"Пираньи" - читать интересную книгу автора (Роббинс Гарольд)Глава 10Конфеты-тянучки. Стальной пирс. Аукционы, где продавался фальшивый антиквариат, которым были забиты все магазинчики на набережной. Вечно улыбающийся негр, возивший туда-сюда двухместное кресло на колесах, причем он же выступал и в роли гида за семьдесят пять центов в час. Белый песок, на котором целые семьи располагались на пикник. Разносчики, в основном подростки, продававшие конфеты в виде яблок, красновато-коричневые пирожки и леденцы на палочках. Вот таким я запомнил Атлантик-Сити, когда мне было восемь лет и я две недели провел у тети Розы, в маленьком домике, который она снимала в самом конце набережной. Тогда не было ни громадных отелей, ни казино, сиявших миллионами огней и превративших набережную в подобие Лас-Вегаса. На все это я смотрел теперь с крыши небоскреба, из апартаментов своего дяди. Я отошел от окна и вернулся к огромному столу красного дерева. На краю стояло большое блюдо с конфетами-тянучками. Я показал на них. – Никогда не думал, что они тебе нравятся. – Почему бы и нет? У президента на столе всегда стоит стеклянная коробка с мармеладом. Я засмеялся. – Хорошо. Но я помню, что, когда жил у тети Розы, она не разрешала мне их есть. Она говорила, что у меня от них испортятся зубы. – В те времена женщинам в голову приходили странные мысли. Ну и как, у тебя от конфет испортились зубы? – У меня было несколько дырок, когда я был маленьким, – ответил я. – Но я не уверен, что они образовались из-за тянучек. Я никогда их много не ел. – А я ем их постоянно, и у меня от них совершенно не портятся зубы. Правда, они прилипают к протезам, и мне приходится вынимать их и чистить. – Я даже не догадывался, что у тебя искусственные зубы. – Уже давно. Еще в молодости один сукин сын ударил меня в лицо бейсбольной битой. – Как ты с ним расквитался? – Никак, – ответил дядя. – Я уже собирался укокошить этого ублюдка, но твой дедушка удержал меня. Подонок был из семейства Дженовезе, и из-за этого могла начаться война. Это было чистым безумием, потому что нас бы просто стерли с лица земли. В то время Дженовезе были самым большим семейством в Нью-Йорке. Поэтому мой отец отвел меня к лучшему протезисту на Манхэттене. Вот так я обзавелся самыми лучшими вставными зубами. Я рассмеялся. – Они все еще неплохо выглядят. Дядя кивнул. – Это, наверно, уже пятая пара. Я посмотрел на него. – Нам нужно поговорить кое о чем серьезно. – Да. Зазвонил телефон, и он снял трубку. Выслушав, коротко бросил: – Пусть войдет. Взглянул на меня. – Мне необходимо переговорить с этим человеком. Это недолго. – Я подожду. Мне выйти? – Нет. Встань у окна. Он выдвинул ящик стола и протянул мне автоматический «люгер». – Я знаю, ты умеешь с ним обращаться. Я внимательно посмотрел на него. – Ты ждешь неприятностей? – Вообще-то, нет. Но в нашем деле… Он неопределенно пожал плечами. Я отошел к окну и засунул пистолет в карман пиджака. Наблюдая искоса, я увидел, как вошел человек. Это был смуглый мужчина среднего роста, в плотно облегающем костюме. По лицу было видно, что он сердит. Мой дядя встал из-за стола и протянул ему руку. – Нико, – произнес он ровным голосом. – Рад тебя видеть. Мужчина не обратил никакого внимания на протянутую руку. – Вы надули меня на триста тысяч, – сердито проговорил он. Дядя был абсолютно спокоен. – Ты дурак. Если бы я хотел надуть тебя, то нагрел бы на три миллиона. Нико разозлился еще больше. – Дело не в деньгах, – рявкнул он. – Дело в принципе. – Да что ты знаешь о принципах, сукин ты сын? – в голосе дяди Рокко слышался холод. – Ты надул своего отца еще до того, как он оказался на смертном одре. Что стало с деньгами, которые твой отец хотел разделить между тобой и твоим дядей? – Мой дядя исчез, – сказал Нико. – Мы его так и не нашли. – Ты постарался устроить так, чтобы его никто не искал, – продолжал дядя, его голос звучал все так же холодно. – Особенно на твоей свиноферме в Секокусе. – Все это чушь собачья, – зло огрызнулся Нико. – Это вообще не имеет никакого отношения к тому делу, по которому я сегодня пришел. Вы все равно должны мне триста тысяч. Дядя Рокко встал из-за стола. – Я человек чести, – тихо произнес он. – Я заключил соглашение с твоим отцом, когда приехал сюда. Он занялся профсоюзами и за это платил мне пять тысяч долларов в месяц. Когда твой отец умер, я не требовал денег. Мне присылали их с посыльным каждый месяц, так же как и раньше, при твоем отце. Нико вытаращил глаза. – Я никому не поручал делать этого. – Это твои проблемы, – спокойно ответил дядя. – Может быть, ты никому не нравишься, даже в своей семье. – Я прикончу этого сукина сына! – Это опять же твоя проблема. И позаботься о том, чтобы мне каждый месяц приносили по пять тысяч. Так, как мы договорились с твоим отцом. – А если я не стану? Дядя Рокко ухмыльнулся и сел в свое кресло. – Я уже сказал, что я человек чести. И я всегда держу свое слово, думаю, что и ты будешь уважать слово, данное твоим отцом. Он сделал паузу и мягко улыбнулся. – Или ты окажешься вместе со своим дядей на свиноферме. Нико уставился на него. – Старик, ты сошел с ума. Я могу пришить тебя прямо здесь. Я уже начал доставать «люгер» из кармана, но дядя Рокко увидел это краем глаза и отрицательно покачал головой. Пистолет остался у меня в кармане. – Тогда ты глупее, чем я о тебе думал. Ты никогда не выберешься отсюда живым. Он рассмеялся. – Мне семьдесят два, а тебе только сорок семь. Счет явно не в твою пользу. Страховая компания полагает, что я могу прожить еще четыре года, а ты – все двадцать семь. Нико посидел некоторое время молча. Наконец согласно кивнул. – Дон Рокко, – в его голосе звучало уважение. – Прошу прощения, я был очень рассержен. – Ничего, сын мой, – мягко проговорил дядя Рокко. – Думай, прежде чем что-то сделать, и жить будет проще. – Да, дон Рокко, – сказал он, поднимаясь со стула. – Еще раз прошу прощения. – До свидания, мой мальчик. Он смотрел, как Нико вышел из комнаты, и повернулся в мою сторону. – Теперь ты понимаешь, почему я прошу тебя вытащить меня отсюда. Я устал иметь дело с этими ненормальными. – Ты думаешь, он действительно мог что-нибудь сделать? – спросил я. – Кто его знает? Но второго шанса он не получит. Я так устроил, что его первый помощник уже накапал на него ребятам из ФБР. Они им займутся. – Ты связан с ФБР? – Нет. – Но ты сделал так, чтобы этот человек обратился в ФБР. – Он просто пришел ко мне за советом. Он знает, что я человек чести и что у меня большой опыт, – спокойно объяснил он. – Я всего лишь заметил, что ребята из ФБР не убьют его, а вот Нико может. Ну, а уж дальше он сам решал, что ему делать. Он протянул руку. – Давай сюда пистолет. Я положил «люгер» перед ним на стол. Он переложил его в ящик стола, аккуратно вытерев мягкой тряпочкой. – Не хочу, чтобы на нем остались твои отпечатки пальцев. – Спасибо. Да, а почему ты держишь его незаряженным? Меня ведь могли убить. Дядя Рокко заулыбался. – Ни в коем случае. В мой стол встроен автомат с отпиленным стволом, и нацелен он прямо на то место, где сидел Нико. В случае чего, он бы у меня улетел через океан. Я долго смотрел на него. – Ты слишком часто меня обманываешь, дядя Рокко. В чем еще ты меня обманул? Он горестно покачал головой. – Ты моя родня. А я человек чести, и, что бы я тебе ни говорил, это для твоей же пользы. – Зачем мне нужна защита? Я живу открыто. «Дженерал Авионикс» – уважаемая компания. Мы всего лишь покупаем самолеты и сдаем их в аренду авиакомпаниям. Все абсолютно законно. Мой дядя грустно посмотрел на меня. – Ди Стефано всегда останется ди Стефано, даже если официально его фамилия Стивенс. Может быть, мир, в котором живешь ты, и не догадывается об этом, но мир, в котором ты родился, знает, кто ты на самом деле. Даже там, на Сицилии. Именно поэтому твой отец и сорвался с обрыва в Трапани. Старый мир не умер, его ненависть и вендетта все еще живы. Я смотрел на него, не отрываясь. – Ты ведь не отошел от дел. Он не ответил. – Мой отец говорил мне, – произнес я с горечью, – чтобы я не верил тебе. Дядя посмотрел мне прямо в глаза. – Ты должен мне верить. Я никогда не предавал свою семью. – Человек чести, – саркастически заметил я, – никогда не слышал такого. Когда это ты успел? Дядин голос прозвучал холодно. – Пять самых больших семейств находятся в Нью-Йорке. Они уважают меня. Комиссия на Сицилии, состоящая из наиболее влиятельных семейств, включая семейство Корлеоне и семейство Боргетто, считает меня единственным американцем, равным им. Я никогда не предавал их веру и не попирал их уважение. – Если все это правда, то почему ты так озабочен тем, что кто-то может тебя убить? – Старики уходят. К власти приходят молодые, а они все жадные завистники. Они не могут ждать. – Что им от тебя нужно? Ты ведь сказал мне, что отошел от дел. Дядя Рокко покачал головой. А потом постучал пальцем по голове. – Они хотят вот это. Я теперь единственный, кто поддерживает связь между старым миром и новым миром. Они знают, что стоит мне сказать одно слово – и они окажутся отрезанными от прародины. – Почему это должно их волновать? – Это обойдется им от десяти до пятнадцати миллиардов в год. – У сицилийцев такая власть? – У них свои люди по всему миру. Они заключают соглашения и с китайской Триадой, и с колумбийскими картелями. Это дает им тысячи боевиков. – Он глубоко вздохнул. – Но здесь, в Америке, все теперь не так, как раньше. Когда-то мы были королями, теперь же подбираем крошки. Американцы слабеют, семьи становятся все малочисленнее, да еще американское правительство обложило со всех сторон этим законом Рико. Я молчал. – Я все равно не очень понимаю, чего ты от меня хочешь. – Как ты думаешь, сколько стоит весь твой бизнес? – Два-три миллиарда. – А ты сам сколько получаешь? – Больше миллиона в год. Он рассмеялся. – Мелочь. Я смотрел на него и ждал, что он еще скажет. – А что, если я поставлю тебя во главе инвестиционной компании, действующей в рамках закона и располагающей более чем двадцатью миллиардами наличных деньгами и имуществом, из которых на твою долю придется сорок процентов плюс еще более пяти миллионов в год, которые ты будешь зарабатывать? Его голос источал мед. – А кому будут принадлежать остальные шестьдесят процентов? – спросил я. – Другим людям чести. – Дядя Рокко, дядя Рокко, – я рассмеялся и покачал головой, – для меня это чересчур жирный кусок. Мне и так хорошо, на своем насиженном месте. – Ты все больше и больше становишься похож на своего отца, – пробурчал он. – Я мог бы сделать из него мультимиллионера. Но он предпочел идти своим путем. – И правильно сделал. Он занимался хорошим делом и прожил хорошую жизнь. Чего еще можно желать? Дядя Рокко пожал плечами. – Может быть, ты и прав. – И ему не надо было ни у кого просить разрешения, чтобы уйти на покой. Некоторое время я молча наблюдал за дядей, потом спросил: – Так чем же я могу тебе помочь? – Во-первых, ты должен принять мое предложение и возглавить инвестиционную компанию. Потом мы начнем скупать те компании, которые, в принципе, могут давать прибыль. Это твоя компания, «Милленниум Филмз Корпорейшн», нефтяные компании Шепарда, недвижимость Джарвиса в Канаде. За исключением твоей компании, им всем не хватает инвестиций и они сидят на мели, но их можно вытянуть. У меня есть целый список компаний, которыми мы могли бы заняться. Только ты сможешь собрать их всех вместе и создать что-то наподобие «RJR» или «Набиско», используя при этом не чужие деньги, а собственные. Он внимательно следил за выражением моего лица, как будто хотел угадать мое решение прежде, чем я выскажу его вслух. – Как ты думаешь, что сделают власти, как только обнаружат, что в этом деле принимают участие твои люди чести? – Они не будут фигурировать в компании. Там будут работать только лояльные по отношению к закону бизнесмены: японцы, европейцы, арабы. Банки будут привлекаться только самые крупные: «Ситикор», «Морган Стэнли», «Чейз». Биржевые брокеры – Меррилл Линч, Хьюттон, Голдман Сакс. Все они вполне уважаемые люди и чисты как стеклышко. – А что ты получишь взамен? – Я полностью отойду от дел. Я вздохнул. – Дядя Рокко, ты знаешь, что я тебя люблю? – Знаю. – Твой вариант все равно не пройдет. Ты витаешь в облаках. – Но все они люди чести. Мы заключили соглашение. У нас есть все необходимые деньги. Двадцать миллиардов чистых, отмытых денег, у властей нет к ним никаких претензий, все налоги уплачены. У нас будет вполне законный бизнес. Для всех нас мафия отойдет в прошлое. – Для вас, стариков, может быть, все и закончится, но мафия никогда не умрет. Это похоже на падающую башню в Пизе. С каждым годом она наклоняется все больше и больше, но никак не упадет. Дядюшка недоверчиво посмотрел на меня. – Что ты хочешь этим сказать? – У тебя нет выбора, – ответил я. – Тебе придется остаться здесь. Ты слишком много знаешь. В твоей голове скрыто слишком много секретов, чтобы они тебя так просто отпустили. Я посмотрел ему прямо в глаза. – Как, по-твоему, сколько ты еще продержишься? – То же самое сказал мне твой отец пятьдесят лет назад, – усмехнулся дядя. – Мой отец был прав тогда, его совет годится и сейчас. Дядюшка вздохнул. – Что же мне делать? – Кажется, здесь у тебя все под контролем. Так что продолжай заниматься тем, чем ты всегда занимался. Давай им всем по мозгам. – Я все-таки хочу получить деньги Джарвиса назад. Это большой куш, и некоторые мои партнеры хотели бы получить свои денежки обратно. – Я уже сказал, что помогу тебе. – Отлично. Он вдруг заулыбался. – Пойдем в столовую. У меня для тебя сюрприз. Дядюшка Рокко обожал сюрпризы. Этот сюрприз был особенным. В комнате стояла Альма Варгас, а с ней одиннадцатилетняя дочка Анжела, ее назвали так в честь отца. |
||
|