"Марафонец" - читать интересную книгу автора (Голдман Уильям)9Сцилла лежал в кровати и жмурил глаза. Во сне он был слишком медлителен, это плохо, даже во сне такого раньше не было. И кто бы мог подумать, бил его Менгеле. Менгеле, начальник экспериментального блока в Освенциме, врач, которого называли Ангел Смерти, тот, который чуть не сошел с ума, пытаясь вывести породу голубоглазых людей, как собачник пытается вывести породу с укороченными ушами. Они были в лаборатории Менгеле в Освенциме, но Сцилла оставался спокоен. Он возвышался на полголовы над ста шестьюдесятью восемью сантиметрами доктора-убийцы, более того, дверь в комнате была открыта и вела на свободу. Сцилла никогда не был в Освенциме, не встречал Менгеле, но во сне бывает всякое, и сейчас это всякое как раз и происходило. – Я в отчаянии, – сказал Менгеле. – Почему? – Не могу добиться нужного оттенка голубизны глаз у младенцев. Вчера от бессилия швырнул ребенка в огонь. Зря это я, конечно, нельзя давать эмоциям волю. – Для нас это важно, – согласился Сцилла. – Я просто благодарю Бога за то, что он послал вас мне на помощь. – Чем я могу помочь вам? – Мне нужна кожа. Для трансплантации, а у вас как раз тот оттенок, какой мне нужен. Сцилла пожал плечами. – Лоскуток кожи – ерунда. Берите. – Нет, нет, – покачал головой Менгеле, – лоскутка мало, мне нужна вся кожа, до последнего кусочка, мне надо ободрать вас целиком. – Не думаю, – возразил Сцилла, – что мне это понравится. – Он сделал маленький шажок в сторону открытой двери, ближе к свободе. Менгеле не пошевелился. – Выслушайте меня, я предлагаю вам огромное благо. Сцилла покачал головой. – Если я останусь без кожи, люди будут видеть меня насквозь. – Это и есть мой дар, разве вы не понимаете? Все будут видеть вас насквозь, и вам не придется больше лгать. Подумайте, какой груз упадет с ваших плеч – необходимость лгать. Ложь вам больше не будет нужна, так как кожа перестанет скрывать ее, и все будут видеть, что вы говорите правду. Вы ведь достаточно уже наговорили лжи, признайтесь. – Да, это так. – И вы хотите положить этому конец, признайтесь? Вы лжете так часто, разве вам никогда не хотелось резануть правду? – Хотелось. – Ну вот, я вам и предоставлю такую возможность. Вечная правда. Покой. Спокойствие, которое ведомо только честным людям. – Не надо. – Не давайте воли чувствам. – Менгеле протянул к нему свои крохотные ладони хирурга. Сцилла бросился к двери. Но слишком медленно. Менгеле опередил его, захлопнул дверь. Теперь они остались один на один в лаборатории. Менгеле медленно пошел на него. А он, Сцилла-скала, умеющий убивать любой рукой, начал пятиться от этого сумасшедшего. Он, великий Сцилла, оторопел перед ничтожеством, бездарным врачом, который не мог добиться даже нужного оттенка глаз. Менгеле удивился: – Почему вы боитесь меня? – Я не боюсь. В моем теле нет страха. – Менгеле протянул к нему руки. – Я применю силу, – предупредил Сцилла. – О нет, только не это, – сказал Менгеле и, взяв Сциллу за руку, подвел к столу и уложил на него. – Больно не будет, обещаю. Я только сделаю неглубокий разрез от шеи до лба, а потом сниму всю кожу. Боли не будет, словно снимаешь пижаму. – Менгеле взял нож. – Вот видите, – сказал он, когда нож рассек кожу, – даже крови нет. – Он отложил нож, снял кожу. – Сейчас принесу зеркало, у вас чудесные вены. – Не надо. – Полюбуйтесь, – Менгеле протянул ему зеркало. Сцилла успел глянуть в него, прежде чем проснулся, жмурясь. Ого! Пустой, взвинченный, Сцилла лежал, уставившись в потолок. Он понятия не имел, к чему такой сон, что творилось в его подсознании, но в одном был уверен: чего бы в подсознании этом ни творилось, мрак там стоял беспробудный. Сцилла рывком выдернул свое мускулистое тело из постели и сел, растирая пальцы. Сцилла-губка, вот на кого он сейчас похож. Сцилла-мякиш. Хватит! Он встал, схватил бутылку шотландского виски и подошел к окну гостиницы «Рафаэль». Он пил и смотрел на Триумфальную арку. Сколько сейчас времени? Сцилла взглянул на часы. Скоро полшестого. А в Америке сейчас за полночь, Джейни спит без задних ног. Если в программу Олимпиады включат состязания по сну, с Джейни никто не сможет тягаться. Спящая красавица. Сцилла оделся, спустился вниз, разбудил портье, запасся кучей телефонных, жетонов. Предосторожности были излишними, если за ним следят свои, какая разница, прослушивается его телефон в номере или нет? Привычка. Сцилле нравилось быть в движении. И вообще, хотелось на свежий воздух. На улице было все еще темно, когда он принялся искать телефон-автомат. Сцилла не боялся ходить по ночным улицам: он был высокий, широкоплечий и мог убить одной рукой. Походка у него была спортивная, комплекция внушительная – грабители никогда не приставали к нему. Наконец он нашел будку около Арки и после долгих мучений и объяснений на полуфранцузском, гудков, щелчков и долгих ожиданий услышал сонный голос Джейни: – А? Что? Кто? Сколько времени? Привет! – Говорит бюро добрых услуг, – сказал Сцилла. – Разве вы не просили разбудить вас? – Шуточки?! – раздался вопль в трубке. – За три тысячи миль, да еще посреди ночи, шутки шутить? Морду за такое бить надо. Сцилла начал плавный переход к коду, а сначала его очень раздражали неудобства этой процедуры. Теперь же код казался приятной игрой. – Ты еще спишь? Или уже можешь разговаривать? – Частично. Ключевым словом было «частично». «Ни в одном глазу» значило, что все в порядке. «Частично» говорило о том, что Сцилле о чем-то придется догадываться самому. – Тогда я еще раз позвоню. Я только хотел сказать, что вернусь раньше на три дня, но так как ты бодрствуешь только частично, я не буду беспокоить тебя. Не сердись, что разбудил. – Ничего, мне все равно надо было вставать. Они закончили разговор шуткой, трубки повесили одновременно, теперь Сцилле предстояло ждать десять минут. Слово «частично» в ответе значило, что Сцилла позвонит еще раз на телефон в гараже, который находится под их домом. Десять минут понадобится Джейни, чтобы окончательно проснуться, одеться и выйти. Еще не было шести часов, нисколько не потеплело. Сцилла продрог и недоумевал, зачем он оставил бутылку виски в комнате, где она никому не нужна. Почему он до сих пор не бросил все это и не уехал с Джейни в Лондон? Купил бы или снял себе домик, выстроенный из старинной конюшни, и сидел себе там и смотрел бы телевизор, ходил в бакалею – жил бы себе как все, счастливо и спокойно... И неважно, что Отдел не позволяет никому уходить, не отпускает живым. Если бы только разбогатеть, по-настоящему разбогатеть, он бы откупился от них, попытался хотя бы, а если бы не сработало, купил бы себе островок в Тихом океане, укрепил бы его, а дальше пусть беспокоится Отдел. Остров в Тихом океане, Боже... Сцилла покачал головой. Может, оно и к лучшему, что он оставил виски в номере: несколько глотков и то подействовали на его мозги. Сцилла набрал номер, выслушал опять все щелчки и гудки и в награду снова услышал голос Джейни. – Ты где? – Джейни, кажется, в плохом настроении. – На воле в свободном Париже, первоклассное местечко, или это так про Лондон говорят? Поехали в Лондон, мне он нравится, а тебе? – Где ты конкретно? На улице, в Отделе? Почему не спишь, ведь еще шести нет? – Сон приснился мерзкий. Решил прогуляться. – Значит, ты один? – Как перст. – Смотри у меня, козел. Терпеть не могу, когда ты путешествуешь без меня. А сильно мерзкий? – Сон? – Сцилла пожал плечами. Врать смысла нет. Джейни все равно почувствует. – Очень. Очень мерзкий. – Мой врач в таких случаях рекомендует виски. – Не помогло. – Возвращайся назад, это рекомендую я. Самое лучшее лекарство – я. – Принимать каждые четыре часа. – Как бы не так, ты давно уже немолод. – Ты ответишь за такие речи, уродина. – Вообще-то меня зовут Джейни. Сцилла прислушался и убедился, что голос в трубке стал бодрым. Тогда он приступил к делу. – Почему «частично»? – Каспар Сцель погиб. – Ого! – Вот именно. – Когда? – Почти две недели назад, на Манхэттене. В районе Йорквилля. Он ехал в машине, а какой-то тип пытался его обогнать, я оба врезались в бензовоз. Сгорели оба, машины тоже. Опознать было нелегко, поэтому, наверное, новости еще не дошли до тебя. Он носил фамилию Гессе, и о нем никто не знал. Ну вот и все. Ты еще там, что молчишь? Сцилла что-то буркнул. – Расстроился? – Трудно сказать. Сразу и не сообразишь. – Что, эта новость многое изменит? – Уже изменила. Нельзя сказать точно, но, видимо, есть какая-то связь между смертью в Нью-Йорке и инцидентом с Ченом. Чей был наемником, кто-то должен был его нанять. И потом... Робертсон сказал, что звонили из Южной Америки и предупредили о смене курьера. Сцилла призадумался, надо было отвечать, но незачем посвящать Джейни в детали. – Многое ли изменит? – спросила Джейни. – Все изменит. |
||
|