"Ричард Длинные Руки – оверлорд" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)

Глава 7

Спускаясь с лестницы, я охватывал взглядом весь зал. За столом под вино и буженину так хорошо идут рассказы про славные подвиги великих героев прошлого, невольно заслушался и остановился. Барон Альбрехт пихнул в бок и напомнил язвительным шепотом, что время идет и наши предки с каждым годом совершают все более славные подвиги.

Нас заметили, когда мы были уже на последней ступени, зашумели, подняли кубки и прокричали здравицу в честь доблестного сюзерена. Вскользь упомянули и мудрого барона, причем «мудрого» прозвучало с некоторым пренебрежением, словно быть мудрым, это обязательно вести себя, как трус.

Я поскорее опустился в тронное кресло, мне сунули серебряный кубок. Слуга торопливо наполнил до краев темно-красным вином.

– За нашу и вашу победу, – сказал я, поднимаясь. – Пейте, насыщайтесь… и помните, настанет лето – и обедать придется в седле на скаку, как варварам и кочевникам.

Сэр Растер охнул, спросил восторженно:

– Что, будет так жарко?

– Даже жарче, – заверил я.

Макс смотрел на меня влюбленными глазами, тоже жаждатель подвигов, проговорил почтительно:

– Что, пойдем дальше?

– На ту сторону Хребта, – сообщил я. – Я, как граф и наследник герцогства Брабантского, изволю соединить Армландию и Брабант едиными узами. Туннель под Хребтом восстановим летом.

Барон Альбрехт смотрел недоверчиво, в глазах непонимание, чего это я так разговорился. Спросил осторожно:

– Туннель?

– Точно, – ответил я самоуверенно.

– Как вам это удастся? Если не рыть тысячу лет? Я погрозил пальцем.

– Барон, а как насчет военных тайн?

– Ну, хорошо, – сказал он, – и что, весь Туннель будем контролировать именно мы?

– Конечно, – заверил я. – Во-первых, он на землях Армландии…

– Северный конец, – уточнил он.

– А южный, – уточнил я, – во владениях герцога Брабантского! Моего родителя, кстати.

Рыцари с напряжением вслушивались в наш диалог и, когда Альбрехт покачал головой и задумался, с облегчением вздохнули. Альбрехт сказал после паузы:

– Но все равно это очень серьезно! Нужно очень хорошо продумать все, чтобы Туннель не отобрали у нас более сильные соседи.

Сэр Растер передернул плечами:

– Это же впервые прямой путь на Юг! Даже мне страшно… Что будет, что будет!

Митчел сказал браво:

– Будет то, что мечи наши покинут ножны и не скоро в них вернутся.

Я поднялся, сказал громко:

– Подумайте над этим, а я пока к себе, нужно еще кое-что обмыслить.

– Вы же рыцарь, сэр Ричард! – произнес с упреком сэр Растер. – Пусть слуги мыслят! А мы должны пировать!

Остальные одобрительно загалдели, поддерживая, я сказал тоскливо:

– Какой я рыцарь? Сейчас я хозяйственник.

Растер посмотрел с сомнением, не могу же я всерьез обозвать себя таким бранным словом, ибо хозяйственниками, то бишь управителями замков и земель, назначают тех слуг, что не очень хороши с мечом и копьем, да и с коня на скаку падают. Или вообще берут из числа деревенских старост, доказавших свое умение управлять хотя бы сельчанами и общими землями.

– А как же боевые подвиги?

– Какие зимой подвиги? – ответил я сердито. Он оглянулся на рыцарей за поддержкой.

– Ну. С вашим конем можно по любому снегу… Правда, пришлось бы без свиты, лорду такого ранга… да, вы правы, неприлично.

– Вот-вот, – согласился я. – Как же без свиты? Ни в коем разе! А то еще подумают! Это как голым на прием к королю вместо королевы. Не-е-ет, надо сидеть, сопеть в две дырочки и ждать изменения климата. Да и сколько той зимы?

Поднимаясь к себе на этаж, я все видел перед внутренним взором бледное и решительное лицо Шартрезы, а мозг скрупулезно складывал в кучку все, что удалось узнать о Карле. Рыцари, при всех их знаниях, кто, где и с кем, на самом деле добавили очень мало к тому, что я знал о Карле еще со времен Зорра.

Итак, амбициозный и очень умелый военачальник, нечто вроде Карла XII, что сумел из крохотной Швеции создать могучую державу, самую могучую в мире. И даже Россию Карл лупил в пух и перья, пока Петр не перевооружил страну и не нанес Карлу единственное, но очень весомое поражение в Полтавской битве.

Но на этого Карла не нашлось укротителя: прошелся победно по королевствам, занятым грызней друг с другом, одни связал кабальными договорами, другие урезал в правах, а третьи попросту аннексировал, присоединив к своему королевству в том числе Горланд, Гиксию, Скарланды и даже Кельвинт.

После захвата очередного королевства и распространения власти и влияния далеко за его пределы, объявил себя императором. Если кто и пикнул, то тихонько и то в кулак, спрятавшись с головой под одеялом.

Церковь попросту устранилась от такой мирской ерунды, как борьба королей за власть, за переделы границ, за смену династий. Вообще-то для тех, кто занят делами божественными, эта мелкая суета в самом деле выглядит… да и является никчемной и нестоящей. Однако большинство населения живет в реальном мире, а я с горечью видел, что эта несколько высокомерная позиция церкви – мы в белом, а вы в коричневом – приведет ее к тому, что будет все больше отстраняться от суетных и грязноватых мирских дел, зачастую греховных, и потому с нею перестанут считаться… как перестали в моем королевстве. Ну, которое срединное.

Карл сейчас, почти подчинив себе Зорр, ощутил себя вообще величайшим из величайших. Ну, типа Сарданапала, Саргона или Македонского. Или Цезаря. Сравнений с Аттилой или Чингисханом быть не может, тут уж скорее Наполеон: побеждал практически всегда, но не жег, не разорял, в полон не угонял, а как бы даже вводил более просвещенное правление. Дескать, никаких границ, все вольны передвигаться по всей его империи, то есть из королевства в королевство без всяких придорожных грамот и даже без охраны: разбойников стража вешает тут же без суда, чем и отличается всегда крепкая власть от всяких демократий.

Я проследил путь Карла от наследника престола крохотного королевства до нынешнего положения и чувствовал нарастающую злость. Карл на голову превосходит своих противников и оппонентов. Умный, циничный, талантливый, умеющий безошибочно рассчитывать ходы как свои, так и противников, буквально сметает с пути любое препятствие. И такой талантливый человек поставил перед собой такие ерундовые цели, как достижение мирового господства?

Даже не мирового, напомнил я себе еще злее. Вряд ли сунется, как Наполеон, через море, пытаясь покорить Англию, а тем самым прибрать к рукам и все колонии в Америке. Все-таки россказни про Юг страшноватые. Чтобы его покорить, одной армии недостаточно. Вернее, только армии…

Насчет императорской резиденции Растер сказал только, что у него их несколько, что и понятно: нет такого даже самого захудалого короля, который жил бы на одном месте. Известно только, что у Карла самыми любимыми являются Бурте, Бресс и Магюо, там он чаще всего проводит зиму.

Если бы я был Карлом, зиму пережидал бы в Брессе. Это в самом центре его земель, можно спокойно разрабатывать планы операций на лето, рассылать с гонцами приказы гарнизонам. Пленного короля Шарлегайла, скорее всего, держит там же.

Из-под кровати выполз дракон размером с крокодила, посмотрел на меня с вопросом с рептильевых глазах, полуприкрытых кожистой пленкой. Я развел руками:

– Ничего не принес! Самому надонакухню, лапками-лапками… Иди-иди! А тояначну расследование, как ты попадаешьвособо охраняемое помещение.

Дракон горько вздохнул и отправился к камину, где лег на прибитый к полу жестяныи лист. Я дернул за шнур, в помещение заглянул слуга.

– Пригласи барона Альбрехта, – распорядился я, – сэра Митчела, сэра Растера и сэра Макса… Кстати, как эта ящерица оказывается в моих покоях?

Слуга открыл рот, глаза стали круглые.

– Как?.. Да так и оказывается… Идет, вдет, идет и… оказывается.

– Через двери? – уточнил я.

Удивление в его глазах стало безразмерным, как надуваемый аэростат:

– Зачем ему двери?

– Понятно, – проворчал я, хотя понятнее не стало, – ладно, об этом потом. Созови всех, кого я велел! Помнишь хоть?

– Барона Альбрехта, – повторил он послушно, – сэра Митчела, сэра Растера и сэра Макса!

– Все верно. Беги!

Он посмотрел пугливо, ответил с заминкой:

– Барон Альбрехт трезв, как стеклышко, сэр Макс тоже сумеет подняться по лестнице…

– А сэр Растер?

– Его придется нести.

– А сэр Митчел?

– Этот даже пьяный взберется на любую стену. Я подумал, махнул рукой:

– После долгого и трудного размышления мы поручаем сэру Растеру… гм… важное и серьезное мероприятие… в отсутствие соратников гулять за столом и за них. Надеемся, он отнесется к этому поручению со всей серьезностью.

Слуга исчез, я еще колебался, стоит ли заниматься тем, что пришло в сердце, а не в голову, я ж теперь гроссграф, а к этой роли еще надо приноровиться. Сердце гроссграфа, как я понимаю, должно быть всегда под контролем. Когда отворилась дверь и через порог тяжело переступил сэр Митчел, сразу наполнив комнату запахами удалого пира, я понял, что в данном случае голова должна слушаться сердца.

– Садитесь, сэр Митчел, – пригласил я. – Сейчас придут остальные…

Митчел осторожно опустился в кресло, оно жалобно пискнуло и закряхтело, с трудом выдерживая его вес. В глазах Митчела появилось настороженное выражение.

– Что такое, сэр Ричард? Куда-то собираетесь? Без нас?

– Совсем ненадолго, – заверил я.

– Снова на охоту?

– Да, что-то вроде. Он покачал головой:

– В прошлый раз вы обещали подыскать место для общей охоты…

Я развел руками:

– Не удалось, везде снег глубокий. Попробую в этот раз поискать в другом месте.

Открылась дверь, барон Альбрехт и сэр Макс явились вместе, я указал на кресла, оба сели спокойные и серьезные, а Макс, даже сидя, старался тянуться и выглядеть, как на смотре.

– Я отлучусь, – сообщил я, – возможно, на несколько дней. Надеюсь, здесь ничего не случится.

– А что может? – удивился Митчел. – Как раз здесь все спокойно, а вот там, куда вы отправитесь, сэр Ричард… гм, нехорошо вот так без нас! Мы тоже жаждем боевых и прочих кровавых подвигов. Без подвигов что за жизнь? Вот сэр Макс прямо кипит весь, видите?.. Да и я готов стряхнуть пыль со своих пока еще не совсем старых костей…

Дремлющий у камина дракон открыл глаз, разбуженный голосами, приподнял голову. Окраска уже яркая, сверкающая, гребень вдоль хребта торчит, пузо горит янтарным огнем, голова красная, а лапы зеленые, что значит – отогрелся и выспался. Зевнув, он пошел, косолапя и сильно переваливаясь с боку на бок, барона Альбрехта обогнул по широкой дуге, а к сэру Митчелу начал карабкаться по ноге.

Продолжая разговаривать, сэр Митчел поскреб ногтями по костяной голове дракона. Тот от удовольствия прикрыл глаза, развалившись у него на коленях: передние лапы свисают с одной стороны, хвост и задние – с другой. Макс, не обращая внимания ни на дракона, ни на сэра Митчела, смотрел на меня чисто и преданно.

– Но как? – спросил он непонимающе. – Снегу столько, ни один конь не выберется из замка!

Митчел гоготнул:

– Сэр Ричард только что вернулся из леса именно на коне!

– То в ближайший лес, – возразил Макс, – а то куда-то далеко…

– Я выберусь, – пообещал я.

– Как?

– Неважно, – ответил я. – Господь подскажет дорогу.

– И как долго? Несколько дней – это сколько?

– Несколько, – повторил я. – Просто несколько. Ждите, ничего не меняйте. Главное, не поднимайте паники в связи с моим исчезновением. Я имею в виду, что отбуду без почетной свиты в двадцать человек…

Он отшатнулся.

– Сэр Ричард, как можно? Какие двадцать? Вам положены все пятьдесят благородных баннерных рыцарей!

Я покачал головой:

– Нет уж, я погасангаруню малость. Так надо. Все, ребята, не провожайте. Посидите, подумайте, кто чем займется. А я пока прогуляюсь…

Они смотрели ошалело, я перебросил через плечо перевязь с луком и тулой со стрелами, подмигнул им и быстро вышел, плотно притворив дверь. Стражи в коридоре вытянулись, смотрят преданно, еще бы, как я сказал сэру Уильяму, к победителям отношение особое. В нижнем холле я оделся потеплее, после чего сбежал в подвал, тоже плотно закрыл за собой и на цыпочках проскользнул к уже заброшенному колодцу. Спустившись на самое дно, я вдвинулся в нишу, ее велел выдолбить на тот случай, чтобы меня не увидел сверху даже случайно заглянувший, сказал тихо:

– Демон Огня! Я призываю тебя.

Ничего не произошло, я выждал, повторил громче. Снова полная тишина, я сказал в третий раз:

– Дух Огня! Тебя призывает твой сюзерен! Появись!.. Я ниже второго уровня…

Со дна колодца бешено вращающийся призрачный вихрь выступил с таким трудом, что я струхнул: а вдруг недостаточно глубоко? Короткий приступ ужаса сжал сердце: все разнесет, если вдруг взорвется от натуги и усердия, но я не успел раскрыть рот, как прошелестел бесплотный и бесцветный голос:

– Сэр Ричард, готов служить.

– Ничего сложного, – заверил я, – всего-навсего перенесешь меня на некоторое расстояние…

– Указывайте…

– Щас дам координаты. Надеюсь, ты сканируешь с листа. Мне нужно вот сюда… А это привязки по вершинам гор, которых ты не видишь, знаю, но так, на всякий случай… все-таки геомагнитные параметры под ними должны быть несколько иными, чем под равнинами…

Вихрь не сдвинулся с места, бешено вращаясь на остром, как шило, кончике. Я затаил дыхание, а вдруг не понимает в наших картах, хотя это нелепо, его должны были научить распознавать и рукописный текст, и вообще любые каракули, а у нас именно они.

Наконец, прозвучал голос:

– Слушаюсь.

Бешено вращающаяся стена надвинулась, я инстинктивно зажмурился. Короткий озноб пробежал по телу, наверное – электрические заряды, затем потеря ориентации, я задержал дыхание, стараясь не думать о том, что сейчас меня с большой скорости тащит сквозь коренные породы триаса и палеозоя, и если что случится, я застряну на огромной глубине среди костей динозавров.

Вот удивятся палеонтологи находке средневекового рыцаря рядом с дохлым тиранозавром!

Вдруг я снова ощутил, где верх, где низ. Вихрь исчез, вокруг тьма, затем снова замелькало светящееся, это вихрь услужливо дает мне свет. От мелькания закружилась голова, я прикрыл поспешно глаза и сказал властно:

– Отправляйся сторожить Источник Жизни. Будь готов явиться по первому зову!

– Слушаюсь, хозяин, – прошелестел голос.

– И береги Источник! – велел я.

– Слушаюсь, хозяин!

Вихрь исчез, я на мгновение очутился снова в темноте, но создал огонек, зябко передернул плечами. Не холодно, но не люблю пещеры. Наверное, мои предки все-таки сидели на дереве, а не в каменных пустотах. Приличных размеров каверна, если мой огонек освещает только стену, что в двух шагах, то с трех сторон черная, как густой деготь, тьма.

Около часа я ходил вдоль стен, измучился в тяжеленной шубе, уже собирался вызвать вихрь и велеть перенести в более удобное место, наконец, взгляд выхватил из полутьмы грубо вырубленные ступеньки. Цивилизацией не пахнет, но такое ощущение, что здесь часто бывали спелеологи или туристы-подземники, есть такие помешанные, и в трудных местах облегчили спуск. Для девочек, например.

Подниматься пришлось долго. Наконец, я ощутил снижение температуры, а чуть позже дыхание холодного воздуха. Дважды отдыхал, а когда собрался перевести дыхание в третий раз, сверху проступило мутное пятно света. Из последних сил пополз, камни холодные, обжигают пальцы. В мелких щелях снег и льдинки.

Выход оказался забит толстым слоем снега. Он так плотно закупорил узкую щель, что я, не в состоянии проломить головой и плечами, вытащил кинжал и проковырял дырку, а потом уже кое-как, натужившись, проломил толстую корку льда и слежавшегося снега, словно поднимающийся со дна болота монстр.

В дыру вместе со снегом и льдинками обрушился ледяной воздух. Взгляд уперся в заснеженные стволы огромных сосен впереди, справа и слева. Снег испещрен опавшими иголками, уже темными, дальше деревьев множество. Когда я повернулся, с той стороны за десятком редких деревьев простор полей, а дальше – игрушечные домики с поднимающимися к небу плотными струйками дыма.

Снег почти по пояс, я измучился, пока выбрел на санную дорогу. К селу добрался злой и раздраженный, ну как же мы зависим от транспорта! В доме старосты объяснил, что коня по дороге сожрали волки, не подыщет ли что для продажи…

Для продажи, конечно же, ничего нет, но, как оказалось, если заплатить хорошо, то готов продать хоть всех коней. До весны только корм переводят, а весной проще купить тех, что пока подрастают и входят в силу. Я выбрал самого рослого, все равно простая смирная крестьянская лошадка, но для моего случая сойдет, поблагодарил, чем несказанно удивил простолюдинов, и отправился уже на коне, точнее – на лошади, к приземистому замку, который так окружил себя двумя стенами, что превратился в настоящую крепость.