"Венера с пистолетом" - читать интересную книгу автора (Лайл Гэвин)34Я проснулся около одиннадцати и на мгновенье почувствовал грусть. Мне показалось, что все это сон, и я никогда не смогу в него вернуться. Лиз ушла, я лежал и злился на нее. Потом заставил себя подняться и украдкой заглянул в большой гардероб. Там висели вещи Элизабет, но вдали у стенки висел старый плащ, лежала пара шлепанцев и халат из какой-то красной искусственной ткани. Видимо, вещи капитана Паркера. Халат, похоже, ничем не пах, потому я надел его и шлепанцы. Я не вожу с собой подобных вещей, просто потому, что не ношу их, но сегодня утром они были вполне уместны. Лиз была на кухне, листала одну из книг Паркера – труд Беренсона по итальянскому ренессансу – и прихлебывала кофе. Она улыбнулась мне, а потом, черт побери, покраснела. – Эй, привет. – Я подошел ее поцеловать. – Ты не побрился, – она коснулась рукой моей щеки, – смешно, но мне хочется знать о тебе все, малейшие детали. Это так важно… – А как насчет такой маленькой детали, как кофе? – Извини, – она налила мне чашку. – Я даже не помню, пьешь ты его с сахаром или нет. – Да. Я подсел к столу и принялся за кофе. – Мы поженимся? Или нет? – Господи, – я пролил кофе на блюдце. – Я не… Я имею в виду, ты хочешь? – Не знаю, но странным мне это не кажется. А ты хочешь? Я подумал о своей квартире в Лондоне; немного похоже на паркеровскую, но меньше, холоднее, грязнее. Узкая грязная мастерская. Пыльные шкафы, полные старых, бесполезных пистолетов. – У меня не много денег. Ты богата? – Вряд ли. Есть немного, но это все, на что можно рассчитывать. – Мы будем чертовски бедны. На этом все кончилось, ночь прошла. Настроение было нарушено и ни один из нас не был достаточно опытен, чтобы его воскресить. Во всяком случае, не сразу. Мы храбро улыбнулись друг другу, я быстро покончил с кофе и пошел бриться и одеваться. Когда я вернулся, возле Элизабет стоял ряд банок с консервами и что-то еще – словом, вся еда, что там была, выставленная на осмотр. – Ты хочешь перекусить, или любишь поздние завтраки? – Нет, я бы что-нибудь съел. – Ну, тогда выбирай. – Да все, что тебе понравится. – Теперь мы были сверхвежливы, не желая сделать ошибку или обидеть друг друга. – Черт, давай яйца, только как-нибудь их приготовь. – Ладно. Я сварю еще кофе. Я отправился в гостиную, включил второй нагреватель электрокамина и сказал доброе утро миллиону фунтов стерлингов Венеры и ее абсурдному, загадочному пистолету. Я имею в виду, что это безумие – ты рисуешь картину, такую прекрасную и простую, а в это время кто-то другой, столь же яркий и хороший художник – вы только об этом подумайте – изобретает что-то малопроизводительное и сверхсложное, типа колесного затвора. Она не могла держать мой «Вогдон», или даже однозарядный «кольт». Все-таки, я полагаю, чтобы изобрести что-то поистине простое, нужно время. Но, Бог мой, она все равно была восхитительна. Я подошел к высоким окнам и уставился невидящим взглядом на улицу. В поле зрения были только другие высокие окна за ставнями через двор. Вторая галерея над нами закрывала часть неба и поглощала весь свет. Большую часть года Паркер жил в потемках, как Фаджи. На балюстраде нашей галереи лежал тонкий слой снега. Содрогнувшись от холода, я вернулся к камину. Вошла Лиз с кофе, и я сказал: – Знаешь, ты никогда не видела эту картину при дневном свете. – Нет. После ленча мы возьмем ее подышать свежим воздухом. Если снова не пойдет снег. А что, если я сделаю омлет на тосте? – Прекрасно. Когда она ушла, я налил себе кофе, а затем плеснул в него виски. Черт, был уже почти полдень. Я снова начал вышагивать по комнате, разглядывая вещи, просто так, чтобы чем-то заняться. Мы ели на кухне. Омлет немножко походил на подошву, тост тонковат, а Лиз слишком много извинялась. Я попросил ее помолчать и передать мне соль и перец. – Я не могу их найти. – Вот черт! Она внезапно взорвалась. – Я ничего не могу найти, кроме мешка с мукой. Я тебе готовлю первый раз в жизни и вот… такая незадача. – Она замолчала и села, уставившись в свою тарелку. По щекам покатились слезы. Я встал и обнял ее за плечи. – Все хорошо, милая. Ты не виновата, это все чертов капитан Паркер. Я взял блюдце и швырнул его в угол, оно разлетелось с приятным звонким треском. – Месть. Проучим этого типа. Она засмеялась сквозь слезы, потом подняла лицо, и я поцеловал ее. Через некоторое время я вернулся к своему омлету, ставшему вдобавок ко всему еще и холодным. Закончив с завтраком, я закурил сигару. К сожалению, со вчерашнего дня она не стала лучше. – Интересно, что за тип этот Паркер. Она задумалась. – Холостяк. Бывший военный. Есть немного. Вероятно, снял квартиру ненадолго, потому не стал ее обживать. – Да, но если он так гордится тем, что когда-то был армейским капитаном, почему нет никаких сувениров на стенах? Полковых фотографий, или гербов, или каких-нибудь других побрякушек? Элизабет взялась убирать посуду. – Вероятно, он был в корпусе походных кухонь, или как это там называется? Разве не подобные солдаты, никогда не бывшие в бою, больше всех гордятся своими подвигами? – Да, может быть. Но он не был в тыловом подразделении, и уж не при кухне. – Но тогда, быть может, все его сувениры остались в родительском доме в Англии. И он не хочет разрушать коллекцию, чтобы привезти несколько штук на новое место на несколько месяцев. – Я об этом не подумал. Я подошел к Элизабет и помог ей мыть посуду. Да, я, Берт Кемп. Чуть позже мы перекочевали в гостиную. Я налил себе виски с содовой. – Он знает толк в хорошем иски. Но не в цене. Оно куплено в магазине. – А где же еще? – Большинство иностранцев в Вене пользуются привилегиями. Они ходят в беспошлинный магазин при союзном штабе. Там легко завести знакомство и купить по дешевке виски, английские сигареты и прочее. Я имею в виду, будь я здесь неделю, отоваривался бы только там. Лиз кивнула, поглядывая в окно. – Ты поможешь мне вынести картину наружу? – Конечно. Я пробежал пальцами по корешкам книг. – Чем, собственно, интересуется капитан Паркер? Какое у него хобби? – Не знаю. А в чем дело? Мы с ним вряд ли когда-нибудь встретимся. – Просто любопытно. Пытаюсь понять, что он за человек, но у меня ничего не получается. Она пожала плечами, а потом улыбнулась. – Хорошо, давай попробуем. Он из хорошей английской семьи, предположим Паркеры из Гайд-Парка. Прослужил лет двадцать в Индии. – Двадцать лет – и не продвинулся выше капитана? – А, ты забываешь ту несчастную связь с женой полковника. Дело было замято, ради чести старого славного полка. Но это помешало его продвижению по службе. В коне концов он ушел в отставку. Я усмехнулся. Элизабет прекрасно изобразила некоего лондонского маклера, который никогда не позволял вам забыть, что у него позади славная война в славном бравом полку. – Почему же он тогда не любит соль и перец? – Он подхватил редкую восточную болезнь. Даже две. Соль хватает его за печень, а перец за почки. Но он все еще дамский угодник. – Двуспальная кровать, да? – И те две бутылки вина, помнишь? И потом, после стольких лет в армии, он старается наверстать упущенное чтением по великому искусству. Но истинная страсть его по-прежнему пистолеты. – Чушь! Только не с этим набором книг. Она удивленно подняла бровь. – Мне показалось, ты говорил, что у тебя все они есть? – Да, у мня есть большинство из них, но они довольно ерундовые. За исключением Смита. Будь он настоящим спецом по пистолетам, у него должен быть Гринер, или Поллар, или Джексон, или кто-нибудь еще. Я думал, его настоящая любовь – искусство. – Ни в коем случае. Эти книги тоже все ерундовые, просто репродукции. Единственная серьезная вещь – Беренсона. Я немного задумался, взял У. Х. В. Смита – «Стрелковое оружие мира» и заглянул внутрь. Он купил ее, подержанную, в Париже. Но это справочник, который выпускается каждые пять лет, каждый раз включая в себя описание нового оружия. Кому нужно покупать устаревший справочник, бывший в употреблении? Капитану Паркеру? – Мне кажется, он сумасшедший, – я поставил книгу на место. Лиз потеряла интерес к капитану. – Ладно, давай вынесем картину наружу. – Минутку. Но чем он действительно интересовался? Музыкой? Здесь нет магнитофона. Историей? Поэзией? Китайскими вазами? Фотографией? Сексуальными традициями индусов? Скоростными автомобилями? Нет ничего, просто ничего. – Похоже, он довольно унылая личность. – Он не может быть таким тупицей, нет, если устраивает роскошные подпольные сделки с правительством Венгрии. – Да. Ты, в конце концов, пришел к какому-то выводу о нем. А я хочу вынести картину на дневной свет. – Подожди минутку. – Я блуждал по комнате, дымя сигарой и волнуясь. – Он покупает дорогие книги по искусству, но не вешает ни одной картины. Он не пользуется солью и перцем. Он проводит блестящие сделки с венграми. Уезжая, он вычистил всю квартиру. Остались только плащ, халат и шлепанцы. – Я остановился. – Здесь нет ничего личного. Нет старых зубных щеток или бумаг. – Он, должно быть, держит бумаги под замком в том столе в твоей комнате. – Это точно, да? Принеси самый большой кухонный нож или что-нибудь другое, что найдешь. – Берт! Ты не можешь взламывать чужие столы! – Могу! Я вытащил складную отвертку и раздвинул ее, это мне дало широкое лезвие, с которым я отравился в спальню. Письменный стол был старым и прочным, но небольшим и недорогим. Просто стол с тремя ящиками с одной стороны, ящиком посередине и ящиком для чашек с другой стороны. Все было закрыто, за исключением среднего ящика. В нем валялась только пара шариковых ручек, флакончик аспирина и пачка копировальной бумаги. Я попытался вдавить отвертку в щель верхнего левого ящика. Он едва шелохнулся. Тогда я перешел к ящику для чашек. Этот был не таким тугим и боковая стенка письменного стола оказалась тоньше, чем верхняя доска. Но я все еще не мог провернуть отвертку. Именно в этот момент вошла Лиз с огромным ножом, похожим на нож мясника, старомодным консервным ножом и с еще более старомодным выражением лица. – Знаешь, Берт, мне все это не нравится. Ты оставишь следы на столе и… – Я переломаю здесь все, если понадобится, – хмуро буркнул я. – Дай мне нож. Я просунул его в щель возле замка, где он благополучно застрял, он был такой толстый. Потом я протиснул его чуть дальше, а затем дернул рукоятку в бок. Что-то затрещало и дверь распахнулась, как на пружине. – Берт! – взвыла Лиз. – Ты сломал его! Ящик для чашек был пуст. Только пыль. Я посмотрел на испачканный палец и затем обошел стол вокруг. Стенка, закрывавшая заднюю часть трех ящиков, была еще тоньше – просто фанера, и держалась она только на гвоздях. Нож вошел легко, и я разделался со стенкой меньше, чем за минуту. Потом лег на спину и стал стучать по задним стенкам ящиков. При втором ударе раздался сильный треск и средний ящик вылетел на пол. Следующий удар выбил верхний ящик. Лиз уныло в них заглядывала. – Ну? Она покачала головой. – Ничего нет. Я вышиб последний ящик, поднялся и, обойдя вокруг стола, подошел к Лиз. – Вот тебе и галантный капитан. Ничего. Его не существует. – Но почему? Ты думаешь, Карлос его выдумал? Обставил квартиру, чтобы пустить пыль в глаза? – Мебель он, видимо, приобрел вместе с квартирой. Просто книги, одежда, выпивка, еда – это все, что ему было нужно. – Тогда зачем ему это? Он надувает донну Маргариту? Заставляет ее платить комиссионные Паркеру, а на самом деле оставляет их себе? – Что-то вроде этого, наверное, – я сложил отвертку и вышел смыть пыль с рук. Лиз была в гостиной. – Мы скажем об этом донне Маргарите? – Может быть. Не знаю, я еще не все обдумал… Ты хочешь вынести картину? Мы надели пальто и осторожно вынесли полотно в галерею. Я бросил на картину лишь один взгляд и решил, просто шутки ради, пройтись по галереи и попробовать дверь другой квартиры. Та была закрыта, никто не ответил на мой звонок, окна были плотно зашторены. Внизу на тонком слое свежевыпавшего снега тоже не было никаких следов. Тогда я спустился, обошел все вокруг, попытался открыть входные двери соседних квартир, осмотрел окна этажом выше. Никаких признаков жизни. Если Карлос не врал, и только одна – две квартиры были обитаемы, то и они стояли плотно укупоренные от холода. Где-то далеко медленно били в колокол, общаясь с другими людьми, в другом мире. Я попытался толкнуть дверь привратника, и она была тоже закрыта. В конце концов я попробовал дверь на улицу. Та даже не шелохнулась, как могильная плита. Тогда я медленно зашагал вверх по лестнице, размышляя и немного беспокоясь. Когда мы внесли картину обратно в квартиру, первое, что я сделал – это налил себе еще виски, чтобы помочь мыслительному процессу. Только потом вспомнил и спросил: – Картина в порядке? Элизабет кивнула. – Насколько я могу судить… Во всяком случае не хуже. Ты решил, что нам делать? – Нет. Кстати, ты знаешь, мы заперты. – Что? – Входная дверь заперта. Может быть, тут так принято – без привратника, и у каждого жильца есть свой ключ. Ты не обратила внимание, нигде не лежит ключ? – Может быть, Паркер взял его… Извини, Карлос. – Давай все-таки посмотрим. Мы все осмотрели, хотя я и не ожидал ничего найти. – Похоже, – сказала Лиз, – будто Карлос не доверяет нам Ты не будешь пытаться открыть дверь кухонным ножом? – Ту дверь? Боже, нет. Это как тюрьма… Я имею в виду, сказал я медленно, – это в самом деле тюрьма. – А как насчет другой квартиры, в которой живут? – Ставлю сто против одного, что никакой другой обитаемой квартиры тут нет. Или в данный момент там нет никого. Тебя не удивляет, почему Карлос так отвратительно обставил квартиру? Я не о том, что он забыл соль и перец, хотя это чертовски глупо, а что не попытался воссоздать в жилище личность капитана Паркера. Она медленно покачала головой: – Не-ет. Во всяком случае он сделал достаточно, чтобы надуть меня. – Да, только… я имею в виду, если кто-нибудь, кто нас не знает, но немного о нас осведомлен, просто зайдет сюда, может он подумать, что все здесь принадлежит нам? – Что? – Мебель, простыни и все прочее – это все идет вместе с квартирой. Но личные вещи – твоя одежда, моя одежда, эти книги: несколько романов, пара справочников, потом искусство для тебя, пистолеты для меня. Понимаешь? Странно, она обиделась. – Могут подумать, что я принесла сюда такую коллекцию книг по искусству? – Черт возьми! Не другой искусствовед, нет. А просто человек, знающий, что ты была экспертом по искусству. Спустя некоторое время она сказала: – А одежда, что он оставил? Хотя… – Плащ, халат, шлепанцы. На них нет инициалов и они более – менее мне подходят. Иначе ему пришлось бы забирать их с собой в самолет после всего. – После чего? Я пожал плечами. – Ты подразумеваешь, – осторожно спросила она, – что Карлос планирует сфабриковать на нас какое-то дело? Кражу Джорджоне или что-нибудь в этом роде? – Я не знаю… Не понимаю, как. То, что мы устроились здесь, в любовном гнездышке, которое якобы сняли для себя, ничего не доказывает. – И тут я понял. – Любовное гнездышко! Карлос даже не мог предположить, как правдоподобно все получится. Это же великолепное место для самоубийства по согласию. – Ты это серьезно? – прошептала она после долгой паузы. – Кто-то очень серьезен. Если нас поместили сюда, как в консервную банку, тогда мы точно удобнее мертвые, чем живые. Для них, я имею в виду. Еще через некоторое время она сказала: – Я бы никогда не подумала, что скажу это – но теперь я рада, что у тебя есть пистолет. – Но у меня его нет. Карлос его не вернул после Италии. Господи! – О, Боже мой! Но почему? Но почему? – спросила она. А потом уже более разумно: – Тогда что нам делать? Я посмотрел в окно на медленно угасающий дневной свет. Было два часа. – Сначала я проверю каждую квартиру, чтобы убедиться, что вокруг никого нет. Ты запрешь за мной дверь. Карлос сказал, что не придет до темноты, так скорее всего и сделает, но… И закрой все ставни. Я ненадолго. Отсутствовал я действительно недолго. Хороших новостей не было. Я тщательно запер и закрыл на задвижку дверь квартиры изнутри. – Ему потребуется год, чтобы вышибить эту дверь, но он может вломиться в окно, ставни довольно хилые. – Не могли бы мы спрятаться в другой квартире? – У нас будет та же проблема: попасть в нее можно только через окно. Все, что Карлосу останется сделать – найти окно. – Но что нам делать? – Пытаюсь придумать. Я обнял ее за плечи. Это совсем не помогло мне думать. Это просто заставило меня думать о ней, и если бы мы не провели вместе последние несколько часов… Какого черта я не попросил Карлоса отдать мне пистолет? Он, конечно, забыл бы его принести. Но у нас был пистолет! – Подожди-ка, – сказал я, – достань мой старый пистолет и коробку патронов. |
|
|