"Три ночи" - читать интересную книгу автора (Маллинз Дебра)

Глава 2

– Ха-ха! – Лорд Чезвик хлопнул ладонью по столу. Эвелин вздрогнула от звука задребезжавшей посуды. – Я ведь говорил тебе, что это сработает, правда? Говорил, что он примет мои извинения?

– Говорил. – Эвелин намазала кусочек хлеба маслом.

– Ответ пришел вчера ночью, ты уже была в постели. – Ее отец начал нарезать сосиску. – Не хотелось тебя будить, но готов биться об заклад, ты была счастлива утром встретить родного отца живым и невредимым!

– Да, слава Богу. – Эвелин ощутила спазм в животе и положила на тарелку нетронутый кусок хлеба с маслом, так и не приступив к завтраку. – Не знаю, что бы я без тебя делала, папа.

– Ну-ну, любимая. – Лорд Чезвик положил в рот кусочек сосиски, прожевал его и добавил: – Тебе теперь не о чем беспокоиться, моя красавица. Все хорошо, что хорошо кончается.

– Но я беспокоюсь. – Эвелин со стуком опустила приборы на стол и устремила озабоченный взгляд на отца. – Папа, на этот раз ты дошел до того, что тебя чуть не убили. Если бы мистер Дюферон не принял твое письмо с извинениями, мне бы сейчас пришлось заниматься твоими похоронами.

Барон рассмеялся:

– Моя удача не покинула меня, девочка, неужели ты не понимаешь? Дюферон раньше никогда не принимал извинений. Говорю тебе, мне снова везет.

Эвелин опустила глаза и уставилась в свою тарелку, стараясь перебороть вспыхнувшее раздражение.

– Ну-ну, к чему такое лицо? – Отец пухлой рукой погладил ее по плечу. – Знаю, ты недовольна оттого, что никогда не бывала в лондонском свете, а в мае начнется светский сезон. Но теперь, когда ко мне вернулась удача, я обязательно добуду на это деньги!

– Папа, прошу тебя, мне не нужен светский сезон! Нам нужны деньги на еду, на ремонт в доме. На дрова. На слуг.

– Отлично. – Барон откинулся назад, и стул заскрипел под тяжестью его тучной фигуры. – На это у нас достаточно денег.

– Нет, папа, денег не будет, если ты не прекратишь играть. Боюсь, скоро нам нечего будет есть.

– Но, любимая, я не допущу этого. Ты же знаешь. – Он одарил ее сияющей улыбкой. – Обещаю, что весной отправим тебя в Лондон, и там ты найдешь хорошего мужа.

– Я не хочу выходить замуж. – Эвелин взяла с тарелки бутерброд и заставила себя проглотить кусок только потому, чтобы не пропадала ценная еда.

– Вздор, юная леди! Конечно же, ты выйдешь замуж. Таков порядок вещей.

– Кто же тогда будет заботиться о тебе? – спросила она, улыбнувшись.

– Не нужно думать обо мне. Женщина обязана выйти замуж, и тут ничего не поделаешь. Когда ты попадешь в свет, уверен, вокруг тебя будет увиваться целый рой молодых щеголей.

– Может быть, мне встретится кто-нибудь здесь, – сказала Эвелин, пытаясь отвлечь отца от нелепой идеи о лондонском сезоне. – Тогда я смогла бы быть рядом с тобой.

– Пожалуй. – Барон нахмурился. – Только если это не тип вроде сквайра Лофтона.

– Сквайр Лофтон женат, папа.

Барон фыркнул:

– Да, женат, но это не мешает ему околачиваться здесь и таращиться на тебя телячьими глазами, разве не так? Намерения этого человека далеки от благородных, и я хочу, чтобы ты держалась подальше от него.

– Да, папа.

– Я говорю серьезно, Эвелин. Ты красивая девочка, но без состояния, так что на жениха из верхушки общества рассчитывать не приходится. Конечно, кроме внешности и хороших манер, лучшей рекомендацией является твоя репутация. Береги ее.

– Меня не интересует сквайр Лофтон, – совершенно искренне призналась она.

– Хорошо. – Барон поднялся из-за стола, наклонился и поцеловал дочь в щеку. – Я ухожу к Мелтону, сыграю партию-другую в вист.

Эвелин укоризненно посмотрела на него:

– Папа!

– Только ради спортивного интереса, дорогая моя. – Барон улыбнулся, что, впрочем, не убедило его дочь. – Я вернусь к обеду.

Эвелин подошла к собравшемуся покинуть столовую отцу.

– Папа, пожалуйста, не играй больше на деньги. Мы не можем себе позволить такие траты.

– Не волнуйся, – ответил барон, не оборачиваясь. – У твоего папы все под контролем.

С этими словами лорд Чезвик вышел из комнаты.

Эвелин смотрела ему вслед с тягостным чувством. Как он может так спокойно пойти играть к лорду Мелтону после всего случившегося? Отец не знал о заключенной ею сделке, но сейчас Эвелин казалось, что, возможно, если бы отцу пришлось скрываться, избегая дуэли с Люсьеном, это бы могло его образумить.

А если бы отец узнал, чем она согласилась пожертвовать, чтобы спасти его жизнь, он сам бы вызвал Люсьена на дуэль, и ситуация вернулась бы к исходной точке.

Со стоном отчаяния Эвелин закрыла лицо руками. Неужели ничто не может остановить его? Что ей делать, если он еще больше погрязнет в долгах? Для ее отца игра была как болезнь, он не мог устоять перед искушением сесть за карточный стол. Не помогло даже то, что они удалились в сельскую местность.

Его одержимость разорит их дотла, если не приведет к чему-нибудь еще более страшному.

Аппетита не было, и Эвелин, скомкав салфетку, бросила ее рядом с тарелкой. Коль скоро отец вознамерился провести день за картами у лорда Мелтона, ей следовало проверить, сколько денег осталось у нее на хозяйство – ведь он, как это часто бывало, снова мог проиграть. Она вышла из столовой и поднялась по лестнице в свою рабочую комнату.

Эта комната когда-то была маленькой спальней, которую Эвелин решила превратить в комнату для рукоделия. Именно здесь она иглой зарабатывала им на пропитание. Озабоченно покачивая головой, она достала ключ и открыла дверь в свои владения. Несмотря на всю любовь к отцу, его беспечность в вопросах заботы о семье вызывала в ней досаду. Все чаще Эвелин казалось, что она – глава семьи, а он ее ребенок.

Была бы жива мать! Будучи дочерью викария, мама, с ее строгими моральными принципами, удерживала мужа от греховных наклонностей. При жизни матери отец был совершенно другим. Это уже после ее смерти он вдруг увлекся карточной игрой, чем почти довел их до нищеты.

Это, собственно, и вынудило Эвелин пойти на сделку с Люсьеном Дюфероном.

В памяти девушки вдруг возникло темноглазое лицо, чувственный рот, искривленный в сардонической усмешке. Ее пробрала дрожь, когда она представила себе, как эти глаза разглядывают ее обнаженное тело, поскольку Эвелин была уверена, что такой циник, как Дюферон, не пощадит ее девическую стыдливость и захочет делать все при свете. Нет, не пощадит. Она нисколько не сомневалась, что он станет охотно рассматривать самые интимные части ее тела, которых до сих пор не видел никто, кроме матери и няни. Не подвергала она сомнению и то, что он будет касаться ее самых постыдных мест, нашептывать всякие эротические гнусности, шокировать обещаниями того, что он предполагает сделать с ней.

А она сделает все, что бы он ни попросил, лишь бы был жив ее отец.

Ниже этажом позвали кого-то из слуг, и Эвелин очнулась. Она вдруг обнаружила, что стоит на лестничной площадке, прислонившись спиной к стене, поскольку едва держалась на ногах. Девушка прерывисто дышала и ощущала учащенное биение сердца. Ей стало стыдно. Вдруг кто-то видел ее в таком состоянии?

Нащупав дверь в свою рабочую комнату, она толкнула ее и, проскользнув внутрь, закрыла за собой. Эвелин прислонилась спиной к двери и приложила руку к колотившемуся сердцу. Каким образом одни лишь мысли о таком грубияне, как Люсьен Дюферон, могли привести ее в такое состояние? Какой стыд! Она должна исполниться решимости для преодоления тех испытаний, через которые ей предстоит пройти сегодня, а не рисовать себе радужные картинки, подобно нетерпеливой невесте перед первой брачной ночью.

Все это из-за леди Сары, решила Эвелин, стараясь привести в порядок свои мысли. Ее лучшая подруга леди Сара Коул, вышедшая недавно замуж, раскрыла наивной Эвелин больше, чем следовало, секретов о брачном ложе. Если бы Сара не заходила так далеко в описании интимных подробностей, Эвелин не дрожала бы при мысли о том, что ей предстоит разделить постель с Люсьеном Дюфероном.

Хотя, с другой стороны, тогда она, наверное, дрожала бы от страха. А так она, по крайней мере, знает, что ее ожидает.

Пытаясь унять учащенное биение сердца, Эвелин сделала глубокий вдох и обвела взглядом комнату, успокаиваясь при виде своего кресла у окна и привычного пейзажа за занавесками. Она прошла к стоящему в углу сундуку.

Опустившись на колени, Эвелин подняла крышку и достала несколько затейливо вышитых изделий. Подняв одно из них к свету, она полюбовалась ровными стежками. Эта вышивка нравилась ей больше других, и она не хотела продавать ее. Что ни говори, только ее искусство вышивания спасало семью от голода. С печальным вздохом Эвелин отобрала два других образчика и закрыла крышку сундука. Похоже, ей пора приступить к работе над новыми изделиями. А пока следует послать служанку с этими вышивками к местной портнихе и выяснить, сколько можно будет за них выручить. Это был единственный достойный девушки знатного происхождения способ заработать деньги.

Хотя Эвелин сомневалась, что после сегодняшней ночи сможет когда-нибудь снова применить по отношению к себе слово «достойный».

Она проведет с Дюфероном эти три ночи, как он того потребовал, и уступит всем его домогательствам. И это не такая уж большая плата за жизнь отца и сохранение семьи.

А может ведь случиться и так, что в его черной душе теплится искра порядочности и все обойдется без этого сурового испытания...

Снимая кожуру с апельсина, Люсьен раздумывал о том, как ему следует обращаться с Эвелин. Сначала он будет с ней нежен. Ведь она определенно девственница, а ему хотелось полностью насладиться тремя отведенными для нее ночами.

Люсьен сидел за накрытым к завтраку столом, откинувшись на спинку стула. Обдумывая тактику поведения с Эвелин, он отрывал сочные дольки фрукта, клал их в рот и смаковал растекающуюся по языку ароматную сладость. Может быть, следует начать с холодного ужина с вином возле камина? Успокоить ее нервы, рассеять страхи. Люсьен слышал от кого-то, что девственницы, как правило, пугливы. Сам он предпочитал не связываться с ними, чтобы потом не общаться с разгневанными отцами и расчетливыми мамашами.

Однако с Эвелин ничего подобного не предвидится. Он сможет делать с ней все, что захочет. В его воображении тут же возникли сладострастные видения, и тело сразу напряглось. Ему захотелось, чтобы поскорее пришла ночь.

Именно этот момент выбрал для доклада Стейвенс, который вошел в столовую и объявил:

– Мистер Данте Уэксфорд.

Его лучший друг быстрыми шагами приблизился к столу, и Люсьен положил недоеденный апельсин на тарелку.

– Проклятие! Зачем ты пришел, Данте?

Безупречно одетый в темно-зеленое пальто и песочного цвета бриджи, стройный, с рыжеватыми волосами, Данте непринужденно уселся за стол. Отсутствие церемоний свидетельствовало об их давней дружбе.

– Ты что, забыл об игре у Мелтона? Мы же собирались к нему сегодня вечером. Ты даже пригласил меня приехать пораньше сюда, в Торнсгейт.

Люсьен пробормотал ругательство.

– Так это сегодня вечером?

Брови Данте взметнулись вверх, в его проницательных карих глазах сквозило удивление.

– Следует ли понимать это так, что твои планы изменились?

– Да. – Люсьен пожал плечами. – Я забыл о Мелтоне. У меня другие планы.

– Как же, слышал. – Данте потянулся через стол за виноградом и взял небольшую гроздь. – Я заходил в пивную «Гончая и заяц», а там прошел слушок, что Люсьен Дюферон, как ни странно, отменил дуэль.

– Ну и что? – Люсьен нахмурился и вернулся к недоеденному апельсину, впившись зубами в очередную дольку.

Данте хмыкнул.

– Мой друг, ты никогда не отказываешься от дуэли. Все это знают. Почему же на этот раз ты сделал это?

Люсьен снова пожал плечами.

– Мне так захотелось.

– Конечно. – Развеселившийся Данте забросил в рот виноградину. – Она, должно быть, очень красива.

Люсьен в ответ только сердито посмотрел на него.

– Ну-ну, только не злись, – примирительно поднял руки его друг с растянутой от уха до уха язвительной ухмылкой. – Игра у Мелтона обычно идет до поздней ночи. Я просто останусь там до утра, тебя это устраивает?

– Да.

– Все так таинственно, – продолжал насмехаться Данте. – Ну, ладно. Если ты напишешь мне рекомендательное письмо, я отправлюсь к Мелтону один и постараюсь облегчить кошельки джентльменов Корнуолла.

Люсьен сдвинул брови.

– Письмо? На кой черт?

Улыбка сошла с лица Данте.

– Дорогой Люсьен, ты же знаешь, что без твоего августейшего присутствия лорд Мелтон не пустит меня дальше порога.

– Чертовы занудные ханжи!

Жесткое выражение на лице Данте сменилось обычной самоуверенной усмешкой.

– Общество пренебрегло бы и тобой, если бы твой отец не признал тебя своим сыном.

Люсьен горько усмехнулся.

– Очень много хорошего мне дало то, что мой отец – герцог, – произнес он с сарказмом. – Жить в доме Хантли было все равно что в могиле. К тому же я никогда не смогу претендовать на наследство отца.

– И все же его признание послужило тому, что в обществе тебя приняли. Это да еще твой чертов талант утраивать свои капиталы на бирже. – Данте положил еще одну виноградину в рот. – Ведь ту подачку, которую ты все же взял от отца, когда тебе исполнился двадцать один год, тебе удалось превратить в состояние, соперничающее с состоянием Хантли.

– Надеюсь, дорогой Данте, ты не думаешь, что меня принимают только из-за моей удачливости на бирже? – насмешливо поинтересовался Люсьен. – Будь снисходительнее. По-твоему, выходит, что свет общается со мной только для того, чтобы выведать у меня секреты, как делать деньги?

Данте издал сдавленный смешок.

– Разве я мог такое подумать?

– Вот-вот. – Усмехаясь, Люсьен проглотил последнюю дольку апельсина. – Уверяю тебя, что дамы из общества преследуют меня не только из-за моего золота.

– Нет, им нужно кое-что другое, но столь же твердое.

Усмешка Люсьена переросла в самодовольную улыбку.

– Завидуешь?

– Едва ли. – Данте покатал виноградину между пальцами. – У меня на одну дуэль больше, чем у тебя. Мы бы сравнялись, если бы ты не принял извинения Чезвика.

Люсьен дернул плечом.

– Все равно я выиграю пари. Ведь условием было десять дуэлей в месяц, не так ли?

– Так. – Данте наклонился вперед, – У меня восемь, а у тебя семь. Еще до конца недели твои сто фунтов окажутся у меня в кармане.

– Посмотрим. – Люсьен взглянул на карманные часы и поднялся. – Данте, давай разберемся с этим рекомендательным письмом. У меня дела.

– Уверен, что так оно и есть, – ответил Данте. Положив остатки винограда назад в вазу, он встал и вышел из комнаты вслед за Люсьеном. – А что это за дело? Блондинка, брюнетка или рыжая?

Для Эвелин одиннадцать часов наступили слишком быстро.

Ее отец еще не вернулся домой, и она осознавала, что он, скорее всего все еще у лорда Мелтона и, возможно, сейчас ставит на кон все, что у них осталось, до последнего цента. Выходило, что едва ей удалось спасти отца от одной глупости, как/он ввязывается в другую. Охватившее Эвелин чувство разочарования вызвало желание отказаться от договоренности с Дюфероном.

Но ведь она дала слово! К тому же Эвелин нисколько не сомневалась, что этот негодяй исполнит свою угрозу. Он придет к ней домой и потребует, чтобы она выполнила свое обещание.

По крайней мере, отец будет спасен от выяснения отношений с таким стрелком, как Дюферон.

Экипаж находился в оговоренном ранее месте. Держась в тени, Эвелин поспешила к роскошной повозке, оглядываясь через плечо на каждый шорох. Руки и ноги ее дрожали, ей казалось, что она вот-вот упадет. Что, если кто-то заметил, как она уходила? Что, если кто-то забьет тревогу?

Эвелин забралась в экипаж и с тревожно бьющимся сердцем опустилась на великолепное кожаное сиденье. Ей с трудом верилось, что она, Эвелин Стоддард, дочь барона, в разгар ночи улизнула из дома на встречу с мужчиной. Однако это было так – хотя и не по ее желанию. Ее мать упала бы в обморок, если бы дожила до этого дня.

Возница крикнул на лошадей, и экипаж тронулся с места.

В памяти Эвелин промелькнули все те неприличные истории, которые ей рассказывала леди Сара. Как поведет себя с ней Люсьен? Сразу же набросится или постарается все сделать красиво, с вином и ласковыми речами? Неизвестно, что хуже.

Кровь бешено пульсировала в ее жилах; Эвелин прикрыла глаза и, вслушиваясь в скрип колес, постаралась выровнять дыхание. Экипаж катил по грязной дороге, унося ее навстречу судьбе.