"Ричард Длинные Руки – оверлорд" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)

Глава 11

Я на скаку вытащил рог, разнесся могучий рев. На воротах появились люди, один замахал руками, тут же мост начал опускаться, а решетка поползла вверх.

Фрида вздрогнула, не просыпаясь, ее затрясло, я прошептал быстро:

– Спи-спи, все хорошо!.. Мы уже дома.

Пес первым ринулся по опустившемуся мосту, я только увидел, как черный зад мелькнул под решеткой ворот. Зайчик наддал, мы оказались на середине двора раньше, чем за нами успели проследить взглядами. Со всех сторон сбегался народ, а кто потрусливее – боязливо рассматривали из окон, не отпуская приоткрытых дверей.

– Канальи, – сказал я грозно и весело, – узнали своего господина?.. Где Гунтер?

Один из стражников крикнул торопливо:

– За ним уже послали!

От дверей донжона раздался сильный голос:

– За мной не надо посылать! Я этот рог из тысяч узнаю…

Гунтер спешил ко мне все такой же краснорожий, с лихо торчащими усами. Я подсознательно ожидал, что разъестся при спокойной жизни, однако вояка показался еще поджарее. Без доспехов, но в стальном нагрудном панцире, все такой же собранный и крепко сбитый. За ним выдвинулся гигант в полном рыцарском доспехе, и только когда в щели поднятого забрала я увидел водянисто-голубые, даже бесцветные глаза, я узнал Ульмана.

– Ваша милость! – вскрикнул Гунтер, смутился, поправился: – Сэр Ричард!.. Как я рад… да что там рад…

Держа у груди закутанную, как ребенок, в плащ Фриду, я обнял его одной рукой, а затем и Ульмана, поинтересовался:

– Что-то намечается?

– Нет, – прогудел Ульман, – а что?

– Ты в боевых доспехах… Гунтер засмеялся:

– Да все налюбоваться не может! И спит в них.

– А где Тюрингем? – спросил я.

– Объезжает села, смотрит за порядком. С ним и Зигфрид. Тоже не любит сидеть без дела. Томится.

Я покачал головой.

– Разве не Тюрингем твой оруженосец? А Ульман – все-таки рыцарь!

Гунтер расхохотался:

– Да прооовал я учить Тюрингема вести своя согласно оруженосному делу. Да он что-то туговат… Тогда я решил, что мне можно иметь рыцарей в свите… не так ли? Вот и стал Ульман моим первым рыцарем! А Тюрингем всегда был больше по хозяйству. Ему нравится следить, чтобы работа шла, как нужно… Сэр Ричард, как мы счастливы, что вы вернулись! А то жизнь какой-то бесцветной стала.

Речь его замедлилась, он все поглядывал на Фриду. Из-под капюшона выбивается прядь красных волос, я видел, как посерьезнел Гунтер, как помрачнел Ульман, а все вокруг притихли.

– Неприятность, – признал я. – Вообще-то я стараюсь с церковью дружить.

– Но сейчас…

– Маленькое недоразумение, – ответил я быстро.

– С церковью? – спросил Гунтер недоверчиво. Тут же заверил быстро: – Сэр Ричард, мы под вашими знаменами пойдем хоть на церковь, хоть на дьявола!

Я снял с седла Фриду, рыцари окружили, я понес ее в донжон, а потом наверх. Стражники забегали вперед, распахивая двери. К моему удивлению, мои покои, бывшие галантларовские, оказались пустыми. Более того, судя по слою пыли и паутине, никто их с того времени не занимал и даже не посещал, так что Гунтера можно не подозревать в желании узурпировать власть.

Фриду уложил на ложе, сказал тихо: – Спи!.. Спи и спи, набирайся сил… А мы, орлы, вернемся в зал. Есть о чем поговорить.

Слуги сбивались с ног, великий и торжественный пир свалился на их головы слишком внезапно. В большом зале спешно накрывали столы, из подвала выкатывали бочонки с вином, на кухне полыхают все печи, там жарят, пекут, варят. Запахи жареного мяса заставляют сердце стучать чаще, а спина выпрямляется сама.

Пес побегал по замку и унесся во двор проведать Зайчика. За столом уже сидят рыцари, при моем появлении встали, я буркнул насчет «вольно», Гунтер перевел как всем сесть, я опустился в кресло первым и приготовился слушать. В первую очередь меня интересовало это аутодафе, устроенное деревенским священником.

Под звон кубков я слушал Гунтера и все больше мрачнел. Думал, только я такая удивительная цаца: за год, ну пусть за два, прошел путь от оруженосца до гроссграфа, но отец Ульфилла сделал едва ли меньше – из крохотного деревенского попика, лишенного всех прав при колдуне Галантларе, хозяине замка и прилегающих земель, сумел стать… уж не знаю, как его должность зовется в церковнои иерархии, да и неважно это, в церковной, к счастью, в цене личные таланты, а не титулы и звания… словом, сперва на моих землях развернул бешеную кампанию за возвращение церковных ценностей, а затем расширил свою кипучую деятельность на территории соседей.

Именно он восстановил церковь, причем не только ту, что разрушил Галантлар, но восстанавливал их по всем селам, а когда получил от меня деньги на благое дело, то добился строительства новых церквей в Амило и Вердене.

Это дало ему такой авторитет, что он получил от иерархов церкви право учредить и возглавить местный суд инквизиции. И хотя территория под его властью невелика, но за это время он уже освободил без пролития крови души двадцати восьми человек. Народ его поддерживает, потому что умело выявил некромантов, что поднимают мертвых из могил, поймал оборотней, которые по ночам крадут и поедают детей, а также троих чертовых старух, что напускали порчу на скот.

– А Фриду за что? – спросил я. Гунтер пожал плечами.

– А ее, что просто ведьма, – сообщил он. – Сила этой рыжухи настолько велика, что такое уже не скрыть. Отец Ульфилла заявил, что надо трудом и в поте лица получать земные блага, а не в подарок от дьявола…

– Вообще-то верно, – буркнул я, – но Фрида… гм…

– Что будете делать, сэр Ричард?

– Еще не знаю, – ответил я честно. – Надо будет переговорить и с отцом Ульфиллой.

Гунтер покачал головой:

– С отцом Ульфиллом? Вот уж с кем нельзя говорить.

– Почему?

– Его можно только слушать, – пояснил Гунтер. – Он такие проповеди закатывает, люди ревмя ревут!

Я вздохнул, ко мне со всех сторон тянулись руки с кубками, полными вина, за столом хохот и веселье. Я растянул рот в веселой усмешке и поднял кубок:

– За победу!

В свои покои я вернулся почти под утро, сославшись, что дорога измотала. Гунтер посмотрел на мое лицо и поспешно заверил, что мне, в самом деле, надо отоспаться, я никогда еще не был таким изнуренным.

Фрида все еще не может вынырнуть из тяжелого, но спасительного сна. Я заживил раны на теле, но сейчас смотрю с болью и жалостью, как мечется в бреду, вскрикивает жалобно. Я чувствую ее боль, ужас, отчаяние, почти вижу, как распята на стене в каменном подвале, инквизиторы требуют признания в тяжких преступлениях, а палач с раскаленным прутом в руке и гнусной ухмылкой на роже подходит вплотную…

Конечно, ведьма, и конечно же – церковь права в истреблении всего, что тянет человечество взад. Я сам готов подписаться под декретами инквизиции, направленными на очищение мира.

Но в данном случае это всего лишь маленькая слабая женщина, что просто хочет жить ярче, чем остальные простолюдины в ее деревне. При другом раскладе она могла бы стать исследователем тайн химии или генетики, звездой телеэкрана, хотя могла бы стать и взломщицей банковских счетов через Интернет. Увы, в этом мире она стала той же взломщицей, а здесь это карается в соответствии с духом сурового времени.

Здесь мир прост и честен, не очень-то готов вникать в прения адвокатов и всматриваться в оттенки серого: есть только Добро и Зло, Белое и Черное, Господь Бог и Сатана, магия и святость. Человек должен выбрать какую-то сторону, а если он никак не может выбрать – он уже враг! А Фрида, увы, избрала тот мир, где вроде бы интереснее.

Я заботливо накрыл ее одеялом. Помню, о Фриде рассказывали шепотом, что она не пропускает ни одной Вальпургиевой ночи, когда ведьмы слетаются на ежегодный шабаш. Там предаются самым непристойным и отвратительным занятиям, а соитие у них вообще бывает даже групповое, что вообще просто немыслимо… Но вот только трудно вздрагивать от омерзения тому, кто бывал на дискотеках, ночевал в студенческом общежитии и потому не видит в групповухах ничего такого уж особенного.

Да и вообще, подумаешь, Вальпургиева… В Вальпургиеву ночь, кстати о птичках, подняли над зданием рейхстага красное знамя победы Егоров и Кантария. И ничего.

Она вздрогнула, глаза распахнулись, в них отразился дикий ужас. Я сказал торопливо:

– Фрида, все хорошо! Ты в безопасности… Она прошептала:

– Сэр Ричард…

– Все кончилось, – сказал я снова. – Ты в безопасности.

Она быстро посмотрела по сторонам, взгляд дикий, губы задрожали, ужас из глаз не ушел, напротив, начал нарастать.

– Где… я?

– Ты здесь уже была, – сказал я тихо. – Это моя постель.

Взгляд ее перестал метаться, как у загнанного зверька, глаза расширились.

– Я не умерла?

– Я успел, – сообщил я. – Теперь тебя никто не обидит, малышка.

Ее веки начали опускаться, и тут же из глаз хлынули слезы. Они стекали по худым запавшим щекам, капали с подбородка и скапливались в ключицах.

Я сел рядом, спутанные волосы пружинят и не дают погладить по голове. Пальцы сразу ощутили застывшую корку крови, словно палач не только ломал кости, но и пробивал череп.

Веки поднялись, на меня взглянули заплаканные глаза. Дрожащий голос спросил жалобно:

– Я сейчас… страшная?

– Нет, – заверил я. – Ты всегда была хорошенькой.

– Я такая худая, – прошептала она в отчаянии. – У меня одни кости… Вам на меня даже смотреть противно.

Я усмехнулся, поцеловал ее в лоб и поднялся.

– Вижу, оживаешь. Отдыхай, набирайся сил.

– Сэр Ричард! Я обернулся:

– Да, малышка?

– Зачем вы это сделали? Я пожал плечами:

– Фрида, как я мог позволить сжечь такую красоту?

Ладно-ладно, ты внутри еще красивее, чем снаружи. Отдыхай, набирайся сил.

Я разделся, лег, Фрида сразу замерла и даже перестала дышать. Я обнял ее, подгреб ближе, на ощупь похожую на игрушку из дерева, шепнул в ухо:

– Спи. Спи, я тебе сказал! А то придушу.

Крепче всего спится после изнурительной скачки длиной в световой день: я проснулся чуть ли не к обеду, тело уже отдохнуло, а желудок властно требует есть, а еще лучше -жрать.

Фрида все еще спит, ей отсыпаться надо больше, я тихонько оделся и вышел. В коридоре стражи отдавали честь, на лестнице встреченный слуга тут же повернул обратно с криком: «Лорд проснулся, быстро завтрак в малый зал!»

Я оделся потеплее и вышел во двор. Там еще больше утоптали снег, под дальней глухой стеной Гунтер выстроил два десятка лучников. На противоположном конце мишень: круглый щит с расширяющимися кругами. Я усомнился, что вообще попадут – слишком далеко, не у каждого стрела вообще долетит, но лучники начали быструю и вроде бы беспорядочную стрельбу. Я поразился, все стрелы легли в центральный круг мишени размером с кулак.

– Здорово! – сказал я. – Спасибо. Ты знаешь, чем меня порадовать.

Очень довольный Гунтер признался:

– Это мои лучшие, признаю… Отборные! Но и остальные попадают в малый крут, а это размер головы! Как вы и велели, я наладил производство составных луков. Дорого, но теперь вижу, что почти оправдывает. Почти.

– Отлично, – сказал я. – Знаешь, я велю закупать луки здесь, и тогда пойдет настоящая прибыль. Это, конечно, протекционизм, а также использование служебного положения, но… феодал я или не феодал? Ты давай расширяй производство, расширяй! Заказами я тебя обеспечу. Причем – массовыми.

Он спросил опасливо:

– Сэр Ричард… никак еще замком обзавелись? Ульман деловито уточнил:

– Ближе к Югу?

– Бери больше, – сказал я.

– Это как?

– Теперь я коннетабль, – сказал я скромно, – а также гроссграф Армландии. Не считая графства, баронства и совсем уж смешного виконства. Есть у меня и там владения, ну как же иначе? Вы ж мою скромность знаете… Сейчас командую армией целого королевства, Ульман. Пока еще не командовал, но как бы командую. По крайней мере должность уже при мне, могу бабам пыль в глаза пускать.

Ульман сказал ошарашенно:

– Ну почему же только бабам… Я уже глаза тру…

– Гм… Мне потребуется хорошее вооружение как для рыцарей, так и для стрелков. Для рыцарей здесь пока ничего нет, но сбыт луков я вам обеспечу. Хороших, конечно. Говна не возьму, для себя покупаю, а не для родины и Отечества.

Гунтер почесал в затылке:

– Луки… для целой армии?.. Лучников обычно треть от общего числа, мы столько не наделаем!

– Привлекай добавочные мощности, – посоветовал я. – Иначе буду покупать в другом месте, а это – упущенная прибыль!.. Ладно, давай вернемся к неприятному инциденту. Мне бы не хотелось проблем с церковью, хотя, как мне кажется, меня к этому подталкивают. Гунтер уточнил осторожно:

– Хотите узнать про отца Ульфиллу? -Да.

Гунтер почесал в затылке:

– Еще осенью он задумал ни много ни мало, а постройку монастыря! Сам составил Устав, намного более жесткий и суровый, чем в других, а затем с десятком добровольцев из крестьян начал стройку. Камня здесь много, далеко таскать не нужно, только ломай да клади стены. Я спросил с недоверием:

– И что, нет трудностей? Гунтер криво усмехнулся:

– Как нет?.. Работают все по совести, не за деньги.

– Ага, – сказал я понимающе, – значит, сперва все вспыхнули энтузиазмом, стройка кипела, народу было больше, чем муравьев в лесу, а потом…

Я сделал паузу, он почтительно выждал, не заговорю ли, продолжил:

– Потом, ваша милость, то один, то другой начали вспоминать, что дома забор валится, крышу нужно поправить, новый подвал выкопать…

– Понятно, – сказал я, – знакомо. Он посмотрел на меня с удивлением:

– Вы тоже строили монастырь, ваша ми… сэр Ричард?

– Еще какой! – заверил я. – Не для себя, для всего человечества!

– Ого!

– Да, это была последняя великая стройка моего королевства.

– И чем кончилось? – спросил он тревожно.

– Дык понятно, чем, – ответил я с неохотой. – Если бы за неделю, то построили бы. Но такой громадный монастырь строили лет семьдесят. Потому и не достроили. Тоже энтузиазма надолго не хватило. Все знакомо… Словом, пупы надорвали, королевство развалилось. Ладно, будем готовиться к трудному разговору.