"Шалости нечистой силы" - читать интересную книгу автора (Гармаш-Роффе Татьяна)Хорошая песенкаОна нашлась на удивление быстро: уже во второй школе, описав завучу внешность сообитательницы Стасика по подвалу, Кис получил в руки имя, фамилию и расписание. Звалась учительница Любовью Семеновной, и урок у нее заканчивался через пятнадцать минут. Кис подождал, пока она вышла из класса и направилась в учительскую. Представился, кратко объяснил суть вопроса. Любовь Семеновна перепугалась насмерть и, оглядываясь, потащила детектива за рукав в укромное местечко под лестницей. – Не говорите никому, ради бога! Вы же знаете, что такое женский коллектив: завтра все будут рассказывать, что меня изнасиловали вдесятером! И еще и подробности распишут! Умоляю! Получив заверения Киса в честнейших намерениях и могильном молчании, она описала сцену в подвале со своей точки зрения, которая, впрочем, ничем не противоречила Стасиковой. Однако Любовь Семеновна категорически отвергала все подозрения о ее добровольном участии в розыгрыше. – Я по-вашему, с ума сошла, соглашаться, – пусть даже и за деньги – чтобы меня камнем или-чем-там по голове били?! Короче, Алексею пришлось смириться с мыслью, что учительница говорит правду и ниточка обрывается. Ее, вполне возможно, и впрямь включили в мизансцену случайно, – просто потому, что попалась под руку, и фантазия Артиста быстро сварганила свежий поворот в затеянном спектакле под названием «Пробуждение в подвале». Оставалась бомжиха. Но тут Алексея снова ждала неудача: несколько опрошенных им бомжей, прибившихся к этому жилому микрорайону, по его описанию женщину «своей» не признали… Стало быть, именно она была нанята Артистом. Что вполне логично: надо было Стасика задержать в районе присмотренного подвала, оставить разговор с бомжихой в его памяти и посеять сомнения в его душе… Средство, котором потчевали Стасика, имеет определенный временной интервал действия, как все медицинские препараты в мире, – стало быть, они рассчитали маршрут Стасика и время, в которое оно начнет мутить голову. И именно в этот момент возникла на его пути «бомжиха». Может, настоящая, может нет – поди узнай. Вот только, похоже, найти ее не удастся… Вернувшись домой, Кис застал своего помощника за необычным занятием: Ванька, подперев кудлатую голову кулаком, сидел над учебником по таможенному праву. Прям «Мыслитель» Роденовский, да и только! – Ваньк, а Ваньк! Ты не приболел, случаем? Ванька аппетитно потянулся и потер осоловелые глаза. – Будет тебе издеваться… Хвост у меня. Сдавать послезавтра. – Скажи-ка, у тебя знакомых геев не завелось? – Да нет как будто… А тебе зачем? – А наркоманов? – Ну, знаю некоторых, которые балуются, но не слишком близко… Да ты б прямо сказал, чего нужно-то? – Понимаешь ли, надо мне найти притончик один – квартиру, в которой собираются гомосексуалисты и наркоманы. Стасика туда притащили в беспамятстве, и вынесли оттуда в нем же. Ни дома, ни улицы, ни района – ничего не знает! А мне бы с теми ребятами потолковать надо: уверен я, что им тоже приплатили за спектакль.. Ванька присвистнул. – Ну ты даешь, Кис! Седина в бороду, а наивен, как малолетний! Поскольку даже среднелетние уже разбираются в таких делах… Да таких притонов по Москве – знаешь сколько? И потом, найди ты его – дак кто же тебе правду выкладывать станет? Был бы ты хоть свой… А ты – почти мент! Ни за что не признаются, зуб даю! – Смотря как подойти! Ванька окончательно оторвался от учебника, устроился поудобнее и расплылся в ехидной улыбочке: – Ну, давай, расскажи, как ты «подходить» собираешься? Кулаком в морду? Зелеными подкупать будешь? Или «колесами»? Ой, умора! – Слушай, ты хорошую мысль мне подкинул… Если в пивной они деньгами рассчитывались, то с этими – наверняка наркотой! – Правильным путем идете, товарищи. Да только какой тебе прок от «хорошей мысли»? К делу не пришьешь! А доказать не сможешь. Выбрось лучше из головы, старина: безнадежная затея. Хазу не найдешь и признания чистосердечного не получишь. Да и потом, зачем тебе? Ведь в тот день никаких изнасилований не было! – Во-первых, это бы неплохо дополнило историйку с пивной – в этом месте Кис вкратце резюмировал свой поход к Наде, – а во-вторых, хотел бы я узнать, кто этих геев-наркоманов попросил разыграть Стасика. У меня уже нарисовался один юный блондин… Может, опять он? – Ну, допустим, опять блондин, – дальше что? Адресок надеешься получить? – Как знать, как знать… Ужинать будешь? Я пельмени купил. – Какие? – «Сибирские». Адресок-то вряд ли, такие люди, как правило, выныривают из тени и уходят в тень… Задание дали, заплатили и растворились на природе. Но вдруг повезет? Он может оказаться чьим-то знакомым, может оказаться ниточкой… – Да ты найди ее сначала, эту ниточку! – Вот ты, Ванюша, этим и займешься, – сладко улыбнулся Кис. – Так будешь пельмени, говоришь? Кис слабо верил в то, что Ваня сумеет найти какие-нибудь подходы к притону. Но пусть попробует малец, в конце концов, должен же он комнату иногда отрабатывать! А у Алексея в списке оставался еще «Ваш Домовой». Туда Кис и поехал прямо на следующий день с утра пораньше. И остался разочарован: да, «Стасика» помнили, и по фотографии опознали. И утверждали, что он самолично приходил и сделал заказ на уборку квартиры, и адрес свой указал, и ручку свою забыл… На ручке той чужие отпечатки, если и были, то уже давно затерты… Что же у нас получается? – размышлял Кис, садясь в машину. – А получается у нас вот что: сходство достаточно выраженное, и в данном случае бандит сам выступил в роли Стасика, не прибегая к подкупу персонала. И ниточка опять обрывается ровно в том месте, где некто оказывается очень похожиим на Стасика… В общем, на том же месте, в тот же час. Хорошая песенка. К Марине Кисловской Алексей поехал без звонка. Он всегда предпочитал появляться неожиданно, не оставляя собеседнику времени на подготовку к разговору – так оно надежней. Меньше не правды, намеренной и ненамеренной; больше непосредственных эмоций. Да и меньше возможностей отказаться от встречи. Марина Кисловская была бы весьма миловидной девушкой, если бы ее не портили замкнутое и самолюбивое выражение лица, настороженно-оценивающий взгляд. Эта надменная гримаска, эти сухо поджатые губы, эти прищуренные глаза, не выпускающие взгляд, не просто портили ее, но и старили, лишая юной непосредственности. Кис прикинул, что лучше всего держать с девушкой дистанцию, и взял самый вежливый тон, на который только был способен. Она отвечала на вопросы рассеянно, будто была погружена в важные мысли, будто ее воображение было прочно занято чем-то или кем-то. Она даже не спросила, кто его на нанял – обычный и первый вопрос, который задают ему люди, и на который Кис никогда не отвечает, ссылаясь на тайну клиента. Выслушав скупой рассказ о событиях, уже известных Кису из дела, он спросил: – Вы принимали участие в составлении фоторобота. Вы так хорошо запомнили лицо бандита? – С первого раза, может, и не так уж, но я встретила его потом на улице. И во второй раз запомнила очень хорошо! – То есть, если что, вы сможете его опознать? – Вы прямо, как тот журналист! – Какой – «тот»? – немедленно вцепился Кис. История о беседе с неким Юрой Новиковым из «Московского комсомольца» Алексею сильно не понравилась. Зато понравилось выражение лица Марины: увлеченная рассказом, она расслабилась, черты смягчились, глаза выплыли из разгладившихся век и ярко засинели, – и она стала чертовски хороша. Вот так бы всегда, девушка, подумал Кис, – не стоит себя уродовать глупой гримаской богатой старухи. – Он вам сказал, что именно собирается публиковать: интервью? Статью? – спросил Алексей несколько дружелюбнее. – Нет… Или я не запомнила. – Если он собирался опубликовать интервью, он должен был, по идее, вам позвонить и попросить подписать текст! Он вам звонил? – Нет… – Допустим, он собирался публиковать не интервью, а статью. В таком случае ваша подпись необязательна… Он мог бы, конечно, позвонить вам просто из вежливости и предупредить о выходе статьи… Но с вежливостью у нас плоховато обстоят дела… А вы, значит, не удосужились узнать, что там написали – или не написали в газете? – Честно говоря, я собиралась. Но тут всякие обстоятельства… Короче, у меня это вылетело из головы. – М-да… – произнес Кис озабоченно. – А что за «всякие обстоятельства»? – Ох, это не имеет никакого отношения к делу! Это личное. – А все же, – расскажите! – задушевно попросил Кис голосом доверенной подружки. Но его попытка сократить дистанцию не удалась. – Я же сказала – личное, – неподкупно отозвалась Марина. Лицо ее моментально захлопнулось, обдав холодом, как дверь на мороз. Интересно, что за «обстоятельства» так занимают эту девушку? – размышлял Кис, покидая ее ухоженную квартиру. И что за журналист встречался с Мариной? Да журналист ли? Короче, у него появился еще один повод, чтобы заехать к Александре. |
||
|