бога нет. То, что ты мыслишь и существуешь, не означает, что существуешь только ты. Даже если все вокруг — твой сон. А если отойти от солипсизма — я действительно живу, что бы ты по этому поводу ни думал, и у меня тоже есть душа — как бы окружающие ни пугались того, что я клонированная личность. И у моих двойников есть душа. Потому что чем отличается выращенное в пробирке тело от того, что произошло естественным путем? И почему Бог не может дать душу тому, кто появился из пробирки, когда дает ее тем, кто родился по-человечески, стародавним способом? Я не знаток Ветхого Завета, но там, по-моему, шла речь о том, что Господь и из камней может сотворить потомков Моисея. Не о нашем ли случае речь?

Макс смотрел на меня широко открытыми глазами.

— Помню это место, — неожиданно почти трезвым голосом сказал он. — Читал. Так ты еще и считаешь себя лучше всех других? Ведь Библия говорит о богоизбранном народе…

— Никем я себя не считаю, — вздохнул я. — Не спеши отказываться от своей веры. Постарайся ее отстоять. Ты хочешь верить, значит, тебе нужна вера. Если бы человек появился в процессе эволюции, если бы он был создан всего лишь игрой слепых сил, вряд ли бы он стремился к красоте, свету и вечной жизни. Вырастил детей, построил дом, посадил дерево — одним словом, выполнил программу — и сойди со сцены. Молча, без патетики. С чувством удовлетворения. А ведь не получается…

— И почему же? — спросил Макс.

— Думай, — усмехнулся я. — Спать ложись и думай.

— Я кофе заварю. Давай еще посидим? — попросил молодой человек. — Поговорил с тобой — словно с учителем химии моим прежним, Пантелеем Семенычем, вечная ему память… И на душе легче стало. Мы тогда, в школе, много спорили, доказывали друг другу что-то…

— Нет уж. Все дискуссии — на завтра. Я на ногах не стою.

Как ни странно, Макс покорно поплелся в свой спальный блок. И я добрался наконец до кровати. Засыпать было тоскливо. В голову лезли неприятные мысли. Убедив Макса, я не слишком убедил себя. Но сны мне в ту ночь снились только цветные, яркие и приятные.

В семь утра Макс вскочил и тут же примчался будить меня. Будто не было вчера диковатой попойки в одиночестве, будто не спорили мы с ним на темы этики, морали и мироустройства. За спиной молодого человека маячила Антонина. Дурнушке не хватало только хлыста в руке. Своего друга она уже вздрючила с утра пораньше, хоть он и напился именно из-за нее, и ей не терпелось взяться за меня. Но пока что она сдерживалась.

— Заниматься надо, — хрипловатым голосом сообщил Макс. — Сроки, планы… Всю операцию провалить можем. Ты ведь с оружием еще не знаком. А гипнотическое обучение проводить не хочется. Из-за него реакция у людей замедленная. И крыша у некоторых съезжает. Редко, правда, зато напрочь.

— Не надо нам гипноза. Вы бы поспать мне дали хоть пару часов…

— Некогда спать, — бросила Антонина. — Вовремя нужно ложиться. Днем перерыв будет на полтора часа — тогда и поспите. Я — ваш инструктор, и занятия мы пропускать не будем.

— Заранее нужно было предупредить. — Я вздохнул. — Через полчаса подойду. Душ приму — и к вам.

Антонине, видимо, хотелось поспорить и погнать меня в спортзал впереди себя, но на полчаса отсрочки она согласилась. А я с трудом поднялся и поплелся в ванную.

Занятия проходили по какой-то странной, но вполне приемлемой методике. Никаких теоретических курсов, никаких лекций. Мы пришли в большой зал, на полу которого были разложены костюмы, напоминавшие скафандры, и самые разные виды оружия. Автоматы, винтовки, базуки, совмещенные версии стрелкового оружия, а также гранаты, мины и даже ножи.

— У нас приличный арсенал, — наставительно сказала Антонина, когда я поверхностно осмотрел средства нападения и обороны. — Наша задача — выбрать оружие, которое подходит лично вам. Не секрет, что людям разного склада подходит разное вооружение. Еще в древности кто-то предпочитал двуручный меч, а кто-то — топор. В умелых руках и легкая винтовка может быть страшнее танковой пушки.

— Да, — кивнул я. — Айвенго, Зверобой… Звездная пехота…

— Вот и пробуйте, — не обращая внимания на мои литературные экскурсы, заявила Антонина.

Я протянул руку к первой попавшейся винтовке. Вороненый ствол, большой, но легкий деревянный приклад. Впрочем, вряд ли деревянный. Скорее, пластик, сработанный под дерево.

Макс хотел что-то сказать, но Антонина зыркнула на него, потом сурово воззрилась на меня. Похоже, она была бы не прочь дать мне по рукам. Только я не понял за что. Не так держу оружие?

— Сначала нужно выбрать комбинезон защиты. Бронекостюм. А потом уже прочую амуницию, — процедила девушка. — Вы же не собираетесь идти на штурм без брони я спецсредств, соратник?

Пожалуй, так. Я, конечно, и сам мог догадаться.

— Предложите мне костюм по вашему выбору, — попросил я. — Примерять все слишком долго, а вы наверняка знаете, что здесь самое лучшее.

Антонина недовольно фыркнула.

— Когда речь идет об успехе операции, можно потратить лишние несколько часов.

Я отметил, что в первую очередь она говорит не о сохранении жизни соратника, а об успехе замыслов своего руководства. Впрочем, другого я и не ожидал. Какое ей до меня дело? Для нее я всего лишь механизм. Исполнитель. Как, пожалуй, и все люди.

— Что будет лучше для данного случая и для вас лично, решите сами, — продолжала девушка. — Здесь все самое современное, самое лучшее. Выбирайте!

Очень тяжелый вариант брони меня не устраивал. Защита — это хорошо. Но от прямого попадания из зенитной пушки не может защитить никакая броня, а легкие автоматные пули удерживали все бронекомплекты. Поэтому я выбирал костюм не по надежности, а по маневренности. В конце концов, мне не в засаде сидеть, а наступать на позиции противника.

Надев поочередно три «скафандра», я остановился на отечественной модели БКР-55. Буквы, как шепотом пояснил мне Макс, означали «Броневой костюм ранцевый», цифры — год разработки. Отечественная модель привлекла меня сравнительной простотой в обращении, возможностью управлять некоторыми весьма сложными процессами вручную, а не с помощью компьютера, и массой внешних креплений и карманов. Здесь были и длинные карманы для пластиковых шашек, и круглые ячейки для осколочных гранат, и масса крючков и карабинов для автоматов, винтовок. На левом боку в стандартной комплектации БКР-55 имелись даже крепления для навески малого зенитно-ракетного комплекса.

Еще костюм привлекал мощным реактивным ранцем. Его двигатель превосходил по параметрам все зарубежные образцы. Ранец развивал большее ускорение, его хватало на более длительное время, а тяжелее западных аналогов он был всего на пару килограммов, что компенсировалось легкостью брони.

От переносного зенитного комплекса я отказался. С самолетами и вертолетами воевать вряд ли придется, для стрельбы же по наземным целям комплекс не приспособлен. А жаль! Весила ракета всего четыре килограмма, внешне напоминала полуторалитровую пластиковую бутылку из-под газировки и на ноге держалась отлично. Впрочем, четыре килограмма здесь, четыре там — и диверсант не сможет подняться.

Вместо ракеты я повесил на левую ногу портативный гранатомет — игрушку, которая мне исключительно понравилась — ею при случае тоже можно было попытаться сбить вертолет. В боекомплект входило шесть гранат объемного взрыва. Гранаты были размером с два спичечных коробка. Радиус поражения — до километра. Легковой автомобиль граната разорвет на части, проломит стену в один кирпич. Ну и, конечно, нанесет ущерб живой силе противника — если кто-то окажется на ее пути. Бронекостюм от взрыва защитит, но того, кто в нем, наверняка контузит.

Можно было взять и огнемет, и устройство, стреляющее тонкими иглами с практически неисчерпаемым боекомплектом. Игл в обойме игломета имелось две тысячи, и, даже выпуская их непрерывной очередью, можно было стрелять целых три с половиной минуты при плотности стрельбы почти десять иголок в секунду. Да еще прилагался запасной боекомплект — такая же обойма, как в игл омете, размерами с три спичечных коробка и весом шестьсот граммов. Но такой чудесный игломет можно было использовать только против гражданских лиц без брони. А я вообще не собирался стрелять в людей, если это будет возможно. И уж тем более не хотел пользоваться оружием трусов.

Перебрав почти все приспособления для ведения огня, я остановился на универсальной винтовке, тоже произведенной в России. Стреляла она пулями различных модификаций, имела магазин с тридцатью патронами, лазерный и оптический прицелы. Винтовка комплектовалась выкидным штык-ножом, а в полом прикладе помещалась хорошая аптечка.

Несколько шашек направленного взрыва, которые Антонина, скрипнув зубами, все же помогла мне закрепить на правой ноге, завершили мою экипировку. Винтовка, гранатомет, пластид, реактивный ранец за спиной и навигационная система на поясе. Отечественная армейская навигационная система. Прелесть ее заключалась в том, что она могла определять расстояние, не только связываясь со спутником, но и используя инерционный компас. Условие немаловажное. Как только я вступил бы в контакт со спутником вблизи станции, меня могли обнаружить и поднять тревогу.

В полной боевой выкладке добрые ребята, мои наставники, повели меня во внутренний двор базы. Бегать под открытым небом на специальной беговой дорожке, плавать в грязном бассейне, летать на небольшой высоте на ранце. Сами они стояли и командовали. Антонина очень сердилась, когда я делал что-то не так. Был бы я лошадью и имей она плетку, на моих боках не осталось бы уже живого места. А я гадал, почему со мной не занимается Брат, и радовался, что моих мучений не видит Лиза.

На следующий день тренировки продолжались с той же интенсивностью, но мне стало уже гораздо легче. Я выспался и настроился на работу, что весьма облегчало задачу. А вот Макс и Антонина нервничали все больше. Время от времени девушка нашептывала что-то своему другу, тот вздрагивал и кивал. Не слишком мне это нравилось. Если «соратники» говорят о чем-то очень важном, то почему не посвящают меня? А шептаться о своих любовных интрижках можно и где-то в другом месте.

Вечером наконец на базе нарисовался Брат. Был он возбужденно-жизнерадостным, Я бы сказал — притворно радостным. Впрочем, кто их, террористов, разберет? Что для нормального человека горе, для них — праздник. И как только Лизу занесло в такую компанию? Кто привел ее сюда? Когда и зачем? В террористические организации ведь не вступают по объявлению в газете…

Хотя, с другой стороны, хакеры сейчас открыто торгуют в Интернете секретной информацией и имеют наглость вывешивать свои объявления на самых посещаемых сайтах. Мне показывал такие объявления Макс, когда мы изучали материалы по ГигаТЭЦ. Именно по объявлению я познакомился с Буравчиком. А Макс рассказал мне, между прочим, как они купили всю схему обороны станции за несколько тысяч рублей. Достаточно было дать хакерам заказ — и они отлично его выполнили. Ясное дело, имея планы оборонительных сооружений, схему расположения и график смены постов, осуществить операцию проще.

Но мое участие в акции все равно представлялось сомнительным. Хотя, может быть, я и в самом деле монстр из прошлого, способный на небывалые подвиги? Наблюдая в течение нескольких дней Антонину и Макса, я подумал, что, наверное, так оно и есть. Не монстр, конечно, но способный. По-моему, нынешние молодые люди были еще хуже прежних. Впрочем, так говорил еще Платон больше двух тысяч лет назад…

— Завтра было бы неплохо выступить, — объявил Брат вечером за торжественным «семейным» ужином. Он грыз сухарь и почему-то сделал свое заявление с набитым ртом. Ни до того, как начал жевать, ни после. Словно бы очень спешил.

Что мне нравилось в поведении этих ребят, так это то, что они хоть ели вместе. Познакомившись ближе с Антониной, я почему-то полагал, что она предпочла бы грызть свои сухари и тушенку под одеялом, без света. Но устав организации не позволял.

— Почему завтра? — спросил я.

— Сроки поджимают, — причавкивая, объяснил Брат. — Через три недели — голосование директората консорциума по ТераТЭЦ. К этому голосованию мы должны иметь неоспоримые аргументы в споре. Да и лето на исходе.

— Середина июля, — машинально отметил я.

— На севере конец июля — конец лета. Потом быстро начнет холодать. И особенно холодно будет по ночам. А мы разработали для вас график, согласно которому на Печору придется пробираться пешком.

— Хотелось бы подробнее узнать о планах, — заметил я, допивая чай.

Сегодня ужин был почти нормальным: бутерброды с ветчиной, капустный салат, яичница и ванильные сухари с чаем. Никакой химической дряни, которой усердно потчевали меня в предыдущие дни. Заказывать натуральные продукты соратники почему-то не считали необходимым. Им больше подходили химические разносолы. Они их лучше усваивали — организмы привыкли. Ну а я, старый натурал, предпочитал не так легко усвояемую, но более реальную провизию.

Брат отложил в сторону недоеденный сухарь, ткнул пальцем в пульт управления, и на экране большого монитора появилась карта.

— Интересующая нас местность, — объявил он. — Мы десантируем вас в некую точку в нескольких десятках километров от объекта. Дальше вы, сориентировавшись по спутнику, включаете инерционную систему и идете к ГигаТЭЦ самостоятельно. На то, чтобы преодолеть сто пятьдесят километров, вам дается две недели. Перед штурмом вы можете послать шифрованное сообщение в импульсном режиме. Скорее всего, его не засекут. Мы постоянно будем сбрасывать вам сообщения — оставляйте свой телефон включенным на прием. Это безопасно.

— Ясно, — кивнул я. — А как вы меня десантируете? С парашютом прежде прыгать не приходилось. И вообще, вам не кажется, что самолет — не слишком малозаметная цель?

— Самолет? — переспросил Макс. Антонина прыснула в рукав.

— Мы отправим вас в какой-нибудь поселок южнее Печоры баллистическим транспортом, — объяснил Брат. — Туда же заблаговременно или немного позже отправится и ваше снаряжение. Мы покажем вам, как корректировать курс снаряда, чтобы попасть в нужную точку, а не прямо на посадочное поле. Высадка на посадочном поле в глухой местности тоже не страшна, но вызовет лишние вопросы. А дальше вы пойдете пешком.

— Отличный план, — кивнул я. — Если не считать того, что две недели мне придется топать по тайге. Ну да ладно — не зря ведь вы меня нанимаете? Какую точку вы выбрали для десантирования?

— Конецбор — слишком близко, — заметил Брат, тыкая электронной указкой в карту. — Березовка — тоже. Я бы предложил Кырту. Но тогда вам придется обходить поселки, стоящие на Печоре. Все они, кроме Конецбора, — на левом берегу. Стало быть, идите по правому, и проблем не будет. Мы снабдим вас надувным плотом, с помощью которого вы переправитесь через Щугор, небольшой приток Печоры.

— А почему бы мне не сплавиться по реке на плоту? — спросил я.

Соратники переглянулись.

— Наверное, река контролируется со спутников, — предположил Макс.

— Как и тайга, — заметила Антонина. Ребята помолчали.

— Да, плот на одного человека без двигателя могут и не засечь, — задумчиво проговорил Брат. — Видите, ваше мышление отличается от нашего. Мы с трудом придумали, что человек может идти две недели пешком. Не заходя в магазины, не связываясь с другими людьми, не разговаривая по телефону, не подключаясь к Интернету. Кстати, прочитав некоторые ваши книги. А вы за несколько минут предложили другой способ — тоже надежный, но более эффективный. Видите ли, мы привыкли летать на баллистических снарядах и ездить или на монорельсе, или в электромобиле. Любой транспорт сейчас снабжен активной меткой. Кроме маленького резинового плота, с которого такую метку легко удалить…

— Слишком просто — тоже нехорошо, — заметил я. — Может быть, Печору действительно регулярно проверяют? Или перегородили цепями?

— Зачем? — удивилась Антонина.

— Чтобы никто не мог по ней проплыть.

— А почему по ней не должны плавать? Действительно, почему? Достаточно лишь не подпускать к электростанции подозрительные суда.

— Спутники сканируют все цели, появляющиеся в тридцатикилометровой зоне станции. И засекают подозрительные объекты в радиусе шестидесяти километров. Но дальше — нет, — объявил Макс. — Не хватает сканирующих мощностей.

— Стало быть, в ста километрах от станции они ничего не заметят, — сказал я, рассматривая карту. — Можно было бы высадиться в Инте, на северо-востоке, или в Ухте, на юго-западе. Но и там, и там — железная дорога. Мне кажется, она оборудована дополнительными средствами контроля.

— Именно. За ней пристально наблюдают, — подтвердил Брат.

— Ижма далеко, и на пути — болота. А на востоке — Уральские горы. Поселков там нет. Может быть, мне лучше спуститься с гор?

— А как вы туда попадете? — поинтересовалась Антонина. — Попросить баллистиков направить капсулу туда, где нет людей, — лучший способ привлечь внимание всех дежурных спутников. Откровенно говоря, и в Кырту редко кто летает на баллистическом снаряде — дорого. Тем более железная дорога рядом. Но, думаю, ничего страшного…

— Может быть, лучше поехать по железной дороге?

— До самой Печоры, — кивнул Брат. — Или до того же Каджерома… Не пойдет. Снаряжение не провезешь, да и без поискового чипа попадешься местной полиции — и привет. Там ребята внимательные работают. У них людей под присмотром меньше — не то что в Москве. И с браконьерами часто дело имеют. Так что на железную дорогу нельзя.

— Ну, нельзя так нельзя. Чемодан собирать?

— Собирайте потихоньку, — кивнул Брат. — Завтра Большой Брат приедет, последние инструкции даст — и вперед.

Большой Брат на этот раз вел себя странновато. Был он каким-то дерганым и взвинченным. Словно бы что-то в его жизни сильно не ладилось, а я был в этом виноват.

— Господин Воронов, будем говорить наедине, — объявил он. — Без записей и без свидетелей.

— Конечно, — вздохнул я.

Чем меньше организация, тем больше в ней интриг и секретов.

— Я прекрасно осведомлен о ваших отношениях с Лизой, — без обиняков заявил Старший Брат.

— Вы и прошлый раз об этом говорили.

— Прошлый раз я говорил лишь о романтических отношениях. Сейчас я знаю, что вы ездили к ней в гости. Опять дрались из-за нее… Скажите, в ваше время так было принято?

— Ну… — замялся я. — Не то чтобы всегда и везде… Но в общем-то да…

— Так вот — если вы вздумаете отступить, Лизе придется худо, — проговорил главарь террористов. Я обозлился.

— Что вы меня пугаете? Прямо скажем, это не совсем честно с вашей стороны.

— Честность и порядочность оставим пока в покое, — сверкнул глазами главарь террористов. — Нам нужны гарантии, и мы готовы обеспечить их любыми способами.

— Какими же, например?

Мне было любопытно, до какой низости может опуститься человек. Хотя лучше бы, конечно, и не выслушивать всех его угроз.

— Наш порученец встретил вашу девушку, когда она шла с очередного экзамена. И совершенно случайно уколол ее маленькой иголочкой. С маленькой капелькой органического яда на кончике. Сейчас она чувствует себя отлично. И в течение следующих десяти дней все будет прекрасно. А потом начнется легкое недомогание. Еще неделя — и ее уже нельзя будет спасти. Поэтому в ваших интересах захватить ГигаТЭЦ как можно быстрее. Как только мы примем ваш сигнал — Лизе встретится другой порученец. С другой иголочкой. Надеюсь, она даже ничего не заметит. Жаль терять отличную соратницу. Очень красивую к тому же.

После подробного рассказа о свойствах замечательного яда Большой Брат нагло улыбнулся, глядя на меня в упор. Возможно, кто-то другой и бросился бы на него с кулаками. Но я лишь холодно спросил:

— А если я все-таки пошлю вас к черту?

— Мы пошлем к черту вас. — кисло ответил террорист. — И вашу подругу.

— Свою соратницу?

— Мы ведь с вами не дети, — вздохнул Большой Брат. — Когда на кону большие деньги, что нам глупая красивая девочка? Девочек много, а денег на всех не хватает…

— Какие гарантии у меня? Что вы не укололи таким ядом меня? И что вы дадите противоядие Лизе?

— Мое слово, — нагло улыбнулся главарь.

— Маловато.

— Вас колоть глупо, — начал Большой Брат и почему-то осекся. — Ухудшается реакция, — поправился он через пару мгновений. — А Лизе мы не хотим зла. Да и с вами, может быть, еще встретимся… Для пользы дела нужно поддерживать хорошие отношения…

И тут я понял, что встречаться со мной главарь террористов больше не собирается. Именно по той интонации, с какой он произнес «вас колоть глупо». Как будто бы я уже был покойником. Но я решил поразмыслить обо всем на досуге, а сейчас лишь притворно улыбнулся.

Улыбка моя не оставила Большого Брата равнодушным.

— Не думайте, что вы сможете предупредить Лизу, — заявил он. — Любая ваша попытка сообщить ей о том, что нужно искать противоядие, будет нами отслежена. Мы прослушиваем все телефонные разговоры соратников, читаем все приходящие к ним сообщения. С их же согласия, между прочим. Если вы предупредите свою подругу, ей введут катализатор, и она умрет гораздо быстрее. Не успев ничего предпринять.

— А вы не боитесь, что я предупрежу ее при встрече?

— Личной встречи не будет. Вы отбываете прямо сейчас. Вместе с оборудованием и вещами. Автомобиль ждет нас в лесу.

В роскошном шестиместном лимузине, низком и широком, мы мчались к баллистической станции. Большой Брат, сидевший рядом со мной на заднем сиденье, поигрывал черными обсидиановыми четками. Впереди восседали молчаливый водитель и еще один плечистый тип — скорее всего, телохранитель Большого Брата.

Собирая вещи, я успел сбросить со своего телефона сообщение на имя моего двойника: «Иду на штурм ГигаТЭЦ». Зачем? Да хотелось хоть с кем-то поделиться. С Лизой мне говорить было нельзя, а со своим двойником я разговаривал как с другом. Интересно, разгадал ли он, кто снабжает его деньгами и посылает странные сообщения? И станет ли мне помогать? Я, пожалуй, стал бы. Или попытался отговорить товарища от опрометчивых поступков…

Два огромных мешка с моими вещами: сухим пайком, оружием, надувным плотом и БКР-55 телохранитель небрежно бросил в огромный багажник. В последний момент помимо винтовки и гранатомета я захватил сеткоулавливатель. Оружие малоэффективное, но гуманное, широко применяющееся в городских условиях. Антонина очень странно посмотрела на меня, когда я прихватил этот предмет полицейского снаряжения.

Пушка сеткоулавливателя напоминала большой фотоаппарат с длинным объективом. В боекомплект входило тридцать сеток. Если удачно выстрелить из мини-пушки в человека, сетка спеленывала его по рукам и ногам, и высвободиться из кокона без посторонней помощи было очень сложно. Во всяком случае, потребовался бы не один час. Потом волокна сети растягивались и ослабевали, и из кокона можно было выбраться без особого труда. Если не растратил все силы в борьбе с сетью до этого.

Одна беда — сеть летела максимум на тридцать метров, и на таком расстоянии поймать кого-то было большой удачей. Но спеленать чью-то руку с оружием или задержать противника на несколько секунд можно было и в сорока метрах. А эффективное поражение сетью достигалось только на расстоянии десять метров.

Похоже, когда я взял сеткоулавливатель, соратники заподозрили меня в излишней мягкотелости. Они полагали, что мне было бы лучше прихватить с собой лишнюю обойму для гранатомета.

Автомобиль на большой скорости проносился мимо всех полицейских постов. Наверное, номера на автомобиле позволяли игнорировать некоторые правила. Большой Брат занимал неплохую должность. Или имел очень хорошие связи. Впрочем, поскольку их организация содержала огромную базу в Подмосковье, куда они беспрепятственно свозили оружие и спецсредства, об этом можно было догадаться и раньше.

Проехав километров тридцать, электромобиль свернул под знак «проезд запрещен», посигналил перед большими стальными воротами и выехал на огромное поле. По нему тянулся какой-то длинный ангар, заканчивавшийся огромным пилоном, уходившим ввысь на невообразимую высоту.

— Баллистическая станция северного направления, — объявил Большой Брат. — Путешествия здесь влетают в копеечку, но все быстро и надежно. Хотите-летите в Архангельск, хотите — в Канаду. А что через полюс — запросто! Гораздо лучше, чем по западной или восточной траектории. В крупный город можете попасть на баллистическом аэробусе, в небольшой поселок — в индивидуальной капсуле.

— Я стало быть, лечу в Кырту? — спросил я.

— Нет, — притворно-ласково улыбнулся Большой Брат. — В Усть-Щугор. Курс скорректируют мои друзья прямо на станции. Я им уже рассказал об охотничьей избушке на правом берегу Печоры. Но и вы можете подсоединить свой мобильный компьютер к блоку управления капсулы. Это повысит надежность точного приземления.

— Почему же не в Кырту? — спросил я.

— Вдруг вы успели с кем-то договориться? И вас там встретят?

— Да, конечно, — кивнул я. — Мне будет очень трудно передоговориться. Или вернуться.

Недоверие главарей террористов уже начало меня раздражать. Ну что ж, если вы хотите нечестной игры, будем играть именно так.

— После того как вы сядете в капсулу, вы не сможете выйти и послать сообщение. Лишь по прибытии на конечный пункт, — сказал Большой Брат.

— Меня радует, что и вы не сможете до меня дозвониться, — бросил я.

Автомобиль остановился непосредственно около аэровокзала — или баллистического вокзала, если называть его по виду транспорта. Большой Брат показал охранникам какое-то удостоверение, и мы прошли с ним в холодный полупустой зал — как я понял, для особо важных персон.

— Я лечу к своим избирателям на север, — заявил Большой Брат. — Вы — мой провожающий. Но полетите только вы, а я останусь. Кому какое дело?

— Действительно, — согласился я. — Избиратели подождут. Вы, стало быть, депутат?

— Вроде того, — ответил Большой Брат. — Но вам это совершенно не нужно знать. К делу не имеет никакого отношения.

Теперь мне стало еще яснее, что в живых меня оставлять не собираются. Ну да ладно — мы еще посмотрим, как обернется дело.

Капсула оказалась яйцеобразной, размером с небольшой легковой автомобиль. Я поместился без труда, места для мешков тоже хватило. Баллистики в синей униформе закатали меня внутрь с помощью специального устройства, как в консервную банку. Теперь нужно было ждать своей очереди.

В маленький иллюминатор я видел, что Большой Брат ушел из аэровокзала. Я уже был в пути. Обратно меня никто не выпустит, даже если я начну биться о стены капсулы головой. Да и дверь открыть можно будет только после полета, когда внешний слой капсулы обгорит от трения при торможении.

Прошло минут двадцать, и техники выкатили мою капсулу на длинный монорельсовый путь. На маленьком мониторе загорелось предупреждение: «Закрепить кресло, пристегнуть ремни!» Кресло мне закрепили еще при посадке, ремень я тоже застегнул.

Капсула тронулась плавно, но разгон был впечатляющим. Меня вдавило в кресло с четырехкратной перегрузкой. Земля пропала из вида — я взлетал на высокий разгонный пилон. Прошло меньше минуты, и перегрузка почти пропала. Сердце екнуло и ушло в пятки, в животе появилась странная легкость, как на качелях.

Капсула сорвалась с монорельсового пути и устремилась в небо. Включились корректирующие ракетные двигатели, но очень скоро они замолчали. Я был в свободном полете, с каждой секундой приближаясь к конечной точке маршрута. На мониторе горели три огонька: баллистическая станция, Усть-Щугор и движущаяся точка, отмечавшая положение капсулы.

В маленькие иллюминаторы трудно было что-то рассмотреть. Сине-черное небо, облака внизу. Один раз впереди мне почудилось нечто напоминавшее северное сияние. Может быть, бликовало стекло иллюминатора.

Несколько минут — и снова включились ракетные двигатели. На этот раз они притормаживали движение капсулы. Конечно, в идеальном варианте баллистический транспорт должен работать как пушка: капсула вылетела, капсула приземлилась. Но любому, кто хотя бы немного знаком с законами механики, ясно, что на излете ее скорость будет почти такой же, как при выходе с разгонного пилона. О землю она ударится так, что не останется и мелких кусков. Так что без торможения не обойтись.

На мониторе загорелась надпись:

— Для корректировки влияния ветра и прочих внешних факторов совместите точку приземления, указанную синим перекрестьем, с зеленой точкой баллистического маяка.

Как бы не так! Крутя две ручки рядом с монитором, я вывел перекрестье правее и выше приглашающей зеленой точки. Только бы не упасть в Печору! Капсула, наверное, должна всплыть, но такое приключение мне не слишком нужно.

Двигатели гудели все сильнее, а я размышлял, почему бы им было не компьютеризировать систему посадки. Скорее всего, в Усть-Щугор никто никогда не летал. Баллистический маяк установили на дикой поляне и забыли о нем. А компьютерная система капсулы должна быть недорогой — капсула ведь практически одноразовая — и надежной. Пассажиру делать все равно нечего. На каком-то логическом блоке сэкономили, поставили вместо него две механические ручки. Крути, пассажир, и радуйся, что делаешь нужное дело!

И я вновь начал крутить ручки, выводя их на этот раз левее и ниже зеленой точки. Как же я сразу не сообразил! Зачем мне идти на поводу у Большого Брата? Тем более что никакого контроля с его стороны быть сейчас не может. Мне нужно побывать в Усть-Щугоре! И на правом берегу Печоры я садиться не стану!

Двигатели взревели сильнее, вырабатывая последнее топливо. Но я надеялся, что их ресурса хватит, чтобы посадить капсулу в нужном месте.

Удар о землю был ощутимым, но безвредным. Баллистический снаряд раскололся пополам — мне даже не пришлось крутить ручку «консервного ножа», открывавшую капсулу изнутри.

Вокруг был лес. Одна из сосен, большое надломленное дерево, и послужила причиной разгерметизации капсулы. Хорошо, что я приземлился не на камень! Можно было и руки-ноги переломать.

Я поспешно достал из багажного отсека мешки со своим снаряжением, оттащил их в лес и замаскировал в кустах. А сам включил телефон, засек свое местоположение и без поклажи двинулся к Усть-Щугору, Мне нужно было позвонить. Но я подозревал, что мой телефон прослушивается, сообщения с него считываются. Значит, позвонить нужно из деревни. Должен же быть у них телефон-автомат? Как-никак двадцать первый век перевалил за вторую половину…

Телефон тем временем запищал. Пришла записка от Лизы.

«Куда ты пропал? Я соскучилась! Может быть, сходим куда-то завтра вечером? Послезавтра у меня нет экзаменов и день свободный».

Сволочь все-таки этот Большой Брат! И зачем ему понадобилось отправлять меня именно сегодня? Не мог подождать два дня?

Впрочем, дальние проводы — лишние слезы. А Лизе я не стал даже отвечать. Можно было и позвонить, и поговорить. Но не сказать ей ничего — предательство. А сказать — верная гибель. Большой Брат церемониться не станет. Нет, пусть забудет обо мне на несколько дней. Пусть главари террористов поверят, что она мне безразлична. Тогда, быть может, и не станут убирать свою соратницу? Даже в том случае, если я провалю операцию…

Безразличие следовало наглядно продемонстрировать. Я приду в поселок, сброшу сообщение своему двойнику — о нем Большой Брат может знать. А на сообщение Лизы даже не отвечу. Будто бы я уже вычеркнул ее из жизни. Пусть посуетятся.

Деревня меня умилила. Деревянные домики, огороды на задах, грунтовая дорога. И торчащая на самой окраине пластиковая телефонная будка. Вокруг стояло несколько деревянных лавочек. Наверное, молодежь устраивала здесь посиделки. Но сейчас было еще рано, и пятачок был пуст.

Я подошел к телефону, набрал сообщение для своего двойника и отправил его. О Лизе я рассказывать сейчас не собирался. С более надежного канала и позже. Поэтому я набрал только: «Ты уже разузнал что-то о ГигаТЭЦ? Время не ждет! Постарайся выяснить, нет ли там новых охранников? Не жалей денег!»

Автомат высветил надпись: «Сообщение будет доставлено немедленно или немного позже. Извините, администрация района не могла приобрести выделенный канал связи, и временами у нас возникает задержка прохождения сигнала. Подтвердить получение сообщения?» Я нажал на кнопку «Да». И уточнил, на какой почтовый ящик сбросить информацию для меня. Вряд ли я вернусь именно к этому телефону. Проще будет потом проверить свой ящик.

На улицах было мало людей, но кое-кто все-таки шагал по своим делам, отмахиваясь от мошкары. День здесь стоял пасмурный, и комарики давали о себе знать.

Я покинул телефонную будку и вошел в ближайшую лавку, расположенную неподалеку от тусовочного пятачка. Здесь продавали пиво, закуску, средства от насекомых и разные модные фенечки. Большой плакат у входа в лавку гласил: «Мобильные телефоны. Лучшие модификации. Сказочно низкие цены».

Бородатый продавец лет сорока пяти угодливо наклонился ко мне, вытянув шею. Впрочем, слово «продавец» к нему не вполне подходило. Типичный лавочник.

— Чего изволите? Комарики заели? Сразу было ясно, что я нездешний. Стало быть, деньги есть. Пакетом чипсов не ограничусь.

— Заели, — кивнул я. — Пару флаконов самого эффективного средства от насекомых. И мобильный телефон. Лучший, что у вас есть.

В глазах лавочника вспыхнула бешеная радость, рот расплылся в улыбке, а уши как-то странно шевельнулись. Мне захотелось купить еще что-то — лишь бы посмотреть на это увлекательное зрелище еще раз.

— Сломался телефончик? — поинтересовался дядька.

— Барахлит, — не стал спорить я.

— А компьютер мобильный не нужен? Я не торгую, но доставят моментально — за полчаса.

Мне стало интересно, где он возьмет компьютер, но ненужное любопытство я в себе подавил.

— С компьютером все в порядке. Только модем сбоит. Куплю новый телефон, проверю. Надеюсь, будет работать.

Торговец выложил на прилавок сияющую и переливающуюся видеотрубку.

— Все функции. Круговой обзор камеры. Навигатор, определители, антиопределители, полнофункциональный сканер, серверы, сейверы и все драйверы в комплекте, — протараторил продавец заученный текст. — Бесплатное подключение прилагается, федеральный номер по выбору.

— А чего-то менее броского нет? — спросил я.

— Нет, — покачал головой лавочник. — И этот телефон вез на заказ. Для сына хозяина лесопилки. Только тот провинился, отец денег не дал. У меня эта труба уже месяц лежит. Не по карману никому. Остальные трубки все без наворотов. Компьютер и то не к каждой подключишь.

— Беру, — вздохнул я. — Сколько?

— Восемьдесят рублей.

Вряд ли за восемьдесят рублей можно взять что-то действительно стоящее, но мне ничего не оставалось.

— И пару зарядных устройств. Полностью заряженных, — попросил я.

— Зарядное устройство — универсальное, — с гордостью сообщил продавец. — Могу хоть пять в придачу дать. А каждого устройства хватает на пять дней беспрерывной работы.

— Давай все пять, — кивнул я, и был вознагражден замечательной картиной. Рот лавочника опять расплылся в улыбке, а уши вновь шевельнулись.

Я засунул в прорезь расчетного аппарата карточку с золотой полоской, чем привел торговца в совершенный восторг. Наверное, именно о таких клиентах он мечтал всю жизнь.

С купленным телефоном я вернулся на место приземления капсулы. Здесь подключил к телефону компьютер, проверил корректность его соединения с сетью и едва не разбил старую трубку о большой плоский камень. Слишком долго она мне служила. Хватит! Пусть соратники и говорили, что в режиме приема она безопасна, не исключено, что кто-то из них вставил жучок, способный подавать спорадические импульсы. Правительство меня не засечет, а они — запросто. Надо лишь знать систему подачи импульсов и иметь выход на навигационный спутник. Может быть, я и из прошлого века, но не совсем дикий. С электроникой кое-какое знакомство имел.

В последний момент я все же удержался. Вряд ли соратники в состоянии дотянуться до меня здесь. К тому же я еще не сделал ничего предосудительного, что могло бы помешать «общему делу». Кто-то может позвонить мне по старому номеру, да и мне, может быть, нужно будет связаться с террористическим руководством. Вот пройдет дня три, тогда и заброшу прежний аппарат в болото. А с друзьями буду общаться по новому номеру.

Мешки со снаряжением и припасами без меня никто не трогал. Я облачился в защитный костюм. Нести его на себе было легче, чем в сумке. Повесил на ногу гранатомет, закинул на плечо винтовку, приторочил к рукаву сеткоулавливатель. Оставалось определить куда-то рюкзак с продуктами и сумку с резиновым плотиком. За спину — не получится, там реактивный ранец. Впереди — компьютер, телефон, в накладных карманах — запасные обоймы. Стало быть, придется путешествовать с сумкой в руке. Впрочем, плот мне нести совсем недолго. Добраться бы до реки — и он повезет меня.

Раздумывая таким вот образом, я побрел к Печоре, оставляя в стороне Усть-Щугор. Спешить было некуда, но и медлить не стоило. Сначала нужно найти безопасное место подальше от капсулы, а уж потом заняться своими делами.

Никогда прежде я не забирался так далеко на север. В тайге — бывал, в лесотундре — не доводилось. Впрочем, лесотундра ли вокруг? За последние десятилетия климат здесь изменился. Парниковый эффект, глобальное потепление… И состав растительности стал, наверное, другим. Большинство деревьев выглядели молодыми. А может быть, просто маленькими? И комары расплодились во множестве… Правда, от меня они сейчас шарахались. Но хватит ли двух флаконов репеллента на две недели?

Уже темнело, когда я вышел к притоку Печоры. Река мне понравилась. Спокойная, гладкая, с чистой водой, матово отсвечивающей в сумерках. Плот я надувать не стал. Зачем на ночь глядя?

Нужно было располагаться на ночлег. Времени это заняло немного. Ведь палатку с собой я не брал. Некуда. Спальный мешок мне заменял БКР-55 в соответствующем режиме. Я отстегнул и снял ранец, отложил в сторону гранатомет. Сразу стало легче.

Собрал тонкого хвороста, веток. Достал из сумки зажигательную шашку. На шашке вполне можно было вскипятить литр воды, можно было согреться в экстренном случае. Шашки нужно было экономить, но в первую ночь я решил не возиться с костром долго. Запалил шашку, бросил сверху почти сырые ветки и хворост. Костер вспыхнул так, что мне даже стало немного не по себе — не придут ли на огонек местные жители? Впрочем, не все ли им равно, кто жжет в лесу костер? Да и со спутника меня не засекут — мало ли костров палит летом молодежь?

В красноватых отблесках, надев для верности инфракрасные очки, я начал перебирать свое снаряжение. Шашки направленного взрыва, гранаты объемного взрыва, миниатюрные свето-шумовые гранаты… Арсенал приличный.

Я разрядил и вновь зарядил винтовку, проследив, как работают механизмы взвода и выброса гильзы, бегло осмотрев каждый патрон. Все снаряжение готовили для меня Макс и Антонина. Надо быть идиотом, чтобы полагаться в таких вещах даже на доверенных людей. А молодым террористам у меня большой веры не было. Точнее, не было вообще никакой.

Закончив с винтовкой, я проверил свой почтовый ящик, обнаружил, что мое послание Каркунову получено, и собрался сбросить на почтовый ящик своего двойника очередное сообщение, рассказать о проблемах с Лизой. Но в голову не приходило ничего разумного. Как быть уверенным в том, что мое сообщение не перехватят? Как объяснить ему, что я хочу, в двух словах?

Я решил заняться этой проблемой немного позже. Завтра, на свежую голову, и объясню ему, что надо делать. Когда сам придумаю, как вывернуться из данной ситуации. Сейчас я мог навредить и себе, и девушке. Поэтому выключил телефон, проглотил два питательных кубика, запил водой из фляжки и почувствовал, что голод отступил. Включив БКР-55 в режим спального мешка, я закатился под елку и заснул.

С утра я связался с Буравчиком. Мультипликационный хакер недовольно потягивался и поглядывал на меня с раздражением, что выглядело довольно забавно. Однако же мультяшку создавала хорошая имитационная программа, подмечающая все оттенки настроения человека-оригинала.

— Оттягиваешься на природе? — спросил хакер, Увидев, видимо, елки за моей спиной. — Костюм какой-то странный нацепил. На охоту собрался?

— Уже на охоте, — улыбнулся я. — Что ты такой недовольный?

— Первый раз спать рано лег — и ты тут как тут, — ответил хакер.

Я вспомнил, что Буравчик живет в Нью-Йорке и сейчас у него вечер.

— Мне, понимаешь ли, помощь нужна, — признался я. — Подруга моя в беду попала. Сам я ее выручить не могу. Хочу одного человека надежного попросить. Помнишь, мы документы парню делали?

— Помню, — кивнул хакер. — Я на этом двести рублей заработал. Триста барыгам ушло.

— Собрался я с ним связаться, да только занят сейчас. Не могу. Нужно мне, чтобы девушка его нашла. Данные все по расчетным карточкам его я тебе сброшу…

— Девушка — подруга твоя? — уточнил Буравчик.

— Именно.

— Если она в беду попала, как же она его найдет? Может быть, пусть он ее поищет?

— Да нет, ему лучше не светиться. Пусть Лиза сама его отыщет. Она сможет, если ты поможешь. Только о ее поисках тоже знать никто не должен. В этом вся соль. Если ее искать будут — об этом многие узнают.

— Мудрено, — заметил Буравчик. — Впрочем, тебе виднее. Заказ есть заказ. Ты ей веришь, девушке этой?

— Что за вопрос? Конечно. Почему ты спрашиваешь?

— Да потому, — хмыкнул хакер. — Можно ей деньги доверять и информацию о счетах или нет?

— Можно.

— Ладно. Сделаем. Хотя подожди — я после сна соображаю туго. А что ты ей сам не звонишь?

— Боюсь, подслушивать будут. Можно так сделать, чтобы ты ей информацию передал, но ни одна живая душа об этом не узнала? Телефон прослушивается наверняка, в компьютере жучок…

— Запросто, — кивнул Буравчик. — Вызову ее к телефону-автомату, да и скажу все в реальном времени по защищенному каналу. А еще лучше — купить ей новый телефон и мобильный компьютер. Ты, насколько я понимаю, бедностью не страдаешь?

— В настоящее время не бедствую, — кивнул я.

— Вот и подари девчонке телефон. Очень модно сейчас… Эх, мне подарить телефон некому…

— Девчонки нет?

— Телефона лишнего.

— Сколько надо? И себе за мои деньги купишь.

— Да чего уж там. — Буравчик вдруг застеснялся. — У меня такса твердая. Взяток не беру.

— Да ладно уж. Сумму называй.

— На все про все пятьсот рублей хватит, — сказал хакер. — Если доверяешь, пришли деньги мне. Я все в лучшем виде устрою. А потом ты и сам ей звонить сможешь. Пока ее линию не вычислят.

За что мне нравился Буравчик, так это за феноменальную понятливость.

— Деньги уже перевел, — заявил я через минуту, закончив манипуляции с карточками. — Смотри только, осторожнее. Вопрос жизни и смерти.

— Вопрос моей профессиональной репутации, — серьезно заявил Буравчик. — Ну, охоться спокойно. Хорошо сейчас дома-то… Посмотрел я на родные елочки — и на родину захотелось.

— Так приехал бы, — предложил я.

— Билет на баллистический аэробус тысячу рублей стоит в два конца, — вздохнул Буравчик. — А на корабле плыть — еще больше проешь, а главное, время потеряешь, заказы не выполнишь. Не все ведь вопросы в Сети решаются. Надо и ножками работать. Нет, мне в ближайшие несколько лет выезд из Североамериканского Альянса заказан…

— Если все удачно пройдет — считай, что на билет заработал. По результатам моей операции, — пообещал я.

— Что-то ты подозрительно щедр, — заметил хакер. — Под кайфом, что ли, с утра?

— Такими вещами не балуюсь. Дело очень важное. И заработаю я на нем прилично. Ты, главное, отставь в сторону дела — помоги.

— Заказ есть заказ, — сказал хакер. — Спать уже раздумал. Буду заниматься делами твоей подруги. И друга. Хорошо, когда есть друзья…

Воспользовавшись телефоном, я засветил точку стоянки, а потому не стал долго на ней задерживаться. Распаковал плот, разложил его на травке, пробил капсюль воздухо-нагнетательной системы — и за две минуты плотик вспух, наполнившись газом. Не нужен ни насос, ни компрессор. Использованную капсулу я даже не стал откручивать от плота. Размером она с небольшой баллончик от дезодоранта, и ее вполне можно использовать как ручку.

К плоту прилагались весла. Одно из них — точнее, коробочку с заготовкой — я отодрал от корпуса. Резиновое, мягкое, тонкое, весло походило на неудачный муляж. Но, активировав воздухо-нагнетательную систему размером с наперсток, я надул и весло. Только, в отличие от плота, резина которого осталась мягкой, под действием газа весло не только выросло, но и затвердело. Было оно очень легким и достаточно прочным. На всякий случай в комплект плота входили еще два весла — если первое потеряется или если грести захотят несколько человек. Миниатюрные коробочки с веслами были прочно приклеены к боковине плота.

Без труда спустив почти невесомый плот на воду, я бросил на него сумку с припасами и снаряжением, прыгнул сам и поплыл, стараясь держаться неподалеку от берега. На плоту я и позавтракал. Ел сушеные фрукты, сухари, запивал сгущенным молоком из пластикового пакета. Питательные кубики — отличная вещь, но никакого удовольствия от них человек не получает. Если только не умирает с голоду.

Наевшись, я взял весло в руки, несколько раз взмахнул им и вывел плот на середину реки. Плот шел отлично, управлять им было легко. Такими темпами я доберусь до Печоры дня за два. Да и то если буду регулярно останавливаться на привалы.

Монитор моей навигационной системы показывал, что я стремительно приближаюсь к зоне, полностью контролируемой спутниками слежения. Как только незримая черта будет пересечена, я не смогу послать никому сообщение, любая попытка связаться с «большим миром» будет смертельно опасна. Поэтому я причалил к правому берегу в удобном месте, вытащил плот, отнес его метров на двадцать от реки, в укромное место. Здесь я опять начал проверять свое снаряжение. Более детально, чем на прошлой стоянке.

Сеткоулавливатель работал отлично. Дерево, в которое я выпустил две сети, после моей атаки напоминало кокон какого-то гигантского насекомого. Винтовка тоже стреляла неплохо. Не очень шумно, довольно мощно. Ствол тонкой сосны пуля пробила навылет и точно в том месте, куда я целился.

Гранатомет я пробовать не стал. Слишком шумно и заметно. Да и пускать его в ход я собирался только в крайнем случае.

Шашек направленного взрыва мне положили мало, и я тщательно осмотрел все. Из шести две были одного вида, четыре — другого. Разница была заметна по цвету взрывчатки и форме взрывателей. Но маркировка на шашках, бумажные наклейки с номером партии и адресом завода о различиях не сообщали. Это меня насторожило.

Прихватив с собой винтовку и гранатомет, а также все шашки, я отстегнул тяжелый реактивный ранец и зашагал на восток, в глубь тайги. Мне нужен был сеанс радиосвязи и выход в Интернет.

Отойдя от реки на полтора километра, я остановился, Если меня засекут, вряд ли у кого-то возникнет подозрение, что я путешествую на плоту. Надо быть большим энтузиастом, чтобы в век победивших информационных технологий шагать больше километра для выхода на связь. Я-то как раз и был энтузиастом. Но откуда электронным шпионам об этом знать?

Для выхода в Сеть воспользовался старым телефоном. Пусть мои наниматели погадают, зачем я ушел в сторону от реки. Это доставит им несколько неприятных минут — если они за мной следят.

В Интернете я заказал подробнейшее описание шашек направленного взрыва с маркировкой, идентичной имеющейся на шашках. Ответ пришел через минуту. Четыре шашки полностью соответствовали стандарту. Две, в пакете лежавшие внизу, под описание не подходили.

Я отключил телефон и зашагал в сторону от того места, с которого устанавливал связь. В южном направлении, прочь от Печоры и ГигаТЭЦ. То что подложили мне «соратники», не было шашками направленного взрыва. И они надеялись, что я вообще не доберусь до дна мешочка, где хранились эти две шашки. А вот что они собой представляли?

Вернувшись на юг метров на восемьсот, я подключил компьютер к купленному в Усть-Щугоре телефону и опять обратился к Интернету. С помощью встроенного в телефон сканера загрузил в оперативную память компьютера анализ внешнего вида шашек и попросил поисковый сервер выяснить, что это такое. Указав, естественно, что приоритетное направление поиска — взрывотехника и смежные области, а также радиоэлектроника. Не исключено, что мнимые шашки — хитроумные системы слежения.

Однозначного ответа компьютер не дал. То есть изделий с такими параметрами на земле не выпускалось, и соответствующей маркировки они не имели. Но умная машина сделала даже больше, чем я просил. Она разделила картинку, проанализировала части отдельно и сообщила, что утолщение на конце шашки соответствует параметрам дистанционных радиодетонаторов сверхдальнего радиуса действия. Детали были запрещены международной конвенцией как опасные, так как подрыв мощных зарядов с их помощью можно было осуществлять на расстоянии до тысячи километров. Материал же, из которого были изготовлены сами шашки, компьютер определил как димлетид — взрывчатое вещество последнего поколения, грамм которого имел взрывную мощность, эквивалентную тремстам граммам тротила.

Если учесть, что шашки весили граммов по четыреста, выходило, что оба заряда соответствовали взрывной мощи в двести сорок килограммов тротила. Более чем достаточно, чтобы превратить в мелкий щебень многоэтажный дом. Да и заложи я их под ограждающую стену ГигаТЭЦ — самому мало не покажется. Впрочем, радиодетонаторы вряд ли сработали бы по моей команде. Их собирались активировать откуда-то издалека. Интересно, в случае моего провала или когда я доберусь до станции? Вопрос немаловажный с точки зрения этики, хотя мне, боюсь, было бы все равно…

Первое желание — выбросить шашки прямо здесь, посреди леса. Двести сорок килограммов тротила! Их и в руки брать страшно. Но если кто-то засек мой выход на связь с этой точки и пошлет группу проверить место, он сможет обнаружить взрывчатку. И тогда меня начнут искать с собаками. Да и террористы, поняв, что их план раскрыт и не осуществится, тоже могут устроить какую-нибудь пакость. Лучше оставить всех в приятном неведении.

Я сложил шашки обратно в мешок, только не соответствующие маркировке положил на этот раз сверху. И вызвал Буравчика.

Хакер выглядел невыспавшимся, но довольным.

— Места выхода в свет твоего друга отследил, — сообщил он. — Он не лох, сразу видно. С золотой карточки твоей купил мелкие, безличные. И пользуется в основном ими. Но, поскольку данные твоей карточки, кроме пароля для снятия денег, у меня есть, я смог отследить параметры всех «безличек». Правительство не сможет — оно ведь не знает, от какой карточки информацию требовать. По всей Москве и Подмосковью товарищ твой засветился. Где — говорить тебе не буду, хоть канал и защищенный. С Лизой еще не разговаривал. Поговорю в ближайшее время, не беспокойся. Товарищи твои не узнают.

— Переведи ей тысяч пять на счет, — попросил я. — Вдруг деньги понадобятся?

— Сам не хочешь?

— Опасаюсь.

— Ладно.

Я скинул Буравчику пять тысяч сто рублей и отключился. Осталось написать послание самому себе. Минут за двадцать я набросал нейтральный, но доходчивый текст и отправил его под грифом «срочно» на почтовый ящик Каркунова. И двинулся обратно — к тому месту, где оставил плот и свои вещи.

Отчалив, я принялся постепенно избавляться от ненужных вещей. Проплыв километр, вывел плот на середину реки и опустил в воду первую шашку с димлетидом. Если террористы решат ее активировать, рыбы погибнет порядочно. Даже небольшое озеро может появиться. А уж глубокий омут — наверняка. Но люди, скорее всего, не пострадают. Крайне маловероятно, что кто-то будет проплывать по реке в этом месте в момент взрыва.

Конечно, сверхмощная взрывчатка могла понадобиться и мне. Но откручивать радиодетонатор самостоятельно я опасался, а взрывчатка, которая взрывается по чужой команде — совсем не то, что нужно любому нормальному человеку.

Через пятьсот метров за первой димлетидовой шашкой последовала вторая. Еще через два километра под воду ушел мобильный телефон, предоставленный мне соратниками. Я не стал его выключать из режима приема. Пусть собирает информацию. И рассказывает тем, кто меня контролирует, что я поселился на самой середине Печоры. Или на плоту, или в глубоком омуте. А может быть, меня проглотил сом. Если кому-то будет легче в это поверить.

Возможно, в снаряжении меня ожидали и другие сюрпризы. Хотя вряд ли. Ведь задача террористов заключалась не в том, чтобы погубить меня, а в том, чтобы я выполнил определенную миссию. Совсем не обязательно ту, о которой они мне заявили. Но для этого я должен был протянуть как можно дольше. Иначе зачем вообще была вся эта возня, грандиозные расходы?

Плот вошел в зону слежения, и я отсоединил купленный в Усть-Щугоре телефон от компьютера и спрятал его в непромокаемый чехол на дне сумки. Зато инерционно-магнитный компас положил в самый верхний нагрудный карман. Он подскажет мне, где я нахожусь, с точностью до пяти метров. И выдаст на миниатюрный дисплей карту местности, загруженную в него со спутника еще до того, как я очутился в этих краях.

По левому борту плота проплывал небольшой поселок. Обращаться к карте, чтобы выяснить его название, мне было лень. Кажется, это была Березовка. Когда я подплыву к ГигаТЭЦ на расстояние пятнадцать — двадцать километров, я оставлю плот и пойду пешком. Хорошо, что у меня есть отличная карта местности со всеми ловушками и сигнализаторами, установленными охраной в период до первого июля. Обойти их не составит труда.

Мимоходом я взглянул на часы — время приближалось к десяти вечера. Темнота еще не наступила, солнце не село, а я совсем забыл, что на севере темнеет очень поздно.

Несколько гребков — и разогнавшийся плот вылетел на пологий глинистый берег. Я оттащил его подальше от реки, включил систему оповещения своего бронированного костюма — незаметно ко мне не подойдет ни зверь, ни человек — и прилег на редкую траву. Сделано было мною, предстояло еще больше.

Ночь прошла спокойно. Только утром сработала охранная сигнализация, но я так и не понял, почему. Может быть, поблизости пробежал крупный хищник. Или колышущиеся деревья создали иллюзию движения.

Сверившись с картой, я выяснил, что вчера проплыл мимо селения Усть-Воя, а не мимо Березовки. В том месте, где я остановился, река делала крутой поворот. На протяжении нескольких километров Печора текла на восток и даже на юго-восток, потом опять поворачивала к северу. И только после поворота по левому берегу лежала Березовка.

Мимо Березовки я проплыл утром. Люди могли меня видеть, но, по-моему, им было не до того. Плывет плот, на нем сидит человек под плащ-палаткой… Бронированный костюм с арсеналом я прикрыл и надеялся, что, даже если меня заметят, примут за обычного охотника или туриста.

После Березовки, километров через десять, по левому же берегу лежало село Даниловка. До него я добрался, когда все обитатели его, даже самые ленивые, проснулись. На берегу стояли дети и махали мне рукой. Даже что-то кричали. Не иначе, хотели вступить в торгово-денежные отношения. Жить хочется везде. А туристы, наверное, покупали у местных рыбу и овощи. Не каждый ведь может эту рыбу поймать, хоть и путешествует с удочкой!

Миновав Даниловку, я замедлил движение. Впереди осталось два поселка: Конецбор и Кедровый Шор. Их нужно будет пройти ближе к вечеру. Чтобы высадиться у ГигаТЭЦ ночью и выйти к станции к утру. Но, разумеется, я не собирался совершать все свои подвиги в один день.

Выбрав живописное и укромное местечко, я остановился с намерением провести здесь целые сутки.

В лощинке неподалеку от Даниловки я провел не сутки, а двое. Решившись включить купленный в Усть-Щугоре телефон в режим приема, получил со своего почтового ящика несколько важных писем.

Буравчик сообщал, что ему удалось выйти на моего двойника, но толку от него, похоже, в ближайшее время будет мало. Лежит в больнице, хотя скоро должен выздороветь. Распространяться подробнее хакер не стал.

Короткую, но самую дорогую мне записку прислала Лиза.

«Не волнуйся, у меня все будет в порядке. Сделай то, что должен, и возвращайся. Если увидишь зеленую ракету, имей в виду — ее пустил твой двойник. Но ракета может быть и ловушкой».

Нет, после того, что я сделаю, мне возврата нет… Однако же она что, успела выйти на загадочный «номер три» из нашей компании? Маловероятно. У нее просто не было времени для этого…

И, наконец, по собственной инициативе Буравчик заново взломал сеть ГигаТЭЦ, а точнее, сервер директората компании в Североамериканском Альянсе. В письме он цитировал самые важные документы и меморандумы, касавшиеся строительства ТераТЭЦ на орбите — его планировал все тот же Совет директоров корпорации «Sun Ladder».

Теперь было понятно, почему так суетились наши энергетические магнаты. Зачем они нанимали террористов и какой хотели получить результат. Если бы меморандум директората стал известен многим, к станции, пожалуй, устремились бы вооруженные отряды, преследуя самыми разные интересы.

Я долго изучал документы, думал, вычислял, как должен поступить в данной ситуации. До сих пор я очень сомневался в том, что пойду на штурм. Но сейчас по всему выходило, что станцию нужно захватывать. Справлюсь ли я с этим сам, без поддержки извне? Буравчик и Лиза не в счет…

Смогу или нет — вопрос второй. Я должен был это сделать. И после двухдневной стоянки, в три часа дня я отчалил от берега. Холодные воды Печоры понесли меня к станции, навстречу судьбе.