"Ричард Длинные Руки — пфальцграф" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)

Заиграла, приближаясь со стороны открытых дверей, музыка. Между столами и кухней начала сновать целая рать слуг, разнося еду и питье. Уже и служанки, похотливо изгибаясь, носились между столами, игриво взвизгивали от шлепков по задницам. Разговоры все громче и беспорядочнее, вошли в зал музыканты и сели на специальном помосте, все в кричаще ярких нарядах, еще орущее, чем сами лорды за столами, но одежда того кроя, что сразу отличает простолюдинов.

Музыканты разом затрубили, забренчали, застучали, вперед вышел молодой парень с брюхом через ремень и, заложив руки за спину, запел, закричал, застонал, глядя поверх голов пустыми глазами. Мне стало противно, как смотреть на его скотскую морду, так и слушать что-то глупейшее, выдаваемое за песнь о неразделенной любви, как же, могут с такими рылами петь о неразделенной, потихоньку поднялся, пока интерес к этому народному творчеству еще не угас, не все же здесь идиоты, за спинами гостей потихоньку вышел из зала.

Меня раскачивает так, что весь дом пару раз качнуло, подумал насчет землетрясения, потом заторможено сообразил, что это буря внутри меня швыряет меня так, что скоро буду головой стукаться о стены. Выругался тихонько, но все равно на меня оглядываются удивленно, выбрал место поуединеннее, сел, обхватив голову обеими руками.

Что я творю? Я поеду взад с леди Беатриссой потому, что не могу без нее, или же из экономического расчета, что там окно на Юг? Понятно, понятно, ни о чем таком не говорю и даже не думаю, но не сидит ли это глубоко в подсознании, которое вообще-то и рулит всегда нашими деяниями и поступками? Все-таки я свинья, выросшая при свинском мировоззрении, что нет зазорного быть свиньей, что свинья — это тоже общечеловек, и чем больше ты свинья, тем больше демократ и тем ближе к чаяниям простого народа.

Я простонал сквозь зубы, ну что это копаюсь в себе, как интеллигент сраный, нас же всегда учили, что нужно музыку погромче и девочек без комплексов… ну да, эти вот целомудренность и стыдливость — комплексы, которые надо изживать, даешь траханье всех со всеми, не разбирая ни пола, ни возраста… ага, музыку и девочек, чтобы ни о чем не думать, ну да, чтобы весело и ни о чем не думать… ни в коем случае ни о чем не думать… даже о траханье не думать, а просто хватать и трахать, тебя ведь тоже схватят и трахнут, только усевай расслабляться…

По коридору в мою сторону медленно идут двое хорошо одетых вельмож, немолодые, породистые, что значит хоть и раздобревшие, но без отвисающих животов. То ли не раскормили, то ли затягивают в тугие кольчуги за неимением корсетов.

Я услышал негромкий серьезный голос, в котором было больше надежды, чем уверенности:

— Нет, Шарлегайл не убит!… Карл не мог его убить…

Второй спросил в удивлении:

— Почему? Он всегда был ему серьезнейшим противником…

Первый вельможа развел руками.

— Благородный Жоффруа, вы меня удивляете. Вам не знакомо понятие мести? Сладкой мести заклятому врагу?… Если врага взять и убить, то этим не насытишься. Если долго пытать, а потом убить — то и тогда враг, считай, ускользнул… и теперь смеется из-за облаков!… Нет, Карл слишком ненавидит Шарлегайла, чтобы вот так позволить ему избегнуть… Жаль, с нами нет Кейра, тот бы рассказал про короля Феникса, что держал в плену своего заклятого врага, короля Журфинга! Он так страшился, что Журфинг умрет, что держал при нем в темнице лучших лекарей, а когда Журфинг заболел, то послал половину своего войска на поиски лекарства!… Он страшился, что если Журфинг умрет, то его жизнь лишится половины радостей: видеть своего врага поверженным, униженным, видеть в цепях, приходить и рассказывать ему, что вот сейчас захватил его страну, казнил его родню, отыскал даже дальних родственников и посадил на кол… Так он продержал в застенках лет пятнадцать, каждый день наслаждаясь своей победой! А когда заболел, он и тогда не решался казнить Журфинга, надеясь, что вот-вот выздоровеет, но Журфинкса уже не будет… А только в последний миг, когда понял, что умирает, прохрипел, чтобы пленника немедленно казнили…

Они медленно прошли мимо, не обращая на меня внимания. Вельможа умолк, второй кивнул, сказал иронически:

— Тогда уж заканчивайте, благородный Доминик. Начальник королевской стражи повел солдат убивать Журфинга, а тут сзади начался плач и стоны по умершему королю. Стражи сообразили, что надежнее освободить Журфинга и возвести на опустевший трон, чем выдерживать долгую войну дальних наследников за право наследования. Вот такие дела… я знаю эту удивительную историю второго правления великого Журфинга, но каков вывод вы сделали?

Они удалялись так же неспешно, я успел услышать затихающий голос первого:

— Это говорит о том, что Карл, скорее всего, не убьет Шарлегайла! Но мы не можем позволить, чтобы он подвергал Его Величество пыткам или унижениям. Я постараюсь собрать своих людей…

Я стиснул челюсти и замотал головой. Нет уж, Шарлегайля спасать не поеду. Мне самому хреновее, чем Шарлегайлу, но меня что-то никто не спасает. Хоть презерватив натягивай на голову, чтобы все видели, как мне… плохо.

Мимо начали все чаще проходить придворные, все поглядывают с удивлением, но пока помалкивают. Я наконец встал, ноги как чугунные, потащился заполненным запахом горящего масла коридором, но едва повернул за угол, как почти столкнулся с леди Беатриссой. Она дернулась, невольно отступила на шажок, но дальше стена, Беатрисса лишь вскинула голову, чтобы смотреть мне в лицо. Мои ноздри затрепетали, от нее пахнет просто волшебно, глаза расширены от ужаса, дыхание задержала, а кулачки прижаты к груди.

Я стоял неподвижно, стараясь не пугать лишним движением, даже забыл следить, чтобы не ускользнула в сторону, но Беатрисса и так полуживая от страха лишь смотрит на меня затравленно, как кролик на удава, громадного и ужасающего. Я смотрел неотрывно в ее фиалковые глаза, испуганные, но такие волшебные, но замечал и полураскрытые в испуге губы, полые и чувственные, в голове ни одной мысли, только смутное желание как-то успокоить, и вдруг она уже сильнее задрала голову, я наконец сообразил, что не рассматривает меня, а также, как и я, когда чувствую себя неуверенно, выпячивает подбородок.

Внезапно я так отчетливо ощутил на своих губах вкус ее чистого полудетского рта, что вздрогнул. Устрашающий вид, который я умею напускать, что-то не в состоянии сломить ее волю, она смотрит с вызовом, да, с вызовом…

— Леди Беатрисса, — произнес я с тоской. — Мы все здорово попали… Вы, я, даже король… Давайте подумаем, как выпутаться…

А я не хочу выпутываться, сказало во мне отчетливо. Я хочу томиться мукой сладкой, хочу длить эти мгновения, потому что вне этой муки — пустота, обыденная жизнь, что покажется серой, пресной и ненужной.

Она глубоко вздохнула, помолчала, снова вздохнула еще глубже. Я видел с каким усилием она берет контроль над собой в свои руки.

— Вы приняли мои владения, — сказала она медленно, — и мой замок из рук короля… неважно, что это никто из моих вассалов не признает, а среди них такие грозные воители, как граф Хоффманн или граф Росчертский… Ладно, оставим это, а пока что у нас получается? Вы отправляетесь в замок, увозя меня с собой, как пленницу…

Я поморщился.

— Леди Беатрисса, вы же понимаете, что Его Величество брякнуло это иносказательно. Мол, сними этот тяжелый груз с моей шеи и пересади на свою.

Я невольно поднял руку и потрогал шею, представив воочию, как она сидит там, свесив голые ноги мне на грудь, сидит тоже голенькая, а то в этих платьях накроет мне голову…

По щеках леди Беатрисса растекся румянец, что-то и она представила, сказала поспешно:

— Неважно, он передал меня вам, как пленницу!

— Вы не пленница, — заверил я и уловил как гримаска неудовольствия мелькнула и тут же пропала на ее лице. — Вы… останетесь королевой в нашем понимании… в смысле, как понимают в наших срединных королевствах: королева царствует, но не управляет. Управлять, леди Беатрисса, буду я.

Ее щеки заалели, ноздри красиво вылепленного носа затрепетали, а сама она посмотрела мне в лицо бешеными глазами.

— Но слуги и вся челядь слушаются только меня!

— Теперь придется слушаться меня, — обронил я.

Она поинтересовалась ядовито:

— И сколько войска ваш король отправляет с вами?

— Это и ваш король, — напомнил я в очередной раз. — А войска со мной будет… достаточно.

— Сколько? — спросила она недоверчиво.

— Достаточно, — ответил я уклончиво. — Утром вы все увидите.

Она надменно вздернула подбородок, в фиолетовых глазах мелькнул гнев.

— Хорошо, сэр Ричард, спокойной ночи. Оставляю вас готовиться к схватке с лучшими воинами Армландии… и всеми их войсками!

Гордо повернувшись, она удалилась мимо группки вельмож, искоса наблюдавших за нами. Двое тут же оторвались от приятелей и поспешно потащились следом. Я стиснул кулаки и заставил себя думать о том, что она меня ненавидит, ненавидит! Вон с каким злорадством сказала, что меня ждет в ее землях…

Но ведь и я ненавижу ее за то, что изломала все мои планы, разбила вдрызг все мои цели, заставила метаться не только между ее замком и дворцом Барбароссы, но и внутри меня, а там такие колдобины, вообще черт ноги сломит!