"Станции Ангелов" - читать интересную книгу автора (Гибсон Гэри)

ГЛАВА 16

Такого Ким никогда еще не видела. Она знала, что Винсент умер. Но то, что сделал Элиас для его оживления, не имело ничего общего с известной в галактике медициной. Это действо наполнило Ким странным, почти сверхъестественным страхом. Винсент действительно умер, умер на руках у Элиаса, предсмертный хрип вырвался из его горла, жизнь покинула его навсегда. Его лицо разгладилось, превращаясь в маску.

А потом он вернулся.

Ким была рационалисткой. Все должно иметь разумное объяснение. В крошечной Хелласской колонии, где она родилась, нередко случались разрывы и обрушения туннелей. Ким по собственному неприятному опыту знала, как выглядит труп. Когда видишь подобную трагедию, труп перестает быть тайной.

Возможно, существовали методы для оживления мертвых через секунды или даже минуты после видимой кончины, но Ким не верила, что эти методы могут обладать такой… галлюциногенностью. Что они способны вызывать то глубокое чувство страха, какое охватило ее, чувство почти инстинктивного ужаса из-за присутствия чего-то. Ким почти поверила, что видела силуэт, мерцающий в воздухе. У нее возникло жуткое ощущение, что она стоит на краю чего-то огромного, глубокого и непознаваемого, что можно было бы увидеть, если хорошенько прищуриться.

Веки Винсента затрепетали, показывая белки глаз. Его грудь снова задвигалась, неровно, в первый раз за много минут. К этому времени колонна, в которой ехал их фургон, давно миновала лесную опушку. Теперь они катили по широкой травянистой равнине.

Элиас посмотрел на Ким, пожал плечами.

– Ему становится лучше.

Женщина не смогла сдержать дрожь в голосе:

– Я знаю, когда человек мертв. Винсент был мертв.

– Значит, недостаточно мертв, – ответил Элиас с чуть заметной усмешкой. – Я же сказал тебе, что надо мной экспериментировали.

Ким сглотнула.

– А больше ты ничего не хочешь мне сообщить? Про общение с дьяволом, например?

– Ну, можно и так сказать.

Даже в полосатой темноте фургона Элиас почувствовал, что выражение ее лица стало ледяным.

– Это твоих рук дело?

Плеть рассекла спину Сэма, нанося свежие раны. Красная человеческая кровь заблестела под солнцем Каспера. Ледяной ветер дул с горных вершин, обжигая кровоточащие края новых ран.

– Я знал, что это случится, – выдавил Сэм. – А ты не знал? Он замычал, сжимая губы, когда снова опустилась боль.

Его пальцы царапали камень, и снег, и землю, сухожилия под ободранной кожей выпирали как стальные струны, почти лишенные плоти.

Тяжело дыша, Вон на минуту остановил наказание.

– Не думай, что мне не известны твои замыслы! – прорычал он. – Ты хочешь все погубить. Но цель, стоящая перед нами, – это цель самого Бога. – Вдруг интонация у него сменилась, стала почти умоляющей. – Сэм, зачем ты восстал против меня?

Сэм Рой что-то пробормотал, что само по себе было странно, ибо вот уже много десятилетий он ничего не отвечал Вону, чтобы не доставлять ему удовольствия. Сэм слышал, как Вон ходит где-то у него за спиной по краю утеса.

Вон снова приблизился.

– Еще не поздно. Скоро мир будет наш: свежий и чистый от грехов старого. Мир Бога. Я могу простить тебя, Сэм. Когда-то ты был моей правой рукой. Ты был моим братом.

Сэм как-то нашел в себе силы повернуться и затуманенным взором посмотреть на Вона, чья плеть в опущенной руке касалась разбитой земли.

– Все кончено, Эрнст. Ты не способен видеть то, что вижу я. Ты прав: нам следует работать вместе. Но… но не ради уничтожения целого мира. Это не план Бога, Вон. И это никогда не было моим планом. Речь идет о гораздо более важных вещах, Эрнст, поверь мне.

И Сэм едва не рассказал ему. Было так трудно не поделиться тем, что он знал и о чем лишь немногие могли бы догадаться. Все эти годы Сэм спрашивал себя, существует ли способ увеличить ту силу, что уже находилась в нем, и все это время этот способ был прямо здесь.

Боль.

Теперь Сэм Рой стал экспертом по боли, больше двух столетий не зная ничего другого. Если не считать погружения в ядро звезды, то мало что могло бы его убить. Вон, разумеется, это знал и использовал, чтобы бесконечно продлевать страдания Сэма. Боль сама по себе была источником силы, и когда Вон пришел наказать Сэма за то, что ему суждено было сделать, сама эта боль подняла Сэма на новые уровни способности предвидения. Когда его рассеченная плоть истекала кровью на морозе, ясность его видений возросла, и вместе с ней пришло понимание. Понимание, из которого Эрнст Вон, с его сравнительно ограниченным даром, всегда мог выхватывать лишь фрагменты.

Но того немногого, что знал Вон, по-прежнему хватало, чтобы он рвался убить целый мир.

– Я скажу тебе кое-что, чего ты не знаешь, – начал Сэм, осторожно поворачивая голову, чтобы посмотреть на Вона. – Ты хочешь это услышать?

Вон ничего не ответил. Он просто стоял, пристально глядя на Сэма.

– Говори, – проронил он наконец. Сэм заговорил с растущей уверенностью:

– Тебе не победить – и хочешь знать почему? Ты слышал такую расхожую фразу: каждый сам создает свое будущее? Только это мы всегда и делали, Эрнст. Будущее не становится реальным, пока мы не увидим его там, в будущем. Для нас – здесь, в настоящем – оно в тот момент превращается в прошлое, сразу становясь неизбежным, неизменяемым.

Вон нахмурился.

– Чушь. Это оскорбление божественного плана. Не мы создаем будущее, Бог создает. Ты много о себе мнишь, Сэм.

Но Сэм знал, что это правда, и готов был поклясться, что видит страх в глазах брата.

– Но суть в том, что это зависит от того, как хорошо ты можешь видеть, не так ли? А мы с Тренчером всегда могли видеть гораздо дальше, чем ты.

– Старая песня, Сэм. Ты ошибаешься, я все это уже слышал. Ты начинаешь повторяться. – Взгляд Вона был пустым, но убийственным.

– Когда я вижу будущее, я вижу гораздо больше – и в больших подробностях, чем ты когда-нибудь мог увидеть. Мы оба это знаем, как бы ты это ни отрицал. Я провел годы, изучая Цитадель, и она открыла мне свои секреты. Спасение всего этого мира находится там. Я предвижу каждую секунду того, что произойдет здесь в следующие несколько дней, все расписано, подобно шахматным ходам в учебнике. И чем яснее я вижу, тем реальнее становится то будущее, а твоя выдуманная победа так и останется плодом твоего поганого воображения.

Сжимая кулаки, Вон пошел к нему с рычанием, готовый дальше его истязать. Сэм быстро добавил:

– Все, что происходит здесь, происходит в основном потому, что я все это вижу. Но, думаю, мы оба знаем, кто видит больше нас обоих. – Вон зашел за огромный валун на краю утеса, к которому был прикован Сэм. Сэм продолжал говорить: – Тренчер всегда мог видеть гораздо яснее и дальше, чем ты, Вон. И я, конечно, тоже. Я знаю, что случится. Я знаю, где все для тебя пойдет прахом, но ты не узнаешь этого до самого конца.

Сэм и его камень находились возле тропинки. Сэм успел немного поесть до прихода брата. Он знал, что будет дальше, знал с тех самых пор, как Вон приковал его здесь. Сэм знал каждое слово, которое будет сказано, каждый шаг, который будет сделан, поэтому он исполнял свою роль как хороший актер – а может быть, у него просто не было выбора.

Но выход есть. Если бы только Сэм мог ухватить его, он мог бы бросить вызов вечности и несомненности своего предвидения. Этим выходом была тайна Ангелов – кто они и куда ушли.

– Теперь слишком поздно, Эрнст. Тебе следовало бросить меня в сердце звезды, пока у тебя был такой шанс. Возможно, это изменило бы ход событий, если бы ты сделал это достаточно рано – но не теперь. Не теперь.

Вон налег на камень Сэма, шевельнул валун. Сэм видел, каких усилий это требует от Вона, не имеющего его веков практики. Форма и поверхность этого камня были теперь для Сэма знакомы до мелочей, как кожа любовницы.

Сэма потащило вперед. Его истерзанное болью тело волочилось по земле, когда Вон покатил камень к краю утеса. Наручники вокруг исхудавших, костлявых запястий Сэма туго натянулись.

– Конечно, боишься ты вовсе не меня. Ты думал, что если привезешь его сюда, где он будет у тебя на виду, то сможешь сдерживать его, не дашь ему вмешаться. Грубая ошибка, Эрнст, честное слово. – Сэм царапал пальцами землю, когда огромный валун медленно катился все ближе и ближе к краю утеса. Падение будет долгим. Но Сэм не сопротивлялся этому, потому что это должно было случиться, случиться так же несомненно, как солнце заходит вечером и снова восходит утром.

Сэм предупредил Мэтью, сколько времени будет у него и у остальных, рассчитал его до последней секунды. «Тренчер – вот кто видит все, – подумал Сэм. – Вот для кого реальность смыкается вокруг любого пути, выбранного им в тумане квантовых вероятностей, где заключены все варианты нашего будущего. Вот чье око воистину подобно оку Бога. Невольный мессия. Кто всегда знал, что будет здесь, в это время, в этом месте, несмотря на всю свою изначальную божественность – несмотря на всю нашу изначальную божественность, – подумал Сэм, когда огромный каменный шар закачался на краю утеса, над заснеженными пустынями далеко внизу, – и кто так же пойман капканом своей судьбы, как любой из нас. Это знание всегда было нашим проклятием».

Огромный камень перевалился через край тропинки, вьющейся по склону утеса к далекому-далекому подножию. Он поволок за собой Сэма Роя, и когда кости Сэма вдребезги разбились и тело его разорвалось, Сэм закричал, но не столько от боли, сколько потому, что он всегда знал, что закричит, когда этот момент настанет.

Несколько часов назад Вон наблюдал за посадкой челнока с «Джагера». Пролетев низко над Южным хребтом Тейва, челнок опустился на прочное ледяное поле меньше чем в миле от поселения Нью-Ковентри. Поднятое им облако перегретого пара за одно мгновение сожгло тысячелетиями существовавшую вечную мерзлоту. Вон стоял на своем излюбленном месте – где любил стоять по утрам – и смотрел, пока мощный рев двигателей челнока не стих до громкого гудения.

Даже в этот век технологий казалось чудом, что можно дотянуться через полгалактики и привести в движение последовательность событий, которые доставят тебе кого-то без всяких хлопот.

Посмотреть на это явился весь город.

Чтобы челнок нашел сюда дорогу, пришлось отключить экран. Отключение длилось всего несколько минут, поэтому риск был приемлем. Военные власти на Касперской Станции Ангелов до сих пор пребывали в большом беспорядке, не зная ни цели, ни природы того, что на них напало. Хотя, конечно, имелись и неожиданные результаты.

В воздухе витало возбуждение – Вон ощущал его во всех своих людях. Приближался Конец Света, который освободит человечество от оков прошлого. Молодые люди, наследники мира, который станет их Эдемом и где они начнут все заново под взглядом Бога, вышли на ледяное поле. Одетые в форму ополченцев Ковентри, все они были горячо преданы делу прималистов. У них были с собой приборы, чтобы обезвредить любые наноциты, пережившие спуск в гравитационный колодец.

Было что-то торжественное в том, как они двинулись к челноку, потому что их научили понимать природу Врага. Их научили, что Тренчер – единственный, кому по силам расстроить план Бога. В частности, их учили и тому, что Сэм Рой помог Врагу и должен нести наказание за этот грех вечно… или пока не раскается и не встанет в грядущем мире в их ряды.

Перед приходом огня они отступят в глубокие пещеры под горами Тейва, а потом снова выйдут в уже обновленный мир. Для будущих поколений будут построены новые города, а космический огонь понесется дальше по галактике, уничтожая на своем пути всю низменную, нечестивую жизнь. Каспериане станут просто детской сказкой, чем-то полузабытым, недостойным, и Бог улыбнется праведным и благословит их всех. Они делают хорошее, святое дело.

Как только люк с шипением открылся, Вон направился к челноку. Но первыми на борт поднялись ополченцы.

Вон тотчас почувствовал что-то неладное.

Подбежав к кораблю, он уставился в темное пространство за шлюзом. Вон не мог подобрать слов, чтобы описать возникшее у него ощущение: холодное, гнетущее чувство потери и провала.

Прежде чем войти в челнок, он оглянулся и увидел море из сотен встревоженных лиц.

Вон снова подумал о прималистах там, на Земле, и о том, как они давным-давно попытались его выбраковать. И все они теперь гниют в своих кишащих червями могилах, спящие сном абсолютной смерти. Немногие поверили, что они могут обрести спасение, помогая Бону, и его чудесное явление перед теми немногими на родной планете обеспечило их верность. Вон не мог смириться с мыслью, что кто-то из них теперь предал его.

Челнок зазвенел от гулких шагов. Затем Вон увидел своих людей: они стояли втроем вокруг единственной камеры глубокого сна. Открытой и пустой.

Вон остановился, сжимая и разжимая кулаки. Он мысленно потянулся в пространство, отчаянно ища Тренчера, но ничего не вышло. Астральное перемещение было… трудным, временами непредсказуемым, особенно если Вон не мог мысленно представить нужное ему место. Сэм, будь он проклят, – вот кто обладал настоящим талантом к таким перемещениям. Это казалось несправедливым: Бог так много дал ему, а он так мало способен это использовать… Тихий стон слетел с губ Вона, когда он понял, что невозможное случилось.

Тренчер был на борту.

А теперь он исчез, исчез бесследно.