"Ричард Длинные Руки – оверлорд" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)

Глава 8

Приезд в замок рыцаря всегда событие, а зимой – сенсация. Меня сразу же провели к хозяину, сэру Джошу Сент-Омеру, пожилому и весьма грузному сеньору с красным добродушным лицом. Он тут же сошел с трона, на котором должен принимать гостей, обнял меня и сразу же увлек за стол, куда явно обрадованные слуги начали стаскивать всякие изысканные кушанья.

Их радость я хорошо понимаю: все нам двоим не только не съесть, но даже не понадкусывать, а холодильников здесь нет, после нас с этим застольем расправятся сами слуги.

– Рассказывайте, доблестный сэр…

– Сэр Диплодок, – поспешно подсказал я, – сэр Диплодок в поисках приключений.

– Рассказывайте, сэр Диплодок, – говорил он, радостно потирая руки, – что видели, что встретили по дороге! А то жизнь скучна, даже за столом посидеть не с кем!

– А семья? – спросил я. Он отмахнулся.

– Четверо сыновей, все давно женились, только один близко… но не зимой, конечно, а остальные трое вообще за тридевять! Есть и две дочери, но пристроил их раньше, чем занялся сыновьями… Так что пью один, представляете?

– А супруга?

Он снова отмахнулся:

– Не пьет, дура. Окружила себя богомольными дурищами, псалмы поют… Короче, свихнулась. Но я не обижаю, пусть. Раз счастлива, то пусть…

Блюда сменялись одно за другим, расторопные слуги уносили их раньше, чем я успевал выхватить клок из жареного гуся или разрезать сома, но блюд столько, что все равно нахватался и насытился. Потом пошли медовые пироги, пышные булки с маком и орехами, горячие отвары из груш и яблок. Лицо сэра Джоша раскраснелось еще больше, каждый кусок хоть мяса, хоть пирога запивает вином, но слушает с таким же аппетитом, как и пирует, я не стал рассказывать свои приключения, это скучная проза, а вспомнил приключения Геракла, Синдбада, Ильи Муромца, сэра Роланда и трудную судьбу Тристана и Изольды, Тахира и Зухры, Лейлы и Меджнуна – у Сент-Омера сперва перестали двигаться руки, потом отвисла челюсть, наконец, из глаз водопадом хлынули слезы.

– Сэр Диплодок, – проговорил он, всхлипывая и вытирая залитое слезами лицо рукавом, – как велик и прекрасен мир!.. Как вам повезло, что вам удавалось прослезиться при виде такого… такого…

– Да, – согласился я, чувствуя, что и сам довел своя до состояния, что и голос дрожит, и слезы закипают в глазах, – об этом надо знать, чтобы дивиться взлетам человеческого духа. Но что это все я да я рассказываю?.. Сэр Джош, теперь вы расскажите! Я из настолько дальних земель…

– Да-да, – согласился он и снова вытер слезы, – у нас никогда о таких рыцарях, как доблестный Синдбад, и не слышали… У нас так мало чудесного!

Я покачал головой, погрозил с шутливой укоризной:

– Не отнекивайтесь, сэр Джош!.. Чем ближе я подъезжал к этим землям, тем больше слышал о великом воителе императоре Карле! О нем рассказывают так много удивительного, а ведь в. моих землях о нем совершенно не знают.

Он ахнул:

– Господи, до чего же велик, оказывается, мир!.. Есть земли, где не знают про нашего императора?

– Есть, сэр Джош…

– То-то я смотрю, вы одеты не совсем как у нас. И, гм, лук при вас.

– У нас так принято, – заверил я. – Правда, не для боя, это неблагородно, а для охоты.

– А-а-а, – сказал он, просиял: – Для охоты можно…

Он воодушевился и больше часа пересказывал о рождении императора, что связано тоже с чудесами и предзнаменованиями. Даже статуя Пресвятой Девы не то заплакала, не то хихикнула, в детстве юный принц поражал умом, честолюбием и знаниями, а в восемнадцать лет, подобно великому Александру, получил в наследство корону, и с того дня начались победные завоевания…

– Значит, – спросил я наконец как можно небрежнее, – Его Императорское Величество сейчас изволит отдыхать в своих владениях в Брессе?

Сэр Джош кивнул, подождал, когда я налью ему полный кубок. Каменное лицо стало мягче, а голос из рыкающего превратился в смягченное рычание большого сильного зверя:

– Да, там его жена.

Я поинтересовался с понимающей усмешкой:

– Какая из жен? Он гыгыкнул:

– Восьмая. Его Величество не слишком жалует тетравленд. Потому у него всегда только одна жена. И несколько любовниц, конечно.

– В каждом городе?

Сэр Джош гыгыкнул снова:

– Ну да! Не возить же за собой одних и тех же?

– Разумно, – одобрил я. – Чего их перевозить, когда они везде одинаковы?

– Его Величество всегда поступает очень правильно, – сказал сэр Джош с почтением. – Именно потому и побеждает всегда. А сам он сейчас с двумя сыновьями в Бурте.

Я, продолжая приятно улыбаться, сжал и разжал под столом кулаки. Где находится в заключении Шарлегайл, узнать не удается еще и потому, что предусмотрительный Карл, чтобы заранее отгородиться от всех случайностей, просто скрыл местонахождение знатного пленника. Даже от своих, мудро понимая, что сегодня они свои, а завтра – свои собственные.

Это ломает все планы. Ломает, но не отменяет задуманного. Как говорится, где не помогает львиная шкура – одевай лисью. Когда против тебя громила в два твоих роста и с кулаками с голову троллей, то ты вправе хвататься за любое оружие, использовать любой трюк, даже так называемые «грязные», потому что это всего лишь уравнивание шансов. Вот такой я рыцарь, с поправкой на реальность.

Конечно, другим об этом не скажу, заплюют и в шею выгонят из рыцарства, но я и не собираюсь указывать на изъяны рыцарства. Это не изъяны, а всего лишь предельное благородство, которое я так ценю… в других.

Возвращаясь вроде бы по неотложному делу в село, где купил лошадь, я вспоминал Карла. Мне удалось увидеть его лично, когда он почти взял Зорр.

Сейчас он напоминает мне богомола, что медленно перебирается по стеблям с одного растения на другое, по дороге точно и абсолютно безошибочно хватая всяких там кузнечиков. Да, богомол побеждает всегда, потому что, как мощный компьютер, выбирает наиболее оптимальный вариант действий.

Но богомол не стал царем природы. Совсем не из-за размеров, как и слон вот тоже всего лишь цирковая скотинка в руках того, кто умеет поступать неординарно. Мы еще потягаемся, Ваше Императорское Величество! Вы сильны только потому, что, отбросив некоторые рыцарские правила войны как «устаревшие», научились прибегать к некоторым нестандартным решениям. Ну, типа ударить ниже пояса, что всех ужасает и кажется постыдным. Но вам плевать, вам важен конечный результат.

Но тот, кто бьет ниже пояса, пусть не жалуется, если его ударят в спину.

Заехав в лес, я зацепился взглядом за разрытое место в снегу, снег все еще не припорошил мои следы, соскочил с коня и, хлестнув по боку, велел:

– Не стой, а то волки сожрут! Беги обратно.

Он отбежал на пару скоков, повернул голову и смотрел в недоумении.

Я погрозил кулаком.

– Возвращайся, обрадуй прошлого хозяина. Скажи, что это меня волки съели. Ну, типа напился, упал в снег, а тут в чистом поле из-за угла волки… Зато ты молодец, убежал!

И, не дожидаясь, когда туповатый конь сообразит, что делать, полез обратно в щель. Огонек опускался медленно, приноравливаясь к моим раскорячистым движениям, но вниз – не вверх, я почти не запыхался, когда достиг дна.

– Дух Огня, – велел я. – Немедленно к сюзерену!..

Прошло несколько секунд, из камня наполовину выдвинулся призрачный вихрь. От мелькающих струй закружилась голова. Я чуть было не велел прекратить, но испугался, что Вихрь вдруг да умрет, кто знает, какая связь между строением и функциями организма из силовых полей.

– Хорошо, – сказал я благосклонно, – хорошо служишь, молодец. А теперь перенеси на сто двадцать миль к востоку… это примерно вот сюда…

Минут десять нам потребовалось, чтобы выяснить координаты этого места: к счастью, вихрь кроме своей системы координат понимает и ту, которой пользуюсь я. Стоило показать, где мы сейчас находимся, а затем – в какой точке возжелал оказаться, вихрь тут же провел несложное вычисление, я оказался в бешено вертящемся смерче, стенки пещеры исчезли…

…и совсем недолго я боролся с тошнотой в этом вихре, а оказался почти в таком же разломе. Мутно-белесые стены смерча разом исчезли, я хлопал глазами в кромешной тьме.

– Это… – спросил я шепотом, – здесь?

– Да, – ответил свистящий шепот.

– Прямо под дворцом?

– Я не знаю, что такое «дворец»… Но мы близко к указанной точке.

Я прислушался, попытался увидеть что-то через запаховое зрение или тепловое, наконец, сосредоточился, представил яркий огонь… получился жалкий огонек, но лучше и не умею, высветились покрытые плесенью массивные каменные плиты, глубокая трещина, уходящая вверх.

Пахнет сыростью, воздух влажный и очень затхлый. Вихрь произнес привычно бесстрастно, но мне почудилась виноватая нотка:

– Там нет мест,, откуда мой хозяин мог бы подняться. А которые есть… туда не поднимусь я. Сейчас мы в полумиле от заданной точки.

– Все хорошо, – одобрил я. – Подумаешь, полмили! Могло и этого не оказаться.

– Рад, что выполнил повеление!

– Вольно, – сказал я. – Или отдыхай. И – следи за аппаратурой. В смысле, за Источником Жизни. Человечество – феникс! Сколько бы мы ни сжигали себя в Войнах Магов – все равно возродимся, снова все засрем, перепоганим, сгорим в термоядерном огне… и снова возродимся!

– Все сделаю, – ответил Вихрь.

– Хорошо, – сказал я напряженно, – попробую выбраться наверх. Будь готов появиться по первому зову.

– По первому зову, – подтвердил он. – Я всегда и везде услышу, как только назовете мое имя… которое вы мне дали.

Я не стал напоминать, что его «всегда и везде» ограничены не только координатами «вверх-вниз», но и ареал по горизонтали для него не так уж и велик, однако откуда роботу-ремонтнику… если он ремонтник, это знать? Для него его ареал и есть весь мир.

Подошвы часто соскальзывали с влажных от плесени глыб, я удерживался на руках. Бледный огонек послушно всплывал выше, высвечивая камни. Я полз медленнее улитки, руки и ноги дрожали, наконец, над головой высветились потемневшие толстые доски. Я пощупал, прислушался.

Тихо, по лбу текут струйки пота, воздух стал еще отвратительнее. Я попробовал острием ножа поддеть доску, но в старину строили добротно, не поддалась. Грудь уже ходит ходуном, перед глазами поплыли радужные круги.

Задыхаясь, я сорвал с пояса молот и, не выпуская из руки, ударил в доску. Я страшился услышать мощный сухой треск, но промокшие доски жалко чавкнули, по ним пробежал красивой черной молнией зигзаг.

Я торопливо ударил еще. В щель обрушился воздух, что показался свежим и чистым. Я торопливо проломился наверх… голова поднялась над уровнем пола в заброшенном подвале. Повезло, подвал и глубокий, и завален разным хламом: поношенной одеждой, что годится только на тряпки, поломанной мебелью, столами и колченогими табуретами.

Зарешеченное окошко под самым потолком. Воздух даже в подвале морозный, сухой, изо рта вырывается струйка пара. На том конце помещения каменные ступени ведут наверх, к темной двери, окованной металлическими полосами. Я потащил себя из дыры, острые зубья злорадно зацепили за пояс и попытались остановить. Я рванулся и, обламывая дерево, выкатился на покрытый пылью и застарелой грязью пол.

Дыра огромная, я прижал вздыбленные доски, дыра почти исчезла, сверху закидал кучей тряпья. Огонек проплыл по моей команде к двери. Я прислушался, далеко слышны веселые песни, а за дверью тихо. Заперто, я налег всем телом, не поддалась, пальцы привычно опустились к рукояти молота, но я представил себе, что это вызовет, отступил на шаг и сильным ударом плеча полураспахнул дверь в морозную ночь.

В лицо сыпнуло мелким колючим снегом. Дверь прижата сугробом, я кое-как протиснулся в щель. В сапоги набилось холодного злого снега, больше похожего на мелкие льдинки. Едва дверь вернул на прежнее место, сугроб снова начал вырастать прямо на глазах, наполняя щель.

Итак, следы замели, мелькнула мысль. Если бы и дальше так шло хорошо… но так не бывает. Лучше бы сейчас какой-нибудь облом, чем потом, когда дойдет до серьезного.

Высокая стена из неровно уложенных камней загораживает дорогу. Из окон несется хрюканье, а запах перебивает аромат конских каштанов: рядом – конюшня. Снег желтый, грязный, в нечистотах. Донеслось конское ржание, по звуку я определил, что конюшня следом за свинарником.

Справа, слева и за спиной – хозяйственные здания, по большей части добротные, каменные. Нетрудно догадаться, что и они на руинах древних построек. Стены подвала, из которого я вылез, вовсе из циклопических блоков, их не поднять простым крестьянам.

Несмотря на раннее утро, народ суетится, как муравьи. Очень часто попадаются люди в доспехах и при оружии. На меня посмотрели с недоумением, но никто ничего не спросил, а я с самым надменным и независимым видом миновал постройки и направился к замку.

Впечатляет размерами, но еще больше – пышностью. Чувствуется, что закончили его недавно, и что строили уже для императора. Для такого, который не допустит вражеские войска близко, так что нет необходимости возводить устрашающие стены, башни и окапывать все рвом.

Дворец, напомнил себе я. Дворец. Давно не видел дворцов.

Утро морозное, ясное, снег весело поскрипывает под сапогами. Я издали дружелюбно улыбался стражам, не как равный, конечно, а как всем довольный лорд, который идет к своему лорду. С этим лордом у меня все хорошо, и вообще все хорошо. Эти сволочи натренированы улавливать тревогу и неблагополучие, так что я постоянно должен быть прост и ясен, как дурак.

У ворот передо мной скрестились копья, но не враждебно, так заведено. Я остановился и сказал легко:

– Я граф Диплодок, зима застала меня в соседнем селении. Услышал, что прибыл Его Императорское Величество, поспешил засвидетельствовать свое почтение.

Один из стражей сказал скучным голосом:

– Сюда не положено.

– Знаю, – ответил я с улыбкой. – Крикните старшего. У него полномочий больше.

Через пару минут появился старший, огромный воин, весь в громыхающем железе, голова как у кабана, лицо испещрено жуткими шрамами. Оглядел меня подозрительно, но я сияю улыбкой младенца, на всякий случай ни о чем не думаю, кроме баб и выпивки, пусть это отражается и на лице на случай, если кто-то из магов за мной наблюдает.

Старший смягчился и спросил хмуро:

– Что вы хотите?

– Я граф Диплодок из королевства Великая Утопия, – ответил я, для старшего добавляя чуть больше информации. – В нашем королевстве войска Его Величества еще не бывали, так что я гость иностранной державы. И в какой-то мере посол… Его Величеству было бы самому интересно узреть меня перед свои ясны и мудры очи. Очи – это глаза такие.

– Знаю, – буркнул он. Нахмурился. – Подождите здесь.

– С удовольствием, – ответил я легко. – Прекрасный день! Мороз и солнце, день чудесный! Чего ты медлишь, друг прелестный…

Он посмотрел с недоверием, кого это я обозвал прелестным, да еще другом, на что намекнул, но удалился, не задавая вопросов. Я в той же непринужденной манере побеседовал со стражами, стараясь не задавать вопросов типа: сколько войска и где хранят полковую казну. Они отвечали охотно, уже застоявшиеся, с красными от мороза щеками.

На этот раз к нам вышел рыцарь в дорогих доспехах. За ним двигался, благоразумно приотстав на три шага, маг в длинном халате и в остроконечной шляпе. По моему телу пробежали мурашки, от мага исходит настоящая мощь, как-то прощупывает меня. В сердце кольнуло: а вдруг кто-то сумеет, вдруг я не настолько из другого мира.

Рыцарь коротко поклонился, он держится с чувством достоинства и превосходства, каждым движением подчеркивая, что он один из приближенных самого императора.

– Слушаю вас, сэр… сэр?

– Сэр Диплодок, – назвался я.

Он ждал, но я демонстративно замолчал и мерил его придирчивым взглядом. Наконец, он нехотя процедил сквозь зубы:

– Виконт Алексантис.

– Ах, виконт, – произнес я легко и посмотрел на него так это дружелюбно, как смотрят на одного из хороших и почтительных слуг, ведь понятно же, что какой-то сраный виконт для графа и не человек вообще, – а я граф Утопский… в смысле, граф Диплодок из королевства Великая Утопия, барон, виконт и прочие, но земли мои далеко на северо-востоке. Сюда я забрался в поисках приключений и рыцарских подвигов. Обеты свои, довольно опрометчивые, выполнил, но, к сожалению, зима застала, когда собрался повернуть взад… Прослышав, что прибыл Его Императорское Величество, возликовал и загорелся желанием лицезреть лично, чтобы дома рассказать, так сказать.

Я говорил легко и свободно, эдакий искренний искатель приключений и рыцарских схваток, всем довольный, еще бы не быть довольным с таким ростом и таким размахом плеч. Все это время чувствовал, как маг прощупывает меня во всех доступных ему диапазонах. Офицер слушал внимательно, дважды покосился на мага, тот оставался с непроницаемым лицом, что, видимо, офицера удовлетворило, а как на самом деле относится ко мне – виду не показывал, вышколенный царедворец.

Я замолчал и посмотрел с вопросом в глазах: ну что еще? Офицер кивнул и ответил вежливо:

– Прошу вас, сэр Диплодок, следуйте за мной. Я воскликнул счастливо:

– Я лицезрю императора? Он криво улыбнулся:

– Не так скоро.

– Его Величество занят?

– Его Величество всегда занят, – ответил он уже холодновато. – Но, возможно, когда будет массовая аудиенция, вы его увидите.

Нам постоянно встречались часовые, кроме того, на крышах и на площадках башен видны лучники и арбалетчики. Кроме часовых, что охраняют все ходы-выходы, стражи по двое-трое постоянно ходят вдоль всех построек, заглядывают небрежно в окна первого этажа. Ну, а что делается на втором, видно тем, кто дежурит на башнях.

Круто, мелькнуло у меня тревожное. Ни сантиметра, чтобы не просматривалось с двух-трех направлений. Исчезничество не поможет, император не мог не окружить себя лучшими магами и колдунами. Единственное, чего не могут пока маги… надеюсь, не могут, это прочесть мое истинное отношение к их великому императору.