"Ричард Длинные Руки – оверлорд" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)

Глава 16

Впереди в полном безмолвии резко и страшно взметнулся снег. Словно танки, разбрасывая снег гусеницами, в мою сторону мчались два огромных рыцаря с выставленными вперед копьями.

Я ахнул, откуда они, рука инстинктивно дернула щитом Арианта, тут же двойной удар потряс меня с головы до пят. Я едва удержался в седле, а они, отбросив обломки копий, разом выдернули из ножей мечи.

Я снова охнул, мечи слишком уж тонкие, длинные и почти такие же прозрачные, как и мой. Я выронил рыбу в снег, пальцы моей растопыренной ладони поспешно ухватили рукоять клинка.

– Вы кто? – закричал я. – Назовитесь!

У одного из рыцарей глухо прозвучало из-под забрала:

– А то ты не знаешь…

– Да что за дурь?

Бобик сел толстой жопой в снег возле рыбы и, убедившись, что на нее никто не посягает, смотрел на схватку с великим интересом. Я крикнул, чтобы так и сидел, сам поспешно отражал удары щитом и мечом. Оба дерутся умело и отважно, я начал готовиться к серьезному удару, как вдруг один исчез, я повернулся к другому, мой клинок высек искры из его меча и рассек стальную пластину на плече.

Рыцарь охнул, мгновенно стал прозрачным. Взметнулся снег, я едва успел заметить, как передо мной появился тот, что исчезал первым.

– Магия! – закричал я обвиняюще. – Какие же вы рыцари…

В ответ раздался хохот. Я двигал щитом, принимая удары, наконец, ухитрился нанести удар мечом. Панцирь на груди рыцаря раскрылся, как створки черепахи. Он вскрикнул, начал исчезать, но уже неуверенно, я хотел поспешно добить, но возник второй и набросился с такой яростью, что я пару минут только отражал удары.

Еще трижды они становились прозрачными и пропадали из виду, но появлялись сразу же, я едва успевал парировать удары их мечей.

– Вы не рыцари! – выкрикнул я. – Вы оба трусливые шакалы!

Оба снова расхохотались почти в унисон, я вертелся в седле и рубился в обе стороны, но, похоже, они наращивают преимущество.

– Вы двое простолюдинов! – крикнул я. – Земляные черви, разбойники, ваш хозяин одел вас в краденые рыцарские доспехи!

Они продолжали надвигаться, умело нанося удары, не давая мне выскользнуть ни справа, ни слева. Один захохотал и произнес издевательски:

– Вы зря снова здесь появились, сэр Арагн!

– Какой, на фиг, Арагн? – крикнул я. – Что за двое идиотов…

– Мы знаем, – сказал второй, – кто вы…

– Кто?

– Сэр Арагн, смертельный враг нашего сюзерена…

– Ага, – крикнул я, – а что еще обо мне знаете? Один начал отвечать, но Бобик вдруг зарычал и подался вперед. Рыцарь умолк, голова его поворачивалась то в мою сторону, то в сторону Адского Пса.

Я швырнул щит в снег, тем же движением сорвал с пояса молот и швырнул в ближайшего противника. Раздался лязг, рыцаря снесло с седла, словно мячик ударом бейсбольной биты.

Второй проводил остолбенелым взглядом напарника. Тот с металлическим грохотом ударился о дерево и сполз по стволу в снег грудой железа.

Я поймал молот и метнул во второго. Рыцарь уже начал исчезать, стал совсем прозрачным, но лязг и грохот доказали, что исчезновение было лишь оптическим обманом. И второго с грохотом вмазало в дерево, только подальше, в снегу стал видим полностью.

Бобик в один прыжок оказался над ним. Нос, как чувствительный сканер, дважды прошел над смятым, как картонная коробка, панцирем. Ноздри пару раз дернулись, я с удивлением увидел, как он злобно оскалил зубы. Ноги дрожали, когда соскочил в снег. Бобик оглянулся с таким видом, словно докладывал: оба уже точно пить бросили.

– Хорошо, – сказал я. – Ты что-то почуял? Бобик поморщился, чихнул.

– Понятно, – сказал я, – он начал было колдовать? Ты молодец, мой щеночек… Но ты бегай, бегай! А то и морда толстая, и задница между деревьями застревает…

Он фыркнул, еще раз внимательно обнюхал обоих, запоминая, и в самом деле понесся расширяющимися кругами. Я переводил взгляд с одного на другого, снег под ними кричаще красный в остальном стерильно-белом мире с запорошенными снегом серыми стволами сосен.

Оба просто громадные, потому и не справился с ходу. Доспехи из незнакомого металла, лезвие моего меча простые доспехи рассекает с легкостью, а здесь словно просто острой сталью рубил железо.

Ярко-красный снег под убитыми уже оседает, кровь горячая, так что это люди, чем бы ни показались вначале. Я разжал быстро остывающие пальцы у первого и вынул меч. Тоже странный, слишком изящный, словно парадный, но я видел, какие глубокие зарубки оставались на моем щите.

Зайчик подошел, разбрасывая снег, и тихо сопел над ухом. Я обшарил рыцарей сверху донизу, у обоих в поясах золотые монеты, хотелось бы побольше, необычная чеканка, ни разу такие не попадались даже в кладах.

– Странно, – сказал я прерывистым голосом, перевел дыхание, сказал уже обычным тоном: – Да ладно, мы сами… странные! Жаль, доспехи в лепешку, от такого дропа не отказываются…

Зайчик осторожно понюхал меч в моей руке.

– Что-то знакомое? – спросил я с надеждой. – Ладно, это заберем. Я запасливый. Потом разберемся.

Ножны снял вместе с поясами, аккуратно вложил мечи, подобрал щит, Зайчик выждал терпеливо, пока все упакую и взберусь в седло. Спохватившись, я слез и отыскал брошенную в снег рыбину, иначе Бобик перестанет мне доверять за такое предательство.

Все упаковав, я снова полез в седло. Бобик примчался с вопросом в глазах.

– Да едем, едем, – ответил я, но он метнулся к тому месту, где раньше лежала рыбина и проверил, не закопал ли я поглубже в снег.

– Свинья ты, – сказал я сердито, – а не собака. Сюзерену верить нужно беззаветно!

Дальше пошли великанские сосны, ветви только на вершине, Зайчик все ускорял бег, и мы понеслись между гигантскими колоннами, словно вихрь, вздымая за собой снежные облака.

Еще два-три часа стремительной скачки, больше похожей на полет крылатой ракеты, что умеет над самой землей, впереди за дальними деревьями блеснул яркий свет. Великанские колонны исчезли, мы разом выметнулись на сверкающий простор.

Под ярким солнцем снег горит, как миллиарды бенгальских огней. Я щурился, пригибался, а по бокам снежные валы отодвинулись, опали. Я с изумлением убедился, что копыта стучат по утоптанному до твердости льда снегу, а ликующий Бобик скачет впереди, от избытка сил подпрыгивая высоко в воздух.

Зайчик мчится с пугающим грохотом копыт, Бобик оглядывался изредка, чтобы не пропустить нас вперед. Красный язык блещет, как багровый закатный луч. Дорога, не слишком широкая, однако настоящая, прочищенная. Впереди появилась и начала быстро приближаться высокая каменная стена. Ворота распахнуты, возницы везут на санях как аккуратно уложенные связки поленьев, так и целые стволы очищенных от веток деревьев. На телегах, понятно, тащить куда тяжелее, так что лес стараются заготавливать зимой.

Стражи на воротах вытаращили глаза. Я доброжелательно помахал рукой:

– Привет, ребята!

Они сгрудились, с опаской глядя на чудовищного Пса, что остановился в алертной позе и смотрел на них с интересом и благожелательностью, показывая длинные острые клыки в красной, как ад, жаркой пасти.

Один проговорил, запинаясь:

– Сэр… вы откуда?

– Из леса, вестимо, – ответил я. Оба ахнули:

– Из леса?

Один переспросил пугливо:

– Из того… самого?

– Точно, – подтвердил я.

Он все еще не верил, оглянулся на соратника:

– Орочьего?

– Ну да, – сказал я. – А что, я не похож?

Один пролепетал, что да, похож, еще как похож, а второй прошептал пугливо:

– Но если из того леса… то там… Я отмахнулся:

– Да все спят. Я пинал, пинал, но так и не разбудил ни одного орка! И огры спят. И колдуны. И великаны… Наверное, все они немножко медведи, как думаете? Но не буду же драться со спящими, моя рыцарская честь не позволяет… Приходи и грузи на сани. Хоть троллей, хоть огров, хоть медведей. Ну ладно, успеха в вашем трудном деле охраны отечества!

Зайчик поспешно вдвинулся в ворота, мы постарались затеряться среди узких улочек, там я быстро выяснил, что стольный град короля Роджера Найтингейла благословенный и никогда не спящий Дартмут отсюда примерно в сорока милях, но дорога уже пробита, а снега в этих краях с неделю не было, так что проехать можно.

Мы смирно миновали город, стараясь не привлекать внимания, ну да, мы да чтоб не привлекли, потихоньку выехали через ворота с другой стороны города и снова врубили повышенную скорость.

Бобик несется впереди, небо красиво и грозно наливается красным, что особенно заметно на фоне всеобщей белизны и бесцветности, как на земле, укрытой снегом, так и в белесом неое.

Медленно появилась сверкающая темно-красная, как брошенное на снег рубиновое ожерелье, полоска. Зайчик всхрапнул и пошел еще шибче.

Полоска начала быстро вырастать в каменную крепостную стену, залитую заходящим солнцем. Багровый блеск такой нещадный, что стены выглядят то ли окровавленными, то ли политыми блестящим вишневым клеем.

– Сбавь, – прокричал я в ухо Зайчику, – а то Бобик отстал…

Бобик, услышав, оскорбленно выметнулся вперед, но Зайчик притормозил, нельзя в город на такой скорости, и одураченный Бобик унесся далеко, прежде чем понял, что его надули.

Стены высокие, добротные, башни квадратные и просторные, расположены через одинаковые промежутки, явно все строилось по одному плану. Ворота еще распахнуты, но движения уже почти нет, скоро закроют на ночь.

– Вот он, Дартмут, – сказал я Зайчику. – Запомни. Вдруг да придется…

Он кивнул и даже тряхнул гривой, но хотя промолчал, а вид вообще невозмутимый, я-то уже догадываюсь, что расположение стольного града королевства Шателлен занесено в память.

На воротах, понятно, ахнули, разглядывая моего коня и пса, да и сам я, еще бы, красавец, но про лес спрашивать не стали, я же не из леса, а из другого города.

Мы миновали небольшую площадь, по улочкам пробрались к центру. Солнце закатилось за стену, на город пала особая зимняя ночь, когда от обилия снега все же не полная чернота, как летом. Здесь площадь побогаче, в бочках полыхает смола, озаряя все вокруг зловещим красным огнем, снег убран, воины в теплой одежде, под нею иногда хмуро проблескивают доспехи. Стражи на конях по двое, а на той стороне добротный дворец с множеством горящих факелов вдоль стен. Не слишком пышный, некрикливый, как будто строил очень хороший архитектор с развитым чувством вкуса.

Я подъехал прямо к парадному входу. Дверь загораживают стражники моего роста и веса, железа на них столько, что можно перековать в две-три тысячи подков. Подбежали двое в богатых теплых шубах, один выкрикнул на бегу:

– Сэр!.. Мы к вашим услугам! Нужна помощь?

Я широко улыбнулся, с трудом слез с коня, тело как промерзшее дерево.

– Ребята, мне впервые не нахамили!.. Спасибо. Я приоыл по делу. За моим конем посмотрите? А собачку я с собой возьму. Ну, вы же понимаете…

Офицер в шубе ответил так же вежливо, но в голосе звучала и сдержанность:

– Да, собачки трудно расстаются с хозяевами, но этого медведя разве можно во дворец?

– Можно, – заверил я. Повернулся к Бобику, сказал властно: – Бобик, сидеть!.. Бобик, лежать!.. Бобик, лапу!.. Ну, вот видите? Бобик, голос!

Я сказанул и тут же спохватился, но опоздал, Бобик с удовольствием подал голос. Все у дворца зашатались, офицеры ухватились за уши, стражники уперлись в стену, чтобы не дать дрожащим ногам опустить на землю. Бобик энергично вилял хвостом и с надеждой поглядывал в глаза, умоляя еще раз подать команду.

– Молодец, – похвалил я и поспешно начал отпихиваться от поцелуев. – Это же щенок, вы же видите! Ему не больше четырех месяцев… ну, по его календарю! Он без меня заскучает. Но если вы настаиваете, то оставлю с вами…

Офицер сказал поспешно:

– Нет-нет, пусть идет. Лучше оставить с кем-нибудь во дворце. Внутри.

– Спасибо, – ответил я растроганно, – да, кстати, мой щеночек по дороге выхватил в ручейке какую-то рыбешку… Пока вернусь, протухнет. Дарю!

Я выудил из мешка скользкое тело рыбы, все еще не замерзла, странно, бросил ее офицеру. Тот инстинктивно поймал, но глотнувшая свежего воздуха рыбина задвигалась, он выронил ее на землю.

У всех вырвался одновременный вздох-вопль:

– Рыба святого Икариуса!

– Ага, – ответил я замедленно, как дебил, – ага… эта… рыба.

Офицер и стражники не отрывали завороженных взглядов от прыгающей по промерзшей земле рыбины. Только теперь я заметил, что все плавники желтые, скрежещут по земле, но гнутся, золото – мягкий металл.

Офицер вскрикнул:

– Да где же вы ее добыли, сэр?.. Да за такую рыбу всю королевскую казну…

Я фыркнул:

– Да у нас это в каждом ручье. Подумаешь… Мясо у нее не очень. Мы больше свиньям скармливаем.

Я бросил одному поводья Зайчика и пошел к дверям, чтобы не наболтать лишнего, да и жалко смотреть на потерянное сокровище. Знал бы, что рыба непростая, ни в жисть не подарил бы вот так глупо.

За дверью небольшой зал, там стражей еще больше, все еще крупнее и одеты в полные доспехи. Нас с Бобиком окружили, хоть и держатся на почтительном расстоянии.

Один из рыцарей отвесил короткий поклон:

– Сэр, мы должны убедиться, вам к Его Величеству или… вашим вопросом может заняться кто-то другой?

– Только Его Величество, – заверил я.

– Назовите себя, – потребовал рыцарь, – ив чем ваше дело.

– Ричард Длинные Руки, – произнес я гордо и подбоченился. – Гроссграф Армландии!

Стражи переглядывались, рыцарь повторил с сомнением:

– Гроссграф… Гроссграф?

– Любезный, – произнес я высокомерно, – я произнес именно это слово. Как у вас со слухом?

К рыцарю подошел еще один, постарше. Взгляд тверд, лицо сурово, произнес твердым голосом полевого командира:

– Сэр Ричард… К сожалению, мы ничего не слышали о событиях в Армландии. Что вы хотите сообщить Его Величеству?

Я покачал головой.

– Ребята, я – гроссграф. Не король, понятно, но дела у меня – гроссграфьи. Если сказать очень деликатно и с присущей мне куртуазностью, то не вашего ума это дело. В смысле, о чем мы будем изволить говорить с Его Величеством.

Они переглянулись снова, старший сказал уже не так твердо:

– Но к Его Величеству вот так сразу не…

– Это другие не, – прервал я. – Вы ведь печетесь о государственных интересах? Или нет?

– Печемся, – заверил младший.

– Тогда просто доложите, – велел я. – Гроссграф Армландии. Гроссграф! Так и передайте. А Его Величество разберется сам. Могу добавить, что дело взаимовыгодное.

Младший рыцарь поспешил во внутренние помещения. Придворные шушукались, разглядывая меня бесцеремонно, но когда я вперял в них грозный взгляд, пугались и отводили глаза в сторону. Бобик начал бегать по залу, и вскоре в нем стало пусто, как в роскошной гробнице.

Через полчаса, хорошее время, меня провели в большой зал. Бобик держался настолько мирно и вышколенно, что его разрешили взять с собой, пояснив, что Его Величество тоже любит собак.

Под противоположной от входа стеной трон с высокой спинкой, мужчина с золотой короной на седых волосах, тоже весь в золоте, окладистая серебряная борода опускается до середины груди. Это, как я понимаю, и есть король Роджер Найтингейл, сюзерен королевства Шателлен. За ним и рядом советники, под стенами выстроились, как понимаю, наиболее приближенные сановники. Я мазнул по ним взглядом, не слишком раскормленные рожи, все смотрят бесстрастно, как будто каждый день вот так приезжают гроссграфы, к тому же – зимой.

Бобик шел возле моей левой ноги и мгновенно сел, едва я остановился и отвесил отмеренный поклон.

– Ваше Величество, – сказал я учтиво, – счастлив приветствовать вас, мудрого и дальновидного правителя! Мои лорды так много о вас говорили хорошего, что я просто не удержался, чтобы не бросить все и не приехать к вам… невзирая даже на снежную зиму!

Найтингейл смотрел на меня, не скрывая удивления:

– Вы ехали… через Орочий Лес? Я улыбнулся, покачал головой:

– Вы же догадываетесь, Ваше Величество, как я проехал!

– Догадываюсь, – ответил он осторожно, – хотя просто боюсь поверить. Неужели через Лес? Впрочем, если у вас такая собачка…

– У меня и конь такой, – пояснил я намекающе.

Его глаза блеснули, советники молчат, Найтингейл помолчал тоже, затем губы раздвинулись в легкой улыбке:

– Вы герой, сэр.

– Так уж получилось, – согласился я скромно.

– А теперь вы… гроссграф?

– Ваше Величество, – ответил я поклоном, – мне бы хотелось убедить вас, что не за коня и собачку меня избрали гроссграфом.

Советники зашептались, Найтингейл покачал головой:

– Я бы предположил, что та дорога опасна даже для героев.

– Безопасней всего пути, которые никуда не ведут, – ответил я с поклоном, выпрямился и прямо посмотрел ему в глаза. – Но я предпочитаю прямые дороги. Это дает результат.

Он помолчал, переваривая мои слова и тот тайный смысл, который я вложил, наконец, проговорил:

– Думаю, сэр Ричард, вы очень устали с дороги. Вас отведут в гостевые покои, а потом поговорим более… емко.

Я поклонился, ко мне сбоку, стараясь держать меня как щит от Бобика, подошел грузный придворный. Роскошный бархатный камзол отделан золотом, я уловил аромат дорогих притираний, на груди толстая золотая цепь с массивным медальоном, украшенным драгоценными камнями.

– Сэр Ричард…

– Бобик, – сказал я, – пойдем осматривать достопримечательности.