"Беглянка" - читать интересную книгу автора (Паскаль Фрэнсин)

11

Элизабет внимательно изучала людей, находившихся в зале суда. Рикки, его мама, сестра, бабушка с дедушкой большую часть времени сидели, опустив глаза. Бабушка с дедушкой, казалось, были уже утомлены этим процессом. Часто во время слушания Нед Уэйкфилд или Марианна Уэст наклонялись к ним и объясняли что-то по поводу происходящего. Но Элизабет могла с уверенностью заявить, что они все-таки действительно осознавали несомненную важность этого слушания. Одеты они были так, словно это был самый важный день в их жизни. Это слегка огорчило Элизабет – ведь они надели лучшее из своего гардероба, а кое-что, судя по всему, приобрели специально для этого случая.

Взглянув на Рикки, Элизабет еще больше огорчилась. В школе он всегда был бодрым и веселым, и было очень странно видеть его таким, как сейчас. За время слушания он даже ни разу не улыбнулся. Его взгляд не потеплел даже тогда, когда он разговаривал с сидевшей позади него Энни, которая внимательно следила за всем происходящим с не менее грустным, чем у ее друга, выражением на лице.

Нед Уэйкфилд и Марианна Уэст часто обменивались какими-то бумагами, и по их лицам Элизабет догадывалась, что все складывается не так уж хорошо. Они достаточно убедительно выдвигали свои аргументы, но дела их явно шли неважно. Все показания упирались в одно: выходило так, что ни Рикки, ни его сестра, ни тем более их мать не хотели иметь ничего общего с этими двумя пожилыми людьми, и суд должен был уважать желания миссис Копальдо.

Большую часть времени Элизабет внимательно наблюдала за происходящим и делала записи в своем блокноте. Очень многое было неясно для Элизабет, встречалось много непонятных терминов, смысл которых она позже хотела выяснить у папы.

Адвоката звали Мюррей Лонг. Лиз разговаривала с ним перед заседанием, и он показался ей очень даже неплохим человеком. Он также разделял боль дедушки и бабушки Рикки, но у него была работа, которую он выполнял по мере своих сил. В качестве своего последнего аргумента мистер Лонг выдвинул то, что алименты являются отнюдь не самым важным исходом этого слушания. Основной причиной этого процесса явилось право матери решать, кто может видеться с ее детьми, а кто нет. И если бы она пожелала, чтобы бабушка с дедушкой больше не навещали ее детей, то суд с этим ничего бы не смог поделать.

Мистер Лонг говорил тихо, но решительно. Закончив свое выступление, он вернулся на место. Судья обратился к мистеру Уэйкфилду, который встал и приготовился высказывать свои аргументы.

– Ваша честь, – начал Нед Уэйкфилд, – мы имеем дело с довольно непростой проблемой. По моему личному мнению, этот судебный процесс вообще противоречит здравому смыслу. – На секунду он прервался, а затем продолжал: – Мы здесь сидим, детально обсуждаем некоторые вопросы правосудия, но ни один из нас даже не упомянул о той огромной проблеме, которая кроется за всем этим. В этом судебном разбирательстве важен не факт соблюдения буквы закона. Смысл его, по моему мнению, в том, что детям просто необходима любовь! Она нужна им не меньше, чем пища, воздух или образование. Она нужна им для того, чтобы вырасти заботливыми и ответственными людьми. Несомненно, многие переживают за исход этого дела. Конечно, этой женщине в одиночку пришлось содержать свою семью, но мои клиенты также заинтересованы в благосостоянии этой семьи. Они потратили очень много времени и денег. И хотите знать почему? Потому что они стремятся отдать свою любовь детям, которые так в ней нуждаются!

Со своего места Элизабет заметила, что Рикки стал беспокойно ерзать в кресле. Потом он как пружина подскочил со своего места и быстро вышел из зада суда. Энни попыталась было вернуть его, но Лиз взглядом остановила ее. Она положила свой блокнот на соседнее сиденье и последовала за Рикки в коридор.

Элизабет вышла из зала заседаний и увидела, что он сидит, опустив голову на руки, на скамейке перед лифтами. Она тихонько подошла к нему и присела рядом.

Она ничего не сказала, и Рикки заметил, что Лиз сидит рядом только через несколько минут. Еще некоторое время он молчал, и вдруг Элизабет с ужасом заметила, что Рикки плачет.

– Собрала много хорошего материала для своей статьи? – «поприветствовал» он ее.

Элизабет закусила губу.

– Слушай, Рикки, я не думаю, что ты на самом деле чувствуешь, что...

Он резко перебил ее:

– Откуда ты можешь знать, что я чувствую?! Да ты даже не можешь представить себе те чувства, которые я сейчас испытываю! Для тебя все это выглядит, конечно, прекрасно! – Он понизил голос до зловещего шепота. – Ты знаешь, что это на самом деле такое? Ты хоть знаешь, что это такое? Сначала все великолепно: у тебя есть отец, мать, у вас замечательная семья... А на следующий день тебе говорят, что все изменилось! Они больше не могут быть вместе! Они не могут вместе жить! Но ведь никто же не спрашивает тебя, что ты думаешь об этом. Никто не спрашивает тебя, что ты чувствуешь при этом, как ты переживаешь все... Я люблю моего папу, я люблю мою маму, но отец ушел от нас, и я прекрасно понимаю, что теперь с нами у него нет большее ничего общего. Прекрасно! В таком случае, я тоже не хочу иметь с ним ничего общего! С ним и с его родителями. – Рикки не выдержал и окончательно разрыдался.

Элизабет даже не знала, что и сказать. Она прекрасно понимала, что Рикки был прав. И она не могла себе представить, что было бы, если бы с ее семьей случилось такое горе...

Она взяла Рикки за руку и медленно, как можно осторожнее подбирая слова, начала говорить:

– Рикки, я знаю, что это может не понравиться тебе, но подумай о своих бабушке и дедушке. Для них это, должно быть, тоже трагедия. Почему, ты думаешь, они это делают? Они ведь любят тебя и твою сестру и просто хотят быть с вами...

– Мне плевать на то, почему они это делают! – взорвался Рикки. – Мне плевать, я просто хочу, чтобы они оставили нас в покое! И я хочу, чтобы ты оставила меня в покое!

Элизабет была ошеломлена. Она попыталась сдержать ярость, но у нее ничего не вышло.

– Отлично! Прекрасно! Просто великолепно! Знаешь, Рикки, я всегда считала тебя очень сильной личностью, но теперь мне кажется, что я глубоко заблуждалась! Я видела, как ты помогал Энни, когда ей приходилось тяжело. Я видела, как ты сидел около нее в больнице и уговаривал не сдаваться. Я никогда не думала, что увижу, как сдаешься ты!

– Я никогда не сдаюсь!

– Только не пытайся меня в этом убедить! Ты рассердился на своего отца и тоже хочешь его обидеть. И как ты это делаешь? Причиняешь боль тем людям, у которых кроме любви к тебе ничего больше в этой жизни не осталось! Ну, если это то, что ты чувствуешь, то ты все делаешь верно, отворачиваясь от бабушки с дедушкой, потому что ты не заслуживаешь этой любви, Рикки! Продолжай в том же духе! Сдавайся! Просто выкинь всю эту ерунду из головы и становись все более и более жестоким. Это будет очень умно с твоей стороны!

Элизабет перевела дух. Она понимала, что сказала больше, чем было нужно, но также понимала, что ничего изменить она все-таки не могла. Она потерпела поражение.

Элизабет вернулась в зал. Ее отец как раз заканчивал свое выступление.

– Я понимаю, что судьи не могут указывать людям, кого им любить, а кого ненавидеть, но мне почему-то кажется, что если мы сегодня поможем открыть эту дверь, то сделаем счастливыми многих людей в будущем. Пожалуйста, – Нед Уэйкфилд замолчал на некоторое время.

Было заметно, что он очень взволнован происходящим.

– Пожалуйста, ваша честь, подумайте о детях! О детях, – повторил он тихо. – Это единственное, что еще имеет значение в этом мире! Подумайте о них!

Мистер Уэйкфилд сел на свое место. Тут Лиз заметила, что Рикки снова вошел в зал и стоял теперь сзади, у дверей.

Теперь уже все в зале беспокойно ерзали на своих местах. Судья Уинтерс долго сидел неподвижно. В какой-то момент он собирался покинуть зал, но потом, видимо, передумал.

– Обычно, – начал он, – я удаляюсь, чтобы тщательно взвесить все «за» и «против» и принять решение. Но боюсь, сегодня решение уже принято за меня.

Элизабет видела, как дедушка и бабушка Рикки с надеждой взглянули на ее отца. Нед Уэйкфилд же уткнулся в бумаги и не выказывал этим людям, казалось, никакого расположения. Элизабет поняла, что ее отец как никогда волнуется за исход этого дела, впрочем, как и все остальные.

Судья Уинтерс продолжал:

– Закон гласит, что в соответствии с желанием родителей или опекуна...

– Прошу прощения, судья Уинтерс... – Весь зал обернулся и взглянул на Рикки, вышедшего в проход между рядами кресел. – Я бы хотел сказать кое-что, если еще, конечно, не слишком поздно...

Судья бросил взгляд на адвокатов – казалось, ни с той, ни с другой стороны возражений не было.

– Да? – Мистер Уинтерс предложил Рикки пройти ближе.

Рикки вышел на середину зала и начал говорить:

– Видите ли, вообщем-то, мне нечего сказать по поводу этого дела, но я тут подумал, что... – Он сделал паузу и повернулся к своей матери. – Знаешь, мама, это несправедливо! Мы здесь пытаемся наказать отца за его уход, но это несправедливо! Это несправедливо по отношению к бабушке и дедушке и к тому же несправедливо по отношению к Тони и ко мне...

Тони, младшая сестренка Рикки, посмотрела на брата, потом на мать, потом снова перевела взгляд на Рикки.

Рикки выглядел слегка смущенным.

– Это также несправедливо и по отношению к тебе, мама, – добавил он.

Никто в зале не проронил ни слова. Рикки оглядел зал и улыбнулся, когда встретился взглядом с Элизабет.

– Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать, – закончил он.

Рикки кивнул судье и вернулся на свое место. Судья Уинтерс прокашлялся, ободряюще взглянул на миссис Копальдо и встал.

– Могу я поговорить с каждой из сторон в моем кабинете без их адвокатов?

Судья собрал свои бумаги и прошел к выходу. Рикки, Тони, их мама и бабушка с дедушкой проследовали за ним.

Элизабет вышла в коридор вслед за своим отцом и тут же принялась его расспрашивать:

– Как ты думаешь, что там сейчас происходит?

Нед Уэйкфилд обернулся к дочери и улыбнулся:

– Я думаю, что все будет в порядке. Не стоит меня цитировать, но у твоей статьи, скорее всего, будет счастливый конец.

Лиз улыбнулась отцу и вернулась на свое место в зале ждать возвращения судьи. Ей казалось, что это ожидание длится целую вечность – они отсутствовали уже целый час! Когда они наконец вернулись, то Элизабет увидела, что Рикки шел между мамой и бабушкой, а дедушка вел за руку маленькую Тони. Они улыбались, но глаза у всех были заплаканные.

Когда, наконец, все расселись по своим местам, судья обвел взглядом весь зал. По его лицу можно было понять, что он очень доволен.

– Я счастлив сообщить вам, что нет необходимости выносить какой-либо вердикт, – радостно улыбаясь, произнес он. – Противоборствующие стороны сейчас в моем кабинете пришли к взаимному согласию.

Рикки повернулся и улыбнулся Элизабет. Судья закрыл дело, и бывшие противники пожали друг другу руки. Рикки и Энни тут же направились к Элизабет.

– Вот это да! – сказал Рикки. – Я даже не знаю, что тебе и сказать, Лиз!

– Ты и не должен ничего говорить, – улыбнулась Элизабет.

Рикки снова улыбнулся Элизабет, обнял Энни, и они вернулись к его семье.

Нед Уэйкфилд подошел к дочери. Он весь светился от счастья и гордости.

– Что-то подсказывает мне, что без твоего участия здесь не обошлось, – обратился он к ней.

– Возможно, – загадочно улыбнулась она, – иногда людей нужно лишь слегка подтолкнуть.

Папа обнял дочь и увлек ее в вестибюль.

– Не знаю, о чем ты говорила с Рикки, но я оценил это и уверен, что семья Копальдо тоже будет благодарна тебе.

Элизабет посмотрела в другой конец вестибюля, где стояла группа улыбающихся и обнимающихся людей. Лиз ощутила такую огромную теплоту и радость за них! Она прекрасно понимала, что у них и так все будет хорошо, даже без помощи адвоката.

К Элизабет и ее отцу подошла Марианна Уэст.

– Уже половина третьего. Ведь никто не собирается отказываться от позднего ленча?

– Конечно, нет! – как всегда, с готовностью согласился папа Элизабет. – Элис сказала, что будет сегодня работать допоздна, но, может быть, Стивен захочет к нам присоединиться. Ведь у нас, как-никак, сегодня праздник!

– Звучит здорово! – улыбнулась Марианна Уэст. – Почему бы нам не встретиться в ресторане?

– Меня можете не считать, – сказала Элизабет, внимательно просматривая записи, сделанные во время судебного процесса, – мне просто нужно еще кое-что зафиксировать, пока все свежо в памяти. К тому же я собиралась позвонить Лиле и поговорить с Джессикой.

– Что-нибудь случилось? – спросил папа.

– Да нет, – ответила Лиз, – я не думаю.

– Ну ладно, давай я хоть подвезу тебя, – сказал папа, когда они выходили из здания суда.

Радость сегодняшнего дня была слегка испорчена, когда Элизабет подумала о своей сестре и о том, как она вела себя утром. Лиз твердо решила, что она так или иначе докопается до причин того, что происходит с Джессикой.