"Смерть и любовь в Гонконге" - читать интересную книгу автора (Конзалик Хайнц)1Когда она вошла в вестибюль ресторана «Джуно Револвинг» и с любопытством огляделась, то обратила на себя внимания не больше, чем остальные гости, вместе с ней поднявшиеся на лифте на 26-й этаж, чтобы вкушать там яства в самом роскошном и знаменитом на весь Коулун ресторане. Изысканные блюда, напитки на любой вкус и вдобавок восхитительный вид на Коулун и Нью-Территорис:[1] на миллионы огней, на мерцающую водную гладь, на тысячи джонок и сампанов, на высотные здания и жалкие хижины бедняков, на широкие проспекты и кривые улочки и переулки, на парки и каменные глыбы у самой воды, на пестрое море рекламы и непроглядную тьму в той стороне, где проходила граница красного Китая. От этой картины, открывавшейся из окон небоскреба на Натан-роуд, 655, захватывало дух, ее просто невозможно было забыть. Один раз в час стеклянный куб ресторана на крыше небоскреба поворачивался вокруг своей оси. И пока на стол подавали отборных омаров, крепчайшее виски и свежайшую икру или искуснейшим образом фаршированных фазанов с соусом «бордо» и гроздьями винограда, у ног гостей лежал прекраснейший в мире город, город сегодняшний и послезавтрашний, хотя ему уже несколько тысяч лет от роду, город открытый, современный и вместе с тем загадочный и таинственный – Гонконг! Город, многогранность которого непостижима. Город, как в зеркале отражающий чудо человеческого существования: как же по-разному, непохоже друг на друга могут и способны жить люди! Тысячи путей, тысячи возможностей! Сдав свой легкий, прошитый золотыми нитями плащ в гардероб, молодая женщина задержалась ненадолго перед зеркалом, несколькими движениями руки пригладив свои длинные, до плеч, иссиня-черные волосы. Это была одна из тех восхитительных китаянок-полукровок, у которых не преобладали ни азиатские, ни европейские черты. Рост выше, чем у средней китаянки, стройная, с формами той мягкой и законченной округлости, которая возбуждает самые смелые фантазии мужчин. На узком лице миндалевидные глаза того же цвета, что и волосы, полные, чувственные губы. Стоя сейчас в холле «Джуно Револвинга», в облегающем платье темно-зеленого цвета со стилизованными золотыми и серебряными драконами, с сумочкой из золотой соломки в левой руке, она всем своим видом полностью соответствовала той категории гостей, которых в «Джуно» ждут и всегда рады видеть. К ней поспешил один из метрдотелей, отдал легкий поклон и вежливо спросил: – Мадам одна? У вас заказано место, мадам? Боюсь, все места у окон… Молодая женщина улыбалась какой-то нездешней улыбкой и смотрела как бы сквозь него. Она прошла мимо, прямо в огромный стеклянный зал, и неторопливо, но уверенно, словно точно знала, куда именно идти, направилась к внешнему кольцу ресторана. – Мадам! – вежливо прошелестел над ее ухом метрдотель, заметно смущенный ее явным к нему невниманием. – Я мог бы предложить столик во втором ряду… Если вы соблаговолите последовать за мной… Однако она не обратила на него ни малейшего внимания, а подошла к отдельному столику на четверых, стоявшему совершенно особняком у самой стеклянной витрины. Трое из сидевших за ним принадлежали к одной компании, это были французские туристы: месье Жак-Клод Ривер, мадам Мари Ривер и брат мадам, месье Луи Шамфор. Они прилетели в Гонконг дневным рейсом, сняли шикарные апартаменты и по совету одного из недавно побывавших в Гонконге приятелей предпочли поужинать в «Джуно Револвинге», а не в «Гадди», в отеле «Пенинсула», где собирались записные гурманы и сладкоежки. Один вид из «Джуно» чего стоит… Четвертым за столиком сидел высокого роста, широкоплечий мужчина с бычьей шеей и седыми висками. Он заказал к заячьему филе белое вино – от чего французов стошнило бы – и между второй и третьей переменами закурил сигарилло (тонкая и длинная мексиканская сигара). При этом у мадам Ривер презрительно опустились уголки губ. На нем был смокинг от отличного портного, к которому совершенно не шла отливающая серебром цветастая бархатная жилетка, то и дело посверкивавшая. По-английски он говорил громко и раскатисто, что выдавало его американское происхождение. За столом они друг другу не представились. Знакомство продлится какие-то три часа, хватит и нескольких ни к чему не обязывающих фраз, больше сближаться незачем. Вот перед этим столиком и остановилась молодая женщина редкостной красоты. Взглянув на мужчину в смокинге, она улыбнулась. Ни один мускул на лице не дрогнул, глаза ее как бы пронизывали его насквозь, и только чувственные губы слегка приоткрылись в улыбке. Мужчина в смокинге с нескрываемым восторгом смотрел на писаную красавицу, несомненно удивленный все же – чем он заслужил ее улыбку? Он поднял голову, при этом по его лицу побежали бесчисленные морщинки. Все еще несколько сконфуженный, ответил на ее улыбку, а семейство Ривер с затаенным любопытством ожидало, как обернется дело. Красавица изящным движением открыла свою сумочку из золотистой соломки, достала маленький хромированный пистолет, одну из этих маленьких, но смертельно опасных дамских игрушек, которые можно купить в Гонконге в любой боковой улочке. Она все еще улыбалась. А потом подняла оружие и, направив в лоб мужчины, дважды выстрелила. Голова мужчины резко откинулась назад, словно по ней дважды ударили молотком, из дырочек над переносицей проступила кровь… С повисшими вдоль туловища руками и удивленными глазами мужчина повалился на спинку кресла между подлокотниками, ничего больше не понимая. Он умер сразу. Тем же изящным движением руки молодая дама положила пистолет в вечернюю сумочку и с улыбкой повернулась спиной к столику. Метрдотель смотрел на нее открыв рот, на несколько мгновений оцепенев. Лишь после того, как мадам Ривер пронзительно вскрикнула, он пришел в себя и как тигр бросился на элегантную китаянку. Но никаких сверхусилий с его стороны не потребовалось, потому что та и не думала сопротивляться. И с абсолютно спокойным видом дала себя увести. Когда метрдотель завел ее в коридор перед кухней и силой усадил на табурет, она продолжала улыбаться и не произносила ни слова. Старший официант в ресторане проявил необычайную расторопность – накрыв мертвого огромной скатертью, он поклонился семейству Ривер и сказал: – Я позволю себе предложить господам другой стол. – И с не совсем уместным в данном случае холодным цинизмом добавил: – Дирекция ресторана хотела бы компенсировать этот фатальный инцидент бутылкой шампанского. – Я хочу уйти отсюда! – истерически закричала француженка. – Хочу уйти! Уйдем! Уйдем! – Попрошу вас успокоиться. – Старший официант доказал, что он человек без нервов. – Вы наверняка понадобитесь в качестве свидетелей… А в коридоре перед кухней метрдотель и директор ресторана, стоя перед молодой дамой, без конца повторяли: – Почему вы это сделали, мадам? Кто вы? Назовите ваше имя! Объясните нам… полиция скоро прибудет… отмалчиваться бессмысленно!.. Мадам, у вас должна быть причина… Красавица молчала, мечтательно улыбаясь, и, прислонившись головой к стене, закрыла свои миндалевидные глаза. Выражение ее лица изменилось, оно словно обмякло и как-то вдруг постарело. Она не открыла глаза и двадцать минут спустя, при появлении полиции. У нее отняли сумочку, осмотрели и сделали снимки с убитого, коротко и вежливо, как водится у китайцев, допросили французов. Невозмутимо пропустили мимо ушей выпады мадам Ривер: она, дескать, так и знала, что в Гонконге полным-полно бандитов. Комиссар Тинь Дзедун из 1-го комиссариата Коулуна разглядывал пулевые отверстия во лбу убитого как археолог разглядывает в музее экспонаты, полученные после новейших раскопок. – Ну, как это понять, комиссар? – вопрошал его директор охрипшим голосом. – Входит как принцесса, улыбается… и стреляет! У нас! – Где-нибудь это должно было случиться, – саркастически улыбнулся Тинь Дзедун. – Судьбе было угодно выбрать ваш ресторан. Через пятнадцать минут мы мертвеца увезем. И все будет выглядеть так, будто ничего не произошло. – Господин комиссар… а пресса… Завтра все газеты сообщат… – А вы подсчитайте, – сухо ответил Тинь Дзедун, – сколько вы сэкономите на рекламе… Он вернулся на кухню, где в коридоре на табурете по-прежнему сидела красавица китаянка. Сейчас она открыла глаза и встретила комиссара на удивление безжизненным взглядом. – Пойдемте с нами! – велел ей комиссар. – Вы можете идти? Она ничего не ответила, встала и с достоинством вышла из коридора. В холле она увидела служителей морга, явившихся за покойником. Остановилась, бросила взгляд на гроб, покачала головой и прошла мимо. – Как вы себя чувствуете? – спросил Тинь Дзедун, шедший рядом с ней. – Хорошо! – Это было первое произнесенное ею слово. – Полчаса назад вы убили человека. – Правда? Они остановились перед дверью лифта. Тинь Дзедун пропустил ее вперед, сделал сотруднику знак оставаться снаружи и спустился вместе с ней. – Почему вы его застрелили? Она молча улыбнулась. Ее миндалевидные глаза блестели словно отшлифованные. Тинь Дзедун громко вздохнул и отказался от дальнейших вопросов. Выйдя на Натан-роуд, он посадил ее в машину. – Позаботьтесь об остальном, – приказал он лейтенанту, оказавшемуся под рукой. – Все как обычно. – Это она – убийца? – спросил лейтенант, указывая на красивую женщину. – Стреляла, несомненно, она… – Тинь Дзедун сел рядом с ней. Он с такой силой хлопнул дверцей, что лейтенант не услышал его последних слов. – Но не обязательно настоящий убийца тот, кто стрелял. Хорошо, что лейтенант не разобрал этих слов. Как бы он их понял? В течение часа в главном полицейском управлении Коулуна собрались все ответственные чиновники городских властей Гонконга. Совещание проводил шеф полиции. Рядом с ним сидел несколько растерянный директор администрации Коулуна, начальник полиции района Коулун-роуд, шеф политической полиции, вице-губернатор Гонконга и по два чиновника из Legislativ Council и Executive Council,[2] а за их спинами на откидных стульях человек сорок чиновников, членов оперативно сформированной «специальной комиссии X». Кабинет был тесноват для такого количества людей. Шеф полиции обменялся взглядом с Тинь Дзедуном и перешел к делу без пространственных вступлений: – Господа! Я пригласил вас в главное управление в столь поздний час, ибо полагаю, что вы еще сегодня обязаны познакомиться с некоторыми событиями и обстоятельствами, которые завтра же вызовут целую бурю возмущения и негодования; эта буря будет несравненно опаснее, чем тайфун, разбивающий в гавани тысячи лодок и смывающий в море целые кварталы, она будет жестокой и принесет городу неисчислимые беды. Выслушайте, пожалуйста, сообщение комиссара Тиня. У всех у нас в Гонконге забот полон рот, вы это не хуже меня знаете. Но этот случай… он превосходит все! Тинь Дзедун встал, прислонился к столу и взмахнул рукой – тихонько зажужжал проектор, и на противоположной стене кабинета появился снимок убитого мужчины в смокинге. Оба входные отверстия от пуль были отчетливо видны. – Этого человека, – объяснил Тинь Дзедун, – примерно три часа назад убили в ресторане «Джуно Револвинг» за столиком номер двадцать шесть. Вы видите два входных отверстия во лбу. Стреляли из дамского пистолета четвертого калибра. Игрушка вообще-то, но с близкого расстояния оба выстрела оказались смертельными. Жертва, некий Реджинальд Меркус Роджерс, прибыл из Сан-Франциско, вдовец. Поселился в отеле «Хайят Редженси» в люксе. Из записи в гостевой книге следует, что он назвался импортером. За пять дней, которые он прожил в отеле, обратил на себя особое внимание вызывающим некоторую зависть ненасытным интересом к слабому полу. Он прошелся почти по всем «Эскорт сервис»[3]… от «Venus East Ltd – Попрошу вас, комиссар Тинь, выбирать выражения! – предупредил его шеф полиции. Тинь Дзедун слабо улыбнулся. – Практически это все, что мы знаем о мистере Роджерсе. Мы послали телеграмму в полицию Сан-Франциско… ответ вот-вот должен прийти. – Сделав короткую паузу, добавил: – Мистера Роджерса застрелила женщина. – То есть его очередная шлюха! Подумаешь, невидаль! – возмущенно воскликнул один из членов городского совета. – Сколько раз я говорил: полиция обленилась! В Гонконге вообще, а в Коулуне в особенности. Там какое-то болото… Тинь Дзедун возразил ему, внешне не проявляя никаких эмоций: – Убийца не из шлюх или – если выбирать выражения – отнюдь не из «Escort for all Entertaining».[5] Она – никто! – Как, простите? – Вице-губернатор перегнулся через стол. – Что это значит? – Никто ее не знает, и никто никогда не скажет, кто она. У нее нет имени… – Такого не бывает! – …у нее нет места жительства, нет квартиры, нет родственников. Никто не будет ее искать. Она жива – и ее нет. – Непостижимо. – Вы сейчас сами убедитесь, господа. Она ожидает в соседней комнате. Пока что она держится, ходит как мы с вами, смотрит на вас, улыбается, слышит вас… – Что… что вы хотите этим сказать?! – не выдержав, перебил его шеф полиции. – Сегодняшнее убийство – пятое, и все произошло в точности так, как и в предыдущих четырех случаях. Всякий раз убийцами оказывались женщины, никому не известные, редкой красоты. Прекрасные Никто… Все они некоторое время спустя умирали – как я уже упомянул – от неизвестной, ужасной болезни: их печень распадалась, превращаясь в жалкий влажный комок! Я принес данные вскрытий и чуть погодя зачитаю вам отдельные места. Распад начинается после паралича мозга… больные впадают в состояние комы, и только смерть избавляет их от нечеловеческих мук. Дольше всех продержалась убийца номер три: она пролежала в больнице почти месяц, пока не распалась печень. Врачи из госпиталя «Вонг Ва» под руководством профессора Ван Андзы использовали все возможные в наших условиях средства. Тщетно! Кто не знает причины болезни, тот не найдет противоядия. Комиссар Тинь глубоко вздохнул. В душном помещении никто не произносил ни звука. Страшные мысли овладели всеми, каждому мерещилась уже неодолимая, апокалипсических масштабов катастрофа. – Для сегодняшней убийцы характерны те же симптомы, что и у ее предшественницы. Она действовала как компьютер, в который заложили одну-единственную программу: «Ты должна убить мистера Реджинальда М. Роджерса. Пойди в ресторан „Джуно Револвинг“ в Коулуне, он там обедает». – Убийство под гипнозом… я когда-то читал об этом, – хрипло проговорил вице-губернатор. – Нет, не под гипнозом, сэр, – повысил голос комиссар Тинь. – У меня есть ужасное подозрение: во всех этих случаях мы столкнулись с манипуляцией неизвестной нам болезни, которая, с одной стороны, лишает человека воли, а с другой – со стопроцентной гарантией его уничтожает. И никаких шансов на выздоровление не оставляет. А если эту болезнь «воспроизвести» в массовом масштабе… вы только представьте себе, господа! Действительность может оказаться чудовищной… – Это… это просто фантастика, вы хватили через край, комиссар, – выжал из себя шеф политической полиции. – Не могу себе представить!.. – Какие-то несчастные семьдесят лет назад никто не мог себе представить, что с помощью расщепленного атома можно будет уничтожить Землю. Одним ударом! Мало ли что невероятно. Но, как все мы, современные люди, знаем, вполне осуществимо. Я могу предоставить в ваше распоряжение документы по пяти немыслимым и невероятным, по нашим понятиям, делам. – Выходит, вы, комиссар Тинь, предполагаете, – нервно покашливая, заметил один из депутатов парламента, – что кто-то в состоянии искусственно заражать людей неизвестной нам болезнью, которая делает их преступниками. Причем больной действует бессознательно. И в дальнейшем его ждет неотвратимая смерть. Я вас правильно понял? – В пользу того, что все происходит так или примерно так, свидетельствуют факты, – осторожно ответил Тинь Дзедун. Он направился к двери, ведущей в соседнюю комнату, открыл ее и отступил в сторону. Медленно, будто находясь в сомнамбулическом состоянии, в комнату вошла безымянная красавица. В комнате стало тихо, как в гробнице… У мужчин, которых красотой китаянок удивить было трудно, глаза все-таки расширились: ну просто писаная красавица! Молодая дама обошла в сопровождении Тиня весь кабинет. Улыбка не сходила с ее губ, но присутствовавшие не могли отделаться от ощущения, что по комнате шествует заводная кукла, автомат. И только когда за ней снова закрылась дверь – от резкого звука все вздрогнули, вице-губернатор с трудом перевел дух. Он сидел, вжавшись в кресло и утирая пот с лица, которое судорожно подергивалось. Первым пришел в себя шеф полиции – он-то всякого насмотрелся. – Согласитесь, господа: глазам своим не веришь! – И эта женщина тяжело больна? – От волнения шеф политической полиции даже начал заикаться. – Можете считать, что она уже мертва! – спокойно объяснил Тинь. – Момент ее физической смерти запрограммирован наперед! Нам известно, что она убила мистера Роджерса из Сан-Франциско, но мы никогда не узнаем, где она с ним познакомилась, встречались ли они раньше вообще и почему она его убила. Мы ничего не узнаем. Повторяю: это у нас пятый случай! – За какое время? – спросил представитель исполнительного совета Гонконга. – За полгода, сэр. – И вы считаете, что воспоследуют новые загадочные убийства? – Да, – Тинь несколько раз кивнул. – И это еще не самое страшное. – В каком смысле? – Если эту «болезнь» удастся экспортировать, можно таких «невинных» и «ни в чем не повинных» убийц рассылать по всему свету. И тогда никому не спастись от этих улыбчивых и молчаливых убийц… – Не могу даже вообразить, какой воцарится хаос. – Шеф политической полиции как бы взывал к сочувствию. – Как мы будем охранять политиков и государственных мужей? Появится такой вот «больной» – и пиши пропало… – Пока что это одни предположения! – сплетя руки, которые слегка дрожали, проговорил депутат исполнительного совета. – Во избежание неоправданно долгих дискуссий я осмелюсь задать вопрос, который так или иначе возникнет: что все-таки можно сделать, если то, что мы услышали, правда? Страшная правда! – Выяснить происхождение болезни, – ответил шеф полиции. – Каким образом? – Это вопрос того же порядка, что и «есть ли жизнь на Марсе? А если да, как нам доставить марсиан на Землю?». – Расспрашивать эту женщину не имеет никакого смысла, – подчеркнуто медленно проговорил комиссар Тинь. – И никакие способы из стародавних времен нам не помогут… хотя я в данном случае не постеснялся бы к ним прибегнуть… – Комиссар Тинь! – Шеф полиции снова посмотрел на него с укоризной. – Поскольку я выразился именно так, а не иначе, можете быть уверены, сэр, что до пыток дело не дойдет. Да и к чему? Такой допрос ничего не даст. Наша прелестная убийца дама холеная и одевается со вкусом… мы выясним, где куплено ее платье, белье, духи, украшения – поддельные, между прочим, – ее туфли, сумочка и, если очень повезет, откуда взялся пистолет… однако; я гарантирую, что картина наверняка окажется такой: все продавцы как один заявят – в магазине-де появился какой-то молодой китаец, расплатился наличными и больше никогда не появлялся. Какой он из себя? Как сотни тысяч других китайцев из Гонконга! Мы узнаем также, кто такой мистер Роджерс, чем он занимался в прошлом, и окажется, что у нее не было никаких причин убивать его. Хочу перечислить вам предшествовавшие убийства подобного рода. Номер один: Серфино Рафелло, итальянец, хозяин четырнадцати кафе-мороженых. Номер два: бразилец Хорхе Кавело, хозяин аметистовых шахт. Номер три: сириец Хамид ибн Мохаммед Расул, ему принадлежали три отеля в Дамаске. Номер четыре: голландец Ян ван Флеетен, декоратор пассажирских лайнеров. И, наконец, номер пять: американец Реджинальд М. Роджерс из Сан-Франциско, импортер. Что именно он импортировал, мы скоро узнаем. Все они прибыли в Гонконг как туристы, ни в чем предосудительном не замечены и убиты без видимых на то причин. Тинь Дзедун умолк, потянулся за стаканом фруктового сока и сделал большой глоток. Шеф «Кантон-роуд полис»[6] почесал нос. Он уже предчувствовал, какую гору работы ему придется перелопатить. – Пять бессмысленных убийств – но спланированных заранее! – сказал он. – И выдержанных в одном стиле. Нет, это не случайное совпадение! – Нам эта мысль тоже пришла в голову, – съязвил шеф полиции Коулуна. – Согласитесь, господа, положение у нас аховое! Вполне допустимо, что вскоре последуют и другие преступления, и мы не в состоянии их предупредить, предотвратить! На сей счет комиссар Тинь выразился достаточно определенно, не так ли? – В приемной ожидает доктор Ван Андзы. Он со своей группой наблюдал больных в четырех предыдущих случаях, он же констатировал их смерть. Ему же поручено заняться и нашей теперешней подопечной, хотя помочь он ей ничем не сможет. Желаете выслушать его, господа? – Ну, конечно! – воскликнул депутат законодательного совета. – Пожалуйста. – Тинь подошел к двери и открыл ее. Доктору Ван Андзы недавно исполнился сорок один год, он был стройным и для китайца довольно высоким – под метр восемьдесят. Одевался элегантно, как все преуспевающие китайцы из Гонконга: на нем были фланелевый костюм серебристо-стального цвета, белоснежная рубашка и светло-серый шелковый галстук с вышитой серебряной звездочкой. Поправив очки в золотой оправе, он внимательно оглядел присутствующих. По кабинету он прошел с горделивым видом, держался уверенно, хотя и несколько манерно. Приблизившись к столу, за которым только что стоял Тинь, сунул руки в карманы пиджака. – Полагаю, доктор Ван, вы подготовили для нас подробный анализ всех четырех случаев, – сказал шеф полиции. – Прошу вас, передайте нам его в письменном виде. Все мы в медицине дилетанты и на слух не поймем и половины. Если вы не возражаете, мы начнем с вопросов. – Я к вашим услугам, – вежливо поклонился доктор Ван, лицо которого оставалось непроницаемым. – Больных… или загадочных убийств, если угодно… вели вы? До самой их кончины? – Да. – И все они оказывались в состоянии комы, не проронив до этого ни слова? – Именно так, сэр. – А причина смерти? Постарайтесь объяснить попроще… – Причина? Полное разложение печени. Вскрытие всякий раз показывало одну и ту же картину: какая-то инфекция, или вирус, или еще что-то – ничего определенного мы не установили! – разъедает ткани печени. Клетки ее распадаются, и происходит полное отравление организма… наступает кома хепатикум и смерть. Печень – важнейший химический компонент нашего тела, его химический пульт управления. Без печени организм существовать не может. Ее состояние определяет состояние нашего здоровья, от белкового обмена до отравления всего организма. Поэтому серьезные нарушения деятельности печени вызывают заболевания, иногда неизлечимые. Но никогда прежде никто из нас не наблюдал – и на сей счет нет никаких упоминаний в мировой медицинской литературе, – чтобы в кратчайшее время печень превращалась в жидкую кашицу. Это загадка, разгадать которую нам пока не под силу. – И эта ужасающая болезнь имела место во всех четырех случаях? – Да. – Жутко! – выдавил из себя депутат законодательного совета. – Просто жутко становится! Боже мой, а если об этом станет известно во всем городе? Господа, я предлагаю дать в прессе официальное сообщение, что произошло самое заурядное убийство… продажная женщина застрелила-де своего богатого покровителя… Призываю вас держать все в строжайшей тайне. – Само собой. – Шеф полиции Коулуна барабанил пальцами по столешнице красного дерева. – Доктор Ван, есть ли у вас предположения о причинах заболевания? – Никаких предположений и никаких догадок, сэр. – Доктор Ван Андзы снял очки в золотой оправе, протер стекла и снова надел их. – Даже электронный микроскоп в клинике «Куин Элизабет» нам не помог. – А не связано это с каким-то ядом? – Не исключено! – пожал плечами Ван. – Допустить можно все что угодно… – Тогда у меня есть человек, который может помочь вам, комиссар Тинь. – Вице-губернатор снова утер со лба холодный пот. – В наш институт тропиков месяца три назад прибыл по межправительственному обмену немецкий врач и токсиколог доктор Меркер. Он работает в исследовательском секторе клиники «Куин Элизабет». Говорят, он выдающийся специалист. – Я с ним знаком. – Доктор Ван пошевелил пальцами в карманах пиджака. – Он изучает действие змеиных ядов. – А вдруг это то, что нужно? Может змеиный яд оказать подобное воздействие на организм? – Вполне. – Я отдам распоряжение о переводе доктора Меркера к вам в полицию! Вице-губернатор вздохнул с некоторым облегчением. Да, это будет ценным вкладом в решение чреватой зловещими последствиями проблемы. В Гонконге и без того достаточно высококвалифицированных специалистов, но как знать… В дверь постучали. Тинь открыл. На пороге появился один из полицейских. – Женщина только что потеряла сознание. И в себя не приходит. – Как, уже? – Доктор Ван отошел от стола. – Есть ко мне еще вопросы или я свободен? Я хочу отправить больную в больницу «Вонг Ва». – Попрошу на сей раз в военный госпиталь! – коротко приказал Тииь. Доктор Ван пошатнулся, словно его ударили: – Почему? – Там за ней будет установлен надежный контроль. – В военном госпитале нет необходимых для таких исследований условий, комиссар Тинь! – Умереть можно в любой постели, – вежливо улыбнулся Тинь. – Я хотел бы, чтобы доктор Мелькель занимался исключительно ею. Даже Тинь Дзедун, отлично владевший английским, оказался не в состоянии выговорить два «р» в фамилии Меркера. У китайцев всегда «р» заменялось на «ль». Ван Андзы пожал плечами и кивнул. Указание Тиня было для него оскорблением, которое он не мог снести просто так, не потеряв лица. У него более чем двадцатилетняя врачебная практика – сначала он лечил бедняков в Англии, в Абердине, потом в скопище джонок и сампанов в Гавани Тайфунов у Яу Ма-теи, и вот уже четыре года, как он шеф терапевтического и инфекционного отделения больницы «Вонг Ва». В его ординаторской висели дипломы и наградные листы, полученные от самых высоких инстанций. А теперь, когда его лишали возможности наблюдать пятый случай в цепи загадочных заболеваний, это было для него пощечиной. – Я потребую призвать комиссара Тиня к ответственности! – сухо проговорил Ван. – Пожалуйста, никаких обид, никакого сведения счетов! – воскликнул вице-губернатор. – У нас и без того забот предостаточно. Доктор Ван, мы целиком вам доверяем. Но если комиссар Тинь считает целесообразным, чтобы больная находилась под охраной военных, – какие могут быть возражения? Он поднялся. Будучи самым высокопоставленным чиновником в этом кругу, он давал тем самым понять, что совещание окончено. – А что делать полиции? – спросил кто-то. – Ждать! – отрезал Тинь Дзедун. – И надеяться на чудо… В рамках протокола по обмену врачами, который власти Гонконга заключили с Немецким институтом тропиков в Гамбурге, доктор Меркер прибыл сюда четыре месяца назад. Примерно месяц отдыхал, приглядываясь со всех сторон к новому полю деятельности, осмотрел все достопримечательности Гонконга, Коулуна и Нью-Территорис, проехался вдоль границы с красным Китаем, побывал в огромном Кантоне, не переставая удивляться и восхищаться многообразием, красочностью и очарованием Гонконга, который европейцы обычно представляют себе пятнышком на карте, чем-то вроде маленького полуострова – и только. А о том, что здесь процветает город Дзуэн Ван, промышленный центр с небоскребами на тысячу квартир – в них живут в основном беженцы из континентального Китая, которые подобно копошащимся муравьям срывают горы и холмы и насыпают в море землю и камень, отвоевывая пространство для новых поселений; о том, что Гонконг вообще-то состоит из множества больших и малых островов, где занимаются сельским хозяйством, сеют рис и на огромных фермах взращивают кур и уток, которые в замороженном виде появляются в наших магазинах для гурманов, особенно знаменитые «утки по-пекински»; о том, что здесь выжил и живет народ, который тщательно, с чисто азиатской деловитостью блюдет собственную историю и культуру, – обо всем этом в Европе мало кому известно. После месячного отпуска, во время которого доктор Меркер исколесил Гонконг вдоль и поперек, он подобно очень и очень многим просто заболел Гонконгом, влюбился в этот огромный город с его сказочно прекрасными окрестностями. И когда три месяца назад приступил к службе в госпитале «Куин Элизабет», он сказал директору клиники, обменявшись крепким рукопожатием: – Мне предстоит проработать у вас год. Меня, как говорится, без меня женили. К Гонконгу прирастаешь быстро, и расстаться с ним так скоро будет трудно… Он отправил в Гамбург письмо другу, доктору Гансу Цайзигу, главному врачу второй хирургии клиники в Эппендорфе: «Гонконг… нет, у меня нет слов. Это надо видеть, пережить, слышать, вдыхать, прочувствовать! Это мир, где сливаются сказка и страшный сон. Когда смотришь ночью сверху, с Викториа-Пик, на Гонконг, Коулун и Нью-Территорис, просто дух захватывает – нигде в мире ничего подобного нет! Кто любовался городом отсюда, полюбит его раз и навсегда… Я не думаю, что вернусь в Гамбург». «Его восторги улягутся, – заметил доктор Цайзиг, прочтя это письмо в кругу друзей. – Особенно после того, как его изобьют или обчистят в одном из темных переулков. Знаете, о чем он умалчивает: он наверняка без ума от тамошних китаянок! Ребята, я бывал в Сингапуре и знаю, что почем… там ты на каждом шагу встречаешь таких девушек, что сердце подпрыгивает до самого горла. Никакому художнику таких не нарисовать – а в жизни их полным-полно. Вот от них-то у нашего друга и закружилась голова…» Три месяца практики в больнице Коулуна… При всей самой современной аппаратуре этой больнице все-таки далеко до гамбургских. Другой мир… Поэтому доктор Меркер почти не удивился, когда в госпитале «Куин Элизабет» появился полицейский чин в штатском, вручил ему письмо от губернатора и передал на словах, что с сегодняшнего дня он переходит в распоряжение полицейского управления Коулуна. Его ждут для беседы. Доктор Меркер переоделся и вместе с полицейским поехал в управление. Шеф полиции немедленно принял его и представил комиссару Тинь Дзедуну. Тинь бросил на доктора Меркера быстрый Оценивающий взгляд и сразу проникся доверием к этому светловолосому, немного сутуловатому немцу. Будучи одного роста с Тинем, Меркер был, пожалуй, пошире в плечах, массивнее. И вообще у него был более спортивный вид. Тинь знал, что Меркер моложе его на четыре года. «Он наверняка прекрасно плавает, – подумалось Тиню, – и с боксом знаком не понаслышке». Меркер был в рубашке с короткими рукавами, и Тинь оценил его рельефную мускулатуру. «У него голубые глаза – от них наши женщины с ума сходят. Кто из них устоит перед его взглядом? С такими глазами он пройдет у нас под всеми парусами…» От этой мысли Тинь вдруг вздрогнул: а вдруг это пригодится? До сегодняшнего дня все убийцы были женщины! Нет ли в этом какой-то закономерности? – Нам придется работать плечом к плечу, доктор Мелькель, – сказал Тинь и учтиво поклонился. Доктор Меркер, успевший уже привыкнуть к обращению «Мелькель» – в госпитале так его фамилию произносили абсолютно все, – пожал плечами: – Как вам будет угодно, комиссар… Я получил послание губернатора. Мне предложено продолжать исследования в другом, так сказать, направлении. Что, некоторых ваших сотрудников покусали – извините! – какие-то змеи? Он хотел пошутить, но никто не улыбнулся. – Сразу после того, как я изложу вам суть проблемы, мы поедем в военный госпиталь, где одна таинственная особа – это женщина – медленно отходит в лучший из миров. – От змеиного укуса? – Нет. От быстротекущего распада печени. – Этого не бывает. – Вы правы: этого не может быть! Но это уже пятый случай… всякий раз это женщины, и всегда это происходит после совершенного ими убийства. – Тинь вымученно улыбнулся. – Женщины – убийцы? – Доктор Меркер понял, что шутки тут неуместны. На него словно повеяло холодом. – Да. Вскоре после убийства они умирали от совершенно не-объяснимого разложения печени. По дороге в военный госпиталь вы сможете ознакомиться с данными вскрытий и историями болезни. Их вел доктор Ван. Мы очень надеемся, что вы определите причину этого заболевания. Все склоняются к тому, что болезнь вызывается искусственным путем. То ли при помощи ядов, то ли в результате облучения – откуда мне знать? Факт остается фактом: болезнь существует! – Благодарю за доверие! – В голосе доктора Меркера прозвучали металлические нотки. – Вы оказываете мне честь, поручая столь ответственное задание… однако скажу вам как на духу: это такая неслыханная гнусность, что я предпочел бы держаться от нее подальше. – Я тоже, – широко улыбнулся Тинь Дзедун. – Вы мне очень нравитесь, доктор Мелькель. Думаю, мы отлично сработаемся. Выслушав Тиня и ознакомившись по дороге в госпиталь с материалами о течении болезни и о результатах вскрытий, доктор Меркер как бы окунулся в мир, знакомый ему до сих пор только по телесериалам и криминальным романам. Пять убитых, пять убийц, четыре умерших от разложения печени, пять раз мотив убийства не установлен – понятно, почему городские власти переполошились и готовы предположить бог весть что. Однако опасения Тиня насчет использования возбудителя этой болезни в качестве нового оружия устрашения в мировом масштабе он счел явным преувеличением. В военном госпитале их принял главный врач, подполковник медицинской службы. Лицо у него было кислое. – Не понимаю, почему стоит чьей-то чиновничьей заднице зачесаться, сразу бросаются к нам, армейским? – грубо проговорил он. – Что прикажете мне с этой женщиной делать? Я приказал перекрыть весь конец второго крыла здания. Она лежит там одна – на четыре палаты… к чему это? Из секретариата губернатора мне передали: секретность номер один! Позвольте полюбопытствовать: что стряслось? – Какая-то неизвестная болезнь, сэр. – И вы положили ее ко мне? От имени армии я протестую! В клинике «Куин Элизабет» есть карантинное отделение! – Там я и работаю, – сказал доктор Меркер. – Ах, вот как! Значит, вы приехали забрать ее? – Нет, я буду ее наблюдать. – Что, в моем госпитале? – Это указание сверху, сэр. – Он миролюбиво похлопал коллегу по плечу. – Мне не терпится взглянуть, как теперь выглядит наша прелестная незнакомка. Услышав их шаги, в другом конце коридора, перегороженного примерно посредине металлическими стеллажами, появился доктор Ван Андзы. К металлической стойке прикрепили табличку: «НЕ ВХОДИТЬ! ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!» Доктор Ван явно не выспался и смотрел на Меркера из-под очков воспаленными глазами. Он был все в том же элегантном фланелевом костюме, только снял галстук и расстегнул воротничок рубашки. – Наконец-то! – устало проговорил он. – Хорошо, что вы приехали, доктор Мелькель! А то я просто с ног валюсь. – Как у нее дела? – Без изменений. Она в себя не приходила. – Coma hepaticum? – спросил доктор Меркер. – Нет! У нее то же, что и у других: потеря сознания вызвана другими причинами. А какими – неизвестно! Больная переходит в коматозное состояние лишь после потери сознания, а после этого начинается разложение печени… – С ума сойти. Открыв дверь в палату, доктор Меркер так и замер на пороге от удивления. Да, женщин такой красоты он до сих пор не встречал. Она, не заметив этого, сбросила покрывавшую ее простыню на пол и лежала сейчас на постели во всей своей ослепительной наготе. Плечи и грудь были как бы нарочно покрыты длинными черными волосами, она словно позировала для фотографа мужского журнала. Кожа у нее белая с легким оливковым оттенком, губы полные, пунцовые, чуть-чуть вывернутые, как бы зовущие к поцелую. В вену левой руки воткнута игла с отводной пластиковой трубкой от установки переливания крови. – Это единственное, что я могу сделать, – обескураженно сказал доктор Ван. – Переливаем обогащенную кровь. Но это ускоряющегося некроза не остановит. – Вы, коллега, подтверждаете факт некроза печени? – Я хочу осмотреть ее. – Доктор Меркер присел на край постели. Вот она, убийца. Он вспомнил, что ему рассказал Тинь: она безо всяких видимых причин, молча, улыбаясь, убила в ресторане «Джуно Револвинг» американца Реджинальда М. Роджерса. А потом потеряла сознание. «Человек Никто», как назвал ее Тинь. Удивительно красивый Никто. Доктор Меркер прощупал ее тело, приподнял веки, выслушал сердце, взял пульс… Доктор Ван выпятил нижнюю губу: что за топорная методика? Но доктор Меркер вдруг спросил: – Надеюсь, в военном госпитале найдется вся необходимая аппаратура?.. – Я не обязан и не собираюсь перед вами отчитываться, – проворчал главный врач. – Прошу вас, выслушайте меня. Мне необходимо все для контрастного снимка печеночных артерий и для бионтической пункции печени. – Он встал и посмотрел на посеревшие лица доктора Вана и главного врача. – Я сделаю это в операционной. Коллега Ван, не согласитесь ли вы ассистировать мне? Я хочу таким путем получить полную картину изменений паренхимоза печени через изображение артериальных ветвей. У вас найдется лапароскоп? – Да, – буркнул подполковник армии ее величества. – И все необходимое для катетеризации печени? – Глупый вопрос… – Тогда за дело, господа! Очень скоро мы выясним, что там у нее с печенью. Доктор Ван снял пиджак и повесил его на спинку стула. В операционной он получил свежайший халат зеленого цвета. «Я этого немца недооценил», – подумал он, одергивая халат. Через час с небольшим доктор Меркер сидел перед цилиндрическим кусочком ткани, взятым из печени с помощью троакара. Первого же взгляда в микроскоп оказалось достаточно, чтобы установить прогрессирующий распад клеток печени; подобная картина часто встречается при отравлении грибными ядами, и чаще всего – при отравлении Amanita phalloides – зеленым мухомором. Однако все симптомы были нетипичны для отравления грибами… с другой же стороны маленькое светлое пятнышко в непроглядной тьме неизвестной болезни: печень имела вид как после обычного отравления! Может быть, кто-то, оставаясь в тени, парализует женщин-смертниц неизвестным ядом? От одной этой мысли становилось не по себе… Когда Меркер поделился своим предположением с коллегами, доктор Ван лишь вяло кивнул: – Мы об этом тоже думали. – Он снял халат и снова надел пиджак. – Никакого присутствия яда мы не обнаружили. Кроме того, один и тот же яд имеет постоянное свойство и действует всегда одинаково. А эти женщины умирали через разные промежутки времени, причем разница была довольно значительной! Нет, яд исключается… – Мы всегда исходим из того, что нам уже известно и многократно проверено! Но в данном-то случае мы столкнулись с чем-то неизвестным, уважаемый коллега. Доктор Ван опустил голову, махнул рукой. – Пойду прилягу. Передаю вам больную с рук на руки, доктор Мелькель. Я, честно говоря, не желаю себя гробить из-за каких-то таинственных больных красавиц… Я принадлежу десяткам, если не сотням, пациентов нашего госпиталя. Если вы прочли истории болезни, которые вам передали… эта женщина умрет той же смертью. Спокойной ночи. Четыре дня и четыре ночи доктор Меркер сидел у постели больной. Та в себя не приходила… но внешне особых изменений не наблюдалось. Пульс был несколько замедленный, сердце билось реже обыкновенного, но – никакого дальнейшего пожелтения кожи, что однозначно свидетельствовало бы о распаде печени. На пятый день доктор Меркер получил маленькую коробочку. Судя по обратному адресу, отправителем был хозяин большого магазина часов из Виктории, городка на острове Гонконг. Поскольку доктор Меркер там часов не покупал и в починку не отдавал, он открыл коробочку с некоторой опаской, но ничего не взорвалось, не зашипело и не пахнуло газом – китайцы на этот счет выдумщики, каких мало! Внутри коробочка была аккуратно выложена розовой ватой. А на ней, словно драгоценная реликвия, лежал кривой зуб. Доктор Меркер взял его пинцетом и приблизил к глазам. Только после этого он обратил внимание на кусочек гладкого картона, с несколькими словами на английском языке: «Дайте спокойно умереть тому, кого на этой земле больше ничего не удерживает. Спасайте жизнь, которая пока в цене и может еще пригодиться, – вашу!» Доктор Меркер немедленно набрал номер телефона Тиня и прочел ему записку. – Подарок – ядовитый зуб змеи, – сказал он. – Я нахожу эту угрозу очень витиеватой. – Несомненно одно: фантомы из тьмы забеспокоились. Вы представляете для них опасность. – Вы меня успокоили, мистер Тинь. – Доктор Меркер положил ядовитый зуб обратно в коробочку. – Вам известно, что убрать человека, который мешает, пара пустяков? – А как же. Расследование таких убийств – наш хлеб. – Как же мне затеряться в городе, где все три миллиона китайцев для меня на одно лицо? – Точно так же, как вы затерялись бы среди трех миллионов европейцев. Вы испугались, доктор Мелькель? – Не стану уверять вас, будто мысль о том, что я у кого-то на мушке, меня чрезвычайно обрадовала. – Вы отказываетесь? – Мы с вами пока мало знаем друг друга, мистер Тинь! – твердо проговорил доктор Меркер. – Я врач. И столкнулся сейчас со сложнейшей и чрезвычайно любопытной проблемой. В таких случаях риск неизбежен. И не только профессиональный. Ответил я на ваш вопрос? – На лучший ответ я не мог и рассчитывать. – Тинь Дзедун широко улыбнулся, но этого Меркер видеть не мог. – Храни вас господь… – Хороший пистолет и пуленепробиваемый жилет мне тоже не помешали бы. Пришлите мне в госпиталь завтра то и другое, Тинь. Вечером этого дня неизвестная преступница открыла глаза и уставилась на доктора. Выражение ее глаз было совершенно бессмысленным, она лежала спокойно, без движений, и переводила взгляд с доктора Меркера на потолок, а потом на все стоявшие в палате предметы. – Добрый вечер, прекраснейшая из девушек, – сказал доктор Меркер, склонившись над ней. – Вы нипочем не догадаетесь, где находитесь: в особой палате военного госпиталя в Коулуне. Я ваш врач, доктор Фриц Меркер. А как зовут вас? Незнакомка улыбнулась, повернула голову в сторону и спросила: – Где Ио? – Голос у нее был высокий, но очень приятный. В эту секунду доктор Меркер был готов расцеловать ее. Калитка в неизвестность приоткрылась… |
||
|